Текст книги "Близнецы и "звезда" в подземелье"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава XIII ПОКУПАТЕЛИ ГАЗЕТ

Само собой, что взгляд у него был не самый ласковый, скорее такой, как в тот момент, когда он Генку лупил. И,

естественно, он сразу увидел газеты... Ольге даже

показалось, он подслушивал.

Или, может, нечаянно услышал...

– Откуда это у вас?

Надо сказать, Ольга не из тех, кто теряется в неожиданных ситуациях. Она вообще была находчивая и с хорошей реакцией. Но здесь – совсем другое дело. Ведь они стащили эти газеты. Украли! И поэтому Ольга замялась.

Но только не Надька! Просто удивительно, как быстро она нашлась – сделала круглые «правдивые» глаза:

– А мы их у дяденьки купили... такого, знаете, рыжего, лысого... – И улыбнулась наивным ребеночком.

Неизвестно, поверил ей Висюлькин или нет. Но, по крайней мере, тот Вениамин Вениаминович действительно был с огромнейшей лысиной и с рыжими баками.

– Хм... – Висюлькин нахмурился, задумался.А что он, собственно, мог предпринять? Ведь

Ольга и Надя прочитали в газетах то, чего нет, узнали тайну Висюлькина. Хотя и не поняли, зачем он эту тайну устроил.

– Мы их никому не показывали... пока! – ухмыльнулась хитрая Надька.

Она как бы делила тайну с Висюлькиным – делила на двоих.

Сколько же вы за них платили?

По двадцать пять, – не задумываясь, ответила Надька.

Зачем?.. Так дорого?!

Чтобы родителям показать!

Надя выразительно посмотрела на Висюлькина, – мол, ты же сам для чего-то их покупал... То есть невольно получалось, что они знали про разговор с поддельным журналистом.

– Газеты вы отдадите мне! – Голос у Висюлькина стал суровый. Он был директор, а они – егоученицы.

Ольга взяла со стола газеты; она хотела отдать их Висюлькину. Но Надька перехватила ее руку:

– Как же мы отдадим, Оля? Мы же за нихденьги платили!

Правильно! Потому что если б они просто отдали, то Висюлькин не поверил бы в покупку, догадался бы, что к нему в каюту забирались, а это уж – просто жуть!

И Висюлькин поверил Надькиному хитрому вранью. Он серьезно так покачал головой:

– Но эти газеты... понимаешь... пока не должны у вас оставаться! Это для служебного пользования. Пока. – Тут ему стало противно все это объяснять двум каким-то пигалицам. – Всегда у меня с вами проблемы!

Надька стояла, прижав газеты к груди, она якобы их защищала. Но в глубине Надеждиных глаз Ольга видела уже хорошо знакомый огонек любопытства. Надя просто хотела узнать, зачем все это Висюлькину надо. А спроси ее: тебе-то какое до этого дело? – она и сама не ответила бы!

Сколько там у вас газет? – спросил наконец Висюлькин.

Пять... в смысле шесть.

Я у вас их покупаю. По пятьдесят рублей!

Вот! – С этими словами он тут же вытащил из кармана огромаднейший бумажник. Достал оттуда три сотенных бумажки, взял из Надиных сразу ослабевших рук газеты и вышел.

У дверей Сергей Евдокимович обернулся:

– Я зашел сказать вам, что в одиннадцать тридцать состоится бал участников концерта. И я вам кое-что скажу. Что-то очень важное.

Дверь за ним закрылась.

– Газеты вы отдадите мне! – Голос у Висюлькина стал суровый. Он был директор, а они – его ученицы.

Ольга взяла со стола газеты; она хотела отдать их Висюлькину. Но Надька перехватила ее руку.

Девочки вопросительно посмотрели друг на друга: дескать, ну что будем делать с этими деньгами, отнятыми у бедного Висюлькина?.. Хотя впечатление бедного он как-то не производил...

Ольга чувствовала, что они вляпались в какую-то не очень хорошую историю.

Надь, может, пойдем к нему и все честно?..

Ты совсем с ума, да?! – Надя смотрела на подругу огромными, как говорится, «квадратными» глазами. – Да он же нас с тобой выгонит в ту же секунду, даже быстрее!

