Текст книги "Четвертая дочь императора"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

Эпилог

Патрулирование – занятие скучное. Море внизу, небо вокруг и приборная панель перед глазами. Монотонный звук устойчиво работающих двигателей убаюкивает. Но нельзя терять бдительности, поэтому, время от времени, приходится перебрасываться словечком со штурманом, угнездившемся за остеклением в самом носу, и с наблюдателем, оглядывающим заднюю полусферу.

Этот самолётик Трос «срисовал» с Пе-2. Правда турбовинтовые двигатели дают ему небольшой выигрыш перед прототипом в скорости и дальности полёта. И обилие примененных стальных деталей немного перетяжелило цельнометаллическую конструкцию. Алюминиевые сплавы только в обшивке. Зато бомбометание с пикирования даёт блестящий результат. И четыре противокорабельные сорокакилограммовые бомбы, расположенные внутри фюзеляжа совершенно не влияют на динамику машины, пока не отрыт люк.

– Плановый поворот на курс восемьдесят через минуту, – голос штурмана в переговорном устройстве.

– Принято, поворот на курс восемьдесят через пятьдесят секунд, – откликается Гошка.

– Ракета чёрного дыма по азимуту сто двадцать три, – вдруг вмешивается наблюдатель в обмен ритуальными фразами.

– Ворочаем на курс сто пятьдесят, – откликается командор и, выполнив вираж, немного опускает нос и заметно увеличивает обороты двигателей.

Всё верно, высотный разведчик, подавший сигнал, они перехватывают. Он идёт много выше, тысячах на пяти метров, но это даже удобно, поскольку выпущенная им ракета белого дыма чётко видна. А то, что она единственная, означает, что до обнаруженной цели недалеко. Это неудивительно. После подачи первого сигнала прошло немного времени, а разведчик тихоходен.

Бомбардировщик поворачивает по направлению ухода не долетевшей до водной глади ракеты, справа виден штрих еще одного самолёта, значит черное облачко заметили с другого патрульного. По раскладке – восемнадцатый борт лейтенанта Ярика. Тогда работа по сценарию парной атаки. Ага, есть визуальный контакт с целью. Старый знакомый крейсер типа «Тарио» бежит под бриттским флагом тревожить имперские коммуникации в окрестностях Ендрика. Противник начал покупать старьё у рикан, добрый знак.

Самолёт – это даже не миноносец. Совершенно иной темп. С трёх тысяч Гошка сваливает машину в пике. Корабельные артиллеристы пытаются дотянуться до него, но в зону уверенного поражения он входить и не пытается. Отворачивает, выполнив полвитка вялого штопора, и выравнивает полёт. Вираж с потерей высоты и новый заход на цель на бреющем полёте.

Ого, главный калибр расчехлён и стволы быстро поворачиваются в его сторону. Пора уносить ноги.

А с кормы на крейсер заходит Ярик. В его сторону тоже тянутся трассы пушечных очередей. Бритты позаботились и о зенитной артиллерии, и о выучке расчетов. Так что восемнадцатый тоже отворачивает. Гошкина очередь. Он потратил время на набор высоты и теперь заходит на бомбометание на четырёх тысячах метров. Вспухают клубы воздушных разрывов, пора уходить.

Нескольких минут имитации атак оказалось достаточно, чтобы до командира крейсера дошла мысль о том, что он обнаружен, и в покое его не оставят. Тем более, на смену Ярику подтянулся одиннадцатый борт. А когда по количеству оставшегося горючего место боя покидал Гошка, «Тарио» уходил обратно на север, отчаянно дымя всеми трубами. Похоже, в топки плеснули масла.

* * *

Разведчика на обратном пути он опередил. Тихоходная этажерка, напоминающая знаменитые бомбовозы Сикорского времён Первой Мировой, летала высоко, долго, но медленно. Так что до аэродрома дошел раньше минут на десять. Посадка прошла штатно, а в столовой народу почти не наблюдалось. Техники готовили очередные машины гонять по морю обнаруженный рейдер.

– Эсфирь, а почему на площадке только один торпедоносец? – штурман начинает расспрашивать официантку. – Они, что, решили этого несчастного всерьёз атаковать?

