Текст книги "Любовь Литвина (СИ)"

Автор книги: Сергей Харитончик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Ужин ему поставили в большой комнате с яркими узорами на стенах, освещённой свечами по углам и на столе. Курица, говядина, овощи, бутылка вина. Но стало грустно. Товарищи там, в другой обстановке. "Привыкну", – подумал Стась и пошёл спать в соседнюю комнату, в середине которой стояла широкая кровать, а на стенах висели картины с изображением природы, моря и красивых девушек.

Он уже собирался загасить свечу на сундуке у кровати, как зашла фракийка-наложница и взволнованным голосом предложила помыть ему ноги. Это так возмутило Стаса.

– На твоей Родине мужчины сами моют себе ноги. На моей – тоже. – Сказал он недовольным тоном. – Зачем нам перенимать варварские обычаи?

Стась лёг, в надежде увидеть Амелию во сне. И сон пришёл. Амелия стояла на пологом берегу Щары, в синем море цветов льна и улыбалась ему. Её пышные золотистые волосы падали на нежные плечи, а большие синие глаза смотрели восторженно и удивлённо.

Потянулись длинные однообразные дни тренировок и обучения. Сезон дождей, или, проще говоря, зима закончилась. Сезон жары ещё не наступил. Каждый из литвинов стал командиром отряда турецких воинов от 100 до 300 человек численностью. Вспоминали всё, что может пригодиться на войне в этих условиях.

Однажды, после трудного дня, Стась подходил к лагерю товарищей – литвинов и ещё издали увидел какое-то небывалое оживление там. За столом, на самом почётном месте сидела красивая девушка, с открытым лицом, красивой фигурой, с элементами одежды, не везде прикрывающими эту фигуру. Вокруг, петухами ходили его товарищи, рассыпаясь комплиментами и улыбаясь красацице. Ахмет не успевал переводить. Девушка явно была довольна, хлопала восторженно большими карими глазами и улыбалась. Увидев Стаса, все замолкли.

– Кто это? – спросил Стась, стараясь, чтобы его голос звучал строже. Но девушке он добродушно кивнул головой.

Никто не ответил. Все прятали взгляд, улыбаясь.

– Не знаем. – Пожал плечами Давгерд, изображая удивление и восторг. – Когда мы пришли, она уже здесь сидела. Мы пришли, а она сидит!

Дружный вкрадчивый хохот, и Стась тоже не выдержал и засмеялся.

– Она – с гарема! – Сказал Давгерд. Гарем – ничейный!

– Почему ничейный? Так не бывает. Помните, как мы чуть ноги унесли в Ангоре, когда на гарем сына Султана смотрели?

– Она говорит, что их Бея убили османы. Часть гарема разбежалась... – Вступил в разговор взволнованный Ахмет. – Поговори с Медитом! Бей Аджлан обещал нас наградить?

– Ну вы даёте! – На какое-то время Стась задумался. – А что? Попробую.

В тот же вечер Стась отправился во дворец, к Медиту. Стража пропустила его без всяких разговоров. Сам Медит немного удивился столь позднему визиту.

– Что-то случилось? – С тревогой в голосе спросил он.

– Да нет, ничего, нигчего особенного. На отвлечённую тему поговорить хотел. Вино есть?

Служанки – наложницы, одетые в прозрачные длинные рубашки, напоминающие камизы, принесли вино. В слабом свете редких свечей, Стась невольно всматривался, есть ли ещё какая одежда у невольниц под камизой, вызывая у тех чуть смущённую улыбку в ответ. Видимо, это не ускользнуло от взора Медита. Во всяком случае, тот ехидно улыбнулся.

– Они меня боятся. – Сказал он с улыбкой.

– Кто? – Сделал вид, что удивился, Стась.

– Рабыни. Боятся взглянуть на тебя. И улыбнуться.

– Мне этого не надо.

