Текст книги "Вода: Наперегонки со смертью (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Ангелина всматривалась в лица, боясь узнать в них тех, с кем они спасались на шлюпках. Хотя найти способ помочь они так и не придумали, чувство вины перед людьми присутствовало. По сохранившимся на руках некоторых детей браслетам она догадалась, что люди были совсем с другого судна. На душе стало немного легче от мысли, что люди с их круизного лайнера, скорее всего, тоже догадались идти по воде и сейчас находятся на каком-нибудь острове.

Смотритель зарубил трех кур и начал готовить обед в большой кастрюле. Он что-то недовольно бубнил себе под нос. Роман зашел на кухню, чтобы взять еще воды в бутылках и услышал причитания старика.

– Я понимаю тебя, – Роман решил, что старик жалуется на то, что провизии на такое количество людей надолго не хватит. – Могут придти и другие люди, и тогда будет полный швах.

Запасы бутилированной воды за одно утро изрядно истощились, поголовье птицы тоже не было рассчитано на сотню человек, как и прочих продуктов. Ситуация внезапно и серьезно осложнилась. Нельзя было сердиться на людей, которые хотели жить. Право на жизнь у всех одинаковое. Только очень саднило на душе от мысли, что собственные планы были так сильно изменены. Теперь не было того запаса времени на принятие какого-нибудь важного решения, или ожидания чуда.

Как не пытался Роман придумать выход из создавшейся ситуации, ничего путного на ум не приходило. С Ангелиной и сербами поговорить не удавалось, они полностью посвятили себя оказанию помощи. Тяжелее всего было с детьми. Они ослабли сильнее взрослых. Двое, мальчик и девочка из разных семей, примерно в возрасте пяти лет не приходили в сознание. Их тела уже начали отекать. Только к вечеру среди прибывших обнаружился врач, который смог поставить капельницу с раствором глюкозы. Жар и отек у детей тут же спал. Они не сразу пришли в себя, но даже без сознания выглядели умиротвореннее.

Наступила ночь. Сербы перебрались в бунгало к Роману и Ангелине. Пришлось потесниться. На острове стало непривычно людно. Смотритель вывернул больше половины лампочек уличного освещения, чтобы убрать нагрузку на генератор и поэкономить топливо. А впереди всех ждала еще и жесткая экономия воды и еды.

– Ну, братья славяне, долгого и безмятежного отдыха у нас не получилось, помощи ждать не стоит, как и верить, что этот кусок суши сможет прокормить такую толпу народа. Есть у кого идеи?

– Можно вернуться на остров, где аэропорт, – предложила Ангелина.

– Да, аэропорт, хорошая идея, – согласился Сречко.

– Я читал, что воздушное пространство Индийского океана объявлено карантинной зоной. Самолеты отсюда никуда не пускают.

– Нам треба в Мале, там есть запасы воды и хране (еды), – предложила Валерия.

– Не уверен, что там еще не убивают друг друга за это.

– А шта ти че предлагаешь?

– Я в холле отеля видел карту Мальдив. Там куча островов этого архипелага. Что если нам обойти их все, теперь мы знаем, что по воде можно ходить. Вдруг, свезет еще раз, и мы найдем там такой же брошенный второпях отель с водой и едой? А?

– Нам и так уже сколько раз везло, а всякому везению все равно приходит конец, – Ангелина посмотрела в окно, под фонарем стояли несколько человек. – Эти вон, они уже хлебнули лиха, рады, что прибились сюда, а мы все ищем для себя получше, а найдем только проблемы.

– Не исключено. Однако, мы все равно придем к тому, что с острова придется уходить и хорошо, если у нас будут силы и кое-какие припасы сделать это.

– Ром, давай три дня подождем, а? – Ангелина посмотрела на мужа. – Людям надо помочь оклематься. К тому же, они могут знать больше нас или предложат более разумные идеи?

– Ладно, – согласился Роман. – За три дня ничего не случится, если сюда не придет еще одна сотня. Вы согласны? – спросил он у сербской парочки.

– Да, слажем се. Треба сачекати, (Да, согласны. Надо подождать) – Сречко и Валерия закивали головами.

