Текст книги "Близнецы и "звезда" в подземелье"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава XXV РАЗГОВОР НА КРАЮ ПРОПАСТИ

А у Ольги сейчас было очень трудное положение, очень трудное. Ей до ужаса хотелось спросить, не написал ли Виталька еще чего-нибудь... в этом же роде. И если написал, пусть прочитает!

Но ведь она пришла сюда совсем не за этим. А потому сказала как можно спокойней, хотя душевность в ее голосе слышалась очень ясно:

Хорошие стихи... Я не из-за того, что они... ну, ты сам понимаешь. Я просто... Я вообще не ожидала, что ты так хорошо умеешь писать. И честно!

У меня тут еще есть.

Что стоило ей сейчас сказать: ну давай же, читай. Да ведь обстоятельства приказывали ей вести себя совсем по-другому... Что за жизнь у нас такая, вы не знаете? Хочется делать одно, а приходится совсем другое!

Глава XXVI НОЧНОЙ БАРМЕН СТАС

Трюк Висюлькина был теперь понятен Ольге: взял деньги У этих, которые называются «брателлы», купил где-то по дешевке наркотики... Вернее, не где-то, а просто в Туапсе... Перевез их сюда.

Потом собирался переправить в Москву – таким же образом, при помощи ребят из «школы». И там продать, что получилось бы дороже во много раз!

То есть он просто собирался подзаработать. И никакой школы, никаких Аллы Пугачевой и Филиппа Киркорова... Это печально было признать, но это было именно так!

Ольга вышла к мальчишкам, ждавшим ее в крохотном палисадничке, на скамейке, которую буквально, как фаны знаменитых артистов, обступили высокие цветы на тонких ножках. И тут Ольга снова вспомнила про то, что никакой школы нет, никаких выступлений... И все ее мечты, и все На-дины мечты, и других ребят... того же Шальнева... Но, подумав это, она почему-то сказала:

В общем, так. Его надо немедленно спасать! А наркотики уничтожить... Пускай бежит, куда хочет!

Да за что же его спасать? – сердито буркнул Генка.

Спасают, чтоб ты знал, ни за что, а просто так!

И Ольга пристально посмотрела на Генку: мол, странствующие рыцари могли бы понимать такие вещи! И тут же она надорвала конверт и протянула брату один из пакетиков с коричневым, видимо, липким веществом внутри.

– Точно, гашиш! – бормотнул Генка угрюмо. – С такими делами вообще-то надо в милицию идти.

Они переглянулись... «В милицию» – это, между прочим, только легко говорится/Потому что вот представьте себе: вы приходите туда, показываете пакетик... И вас тут же начинают трясти: где взял, откуда, сколько еще есть и кто с этим связан. А вы говорите, что у вас больше нет, потому что скажешь: есть, в подвале, где один человек сидит и тэ дэ, то уже и «человека» к этому делу подошьют, и тебя самого, потому что правильно ли это – людей в подвалы сажать?

Ну и так далее. А главное, когда до Висюлькина дело дойдет, уже некого будет спасать!

Нет, конечно, возможно, что милиция станет действовать и по-другому – как показывают в художественных фильмах: «Наша служба и опасна, и трудна...» Но, возможно, что она будет действовать, как в кинофильмах не показывают.

В таком случае, стоит ли рисковать?

И первым, кажется, все это просчитал «странствующий Генка», который во время своих странствий много всякого повидал и, похоже, со многими «дядями милиционерами» имел дело.

– Ладно, – сказал он сурово, – как хочешь!

Но предупреждаю: очень может получиться, что его отпустят, а тебя там оставят!

Почему?

Потому... Чтоб заложницей была!

– Подожди пугать! Тебе же нравился мой план! Чего ж ты теперь?.. Сказано – замазано!

Генка посмотрел на Олега: дескать, мне что, больше всех надо? Твоя сеструха, а не моя!

– Кончайте вы трусить! – сказала Ольга. – Смельчаки!

Мальчишки хотели ответить ей, что не за себя же они трясутся-то... ну и тому подобное. Однако это выглядело бы как-то неубедительно, потому что каждому из них предстояла довольно-таки трудная работа. Хотя, конечно, первой надо было рисковать Ольге. И от ее везения зависело очень много. .. Если не все!