– Понимаю. Конечно не надо. У тебя и свои служанки красивые. Сам выбирал. – Медит тихо и довольно засмеялся.

– Ты не понял. У меня есть... любимая, на Родине.

– Конечно не понял. – Медит снова ехидно улыбнулся. – Ты от моих служанок взгляда оторвать не можешь. А от своих этого не надо.

– А. – Стась махнул рукой. – Бесполезный разговор. Вам этого не понять. Ты лучше скажи, есть здесь гарем ничейный? Говорят, Бей какой-то погиб, а гарем его остался. Бесхозный.

– Конечно, не понять нам. Гаремом просто так интересуешься. От любопытства. Да? Есть такой гарем. Только гарем не может остаться бесхозным. Всегда хозяин найдётся. Отец хочет его продать кому-нибудь. За приличную сумму. А что, купить хочешь? Из любопытства, конечно. – Медит захихикал.

– Да я не себе. Товарищи попросили. Узнать. А почему ты его себе не возьмёшь? Гарем? У тебя же нет гарема. Почему?

– Я чту Коран! А по Корану можно иметь лишь 4 жены. – Голос сына Бея звучал торжественно. Остальных, невольниц, рабынь, наложниц можно завоевать в бою с неверными. Вот так. Но никто из правителей и их чиновников закон не соблюдают. А может у меня любовь? К своим четырём жёнам. – Теперь в голосе Медина чувствовалась ирония. – Ты слышал о гаремах Султана Баязида?

– Слышал немного.

– Хорошо, что немного. Там такое у него. – Во всём облике Медина сквозило отвращение. – Так тебе гарем нужен? Не для себя, конечно. – Сказал он через какое-то время. – Принимай нашу веру – получишь гарем. Отец уступит тебе этот гарем. Я так думаю. Ты заслужил.

– Нет, вера, как имя, раз и навсегда. Ты же свою веру не сменишь. Хотя, у нас – и имени два, и веры две. Христианская и языческая. Мы верны своим Литовским Богам!

– А гарем хочешь. Не для себя, конечно. Для товарищей. Кричите, что мы – варвары, а сами готовы жить по законам варваров.

– Нет. Отличие в том, что мы, мои товарищи, никогда против желания женщины не пойдут. Против нежелания тоже. Только по обоюдному согласию. – Произнёс Стась, сам удивляясь тому, что сказал, но свято веря в сказанное.

– Вот так! А кто тебе сказал, что мы идём против желания? Женщина в гареме может месяцами ждать внимания мужчины. Отсюда всякие... случаи. А вот с вами – вопрос. Вы единственную жену так замучаете, наверно, что ей проще – на небеса, да?

– Нет! Наши женщины такие... Бывает, мужчине и одной много!

Медин засмеялся. А следом – Стась.

– А это мысль. Возьми гарем себе, а... приходить туда будем мы, вернее, мои товарищи. Это больше для души.

Медит усмехался. На смуглом лице застыла улыбка.

– Я подумаю. Не всё так просто. Ты знаешь, что янычары не могут иметь жён. Янычары – бывшие христиане, с детства отданные в войска на воспитание. Но из вас делать янычар уже поздно. Может что и получится с гаремом. Но ничего не обещаю.

Прошло два дня. Медит молчал. Вечером литвины, товарищи Стаса, пошли взглянуть на тот самый гарем. Сам Стась тоже отправился с ними, из любопытства.

Подошли к трёхэтажному каменному зданию с башенками, обрамлённому широким двором с высокой деревянной изгородью и охранниками с внешней стороны. По двору прохаживались девушки, женщины,в основном, молодые и красивые. Большинство из них были одеты в широкие светлые шаровары до пояса и лёгкие накидки, прикрывающие грудь. Женщины постарше одеты были в длинные тёмные платья. В центре двора стоял воин во всём чёрном, с короткой бородой, с саблей за поясом и бердышём в руках на длинной рукояти. Евнух ревностно следил за девушками и первый заметил пришельцев. Он сделал несколько шагов в их сторону и стал махать рукой, явно намериваясь прогнать непрошенных гостей. Девушки же, наоборот, радостно загалдели, приветливо замахали руками, столпились у ограды.