– Ладно, ждать, так ждать. Мы с тобой Сречко, ночевать пойдем на кухню. Не хочу, чтобы народ растащил запасы по себе. А завтра, на правах хозяев– первооткрывателей, проведем разъяснительную работу насчет продуктов питания. Вы хорошо говорите по-английски?

– Валерия хорошо говорит, – ответил за подругу Сречко.

– Осредни. Сречко увек ме хвали, (Средне. Сречко всегда меня хвалит.) – засмущалась Валерия.

– Ничего, я вообще, кроме здрасьте, пока и сколько стоит, не знаю. Думаю, народ поймет нас правильно.

В дверь постучали. Роман открыл дверь. На входе стоял старик-смотритель.

– Что случилось?

Старик начал эмоционально говорить на своем языке, показывая себе на запястье левой руки и на лампочку в бунгало.

– Ты хочешь сказать, что пора отключать свет? – lогадался Роман и щелкнул выключателем.

Старик согласно закивал головой, указал рукой в сторону отеля и изобразил, будто отключает пальцем тумблеры.

– Ага, ты хочешь остановить генератор. Понятно. Подожди десять минут, – Роман показал две пятерни. – Я и Сречко придем ночевать к тебе. Понял?

Смотритель показал свои пятерни и закивал головой. Роман закивал в ответ.

Старик развернулся и пошел назад.

– Так, через десять минут отрубится и вай-фай, надо глянуть, что в мире творится и идти охранять.

В районе экологической катастрофы заметно сократилось количество осадков, изменились направления господствующих ветров, на экваторе в районе Индийского океана становилось жарче обычного. Изменения воды достигли на востоке Мьянмы, Таиланда, Малайзии и Индонезии. Были попытки задержать распространение заразы в самом узком месте Малакского пролива, дабы не пустить ее в Тихий океан. На севере, всё побережье Индии было в тисках густой воды океана и многие реки у побережья страны превратились в неподвижный гель. На западе первые признаки трансформации коснулись Аравийского полуострова и восточных берегов Африки. Сейшельские острова, как и Мальдивы оказались изолированными от мира.

Новости не добавили оптимизма. В довольно тяжелом расположении духа Роман и Сречко покинули бунгало и направились в сторону отеля, охранять припасы. По дороге к нему на всем острове выключился свет. Затих генератор. К его надоедливому вою так прислушались, что не замечали. Стало непроглядно темно, но только на мгновение, пока глаза не адаптировались к свету. Над головой висели миллиарды ярких звезд, наполняющие пространство слабым синим светом.

Роман и Сречко вошли с черного хода. Старик осветил их фонарем и что-то спросил.

– Мы охранять, отец, не переживай, – Роман прошелся по кухне, проверил двери склада.

Старик знал, чего можно ждать от людей и предусмотрительно закрыл его.

Сречко нашел большой половник и сделал им замах, как бейсбольной битой.

– Хорошо, – произнес он.

– Хорошо, если не дойдет до этого.

Роман закрыл все двери изнутри. Одну дверь, ведущую из холла отеля, подпер спинкой стула.

– Ну, господа, теперь можно и к службе приступать, – Роман взял в руки половник поменьше и сел на стул.

– Чемо спавати? (будем спать?) – спросил Сречко.

– Почему бы и нет? Мы ж не на войне, так, бдительность простая.

В кухне, с выключенным кондиционером быстро стало душно. Смотритель открыл несколько окон, что не особо помогло. Воздух висел неподвижно. Роман лег на пол, на стуле уснуть было практически невозможно. Однако и смена положения не помогла уснуть. В дверь постучали и попросили воды для детей. Старик выдал несколько бутылок, предварительно спросив у Романа. Отказать детям было нельзя. В районе четырех утра постучали в раму открытого окна. Роман хорошо задремал к утру. Стук напугал его и товарищей.

Оказалось, что на остров набрела группа из трех молодых людей, двух парней и одной девушки. Они были жутко обгоревшими, усталыми и едва держались на ногах. Пришлось их напоить, обмазать кокосовым молоком и дать лекарств. Троица была из Голландии, и судя по их сбивчивому рассказу на ломанном английском, они тоже были туристами с круизного лайнера.