А триста?

Ой, подумаешь, эти триста! Огромные деньги! Видела, какой у него лопатник?

Что-что?

Ну, это так бумажник у них называется.

У кого?

«У кого?» – в задумчивости переспросилаНадя. – Вот это как раз, Олечка, нам и предстоитузнать!

Зачем, ты можешь мне сказать? Зачем намэто узнавать?

Да потому что любопытно!

Ольга не нашлась с ответом. Довод у Надьки был «железный». Подруги глянули на часы – пора собираться. На бал! Не зря же они, в самом-то деле, вместе с костюмом для выступлений, вместе с обычной одеждой брали еще и «выходные платья». Если кто-нибудь другой такую одежду не берет, то уж девчонки-то берут обязательно. И они кинулись гладиться, прихорашиваться.

И тут лучше оставить их в покое. Сами знаете, когда женщина наряжается, ее лучше не трожь. Она и тигра в клетке растерзает, если тот попробует взять у нее, например, утюг.

Глава XIV ДРАГОЦЕННЫЕ КОНВЕРТЫ

Так или иначе, к назначенному времени они были полностью готовы. То есть наглажены, причесаны, а Надя даже подкрасила губы. Слегка подкрасила – чтобы взрослые не придирались, но чтобы было заметно.

Подруги спустились в кают-компанию, в довольно убогое помещение. Тут они завтракали и ужинали (обедать приходилось на собственные денежки). Теперь здесь стало как-то поуютнее. Может, потому, что света прибавилось, а может, и потому еще, что пол и стены протерли и под потолок запустили с десяток воздушных шаров. А когда шары, то всегда кажется, что праздник.

Так, по крайней мере, казалось Ольге. Едва она вошла в кают-компанию, настроение у нее поднялось; она, не ломаясь, пошла танцевать с мальчиком, который ей совершенно не нравился, который и выступал довольно-таки скучно – даже имя его не стоит тут упоминать, потому что он никакой роли в нашей истории не сыграет.

Они танцевали какое-то время, полчаса, наверное, танцевали, понимая, что не это главное, а главное будет впереди. И потому веселиться не хотелось.

Ольга сначала видела Надю танцующей с Леней Шальневым. А потом она куда-то исчезла. Но поскольку Надька постоянно куда-то исчезала, Ольга нисколько не переживала. Она была уверена: Морова появится, когда будет нужно.

И Надя действительно появилась, едва, приглушив музыку, Висюлькин сказал, что приближается полночь, то есть самая торжественная часть их программы в Туапсе.

Невольное волнение охватило Ольгу: что же сейчас произойдет?..

Надька же прошелестела ей в ухо: – Ой, я такое узнала, Олька, такое-растакое! Ты просто в ужас придешь!

Однако с Надей это происходило практически каждую минуту: она снова и снова узнавала «такое-растакое». Поэтому Ольга спокойно продолжала слушать висюлькинские словеса.

А говорил он, между прочим, презанятные вещи! О том, что накануне в зрительном зале сидели специальные люди, называемые «клакерами», ребята уже знали. Но Висюлькин пояснил: этих людей нанимают для того, чтобы они слушали юных певцов – мол, надо приучать их к другим, более трудным испытаниям.

Но еще, оказывается, там сидели и музыкальные критики; очень серьезные, даже знаменитые люди, имена которых Висюлькин по понятным причинам назвать не мог. Но зато эти критики написали свои отзывы.

– Вот они!

Тут Юра вынес из соседней каюты толстенную стопку больших конвертов, каждый из которых был тщательно заклеен.

– Дело в том, – сказал Висюлькин, – что пока это большая тайна. Конверты распечатывать ни в коем случае нельзя. Вы узнаете отзывы о себе.

Обязательно! Однако не сейчас. А сейчас проверяют вашу выдержку. Каждый должен довезти конверт в целости и сохранности! А потом с этими лее конвертами мы поедем в Москву. Но поедет только тот, у кого конверт будет в целости и сохранности.

И уже в Москве, когда заявимся прямо к Алле Борисовне... – Тут он сделал многозначительную паузу, дескать, понимаете, о какой Алле Борисовне идет речь?.. – Только в ее присутствии мы их и распечатаем. Ну, еще на этом торжественном акте обычно бывают Кристина с мужем и Филипп...

