Текст книги "Орден геноцида-2. Чистилище (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

К Ныробу мы вышли уже на исходе дня.

– Эй, малой! – свистнул я гонящему стадо коз мальчонке-пастушку. – Крикни старшого – скажи, что от князя прибыли.

Пацанёнок кивнул, оставил стадо на своего напарника – лохматого пса, и стремглав унёсся в сторону деревни.

– Не, ну вот почему мы, а? – в который раз уже проворчала Хильда, едущая в седле своей Снежинки по правую руку от меня. – Могли бы сейчас спокойно себе тренироваться, а не вот это вот всё…

Да, было в высшей степени странно слышать такое от моей не слишком дисциплинированной кузины, однако в последнее время она начала проявлять завидную тягу к учёбе и тренировкам. Может, она, конечно, и была немного бедовой и немного раздолбайкой, но вот позволить себе подвести нас Хильда не могла. Это было для неё в высшей степени оскорбительным.

А таковой риск она быстро почуяла.

Ладно, физическая и магическая подготовка – я был более чем уверен, что даже мы, прежние, запросто бы сдали вступительные испытания в любой колдовской университет. Что-что, а Винтеры готовили себе смену на зависть многим военным академиям и признанным боевым кланам. Всё ж таки одно дело, когда ты и без боевых навыков не пропадёшь в жизни, будучи отпрыском состоятельного рода, а совсем другое – когда от этих навыков зависит твоя собственная жизнь. А зачастую – и не только твоя.

Но вот с теорией и немагическими науками, конечно, всё было не так гладко.

Если начистоту, то лучше всего в них разбиралась самая младшая из нас – Вилли, даром что была на два года младше. Одно слово – гений. Из-за которого остальные себя ущербными чувствуют, хех.

Я, конечно, сейчас номинально должен был быть самым умным… Ну как же! Мне ж по идее сейчас почти полтинник, ага. И школьный курс выучил, и в училище штаны протирал, и в офицерской академии был…

Только загвоздка была в том, что по моему внутреннему времени это было хрен знает когда, и большую часть выученного я просто-напросто забыл. Ну серьёзно, какой толк офицеру панцергруппы в тригонометрии и высшей математике? Я ж даже не артиллерист. Да и там, в принципе, тоже не самые сложные вычисления были, насколько помню…

Не говоря уже о том, что как раз-таки некоторые важные знания мне сейчас озвучивать вообще не стоило. И даже не в силу важности и секретности, а из-за того, что в нынешнем времени они пока что неизвестны. Начну я там что-нибудь про атомную физику рассказывать, а она ж ещё в зачаточном состоянии.

Правда, многого я один хрен не расскажу – с этой областью науки я был знаком постольку-поскольку. Читали общий курс перед тем как мы обеспечивали, так сказать, натурные испытания алеманского ядерного оружия, вот и всё в общем-то…

Ну или история та же. Я ж в основном ориентировался только в текущей – для меня текущей – истории, а вот события тех же десятых-двадцатых годов помнил уже неважно.

Так что пришлось мне поумерить фон-бароновский гонор и засесть за учебники наравне с сёстрами. Благо что вспоминалось всё-таки лучше, чем училось с нуля, и спустя месяц мы с Вилли были уже более-менее наравне… Хотя нет, ни хрена – кузина всё ещё была лучше. Но время до сентября ещё есть, подтянусь… Должен подтянуться.

А вот Хильда очень быстро оказалась в отстающих. И если сначала она этому особого значения не придавала, надеясь на свои боевые навыки, то потом я ей аккуратно намекнул, что с таким настроем она может либо не пройти в Академию, либо вылететь позже. Чем очень подведёт нас с Миной.

Подводить нас сестра не хотела. Очень не хотела. Если что и было «хорошего» в Потопе, так это то, что Хильда стала спокойнее и послушнее. Немного, но стала. Всё-таки пережитый стресс несколько вправил этой бедовой девице мозги, так что сестра пусть и с диким скрипом, но вполне искренне засела за учёбу. Результаты были в целом неплохие, ибо дурой-то Хильда никогда не была. На чём-нибудь скучном сосредоточиться – это да, с этим всегда проблемы имелись, но с мозгами-то всё в порядке.

