Текст книги "В интересах следствия"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

ПОЧЕМУ ЮЛИЛ ГОРОБЕЦ?

Разглядывая привлекательное, но по-детски пухлое лицо Горобца, Евгений терялся в догадках: почему Ирочка не спросила ничего о судьбе своего любовника? Не попал ли он под шальную пулю? Не арестован ли? И почему, вообще, о нем расспрашивают: когда пришел, когда ушел? «Наверное, Ирочка видела из окна, как его прихватили. Пошла в комнату, где окна выходят в переулок, сделать милому ручкой и все видела. Хитруша».

– Ну как, Вячеслав Николаевич, готовы исповедоваться? Созрели? – спросил он Горобца миролюбиво.

– Созрел. Раз уж до Ирины добрались, что я буду юлить? Только дайте слово…

– Что муж не узнает про «утренний пистон»?

– Ну-ну! – В голосе Горобца появились угрожающие нотки.

– Вячеслав Николаевич! Славик! Так это не ваши слова.

– Тогда речь не шла о конкретной женщине.

– Ладно. Не сердитесь. Пока в мои планы не входит беседа с рогатым мужем. А дальше уж – как следствие пойдет. Извините. Вы когда покинули Ирину Георгиевну?

– В семь.

– А ты не взглянул на часы, когда его задержали? – обратился Рамодин к лейтенанту.

– Минут пять восьмого. А может, и три минуты.

– Вячеслав Николаевич, вы вышли из квартиры Карташевых, спустились на лифте… На лифте?

– Нет. По лестнице. Зачем привлекать внимание соседей?

– По лестнице, – эхом отозвался майор. – И сразу вышли из подъезда? Не задержались у квартиры Цветухина?

– Нет.

– В первоначальных показаниях, значит, приврали малость?

Горобец промолчал.

– Вышли из дома и кинулись к машине?

– Не кинулся! Спокойно пошел к ней.

– Это точно. Очень спокойно, – прокомментировал Снетков. – Даже не поинтересовался, почему мостовая трупами усеяна. – Он хотел еще что-то сказать, но в это время раздались резкие требовательные звонки в дверь.

Евгений машинально отметил, что хозяин квартиры, коллекционер Цветухин, не завел себе новомодный звонок с какой-нибудь затейливой мелодией, услышав которую не поймешь, что за гость к тебе пожаловал. Робкий? Энергичный? Хорошо знакомый, предупреждающий о себе определенным числом звонков? Или случайный человек?

– Кто здесь майор Рамодин? – раздался из прихожей негромкий, но очень уверенный голос человека, привыкшего повелевать.

* * *

… Рамодину больше всего запомнилось лицо следователя Мишустина.

Когда после резких звонков в квартиру майор услышал в прихожей приглушенные вскрики и возню и, готовый ко всему, с пистолетом в руке, ринулся в прихожую, лишь профессиональный опыт уберег его от удара дверью по лицу. Один из гостей, наверное личный охранник, увидев человека с оружием, пытался зашибить Рамодина этой дверью. А ведь знал, подлец, что в квартире работают лишь сотрудники уголовного розыска и прокуратуры.

Но удар пришелся мимо. Евгений, открывая дверь, всегда держался за линией порога.

В доли секунды, пока дверь с оглушительным треском не возвратилась на место, майор увидел в прихожей высокого плотного мужчину в длинном белом плаще. Черная, хорошо подстриженная, с идеальным пробором голова резко контрастировала с плащом. Казалось, была сама по себе. Рядом с черноголовым стоял оперативник в наручниках. А из-за его плеча выглядывал Аркаша Мишустин. На побелевшем лице следователя отражалась такая мука, что у Рамодина захолонуло сердце. Холостой залп двери пришелся как нельзя кстати – смотреть на товарища было невыносимо.

