Текст книги "Робинзон из-под моста(СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Annotation

Лирическое произведение, где из фантастического, только психическое расстройство главного героя, "синдром правдолюба". О том, как горько говорить правду против своей воли, и немного о любви.

Панченко Сергей Анатольевич

Панченко Сергей Анатольевич

Робинзон из-под моста

Надо ли печалиться по тому, за кем Смерть пришла раньше, чем это казалось должно произойти? С одной стороны, все мы Там будем. Будут даже те, кто откроют первую страницу этой книги, но не доживут до последней. Печально это, или такова природа? Все мы прозябаем на остановке под названием «ЖИЗНЬ» в ожидании своего автобуса под названием «СМЕРТЬ». Свое ожидание мы разбавляем делами, клепанием новых пассажиров, развлечениями и со временем, все чаще смотрим на дорогу, на которой должен появиться наш автобус. А что может быть печального в том, что за вами неизбежно приедет тот самый автобус? Отнеситесь к этому с иронией и пониманием, не портите себе ожидание.

Если вам показалось, что я пытаюсь вас напугать с первого абзаца, то вы ошибаетесь. Я всего лишь говорю правду, потому что не могу поступить иначе. Почему я это делаю? Об этом вы узнаете ниже, если только первые строчки не заставили вас суеверно закрыть книгу и переключиться на более веселые мысли, в ожидании своего автобуса по имени...

В возрасте пяти лет, когда ты полностью зависишь от родителей, очень страшно потерять кого-то из них. В этом возрасте ты воспринимаешь их, как большую часть вселенной и понимаешь свою зависимость от них и крепкую любовь к ним. Потерять мать в этом возрасте очень страшно. У матери все началось с легкого подкашливания, быстро переросшего в сильный кашель. Отец отвез ее в поликлинику, где врачи поставили диагноз – воспаление легких и назначили кучу лекарств. Они совершенно не помогали, а мать теряла жизнь на глазах. Моя детская интуиция чувствовала неотвратимость приближающегося автобуса по имени "Смерть". Я плакал по ночам в подушку, совсем перестал выходить на улицу играть с друзьями. На душе было тоскливо, холодно и одиноко. Отец весь день был на работе и только его голос по телефону немного успокаивал меня.

Мать увезли в больницу, где продолжили лечение от пневмонии. Я хорошо помню тот ночной звонок, когда оборвалось мое сердце. Отец взял трубку, а я уже знал, что ему скажут. От страха я свернулся под одеялом в клубок, упершись головой в колени.

– Хорошо, да, я дам письменное разрешение. – Сказала отец в трубку бесцветным голосом.

Немного позже, я узнал, что разрешение от него требовалось для вскрытия маминого тела. Вскрытие установило, что диагноз был поставлен матери неправильно. У нее не было воспаления легких. У матери было редкая легочная саркома, съевшая ее здоровье за один месяц.

После девяти дней отец запил. Я хорошо помню его сидящим за столом. Рядом с ним начатая бутылка водки и стакан. Отец размазывал сопли и слезы по лицу, всё время повторяя: "Ошиблись, суки! Ошиблись они! Не ошиблись, а соврали! Тянули время, а мы могли бы в Москву ее увезти, там бы ее вылечили!"

Привыкнув по-детски доверять словам родителей, я поверил отцу, что мать можно было бы вылечить, и что смерть ее стала результатом вранья докторов, я приобрел редкий комплекс, крепкий как алмаз и неподвижный, как атом при абсолютном нуле. Я стал говорить только правду. Она сама, часто против моей воли, слетала с моих уст. Думаете, правда – добродетель? Нет, это зло, которое сломало мне жизнь. Никто не хочет слышать о себе, то, что он и так знает. Я резал правду-матку в глаза, а жизнь за это резала меня, как студент бедного лягушонка.