Стась спросил у охранника, стоявшего у ограды двора:

– Можно нам подойти ближе? Мы только посмотрим.

Ахмет перевёл, но охранник ответил отказом.

– Скажи ему, что мне Медит разрешил, – сказал Стась, ничуть не сомневаясь, что так бы и было, если бы он спросил у Медита.

Ахмет снова перевёл, и на лице охранника появился испуг. Он закивал головой. Литвины вплотную подошли к деревянной изгороди, приветливо махая руками, улыбаясь и приветствуя радостными криками. Девушки столпились в нескольких шагах от ограды, с любопытством рассматривая необычных воинов, тоже улыбаясь и махая руками.

Одна из девушек, с тёмными пушистыми волосами, карими большими глазами и красивой фигурой, явно оценивающе рассматривала Стаса, снисходительно улыбаясь. Стась ответил ей тем же. Он устремил свой взгляд сначала на ноги, но ничего там не обнаружив, кроме шаровар, стал рассматривать красивый изгиб обнажённой талии. Затем поднял взгляд на грудь, резко выделявшуюся под тонкой накидкой. При этом он медленно покачал головой, приподнял брови и сложил губы в трубочку, как бы давая понять, что бывают и лучше. Поднял глаза выше и встретился с пронзительным и чуть презрительным взглядом девушки. Он немного приподнял руки, как бы извиняясь и, окончательно развеселившись, махнул незнакомке рукой – иди ко мне. Та изобразила радостное изумление на лице и повторила его жест – махнула рукой – сам иди сюда. Радость на лице Стаса сменилась огорчением, он пожал плечами – не могу. Девушка тоже пожала плечами – я тоже не могу.

Возвращались в радостном возбуждении. А на следующее утро пришёл Медим и сказал, что отец, Бей Аджлан, отдал ему бесхозный гарем. Ликованием встретили товарищи эту новость Стаса. Но были новости и другие. Османские войска Паши стягивались к южным границам бейлика Карасы. Их было не так много пока. Пока шла осада турками Константинополя, и каждый воин был на счету. На предложение Султана Аджлану послать свои войска под стены Константинополя, в помощь османам, Бей Карасы ответил очередным отказам, ссылаясь на угрозу с юга каких-то никому не подчиняющихся полчищ.

****

Прошло полгода. Полгода, как Стась не вернулся домой в Слоним, от злой реки Ворсклы. Матей дважды находился в Литовском посольстве в Москве, встречая и провожая делегации московитов в Золотую Орду. Он расспрашивал всех, кто возвращался из татарской столицы. А тем, кто туда уходил, давал задания хоть что-нибудь узнать о судьбе возможных пленных литвинов, заранее щедро оплачивая эту услугу. Единственное, что он узнал, что были на рынке рабов какие-то литвины, но кто они и куда отправились никто сказать не мог. Наконец, он сам отправился в Золотую Орду, в её столицу, под чужим именем, переодевшись московитом. Но результат остался прежним. Единственно, что удалось выяснить дополнительно, это то, что рабов – литвинов отправили либо в Турцию, либо в Индию. Никаких сведений о них больше не было. И сами они не подавали никаких сигналов. Рассчитывать на то, что среди них был Стась, очень хотелось.

У Стаса – отца с Настей родилась дочка, что хоть немного скрасило гибель Стаса-сына, в чём они сами не сомневались. Уже не сомневались. Лишь Матей продолжал верить в чудо и ждать. Ждала и Амелия. Верила и ждала.

В Кракове был бал. Великий Князь Витовт с представительной делегацией литвинов отправлялся туда. Младший брат Матея, Ализар и двоюродная сестра В., дочь дяди Вита, погибшего несколько лет назад, тоже собирались туда. Матей оставался дома.