Старик встал раньше всех и запустил генератор. Заработали кондиционеры. Помещения наполнились прохладой. Роман решил доспать то время, что было потрачено на бодрствование ночью. Его разбудила Ангелина и позвала на завтрак. Старик приготовил в здоровой кастрюле бульон из морепродуктов. Варево подозрительно пахло, но сейчас было не до проявления гастрономических предпочтений. Чтобы сгустить суп, старик наполнил его зеленью и кусочками каких– то незнакомых овощей.

Всего один завтрак сильно опустошил запасы воды. Люди желали после еды еще и попить чего-нибудь, например кофе или чай. Роман вовремя спохватился, подумав, что после горячих напитков люди начнут потеть и еще сильнее хотеть пить. Прямо в столовой, когда народ был в сборе, он решил сделать объявление. Взял в руки стальную миску и постучал в нее ложкой.

– Всем внимание, господа интуристы! – глянул на Валерию. – Лера, переводи.

Девушка закивала.

– Значит, так, воды у нас в обрез, поэтому мы вводим норму. Супов больше не будет, слишком большой расход. На продукты тоже вводим норму. Сегодня все посчитаем и скажем вам, сколько на кого приходится. Успеваешь? – переспросил Валерию.

– Успеваю.

– Сейчас мы вас точно всех пересчитаем, чтобы составить норму на каждого. Если у кого-то есть идеи насчет того, где можно раздобыть еды или питья, можете выказаться.

Роман обвел людей взглядом. Красные отекшие лица, потухшие глаза. Они еще не в полной мере отошли от пережитого ими отчаянного марша по океану. Люди молчали, безропотно отдавая инициативу в руки Романа и его людей. Не сказать, что он желал брать на себя ответственность, но раз больше никто не хотел этого делать, значит, он, жена и сербы должны были взять ее на себя. И сделать это для общего блага.

Итого, на острове в этот момент насчитывалось девяносто четыре человека. Судя по записям, которые имелись на складе, столько народа здесь никогда не бывало. Продукты подвозились на остров раз неделю, по четвергам, в количествах, строго соответствующих числу отдыхающих. Стало быть, обычная норма продуктов была рассчитана на неделю. Того, что имелось сейчас должно было хватить по нормальным меркам дня на три.

– Ну что, на сколько растягивать будем? – спросил Роман у жены и друзей.

– Дней на десять хватит? – неуверенно спросила Ангелина.

– Воды? – переспросил Сречко. – Вряд ли.

– А как же без воды? – испугалась Ангелина.

– У нас еще кокосы есть. Надо будет все пальмы обтрясти, собрать. Я, кстати, по телеку видел, как на них забираться. Веревку вокруг ствола обхватываешь и карабкаешься босиком, как электрик на столб, – поделился Роман.

– Если ты сам собрался карабкаться, то я против, – решительно возразила Ангелина. – Ты неловкий, не дай бог, кувыркнешься с пальмы.

– Гель, да они же без сил, кто еще полезет, я да Сречко, больше некому.

– Если хотите, Сречко полезет один, – вступила в разговор Валерия.

– Нет, оба полезем. Моя супруга решила поиграть в строгую мамочку, – Роман наградил жену укоризненным взглядом.

– О! – Ангелина вскочила и кинулась к телефону. – Надо маме написать, я же обещала.

Она застучала пальцами по экрану, свела брови на переносице, будто что-то у нее выходило не так. Покрутила в руках телефон, снова постучала в экран и еще сильнее нахмурилась.

– Проверьте, у вас интернет есть? Не могу отправить сообщение.

Связи не оказалось ни у кого. Ни мобильной, ни вай-фая. Роман нашел в столовой старика-смотрителя и показал ему на экране значок отсутствия сигнала. Старик что-то произнес и пошел на улицу, проверять приемную мачту. Вернулся через полчаса и развел руками. Без перевода стало понятно, что причину потери сигнала он не исправил.