Все, конечно, офонарели от таких слов. Ничего себе конвертик! Само собой, каждый тут же поклялся себе и другим довезти его в целости и сохранности!

Тут и музыка в кают-компании заиграла какая-то особая, торжественная.

– Андрей Астапов! – возвестил Висюлькин с торжественным видом.

К нему подошел один из певцов. Висюлькин протянул ему конверт:

– Бери и помни!

Астапов взял конверт и прижал его к груди.

– Бескина Татьяна!

И так Висюлькин прошел всех по алфавиту. Каждому дал по конверту и каждому при этом сказал что-то торжественное и значительное. Ольга со своей фамилией оказалась где-то в конце списка. А вот Надька, наоборот, была в первой половине. Остановилась возле Ольги с конвертом в руке, шепнула:

– Ты свой будешь открывать?.. Я-то свой непременно открою!

Ольга сделала страшные глаза – мол, нашла место для шуток!

– Пойдем, откроем! – громко прошептала Надя.

– Прекрати! Ведь решается наша судьба!

Вскоре все разошлись по каютам. И каждый нес свой пакет как величайшую драгоценность. Висюлькин особо подчеркнул – беречь печать, черную, массивную, из сургуча. Потому что каждый конверт был еще дополнительно запечатан сургучом.

– Алла Борисовна лично проверит сохранность печати, знайте это! Сохранный конверт, но с поврежденной печатью она не примет!.. И, кстати, пощупайте по краям... Только осторожно... Осторожнее! .–Чувствуете, слой специального пластилина. Это тоже сделано по требованию Пугачевой.

В общем-то, все это выглядело странно: зачем великой певице проверять конверты? Но Висюлькин тут же пояснил: вот, например, она ездит на длиннющем «Роллс-Ройсе», который застревает в каждой пробке, а куда было бы удобнее на простом «Мерседесе». Но таковы уж прихоти звезды.

Ольга вспомнила, как видела несколько раз Филиппа с Аллой Борисовной – те вылезали из длинного железного крокодила – и не могла не согласиться: в таких машинах, наверное, очень неудобно.

– Все равно я открою, – шептала Надя.

Брось ты, Надька! Только все себе испортишь... И он же сказал, что еще пройдет по каютам, проверит сохранность пакетов.

Да ничего он не пройдет!

А может и пойти...

Ольга разделась и легла. Время-то уже было позднее, а режим... режим у нее в крови. Артисты – это только кажется, что они веселятся ночи напролет. Напротив, они как раз спят ночи напролет. Попробуй-ка, не выспавшись, на проволоке попляши! Вряд ли ты хоть пять секунд там продержишься.

Надь, ты как хочешь, а я спать.

Зря! Я с тобой кое о чем еще посоветоваться хотела.

На самом деле она надеялась, что Ольга тоже согласится на «эксперимент» с конвертом...

А завтра можно посоветоваться, а, Надь?..Не обижайся!

Хорошо, пожалуйста. – Надя пожала плечами.

Она все-таки немного обиделась. Но, с другой стороны, и Ольгу можно понять. У нее режим, у нее уже завтра два представления... если не три!

Спрятала драгоценный конверт под подушку и... мгновенно уснула.

Глава XV ПОХИЩЕНИЕ?

Утром в каюте не оказалось Нади. Ее не было и на палубе... И на всем пароходе. Наконец случайно встреченный Ольгой помощник Юра сказал, что Надька и еще несколько ребят уехали ранним утренним поездом... Оказывается, вся группа поедет в Ростов поездом – так и быстрей, и удобней. Правда, им придется ехать в разных вагонах. Но с этим уж ничего не поделаешь – время летнее, все куда-нибудь едут. Так объяснил Юра ситуацию.

Ну и ничего страшного. Тем более что Юра и Сергей Евдокимович будут ходить по вагонам, их регулярно проведывать. Так, собственно, и было. Только при выезде из Туапсе по составу прошли пограничники... вернее, не пограничники, а сотрудники службы по борьбе с наркотиками. Их встречали шутками про самогон, про то, кто сколько везет – в багаже и в желудке.