– Да опустите вы пистолет, – спокойно, даже вальяжно, сказал мужчина в белом плаще. Он чувствовал себя здесь самым главным. Это было видно и по тому, как чутко держали дистанцию его спутники, и по тому, как держался он сам. Ни властно, ни грозно, ни решительно… Единственный эпитет, который показался Рамодину уместным, – свободно. «Большая шишка», – решил он. И вдруг вспомнил давний сюжет по телевидению: президентская охрана положила лицом в снег охранников Гусинского и милиционеров у здания мэрии на Новом Арбате. А высокий плотный мужчина в черном пальто до пят непринужденно прогуливался среди лежащих в снегу людей. Но как же давно это было! Тот, в длинном черном пальто, уже сошел со сцены. Или не сошел?

– Майор Рамодин, будем играть в казаки-разбойники? – В вальяжном голосе черноголового не чувствовалось ни угрозы, ни нетерпения. – Прячьте оружие и выметайтесь вместе со всей своей командой. Прокурор, объяснитесь с коллегой.

Аркаша Мишустин вышел из-за спины закованного в наручники оперативника, и Евгений с облегчением увидел, что на Аркадии наручников нет.

– Майор, дело переходит в Главное управление охраны. Генерал Сусликов, – Мишустин бросил быстрый взгляд на черноголового, – связал меня с Генеральной прокуратурой. Там все подтвердили.

– У меня свое начальство, – буркнул Рамодин и спрятал наконец пистолет. – И почему это мой сотрудник в наручниках?

– Очень шустрый, – усмехнулся генерал. – Поздравляю. – Он обернулся к здоровенному бугаю в кожаной куртке, стоявшему в стороне. Рамодин решил, что именно этот бугай чуть не расплющил его дверью. – Капитан, снимите браслеты.

По тому, с какой ненавистью взглянул на капитана оперативник, Евгений догадался, что с ним не очень церемонились.

– Теперь ваше начальство, Рамодин… – задумчиво сказал генерал Сусликов. – Ваше начальство… Кто вас устроит? Замы? Или только министр?

– Полковник Шутилин из Центрального управления. Мой непосредственный начальник.

– Нет, нет. Исключено. – Генерал вынул из кармана плаща крошечный сотовый телефон, нажал одну из кнопок: – Сергей Петрович? Сусликов. Звоню с 6-го Ростовского. Скажи своему служаке, чтобы сдавал дело. И не артачился. Зовут – майор Рамодин. – Он протянул трубку Евгению.

На секунду у майора мелькнула мысль: уж не мистификация ли это? Взглянул ли Аркаша на документы черноголового? Но голос в трубке развеял сомнения. Он слышал этот голос сотни раз. Почти каждый день министр давал интервью, выступал с речами.

– Правильно, майор, что проявили характер! – весело сказал министр. – Одобряю. А теперь выполняйте. – И отключился.

– В переулке ваши сотрудники нашли доллары. Много? – спросил черноголовый, пряча телефон в плащ.

– Одну бумажку. Тысячедолларовую.

– Где она?

– У меня в кейсе. Вместе с другими вещдоками.

– Передайте кейс капитану. Допросы писали на пленку? Тоже передайте. Надеюсь, обыскивать вас не придется?

Рамодин подумал о том, что сам еще не досмотрел кейс Горобца. Что теперь с ним будет? Он не питал никаких надежд обнаружить в кейсе что-нибудь полезное для расследования. Но вдруг?!

Когда передача вещдоков состоялась, здоровяк капитан вывел Рамодина, Мишустина и оперативников из подъезда. Равнодушно бросил:

– Бывайте, служивые! – и вернулся в дом.

Переулок все еще был оцеплен. Сотрудники прокуратуры сидели в своем микроавтобусе злые и нахохленные. Их стерегли два бойца в камуфляже с автоматами наготове. Таких автоматов Рамодин никогда не видел. Милицейскую «Волгу» тоже стерегли два бойца с новенькими автоматами.