Отец стал алкоголиком. Мы, худо-бедно, прожили с ним до моего совершеннолетия. За то время, что мы были вместе, от частых подзатыльников, получаемых за честное мнение об отце и вообще, обо всем на свете, волосы на моем затылке почти не росли. Плешь с синеватым отливом стала моей визиткой, и все думали, что это у меня родимое пятно. После одиннадцатого класса мне вручили справку об окончании средней школы и с огромным облегчением выпихнули в большой мир. Отец поступил со мной так же.

– Деньги будут, заезжай. – Напутствовал он меня перед открытыми вратами в большую жизнь.

Мне было страшно. Я заранее знал, что меня не ждет ничего хорошего. Но польза все же была. Плешь быстро затянулась.

Первое впечатление, которое я производил на незнакомых людей, было положительным. Все начиналось после того, как со мной начинали общаться ближе. Я со страхом ждал этого момента и за всю свою жизнь так и не привык к реакции на мое поведение. Вам не кажется странным, что понятие «правда» подается нам всегда как однозначная добродетель? Мы свыклись с этой мыслью, но ведем себя совершенно иначе. Почти все время мы говорим неправду, полную или частичную. От матери, хвалящего своего малыша, до руководства государства, убеждающего население в том, чего нет. Мы все плещемся в океане неправды, но делаем вид, что настоящая правда для нас это святое. Настолько святое, что совершенно недостижимо. Для всех, кроме меня.

Со своей справкой об окончании средней школы я смог поступить только в сельскохозяйственный колледж. Отсутствие материальной помощи со стороны родителей вынудило меня сразу искать подработку. Я устроился ночным сторожем на стройку за небольшие деньги.

Как оказалось, на стройке работали несколько прорабов разного уровня. Самый младший работал здесь постоянно. Пожилой мужчина, сухой с хитрющими глазами. Его звали Геннадий Петрович, и он мне сразу признался, что работает прорабом с советских времен и не одну собаку съел на этом деле.

Над ним был другой прораб, приезжающий сюда пару раз в течение дня. Это был мужчина помладше, на хорошей машине. По нему было видно, что это скорее офисный работник, и приезжает просто для проформы. Как мне объяснил Геннадий Петрович, это был совсем не прораб, а представитель субподрядчика, обязанный присутствовать при строительстве. На самом деле их фирма, якобы даже строительной не была. Просто перекачивала деньги от заказчика, до конкретного исполнителя работ, отбирая свой процент. Звали того ненастоящего прораба Климентий. Редкое имя.

Еще был один прораб, который приезжал на дорогом джипе, раз в неделю. Это был высокий мужчина, крепкий с короткой стрижкой. На нем всегда был костюм. На людей он смотрел свысока и общался только с Геннадием Петровичем, перед которым тот становился на цыпочки. Как сказал Геннадий Петрович, это самая важная шишка на стройке. Этот человек был от организации у которой "бабла немеряно", и они "всем тут заправляют". Его звали Георгий Леванович, и по профилю его носа, можно было догадаться, о его грузинском происхождении. А по наколкам на руках, можно было предположить, что биография его чрезвычайно разнообразна.

Неделя прошла спокойно. Рабочие расходились, как только заканчивался световой день. Я обычно приходил к восьми вечера. Геннадий Петрович вводил меня в курс дела, показывая какой материал за день был привезен, или перемещен с места на место. Он объяснял мне ценность каждого материала и его интерес со стороны потенциальных воров. Я был экипирован фонариком и электрошокером, а так же телефоном, для вызова группы быстрого реагирования.

Все было хорошо. Я честно охранял, позволяя себе спать вполглаза. Совершал каждый час обход территории. Но на седьмой день, когда все разошлись, ко мне подошел Геннадий Петрович и попросил помочь погрузить в его машину пару рулонов теплоизоляционного материала и еще ведра с грунтовкой.

– Все нормально, Толик, я договорился с начальством, под зарплату беру. Но ты лучше об этом никому не говори. Это наши дела, и знать о них всем не обязательно.

Как мне было поступить. Дураку было ясно, что этот хитрожопый прораб ворует. Меня выворачивало сказать ему, что молчать я не смогу, но мне так хотелось получить зарплату, что я сказал вслух:

– Конечно, воровать не хорошо.

