Текст книги "Проигравший выбирает смерть"

Автор книги: Сергей Бакшеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 37

– Здравствуйте. – Руслан Колубаев вошел в маленькое помещение отделения Госавтоинспекции. – Я…

– Сегодня не работаем, – не поднимая головы, прервал на полуслове дежурный. – После праздников приходи.

Толстомордый сержант-казах лузгал тыквенные семечки и рассматривал картинки в журнале «За рулем». Колубаев, сдерживая раздражение, молча сунул под нос дежурного удостоверение. Мясистые веки сержанта попытались раздвинуть щелочки глаз, губы зашевелились, словно милиционер читал по слогам.

– Следователь по особо важным делам областной прокуратуры Колубаев, – помог ему Руслан и захлопнул удостоверение.

– Здрасте, – сержант суветливо приподнялся, неловко уронив на пол горку шелухи. – Из-за аварии поездов к нам, да?

– Нет! – резко ответил Руслан, глядя на живот милиционера, распирающий голубую рубашку. Ему не нравились рыхлые мужские тела в форменной одежде. – Авария, если есть человеческие жертвы, называется катастрофой! Но к вам я не по этому вопросу. Кто обнаружил угнанный автомобиль сотрудников милиции первым?

– Это, который из области угнали?

– А у вас что, есть и другие?

– Нет, только этот.

– Так зачем же переспрашиваете?! Кто обнаружил?

– Наш начальник. Капитан Сигалиев, – сержант старательно пытался вытянуться. В уголке влажных губ прилипла крошка от семечки, под мышками расплывались потные круги.

– Как его найти? – Руслан отвел взгляд от толстых щек.

– Уехал он. По делам.

– Где угнанный автомобиль?

– Тут, во дворе.

– Наш эксперт его осмотрит.

Колубаев сделал знак рукой, и невозмутимый Гурский появился из-за плеча.

– Сюда. Я покажу, – засуетился гаишник и, обдав терпким запахом пота, грузно протиснулся между двумя посетителями к выходу. Со двора послышался облегченный возглас: – А вот и мой начальник!

К зданию подкатили новенькие оранжевые «Жигули» с трубкой мигалок на крыше и символикой ГАИ на дверцах. Сержант подбежал к машине и, наклонившись к открытому стеклу, что-то зашептал водителю. Толстый палец с обгрызенным ногтем показывал на приезжих. Из автомобиля, хлопнув дверцей, вышел подтянутый милиционер с озабоченным лицом. По пути он поправил волосы и надел фуражку.

– Капитан Сигалиев, – представился начальник ГАИ. – Извините, заехал на минутку домой – поесть и переодеться. С утра на колесах. Запылился, запарился.

Следователь с удовлетворением отметил свежий вид и подтянутую фигуру капитана. Всем бы гаишникам так выглядеть.

– В каком месте и при каких обстоятельствах вы обнаружили угнанный автомобиль сотрудников милиции? – без всяких предисловий спросил Колубаев.

– С утра я был в областном центре. Сегодня у меня выходной, – пояснил капитан, проходя во двор к угнанному автомобилю. – Там узнал про бандитское нападение на отдел милиции. Ужасное происшествие… Возвращался по степи, вдоль железной дороги. Так короче. И тут вижу, стоит тот самый автомобиль, что угнали. Дверца открыта, внутри и рядом – никого. В салоне, на первый взгляд, ничего криминального. Только провода из зажигания вырваны и напрямую соединены. Я через попутного водителя сообщил нам сюда. А тут уже аврал – катастрофа на ЖД. Все службы задействованы. Приехали только мои сотрудники. Мы бензинчик подлили – я к тому времени успел разобраться, что машину бросили, потому что бензин кончился – и я лично ее сюда перегнал. И сразу в область сообщил, как положено.

Гурский во время разговора внимательно осматривал салон.

– Чистенько, как в аптеке. Все протерли, Гурский в этом не ошибается, – слышался изнутри его голос. – А это что? А на руле-то пальчики остались! Дайте-ка проверю.

Он открыл чемоданчик, зашуршал специальной бумагой.