– Блин, родители теперь волноваться начнут, – запереживала Ангелина. – Надо как-то послать им весточку, что у нас просто связь пропала. Как послать Ром, а?

– Может, перезагрузить оборудование? Перезагрузка не помогла.

– Я думаю, что оборудование не принимает сигнал, – решил Роман.

– Почему?

– Потому что его нет. Скорее всего, коммутаторы в Мале перестали работать. Почему, догадываюсь. Там большая задница.

– И что, теперь нет способа связаться с родителями? – Ангелина посмотрела на Романа большими влажными глазами, как теленок.

– Я такого способа не знаю, – честно ответил Роман.

– Мне все меньше хочется оставаться здесь. Я бы сейчас пешком пошла домой.

– Без воды ты не пройдешь и трех дней на такой жаре. Кстати, вы не заметили, что становится жарче?

– Заметили, – ответил Сречко. – В тот день, когда мы сюда приехали, температура была двадцать шесть градусов, сегодня тридцать два.

– Чертово пекло! – ругнулся Роман. – Я хочу пройтись по воде, посмотреть, можно ли что-нибудь из него добыть полезного. Пойдет кто-нибудь со мной.

– Я пойду. Куда же я без тебя, – с готовностью согласилась Ангелина.

Сречко и Валерия остались в здании отеля, чтобы приглядывать за хозяйством. Роман взял лопату, ведро и вместе с женой отправился на берег.

Первым ступила на зыбкую поверхность Ангелина. Теплая, почти горячая поверхность прогнулась под ее весом. Ощущения были такие, будто она стоит на кровати с панцирной сеткой, которая стояла у бабушки. Казалось, что если чуть– чуть передавить, то пленка разойдется под ногами и она провалится в теплое желе. Ангелину передернуло от этой мысли.

– Чего стоишь, смелее? – она сделала несколько шагов от берега.

Роман проверил одной ногой, потом встал на нетвердую поверхность обеими ногами. Непривычно и немного страшно. Неустойчивая опора на самом деле не внушала уверенности в том, что способна держать человеческий вес.

– Это как водяной матрас, – провел он аналогию. – Ортопедический.

Загустевщий до состояния резины слой воды потерял прозрачность. Он стал серым, мутным и весь океан, даже под солнечными лучами, больше не казался бирюзовым. Пропал его оптимистический цвет.

– Что ты собирался выяснить? – спросила Ангелина.

– Я хотел узнать, та рыба, что стремилась к поверхности, что с ней стало.

Надо отойти подальше от берега и попробовать ее достать.

– Ах, вот зачем тебе лопата. Будешь рыбу копать, как картошку.

– Почему бы и нет? Если ты читала книги про морские приключения, то должна знать, что рыбы были не только источником питания, но и воды. Моряки высасывали из нее влагу и спасались, таким образом, от обезвоживания.

– Так, то была свежая рыба, а наша-то сдохла уже давно. Тянуть сок из трупа я не стану.

– Это ты говоришь так, потому что не испытала еще настоящей жажды.

Они отошли метров на сто от берега. Поверхность держала их, и страх перед возможностью провалиться быстро прошел. Роман стал на четвереньки и стал вглядываться в толщу воды, пытаясь увидеть рыбу. Ангелина поняла, что делает ее муж и стала делать то же самое. Про себя оба отметили, что поверхность воды нагрелась до такой температуры, что жжет колени. К вечеру она могла разогреться еще сильнее.

Первой увидела рыбу, в полуметре под поверхностью воды Ангелина.

– Вот она, вот она! – затараторила супруга, будто боялась спугнуть замурованную рыбу.

Роман примерился и копнул. Пленка выдержала некоторое усилие под острой кромкой лопаты, а потом резко лопнула. Лопата ушла до половины черенка. Роман потерял равновесие и чуть не упал. Из прорехи полезла густая желеобразная жижа. Роман резкими ударами вырубил квадратную лунку и попытался ее углубить. Ничего не получилось, она сразу затягивалась. Он опустился на колени и сунул руку прямо в «прорубь». Нашарил тело рыбы, ухватил его за жабры и вытянул наружу.

Полуметровая рыбина блестела обволакивающей её густой жидкостью.