– Сволочи! – сквозь зубы выдавил из себя Евгений. Он хотел спросить Мишустина, имеют ли право люди из Главного управления проводить расследование? И в конце концов, какого черта они лезут не в свое дело? Но, увидев, что Аркаша отводит глаза в сторону, только махнул ему на прощанье рукой:

– Созвонимся!

Следователь наконец-то взглянул на него, но так странно, что Рамодин понял – звонки исключаются.

Ни в одной из вечерних криминальных передач, которые Евгений посмотрел в надежде получить хоть крупицу информации, о происшествии в 6-м Ростовском не было сказано ни слова.

Только на следующий день вездесущая молодежная газета поместила короткую информацию о том, что в 6-м Ростовском переулке произошла перестрелка. Погибли три милиционера и бандит. Корреспондент газеты посетовал, что в силовых ведомствах отрицают даже сам факт перестрелки. А один из очевидцев высказал предположение, что бандиты напали на обменный пункт валюты: во время перестрелки ветер якобы разметал по переулку зеленые купюры, как листья осенью. Журналист в рассказ свидетеля не очень-то поверил. Тем более, что ни одного обменного пункта в 6-м Ростовском не имелось.

Больше ни одна строка о происшествии в средства массовой информации не просочилась.

Когда Рамодин попытался доложить о ЧП своему начальству, полковник Шутилин лишь предостерегающе поднял ладонь.

– Может, прогуляемся по улице? – предложил майор.

– Что тебе, заняться нечем? – рассердился Шутилин. – Сколько висяков в отделе!

ОГОРЧЕНИЯ МАЙОРА РАМОДИНА

Майор Рамодин давно уже не обижался и не ворчал, если расследование, которым он занимался, отдавали в другое подразделение. Нынче, кроме уголовного розыска, появилось много специализированных ведомств. Одно занималось наркотиками, другое – организованной преступностью, третье – преступлениями в экономике.

На взгляд Евгения, больше пользы было иметь все эти подразделения в составе уголовного розыска. Одни и те же преступные банды нынче не гнушаются любой «работой»: рэкетом, грабежами, наркотиками. Организовывают фирмы и банки для отмывания денег. Иногда даже берут заказы на убийства. Попробуй разложить их всех по полочкам, то бишь по специализированным управлениям!

Теперь, когда начатое дело уплывало к другим, майор лишь говорил: «Баба с возу, кобыле легче». Работы в угрозыске всегда было навалом, старший оперуполномоченный имел прекрасные показатели по раскрываемости. Вместо законченного дела ему тут же поручали два новых.

Но с тем, что у него отобрали дело об ограблении в 6-м Ростовском, Рамодин никак не хотел смириться.

Во-первых, погибли три милиционера. Двоих из этой троицы Евгений хорошо знал. Прежде чем перейти в службу вневедомственной охраны, они работали в управлении. Открытые и доброжелательные, никогда не ворчали, если приходилось подежурить за товарища. Отомстить за этих ребят Рамодин считал святым делом. Что бы там ни талдычили моралисты о том, что чувство мести – недостойное чувство.

А во-вторых – кто взял в свои руки дело? Главное управление охраны! С какой это стати? Каким концом задело ограбление известного коллекционера, собирателя картин каких-то дурацких «малых голландцев» телохранителей? Мало им Кремля, многочисленных дач и правительственных трасс? Охраняйте в свое удовольствие. И со своим шефом забот все больше и больше.

Ну почему нами вечно правят больные вожди? Ладно бы ходили с чужой помощью. А теперь еще и думают за них посторонние люди.

Рамодин злился. Он, конечно, понимал, что дом, в котором живет собиратель «малых голландцев», особый. Правительственный. Несколько чиновников из Администрации живут в этом доме. Даже один заместитель ее главы. Но ведь существует закон! Или не существует? Все дела об убийствах и крупных ограблениях расследует прокуратура вместе с милицией. Ну и ФСБ нельзя забывать. Поручили бы им – никаких вопросов: пятки вместе, носки врозь, руку под козырек. В ФСБ специалисты классные. Вот только с шефом не повезло. Но тут уж ничего не поделаешь – с начальством у нас не везет никому. Особенности национального руководства.