Ладно, хорош болты болтать! – сказал Генка. – Решили – делаем! – словно бы это не он только что разводил сомнения. – Вы сидите здесь еще пятнадцать минут, а я за мопедом... Металл?

Заметано.

Странствующий рыцарь пропал в уже густых сумерках, чтобы не сказать темноте, а близнецы остались сидеть на скамейке в чужом садике, среди каких-то южных цветов. Странный это был момент в их жизни. Сейчас от действий Ольги и Олега зависела судьба двух человек – Висюльки-на и Виталия Ромашкина!

Они сидели, тесно прижавшись друг к дружке, как любили сидеть в самом раннем детстве, как сидели когда-то, непредставимо давно, в животе у мамы Марины, да и сейчас они любили вот так же сидеть.

Только теперь они как бы уже взрослыми стали, и телячьи нежности... ну, в общем, как-то не того, сами понимаете.

Но здесь выдалась такая минута – перед опасным делом, да еще и на краю огромного, самого большого в Европе кладбища, – что можно было и прижаться друг к дружке. Наконец Олег посветил фонариком, глянул на часы. Да, пора: Генка успел сгонять за оставленным мопедом и теперь мчится к месту их встречи.

Они вышли на уже знакомый им перекресток... Странное дело – возле этого кладбища практически в любое время суток машины ловились с ходу. Или, может, близнецам просто везло?

Они сказали, что им нужно на Змеевку, улица Найденова, послушали, что им рассказали про деньги и про их возраст. Но деньги-то у них все были да были. А возраст?.. С возрастом у них действительно начинались сложности, потому что именно сейчас родители, в смысле взрослые Сильверы, должны были вернуться из цирка. И увидеть вместо детей своих клок бумаги с какими-то невнятными словами.

Но тут уж ничего не поделаешь. Взялся, так делай до конца, вынул саблю из ножен, руби!

Они договорились со «странствующим Генкой» встретиться у дома номер три по той самой улице Найденова. Почему у третьего? Да потому только, что не бывает улиц короче трех домов. И вот шофер аккуратно притормозил возле какого-то глухого забора:

– Сейчас посмотрим, что за номер...

Но смотреть не потребовалось, потому что с противоположной стороны им мигнула фара мопеда. И вот они уже стояли, трое заговорщиков, в густой тени каких-то почти невидимых сейчас деревьев. Да еще кусты обступали их со всех сторон. Ольге было жутковато от этой обстановочки. Но ведь именно темнота и заросли были им сейчас на руку, так зачем же бояться друзей.

Ольга, когда придумывала свой план, не знала, как выглядит улица Найденова. Теперь же она решила использовать именно кусты. И сказала мальчишкам, что, дескать, кое-какие детали...

– Это если мы Боброна найдем! – сказал странствующий. – Ты не забывай, что никакого Боброна мы пока не нашли!

Словно бы он надеялся его не найти!

К сожалению, в темноте Ольга не могла на него «выразительно посмотреть». Пришлось выразительно хмыкнуть! Этого оказалось достаточно, потому что Генка вовсе не был трусом. Ему не очень-то хотелось участвовать в этом мероприятии, но что поделаешь? Они должны были это сделать. Должны.

– Я знаю тут одно заведеньице, там, думаю, могут что-то сказать про Боброна...

Только не таким, как мы, подумала Ольга. Однако промолчала, конечно. И так, в молчании, они двинулись к тому заведению. По улице Найденова, которая представляла собой сплошной ряд заборов – то высоких, то не очень, а то и вовсе никаких, а то даже похожих на крепостные стены.

И наконец увидели свет за деревьями. Чего бы там светиться могло? А это был... даже непонятно, как и сказать. Нечто, окруженное низенькой деревянной оградкой, а внутри, магазин, несколько столиков «стоячих» —для любителей дешевой выпивки и отдельно несколько столиков «сидячих» – для любителей выпить подороже, с нормальной закуской.

Ты здесь кого-нибудь знаешь? – спросила Ольга у Гены.

Были времена, знал...

Как их звали?

Лариса... – Генка был явно смущен. – Просто это была сестра одного моего товарища... Она тут официанткой... такая рыжая, крашеная... тетка лет двадцати. Вот здесь, на левой щеке, шрам.