Геннадий Петрович замер, посмотрел на меня подозрительно, но счел мой возглас проявлением юмора и рассмеялся.

– Конечно, не хорошо. Вся страна ворует, одни мы честные. Ну, всё, бывай.

Прораб стукнул меня по плечу, закрыл багажник и укатил. Я смотрел ему вслед и понимал, что надо бы попросить аванс.

Как я и предвидел, неприятное не замедлило случиться. Как-то вечером, когда я только заступил на смену и проводил Петровича с полным багажником стройматериала, взятого "под зарплату". (Интересно, сколько он получал?), в воротах появился сам Георгий Леванович. Он подъехал к воротам объекта вплотную и пролез между створками ворот, держащимися на цепи.

– Здорова, студент! – Поприветствовал он меня, прибежавшего на шум. – Бдишь?

– Бдю.

– Чего это наш прораб после всех уехал? Все о производстве печется?

Я почувствовал, как приближается момент истины и срок моего первого трудового опыта. Григорий подошел ко мне и негромко спросил.

– Не приворовывает эта хитрая морда, а студент? – Я почувствовал запах перегара от начальника. Я вообще не любил пьяных, после того, как отец запил.

Я отшатнулся от него.

– Вывозит кое-что. Говорит, что берет под зарплату. С бухгалтерией он все утряс.

– Да ты что, утряс, значит. Можешь посчитать мне, все, что он вывез?

Я согласно махнул головой. Больше всего мне не хотелось оказаться соучастником воровства.

– Ни хрена себе, скромный работник, привыкший жить на одну зарплату. Он что, соседний дом строит? – Григорий Леванович бегло осмотрел мои записи. Завтра работаешь?

– Да.

– Поможешь нам поймать жулика с поличным.

Взрослая жизнь, взрослые проблемы. С утра я решил заскочить в бухгалтерию за авансом.

Я молил бога, только чтобы меня никто из бухгалтерских работников не спросил зачем мне понадобились деньги. Полная женщина в очках, отсчитала мне тощенькую пачку мелкими купюрами.

– Прокутить собрался? Что, терпежу нет, в конце месяца всю сумму получить? – Спросила она меня, а мне показалось, что это лягушка на кочке проквакала.

– Нет, мне надо за общагу заплатить, и еще боюсь, что могут уволить из-за Геннадия Петровича.

– Почему это? – Глаза у кассирши расширились, и стали больше очков. Она почти протянула мне деньги, но убрала руку назад.

– Он говорит, что берет стройматериалы под зарплату, но есть основания не верить этому.

Во всей бухгалтерии повисла гробовая тишина. На меня смотрели, как на человека только что попавшего в расстрельный список.

– Держи, и распишись здесь. – Мне все-таки отдали деньги.

Я взял деньги, расписался и направился к выходу. Я взялся за ручку двери, но с той стороны за нее уже потянули. Каким было мое удивление, но еще большим оно было у Петровича, столкнувшегося со мной нос к носу.

– А ты чего здесь? – Спросил он меня.

– За авансом приходил.

– Ты это, подожди меня снаружи, есть разговор один. – Попросил Петрович.

Я вдруг понял, что работать больше на этой фирме я не хочу. Не хочу видеть прораба-жулика Петровича, Григория Левановича трясущегося за свой капитал, не хочу быть тем самым говном, которое мечется в проруби.

– Не могу. – Я захлопнул за собой дверь и припустил бегом на улицу.

Через полминуты я был на улице. Позади меня раздался истошный крик Петровича.

– Стояаааать! Убью, скотина, стоять!

Мне было глубоко наплевать, на эти крики. Контракта с фирмой у меня не было, поэтому я покинул ее с чистой совестью. А Петрович пусть сам расхлебывает плоды своего воровства. Наверняка, для него увольнением это не закончится. Судя по наколкам на руках Григория Левановича у того имелись альтернативные рычаги решения подобных проблем. Легким бегом за полчаса я пересек город и оказался на безопасной территории студенческого общежития.

