Текст книги "Английский язык с Энтони Хоупом. Узник Зенды / Anthony Hope. The Prisoner Of Zenda"

Автор книги: Сергей Андреевский

Соавторы: Энтони Хоуп
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

“If he’s red, he’s right!” whereat I laughed and took off my helmet (“если он рыжий, он прав!”, при этом я засмеялся и снял шлем) that she might see that I was of the right colour (чтобы она могла видеть, что я = мои волосы надлежащего цвета; right – правый, справедливый; надлежащий) and they cheered me again at that (и при этом меня снова /стали/ приветствовать).

Sapt laid his hand on my arm. I shook him off. The Marshal hesitated.

“Am I not understood?” said I; and, biting his moustache again, he gave the orders. I saw old Sapt smiling into his beard, but he shook his head at me. If I had been killed in open day in the streets of Strelsau, Sapt’s position would have been a difficult one.

Perhaps I ought to say that I was dressed all in white, except my boots. I wore a silver helmet with gilt ornaments, and the broad ribbon of the Rose looked well across my chest. I should be paying a poor compliment to the King if I did not set modesty aside and admit that I made a very fine figure. So the people thought; for when I, riding alone, entered the dingy, sparsely decorated, sombre streets of the Old Town, there was first a murmur, then a cheer, and a woman, from a window above a cookshop, cried the old local saying:

“If he’s red, he’s right!” whereat I laughed and took off my helmet that she might see that I was of the right colour and they cheered me again at that.

It was more interesting riding thus alone (так ехать одному было намного интереснее), for I heard the comments of the crowd (поскольку я слышал, о чем говорят в толпе; comment – комментарий; толки, пересуды).

“He looks paler than his wont,” said one (он выглядит бледнее, чем обычно; to wont – иметь обыкновение).

“You’d look pale if you lived as he does (ты бы выглядел бледным, если б жил, как живет он),” was the highly disrespectful retort (был = последовал весьма невежливый ответ; respect – уважение, почтение).

“He’s a bigger man than I thought,” said another (а он здоровее, чем я думал, – сказал другой; big – большой, крупный).

“So he had a good jaw under that beard after all,” commented a third (значит у него все-таки хорошие челюсти под этой бородой, – заметил третий; beard – борода; лицо /редко/; after all – в конце концов; все же; to comment – комментировать, объяснять; высказываться).

“The pictures of him aren’t handsome enough (а на портретах он не так: «недостаточно» красив),” declared a pretty girl, taking great care that I should hear (заявила хорошенькая девушка, очень стараясь, чтобы я /это/ услышал; to take care – заботиться). No doubt it was mere flattery (несомненно, это была просто лесть).

But, in spite of these signs of approval and interest (но несмотря на все эти знаки одобрения и интереса), the mass of the people received me in silence and with sullen looks (множество людей встречало меня молчанием и угрюмыми взглядами; mass – масса; множество, большое количество), and my dear brother’s portrait ornamented most of the windows (и лик моего дорогого братца украшал большинство окон; portrait – портрет; изображение) – which was an ironical sort of greeting to the King (что было насмешливой: «иронической» манерой приветствия короля; sort – род, сорт; образ /действия/, манера). I was quite glad that he had been spared the unpleasant sight (я был весьма рад, что он = король был избавлен от этого неприятного зрелища; to spare – беречь, сберегать; щадить, избавлять /от чего-л./). He was a man of quick temper (он был человеком горячим; quick temper – вспыльчивость, горячность; temper – нрав, характер), and perhaps he would not have taken it so placidly as I did (и, вероятно, не воспринял бы это столь спокойно, как я; placid – спокойный, мирный).

It was more interesting riding thus alone, for I heard the comments of the crowd.

“He looks paler than his wont,” said one.

“You’d look pale if you lived as he does,” was the highly disrespectful retort.

“He’s a bigger man than I thought,” said another.

“So he had a good jaw under that beard after all,” commented a third.