Все?

В ответ странствующий рыцарь пожал плечами... А ведь у Нади, когда Маргарита Владимировна ушла, он выглядел куда солидней. Как будто у него пол Змеевки знакомых!

– Ладно, я пошла... Пока!

Беда Олега состояла в том, что он вынужден был остаться в кустах. Никто здесь о его существовании знать не должен! И о Генкином тоже. Им потом предстояло выполнять самую, быть может, опасную часть Ольгиного плана. Но это потом, а пока... С тоской смотрел Олег из темноты, как его сестренка идет по освещенной, уже вражеской территории, а он тут... эх!

– Да ничего не будет, – прошептал Генка. – Ее пошлют, и все. Какое-то имя, какая-то Лариса. Да ее и слушать не станут. Так что не волнуйся.

Ольга довольно уверенно подошла к стойке, за которой стоял парень лет семнадцати в грязноватой белой куртке, надетой прямо на голую грудь, и с физиономией... ну, словом, с такой, какие бывают у барменов заведений, которые открыты всю ночь.

– Э, пацан, – подчеркнуто тихо сказала Ольга. – Ты мне можешь сказать, где Лариса?

Тому бармену не очень-то понравилось, что его какая-то малолетка назвала пацаном. Однако люди, работающие по ночам, так много всего навидались за свою жизнь, что главное их правило – осторожность. А тем более ему было шестнадцать, а не семнадцать, а тем более он попал сюда случайно, по счастью, на это довольно-таки хлебное, хотя и тяжелое местечко. Его мать тут пахала посудомойкой, она и подсуетилась. Так что надо было держаться с любым клиентом в рамках. Вдруг это детка какого-нибудь крутого... А потом разбирайся с ними да проси прощения!

Но как ни приглядывался наш бармен, малолетка она и есть малолетка. И рубашка с джинсами у нее такие, в каких богатые не ходят.

– Какая тебе еще Лариса? – ответил он вопросом на вопрос.

И как бы позабыл про Ольгу. Но на всякий случай контролировал ее краем глаза. Народу было три человека. И он делал вид, что перетирает стаканы, а на самом деле просто ленился.

– Да в прошлом году она тут работала, на твоем месте... – продолжала свою песню Ольга. – Рыжая такая Лариска, вот здесь со шрамом на щеке...

Конец, она выдала всю информацию. Дальше должно было идти чистое везение и чистое вранье.

– Нету Лариски, я вместо нее! – и бармен окатил Ольгу презрительным взглядом. – Ты чего, стакан кефира пришла выпить на ночь?

Ольга чувствовала, что пора менять разговор, а то она только тянет резину и все портит...

Нет, – сказала она веско. – Я не кефир сюда пришла пить! Я пришла повидаться с одним человеком, срочно! Но Ларисы нету, а ты его тоже не знаешь!

Тебе заведующую детского сада?

Ну, просто обалденное остроумие! Ольга окинула бармена презрительным взглядом:

Вижу, я с тобой только зря время теряю.

Может, и зря...

Если ты заработать не хочешь, так точно, что зря! – Увидела заинтересованность на его лице. – Тебя как зовут?

Ну, Станислав...

Потому что, по правде говоря, он не был никаким барменом, он собирал со столов грязную посуду. И еще в его обязанности входило аккуратно сливать недопитые водку и вино. Чтобы потом их можно было продавать снова.

– Я вижу, ты пацан-то конкретный, – продолжала Ольга тихой скороговоркой. – Поможешь мне, получишь триста!

Стае хотел спросить, триста чего... Но не успел. Ольга опередила его:

Мне Боброн нужен. Меня к Боброну послали... Ты про Олега Сильвера слыхал? – и прямо впилась в Стаса взглядом.

Слыхал! Конечно!

На полсекунды Ольга испугалась, что, может, он каким-нибудь образом прочитал их афишу. Но тут же сообразила, что Стае просто врет: ему неловко, что какая-то «божья коровка» знает Олега Сильвера, наверное, крутого авторитета, судя по кликухе, а он про него ни ухом, ни рылом!

– Давай триста, – сказал Стае. – Вон он сидит.