Мне, правда, в любом случае надо было ещё подтянуться, чтобы даже Вилли обойти на вступительных испытаниях по теории.

Быть тише воды, ниже травы, спокойно отучиться базовые три года, не привлекая особого внимания? Нет, это не про нас. Нам как раз-таки нужно кровь из носу, а привлечь максимум внимания к себе. Учитывая, что род у нас маленький, без особой власти, денег и покровителей – это будет архисложно.

Но другого выхода-то нет. Потому как и времени нет на то, чтобы тихо и мирно ползти лет двадцать по карьерной лестнице, завербовавшись после учёбы в наёмники или дружинники какого-нибудь из центральных княжеств. Если ничего не поменять резко, то лет через десять Пакт начнёт свой поход на Восток и всё, конец. Тогда уж разумнее даже и не пытаться изменить что-то в Конфедерации, а идти в ту же армию Пакта и пытаться изменить уже её, чтобы не допустить реализации того же «Идеала»…Но опять же – время, время, время. Даже если сейчас рванём все вместе на службу Пакту, то лет через десять хорошо если в командиры батальонов выбьемся. Даже с учётом того, что магов в Алемании поменьше и в основной массе они послабее тех же русских – иначе ведь и не бывает, когда страны переходят от клановой раздробленности к единоличной власти. Во всяком случае, пока что иных примеров просто не было.

Да, магические рода Пакта до сих пор не восстановились и сильно обескровлены, но быстро подняться чужаку там всё равно тяжело. Да, Гённегау смогла, но то Гённегау, а я вот что-то не чувствую в себе сил повторить подвиги гениальной герцогини…

В общем, нет, надо постараться и стать на учёбе в Академии не просто лучшими, а по-настоящему из ряда вон. Оценки-то – ерунда, как и диплом об окончании с отличием. Главное – чтобы знали и уважали. Ну или хотя бы даже просто боялись. Главное – чтобы даже среди всех этих Рюриковичей и Гедиминовичей с Винтерами считались. Пусть даже только в Академии, но считались. Но для этого придётся жёстко разобраться со всеми недоброжелателями, которые обязательно появятся и в немалом количестве… Конечно, «тёмная» – такая штука, что и архимаг не сдюжит, но это же подростки всё-таки. Аристократы, конечно – сыновья и дочери графов, герцогов, князей и королей. Гонор, традиции, спесь и всё такое…

Но запугать и таких можно.

Вот заставить себя уважать – сложнее, хотя тоже можно… Но проще – внушить страх. Благо, что для этого у нас хватает возможностей. В конце концов, про Винтеров мало что знают, а неизвестность всегда пугает сильнее всего. Да и внешность у нас… подходящая. Всё-таки не так уж и много кланов, чья внешность изменена магией. К тому же вряд ли там царит грызня насмерть, да и союзники у нас должны быть даже чисто в силу происхождения. То есть, мы же всё-таки с Печоры, где правят Рюриковичи, так что по идее мы, будучи вассалами, являемся частью княжеств Большого Стола.

Так что… Запугать одних, дать по шее другим, оказать услугу третьим… И можно будет достичь нужного результата – когда Винтеров трогать будет нельзя, потому что мы будем полезны.

А, ну и про старые обиды забывать нельзя, конечно же.

В конце-то концов, мы могли остановиться и где-нибудь поближе, чем Приполярный Урал. Почему же не остановились? Ну, в западных княжествах оседать было не вариант – там влияние Пакта было достаточно сильно, могли и выдать… Хотя выдать попытались не гонористые поляне, а вполне себе нейтральные курляндцы. Из-за чего, впрочем, в Курляндии случился небольшой кризис престолонаследия и некоторая убыль в дружинниках, а Винтеры лишились двух младших ветвей и половины членов старшей. И снова бегство – на этот раз в Псков, а затем и в Новгород. Ни там, ни там нам рады не были, так что Винтеры отправились дальше и остановились уже только здесь – где сходится Северный океан, Уральский хребет и древние леса Бьярмии.

Остановились только здесь, где нашли свой новый дом.