Военные улыбались, однако осматривали багаж внимательно. Впрочем, к Ольге это не относилось. Она показала им свой чемоданишко, да они туда даже и не заглянули. Действительно, какие у девочки могут быть наркотики?! А тут еще и Висюль-кин появился со всеми положенными документами. Да еще и с газетами... Про которые Ольга вообще-то знала, что они... не совсем настоящие.

Таможенники улыбались Висюлькину, кивали головами:

У вас и дальше по составу ребята сидят?..

Ну, так мы будем иметь это в виду.

Нет, знаете, я уж с вами, если не помешаю.

Чтобы всех деток своих повидать. Так спокойнее.

И он поспешно удалился. Ольга, мучаясь от жары и духоты в плацкартном вагоне, кое-как доехала до Ростова. Вышла на вокзале, когда уже надвигался вечер. И тут же услышала зычный голос Висюлькина, который, держа в руке мегафон, созывал своих ребят. Все собрались – усталые, измученные духотищей и однообразием железнодорожного путешествия. Им пожелали счастливо добраться до дому и спросили, все ли в порядке с драгоценными конвертами. Но ребята их даже не доставали со дна чемоданов и рюкзаков. Висюль-кин сказал, что и правильно делали. Сказал, пусть все едут по домам, «а мы вас о дальнейшем известим».

Едва Ольга добралась до дому, как в комнате ее появилась бабушка Тома и сообщила, что к ней «какой-то мальчик».

Ольга выглянула за дверь – Миша Щеглов, один из тех, с кем она ездила в Туапсе. Вид у него был озабоченный.

В общем, я по распоряжению Сергея Евдокимовича, – сказал Миша. – Дело в том, что тебя просят временно сдать твой творческий конверт...

В смысле, – который вчера?..

Ну да...

А почему именно меня?.. Что я такого?..

В ответ Миша лишь пожал плечами. Ольга принесла ему злосчастный конверт. Заставила проверить сохранность сургучной печати.

Да мое-то какое дело, – проворчал Щеглов.

Твое – никакого. А мое – очень большое! Чтоб ты потом не говорил, если окажется сломанной!

Миша уже раскрыл рот, видимо, собираясь выдать какую-нибудь «любезность», но тут дверь открылась и появился Олег. Миша решил промолчать. Взял конверт и ушел. А Ольга посмотрела в окно... Ого, ничего себе! На просторной Театральной площади Мишу, оказывается, ждала машина. Миша сел в нее вполне уверенно, даже с каким-то равнодушным видом. Так мальчишки не садятся! И Ольга сделала вывод, что Миша не только к ней заезжал за конвертом. У нее полегчало на душе: значит, это не наказание, а просто... так нужно.

И она тут же решила позвонить Наде, узнать, к ней Щеглов уже приезжал или еще нет. Да и вообще, хотелось узнать, как дела.

Но в трубке Ольга услышала довольно нервный голос Надиной мамы, которую звали Маргарита Владимировна. Мама сказала, что Нади дома нет.

Ну, нет, так нет – а жаль. Однако разговор на этом не закончился.

– А у тебя ее случайно нет? – спросила мама.«А почему она должна быть у меня?»

Так собиралась ответить Ольга, но не ответила, конечно, потому что это было бы невежливо. Но ведь и сама Маргарита Владимировна заподозрила Олю во лжи, словно та прятала Надю под диваном.

Все же Оле удалось сдержаться, и она спокойно рассказала, как было дело. Мол, сегодня утром узнала, что Надя уехала ранним поездом... вот и все.

Дело в том, – сказала мама, – что Надя звонила мне сегодня утром. Из Ростова. Я, говорит, приехала, но сейчас мне надо к Ольге заехать...

Она не могла так сказать! – невольно вырвалось у Ольги. – Я тогда в Туапсе еще была.

И Оля рассказала, как их группу отправили в разных вагонах из-за сложностей с билетами... Надина мама долго молчала. Наконец спросила:

– Так ее у тебя точно нет?

Ольга даже не знала, что ответить. Потому и промолчала.

– Ладно, извини. Она вообще-то не говорила, что к тебе собирается. Просто сказала, что скоро будет дома, что она с вокзала... А ты же от нас близко. Но с тех пор ее нет!