“The pictures of him aren’t handsome enough,” declared a pretty girl, taking great care that I should hear. No doubt it was mere flattery.

But, in spite of these signs of approval and interest, the mass of the people received me in silence and with sullen looks, and my dear brother’s portrait ornamented most of the windows – which was an ironical sort of greeting to the King. I was quite glad that he had been spared the unpleasant sight. He was a man of quick temper, and perhaps he would not have taken it so placidly as I did.

At last we were at the Cathedral (наконец, мы были у собора). Its great grey front, embellished with hundreds of statues (его огромный серый фасад, украшенный сотнями статуй) and boasting a pair of the finest oak doors in Europe (и являющийся обладателем красивейших в Европе дубовых дверей; to boast – хвастаться; гордиться, быть счастливым обладателем; a pair – пара), rose for the first time before me (впервые предстал передо мной; to rise – восходить; возвышаться), and the sudden sense of my audacity almost overcame me (и внезапное ощущение моей дерзости почти захлестнуло меня; to overcome – побороть, превозмочь; охватить, обуять /о чувстве/). Everything was in a mist as I dismounted (все было в тумане, когда я спешился). I saw the Marshal and Sapt dimly (я смутно видел маршала и Сэпта), and dimly the throng of gorgeously robed priests who awaited me (и смутно – множество облаченных в великолепные /ризы/ священников, ожидающих меня; throng – толпа, толчея; масса, множество). And my eyes were still dim as I walked up the great nave (и мои глаза еще плохо /различали предметы/, когда я проходил по огромному нефу; dim – тусклый, неясный; слабый /о зрении/), with the pealing of the organ in my ears (а в ушах гремел орган; to peal – греметь, трезвонить). I saw nothing of the brilliant throng that filled it (я не видел блестяще /разодетой/ толпы, наполнявшей его = собор), I hardly distinguished the stately figure of the Cardinal (я едва разглядел преисполненную достоинства фигуру кардинала) as he rose from the archiepiscopal throne to greet me (когда он поднялся с архиепископского трона, чтобы приветствовать меня; to rise). Two faces only stood out side by side clearly before my eyes (только два лица ясно стояли рядом перед моими глазами; to stand out – выделяться, выступать) – the face of a girl, pale and lovely, surmounted by a crown of the glorious Elphberg hair (лицо девушки, бледное и прекрасное, обрамленное венцом из восхитительных волос Эльфбергов) (for in a woman it is glorious (потому что у женщины они восхитительны)), and the face of a man, whose full-blooded red cheeks, black hair, and dark deep eyes told me (и лицо мужчины, чьи полнокровные красные щеки, черные волосы и глубоко посаженные темные глаза подсказали мне) that at last I was in presence of my brother, Black Michael (что, наконец-то, я нахожусь в присутствии своего брата, Черного Михаэля). And when he saw me his red cheeks went pale all in a moment (и когда он увидел меня, его красные щеки вмиг побледнели), and his helmet fell with a clatter on the floor (а его шлем с грохотом упал на пол; to fall). Till that moment I believe that he had not realized (до этой самой минуты, я полагаю, он не представлял себе; to believe – верить; думать, полагать) that the King was in very truth come to Strelsau (что король и в самом деле приехал в Стрелсо; in very truth – поистине).

At last we were at the Cathedral. Its great grey front, embellished with hundreds of statues and boasting a pair of the finest oak doors in Europe, rose for the first time before me, and the sudden sense of my audacity almost overcame me. Everything was in a mist as I dismounted. I saw the Marshal and Sapt dimly, and dimly the throng of gorgeously robed priests who awaited me. And my eyes were still dim as I walked up the great nave, with the pealing of the organ in my ears. I saw nothing of the brilliant throng that filled it, I hardly distinguished the stately figure of the Cardinal as he rose from the archiepiscopal throne to greet me. Two faces only stood out side by side clearly before my eyes – the face of a girl, pale and lovely, surmounted by a crown of the glorious Elphberg hair (for in a woman it is glorious), and the face of a man, whose full-blooded red cheeks, black hair, and dark deep eyes told me that at last I was in presence of my brother, Black Michael. And when he saw me his red cheeks went pale all in a moment, and his helmet fell with a clatter on the floor. Till that moment I believe that he had not realized that the King was in very truth come to Strelsau.