– Нет. Перебазируются на юг. В Китовое Поле прорвался крейсер, вот его точно топить будут, – девушка расставляет сковородки с яичницей. – Вы уж извините, тут нынче все в дорогу собирались, так что с нормальной едой не поспели. А пилоту этого борта коронку на зуб ставят в пожарном темпе. Он через три часа вылетит и догонит свой авианосец на выходе из пролива.

Пока обсуждаются аэродромные новости, Гошка в окно наблюдает за посадкой разведчика. Можно снимать учебный фильм. Ри вообще пилотирует классически. И сейчас пробег заканчивается точно у поворота на рулёжную дорожку. Вот и Валька из школы пришла, и детский сад прибыл в столовую для приёма пищи. Всё семейство собирается. Война войной, а режим соблюдать нужно. И Митенька, и Петенька вполне самостоятельные мужчинки, с ложкой управляются уверенно. Ха, это для взрослых на скорую руку готовили, а у деток пища добротная.

Валька устраивается на лавке рядом с мамой и сразу вцепляется в её портфель.

– Ты опять брала с собой в полёт бумаги? Там что-то интересное есть? – Вот ведь неуёмный ребёнок. Всё то ей любопытно.

– Есть. Отчёты риканского шпиона, который прожил у нас целых двадцать лет. Я тебе закладки сделала, – Ри совершенно не возражает против того, чтобы семилетняя девочка ознакомилась с содержимым документов государственной важности прямо тут, в столовой, где присутствует масса людей.

– Ой, а они по-рикански, – надувает губки дочка.

– Вот именно, – коварная мама ехидно улыбается, – и читать их нужно вслух по-рысски, чтобы я могла указать тебе на ошибки.

Такая задача первокласснице явно не подсилу, эта мысль читается на лицах окружающих и наполняет Гошкино сердце острой жалостью к дочурке, которую постерег такой облом. Однако…

– Дома свои рыссы строят из кирпича, так, что снаружи и изнутри стенка плотная, а внутри – из пористого пемзы…

– Пемза женского рода, – поправляет Ри.

– …пористой пемзы, отчего дров на отопление нужно мало, а внутри так тепло, что ходят дома они в лёгкой одежде. Стёкол в окнах три, и древесину для рам они сушат два года, а потом пропитывают, незнакомое слово, и опять долго сушат. Поэтому она долго служит и не, снова незнакомое слово.

– Не деформируется, – подсказывает мать, – то есть не разбухает и не изгибается. Не теряет форму и размера, вот что означает, «не деформируется».

– В домах этих не бывает пожаров, от которых страдают наши города, потому что в них мало вещей и пищи для пламени. Перекрытия сделаны из бетона, кровля из железа, а всё деревянное обработано так, чтобы плохо загоралось. Зато в них просторно и легко дышится.

Строят таких домов много, поэтому на всех хватает. А, поскольку так повелел государь, значит дело это – за казённый счёт. Значит, государство должно быть бедным, раз столько средств тратит на жильё для рабочих людей, хотя у нас и состоятельный горожанин такое не имеет.

Ребёнок остановился перевести дух. В столовой тишина.

– Ты Валька давай, чеши дальше, – это из двери кухни посудомойка.

Ребёнок переворачивает листы по следующей закладке.

– Женское бельё для ношения зимой состоит из мягких штанов и рубашки с рукавами. Оно уродливое и совсем не радует глаз человека. Но оно тёплое и рысские женщины не простывают. Они носят мало украшений, но сильные и смелые.

– Нет, Валюша, не с этого места, – Ри не собиралась давать малышке читать описание достоинств женщин глазами мужчины.

– Про то, почему они так живут, говорят, что так велел Император. Такие порядки он завёл в своём имении, а управляющих, которые воровали или плохо вели дела, прогнал. А потом от других господ приходили к государю люди, и он их принимал и кормил и заставлял много работать. А у кого людей оставалось мало, тех господ от земли прогонял и забирал себе их землю.

Мама, тут очень сложно предложения построены. У меня получается коряво, – Валюшка чуть не плачет оттого, что фразы складываются, будто лепет младенца.

– Нормально выходит, всё понятно, – это штурман разведчика. – Давай дальше. Интересно ведь, что басурманы про нас думают.