– А рядом ничего подозрительного не видели? Куда мог деться угонщик? – продолжал расспрос следователь.

– Я не специалист. Но никого рядом не было. Может, на попутке уехал, а может, к шоссе вышел. Там недалеко.

– А железной дорогой мог воспользоваться?

– Как? – капитан сильно удивился. – Разъезда там нет, поезда ходят без остановки на большой скорости. На ходу не запрыгнешь.

– Да, не запрыгнешь, – задумался Колубаев.

Подошел Гурский с прозрачной пленкой в руках.

– Можно, я посмотрю, – обратился он к капитану ГАИ.

– Что? – не понял Сигалиев.

– Вы свои пальчики покажите, – Семен Григорьевич поднес к лицу ладонь капитана, вертел ее, смотрел на свет кальку. – Так я и думал. – Он в сердцах бросил руку капитана. – Кроме его пальчиков ни черта нет! Вытерли за собой.

– Опытный преступник наверняка так и сделал, – убежденно произнес Колубаев.

– Так ведь пацана ищем, – возразил Гурский.

– Ничего себе пацан! За ним уже три трупа.

– Почему три? Какой пацан? – не понял капитан ГАИ.

Следователь раздраженно махнул рукой. В это время Федорчук тоже сунулся в салон и что-то внимательно там осматривал. Он обошел машину кругом и подключился к общему разговору:

– Товарищ капитан, вы сказали, что дверца была открыта. А какая дверца? Со стороны водителя?

– Дверца? Ну да, была. Нет, не водительская. Задняя, вот эта, – Сигалиев потянулся к двери автомобиля.

– Не трогайте! – остановил Федорчук. – Семен Григорьевич, проверьте, пожалуйста.

Гурский склонился над внешней стороной двери:

– Так! Я, кажется, вас понял, голубчик.

Федорчук любезно отвел удивленного гаишника в сторону.

– Не будем ему мешать, – объяснил он. – А мусор какой-нибудь рядом с автомобилем вы видели?

– Нет. Обычная степная дорога.

– Хорошо, – прервал расспросы Колубаев. Ему не нравилось, что старший сержант милиции при нем вмешивается в следственный процесс. – Возвращайтесь в машину, Федорчук. Сейчас поедем в местный отдел милиции. Мне надо доложить областному прокурору. А вы расскажете здешним сотрудникам о приметах разыскиваемого Заколова.

Как только старший сержант отошел, следователь поинтересовался у эксперта, чьи пальчики он ищет на внешней стороне дверцы?

Глава 38

Есенин развалился в единственном кресле в комнате вместе с пленниками. С одной стороны, и за ними пригляд нужен, особенно за этим шустрым студентом, который уже несколько раз каким-то чудом выкручивался из гиблых ситуаций. С другой стороны, в тюрьме и потом на зоне Владимир ни разу не смотрел телевизор. Сейчас он жадно глотал любую информацию и искренне возмущался происками американских империалистов, притеснением рабочих в Европе, негров в южной Африке, арабов в Палестине, и даже смутный прогноз о глобальном потеплении климата его сильно расстроил. Где как, а здесь, в Казахстане, летом и так жара лютует! А что будет после потепления?

Владимир вспомнил, что в этом кресле обычно вяжет и следит за событиями на экране мать. Смотреть телевизор без дела, просто так, ей почему-то всегда было совестно. «Вот проверну с Беком дело – и одарю старушку кучей денег, – подумал Есенин, – пусть купит себе цветной телевизор. В магазине таких нет, но у барыг достать можно. А лучше пусть отца заставит бирюльками фронтовыми позвенеть. Ему, как ветерану, талон на покупку выдадут».

Раздался условный стук в окошко. Есенин приоткрыл дверь, непривычно улыбчивая физиономия Ныша юркнула под рукой. Вор на всякий случай кольнул взглядом окрестности и тихо закрыл замок.

– Чего лыбишься? – спросил он Ныша. – Тачку достал?

– А то! Меня Бек для этого и держит.

– Куда поставил?

– Через дом. Под кусточком на развилке.

– Правильно.

– Ныш соображает. Я «Волгу» взял. Нравится мне она, барская машина.