Of what followed next I remember nothing (о том, что последовало дальше, я ничего не помню). I knelt before the altar and the Cardinal anointed my head (я преклонил колени перед алтарем, и кардинал помазал мне голову миром; to kneel; knee – колено; to anoint – смазывать /рану/; миропомазывать). Then I rose to my feet, and stretched out my hand (потом я встал: «поднялся на ноги», протянул руку) and took from him the crown of Ruritania and set it on my head (взял у него корону Руритании, надел ее себе на голову), and I swore the old oath of the King (и поклялся древней клятвой Короля; to swear); and (if it were a sin, may it be forgiven me) (и (если это был грех, да будет он мне прощен)) I received the Holy Sacrament there before them all (я причастился там перед всеми ними; to receive the Holy Sacrament – приобщаться Святых Тайн). Then the great organ pealed out again (потом снова загремел огромный орган), the Marshal bade the heralds proclaim me (маршал приказал герольдам восславить меня; to proclaim – провозглашать; превозносить, воздавать хвалу; to bid – предлагать цену; приказывать), and Rudolf the Fifth was crowned King (и Рудольф Пятый стал коронованным королем); of which imposing ceremony an excellent picture hangs now in my dining-room (эта впечатляющая церемония /отображена/ на превосходной картине, которая висит теперь в моей столовой). The portrait of the King is very good (король на ней вышел очень удачно: «портрет короля очень хорош»).

Then the lady with the pale face and the glorious hair (и вот, дама с бледным лицом и прекрасными волосами), her train held by two pages (со шлейфом, поддерживаемым двумя пажами; train – поезд; шлейф, трен /платья/), stepped from her place and came to where I stood (сошла со своего места и подошла туда, где я стоял). And a herald cried (а герольд выкрикнул):

“Her Royal Highness the Princess Flavia (ее королевское высочество принцесса Флавия)!”

Of what followed next I remember nothing. I knelt before the altar and the Cardinal anointed my head. Then I rose to my feet, and stretched out my hand and took from him the crown of Ruritania and set it on my head, and I swore the old oath of the King; and (if it were a sin, may it be forgiven me) I received the Holy Sacrament there before them all. Then the great organ pealed out again, the Marshal bade the heralds proclaim me, and Rudolf the Fifth was crowned King; of which imposing ceremony an excellent picture hangs now in my dining-room. The portrait of the King is very good.

Then the lady with the pale face and the glorious hair, her train held by two pages, stepped from her place and came to where I stood. And a herald cried:

“Her Royal Highness the Princess Flavia!”

She curtsied low, and put her hand under mine and raised my hand and kissed it (она низко присела, взяла мою руку подняла ее и поцеловала; to put under – поддевать, подсовывать; to put – класть, положить; under – под). And for an instant I thought what I had best do (мгновение я раздумывал, как мне лучше поступить). Then I drew her to me and kissed her twice on the cheek (затем притянул ее к себе и дважды поцеловал в щеку; to draw), and she blushed red, and (а она залилась румянцем и…) – then his Eminence the Cardinal Archbishop slipped in front of Black Michael (тут его высокопреосвященство кардинал-архиепископ встал впереди Черного Михаэля; to slip – скользить; двигаться тихо, незаметно), and kissed my hand and presented me with a letter from the Pope (поцеловал мне руку и вручил послание от папы; to present – преподносить, дарить; вручать) – the first and last which I have received from that exalted quarter (первое и последнее, которое я получил из тех возвышенных сфер; exalt – возносить, возвеличивать; quarter – четверть; место, сторона)!