Валентина вздыхает и продолжает:

– Люди благородные и богатые, которые делали, как государь, остались богаты, а остальных или убили смерды, или государь заставил их себе служить. А люди, которые остались богаты, тех государь заставил служить.

– Это, выходит, совсем дармоедов извёл, – констатирует воспитательница, забывшая увести группу из столовой. Впрочем, детишки, которым всё это слушать неинтересно, заняты апельсинами. – А на уроках истории нам про этот период сложнее рассказывали. Там и попыток дворцового переворота штук пять было.

– Погоди, Зиночка, наверно, просто до этого Валя ещё не дочитала.

– И с той поры запретил государь носить богатым дорогую одежду и есть не то, что едят их работники, – продолжает дочь.

– Не, ну совсем ленивый шпион эту бумагу составлял, – не выносит душа наблюдателя с восемнадцатого борта. – Это же лет двадцать пять прошло между событиями. Он что, не мог взять в околотке учебник для седьмого класса и переписать?

– Не стоит недооценивать этого человека, – вмешивается Ри. – Документ адаптировался для восприятия людьми, выросшими в других условиях. Которым нужно, чтобы всё совпадало с их привычными оценками. Не сумел этот парень кратко изложить историю двух сотен лет проб и ошибок. Зато оценил упорство, с которым царствующая фамилия и горстка людей, близких им по духу, превращали страну в сбалансированный организм, способный и справиться с собственными недугами, и крепко огрызнуться на попытку отщипнуть от него кусочек.

Правда, для этого пришлось непрерывно расширять круг единомышленников, превращая всё население из заложников упорства монарха, в его сподвижников.

Ри обвела взглядом собравшихся.

– Ладно, Валя, на сегодня достаточно. От себя добавлю, что шпион этот черновики всех своих докладов притащил своему околоточному и сдался. Он как раз получил предписание резидента возвратиться домой, но не захотел.

* * *

Чтение закончено. Народ рассасывается по делам. Даже Валька усвистала к дяде Тимохе, который обещал открыть ей тайну жиклёра.

– Особенно много потрачено на санитарию и лесоустройство. Правда, все, что за полвека вырублено, пока восстановить не успели, но процесс запущен, – продлжат Ри разговор, начало которого Гошка пропустил, задумавшись о жизненных перипетиях. Они идут домой, отдыхать после вылета, оказавшегося боевым. Но портфель с бумагами супруга в столовой не забыла.

– А жилье строим прежними темпами? – Гошка помнит, что в России этот вопрос оставался больным всю его жизнь, и родители его то же помнят про свою.

– Нет, темп сейчас ниже. Народ просится в особнячки с землицей, чтобы садик-огородик развести, так что эти бараки мы тиражировать перестали.

– Это она про таун-хаузы, – понял Гошка.

– Книжки детские печатаем с цветными картинками…

– Ри, как мы жили эти годы?

– Регулярно. Ты наверно заметил результат? Да очнись, о чём задумался?

– О государственном устройстве, о связях, причинах и следствиях. Ведь если лет через пятнадцать тебе браться за державное кормило, так и мне хоть что-то в этом нужно понимать.

– Ох, и непросто это, Игорек. Пока доминируют вопросы обороны, все ясно. Есть чем оправдать аскетизм общества, легко убедить правящую верхушку не кичиться состоятельностью. Военные расходы маскируют все просчеты, допущенные при планировании. А вот дальше беда. Дело в том, что бритты, похоже, вот-вот отдадут нам всё, что потребуем, лишь бы примириться. Рушится их колониальная империя. Кусочек за кусочком откалывается, доходы падают, расходы растут, долг увеличивается. Казна Рысской Империи уже скупила двадцатую часть предприятий Бриттии, обеспечила их заказами и процесс продолжает нарастать. Галлы, тугалы и джаппы вступили с нами в союз о дружбе и взаимовыручке, так что нападать на нас просто некому. Нидеры подсели на поставки каучука с Гивейных островов.

И количество материальных благ на каждую душу нашего не самого маленького населения в ближайшие годы будет быстро нарастать. Мы в панике. Как только потребление начнет увеличиваться – вылезет на свет материальное неравенство, в людях проснется зависть, появятся недовольные.