– Зачем «Волгу»? Слишком заметная тачка.

– Зато быстрая. Я еще номера с нее свинтил да на какую-то служебную «Волгу» присобачил. А нам их циферки позаимствовал. Уж больно мне понравились: 0005.

– Лихачишь! Ну, черт с тобой, на один денек тачка. Сейчас будем собираться, парня с девкой паковать.

Есенин обернулся, собравшись идти в комнату, но Ныш его одернул:

– Погоди. Я что еще узнал, пока у станции мотался. Студента нашего все менты в округе разыскивают. У них его полные приметы. Говорят, что это он кассира замочил.

Ныш глубокомысленно замолчал.

– Он? Не ты? – удивился Есенин.

– На него вешают, – уклончиво ответил Ныш. Темные глаза наэлектризованно засверкали, он придвинулся и зашептал: – И еще. Убийство мента на вокзале и поезд раздолбанный тоже ему приписывают.

– Да ты чего мелешь?

– Верняк говорю. От мента слышал. Прикинь, мы с тобой ни при чем получаемся! Здорово, а?

– Я и так ни при чем, – Есенин отдернул назойливую руку и отодвинулся от Ныша.

– Ага, особенно с поездом, – съехидничал Ныш. – Только я не врублюсь, там про двух убитых ментов слухи ходят. Для страха, наверное, приврали.

Ныш улыбался, и было в его улыбке что-то детское и озорное, словно нашкодил в школе, а учительница заподозрила другого. Есенин задумался. В груди мягко расплывалось блаженное тепло. Громадная ледышка неприятностей таяла, тяжесть, давившая последние сутки, плавно отпускала. Такой фарт грех не использовать.

– Студент должен пропасть, – возбужденно зашептал он. – А еще лучше, покончить жизнь самоубийством, будто раскаялся. Так, так, так… – Он заходил из угла в угол, делая по два коротких шага и резко разворачиваясь. – Что-нибудь придумаем. Ты говорил, что в карты шаришь?

– А то!

– Возьми там на комоде колоду, подготовь. Может, понадобится. Как стемнеет – выезжаем.

Возбуждение не покидало Есенина. Оно требовало выхода. В нем вновь зашевелился поэт. Есенин еще несколько раз отмерил шагами диагональ прихожей и вернулся в комнату к пленникам. Для поэта нужны слушатели. По телевизору закончились новости и начался праздничный концерт.

Есенин приглушил звук и обернулся:

– Слушай, студент, что я придумал.

Заколов грустно смотрел на вора и корил себя. Опять он сплоховал, и теперь его судьба зависит от этого жесткого человека с седым ежиком волос и наколками на руках. Сейчас он предложит нечто унизительное и непотребное. И придется выбирать между плохим и очень плохим.

Но Есенин заговорил стихами:

– Катаклизмы сжимают Европу, Ястребы крылья расправили в Штатах. Предлагаю по-пролетарски плюнуть в рожу господам республиканцам, а заодно и демократам. И пока они вооружаются, милитаризуются без всякой меры, надо нашей стране Советов принять срочные и экстренные меры. И хоть будет и нам в обиду – мы растопим к чертям Антарктиду. Будут плавать они и кричать: СОС, спасите, мол, наши души. Мы их палками будем бить. Раньше надо было нас слушать. И настанет день, я уверен, возведем мы их всех на плаху. Я писать стихи не умею, и по-русски пошлю их … к черту.

– С последней рифмой что-то не так, – выслушав бурную речь с отрывистыми ударами кулака по воздуху, заметил Тихон.

– Девушка… – Есенин покосился на Нину и, как показалось Тихону, даже покраснел.

«Бывают же порывы чувств у человека», – удивился Заколов и вслух похвалил:

– Хорошо получилось. Прямо вот так с ходу и на злобу дня. Да вам надо в газетах публиковаться!

Есенин заинтересованно нависал сверху и скромно молчал. Чувствовалось, что похвала ему нравилась. Тихон подергал связанные руки.

– Может, хотя бы девушку развяжете?