Майор пытался успокоить себя мыслью о том, что он просто не знает всех обстоятельств дела. Что следствием на самом деле занимается ФСБ, а начальники из Главного управления охраны по глупости повели себя вызывающе некорректно. Посчитали ниже своего достоинства объясниться с каким-то занюханным майоришкой из угро. Но ведь они ничего не объяснили и следователю прокуратуры Аркаше Мишустину!

Чем больше думал Рамодин о происшествии в 6-м Ростовском переулке, тем больше сердился. А сердитый сыщик – человек опасный.

«Черт возьми! Неужели я буду изображать из себя шестерку и делать вид, что ничего не случилось?! – рассуждал старший оперуполномоченный. – В конце концов, чем я рискую, если часок-другой поболтаю с фигурантами по делу? Погонами? Невелика потеря».

Больше всего Рамодину хотелось перекинуться парой слов с господином Горобцом, которого он незаслуженно называл брокером. Судя по визитной карточке, Вячеслав Николаевич состоял в должности заведующего отделом валютных операций банка Западно-Сибирской нефтяной компании.

Крайняя степень беспокойства, проявленная Славиком, когда любовница сообщила о его передвижениях по дому, озадачила майора. Ему даже показалось, что в этом кроется разгадка всего дела.

* * *

– Подождите секундочку, – раздалось в трубке, когда Рамодин набрал номер служебного телефона Горобца.

Евгений узнал голос. Трубку снял сам Вячеслав Николаевич. Минуты две майор слушал, как абонент отчитывал кого-то по другому аппарату за ошибки гастрономического свойства.

– Это же арабы, – сердился Горобец. – Я предупреждал! У них особый менталитет, а вы подаете бог знает какой кофе!

Майор не расслышал, какие аргументы привел распекаемый сотрудник, но в голосе Славика зазвучали возмущенные нотки:

– Кофе «Якобс»! Насмотрелись рекламы! Сколько можно повторять – мокко! Мокко! Мокко! Ну и что ж, что четыре тысячи?! Шеф все подпишет. А эти миньоны с мясом? Они потому и не притронулись, что не были уверены, говядина это или свинина!

Рамодину вдруг стало весело. И у финансистов свои заморочки! Не только у него. Небось эти арабы – нефтяные шейхи. Денежные мешки. А их напоили каким-то третьесортным кофе под названием «Якобс»! Они и отказали в кредитах!

– Последний раз предупреждаю, – буркнул Горобец и наконец переключился на майора: – Слушаю вас.

– Вячеслав Николаевич, наверное, я не могу рассчитывать, что вы угостите меня чашечкой кофе мокко…

– Кто это?

– Майор Рамодин Евгений Иванович.

– А-а… Тот Евгений, что на меня наручники надел? – Память у Славика оказалась прекрасной. А голос звучал весело и чуточку удивленно.

– Так точно, – покорно согласился майор. – Не сам надел. Но приказал это сделать.

– Каетесь?

– Не то чтобы очень. Но чашку кофе с вами бы выпил. Даже не обязательно мокко. Мы прошлый раз с вами не договорили.

– Я посчитал, что вас от этого дела отстранили.

– Правильно посчитали. Но меня любопытство заело. Две ночи не спал, раздумывал над одной вашей репликой.

– Почему я на девушку рассердился?

– Схватываете на лету.

– А вы меня в наручники, – упрекнул Горобец и расхохотался.

– Кто старое помянет…

– Хорошо, Евгений Иванович. Я зла на вас не держу. Такая работа. Мы с девушкой почти все вопросы сняли. У нее спросонья представления о времени начисто сдвинулись. Но я готов с вами перекинуться парой слов. В частном порядке. Девушка вас очень хвалила. За деликатность. – Он ни разу не назвал Ирочку ни по имени, ни по фамилии. – А она человек чуткий. Когда вам удобно встретиться?