Вот так история... Впрочем, Ольга не очень беспокоилась. Ведь Надя Морова такой человек... Да что уж тут объяснять?.. Увлеклась чем-нибудь, какой-нибудь, например, бабочкой, пролетающей по улице, и побежала за ней, чтобы узнать, какие у бабочки муж и детки.

Это, конечно, шутка, но в ней большая доля правды! Поэтому Ольга спокойно поехала на дневное представление и осталась в цирке до вечернего, чтоб не таскаться по жаре. И, соответственно, домой Сильверы вернулись поздно, жутко усталые, конечно. Ольга мечтала только об одном – завалиться спать, и до свидания, до завтра.

Не тут-то было!

Едва она вышла из душевой, как мама крикнула, что ее к телефону... «какая-то женщина». Ну ясно: «какая-то девочка» без двадцати двенадцать уже позвонить не могла бы, сами понимаете.

Оказалось, Маргарита Владимировна. Сказала, что Надька еще не вернулась!

Она опять спрашивала, – очень таким неприятным голосом, – не знает ли Ольга, где Надежда. А потом сказала, что общалась с Висюлькиным, который заявил, что раз дочь звонила ей из Ростова, то дальше он за нее ответственности не несет.

Стало быть, Маргарита Владимировна на него сильно давила, если Висюлькин заговорил про ответственность. И в самом деле: Надька же приехала, позвонила с вокзала, ведь так? Висюлькин-то ее до дому провожать не обязан! Они ведь не грудные дети!

Тем не менее Ольга рассказала эту историю Олегу. Как-никак начинающий детектив... Да и с кем же еще поделиться, как не с родной половинкой?

Олежка вообще-то быстро соображал – Ольга это не раз замечала. Вот и тут сразу все сообразил. Потому что спросил:

– Надя твоя с этим своим, который талантливый, ехала?

Ольга догадалась, что брат говорил про Леню Шальнева.

Ну, Генка-то ее вполне мог похитить... когда увидел, что она с Шальневым! – выпалил Олег.

Похитить?..

Конечно. Этот Геннадий, он такой...

– Да что ты?.. Зачем ему это?!

Олег усмехнулся, пожал плечами:

– Зачем мужчины воруют красивых женщин?..

– Да ладно выдумывать!

Олег, однако, продолжал развивать свою теорию:

Он ее и убить мог!

Слушай, Олежка, хватит!

К тому же время было жутковатое – двенадцать ночи, полночь то есть. В такое время про смерть говорить не рекомендуется.

– А почему ты думаешь, что «хватит»? Уверяю тебя, люди от ревности и не такое делают!

И все же как-то не верилось... Выдумки в духе Стивена Кинга.

Но вдруг братишка хотя бы отчасти прав?

– Теперь такие «отморозки», сама знаешь, – проговорил Олег замогильным голосом, да еще в темноте, да еще из-за своей ширмы.

Хотя вроде бы ни с какими такими «отморозками» близнецы не сталкивались...

И тут одна мысль запала ей в душу: пусть не убил, в это Ольга, конечно, не верила, но ведь мог схватить и где-нибудь спрятать! Теперь такие странные мальчишки попадаются...

В общем, на следующее утро, вместо того, чтобы пойти купаться, а потом порепетировать номер, они решили заняться Генкой.

Ольга представления не имела, где его искать, где он живет, этот Генка. Да и Надя, кажется, не знала «мест его обитания». Просто однажды он свалился на голову бедной Надьке и стал ее... преследовать!

У Ольги была только одна надежда: встретить злодея возле Надиного дома. Так она и сказала брату. Тот в ответ лишь пожал плечами. А что, собственно, еще остается, если никакого другого выхода нет, а делать что-то надо?

И они поехали к Надиному дому.

Глава XVI ОХ, ЛЕНЯ-ЛЕНЯ!

Самое удивительное, что Генка действительно сидел там – на «своей» лавке, под «своим двулапым» деревом. И тут Ольге стало понятно: Генка абсолютно ни при чем! Она посмотрела на брата – дескать, все напрасно. Однако Олег отрицательно покачал головой, а потом прошептал ей в самое ухо:

– Вовсе не факт. Преступники, как известно, возвращаются на место своего... Понятно?