– Скоро развяжем. Обоих, – заверил Есенин и посмотрел в окно, где сгущались сумерки.

Заколову ответ не понравился, и он решил покритиковать поэта:

– Только если растает Антарктида, и нашей стране не поздоровится. Ленинград уйдет под воду, и друзей-кубинцев смоет.

Есенин на некоторое время ушел в себя. Вид у него был озабоченный. Вскоре он встрепенулся:

– Там надо добавить следующее: А Москва же стоять будет вечно, в Ленинграде плотину построим, а кубинцев мы переселим на Камчатку – там тоже море.

Он скромно выждал и спросил:

– Ну как?

– Похоже на программу партии и правительства по борьбе с мировым империализмом.

В комнату вошел Ныш. Пережевывая пищу, он деловито спросил:

– Чем этим гаврикам будем затыкать рты? Может, по кумполу для верности долбануть?

Морщины на лице вора прорезались отчетливее, глаза словно погрузились в тень. Он шевельнул пальцами и вяло произнес:

– Тряпку с кухни возьми. А потом подгоняй машину. Пора.

Глава 39

Руслан Колубаев сидел в кабинете начальника Туркестанского отделения милиции и угрюмо пил очередную чашку зеленого чая. Он уже несколько часов торчал на этой станции. Осмотрел с Гурским угнанный милицейский автомобиль, два раза звонил в область с докладом, бродил около вокзала, вглядываясь в озабоченные лица застрявших из-за аварии пассажиров. Голод заставил съесть два сомнительных пирожка с рисом и крошками мяса в пристанционном буфете. Теперь его мучила изжога. Чай не помогал. После каждого глотка следователь косился на массивную трубку телефонного аппарата, с надеждой ожидая сообщения о задержании Заколова. Тогда с чистой совестью можно будет отправиться домой и как следует выспаться.

– Ну, может, по маленькой накатим? Праздник все-таки, – в очередной раз предложил начальник отделения капитан Кусыев. Именно с ним Колубаев встретился на месте крушения поезда.

– Какой тут праздник, – Руслан устало покосился на теплую, давно открытую бутылку водки, прислушался к жжению в пищеводе. Тоскливое нетерпение в глазах капитана кололо неприязненными льдинками, и следователь сдался: – Наливайте.

Капитан живо плеснул водку по стаканам и скороговоркой выпалил:

– За светлый праздник всех трудящихся, и чтобы вы быстрее поймали этого гада. – Он махнул рукой, крякнул и потянулся за бутербродом с вареной колбасой: – Закусывайте, Руслан Ахметович, закусывайте.

Руслан тоже глотнул водку, поморщился и запил остывшим чаем.

– Это вы, милиция, должны преступника поймать. Мое дело изобличить его, представить доказательства и довести до суда.

– Конечно, а как же, – торопливо согласился Кусыев, после выпитого его щеки порозовели, а взгляд стал мягким. – Мы обязательно поймаем. Все силы, так сказать, на это брошены. Все мои сотрудники на службе, никто не отдыхает.

– Затаился студент.

– Не иначе, – согласился капитан и снова налил водку. – Будь он у нас, давно бы поймали. У нас поселок маленький, все на виду. – Милиционер, не дожидаясь следователя, торопливо выпил, обтер губы и пошуровал в ящике стола. – А вот еще банка килечки завалялась. Сейчас открою.

Робко скрипнула дверь, в кабинет вошел Гурский.

– Разрешите? – покосившись на капитана милиции, спросил эксперт.

– Входите, Семен Григорьевич, – поспешил ответить Колубаев, отодвигая стакан с остатками водки. – Не стойте в дверях. Что у нас новенького?

Следователь всем видом показывал, что он, как областной чиновник, здесь главный.

– Вот какое дело, Руслан Ахметович, – Гурский по-хозяйски расположился за столом и разложил бумаги. – Машину мы с вами вместе осмотрели. Внутри все чистенько, как я и говорил, будто протерли. Только на руле отпечатки сотрудника ГАИ, который перегонял машину сюда. Это вы знаете. Но я и снаружи осмотрел, по совету Федорчука. – Гурский потянулся за бутербродом. – Можно? А то все домашнее, что с собой прихватил, уже съел давно.