Роман обтер тушку и сразу принюхался.

– Вроде, подванивает? – неуверенно произнес он. – Понюхай ты.

Ангелина обнюхала рыбу. Душок имелся, но в пределах допустимого. К тому же она отметила, что рыба намного холоднее, чем горячая пленка под ногами.

– Может, она просолилась? – предположила Ангелина.

– Хорошо бы, – Роман брезгливо счищал с руки прилипшую к ней жижу, – кто-то должен отведать первым.

Пленка, оставшаяся на поверхности кожи, тут же подсохла и начала ее стягивать. Роман подцепил пленку и попробовал ее сорвать. Оторвался большой кусок вместе с волосами. Роман вскрикнул.

– Как же вы бабы это терпите?

– С трудом. Я всю жизнь мечтала, чтобы волосы выпадали отовсюду, кроме головы, как только женщина влюбляется. Справедливо, да? Пока не любит, волосатая, как только влюбляется, преображается. И мужчине явный намек и себе радость безболезненная.

– Ты знаешь, я всегда думал, что у тебя волосы только на голове. Я думал, ты от природы такая.

– Помнишь песню про мохнатого шмеля?

– Да, Михалков пел в фильме, как его, «Жестокий романс».

– Да, точно, так вот, эта песня про меня.

Роман посмотрел на жену другими глазами и только когда поймал ее плутовской взгляд, понял, что она шутит. Он рассмеялся, попятился назад и поскользнулся на жиже вокруг лунки. Поверхность была настолько скользкой, что не могла задержать его движение в сторону лунки. Все произошло в мгновение ока. Вот Роман засмеялся, а вот молниеносно ушел в самим же выкопанное отверстие.

Ангелина вскрикнула и кинулась на выручку. Она увидела руку мужа в воде, попыталась схватить ее, но пальцы скользили, не могли зацепиться. Роман судорожно хватался, страх смерти не давал ему придумать способ, чтобы ухватиться за руку жены замком из пальцев. Ангелина закричала от отчаянья, предвидя скорый страшный исход. Она закрутила головой. На глаза попалась лопата. Супруга схватила ее и сунула в лунку, стараясь не задеть мужа. Роман схватился за черенок и постепенно его руки соскользнули до штыка. Ему хватило соображения удержаться на нем. Ангелина широко расставила ноги, чтобы самой не угодить в прорубь и потянула изо всех сил. Трясина не спешила расстаться со своей жертвой.

Роман вытягивался туго, будто за ноги его держал морской царь. Наконец, из лунки показались ладони, побелевшие от натуги, а потом и голова. Роман громко выдохнул и вдохнул, засвистел, как астматик.

– Тяни…, тяни… силь… ней.

Не так-то просто было это сделать. Опоры никакой. Ноги скользили и могли вот-вот угодить в лунку. Ангелина вытянула мужа до плеч и поняла, что это предел ее физических возможностей.

– Не могу больше, Ром, рук не чувствую, – призналась она.

– Клади… лопату… поперек, – с паузами между слов произнес Роман.

Он ослабил хватку, чтобы жена смогла положить лопату поперек лунки. Ангелина сделала, как он просил и упала рядом без сил. Роман перехватился. Взялся по центру черенка, подтянулся и повис на руках. У него тоже закончились силы. Ему надо было отдышаться и отдохнуть, чтобы сделать очередной рывок.

– Сходили на рыбалку, – усмехнулся Роман. – Знаешь, что у меня стояло в глазах, пока я там барахтался? – одной рукой вытер с лица засыхающее на глазах желе.

– Что?

– Усы Михалкова, раскрашенные в желтую и черную полоску, как у шмеля. Ангелина перевернулась на спину и беззвучно рассмеялась.

– Дурак. И я дура, чуть своей шуткой мужа не убила.

– Да уж, у тебя смертельное чувство юмора.

– Как там?

– Жутко. Как в клею.

Роман сделал рывок и выбрался по пояс. Ангелина подскочила помочь мужу. Совместными усилиями Романа вытащили из трясины. Он блестел, одежда его была пропитана желеобразной жижей. Шорты отяжелели и сползли.