Ольга посмотрела на брата со всей возможной выразительностью: в смысле, ну мало ли что пишут в разных книжках. Преступники на самом деле вовсе не такие дураки. Они совершат что-нибудь и потом рвут когти куда подальше. Люди же, которые не совершали, наоборот, околачиваются вокруг места преступления – им-то ведь бояться нечего!

Точно так же и Генка – просто сидит тут, ждет свою ненаглядную Надечку. Значит, с ним надо войти в контакт, все рассказать. Ведь он столько про Надю знает! Сообразит что-нибудь и поможет. Но с Олежкой не поспоришь. Он жутко «упертый». Он, видите ли, старше на несколько секунд! А Ольга, следовательно, должна безропотно подчиняться.

Они стояли за деревьями и смотрели, как Генка сидит на лавочке. Дурацкое занятие.

Но вдруг этот странный мальчишка вскочил и опрометью кинулся в дом. Олег схватил сестру за руку, мол, что я тебе говорил? Но минуты через три Генка снова появился на улице... Причем явно нервничал. Было ясно: он что-то узнал! Но от кого?

Скорее всего от мамы, которая сказала, что ее дочь исчезла!

Тогда что должен предпринять Генка?

Наверное, броситься на поиски...

Но если допустить, что он знал: Нади нет...

Если он сам все это устроил? Ведь этот Генка он же такой непонятный!

Но у них просто не было другого выхода – оставалось только следить за «подозреваемым» и надеяться, что он куда-нибудь их да приведет!

Именно так думала Ольга, хотя и не верила, что Генка преступник. Но ведь преступники... они всякие бывают... Например, живет-живет себе человек, на работу ежедневно ходит, на завод металлоконструкций. А с работы каждый день вывозит по тачке мусора – шлак, металлические обрезки разные, никому не нужные. Я, говорит, хочу у себя на приусадебном участке засыпать канаву. Ну и засыпай себе на здоровье.

А он так вывозит каждый день, лет двадцать, а потом уходит на пенсию. И бдительный охранник, который тоже уходит на пенсию в тот же день и который каждый раз весь тот мусор пересматривал, чуть ли не рентгеном его просвечивал, но ничего не находил, этот охранник и говорит:

– Ведь я же чувствую, ты что-то воровал. Но вот что?.. Теперь-то уж все равно, мы на пенсии оба, скажи!

А второй пенсионер отвечает:

– Ладно, так и быть, скажу. Я воровал тачки!

Это, конечно, анекдот. Но в то же время здесь про наши жизненные странности говорится очень правильно.

Так или иначе, но Ольга не стала спорить с «родной половинкой», а стала, как и Олежка, следить за Генкой... А тот, не задумываясь, куда-то устремился, будто и впрямь имел четкий план действий! Вышел на трамвайную остановку... В Ростове трамваев не так уж много; если уж человек пришел на трамвайную, стало быть, он точно знает, куда ему надо ехать!

Следить в транспорте, да еще и днем, – дело довольно сложное. Например, оглянется «объект» – и все ему ясно. А, скажет, так вы, голубчики, шпионите? Приятно было узнать!

Но за Генкой следить оказалось очень просто, потому что он никуда не смотрел, все думал о чем-то. Взял у кондукторши билет, уселся у окна да так и сидел, глядя в пол, все пятнадцать минут, что они ехали.

Трамвай довез их до широкой магистрали со сплошным потоком машин, летевших навстречу друг другу, словно на каком-то огромном адском конвейере. Но зато кругом было хорошо, зелено – все сады да скверы. Ростов вообще очень зеленый город, и это Ольге нравилось. А «конвейер», между прочим, назывался проспектом Стачек.

Здесь они пересели на автобус, в котором Генка вел себя не так идеально – в том смысле, что нервность его опять вылезла наружу, и он вдруг стал то и дело озираться.

Однако двойняшкам и тут сопутствовала удача. Потому что в автобус набилось просто жуткое количество народу. И в результате они стояли в каких-нибудь полутора метрах друг от друга, но Генка их не видел за людьми... Но он и не приглядывался. Да и вряд ли помнил Ольгу. А Олега вообще не знал.