– Конечно, угощайтесь, – начальник отделения милиции придвинул тарелку. – А если желаете, можно пять грамм для аппетита.

Он выудил откуда-то снизу еще один стакан и приподнял бутылку.

– Нет-нет, – остановил его эксперт. – Устал я, боюсь, сразу в сон потянет. – Он аккуратно откусил колбасу, причмокнул: – Неплохая. Сейчас бы лучше сырокопченую, что в предпраздничном наборе нам дали. Да, Руслан Ахметович?

– Вы о чем-то хотели доложить, Семен Григорьевич? – прервал коллегу следователь. Изжога постепенно стала отпускать, но глотнуть очередную порцию водки при эксперте, он стеснялся.

– Ах да! – Гурский быстро дожевал бутерброд и отряхнул руки. – На правой задней дверце я обнаружил пальчики. Снял на всякий случай. Конечно, может, и случайные, думаю, но свежие, хорошо видны. Местные товарищи с картотекой поработали и что выяснили?

Гурский замолчал и обвел присутствующих многозначительным взглядом.

– Да не томите вы! – поторопил Колубаев.

– А пальчики эти принадлежат гражданину Есенину Владимиру Васильевичу – вору-медвежатнику.

– Нашему местному? – встрепенулся начальник милиции.

– Вашему! Потому мы и нашли их в картотеке.

– Так он же срок отбывает?

– Отзвонил я уже. Поинтересовался. Гурский, как говорится, не первый год замужем. Вышел ваш поэт вчера. На свободу с чистой совестью, как пишут журналисты.

– Интересно! – Следователь задумался. – Что получается? Есенин либо закрывал дверцу, либо случайно к ней прикоснулся. Может, еще на вокзале в Кзыл-Орде. Допустим, при проверке документов.

– Может, и так. Хотя по расположению пальчиков – будто прикрывал дверцу.

– Ладно. Пока считаем его вероятным свидетелем. Надо с ним потолковать. – Следователь перевел взгляд на капитана милиции: – Выясните, где он проживает.

– А что выяснять. Пять лет назад я не раз около его дома в засаде дежурил. Работал-то он все больше по крупным городам, а взяли его мы! У него здесь отец с матерью проживают.

Стремглав распахнув дверь, в кабинет вошел Федорчук и с порога ошарашил известием:

– Руслан Ахметович, Заколова видели на привокзальной площади!

– Что?!

– Я описал его внешний вид, один из сотрудников сказал, что видел незнакомого парня, подходящего под описание. Я провел работу с людьми на площади – и точно, все приметы сходятся. Один из свидетелей даже шрам над верхней губой разглядел.

– Значит, Заколов был здесь! Совсем рядом. И мы его упустили! Это что же за бардак такой! Ведь выслали ориентировку! – Колубаев вскочил и нервно заходил по кабинету. Около окна он остановился и рубанул вниз растопыренной ладонью: – Где он теперь может быть? Ведь поезда не ходят.

– Свидетели говорят, что он выпытывал адрес некого Есенина.

– Что?! – следователь замер от удивления.

– Есенина, – развел руки Федорчук, словно оправдываясь. – Так свидетели говорят.

– Ничего себе совпаденьице, – крякнул капитан Кусыев.

Колубаев подошел к столу, резко опрокинул в рот остатки водки и по-армейски развернулся:

– По коням! Надо срочно навестить вашего местного поэта.

Глава 40

– Студента в багажник. Девчонка со мной на заднем сиденье, – командовал Есенин, выводя из дома Нину.

Сзади Ныш под дулом пистолета вел Заколова.

– Тут места много, по-королевски поедешь, – Ныш хихикнул, грубо толкнул Тихона в багажник и захлопнул крышку.

Заколов недовольно стукнул изнутри.

– Будешь выделываться, пристрелю тебя и твою сучку, – прошипел Ныш, склонившись над крышкой багажника.

– Давай быстрее, – торопил Есенин.