– И ведь помыться нельзя, – Роман осмотрел себя. – Сейчас все засохнет и я буду, как бревно.

– Зато живой. Придумаем что-нибудь. Снимай одежду, я помогу тебе

очиститься.

– Звучит, как приглашение на костер инквизиции.

– Не воображай, на сегодня норму юмора мы с тобой перевыполнили.

Глава 5

Большой десантный корабль уходил от преследовавшей его по пятам экологической катастрофы. Одноклеточная океаническая живность, мигом превращающаяся благодаря неизвестному вирусу в производителя коллоида, приближалась к африканским берегам. Новости из Египта доносили о том, что первые признаки трансформации воды у побережья уже наблюдаются. Европа собрала совместный контингент войск и отправила его охранять Суэцкий канал. Политики не доверяли арабам охрану такого стратегического объекта. Воды канала предварительно отравили, чтобы исключить всякую возможность распространения микроорганизмов через него.

Десантный корабль шел на юг, к самой южной оконечности Африки, чтобы обогнуть ее и выйти в Атлантику. Агульясово течение, прибавляло пять узлов к собственной скорости корабля. Несмотря на дурную репутацию, заслуженную неожиданно возникающими волнами-убийцами, был выбран именно этот маршрут. Военное судно с относительно коротким корпусом и высокими бортами было хорошо защищено от различных водных стихий.

Большое количество кораблей пыталось вырваться из экологической ловушки. Тихоходные грузовозы вряд ли могли рассчитывать на успех, а вот военные суда имели такой шанс. Совершенно не таясь, подводные лодки разных стран в надводном положении, рассекали теплые воды Индийского океана. Они, конечно, старались не лезть на глаза друг другу, но радары все равно засекали их. Была в этом стадном отступлении перед катастрофой некая не озвученная вслух договоренность: пока мы все вместе удираем, мы друг другу не противники. Совсем как животные на водопое в засуху. Между военными судами разных государств действовали открытые каналы радиосвязи.

Что для военных было службой, для ученых оказалось поводом обогатить кругозор и набраться впечатлений. Военный корабль с мощным вооружением и большим количеством техники в трюмах, был до сего момента территорией инкогнито. Карл постепенно привык к качке и мелкой вибрации корпуса корабля, поначалу пугающей его. Пес не желал ходить по открытой палубе, чувствуя лапами раздражающую вибрацию. Кирилл пошел на крайние меры, вынес мопса на центр палубы и отошел к борту. Карл заскулил, задергал лапами, жалостливо смотрел на хозяина, но с места не двигался. Наверное, с капитанского мостика увидели, как хозяин дрессирует собаку и дали мощный гудок. Пес от страха присел, а потом, не обращая внимания на вибрацию пола, со всех ног кинулся к Кириллу.

Одна боязнь была излечена, но другая приобретена. Мопс, всякий раз, когда оказывался на свежем воздухе, косился своими мокрыми глазками в сторону источника громкого звука. Вообще, за то время, что команда ученых находилась на БДК (большой десантный корабль), мопс успел привязаться к Маше почти так же, как и к родному хозяину. Он радовался девушке искренне, что очень импонировало ей. В ее представлении Карл выполнял связующую роль, как барометр отношений, будто его симпатия к девушке была косвенным проявлением симпатии Кирилла. Сам же Кирилл проявлял пока одну любезность, словно опасался серьезных отношений.

– Вообще, эти места очень опасны для судоходства, – Кирилл оперся на парапет и смотрел на мирную поверхность океана.

– Не похоже, – не поверила Маша.

У них в ногах мопс шумно грыз какую-то пластиковую мыльницу.

– Раньше, до того, как был вырыт Суэцкий канал, суда ходили именно этим путем, даже во времена парусного флота. Самая большая опасность, это неожиданно возникающие огромные волны. Перед волной образовывалась большая яма, в которую проваливался корабль, а потом его просто накрывало с головой.

– А в наше время такие случаи были?

– Ну, с головой-то уже не накрывает. Все-таки суда сейчас намного больше парусников. Но были случаи, когда большие грузовые суда просто переламывались пополам на такой волне.