Не слишком гостеприимный и приветливый, но всё же дом. Пусть на нас здесь всегда смотрели косо, но и ножа за спиной не держали. Может, мы и не стали здесь по-настоящему своими, но и чужими больше не были. Так что…

Надеюсь, в Москве мы не пересечёмся с Биронами. Ну, а если отпрыски курляндских герцогов всё же нам попадутся, то пусть они будут такими же, как их предки две сотни лет назад – подлыми двуличными ублюдками. Это сильно облегчит нам задачу с моральной точки зрения. Если там нормальные ребята – пинать их будет неприятно, а не пинать их – никак невозможно. Я, конечно, помню, что Второй Спаситель заповедовал прощать и всё такое, но мне как-то больше по душе старые правила из разряда око за око и зуб за зуб. Как-то они… посправедливее, что ли.

Конечно, услышь кто мои мысли и, зная правду – всю правду обо мне из будущего – посмеялся бы. Всё-таки, пожалуй, странновато слышать о моральных терзаниях от того, кто ловил по лесам партизан. Но, как в меня когда-то вбили, настоящая охота, пусть даже и охота на двуногую добычу – это даже не война. На охоте убивают только тех, кто опасен, в рамках самозащиты и ради выживания. Просто так – не убивают. Ну, если только за дело не берётся всякая нелюдь, вроде барона Ораниенбурга… Интересно, где эта падаль сейчас? Кажется, до войны он был банковским служащим без всяких там баронских званий где-то в Вюцбурге… Найти бы его, а? Уж если о чём я и жалел на службе у Пакта, так это о том, что не прикончил эту тварь пока была возможность…

Гённегау была права и в том, что я – ни разу не добрый человек. Но и до бессмысленной жестокости никогда не опускался. Не только в силу каких-то гуманистических причин, но и по соображениям элементарной логики – если нужно оккупировать чужую землю, то делать это нужно мягко и без лишнего кровопролития. Кто составлял большинство населения в русских протекторатах Пакта? Обычные крестьяне, которые в гробу видали героическую борьбу за своих высокородных хозяев. Если что и могло их расшевелить и заставить взяться за оружие, так это манера некоторых отрядов очистки стирать с лица земли целые деревни вместе со всеми жителями.

Если чего и нельзя делать на войне, так это доводить противника до отчаяния – тому, у кого ничего нет, и терять нечего…

– Эй, эй! Ты куда? – послышался позади голос Вилли. – Зорька! Зорька, ко мне! Зорька, кис-кис-кис!

– Это вообще-то корова, – повернувшись назад, заметила Хильда. – Какое ещё «кис-кис-кис»?

– Корова? О, правда, что ли? – ненатурально удивилась Мина. – А я думала скунс…

Младшая сестра в качестве прицепа тянула за собой и вовсе никакого не скунса, а действительно самую обычную корову. Пёструю такую и немного чумазую – флегматичное, но весьма прожорливое создание по кличке Зорька. Впрочем, животина откликалась и на Зорьку, и на Борьку, и на кис-кис, на «стой, свинья, куда пошла?!»

Вообще функции перегонки крупного рогатого скота в перечне наших вассальных обязанностей не числилось. Но раз уж нас всё равно вызвали в Ныроб, то Пётр Кузьмич из нашей деревни решил попросить заодно и корову свояку доставить. Нашей – это в смысле из Рябинино, подле которой наше поместье.

А то Ныроб же у нас на дальнем кордоне, куда не так часто и ходят, а после Потопа до сих пор неспокойно – гейстов сейчас встречают в таких местах, где они отродясь не водились.

Конечно, три графских отпрыска в качестве охраны к одной-единственной бурёнке – это явно слишком… С другой стороны – почему бы и нет? Не бесплатно же, чай. Кузьмич нам за это и муки, и мяса, и масла презентовал… Сосед опять же. Ну и не переломимся мы от одной коровы-то. Тем более, что основная часть проблем, что доставляла нам Зорька – это периодические попытки сойти с тропы и слопать какой-нибудь особо вкусной свежей травы. Что, в общем-то, было неудивительно – после зимней кормёжки в хлеву, бурёнке хотелось свеженького.