Он уже сидел на заднем сиденье и крепко держал связанную Нину. Из тишины неосвещенных улиц доносился подозрительный шум быстро приближающихся автомобилей. Есенин точно знал, что на их захудалой улочке вряд ли кто-нибудь имел машину.

– Рви когти! – толкнул он Ныша в спину, как только тот уселся в водительское кресло.

Светлая «Волга» сорвалась с места, не включая огней. Тьма быстро поглотила тусклый отблеск заднего стекла.

– Все в порядке. Клевая тачка! – Ныш приоткрыл окошко и включил музыку.

В зеркале заднего вида появились и уперлись в глаза круглые фары с дальним светом.

– За нами, – проскрипел зубами Есенин, обернувшись назад. – Выруби музыку.

– Оторвемся! – пообещал Ныш, но музыку выключать не стал.

Он круто вывернул руль, Есенин свалился на Нину. Машина свернула в проулок, заднее крыло задело козла, по-хозяйски торчавшего на притихшей улочке. Животное откатилось в кусты. Ныш прибавил скорость, самодовольно поглядывая в зеркало. Огни фар сзади не появлялись.

Выскочив на маленькую песчаную улочку, милицейский УАЗик пошел на разгон и неожиданно затормозил, перегородив дорогу. Прокурорская «Волга», шедшая сзади, в последний момент вильнула вправо, царапнула крылом забор и остановилась впереди УАЗа.

– Ты что творишь? – водитель Миша выскочил из «Волги» и кинулся к УАЗу.

Капитан Кусыев, выпрыгнувший из милицейской машины, игнорируя недовольный возглас водителя, обратился к Колубаеву:

– Прибыли! Вот это – дом родителей Есенина.

Темные окна и пустой дворик безмолвно взирали на суету на тихой улочке. В доме напротив зажглись огни.

– Мне показалось, отсюда только что отъехала машина? – спросил Руслан.

– Быстро сорвалась. И без фар, – подтвердил Гурский.

– Глеб Николаевич мне за это башку оторвет, – вздыхал Миша, осматривая царапины на «Волге» областного прокурора.

– Так, вы осмотрите дом, – командовал следователь, обращаясь к Кусыеву, – Гурский, остаетесь с ними. А мы преследуем скрывшийся автомобиль. Михаил, за руль!

Миша зло газанул и, смяв одинокий кустик, выбрался на центр улочки.

– Вот менты провинциальные, даже машину водить не умеют, – тихо ругался он.

– Ты видел, куда скрылся подозрительный автомобиль? – спросил следователь.

– Вот сюда, налево, – подсказал Федорчук.

«Волга» послушно нырнула в проулок и через мгновение выскочила на параллельную улицу.

– Куда? – остановив машину на перекресте, растерянно спросил Миша.

– Глуши двигатель, – приказал Федорчук и высунулся наружу. Он прислушался.

В этот момент козел, затаивший обиду на четырехколесного зверя, выбежал из-за куста и с разбега боднул раскрытую дверцу.

– О, черт! – ругнулся старший сержант. – Козел!

– Что это? – Миша выбрался из машины и растерянно смотрел на помятую дверцу. – Ну, теперь мне точно несдобровать! Что скажет Туранов?

Удовлетворенный козел резво скрылся в проломе забора.

– За руль! И дуй направо! – уверенно приказал Федорчук, расслышавший звук удаляющейся машины.

Михаил лихо гнал «Волгу» по ухабистой улице, срывая злость на невидимом беглеце. Домишки закончились. Неподалеку, на фоне серого небосвода показался силуэт мчащегося автомобиля.

– Вон он! – крикнул Миша. – Теперь достанем!

Автомобиль взревел стосильным движком, набирая бешеную скорость. В свете прыгающих фар мелькала асфальтовая дорога с темными выбоинами. Изредка луч задевал темный капот впереди идущей «Волги». Расстояние сокращалось.

– Достану! – кричал разгоряченный Михаил и бросил взгляд на Колубаева: – А стрелять будем?

В этот момент с жезлом наперерез на дорогу выскочила фигура в милицейской форме. Миша ударил по тормозам. Колеса заклинило, неуправляемая машина, свистя покрышками, неслась на стоящего посредине дороги человека. Тот и не думал сдвигаться. В последний момент «Волгу» занесло и она плюхнулась задними колесами в кювет.