– А почему они возникают именно здесь?

– Особенность течений и ветров в этих местах. Резонансное наложение одного на другое способствует появлению волны даже без штормовых условий.

– Ты, Кирилл, так много знаешь, – Маша решила, что самое время сделать очередной комплимент.

– Кроме того, откуда взялся этот вирус, решивший лишить нас жидкой воды,

– вышел из положения Кирилл.

– Я видела ролик, теперь в районе Мальдив можно ходить по поверхности воды. Она спокойно держит человеческий вес.

– Я тоже видел, и это выглядит пострашнее торнадо или извержения вулкана. Я весь мурашками покрылся, – Кирилл передернул плечами.

– Почему? По мне, так вызывает научный интерес.

– Это так противоестественно, что у меня в голове не укладывается. А ты слышала, как быстро растет температура в тех широтах?

– Да, испарения уменьшаются. Много тепла аккумулируется в верхнем густом слое. Интересно, до каких пор температура будет подниматься?

– Без понятия. Если не будет дождей, то, как в пустыне, наверное? Это и будет пустыня.

– Только пустыня быстро остывает ночью, а гель так быстро не остынет.

– Выходит, что там будет хуже. И еще меня беспокоит, что станет с осадками по всей планете, когда не останется жидкой воды в океанах? Мир быстро высохнет без них.

– Как все печально. Надо бежать на полюс северный или Южный.

– Конечно, только нам с тобой эта идея пришла в голову, – Кирилл иронично усмехнулся.

– Отсюда мир не выглядит опасным, – Маша окинула взором бесконечные водные просторы.

– А мне утром, когда умывался, пришла мысль, что любое происшествие, особенно такого масштаба, это нам намек, в смысле человечеству, что пора заметить что-то, о чем нам природа давно пытается сказать. В любой проблеме, встающей у тебя на пути, обязательно есть посыл, помогающий сделать шаг вперед.

– Так вот какая у тебя философия. Похоже, какие-то намеки мы пропустили мимо ушей, раз нам так сразу подсунули катастрофу планетарного масштаба?

– Похоже на то. Человечество сейчас в ситуации спортсмена, бегущего по дорожке, политой бензином. Позади настигает пламя, остановишься – сгоришь к чертовой бабушке. Где-то на финише нас ждет огнетушитель. Осилим, добежим и потушим, заодно подправим затекшую жиром форму. Нет, так и делать нами нечего, такими медленными и тупыми.

– Жестко, но в самую суть.

В этот момент Карл хрустнул мыльницей и задергал головой. Он поднял мордаху вверх. Жесткий пластик застрял у него в пасти. Напуганные собачьи глаза умоляюще перебегали от Кирилла к Маше. Девушка прыснула, умилившись явной собачьей эмоции.

– Карл, это была казенная мыльница, – Кирилл нагнулся, чтобы рассмотреть каким образом мыльница застряла в пасти четвероногого друга.

Он приподнял складки кожи вокруг пасти. Карл терпеливо замер, только воздух с хрюканьем покидал его ноздри. Хозяин нащупал кусок пластика, упершийся в нёбо почти у самой гортани. Придавил его под скулящий возглас и вынул из пасти.

– Намек в этой проблеме такой, не надо давать собаке предметы, которыми он может пораниться, – сделала вывод Маша.

– Надо сходить на кухню и попросить кость для него. Он любит поглодать что-нибудь в свободное время.

– А чем он занят в несвободное? – усмехнулась Маша.

– Спит или ест.

– Работяжка ты наш, – Маша потрепала пса за ушами.

Пес вывернулся и лизнул ее руку. Интерес к мыльнице у него прошел.

Кирилл сгреб осколки, убрал в карман ветровки.

– Смотри, Кирилл, какие странные волны, – Маша смотрела на океан. Поверхность воды на самом деле выглядела необычно. Она рябила частой, но высокой волной, появляющейся бессистемно. Волны не перекатывались. Они просто возникали на ровном месте, будто их выталкивало наружу. И такая картина происходила везде, насколько хватало глаз. По громкой связи пришла команда покинуть палубы.