Король Ягайла встретил Витовта в своём замке.

– Как литвины? Не стыдно будет перед поляками?

– Обижаешь, брат. Роскошью и красотой мы превзойдём всех. – Князь Витовт изобразил ложную обиду на лице.

– А умением танцевать? – Улыбнулся Король.

Ещё по пути в Краков один из Радзивиллов, Миколай, стал оказывать знаки внимания В. Это был высокий широкоплечий юноша, лет двадцати двух – двадцати пяти, превосходивший богатством своего костюма даже самого Витовта. Уверенный взгляд, полный достоинства, открытая улыбка, сопровождаемые чёткой речью музыкального голоса. Шутки, комплименты. А главное, он никого из девушек больше не замечал. Всё это льстило В., которая совсем не растерялась, к своему удивлению, и отвечала с долей иронии и юмора.

Тронный зал Вавельского Дворца был наполнен молодыми людьми, цветом Короны – Польши и Великого Княжества – Литвы. Были здесь и немногочисленные представители других держав, в основном, дети послов.

Зазвучала музыка, меленная, мелодичная. В. увидела, как с другого конца зала, через опустевший центр, шёл Миколай Радзивилл. Все поворачивались, чтобы увидеть его, а он смотрел лишь вперёд уверенным, чуть снисходительным взглядом. Пройдя через весь зал, он остановился перед В., снял шляпу, поклонился и пригласил её на танец. В. чуть смутилась, но взяла себя в руки. Держа её тонкие пальцы в белых перчатках в своей ладони, Миколай вывел В. в центр зала, совсем не смущаясь сотен любопытных глаз, смотревших на них. Грациозная пара стала двигаться в ритме танца. За ними выстраивались другие пары.

После танца Миколай отвёл В. на то место, где он её пригласил, поклонился, самодовольно улыбаясь, обещая вернуться.

Чуть усталая от напряжения, но довольная, В. стояла рядом с братом Ализаром, в ожидании выхода самого Короля с Великим Князем. Она подняла глаза и встретилась взглядом с молодым светловолосым юношей, высоким и стройным. Тот тут же опустил глаза, и его бледное лицо покрылось краской. Через несколько секунд он медленно поднял глаза, видимо, не ожидая вновь встретиться взглядом с девушкой. Но В. смотрела с любопытством на него. Молодой человек чуть растерялся и готов был снова потупить взор, но В. улыбнулась ему добродушно и радостно. Он тоже улыбнулся и со скрытым восторгом смотрел ей в глаза.

Лёгкий шум прокатился по залу. Толпа расступилась, и В. увидела Короля Владислава – Ягайлу и Великого Князя Александра – Витовта, величественно входивших в зал. В. снова взглянула на незнакомца. Тот не отрывал от неё восхищённого и, кажется, ласкового взгляда. Снова его лицо залила краска, но глаза он не опустил.

Опять зазвучала музыка. Снова уверенной походкой, с надменным взглядом, через весь зал шёл к В. Радзивилл, привлекая всеобщее внимание. До неё оставалось шагов 20. Незнакомец, смотревший на В., быстрым решительным шагом подошёл к ней и поклонился, приглашая на танец. В. поклонилась в ответ, принимая приглашение, и увидела, как остановился в недоумении Миколай Радзивил, бледный и растерянный. Казалось, все гости видели это.

Матей остался дома. После ужина, когда он ещё сидел один за столом, к нему подошла мама. Мама Настя.

– Ты не должен себя винить в том, что случилось. Ты не виноват. А жизнь продолжается. Почему ты не поехал на бал?

– Не захотелось. Мне не интересно там.

– Матей, ты любишь Амелию?

– Зачем Вы, мама? Амелия любит Стаса, моего брата.

– Любила. Теперь его нет. – Настя закрыла лицо руками, чтобы сын не увидел слёз. Вышла.