Заработанных денег мне хватило на две недели. Я оплатил общежитие и более менее сносно питался. Можно было считать, что я неплохо устроился, но на самом деле жизнь среди сверстников была не очень. Во-первых, я проговорился, что у меня есть деньги. Вся шпана со старших курсов полезла ко мне занимать. Поначалу они делали вид, что пытаются набиться ко мне в друзья. Я сразу понял, откуда ветер дует и не шел на контакт. После нескольких бесплодных попыток, у меня попросили взаймы прямо, а когда я отказал снова, то начали угрожать. Когда и это не помогло, отлупили. Было обидно, но на моей стороне был опыт. Я знал, что так повернется и был готов принять удары судьбы и старшекурсников.

Вот к чему я оказался не готов, так это к издевательствам со стороны женского пола. Люди, окружающие меня в колледже и так не отличались особым умственным развитием и этикетом, так еще и норовили уесть меня за мою отличительность. Девушки, прознав, что я патологически не могу обманывать спрашивали у меня вещи, о которых обычно не спрашивают в нормальном обществе. Почти всегда это касалось интимной сферы.

– Ты порнуху смотришь? Ты дрочишь? Ты девственник? Сколько у тебя сантиметров?

Моя репутация моментально скатилась до уровня озабоченного идиота-девственника. Вся женская половина колледжа ухмылялась, едва завидев меня. Это было тяжелее, чем регулярно получать по физиономии. Я серьезно задумался о том, что надо переезжать из общежития на съемную квартиру. На нее требовались немалые деньги, и следовательно, мне снова надо было искать работу.

В выходной день я прогуливался по торговому центру. Денег у меня не было, но сидеть в общаге было невыносимо. Я бесцельно бродил по всем магазинам. От нечего делать в магазине мужской одежды я представлял, что подбираю костюм для делового вечера. Я так увлекся рассматриванием швов и бирок, что продавец поверил, будто я действительно выбираю.

– Вы можете примерить. У нас есть разные фасоны и я помогу вам подобрать. – Предложила свои услуги молодая продавщица, выглядевшая настолько классно, что ее можно было поместить на обложку "глянца" без предварительной подготовки.

– Извините, я просто рассматривал. У меня и денег-то таких нет. – Неуместно добавил я.

Она ничего не ответила, неопределенно улыбнулась и отошла. Я поспешил на выход. Ноги занесли меня в магазин электроники. Там я попытался представить, что у меня новая квартира и ее надо обставить всяческими устройствами. Естественно, в новую квартиру хотелось поставить все самое лучшее. Я опять принялся дотошно рассматривать телевизоры, стиральные машинки и холодильники, и продавцы снова решили, что я реальный покупатель. Диалог с продавцом оказался похожим на тот, что произошел с девушкой из магазина мужской одежды.

После того, как я сознался, что неплатежеспособен, ноги понесли меня дальше, по галереям торгового центра и остановили меня возле небольшого стеклянного островка "Креарки". Выпуклая подсвеченная надпись была сделана забавным шрифтом из разноцветных букв. Мне стало интересно, что такое "креарки".

За стеклянно витриной сидел мужчина в возрасте, с седой коротко стриженой прической. Он был в очках и читал какой-то пестрый глянцевый журнал. На витрине стояла табличка "Ищем продавца". Кажется, это был знак свыше. Я рассмотрел ассортимент и сразу понял, что такое "креарки". Это были КРЕАтивные подарРКИ. Необычные будильники в виде взрывчатки, убегающие, будильники, будильники отключаемые пистолетом, бесчисленное количество кружек с надписями, магнитиков на холодильник и всего прочего, объединенного одним понятием – необычное.

– Здрасти. – Сказал я.

Мужчина убрал журнал в сторону и подслепо прищурился.

– Я поинтересоваться. – Моя рука показала на табличку "Ищем продавца". – Насчет работы.

Мужчина встал и осмотрел меня с головы до ног.

– Тааак, таак, опыт продаж есть? – Спросил он.

– Нет, до этого я работал только в охране.

– Студент?

– Да.