– А потом возникнут демократические настроения, поднимет голову пресса, – продолжил ее мысль Гошка.

– Вот и соображаем, как наладить теперь процессы так, чтобы не расстроить размеренный уклад. Рабочий день уже сократили до шести часов, перешли на пятидневку, так людям заняться нечем. Началось пивоварение, самогонку делают, вина ягодные ставят. Хлеба вдосталь, а зрелищ не припасено. Необходимо интересное научно-техническое направление, которое позволит привлечь несколько тысяч творческих личностей, в авиацию много людей подается. А для того, чтобы занять всех, таких сфер нужны сотни. Где их взять? Ну и самим людям не все интересно. Они ведь разные.

Правильно ты тогда рассудил. Эта война только делает нас сильнее, ослабляя неприятеля с каждым днём.

* * *

Еще Гошка удивился, что мальчишки очень охотно улеглись и, после сказки про лису и петушка, быстро уснули. Никогда бы не подумал, что будет баюкать сыновей сказками. Дочка уже всё делает сама. И отключается, как только голова её касается подушки. А вот супругу он сегодня намерен… но сначала полагается поговорить.

– Знаешь, Ри, на Земле в своей стране я жил в эпоху перемен. Правда, для меня сама эта эпоха была привычна с момента обретения самосознания. Но, по отзывам старших, знаю точно – если нет уверенности в завтрашнем дне, то так становится тошно… В общем, даже не представляю себе, что бы такое придумать, чтобы сгладить потрясения. То, что ты перечислила – все верно.

– То, что организатор из тебя никудышный, понятно. Что к систематическому труду ты пригоден, пока увлечен, очевидно. Но ведь на разные придумки толку у тебя хватает. Вот и напрягись. Сообрази, как нам наступающим изобилием не подорвать мобилизационную готовность страны. И учти, любые законы действуют только тогда, когда уже сложились по жизни, так что не думай, что можно просто приказать, и дело в шляпе.

Гошка с любопытством посмотрел на супругу.

– Как-то я не вполне понимаю, что тут такое выдумать. Не въезжаю в тему, как у нас говорили.

– Видишь ли, в любом обществе всегда есть элита – правящая верхушка. Группа людей, облеченных властью. Так уж получается, что за счет выполнения распорядительной деятельности они имеют большие возможности, чем остальные. И употребить эти возможности себе во благо очень легко, даже не считаясь с интересами остальных, или вообще вопреки им. Тут не только мздомство и казнокрадство. Кумовство, сведение счетов с неугодными, пренебрежение обязанностями ради удовольствий. Тысячи приемов использования служебного положения в личных целях наработано и описано. – Ри хитренько так посмотрела на Гошку. – И как с этим совладать?

– Вообще-то ты не первый раз мне это толкуешь на разные лады. Только на поставленный вопрос отвечу честно: ума не приложу. Обличения – и те не помогают. Правда, у нас, когда жалуются на чиновников, всегда вспоминают Сталина.

– Террор в отношении элиты, это ты имеешь ввиду? – Ри просто светится от удовольствия. – Так вот, члены императорской фамилии и есть главные террористы Рысской империи. Мы не видны, но повсюду. Наши лица немногим известны, наши занятия и место пребывания никому неведомы. То, что происходит в стране, не скроет от нас ни один, даже самый искусный составитель оптимистических докладов.

Родня императора – проклятие каждого недобросовестного или вороватого чиновника. Среди нас – специалисты во всех сферах. Так что «навесить нам на уши лапшу» затруднительно даже самому искушенному вруну. Слишком уж много пощупали мы своими руками. – Ри снова лучезарно улыбнулась, использовав земной жаргонизм, употребленный Гошкой при их первой встрече.

– Потопали своими ногами, простучали своими лбами, просидели своими задами. – Продолжил Гошка, приняв ироничный тон супруги. – Да, ребятишки вы серьезные. И, ведь, надо же, кажется, это получилось. Но ведь столько хлопот!

– Это ты тонко подметил. Работать вообще очень хлопотно. А труд управленца – один из самых непростых. – Ри уже откровенно ластится. Ладно. Сначала желания женщины, разговоры позднее. Хотя, кажется, он сам сегодня собирался инициировать этот вид общения.

КОНЕЦ