Рано утром, покормив маленькую дочку, Настя сказала, что хочет походить по рынку, вернётся к обеду. Сама же велела кучеру быстро запрягать лошадей в повозку. Через какое-то время она, в сопровождении двух слуг, уже выехала из Слонима по дороге на Волковыск.

Амелия сидела в своей комнате, у окна, и, как обычно, с грустью смотрела на пустынную дорогу, ведущую на восток. Она так часто представляла себе, как на ней вдруг увидит одинокого всадника. Он приблизится и она узнает в нём... Стаса.

Этой ночью ей приснился сон. Она медленно шла по полю цветущего льна на берегу быстрой реки с красной водой и увидела воина, который быстро шёл ей навстречу. Она знала, кто это. Сердце бешено застучало, и она проснулась.

Вчера отец предложил ей, в очередной раз, поехать на бал в Гродна. Получив снова отказ, он опять расстроился.

Там, вдали, где дорога скрывалась в лесу, Амелия вдруг увидела карету. Она стремительно приближалась и остановилась у их дома. Слуги распахнули дверцу, и из кареты вышла красивая, уже не молодая дама. Амелия сразу же узнала в ней Настю, маму Стаса. Что-то кольнуло у неё в области сердца. Чувство надежды, возможно? И она стремительно выбежала навстречу Насте. Но, увидев её спокойное лицо, почувствовала спокойствие и сама, а вместе с ним – улетучивающуюся надежду. Но Амелия всё-равно спросила:

– Вести от Стаса? – Она склонила голову, готовая услышать самое страшное.

– Нет вестей. – Настя опустила глаза. – Я немного по-другому поводу.

Они прошли в дом. Сели у окна. Обе молчали.

– Надо спешить, а не знаю, с чего начать. – Сказала бледная от волнения Настя. – Тебя Любит Матей. Давно, с того мгновения, как увидел тебя. Любит всем сердцем.

Амелия, тоже бледная, молчала.

– Ему тяжело сейчас. Тяжелее, чем нам с тобой. – Продолжала Настя. – Мы потеряли одного человека. А он, в какой-то степени, и всех нас. Его чувство вины безгранично и непреодолимо. Я боюсь за него. Он ждёт похода. Мы и его можем потерять. – Голос Насти задрожал.

– Но я люблю Стаса, – тихо сказала Амелия с чуть удивлёнными глазами.

– Стаса нет. Я – мать, я это чувствую. – Настя закрыла лицо руками. Немного успокоившись, продолжила: – Отдать свою жизнь за Родину – к этому должен быть готов каждый литовский рыцарь, каждый литвин. Так мы их воспитываем. А наш удел женский – помнить и лить слёзы. Выходи за Матея замуж. В этой ситуации хоть один человек станет счастливым. А в будущем счастливы будем мы все. Поверь.

– Хорошо. – Тихо сказала Амелия.

Настя встала. Вышли. Подошли к карете. Настя обняла дрожащую Амелию.

– Мы засылаем сватов. – Сказала она, прежде чем сесть в карету.

К обеду Настя была уже дома. Молча, быстрым шагом она проследовала в свою комнату, заперлась на ключ. И заплакала. Навзрыд.

****

В тот день занятия по воинскому искусству проходили в какой-то радостно – возбуждённой обстановке. Даже завершающие физические упражнения сопровождались смехом и шутками. Тяжёлые камни бросали от плеча, затем, с замахом над головой. После этого все, турки и литвины, бросились в речку купаться. И, если турки лишь обмывались, стоя на берегу, то литвины старались залезть поглубже в холодную воду, покрикивая от восторга.

Вечером литвины собирались в гости к девушкам из гарема, принадлежащего теперь Медину. Сам сын Бея был не очень доволен этой идеей, боясь, что узнает отец.

– Вы, как на бал в Гродна собираетесь. – Сказал с улыбкой Стась, наблюдая за тем, как его товарищи начищали башмаки и рассматривали себя в широкое зеркало. Он прилёг на скамью, с усмешкой на губах.