And then came the Duke of Strelsau (а потом подошел герцог Стрелсо). His step trembled, I swear (его колени дрожали, /могу/ поклясться; step – шаг; походка), and he looked to the right and to the left (взгляд бегал из стороны в сторону: «он смотрел то вправо, то влево»), as a man looks who thinks on flight (как у человека, который помышляет о бегстве); and his face was patched with red and white (лицо его покрылось красными и белыми пятнами; to patch – латать, ставить заплаты; покрываться пятнами), and his hand shook so that it jumped under mine (рука его тряслась так, что она подскочила под мою), and I felt his lips dry and parched (и я почувствовал, /что/ губы его пересохли; dry – сухой; parched – сожженный, опаленный; пересохший). And I glanced at Sapt, who was smiling again into his beard (я взглянул на Сэпта, снова улыбающегося себе в бороду), and, resolutely doing my duty in that station of life (и решительно выполняя свою миссию в той жизненной ситуации; duty – долг; миссия, задача; station – место; этап) to which I had been marvellously called (к которой я был призван /таким/ удивительным /образом/; to call – звать, окликать; призывать), I took my dear Michael by both hands and kissed him on the cheek (я схватил: «взял» своего дорогого Михаэля обеими руками и поцеловал его в щеку). I think we were both glad when that was over (мне кажется, мы оба были довольны, когда это кончилось)!

She curtsied low, and put her hand under mine and raised my hand and kissed it. And for an instant I thought what I had best do. Then I drew her to me and kissed her twice on the cheek, and she blushed red, and – then his Eminence the Cardinal Archbishop slipped in front of Black Michael, and kissed my hand and presented me with a letter from the Pope – the first and last which I have received from that exalted quarter!

And then came the Duke of Strelsau. His step trembled, I swear, and he looked to the right and to the left, as a man looks who thinks on flight; and his face was patched with red and white, and his hand shook so that it jumped under mine, and I felt his lips dry and parched. And I glanced at Sapt, who was smiling again into his beard, and, resolutely doing my duty in that station of life to which I had been marvellously called, I took my dear Michael by both hands and kissed him on the cheek. I think we were both glad when that was over!

But neither in the face of the princess nor in that of any other (но ни на лице принцессы, ни на лице кого-либо другого) did I see the least doubt or questioning (я не увидел ни малейших сомнений или подозрений; to question – спрашивать, задавать вопросы; подвергать сомнению). Yet, had I and the King stood side by side (однако, если бы мы с королем стояли рядом), she could have told us in an instant (она смогла бы отличить нас в один миг; to tell – рассказывать; узнавать, различать), or, at least, on a little consideration (или, во всяком случае, после недолгого раздумья; consideration – рассмотрение, обсуждение; соображение; to consider – рассматривать, обсуждать; обдумывать). But neither she nor anyone else dreamed or imagined (но ни она, ни кто-либо еще не помышлял и не предполагал; to dream – мечтать; думать, помышлять /преим. в отриц. предложениях/; to imagine – воображать, представлять себе; предполагать) that I could be other than the King (что я мог быть не королем, /а кем-то/ другим). So the likeness served, and for an hour I stood there (так сработала наша схожесть, и в течение часа я стоял там; to serve – служить, быть слугой; выполнять назначение, служить /для чего-л./), feeling as weary and blasé as though I had been a king all my life (ощущая себя утомленным и пресыщенным, будто я был королем всю свою жизнь); and everybody kissed my hand (каждый целовал мне руку), and the ambassadors paid me their respects (послы /подходили/ засвидетельствовать свое почтение; to pay one’s respect to smb. – засвидетельствовать кому-л. свое почтение), among them old Lord Topham, at whose house in Grosvenor Square I had danced a score of times (и среди них – старый лорд Топхэм, в чьем доме на Гросвенор-Сквер, я танцевал раз двадцать; score – счет; два десятка). Thank heaven, the old man was as blind as a bat (благодарение Небу, старик был слеп, как летучая мышь = как крот), and did not claim my acquaintance (и не заявил /о том, что/ знаком со мною; to claim – требовать; заявлять; acquaintance – знакомство).