Веселуха, в общем. Хотя основная цель поездки в Ныроб была ни разу не весёлой – там отметилась какая-то тварь. А если местные говорят «какая-то» и не могут даже общих подробностей передать, то гейст – неизвестный им и потому довольно сильный. Мелочёвку-то и даже риппера деревенские сами могут уложить, если надобность есть – всё-таки винтовки и ружья каждом хуторе есть, с личного позволения его высочества князя.

Причём, монстр не просто отметился, а оказался настолько наглым, что пошарился на окраинах деревни и напал на вставшую для ремонта баржу из Верхней Колвы. Итог – два погибших конвоира, два погибших каторжанина и ещё пяток слинявших в лес арестантов.

Возможно, конвойный отряд и постарался бы как-то это замять… Хотя, зачем им это? Наоборот, похвалились бы, что хоть и с жертвами, а отбились от нападения кровожадного чудища, поощрение получили бы… Но в любом случае деревенские отправили гонца в Чердынь первыми, что, в общем-то, понятно. Баржа-то что – как приплыла, так и уплывёт. А местным тут жить – по соседству с особо опасным гейстом…

Вообще, порученное нам задание мне категорически не нравилось. Ну вот совсем. Почему? Да много из-за чего.

Во-первых, пришлось сбить режим подготовки. Который я вообще-то распланировал достаточно жёстко, оставив лишь несколько дней на форс-мажоры вроде этого. И сейчас мы этот запас выбирали почти полностью. Теория, практика… Слишком многое ещё надо выучить или вспомнить. Да и в должную форму себя привести… До отъезда в Москву остаётся всего чуть больше двух месяцев. За прошедший месяц сделано немало, но предстоит сделать ещё больше. А тут вот эта оказия…

Во-вторых, мне не нравился сам возможный гейст. Который не разнёс сходу всю деревню и от которого, в общем-то, отделались весьма малой кровью. Получается, тварь не такая уж и сильная? Или же она уже достаточно развилась, чтобы понимать – врага можно и заманивать? Сейчас это в войнах вроде бы не практикуется, но в моём времени одним из излюбленных приёмов снайперов было ранить одного солдата, а затем ждать, когда к нему придут на помощь другие…

В-третьих, мне не нравилось место появление твари – Ныроб. Который вообще-то далеко от Ожога, да ещё и отделён от него Вишерой и Колвой. Моря тут нет, так что местные твари текучую воду преодолевают неохотно. Что, в общем-то, и объясняет, почему с такими мизерными заградительными силами гейсты ещё не расползлись.

Тварь, что преодолела две не самые мелкие реки? Это либо сильный и бесстрашный гейст, скорее всего, высшего ранга, либо опять же – гейст достаточно умный, чтобы воспользоваться мостами. Что то, что это – ни капельки не радовало.

Ну и в-четвёртых, мне не нравилось, на кого напала тварь.

Что может везти баржа из Верхней Колвы? Только три вида груза: сменяющуюся вахту конвоиров, каторжан – отбывших срок или приговорённых к ещё более тяжёлой каторге, и, наконец, то, что, собственно, и добывают на каторжных рудниках Верхней Колвы.

То самое легендарное закамское серебро.

Ещё раз – гейст атакует корабль, в трюмах которого лежит не один пуд серебра.

Это фаравахаром или браслетом из серебра тварь не отпугнёшь, капля в море же. А вот в таких количествах – даже высшему гейсту будет некомфортно рядом находиться. Но при этом он всё равно напал. Зачем? Почему? Так много вопросов и так мало ответов…

Но и отказываться было нельзя – всё ж таки наша работа. По вассальному договору именно Винтеры должны заниматься гейстами высшего ранга и сильнее. Конечно, обычно поехал бы дядя, но Райнхард только-только договорился об аудиенции у князя – мои слова о том, что возможно нам придётся покинуть Печору, он воспринял более чем серьёзно и потому сейчас занимался процедурой расторжения вассального договора. А процесс этот всё-таки не быстрый и не самый простой – нельзя просто взять и уйти, если сюзерен перестал тебе нравиться. Нужно выждать положенный для отмены решения срок, произвести взаиморасчёты, если потребуется – чтобы никто никому не был должен… А Райнхард мало того, что главой клана был, которому и положено подобным заниматься, так и просто-напросто больше меня знал. Ну, не разбирался я никогда в таких вот тонкостях права!..