– Понятно. Но мне нужен работник на полный день. Если не сможешь, давай, до свидания.

– Я смогу. – Я уже понял, что пропускать занятия в колледже совсем не преступление.

– Тогда, у меня такие условия. Работаешь два через два. Зарплата в конце месяца.

– Я принят? – Удивился я.

– Еще нет, ответь мне на три вопроса из области общих знаний. Если ответишь, то принят. Идет?

– Задавайте.

– Столица Мадагаскара?

– Антананариву. – Это был детский вопрос. Я знал почти все столицы.

– Молодец. Где учишься?

– Сельхозколледж.

– Надо же, что ЕГЭ не сдал?

– У меня справка об окончании школы.

– Ладно, не буду придираться. Расстояние от Земли до Луны?

– Почти четыреста тысяч километров. Это вопросы из области общих знаний для младенцев?

– Вообще-то до тебя мне не ответил на них никто из соискателей. Правда, это были девушки. Ну, хорошо, тогда тяжелый вопрос. В каком году Пушкин погиб на дуэли с Дантесом?

– В тысяча восемьсот тридцать седьмом, в январе.

– Блестяще. – Глаза мужчины загорелись огнем. – Ты принят.

Владелец небольшого креативного бизнеса был креативен во всем.

– Меня зовут Сергей. – Представился "хозяин". – Работа здесь не пыльная. Покупатели, нет-нет, да случаются. Главное присесть им на уши. Всякий человек захочет удивить кого-нибудь, или разыграть, нужно только уметь найти его стиль. Отличить, кто пошляк, а кто ценитель тонкого юмора. Если видишь, пузо чешет, или трусы прилюдно поправляет, предлагай ему скабрезности. Вот брелок-член. Маленький писюн, а кнопку нажали, сразу большой. Такие люди на это западают. А если увидишь даму с томиком стихов, предложи ей что-нибудь элегантное: многоразовую ромашку "любит-не любит", туалетную бумагу со стихами, или столовую ложку со счетчиком калорий. Короче, смотри по обстановке.

Я понравился Сергею, и он воодушевленный тем, что нашел хорошего продавца, предложил мне начать стажировку с завтрашнего дня. Интересно, как скоро он переменит мнение обо мне. На первый взгляд мой новый босс казался настолько креативным, что хотелось надеяться, что он сочтет мой недостаток креативной чертой характера.

Если вам кажется, что мой недостаток делал из меня тупого идиота, то вы ошибаетесь. Я был достаточно смышленым. Босс Сергей сразу заметил, как я быстро въезжаю в тему. В итоге, вся стажировка заняла у меня один день, половину которого, мы делали ревизию, чтобы "подбить" остатки. Со второго дня началась настоящая работа продавца "Креарков".

Я ощущал себя кораблем, идущим сквозь два встречных потока. Люди часто останавливались у борта моего "Креарка", с любопытством рассматривая удивительные вещи. Я, как прилежный капитан судна, приставал к ним с заранее заготовленными фразами: "Подарочек выбираете?", "Вам что-нибудь подсказать", "Давайте, я вам покажу". Честно признаться, большая часть любопытных после этих вопросов снова растворялась в потоке, огибающем мой корабль.

Наверное, я был хреновым продавцом. В первый самостоятельный рабочий день я с огромным трудом продал три дешевых вещи, стоимость которых едва перекрыла деньги, что обещали мне платить за выход. Но мой босс был рад и этому. Он разоткровенничался и сказал, что после открытия три дня просидел без рубля. Так что, я еще молодец. Ох, как мне хотелось подольше держать его в таком сладком неведении относительно моих "достоинств". Мне было его немного жаль заранее. Сергей всегда старался излучать позитив, иногда он делал это наигранно. Я сразу понял, что он из той категории людей, которые начитавшись книжек о позитивном отношении к жизни, начинают вести себя так, как сказано в книгах, ожидая от жизни перемен в лучшую сторону.

Как подсказывала мне моя интуиция, мой босс, поставив на меня, подверг свои знания серьезному испытанию. Сколько в моей жизни встречалось по-настоящему хороших людей, но никто из них не смог вытерпеть меня рядом с собой. Та же участь ждала и Сергея.