Подошёл Давгерд, походкой моодого жеребца, застоявшегося в душной конюшне и шутливым тоном произнёс:

– А ты? Никуда не торопишься? Чего разлёгся?

– Я остаюсь, – Стась хотел ещё что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом, глядя в удивлённые глаза Давгерда.

– Как остаёшься?

– Настроения нет. – Смутился Стась.

Все застыли. уставившись на Стаса.

– Голова болит, – сказал кто-то, и все заржали громким смехом.

Когда все его товарищи ушли, Стась отправился в свой дом. Он сел на мягкий диван в большой комнате с ветвистыми узорами на стенах и подумал, что не плохо было бы что-то переделать в комнате, чтобы она напоминала ему родной дом, там, на Родине, в Слониме. Стало грустно. Он лёг спать, в надежде, что приснится Амелия. Но заснуть сразу не удалось. Мысли о доме сменялись мыслями о товарищах, отправившихся в брошенный гарем. Стась долго ворочался, пока смог уснуть. Никаких снов не снилось.

Проснулся рано. Наложница – фракийка взглянула на него каким-то загадочным взглядом, когда он выходил, и поклонилась. Щёки её при этом чуть порозовели.

Стась подошёл к лагерю литвинов. Там все спали. Он разбудил Давгерда и спросил:

– Всё хорошо?

– Конечно. Всё хорошо. – Пробурчал тот недовольно, протирая глаза. – Подожди. Надо поговорить. – Добавил он, очухавшись, и пошёл умываться.

Остальные спали. Между тем, пора было вставать и отправляться на службу. Стась хотел закричать "Подъём", но передумал и стал будить каждого по одиночке. Он подошёл к полочанину Змицеру, который одетый лежал на постели, и стал трясти его за плечо. Тот удивлённо открыл глаза, соображая где он, держа в руке бутылку с недопитым вином.

Через какое-то время все проснулись.

– Братцы, так нельзя. – Сказал с ироничной улыбкой Стась. – Медин увидит – и всё. Никаких девушек, никакого гарема. Мы нужны туркам, пока нас ценят, как воинов. Все – на службу!

Стась сидел с Давгердом в тени беседки, увитой плетущимся виноградом. Той самой, в которой обычно сидел с Медином.

– Одна девушка с гарема про тебя спрашивала. Красивая такая. – Сказал задумчиво Давгерд. – Она немного говорит по нашему, на языке, похожем на наш.

– Она болгарка?

– Откуда ты знаешь? – Удивися Давгерд.

– Знаю. Здесь много фракийцев, вернее, их потомков. И наложниц, и янычар.

– В гареме, в основном, гречанки. Ох, голова болит.

– Ну как, повеселились? – Улыбнулся Стась.

– Повеселились. – Сказал Давгерд после паузы. – Её зовут Сивила.

– Твою девушку?

– Нет, твою. – Давгерд взглянул в удивлённые глаза Стаса. – Мою зовут Гартезия, она гречанка.

– А мою – Сивила. Понял. Почти, как моего деда – Сурвила.

Давгерд снова удивлённо взглянул на Стаса.

– Она спросила у меня, почему ты не пришёл. Затем ушла.

Стась вспомнил девушку, с которой переглядывался, когда первый раз ходили смотреть гарем.

Через два дня литвины снова пошли в гарем. А утром следущего дня Давгерд опять сказал:

– Нам надо поговорить.

Вечером они сидели в беседке, увитой цветущим виноградом. Чуть слышный шум реки внизу заглушало резкое пение цикад. Казалось, удивление на лице Давгерда сохранилось ещё с прошлого раза.

– Она опять спрашивала про тебя. – Сказал он, задумчиво поглядывая на Стаса. – Чем-то ты её очаровал. – В его голосе почувствовалась ирония.