Наконец вышел. Двойняшки, конечно же рискуя, вышли за ним следом. И сразу повернулись, якобы двинули в противоположную сторону. Но за первое же дерево – шмыг и стали следить... Генка высматривал номера домов. А они в Ростове, как почти везде у нас, написаны так, что ничего найти невозможно.

Однако Генка отыскал нужный ему дом – высоченную башню с одним подъездом. Внизу, как и положено, сидели бабушки, которые хотели его остановить хотя бы вопросом, но Генка прошел мимо них, точно мимо статуй каменных. Ольга с Олегом последовали Генкиному примеру.

Когда близнецы вошли в подъезд, двери лифта как раз закрывались. Что оставалось делать? Только надеяться на свои тренированные ноги. И ноги, между прочим, не подвели. До пятого, даже до шестого этажа Ольга и Олег неслись вровень с электрической божьей коровкой. Но, по правде сказать, и этажики здесь были лилипутские. Три прыжка сделал – лестничный пролет миновал, еще три прыжка – одолел этаж!

Потом они, конечно, отстали. А вы думаете, можно добежать до одиннадцатого этажа со скоростью лифта?

Однако все обошлось, в каком-то смысле. Так получилось, что никто не вызвал лифт до того, как близнецы добежали до одиннадцатого и увидели стоявшую там кабину. От лестничной площадки расходились два коридора. Оба длинные – чуть ли не метров по сто. Это был не просто дом, а так называемый СГТ, то есть «строение гостиничного типа». Или, как их называют в Ростове, «гостинка».

Итак, длиннющие коридоры со множеством дверей. А за каждой дверью крохотная прихожая, крохотная кухонька и кукольная комнатка.

Коридоров два – и близнецов двое.

– Я в правый! – сказал Олег.

И они разбежались. Но Ольга тут же поняла, что Олежке следовало в ее коридор идти. Потому что когда она туда заглянула, то сразу увидела Генку. Он стоял от нее метрах в семидесяти, то есть в противоположном конце коридора. Стоял и звонил в дверь. А двери были все абсолютно одинаковые. Чтобы запомнить, в какую именно звонит этот подозрительный тип, надо было напрячься со страшной силой. Так Ольга и сделала. Потому что сейчас разбойник исчезнет, а потом звони и спрашивай: «К вам сюда Гена не заходил, который с огромными кулаками?»

И вот Оля молниеносно вычислила: шестая дверь от конца... из, наверное, сорока или пятидесяти. Осталась собою довольна.

Однако события развивались не совсем так, как она предполагала.

Дверь открылась, на пороге показался... Боже ты мой... Леня Шальнев! Который сейчас же оказался в коридоре, потому что Генка безжалостно схватил его за майку и одним рывком выдернул из квартиры.

– Ты что, ошизел?

Это были последние слова Шальнева, потому что затем Генка его ударил. Удар был точный и сильный, нокаутирующий прямо в челюсть. Леня, казалось, даже в воздух взлетел. И тут же рухнул на пол. Однако Генка не стал бить его ногами. Он поднял Шальнева и что есть силы ударил кулаком в живот. Бил же не торопясь, выверяя каждый удар. И все время говорил одно и то же:

– Где она, подонок, где она?..

Причем не кричал, даже вообще голоса не повышал. Просто хотел узнать то, что ему надо.

Теперь все было ясно. Этот умник решил, что похищение совершил – или по крайней мере в нем участвовал – бедный Леня.

Но откуда такая мысль дикая?

А откуда мысль дикая, что сам Генка в похищении участвовал?!

Однако Ольге сейчас было не до раздумий. Надо было человека спасать! В смысле Шальнева Леню. И она закричала... Закричала нечеловеческим голосом:

– Олежек! Олежек!

А сама кинулась хоть как-то помочь несчастному будущему народному артисту. Закричала на бегу:

– Эй, Гена, ты дурак! Если хочешь знать, так мне известно, где твоя Надя...

Генка опустил кулаки и повернулся к Ольге.

– Только я тебе не скажу об этом ни за что, понятно?

Генка направился к Ольге, и она стремительно попятилась. Тогда Генка побежал. Но уж бегать-то Ольга умела так, Генка едва ли догнал бы ее. Хотя сейчас и бегать-то особо не пришлось – из-за угла появился Олег. На ходу перехватил Генку:

– Одну минуточку. Ты, кажется, что-то имеешь к моей...