– Хоть сейчас. Назначайте время.

– Через полчаса в центральном офисе. Успеете?

– Вполне.

– Буду ждать у подъезда. Подышим воздухом. А когда у нас появится мокко – приглашу.

«Подышим воздухом, – усмехнулся майор, кладя трубку. – Да там одно из самых зловредных мест по выхлопным газам! Такие пробки и днем и ночью!»

Чтобы и самому не попасть в пробку, он поехал на метро. Благо от станции «Красные ворота» до банка было пять минут ходу.

Горобец уже стоял на мраморных ступеньках. Разговаривал с какой-то пожилой дамой, а сам поглядывал по сторонам, вылавливая в толпе Рамодина. В кремовом блестящем костюме и белой рубашке, с прекрасно гармонирующим с одеждой широким галстуком, молодой финансист выглядел великолепно. Евгений приветственно помахал рукой и удостоился ответного взмаха.

И в этот момент справа и слева его взяли в клещи двое крупных мужчин:

– Майор Рамодин?

– Да. В чем дело?

Евгений увидел, каким тревожным сделалось лицо Горобца, наблюдавшего за развитием событий. Славик что-то сказал женщине и торопливо ринулся в подъезд банка. Собеседница с недоумением поглядела ему вслед.

– В чем дело? – повторил Евгений. Он уже понял, что мужики не из криминального мира, а от «соседей».

– Прокатимся до твоей конторы. А по дороге погутарим.

Прокатиться предстояло в черном «БМВ» с затемненными стеклами и без передних номерных знаков. Рядом с водителем сидел пожилой мужчина с унылым лицом и отвислыми щеками. Белая с широкими синими полосками рубашка была ему велика – шея из нее торчала как индюшачья. А темный пиджак мужчина держал на коленях. Этот пиджак сильно раздражал Евгения все пятнадцать минут, пока они ехали до Управления внутренних дел. Тем более, что руки унылый мужчина прятал на коленях под пиджаком. Как будто держал там пистолет.

О том, что экипаж «БМВ» из той конторы, что ведет дело об ограблении в 6-м Ростовском, Рамодину было ясно. И суть предстоящего разговора предугадать было не сложно. Евгению до тошноты стало противно, когда он осознал, что его телефоны прослушиваются. Что теперь и шагу нельзя ступить без внимательного пригляда.

– Вас предупредили не совать нос в наши дела? – спросил Унылый, даже не ответив на майорское «здрасте».

– Предупредили.

– В чем же дело?

– У меня остался один личный вопрос к Горобцу. – Майор не собирался юлить и рассказывать, что он заглянул на эту улицу полюбоваться архитектурой.

– Хотели посоветоваться, куда вложить валюту?

В голосе Унылого Евгений почувствовал сарказм. Оказывается, у этого унылого индюка сохранилось хоть какое-то человеческое чувство.

– Так вот, майор, – не дождавшись ответа, сказал мужчина. – Ни личных, ни служебных, ни случайных, ни запланированных встреч с фигурантами по делу! Никаких! Поняли?

– Усек. – Это «усек» выскочило само собой. Пока Рамодин раздумывал, как ответить: «Так точно!» или «Понял». Он даже не знал, военный или штатский человек перед ним!

Унылый молчал. Теперь, наверное, он решал, как ему отреагировать на хамский ответ. Решил – никак.

– В интересах следствия – сосредоточить дело в одних руках. И во всем исходить из государственных интересов. А за любое самовольство – поплатитесь крепко.

Он хотел еще что-то добавить, но машина резко затормозила у недавно отремонтированного здания управления. Читать нотации на виду у сотрудников не входило в планы унылого начальника.

– Все! – сказал он с облегчением. Чувствовалось, что общение с упрямым и хамоватым ментом не доставило Унылому удовольствия.

Один из сидевших рядом с Евгением бугаев вышел из машины и выпустил майора. Хлопнула дверца, шикарный лимузин сорвался с места.