Миша оторопело перевел дух.

– Сидеть! Не двигаться! Документы! – над окошком уже кричал милиционер, остановивший машину.

– Сколько здесь козлов! – в сердцах вскричал водитель. – Это прокурорская машина!

– Документы! – милиционер был непоколебим. В руке появился пистолет.

– Ты на номер посмотри!

– На него и смотрю.

Из машины выбрался Колубаев.

– Товарищ, мы из областной прокуратуры. Преследуем подозреваемых. – Он потянулся за удостоверением.

– Руки! – предупредил милиционер и перевел оружие на следователя.

– Сигалиев! Вы? – следователь узнал в милиционере начальника отделения ГАИ. – Мы же с вами встречались днем.

– Покажите документы, – милиционер перешел на вежливый тон, но продолжал вести себя осторожно. Он пробежал глазами служебное удостоверение и вернул Колубаеву. – Днем я поверил вам на слово, – объяснил он и спрятал пистолет. – Как вы объясните, Руслан Ахметович, что ездите на угнанной машине?

– Что!?

– От директора птицефермы поступило заявление об угоне светлой «Волги». Государственный номер совпадает с вашим.

– Миша, в чем дело? – Колбаев вместе с водителем уже стояли перед капотом и разглядывали номерной знак. – Где прокурорский номер с нулями?!

– Не знаю, Руслан Ахметович.

– Ты от машины отходил?

– Перекусить, в туалет, в отделении посидел, – растерянно перечислял водитель.

– Получается, что номера нам подменили, – повернулся к гаишнику следователь.

– Что ж вы так? Номерки придется вернуть. Снимайте, – обратился Сигалиев к водителю.

– Товарищ капитан, вы не разглядели, кто проехал перед нами? – вмешался в разговор Федорчук.

– Темная машина со спецзнаком. Без света ехала. Я подумал, значит, так надо. Внутри две-три фигуры.

– А куда они могли направляться? – ревниво перехватил инициативу в расспросах Колубаев.

– Если бы на трассу хотели выскочить, в другую сторону бы выезжали. – Капитан задумался и почесал нос. Глаза с сомнением прощупали темноту, где скрылась машина. – Есть тут одно гиблое место – Гиптильник называется. Туда давно никто не суется. Боятся. У этого места свои законы.

– Что за Гиптильник?

– Там поселок раньше был. А в шестидесятых туда какая-то экспериментальная ракета с ядовитым топливом гробанулась – с гиптилом. Многие тогда бесследно исчезли, в эпицентре даже кирпичи испарились. Военные сразу все огородили, объявили поселок зараженной местностью. Тех, кто в живых остался, увезли куда-то, но назад никто не вернулся. Из местных со станции одно время туда повадились мародеры и любопытные. Но потом с ними стали приключаться странные болезни. Сначала волосы выпадали, потом язвы в горле и по всему телу, человек скрючивался, высыхал и умирал. Лечить таких не брались, только колючку вокруг Гиптильника увеличили. С тех пор туда наши не лезут.

– Интересно, – Колубаев задумался. – А эти, выходит, смелые?

– Или глупые. В Гиптильник, поговаривают, одно время химические отходы свозили, но потом все забросили. Хотя с тех пор много времени прошло.

– Миша, едем туда, – уверенно приказал следователь, направившись к машине.

Сигалиев с сомнением посмотрел на них.

– Машину помогите вытолкнуть, – тихо попросил водитель.

Гаишник, милиционер и следователь уперлись в задний бампер. «Волга» газанула, обдала Колубаева снопом песка и выкатилась на дорогу.

– Вот черт! Точно говорил Гурский, никакой зарплаты на одежду не хватит. – Руслан ожесточенно отряхивал брюки. – Ладно, помчались!

Хлопнули дверцы машины, дальний свет фар задрыгался в черной мгле.

– Погодите, я забыл вас предупредить, что… – капитан ГАИ бросился было за «Волгой», но быстро передумал. – Раз такие шустрые, тогда сами разберетесь.