И указал на единственный занятый столик, за которым сидел дяхон необыкновенной высоты, ширины в плечах и с таким пузом, что делалось просто жутко. Он сидел сразу на двух стульях, потому что на одном ему было не уместиться. Брюхо его, загорелое, величиною со средних размеров воздушный шар, вылезало из распахнутой рубашки. Из-за этого брюха столик отстоял от Боброна метра на полтора! Могучими руками жирный гигант брал сразу две кружки и пил из них пиво – одновременно из двух!

Ужас! Неужели с этим людоедом ей придется разговаривать?!

Боброн поставил пустые кружки на стол. В его лапах они казались величиною с небольшие рюмочки. И невольно Ольге захотелось крикнуть себе: «Беги отсюда!» Поэтому она, чтобы не дать трусости одержать верх, быстро пошла к Боброну.

– Эй, краса детсада! А фанера? Стае имел в виду, конечно, деньги.

Она бросила через плечо с едва заметной усмешкой:

– Успокойся, Стасик. Ты даже не представляешь, какие нас ждут барыши... через некоторое время.

Затем она подошла к Боброну и сказала... Нет! Она ничего не смогла сказать, потому что рядом с таким человеком-горой она просто онемела на несколько секунд!

Глава XXVII СМЕРТЕЛЬНЫЕ КОШКИ-МЫШКИ

Но затем все-таки набралась мужества и сказала:

– Здравствуйте! У меня есть гашиш. Если вы мне отдадите Висюлькина, я вам отдам наркотик!

Вряд ли на этого человека чем-то еще можно было подействовать, какими-то другими словами. Но эти произвели на Боброна впечатление. Хотя и Боброн, конечно, был не так уж прост, чтобы принять всерьез трепотню какой-то глупой дурочки. И он сказал:

С чего ты взяла, что Боря знает, где какой-то... Как его звать-то?

Когда ваши люди его арестовывали, я была в квартире! А он вопил слово Боброн и вопил про улицу Найденова. Вот я и приехала!

А кто тебе сказал, что Боря – это Боброн? – спросил Боброн и с удовольствием погладил свой живот... Он и дальше говорил о себе в третьем лице и называл себя Боря.

И опять словно бы какое-то наитие снизошло на Ольгу. Вместо слов, которые... Да какие такие особые слова она могла придумать для этого жуткого Боброна. И Ольга просто вынула пакетик из пленки, в котором лежало то самое, уже как бы знакомое нам темное, маслянистое и, видимо, липкое вещество.

– Ты чего там крутишь? – Боброн взял Ольгу за руку...

И это был бы ее конец. Но поймать верткую акробатку было не так-то просто. Когда Бобронова лапа метнулась к тому месту, где он предполагал схватить Ольгину руку, Ольга за два мгновения до того была уж в метре от происходящего.

Вы прекратите, пожалуйста, это... Но предупреждаю, что у меня такого много! Отпустите Висюлькина?

Неси сюда свое «много», а там посмотрим.

Да я не могу без Висюлькина! Оно лежит у него в сейфе!

Что за сейф?

В квартире... Ваши поленились обыскивать, а вам. небось наврали, что все перерыли!

Боре никто не врет, – на громадном, как таз, очень толстом лице Боброна возникла небрежная улыбка, – потому что Боря никому не верит!

А если бы обыскали, то увидели бы сейф... и меня!

Зря шутишь, дочка, – Боброн поднялся, и два стула, на которых он сидел, отлетели в стороны, а стол, задетый его пузом, заблеял и побежал прочь. – Если что не так, твоему папашке будет нехорошо!

– Он никакой не «папашка» мне. Он просто мне кое-что обещал. И я хочу, чтоб это было вы полнено!

Ну ладно, иди за Борей! – Боброн положил пакетик с гашишем себе в карман. – Если не боишься с Борей за ручку пройтись.

Чего мне бояться? – и с содроганием, понимая, какая же она дура набитая, Ольга протянула Боброну свою руку.

Боброн взял ее, и Ольга всем сердцем почувствовала, что ей уж больше никогда, ни за что не вырваться! Наверное, сейчас Генка и Олег смотрели на нее из кустов и понимали, в каком она ужасном положении... Но ведь все шло по плану, по плану – так она себе повторяла. Даже, пожалуй, слишком хорошо и слишком по плану.

Но теперь уж поздно что-то менять, как думал тот мышонок, который вытирал ноги о половичок в прихожей у госпожи кошки.