Стась молчал. Давгерд продолжал:

– Она Войтеку нравится. Да и другим. Но ни на кого даже не смотрит. Пойдёшь с нами? В следующий раз?

Стась отрицательно покачал головой, затем спросил:

– Прикрывает лицо вуалью? Из конского волоса? Вуаль носят только богатые турчанки. Лишь они прикрывают лицо.

– Правильно. Они прикрывают лицо от мужчин. А эта прикрывает пол лица, чтобы у всех появлялось желание увидеть всё её лицо, понимаешь? – Давгерд смотрел с восторгом и удивлением. Затем, после длительного молчания, продолжил:

– У тебя были девушки в Слониме. Невесты не было. – Давгерд удивлённо смотрел на Стаса, хотел сказать ещё что-то.

– Посмотрим. Есть у меня... девушка, там, дома.

Затянувшееся молчание прервал Стась:

– Как ты с ней общаешься? С гречанкой своей?

– В основном, жестами.

– Понятно. Язык любви не требует много слов? А евнух? У него – оружие. Он не прирежет вас?

– Он дурковатый какой-то. Все другие евнухи разбежались, а этот остался. Он не разговаривает, но слышит. У него язык отрезан тоже. Он ещё и палачём был у погибшего Бея, а им язык не к чему. Тайны надо хранить.

– Вот это да!

– Так ты пойдёшь с нами? Что я отвечу Сивиле? А она опять будет спрашивать.

– Схожу как-нибудь для интереса. Взглянуть на всё это хочется.

– Через пару дней пойдём.

Но на следующее утро Стаса вызвал Медит и предложил сопровождать его в дипломатической поездке на острова в Эгейском море. Эти острова когда-то принадлежали Беям Карасы, но теперь, когда бейлик частью распался, они были относительно свободными, не признавая ни власть Султана, ни власть Бея Аджлана. Последний всевозможными договорами и династическими союзами пытался вернуть острова под свой контроль.

Выплыли из бухты Бергама на трёх двухмачтовых кораблях, обслуживаемых отличной умелой командой и рабами– гребцами. К тому же, на каждом корабле присутствовал отряд отборных янычар из личной охраны Бея.

– Зачем нам янычары? – Спросил Стась у Медита. – Мы что, воевать собираемся?

– Всё может быть. Море кишит пиратами. Но они нам не опасны. Обычные разбойники. – Сын Бея задумался. – Кроме Родосских рыцарей. Эти корсары бьются не только за добычу, но и за свою веру. Христианскую.

– Что за рыцари Родосские? О мальтийских слышал.

– Родосс – остров большой. Принадлежал Византии. Его захватили крестоносцы, возвращающиеся из последнего Крестового похода, после поражения в Иерусалиме. Это обычные проходимцы и воры. Остров они захватили под предлогом защиты женского монастыря, который, конечно, в этом не нуждался. Теперь ходят по всему Средиземному морю и всех грабят. В союзе с венетами, венецианцами.

– Христиан тоже грабят?

– Нет, христиан не грабят. Папа Римский запретил. Потому они и шатаются в Эгейском море, рядом с турецкими землями. – Медит замолчал, задумался, потом добавил. – Проскочим. Не первый раз.

– Их враг Султан? Султан. Наш враг – тоже Султан. Они должны быть нашими союзниками. Так?

– Так. Только там, в море, никто разбираться не будет. Враги мы Султану или друзья. Добыча для них важнее, я так думаю.

Стась наслаждался неожиданным путешествием. Вкусная еда по распорядку, и основное занятие – созерцание моря, такого великого и неописуемого. Он заметил, что море не бывает однообразным. Он закрывал глаза, а когда открывал, оно уже было другим. Менялись оттенки цвета воды, высота и шум волн, а, когда волн не было, менялся блеск морской глади вдали.

Попутный ветер гнал корабль на запад. Но, чтобы ускорить движение, Медит приказал рабам налечь на вёсла. Те гребли уже несколько часов. Гребли молча, с какой-то неотвратимой обречённостью. Прикованные цепью к длинной лавке.