– Ни фига себе! – Рядом с майором остановился заместитель начальника угро, щеголеватый кореец Ган. – На каких тачках теперь ты ездишь, Женя! И с личной охраной!

– Могу и тебя сосватать, – буркнул Рамодин. Он подумал, что еще легко отделался. Судя по разговору, увольнение ему не грозило. По крайней мере, в настоящий момент.

ШЕСТЕРКИ В КОЛОДЕ

День за днем отравлять себя накопившейся в душе горечью и не попытаться излить ее на кого-нибудь из близких – дело непосильное для большинства людей. Рамодин не являлся исключением. Трудность заключалась в том, что приказано было держать язык за зубами. Поэтому отпадали даже друзья из сослуживцев. Единственным подходящим объектом для мучивших душу сомнений мог стать следователь прокуратуры Аркаша Мишустин. Как-никак повязаны одним секретом.

Увидев майора, входящего в кабинет, Мишустин не удивился, а быстро приложил палец к губам. Потом собрал со стола несколько толстых папок. Сложил в сейф. Ловко опечатал стальную уродливую громадину. Окинул внимательным взглядом стол. Взял портфель и отправился вслед за Рамодиным. Ни тот ни другой не произнесли ни одного слова.

В машине Аркадий оглянулся, постучал толстым загорелым пальцем по зеркалу заднего вида:

– Тебя еще не наградили записывающей аппаратурой?

Спросил с интонацией отца у загулявшего сына: «Она еще не наградила тебя триппером?»

– А кто знает? Может, и в твой портфель «жучок» всобачили?

– Да, братец. По-моему, мы вляпались в большую бяку.

– Первый раз, что ли?

– Я – впервые. – Следователь произнес фразу очень серьезно и грустно.

– Министр на нас цыкнул. Это понятно. Ему что из Кремля прикажут, он все выполнит. А у вас-то в прокуратуре? Неужели безголовые сидят? О близком будущем не думают? Не пройдет и года, как всех прихлебателей турнут.

– Оптимист. Забыл народную присказку – все течет, а ничего не меняется. Это тебе покруче Гераклита. А что касается наших… Их нынче в такой угол загнали, что эти головы думают лишь о том, как бы себя сохранить. Ты, Евгений, зачем ко мне приехал? В жилетку поплакаться? Или хочешь выпить с советником юстиции?

– В такую жару не грех пива выпить.

– Пивную «У брата» знаешь? Отличное пиво.

– Чего вспомнил? Закрыли давно.

Любимая народом забегаловка получила свое название потому, что находилась на улице Дмитрия Ульянова – брата знаменитого вождя.

– Тогда сам выбирай.

Мишустин выбрал пивной бар «Невский» на Старом Арбате.

Рамодин с трудом приткнул свою машину среди шикарных иномарок на стоянке возле здания МИД.

Они медленно пошли по запруженной народом улице. Надоедливые мастера моментальных портретов, продавцы матрешек и прочего расписанного под хохлому товара. Фотографы, призывающие позировать рядом с изрядно облупившимися президентами, уже не привлекали внимания ни москвичей, ни иностранцев. Люди толпились у продавцов мороженого, попкорна и чипсов. Спрос диктовали желудки.

– Ты все материалы отдал этим барбосам? – спросил Мишустин.

– Все, – быстро ответил майор и улыбнулся. – Почти. Я перед их появлением кассету в диктофоне сменил. Запись допроса любовников оставил себе на память.

– Зачем?

– Зачем? Зачем?! Из окаянства! Какого черта они распоряжаются?

– А я все отдал. Да они и не спрашивали. Ихний генерал гребаный молча вытащил кассету из магнитофона в машине. Даже спасибо не сказал. Черт с ними! Я лишь жалею, что ты «капусту» отдал. Сейчас бы мы с тобой не в пивной бар двигались, а заглянули в «Метрополь».