Хотя, знаете ли, она была не такая уж мышка! Нечего трусить, нечего сдаваться раньше времени. Сейчас она их всех обведет вокруг пальца!

Так Ольга пыталась вернуть из пяток свое сердце. А сама совершенно автоматически засекала место, куда она кинется с Висюлькиным, когда... эх... когда... Да не стоит пока об этом. Хотя вон в те кусты она и кинется и побежит вдоль забора. А что будет дальше – это пока тайна!

Они вошли в железную калитку, проделанную в железных воротах. Калитка была не заперта, и забор не представлял собой крепостной стены. Ольга поняла, что тут жили хозяева этой улицы, которые никого не боялись, ни от кого не прятались. Платили дань кому надо и делали свои дела!

Вот тут ей стало действительно страшно!

Но чего уж теперь, дорогой мышонок... Через темное помещение, которое, наверное, можно было бы назвать сенями, они вошли в большую и ярко освещенную комнату. И Ольга сразу же увидела Висюлькина со связанными руками и главное – с крепко побитой физиономией. Он сидел в углу и плакал.

– Чего мне бояться? – и с содроганием, понимая, какая же она дура набитая, Ольга протянула Боброну свою руку.

Парень, в котором потом по голосу Ольга узнала Келу – одного из тех, кто приходил за Висюль-киным, – развалясь в кресле, смотрел телевизор. Там шел видеофильм с довольно-таки неприличным содержанием. Но это неприятное для Ольги обстоятельство она сумела использовать в свою пользу, подмигнула Висюлькину, что, мол, внимание, будь начеку!

Кела повернулся к человеку-горе, Ольгу он просто не заметил:

– Я так делаю, Боброн, – сказал Кела, – пять минут проходит, я его в рожу колочу, еще пять минут – в брюхо... Отлично действует, потому что он все время в напряге, а я ни грамма не устаю! – и Кела засмеялся.

Боброн ничего не ответил, а повернулся к Висюлькину. Этот поворот его тела был целым событием. Так, наверное, поворачивается экскаватор. Он задел стол, на котором в отчаянии забрякали стаканы, и одновременно головой чуть не сшиб люстру в пять рожков. Потом он сказал:

Знаешь ее?

Я сказала про наркотики, которые у вас в сейфе, во второй комнате! – выкрикнула Ольга. – Извините! Я хотела вас спасти!

Дура! – крикнул Висюлькин.– Что ты несешь?! Никаких наркотиков у меня нет!

Боброн молча бросил на лавку перед Висюльки-ным пакетик с гашишем. А Кела живо вскочил и, чуть ли не на лету схватив пакетик, присвистнул:

Ну ни хрена себе! – и ударил Висюлькина в живот. – Что же ты молчал, хвост?

При Боре руки не распускай! – и Кела от, казалось бы, дружеского шлепка улетел в другой конец этого немаленького помещения. – Боря сам следствие произведет!

– Ты тоже руки-то не распускай! – закричал Кела. – Допросишься когда-нибудь, кинут тебе пику в спину!

Но Боброн не успел ответить, потому что Висюлькин разразился прямо-таки безумными слезами:

Девчонка! Идиотка проклятая! Кто тебя просил выдавать мою тайну!

А лучше, чтобы вас тут убили?! – в тон ему закричала Ольга. – Я в Москву хочу, в концерте перед Пугачевой выступать!

Она уже понимала, что Висюлькин принял ее игру. Хотя, конечно, не знал, что именно она придумала и в какую сторону пойдет.

Вдруг Боброн взял Ольгу за руку, притянул к себе. Он был весь мокрый, пышущий жаром, сильный, как машина, и мог ее сейчас запросто раздавить... Сказал:

Теперь – ша, киндер! Если правда, то ты, – он указал пальцем на Висюлькина, – и ты, – посмотрел Ольге прямо в глаза своими серо-синими глазищами из-под загнутых и пушистых коровьих ресниц, – оба знаете, сколько там добра. Сидеть, падлы, и не пикать! Сперва мне шепчешь ты! – он указал на Ольгу, – потом громко, по моей команде, говоришь ты, – снова ткнул палец, похожий на батон докторской, в сторону Висюлькина. – Говори! – и тряханул Ольгу так, что она вся передернулась.