Пожилая женщина, с короткой прической и ароматом дорогого парфюма, почти прошла мимо меня, но развернулась и остановилась перед витриной с брелками.

– Это брелки? – Спросила она меня.

– Да, это оригинальные брелки. Показать вам?

– Да, пожалуйста.

Я взял с витрины несколько брелков и положил их перед женщиной на стекло витрины. Женщина взяла в руки брелок-член. Ее слабое зрение не позволило разобрать, что это. Она нацепила очки, висящие у нее на груди, на тонкой цепочке. Хорошее воспитание не позволило женщине сразу понять, что у нее в руке. Она увидела кнопочку и нажала ее. Брелок удлинился. Я наблюдал за ее реакцией и видел, как постепенно в ее глазах появилось понимание. Женщина бросила брелок с чувством крайней брезгливости.

– Зачем вы его мне подсунули? Извращенец! – Взвизгнула она.

Поток возле моего корабля замер. Людям стало интересно.

– Простите, вы сами его выбрали. Я вам выложил много брелков. – Я попытался оправдаться.

– Что значит, сама?

– Это значит, что я вас не подталкивал сделать выбор. Выбор вы сделали сами, я не знаю по каким критериям, осознанно или рандомно, но выбрали вы сами.

– Нет, молодой человек, вы воспользовались тем, что я плохо вижу, и подсунули этой х... – Женщина осеклась. – брелок, в руки.

Любой другой человек на моем месте постарался бы замять конфликт, но у меня был тот самый комплекс, который не позволял мне это сделать.

– Вы врете! Вы сами выбрали этот брелок и долго вертели в руках, рассматривая.

– Что значит, рассматривая? – Вопрос на самом деле, мне показался диким и неуместным.

– Рассматривать – это значит анализировать мозгом информацию полученную визуальным способом.

Женщину застопорил мой ответ.

– Хам! – Выкрикнула она и марширующим шагом растворилась в потоке.

Конфликт с женщиной, как ни странно подхлестнул продажи. Многие не обращали внимания на "Креарки", а тут вдруг шум заставил их остановиться и рассмотреть ассортимент магазина подробнее. Злополучный брелок был куплен сразу после скандала. И еще полчаса, я только успевал продавать. За это время я собрал приличную кассу. Сергей был в восторге.

– Ты побил мой рекорд. – Сознался он. – За это тебе премия.

Он вынул из стопки денег, вырученных за день, пятисотрублевую купюру и протянул мне.

– Заслужил.

Хорошо, что ему не пришло на ум расспрашивать меня о том, как прошел день, иначе я бы выложил про скандал с женщиной. Мой босс строго-настрого приказал мне не спорить с клиентами.

Худо-бедно, но я проработал на Сергея больше двух месяцев. Как ни странно, но необычный товар вязался у клиентов с необычным продавцом. Мои прямолинейные ответы даже импонировали некоторой части покупателей. Для меня это было приятной новостью, что я чуть не поверил в радужные перспективы своей работы на этом месте.

Знаете, у какой категории людей напрочь отсутствует чувство юмора? Напрягитесь. Правильно, у чиновников. Плохо, что у них на лбу не написано: "Я, чиновник". К полному отсутствию чувства юмора примешивается гипертрофированное тщеславие. Я считаю, этой формой морального уродства, которое заставляет своего носителя искать для самоутверждения признаки собственного превосходства над людьми. Вам надо только по одному внешнему виду чиновника догадаться, кто он такой есть и вести себя в соответствии с его ожиданиями. Как можно уже догадаться, нам суждено было встретиться.

Мужчина в хорошем костюме, расстегнутом на слегка выпирающем животе, с лощеным, гладко выбритым лицом, со стаканом фреша в руке, замер у моей витрины. Я наблюдал за ним через стекло витрины. Он сразу вызвал у меня неприятные ощущения. Не могу сказать чем, то ли кривой ухмылкой, не сходящей с его губ, то ли брезгливым взглядом, как будто на витрине лежали не подарки, а дохлые крысы. Мой внутренний голос твердил ему: "Уходи, уходи".