Вот поэтому на вызов и отправились мы. Сначала я вообще думал в одиночку дёрнуть, но сёстры немедленно взвыли и… Нет, сердце у меня от вида причитающих девиц не дрогнуло. Ну, разве что чуууть-чуть… И к их аргументам я тоже оказался в общем-то глух. Учитывая, что давили сёстры в основном на эмоции, причитая и стеная о моей невиданной и неслыханной жестокости, деспотизме, несправедливости и говнистости (это было тезисом Хильды, если что). Но я задумался о том, что это всё-таки было бы неплохой практикой для них. Тем более, что один Заклинатель – хорошо, а три – ещё лучше.

Что тварь мы завалим – я как-то не сомневался. Пусть даже там и тойфель будет. Строенный удар Голосов и взятый мною Мур-Мур – аргументы более чем серьёзные.

Так что… Каждый пусть занимается своим делом. Мы тут быстренько разберёмся – думаю, дня за два-три, а Райнхард пусть готовит нам путь к отступлению.

Есть у меня и на него планы, хех.

Глава 10

– Ваше благородие, – деревенский староста снял шапку и почтительно склонил голову.

С уважением, но без раболепства – на дальних кордонах иначе и не бывало. Места тут дикие и недобрые, так что печорские крестьяне были не лыком шиты. Ружья и винтовки в каждом хуторе, а топор за поясом – считай у каждого. А что? Рабочий инструмент же. Но княжескую власть уважают, закон блюдут, а его высочество за это закрывает глаза на всякие мелкие вольности.

– Вахмистр Винтер, – кивнул я. – Прибыли по воле князя.

– Желаете немедленно отдохнуть с дороги, ваше благородие?

– Сначала осмотрим место нападения, пока совсем не стемнело.

– Тогда я распоряжусь насчёт ужина и ночлега, а затем проведу вас. Варька! Галка! Сюда идите!..

Староста быстро раздавал распоряжения двум подбежавшим к нему девчушкам лет двенадцати, а я тем временем осматривался по сторонам, да и самого деревенского голову вниманием не обделял.

Ныроб селом был крупным – полсотни дворов и весьма приличная церковь. Между прочим – каменная, хотя и небольшая. Причём по местным меркам – старая, больше трёх сотен лет. Если правильно помню, то такая роскошь появилась по случаю того, что сюда сослали последнего московского князя из клана Долгоруких.

Жители занимаются всем понемногу, но в основном – деревом. Рубят лес, частью – сплавляют вниз по реке, частью – обрабатывают на месте. Одних лесопилок на речной протоке – с десяток.

Сами ныробцы – довольно приметные. Почти все – русоволосые, низкорослые, с лёгкими восточными чертами. Потомки русских переселенцев и тех местных племён, что присягнули Перми, которая некогда владела этими землями.

А староста на их фоне был тем более приметным. Высокий, крепкий, светловолосый, голубоглазый – явно пришлый. Но при этом – деревенский голова, хотя ему и вряд ли сильно больше сорока лет. Точнее сказать сложно, потому как бородой зарос – по самые глаза. Но мужик наверняка хваткий, да и село при нём не бедствует…

Потому, видать, за нами сразу и послал, а то ж пока по окрестным лесам гейст шарахается – у местных всё производство колом встало.

– Далеко до места-то? – поинтересовался я, когда староста вернулся.

– Да не, сразу за околицей.

– Ну, тогда прогуляемся, – решил я, спешиваясь, доставая из чехла у седла штуцер и вешая его за спину. – Вас как по батюшке?

– Захаров я, Игорь Алексеевич.

– Конрад, – ещё раз представился я, налаживая неформальное общение. – Мои сёстры – Хильдегарда и Вильгельмина.

По меркам знати из каких-нибудь центральных княжеств – непростительное фамильярство, конечно. Но там-то местами до сих пор холопы есть, а в Печоре их отродясь не было – обычное дело для фронтира. Север и Сибирь так заселяли, а Дальний Восток и сейчас так заселяют – либо каторжанами, либо княжескими крестьянами. Причём, первые частенько превращаются во вторых со временем.