Я не знаю!

А сама стала лихорадочно считать. В каждом конверте грамм по сто пятьдесят, по двести, их было там человек двадцать пять—двадцать шесть... Ну, давай же ты, прояви способности устного счета!

Вот как плохо прогуливать математику!

– Ну? – протянул Боброн грозно.

Ольга приложила губы к его уху, огромному, как унитаз, и прошептала:

– Думаю, килограмм пять или шесть... Боброн радостно поднял ее за одну руку, словно куклу:

– Соврала – урою! – с висящей Ольгой в руке надвинулся на Висюлькина: – А ты что скажешь?

Тот пожал плечами:

Ну. В районе шести двести...

О! – Боброн поставил Ольгу на пол. – Надо же! – оглянулся в поисках чего-нибудь крепкого, на что ему можно было бы сесть. – Значица, сделаем так. Ты, – он указал на Висюлькина, – скажешь код сейфа, Кела туда съездит, возьмет... что нужно, а потом мы тебя отпустим.

Висюлькин в явной растерянности пожал плечами, посмотрел на Ольгу: дескать, завела, теперь выручай!

– Ну, чего вы молчите-то? – удивленно спросила Ольга. – Говорите уж правду!

Тут Висюлькин сыграл как настоящий артист. Он, наверное, и был бы хорошим артистом, если б не устраивал всякие дурацкие аферы.

Висюлькин махнул рукой: дескать, ну тебя, взялась, так уж сама все и рассказывай!

Там у него не код, – сказала Ольга, усмехаясь, – там надо руку приложить в определенное место, тогда компьютер прочитает биотоки, и дверца откроется. Это ему мой папа сделал! Слыхали такого изобретателя – Олег Сильвер!

Слыхали-слыхали, – нехотя отозвался Боброн. – Тогда, стало быть, мы так сделаем. Кела с этим, – он указал на Висюлькина, – поедет за товаром, а ты пока посидишь со мной... В карты умеешь играть?

В ответ Ольга рассмеялась – почти настоящим смехом, потому что все шло удивительно по ее плану. И это не она была мышонком в прихожей у кошки. Это они были мышатами, Боброн и Кела.

А вот она являлась настоящей кошандией!

Итак, госпожа Тайная Кошка рассмеялась и глянула на Висюлькина: не подведи же. Потом сказала Боброну почти с презрением:

– Я знала, что вы меня захотите оставить! Поэтому приложила на запасной код и свою руку. Безменя вы фиг чего откроете!

И тут Висюлькин выступил в полном блеске:

– Как?! – закричал он. – Ты посмела вскрыть пломбу?!

– А что я, из-за вашей поганой пломбы должна в этом сидеть? – изобразив полное презрение, Ольга окинула взглядом комнату. – Не беспокойтесь, вам мой папа сто таких пломб поставит!

Боброн вопросительно посмотрел на Келу, тот покачал головой:

– Гонят они.

Это, стало быть, на их жаргоне значит: «Врут».

Ольга усмехнулась на эти их переглядки: здоровенные лбы, даже можно сказать здоровеннейшие, а боятся простой девчонки! И Боброн понял ее, пожал плечом, которое было похоже на двадцатикилограммовую дыню:

А чего нам, правда? Бери их обоих за шкирдон и туда.

А если там?..

– Типа менты? – Боброн покачал огромной головой. – А чего мы с тобой ментам плохого сделали? Кореша в гости пригласили? А он стал нам вот эту гадость торговать! – пакетик на огромной, как площадь, ладони Боброна казался просто какой-то песчинкой. – Ну, мы и решили разобраться! – посмотрел на связанного Висюлькина. – Я правильно говорю, чмо?

Идите вы все! – с горечью сказал Висюлькин.

Он же ваши деньги на это истратил, – сказала Ольга. – При чем тут милиция?.. А вы берите это себе и...

– Это уж Боря без микробов разберется, как ему выгодней тусануться!

– Да, пожалуйста, – Ольга пожала плечами. – Я вам просто предложила обмен: его, – она показала пальцем на Висюлькина, – на эту гадость!

Помалкивай! – сказал Боброн, но сказал не без удовольствия.