В комнате отдыха находилась половина коллектива ученых. Даже раненый Петрищев, выглядевший совсем неплохо, находился тут.

– По курсу шторм, – объяснил Черных вошедшим в помещение Кириллу и Маше.

– Понятно, – Кирилл опустил Карла на пол.

– Если шторм затянется на несколько дней, то мы можем потерять время и тогда…, – Петрищев красноречиво замолчал.

– Давай без пророчеств, – не удержался Платон.

Кирилл по тяжелой атмосфере, царящей в комнате отдыха, догадался, что шторм до их прихода уже обсуждали. Их появление чуть не вызвало продолжение бурной полемики. Одной из характерных черт, отличающей обычных людей от ученых, была упертость последних в отстаивании своей точки зрения. Если бы ученые не были в своей массе людьми миролюбивыми, то большинство споров заканчивались бы кровопролитием. В комнате висел ощутимый заряд напряженности разных потенциалов.

– Давайте, кино какое-нибудь посмотрим? – предложила Маша. – Любовь и голуби, например?

Старая советская комедия, засмотренная до дыр, считалась универсальным фильмом, удовлетворяющим пристрастия всех.

– Включай, – согласился Черных.

Кирилл задремал под фильм. Проснулся неожиданно. Ему показалось, что он проваливается куда-то и что его от этого тошнит. Он открыл глаза. Коллектив смотрел в телевизор. Там шло уже другое кино. Сквозь звук динамиков доносился свист ветра и удары волн. Гравитация время от времени почти пропадала, в носу начинало щекотать, как при падении, потом все выравнивалось и начинало тянуть в обратную сторону. Кирилл понял, что они уже вошли в зону шторма.

– Давно? – спросил Кирилл у бледной Маши.

– Полчаса как. Меня тошнит. Проводи меня до каюты.

Кирилл согласился. Дойти до дверей было настоящей проблемой. Пол постоянно менял угол наклона. Кирилл хватался за мебель и тянул Машу за собой. Они выбрались в коридор. Здесь идти было проще. За тот момент, что судно кренилось вперед, они пробегали до условного места, цеплялись там за все, что для этого годилось и ждали, когда судно сделает еще одну амплитуду. До дороге Маша попросилась в гальюн. Ее лицо стало совсем зеленым. Едва она наклонилась над умывальником, как ее вырвало. Кирилл придерживал девушку, потому что она сама была не в состоянии сделать это. Морская болезнь обессилила ее.

Кирилл доставил Машу в ее каюту, уложил на шконку.

– Я останусь, пока ты не уснешь, – пообещал он. – Вот тебе пакет, если что, сама знаешь, что делать.

– Угу, – не открывая рта, произнесла девушка. – Спасибо, Кирилл. А как же Карл?

– Потерпит немного.

– Блин, я никогда не думала, что буду страдать морской болезнью. Как это ужасно, как с дикого перепоя.

– Попробуй уснуть. Организму надо время, чтобы привыкнуть.

– Ты такой заботливый.

Кирилл ничего не ответил. Маша убеждала его в том, что он тот самый Карлсон, который живет на крыше и который был самым-самым в любой дисциплине. Он взял девушку ладонью за голую лодыжку, чтобы ее рецепторы, отвечающие за ориентацию, восприняли этот хват за точку отсчета. По молодости он научился бороться с «вертолетом», вызванным перепоем. Он просто ставил одну ногу на пол и вертолет прекращался. Спустить ногу с шконки было проблематично из-за ее высоты, поэтому Кирилл решил, что сможет обмануть вестибулярный аппарат девушки другим способом.

Прием, кажется, сработал. Маша засопела. Кирилл решил, что останется покараулить еще, пока не убедится, что ее больше не будет тошнить. Каюта ныряла и поднималась. Тошнота накатывала и у Кирилла. В закрытом помещении качку переносить было гораздо тяжелее. Иногда судно так тяжко содрогалось своим корпусом, будто натыкалось не на волну, а на бетонный волнолом. Похоже, легенды, описывающие шторма у мыса Игольный, не сильно преувеличивали разгул стихии.