– Наслышаны, ваше благородие, – с улыбкой прогудел староста, приглаживая бороду. – Мы, может, и на отшибе живём, но за новостями следим, да.

Ну и отлично даже – не придётся лишний раз доказывать, что три подростка почему-то – имеют тут право распоряжаться и командовать.

– О лошадях пусть позаботятся, – добавил я. – Ну и коровку свояку Петра Кузьмича Рябининского доставьте.

– Сделаем, ваше благородие, – голова кивнул и махнул рукой. – Прошу, следуйте за мной.

Говор, кстати, у старосты тоже выделяется – правильный очень… С тремя классами церковно-приходской школы так обычно не говорят.

Зашагали по селу.

– Неплохо живёте, – заметил я, поправляя ремень Мур-Мура.

– Не жалуемся, ваше благородие, – степенно ответил Захаров. – Трудимся в поте лица, как Господь заповедовал, вот и вознаграждены по делам своим. Да и его высочеству дай бог здоровья – о поданных заботится, ну а мы злом за добро не отвечаем. Налоги все в срок платим, в долги не лезем, живём спокойно, хоть и на отшибе…

Ну это понятно. Не в смысле понятно, что они тут трудятся и потому не бедствуют, а что негоже княжескому человеку на житьё-бытьё жаловаться и нелояльность выказывать. А мы тут, как ни крути – княжеские люди. Скажем, когда вернёмся, что здесь народец жирует да княжью власть поносит – сразу медовая жизнь кончится. А если жаловаться начнут на ровном месте – пришлют разбираться, как это так – деревня не бедствует, а голова жалуется. Малахольный, что ли? Так живо его заменим или кому на откуп отдадим…

Печора – она большая же, княжье око не до всюду дотягивается, так что его высочество сильно гайки не закручивает. Поданные делают всё как надо – князь делает вид, что он далеко. Поданные не делают, как надо – князь заставляет их делать.

– Говорите очень складно, – заметил я, после некоторого раздумья решив, что староста это всё-таки намеренно подчёркивает. Валенком-то деревенским прикинуться ума много не надо, а тут – даже ведь и не таится. – Неместный, сразу видно. Образованный?

– Да я и не скрываю, – хохотнул Захаров. – В Печорском училище когда-то штаны протирал, потом здесь оказался… Да и осел как-то. Женился, детишек завёл, хозяйство вот наладил…

– Училище? Вы маг? – непритворно удивился я. – Никогда бы не подумал.

– А, да какой там!.. – махнул рукой староста. – «Двенадцать с половиной», как тогда говорили – уже не тринадцатый ранг, ещё не двенадцатый. Какие-то силы вроде как есть, а ни на что толковое не годятся. Разве что старателем попроще работать было…

– Ясно. Давайте тогда о нападении поговорим.

– Три дня назад это было, – произнёс Захаров, поглаживая бороду. – Тоже уже под вечер, примерно вот как сейчас. Я уже дома был, а тут от лагеря речников – шум, крики, пальба… Ну и рык. Такой… нечеловеческий. Зверьми нас не удивить, чудищами – тоже, но тут было что-то совсем… непонятное.

– Непонятное? – уточнил я. – То есть… очень громко? Или что-то с самим рыком? Слишком высокий, слишком низкий?

– Оно, как бы это сказать… – староста задумчиво нахмурил брови. – Там вроде как слова были… Померещилось может, конечно, но кто ни слышал, все сказали – там звериного и человеческого поровну было.

Твою мать.

– Может, всё-таки урс? – вмешалась Вилли. – Ну, то есть вербер. У него рык тоже своеобразный.

– Нет, ваше благородие, не вербер то был и не волколак. Что мы их, не встречали, что ли? Нет, хозяйка, там точно человечья речь была.

Ну что я могу сказать? Хреново. Твари, которые развились до человеческой речи или чего-то близкого – это всегда самые опасные твари. Исключительный ранг – это как пить дать.