Дура ты, дура! – с горечью проговорил Висюлькин. – Это стоит не четыре тысячи, которые я им должен, а все двенадцать!

А ты, кстати, где кайф взял? Боре это интересно знать. Боря может еще подкупит...

Да какой-то чудак... Говорит, из Туапсе привез... Я у него все купил!

Из Туапсе? – удивился Боброн. – Каким же макаром?

В том-то и дело, – хитрый Висюлькин горестно развел руками. – Кабы знать, такой можно было бы бизнес...

Гонит он! – сказал Кела из своего угла.

Ну, тогда съезди в Туапсе и привези нам еще немного! – нагло заорал Висюлькин.

Ох, дам же я тебе еще в рожу, – задумчиво сказал Кела. – И не единожды!

Все, завязали трепаться! – Боброн взял со стола нож, разрезал веревку у Висюлькина на руках. – Погнал, Кела. Чего не так, сразу мочи.Теперь Вися наш, мы же его преследуем за наркоторговлю!

Как только прозвучала эта команда, Ольга кинулась к Висюлькину, как к родному, схватила его за руку:

– Никуда вас теперь не отпущу! – повернулась к Келе. – Не бойтесь, он от меня не убежит! Я сама хочу, чтоб он от этой гадости избавился. Он же настоящий талант!

Дальше Ольга не отвлекалась на разговоры. Вся сосредоточилась. Предстоял ответственнейший момент. И очень опасный. Они прошли темные сени, в которых на этот раз Кела включил свет. Вышли во двор, остановились около железной калитки.

– Топать строго за мной! – глухо прорычал Кела. – Иначе – пуля!

Он вынул из кармана что-то, холодно сверкнувшее в свете далекого фонаря. Так могло сверкнуть и дуло пистолета, и... простая какая-нибудь железка.

А если б ему надо было пистолет продемонстрировать, он бы это, по идее, мог сделать в комнате. Ежу понятно.

Но проверять вообще-то не хотелось!

Тем не менее сейчас им предстояло это сделать. Только Висюлькин пока ничего не знал, но ему много еще придется узнать!

Как только Кела повернулся к ним спиной, Ольга дернула своего лжеучителя за руку, чтобы тот наклонился... Пришлось дернуть и во второй раз, потому что с первого раза он не понял... И когда наконец наклонился, Ольга шепнула:

– Внимание! Строго – за мной!

Не то чтобы она любила командовать, просто сейчас другого выхода не было. Да и Висюлькин это понимал: раз уж доверился, надо все делать, как велят!

А Ольга, не отпуская своей левой рукой руку Висюлькина, правой что есть силы толкнула Келу в спину. И одновременно заплела ему ноги. Так что бандит вместо следующего благополучного шага летел носом в землю. Ольга же потянула Висюлькина через улицу, в кусты, что росли у дома напротив. Там они замерли. А действовать стали... Олег и Генка.

Они выскочили из-за дерева, где поджидали своего «выхода»:

– Эй, неуклюжий... Пенек! Будь здоров, тупица! – это все кричал Олег, подражая Ольгиному голосу.

А по одежде он вообще был полной Ольгиной копией – для того, между прочим, близнецы и заезжали в «самолет», рискуя встретиться с родителями: чтобы одинаково одеться. А уж одинаково одетых Ольгу и Олега родная мама с трудом различала... Это, конечно, шутка. Но так или иначе они были очень похожи, и вскочивший на ноги Кела изумился только одному: как эта поганая девчонка сумела за одну секунду отбежать на тридцать метров? Стоя под единственным на всю улицу фонарем, она нагло кривлялась!

К Генке же бандит просто не приглядывался. А кто еще может быть, кроме Висюлькина? С рычанием Кела бросился за убегавшими от него гадами... А у «гадов» расчет был прост: пользуясь своей форой, они собирались добежать до мопеда и – все, прощай Кела!

Мопед стоял метрах в пятидесяти.

Ольга и Висюлькин в это время не шелохнувшись сидели в кустах с тем, чтобы, когда все стихнет, уйти, исчезнуть. Генка же и Олег должны были поехать в кладбищенский дом, достать из подземелья Ромашкина и наркотики.

А Ольге в это время предстояло объяснить Ви-сюлькину, что гашиша больше не существует, и надо начинать новую – честную трудовую жизнь!