Then back we went through the streets to the Palace (потом мы возвращались по улицам к дворцу), and I heard them cheering Black Michael (и я слышал, как приветствовали Черного Михаэля); but he, Fritz told me, sat biting his nails like a man in a reverie (но он, как сказал мне Фриц, сидел и грыз ногти, как человек, /погрузившийся/ в раздумья; reverie – мечтание; задумчивость), and even his own friends said that he should have made a braver show (и даже его друзья говорили, что ему бы следовало принять более храбрый вид; show – показ, демонстрация; внешний вид).

But neither in the face of the princess nor in that of any other did I see the least doubt or questioning. Yet, had I and the King stood side by side, she could have told us in an instant, or, at least, on a little consideration. But neither she nor anyone else dreamed or imagined that I could be other than the King. So the likeness served, and for an hour I stood there, feeling as weary and blasé as though I had been a king all my life; and everybody kissed my hand, and the ambassadors paid me their respects, among them old Lord Topham, at whose house in Grosvenor Square I had danced a score of times. Thank heaven, the old man was as blind as a bat, and did not claim my acquaintance.

Then back we went through the streets to the Palace, and I heard them cheering Black Michael; but he, Fritz told me, sat biting his nails like a man in a reverie, and even his own friends said that he should have made a braver show.

I was in a carriage now, side by side with the Princess Flavia (теперь я сидел в карете, бок о бок с принцессой Флавией), and a rough fellow cried out (и какой-то грубый тип выкрикнул; fellow – парень, малый; тип /презр./):

“And when’s the wedding?” and as he spoke another struck him in the face (и когда свадьба? – и когда он это произнес, другой ударил его в лицо), crying “Long live Duke Michael (крича: да здравствует герцог Михаэль)!” and the princess coloured – it was an admirable tint (а принцесса залилась краской – то был восхитительный румянец; to colour – красить, окрашивать; покраснеть, зардеться; tint – краска; оттенок, тон) – and looked straight in front of her (и /стала/ смотреть прямо перед собой).

Now I felt in a difficulty (теперь я почувствовал себя в затруднении), because I had forgotten to ask Sapt the state of my affections (потому что забыл спросить Сэпта о состоянии моих привязанностей), or how far matters had gone between the princess and myself (или, /иначе говоря/, как далеко зашли наши с принцессой отношения: «дела между мной и принцессой»). Frankly, had I been the King (по-честному, будь я королем), the further they had gone the better should I have been pleased (то, чем дальше бы они зашли, тем больше я был бы рад). For I am not a slow-blooded man (потому что я человек с горячей кровью: «я не человек с медленной кровью»), and I had not kissed Princess Flavia’s cheek for nothing (и поцеловал принцессу Флавию в щеку не просто так; for nothing – напрасно, зря). These thoughts passed through my head (эти мысли пронеслись в моей голове), but, not being sure of my ground, I said nothing (но, не будучи уверенным /в том, как себя вести/, я не сказал ничего; to be sure of one’s ground – чувствовать твердую почву под ногами); and in a moment or two the princess, recovering her equanimity, turned to me (и через некоторое время принцесса, вновь обретя хладнокровие, повернулась ко мне).

“Do you know, Rudolf,” said she, “you look somehow different today (знаете, Рудольф, – сказала она, – вы сегодня выглядите как-то странно: «немного по-другому»)?”

The fact was not surprising, but the remark was disquieting (это было не удивительно, но замечание заставило забеспокоиться: «было тревожным»; fact – факт, обстоятельство; to disquiet – беспокоить, тревожить; quiet – спокойный, тихий).

I was in a carriage now, side by side with the Princess Flavia, and a rough fellow cried out:

“And when’s the wedding?” and as he spoke another struck him in the face, crying “Long live Duke Michael!” and the princess coloured – it was an admirable tint – and looked straight in front of her.