И тогда возникает очередной неприятный вопрос – почему Ныроб ещё существует? Потому что если гейст до сих пор тут не убил всех и каждого – он что-то задумал… И это наверняка может быть ещё хуже, чем уничтожение села в полсотни дворов.

Например? Ну, например, тварь решила не убивать всех сразу, а готовит ритуал, чтобы стать сильнее. Или призвать ещё выводок тварей поменьше. Увы, но даже в Охотничьих дневниках мало подробностей о таких случаях – редко кто успевал продержаться так долго, чтобы описать всё от начала до конца. Обычно егеря имели дело уже с последствиями, которые чаще всего были охренеть какие мерзкие. Так что чем дальше, тем чаще встречалась рекомендация «не доводите ситуацию до критической».

То есть, чем раньше гейст станет короче на голову – тем лучше.

До лагеря «речников», то есть прибывших из верховьев Колвы, мы добрались достаточно быстро.

Небольшая парусная баржа с парой массивных швертов по бортам лежала на берегу реки, будто выброшенный из воды кит. Вокруг кораблика был разбит временный лагерь…

Ха, разбит – хорошее слово!

Ёмче всего описывает ситуацию вокруг следов произошедшего побоища. Нам, конечно, передали, сколько тут погибших, но без подробностей…

Я посмотрел на борт баржи, у которой был выдран с мясом кусок этого самого борта размером с быка.

Вот, например, без таких подробностей, да.

Десяток солдат. Судя по серым мундирам – конвойные войска, которые занимаются охраной каторги, тюрем, ну и вообще… охраной. Костёр, сложенные пирамидой карабины, кто-то умывается в реке – обычный такой привал в общем.

Нет, совсем уж лопухами они не были и часовых выставили. Но – со стороны леса, и потому наше появление они проморгали.

– Захаров, кто это с тобой? – поинтересовался один из сидящих у костра солдат.

– Господа охотники из Чердыни.

– Охотники? – хохотнул конвоир. – А вот я вижу только трёх детишек…

– За словами следи, боец, – холодно бросил я и демонстративно запалил по щелчку пальцев пяток светляков, освещая берег получше. – Здесь вахмистр Винтер, лесная стража. Кто старший?

– Я, вашбродь! – ко мне немедленно подошёл седоусый мужик лет сорока пяти с револьвером и саблей на поясе. – Старший урядник Миронов, конвойная стража!

– Жетон показать? – поинтересовался я.

Урядник посмотрел на мои глаза, на глаза стоящих позади меня сестёр, сглотнул и помотал головой.

– Не, вашбродь, не нужно…

А зря. Я так частенько в прошлой-будущей жизни делал. Если ведёшь себя, как имеющий право приказывать и требовать – за такого частенько и принимают. Особенно нижние чины, да и офицеры, если не особо опытные…

– Тогда – рассказывайте.

– Есть, вашбродь, – с готовностью кивнул Миронов. – Значица, мы четвёртого дня как шли – топляка поймали в борт. Дотянули до Ныроба – тут же и с деревом проблем нет, и мастера есть, ну и решили на ремонт встать. Дело, значица, под вечер было, баржу мы на берег вытащили, лагерь разбили… А тут оно и началось.

Урядник забегал глазами и мне это сразу не понравилось. Нутром чую – сейчас меня начнут дурить…

– Значица, отошли мы до ветру вон к тем кустам…

– Кто – мы?

– А? Ну, это… Я и господин зауряд-хорунжий.

– И где у нас господин зауряд-хорунжий? – терпеливо уточнил я.

– Так, это… Ну, как бы – земля ему пухом. Чудище его же первым порвало…

– Вы были вместе, но порвали только хорунжего, а ты остался цел. Я ничего не упустил?

– Повезло мне, значица, ага, – закивал урядник. – Я аккурат споткнулся, да и упал. А тут чудище из леса и вылетело, да лапой махнуло и господина хорунжего аж надвое порвало. А потом оно кааак метнётся к нашей барже-то…

– Так… Дальше.

– Ну а дальше мы, значица, даже ружья похватать не успели, а монстра кусок борта вырвала, да начала арестантов потрошить…

– Каторжане в трюме были, так? А остальные солдаты где?