– Покажи мне эту хрень. – Приказным тоном попросил мужчина.

Я проследил за направлением его пальца и понял, что он показывает на автомобильные термокружки с подогревом.

– Это называется термокружка, а не хрень. – Я выставил три образца с разными принтами на витрину.

Мужчина посмотрел на меня, как на говорящее "говно".

– Это китайская хрень, одноразовая. – Заключил он после небольшого осмотра. – Гарантия, хоть какая-нибудь, есть?

– Два месяца на эти отличного качества изделия.

Мужчина прыснул и его губы скривились еще сильнее.

– Сертификат покажи, что они одобрены Минздравом. – Жестко попросил мужчина. – Я не хочу подвергать свою жизнь опасности из-за вредных полимеров.

Я был подготовлен к этому. Сергей мне показал, где у него хранятся сертификаты на всю продукцию. Я выложил папку перед потенциальным покупателем.

– Ищи сам. – Приказал он мне.

Кто работал продавцом, тот поймет меня, как часто покупатели превратно понимают понятие "покупатель всегда прав", интерпретируя его как "покупатель может позволить себе за деньги все". Забывая, что на самом деле, продавец и покупатель находятся в равновесных состояниях обмена денег на товар. Я это понимал, и потому грубое отношение к себе воспринял, как способ показать мнимое превосходство.

– Простите, вам на что сертификат нужен, на хрень китайскую или термокружки?

Мужчина покраснел и стал одним цветом со своим бордовым галстуком. Он не привык, когда ему грубили, тем более с такого низкого уровня.

– Ты чё, урод, попутался или обознался! Встал на задние лапки и запрыгал передо мной! Если не покажешь мне сертификат через минуту, можешь звонить своему начальству и говорить, что их закрывают.

"Вот оно, началось" – Понял я. Мне было жалко Сергея. Меньше всего я хотел, чтобы его небольшой бизнес разрушился через мой комплекс правдолюба. Но я ничего не мог с собой поделать.

– Вот сертификат на термокружки. – Я вынул лист с печатями сертификационных органов. – Здесь по-русски написано, "термокружка автомобильная с подогревом", и нет ни слова про "китайскую хрень". Стало быть, вы не отличаете одно от другого.

На меня смотрели два ошалевших глаза. Боюсь, что если бы у этого мужчины был дробовик в руках, меня бы уже не было на свете. У него тряслись губы и второй подбородок. Я подумал, что недолго осталось ждать, когда его стукнет припадок.

– Смотреть будете? – Спросил я, теребя сертификат в руках.

– Телефон своего начальства мне, быстро! – Мужчина говорил не своим голосом. Злоба свела ему скулы и он выговаривал слова с трудом.

В островке был небольшой уголок потребителя, оформленный по всем правилам. Небольшая доска, на которой висела информация о предпринимателе, книга жалоб, закон о правах потребителя и прочее. Я поставил всю доску перед мужчиной. Тот схватился за телефон, собрался звонить, но передумал и сделал фотографию листа с информацией о Сергее.

– Готовьтесь, ты и твои работодатели. Я вас по миру пущу. – Мужчина сверкнул в меня глазами, развернулся и быстро ушел.

Настроение мое упало ниже плинтуса. Одно дело пострадать самому, а другое навлечь проблемы на хорошего человека. Время потекло медленно и уныло. Я вертел головой в разные стороны, ожидая увидеть своего босса. Он появился вечером, гораздо раньше, чем он приезжал за выручкой. По его лицу я понял, что угрозы не остались неисполненными. Сергей был бледен, как человек страдающий анемией.

Он подошел. Его глаза выражали непонимание и удивление, будто он впервые меня увидел. Мне стало страшно, но больше всего из-за того, что на Сергее не было лица. Я представил, как давний тромб в его сосуде, под бурным потоком крови готовится оторваться и закрыв проход, завершить земной путь хорошего человека.