Он хотел сказать «сестре», но не успел, потому что получил здоровенную затрещину... Вернее, получил бы, если бы Олег не был учеником деда Олавы, который в свое время выступал на профессиональном ринге!

Олег поставил очень качественный блок, но сам бить не стал, потому что не собирался драться. Собирался только показать, что умеет это делать и что с ним лучше не связываться – с ним лучше поговорить.

Однако Генка придерживался на этот счет иного мнения. Он ударил сначала правой в голову, потом левой – в солнечное сплетение. Удары у него получались так себе, не очень мудреные. Поэтому Олег сумел вовремя уклониться. Но Генка был старше и, соответственно, мощнее. А ведь в поединке даже очень классного рапириста с очень неопытным танком преимущество все-таки окажется на стороне танка, сами понимаете.

Генка, к счастью, был не таким уж и танком. Хотя действительно выглядел мощнее и удары Олега не очень его беспокоили. В общем, Генка был крепкий парень – такому в челюсть тресни, а он головой помотает и дальше в бой. Поэтому охотно шел на обмен ударами. Ты ему в челюсть, а он тебе в ту же секунду кулачищем в грудь. Пусть удар считается неточным и не особо эффективным, но дыхание-то сбито.

И ведь искусство бокса в том и состоит: противник опасается твоих ударов, защищается, уходит.

То же самое делаешь и ты. В общем, кто кого обыграет. А если весовые категории разные, то все твои выкрутасы – пустое занятие!

Но как же быть смелому человеку, если он все-таки вынужден вступить в бой с более... крупным противником? Да никак не быть, просто драться до конца, сражаться! Так и поступил Олег. И, в конце концов, его боксерские навыки сказались. В самом деле, когда даже самый сильный противник в течение одной минуты получает удар в подбородок, затем в солнечное сплетение, а потом в лоб – кстати, очень действенный удар, многие им пренебрегают, но только не боксеры-профессионалы, – в таком случае через какое-то время происходит то, что произошло и на сей раз.

Генка зашатался, его руки все чаще опускались. И тогда Олег резко сократил дистанцию, а потом выдал серию по корпусу. Тут противник отшатнулся к стене – и съехал на пол...

Однако и победитель находился в не лучшем состоянии: из носа кровь так и хлестала, а одна щека очень быстро превращалась в подушку средних размеров. Ольга с ужасом подумала о том, что родную половинку придется долго и тщательно гримировать, чтобы он смог выйти на манеж. А уж о знаменитом фокусе с девочкой, исчезающей в сейфе, и говорить не приходилось: зрители сразу заметят подмену!»

Но это все – потом, а пока о другом следовало думать... Как часто случается после драк, наступил «момент истины»: бывшие непримиримые враги поняли, что могут стать добрыми знакомыми, а то и друзьями. Потому что начинают испытывать взаимное уважение.

И вот Олег, взяв у сестрицы платок и кое-как заткнув себе нос, опустился рядом с Генкой на пол. После такого побоища ему, кстати, тоже очень даже не мешало посидеть!

– Ну и чего ради ты волтузил этого слабака? – спросил Олег, легонько ударив Генку кулаком в плечо. – Зачем тебе это?

Я Надю ищу! – ответил угрюмый Генка.

Клевые у тебя методы поиска! – неожиданно подал голос Шальнев; он чуть приоткрыл дверь с накинутой цепочкой. – Подонок!

Мы все ее ищем, – примирительно сказала Ольга. – Э, Шальнев, принеси воды, пожалуйста. Им обоим надо умыться.

Во-первых, я вашу Надю не ищу! – заявил Шальнев. – А во-вторых, я могу вас впустить в дом... при условии, конечно, цивилизованного поведения!

Бывшие бойцы молча поднялись с пола и направились к шальневской квартире. Сейчас помочить голову холодной водичкой ни тому ни другому не помешало бы!

Несколько минут спустя, мокрые и явно повеселевшие, драчуны вышли из душа. Они прошли на кухню и сели за стол, а гостеприимный хозяин уже расставил чашки. Заговорили, естественно, о Наде Моровой.