– Так тоже на борту, – пожал плечами урядник. – Мы ко сну ужо готовились…

– Все на борту, а вы с командиром куда-то пошли, – резюмировал я. – Зачем?

– Нууу… – замялся Миронов. – Как бы сказать-то, вашбродь…

– Да уж как есть, так и говори.

– Ну, мы… это….

– За хреновухой они к нам в деревню ходили, – вставил Захаров. – Сразу же приложились и пошли кренделя по округе выписывать – вот их, видать, к лесу и занесло.

– Вы хотели сказать – медовухой? – уточнила Мина.

– Медовуху мы тоже делаем, – улыбнулся в усы староста. – Но этот дивный напиток настаиваем на корнях хрена. Чтоб ядрёнее было.

– На хрене… – пробормотала сестра. – Хм… Арморация рустикана… Лизоцим, пероксидаза и этанол – действительно, почему бы и нет…

Посмотрел на корабль, на виднеющийся неподалёку лес и на село, откуда мы пришли…

– Что ж, звучит весьма логично, – заявил я и задумчиво побарабанил пальцем по рукояти револьвера. – Осмотрим баржу.

– Так это, вашбродь… – замялся урядник. – Оно ж как бы не положено… Груз всё ж таки особый, нельзя кого попало…

– На положено знаешь что наложено? – буркнула Хильда.

– Серебро везёте? – проформы ради спросил я. – Внутрь нам без надобности – только снаружи осмотреть.

– А… ну тогда, ладно, – утёр пот со лба Миронов. – Тогда, наверное, можно…

Подошли ближе к кораблю. Я сжал последовавший за мной круг магических огоньков плотнее, чтобы получить не большую площадь освещения, а мощность как у фонаря.

– Отметины от когтей, – моментально заметила Вилли. – Лапы четырёхпалые… На что гейст был похож-то?

– Ну, темно тогда было и быстро оно всё как-то…

– Зверь? – спросил я. – Медведь, волк, ящерица, змея, жук? Или… человек?

– Чем-то похож, да, – закивал урядник.

Хильда закатила глаза.

– Похож на ЧТО? – терпеливо уточнил я.

– Ну, на человека, да… Ноги только коротковаты, а вот ручища – наоборот до земли. И башка! Рога там всякие… И зубы!

Посмотрел на Вилли, но та лишь покачала головой. Впрочем, такому словесному портрету верить…

Однако ж следы от когтей – настоящие. И оставил их явно не какой-нибудь медведь-переросток.

Я подошёл ещё чуть ближе, провёл рукой по доскам борта, ковырнул ногтем обломанные края около гвоздя, понюхал пальцы…

Харз.

Ерунда какая-то.

Я ведь уже почти твёрдо уверился, что всё это – просто постановка. Хрень на постном масле. Что конвойные просто чего-то промеж собой не поделили или по пьяни подрались, ну и кого-то прибили. А решили свалить это на атаку гейста, благо что новости о прошедшем Потопе будут в числе горячих ещё пару лет…

И урядник же явно о чём-то врёт. Это прям к пифии не ходи.

Но гейст-то, похоже, и правда был.

– Что было в этой части трюма? – я заглянул внутрь дыры в борту.

– Арестантов там везли. Но сейчас мы их в другом отсеке закрыли.

– Арестантов, говоришь… – я принюхался.

Мокрое дерево, тина, смола… И никаких характерных запахов. Характерных для долго сидения человеков внутри замкнутого помещения – пот там, аммиак…

– Нам передали, что пятеро сбежали, – произнесла Хильда.

– В лес утекли, да, – подтвердил урядник. – Но мы их преследовать не стали. Сами понимаете – в лес сейчас соваться…

– Мы тоже охотников посылать не стали, – добавил староста. – Мы порядок знаем – таким должна порубежная стража заниматься.

– Убитые где? Похоронили уже?

– Ну дык…

Чего-то такого я и ждал…

– Сильно тут топтали? – вздохнул я. – Следы хоть какие-нибудь остались?

– Ну, эт самое…

Понятно. Значит в основном тут всё затоптано, потому что после нападения конвойные носились туда-сюда как ошпаренные… Но что-то всё-таки должно было остаться?