– Собирайся и уходи. – Сказал он мне после некоторого многозначительного молчания.

– Наш товар назвали китайской хренью, я и не выдержал. – Признался я, и попробовал защититься.

– Надо знать, перед кем лучше промолчать.

– И кто это был? – Я понял, что это государственный человек, но ранг его не смог оценить.

– Зам мэра, Кругликов. – Мужчина вытер с бледного лба пот. – Я закрываюсь из-за тебя, понимаешь? Я сюда вложил столько денег, и все они кредитные. Теперь я должен банкам. Они отберут у меня всё!

Нельзя всё воспринимать так близко к сердцу. Автобус по имени "Смерть" показался на дороге и моргнул дальним светом Сергею.

– Простите. Это моя вина, и я всем сердцем желаю, чтобы у вас все образумилось.

Сергей открыл дверь островка и молча дождался, когда я уйду. Он не попрощался, и я понимал его. Сейчас ему многократно хуже, чем мне. Что теперь станет с его позитивным отношением к миру?

В "Креарках" я продержался два месяца с небольшим. Деньги, заработанные там, были для меня большими деньжищами. Пока я жил в общаге и изредка ходил на занятия, теша себя мыслью, о том, чтобы снять жилье. Деньги я не держал наличными. Открыл себе депозит в банке и положил их на карточку. Мое правдолюбие могло сыграть злую шутку, если бы я проговорился, что у меня хранятся деньги. Общежитие – проходной двор. В нем ничего нельзя спрятать. Особенно, если об этом все знают.

Мое положение в колледже заметно ухудшалось с каждым днем. Преподаватели, один за одним, ополчались на меня и дули в уши про меня всякие гадости начальству колледжа. Едва перезимовав, я понял, что могу не окончить первый курс. Мне намеренно ставили низкие оценки, припомнили все мои пропуски. Устройся я на работу, меня бы тут же отчислили. Постепенно во мне выкристаллизовалось понимание, что после отчисления я ничего не теряю, кроме общежития. Армия мне не грозила. Психиатры постарались. Я даже почувствовал облегчение от мысли, что покину это заведение, от которого у меня останутся только плохие воспоминания. Было беспокойство, по поводу своего будущего, но пока, я видел его в положительном свете.

В апреле меня вызвали к директору колледжа. Естественно, не просто так. Мне высказали коллективное мнение, которое я и так знал, но вместо отчисления предложили альтернативу. Я должен был положить в карман директору денег, не ходить на занятия, а он мне за это обещал диплом. Пожалуй, директор был последним человеком в колледже, который не проверил работу моего синдрома на себе. Я рассказал ему, что думал о взяточничестве в учебном заведении.

– Вон! Вон из колледжа! – Кричал он мне вслед.

У меня был выбор, вернуться к отцу или попытаться пристроиться в городе, в который раз. В первом случае, мне грозило медленное угасание в деревне, возможно – алкоголизм, на пару с родителем. Во втором, был небольшой шанс перебиваться с одной работы на другую, до тех пор, пока весь город не узнает обо мне.

Ночевать в апреле под открытым небом холодно. Сначала я ночевал на железнодорожном вокзале, пока не привлек внимание полиции. Потом, переночевал на автовокзале. Потом нашел старую пятиэтажку с открытым чердаком и ночевал там, пока туда не пришли наркоманы, устроившие вертеп. Деньги на еду заканчивались, хотелось нормальной кровати, помыться и просто почувствовать себя человеком.

Жизнь меня вынудила снова искать работу. С утра до вечера я обивал пороги различных контор, пока не устроился кладовщиком в пивной склад. Самым младшим кладовщиком, у которого есть только тележка и двенадцать часов на то, чтобы катать ее груженую штабелями пива. К чести руководства, они разрешили мне ночевать прямо на складе, в каморке кладовщиков. Первое время начальник склада, Ануш, делала вид, что разговаривает со мной по утрам, а на самом деле вынюхивала запах перегара. Когда я догадался, я ей прямо сказал, что абсолютно индифферентен к пиву.