– Валюта барбосов больше всего интересовала. В какой-то момент мне показалось, что они обыскивать начнут. Решили, что мы вместе с бомжами баксы по своим карманам рассовали!

– Не расходись. Ведь не обыскивали?! Поверили на слово, что одна бумажка осталась. Теперь пускай бомжей шмонают.

Мишустин остановился и придержал Евгения за рукав. Майор уже давно заметил: следователь имел привычку останавливаться, если хотел сказать что-то особо важное.

– К тебе потерпевший обращался?

– Как только из Лондона прилетел – сразу в милицию. Дежурный его ко мне отправил. А что я ему скажу? В глаза смотреть стыдно.

– Давай без эмоций. Стыдно? Не стыдно! Ему же не стыдно врать, что он в доме ни одного доллара не держал.

– Значит, у тебя собиратель «малых голландцев» тоже побывал? – с удовлетворением отметил Рамодин. – Поздравляю.

– Побывал. Ты какой лапши господину на уши навесил?

– Сказал, что ему повезло. Пропавшей коллекции придают такое значение, что поручили ее искать особо классным специалистам.

– Ну прямо в точку! – Следователь расхохотался. – Я ему тот же текст выдал. Только вместо «классных специалистов» назвал их «особо ценными кадрами». И вручил их телефончик.

– А потерпевший тебе сказал, что уже побывал у «классных специалистов» и хочет, чтобы картины искала родная милиция. Так?

– Так. Чего мы остановились? Дождемся, что в пивнухе ни одного свободного места не останется. – Мишустин вздохнул. – Вот ведь какая бяка! Ей-богу, первый раз в моей практике, когда вранье потерпевшего меня радует. Можешь поверить? Смотрю на него и думаю, я – говно, но и ты хорош, голубчик!

– Это ты про валюту?

– Про нее. Ты Цветухину про тысячедолларовую купюру сказал?

– Нет. Вдруг он в Службу помчится. Потребует, чтобы вернули.

– Правильно!

Мишустин опять остановился. Евгений подумал, что его коллега из прокуратуры страдает одышкой и останавливается передохнуть.

Но на этот раз следователь остановился у телефона-автомата. Спросил:

– Нет карты?

Рамодин протянул ему магнитную карту.

– Позвоню-ка я одному человечку в Генеральную прокуратуру. Может, разживемся информацией? – Он набрал номер. Знал его на память.

Абонент тут же откликнулся.

– Никанорыч! Поздненько засиживаешься, – сладеньким голосом проворковал Мишустин. – А я уже к пивной двигаюсь. Не хочешь присоединиться? – Судя по вздоху Мишустина, Никанорыч сослался на занятость. – Послушай, старина, почему это вы «Ростовское» дело так затуманили?

С минуту он слушал ответ абонента, и Рамодин видел, как скучнеет лицо следователя.

– Да нет, какой отпуск! Не раньше октября. А там видно будет. Может, и последую твоему совету, поеду на Дон порыбачить. Ну, бывай. Слыхал? – Аркадий Васильевич повесил трубку и сердито посмотрел на майора. – Я его о деле, а он интересуется, как я собираюсь отпуск проводить. Им там всем языки пришпилили. Как и нам.

Посетителей в баре было немного. Коллеги без труда нашли отдельный столик. Вообще-то у них существовало негласное правило – в общественных местах служебные проблемы не обсуждать. Даже намеками. Но, как известно, на всякое правило бывает свое исключение. Обида, накопившаяся в душе, так и норовила выплеснуться наружу.

– С этой «капустой» все же главный казус, – сказал Рамодин, предварительно убедившись, что их разговор никто из любителей пива «Балтика» слышать не может. – Этот Малый Голландец не выглядит идиотом. Должен понимать – рано или поздно грабителей возьмут. Не важно кто. Мы или другие. И какую он тогда придумает байку про доллары, украденные из его квартиры? Скажет, что это сбережения супруги, о которых он ничего не знал?