Now I felt in a difficulty, because I had forgotten to ask Sapt the state of my affections, or how far matters had gone between the princess and myself. Frankly, had I been the King, the further they had gone the better should I have been pleased. For I am not a slow-blooded man, and I had not kissed Princess Flavia’s cheek for nothing. These thoughts passed through my head, but, not being sure of my ground, I said nothing; and in a moment or two the princess, recovering her equanimity, turned to me.

“Do you know, Rudolf,” said she, “you look somehow different today?”

The fact was not surprising, but the remark was disquieting.

“You look,” she went on, “more sober, more sedate (вы выглядите, – продолжала она, – благоразумнее, спокойнее; sober – трезвый; рассудительный, благоразумный); you’re almost careworn, and I declare you’re thinner (вы совсем: «почти» измучены заботами, и я утверждаю, что вы похудели; to declare – заявлять, объявлять; thin – тонкий; худой). Surely it’s not possible that you’ve begun to take anything seriously (конечно, не может быть, что вы стали принимать все близко к сердцу; seriously – серьезно, всерьез)?”

The princess seemed to hold of the King much the same opinion (казалось, принцесса придерживалась о короле того же мнения) that Lady Burlesdon held of me (что и леди Берлисдон обо мне).

I braced myself up to the conversation (я собрался с духом и /продолжал/ разговор; to brace oneself up – напрячь все силы, собраться с духом; to brace – связывать, скреплять).

“Would that please you?” I asked softly (это вас бы порадовало? – спросил я мягко).

“Oh, you know my views,” said she, turning her eyes away (о, вы знаете мое мнение, – сказала она, отведя глаза в сторону; view – поле зрения, кругозор; взгляд, мнение).

“Whatever pleases you I try to do (я стараюсь делать все, чтобы доставить вам удовольствие: «все, что вас радует, я стараюсь делать»),” I said; and, as I saw her smile and blush (и, когда я увидел, что она улыбнулась и покраснела), I thought that I was playing the King’s hand very well for him (я подумал, что разыгрываю партию короля очень удачно для него; hand – рука; партия, кон /карт./). So I continued and what I said was perfectly true (поэтому я продолжал, и то, что я сказал, было чистейшей правдой: «совершенно правдиво»):

“I assure you, my dear cousin, that nothing in my life has affected me more (уверяю вас, моя дорогая кузина, что ничто в моей жизни не тронуло меня более; to affect – воздействовать, влиять; волновать, трогать) than the reception I’ve been greeted with today (чем прием, который мне оказали сегодня; to greet – приветствовать).”

She smiled brightly, but in an instant (она радостно улыбнулась, но через мгновенье) grew grave again, and whispered (снова стала серьезной и прошептала):

“Did you notice Michael (вы обратили внимание на Михаэля)?”

“Yes,” said I, adding, “he wasn’t enjoying himself (да, – сказал я, добавив, – он не /очень-то/ веселился).”

“You look,” she went on, “more sober, more sedate; you’re almost careworn, and I declare you’re thinner. Surely it’s not possible that you’ve begun to take anything seriously?”

The princess seemed to hold of the King much the same opinion that Lady Burlesdon held of me.

I braced myself up to the conversation.

“Would that please you?” I asked softly.

“Oh, you know my views,” said she, turning her eyes away.

“Whatever pleases you I try to do,” I said; and, as I saw her smile and blush, I thought that I was playing the King’s hand very well for him. So I continued and what I said was perfectly true:

“I assure you, my dear cousin, that nothing in my life has affected me more than the reception I’ve been greeted with today.”

She smiled brightly, but in an instant grew grave again, and whispered:

“Did you notice Michael?”

“Yes,” said I, adding, “he wasn’t enjoying himself.”

“Do be careful!” she went on (будьте осторожны, – продолжала она; to do – делать, выполнять; здесь употребляется для усиления высказывания). “You don’t – indeed you don’t – keep enough watch on him (вы не следите, на самом деле, недостаточно следите за ним; indeed – в самом деле, действительно). You know (вы знаете) – ”

“I know,” said I, “that he wants what I’ve got (я знаю, – сказал я, – что он хочет того, что имею я).”