– А может, их принесли воры? Чтобы расплатиться за картины. – Мишустин заговорщицки взглянул на майора и подмигнул. Оба рассмеялись. Доктор Пиво приступил к своим антистрессовым процедурам.

Они просидели в баре до закрытия. О событиях в 6-м Ростовском больше не вспоминали – хватило и других проблем для обсуждения. Житейских и политических.

Толпа на Арбате заметно поредела. Словно волной смыло иностранцев. Лишь вездесущие японские туристы с каменными лицами изучали ночную жизнь одной из самых криминальных, как их предупреждали токийские газеты, столиц мира. Наверное, эти предупреждения не очень-то согласовывались с тем, что они наблюдали в действительности.

Потому что узкоглазые исследователи не спешили в уютные номера отелей, а приглядывались к «ночным бабочкам», уже украсившим своим присутствием Арбат.

– Наши бабы, Аркаша, красотки что надо! – Рамодин не оставлял без внимания ни одной стройной девицы. – Даже путаны.

Девицы тоже смотрели на Евгения благосклонно. Высокий, широкоплечий блондин, с хорошей, хоть и пьяненькой улыбкой – о таком клиенте можно только мечтать.

Лишь одна из проституток, совсем молодая, с мелкими чертами лица, с мелкими зубками, зло огрызнулась, когда Рамодин пропел:

Еще не поздно, уже не рано,

Идем мы с другом из ресторана.

– Отвали, пьянь!

– У девушки ломка, – объяснил майор спутнику. – Нельзя обижаться. Я наркоманов за версту чую.

До того места, где Евгений припарковал машину, оставалось еще метров сто. Но обстановка на стоянке не понравилась сыщику. Наметанный взгляд обнаружил на тротуаре возле здания МИД микроавтобус с занавешенными окнами. Номера микроавтобуса разглядеть из-за расстояния было невозможно, но майору не раз приходилось иметь дело с такими машинами. В тех случаях, когда он участвовал в операциях по захвату преступников. На них ездили омоновцы.

На противоположной стороне Арбата, рядом с гастрономом, в гордом одиночестве маячил бело-голубой «форд» дорожно-постовой службы. А неподалеку от старенькой «пятерки» Рамодина прогуливался гаишник. Громоздкий, как японский борец.

– Тебе сердечко не отстукало сигнал тревоги? – спросил майор у Мишустина и показал глазами на стоянку.

– Это ты про «рафик»? МИД стерегут.

– Не нравится мне, как карты легли. Король пиковый не нравится. И шестерки в колоде не по душе. – Рамодин взял следователя под руку и с силой заставил повернуть в Денежный переулок. – Аркаша! Береженого Бог бережет. Доберусь домой на метро. А ты, толстяк, и пешком дотопаешь. Дом-то рядом.

– А машина?

– Утречком заберу. Что с ней станется? Сторожей-то хватает. А пьяного за рулем возьмут – мало не будет. Да еще на драку спровоцируют. Может, ради этого сбор?

Мишустин идти домой пешком отказался и вместе с майором спустился в метро.

– Лентяй, – прокомментировал Евгений, сажая следователя в вагон подошедшего поезда. – Проследи, нет ли хвоста.

– Ага. Так и буду всю жизнь оглядываться! – проворчал Аркадий.

А Рамодин не стал дожидаться своего поезда. Поднялся наверх на противоположную сторону Садового кольца и некоторое время следил за тем, что происходит на автостоянке. Минут через пятнадцать гаишник, маячивший как неприкаянный на площадке, поднес к уху радиотелефон. И тут же не спеша, вразвалочку протопал к бело-голубому «форду». Открылась задняя дверца. Инспектор уселся на сиденье, и машина умчалась. А через минуту отъехал и «рафик» с зашторенными окнами. Теперь Евгению удалось рассмотреть его номерной знак. Машина принадлежала внутренним войскам.

«Просек, салажонок?! – обратился он к себе уничижительно. Что в общем-то случалось не часто. – Сиди и не чирикай!»