“Yes (да). Hush (тихо)!”

Then – and I can’t justify it (тут – и я не могу найти этому оправдания), for I committed the King far beyond what I had a right to do (поскольку я связал короля гораздо большими обязательствами, чем имел на то право; to commit – совершать /преступление и т. п./; связать себя обязательством; far – далеко; гораздо, намного; beyond – за, по ту сторону; сверх, выше) – I suppose she carried me off my feet (я полагаю, что она поразила меня; to carry smb. off his feet – поразить /кого-л./; вызвать чей-л. восторг) – I went on (я продолжал):

“And perhaps also something which I haven’t got yet (и возможно, также кое-что, чего у меня пока нет), but hope to win some day (но /что/ в один прекрасный день я надеюсь получить; to win – выиграть, победить; добиться, завоевать).”

This was my answer (а таким был мне ответ). Had I been the King, I should have thought it encouraging (будь я королем, я бы счел его обнадеживающим):

“Haven’t you enough responsibilities on you for one day, cousin (не слишком много: «не достаточно» ли на вас ответственности для одного дня, кузен)?”

“Do be careful!” she went on. “You don’t – indeed you don’t – keep enough watch on him. You know – ”

“I know,” said I, “that he wants what I’ve got.”

“Yes. Hush!”

Then – and I can’t justify it, for I committed the King far beyond what I had a right to do – I suppose she carried me off my feet – I went on:

“And perhaps also something which I haven’t got yet, but hope to win some day.”

This was my answer. Had I been the King, I should have thought it encouraging:

“Haven’t you enough responsibilities on you for one day, cousin?”

Bang, bang! Blare, blare (грохот /орудий/, рев /труб/; bang – громкий удар, звук выстрела, взрыва)! We were at the Palace (мы были у дворца = мы подъехали к дворцу). Guns were firing and trumpets blowing (стреляли пушки, и гремели трубы; to blow – дуть, веять /о ветре/; издавать звук /о духовом инструменте/). Rows of lackeys stood waiting (лакеи рядами стояли в ожидании), and, handing the princess up the broad marble staircase, I took formal possession (и, ведя принцессу под руку по широкой мраморной лестнице, я официально вступил во владение; to hand – передавать, вручать; вести за руку; to take possession – стать владельцем), as a crowned King, of the House of my ancestors (как коронованный король, домом моих предков), and sat down at my own table, with my cousin on my right hand (и сел за свой собственный стол с кузиной, /севшей/ по правую руку от меня), on her other side Black Michael, and on my left his Eminence the Cardinal (с другой ее стороны = рядом с ней /сел/ Черный Михаэль, а слева от меня – его высокопреосвященство кардинал). Behind my chair stood Sapt (позади моего стула встал Сэпт); and at the end of the table, I saw Fritz von Tarlenheim (а в конце стола я увидел Фрица фон Тарленхайма) drain to the bottom his glass of champagne (осушившего до дна свой бокал шампанского) rather sooner than he decently should (пожалуй, быстрее, чем ему следовало бы по законам приличия; decently – прилично, благопристойно).

I wondered what the King of Ruritania was doing (мне /стало/ интересно, чем /в тот момент/ занимался король Руритании).

Bang, bang! Blare, blare! We were at the Palace. Guns were firing and trumpets blowing. Rows of lackeys stood waiting, and, handing the princess up the broad marble staircase, I took formal possession, as a crowned King, of the House of my ancestors, and sat down at my own table, with my cousin on my right hand, on her other side Black Michael, and on my left his Eminence the Cardinal. Behind my chair stood Sapt; and at the end of the table, I saw Fritz von Tarlenheim drain to the bottom his glass of champagne rather sooner than he decently should.

I wondered what the King of Ruritania was doing.