"Ведь такая участь могла настигнуть и меня. – Вдруг подумал Стась. – Сколько времени я бы протянул так"?

Гребцы – рабы совсем ослабли. Некоторые находились на грани обморока. Два турка подходили к ним и сували в рот ломти серого хлеба, смоченного в красном вине. Если не помогало, в ход шли плети.

Стась подошёл к Медиту.

– Дай рабам отдохнуть. Или они умрут к утру.

– Новых купим. – Медит вопросительно посмотрел на Стаса.

– Ветер попутный. Итак хорошо идём.

– Рабов жалко? Понимаю. – Сын Бея задумался. – Ладно, – сказал он и направился в сторону гребцов.

Прозвучал приказ, и изнурённые рабы тут же повалились на лавки и рядом и моментально заснули.

Уже на следующий день, к вечеру, корабли достигли цели своего путешествия – острова Казос – самого дикого и бедного, как сказал Медит. Их уже ждали.

После роскошного ужина, Медита, Стаса и троих военачальников янычар пригласили в обширный зал, где они расселись на коврах в ожидании.

Заиграла музыка, послышалось мелодичное мужское пение. Затем показался сам певец, играющий на лире, в сопровождении молодых девушек в ослепительно белых коротких платьях типа мантии, перетянутых блестящими ремешками на талии. Некоторые из них были удивительно красивыми. От них веяло радостью и свежестью. Девушек было десятка два. Они выстроились полукругом, приветливо улыбаясь. Опять заиграла музыка. К мужчине с лирой присоединились ещё четверо мужчин с лирами и музыкальными инструментами, похожими на флейты. У одного в руках был бубен. Девушки пошли по кругу, медленно и грациозно. Неожиданно музыка прервалась, и к девушкам вышли молодые парни в шароварах и пёстрых рубашках. Парней было меньше, чем девушек. Несколько красавиц направились в сторону Стаса и его спутников, приглашая их присоединиться к танцу.

В сопровождении одной из девушек, Стась стал в круг. Девушки подавали руки не рядом стоявшим парням, а через одного. Таким образом получалась плотная цепь танцующих с переплетёнными руками. Заиграла музыка, и танцующие пошли по кругу в ритме танца, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее. Стась смотрел за движениями парней и старался в точности их повторять, вызываю усмешку у Медита, который танцевал рядом. "Расслабься, – крикнул тот, а затем добавил, – наслаждайся".

Круг танцующих представлял собой очаровательное зрелище. Скромность и застенчивость девушек куда-то вмиг улетучились, уступая место веселью, а затем, бурной радости, сдерживаемой лишь приличием. Прелесть девушек от этого лишь возрастала.

Танцовщица, пригласившая Стаса, стояла рядом. Она то подавалась вперёд, то отступала назад, прижимаясь к Стасу. Он поначалу чуть прогинался, боясь прикосновения тела девушки, но через круг сам стал прижиматься к ней, чувствуя бешеный стук своего сердца. Ему даже показалось, что он слышит и стук сердца своей напарницы. Его губы касались её волос, пахнущих цветами. Он уже мало обращал внимание на окружающих, пожирая глазами свою девушку, глаза которой искрились от удовольствия.

Молодая гречанка опускала глаза перед волнительным взглядом Стаса, не очень ясно показывая свои ощущения. Но краска на её лице и волнения груди указывали на ту бурную радость, которую она испытывает и не может скрыть.

Внезапно музыка оборвалась. Танец закончился. Но танцующие продолжали стоять обнявшись, с переплетёнными руками. Затем, они медленно по парам, потянулись к выходу. И тут Стась увидел Медита. Тот смотрел на него, открыв рот в неудержимой улыбке, приводившей Стаса в обычное состояние.

– Я сейчас вернусь. – Сказал Стась своей напарнице по танцу, направляясь к сыну Бея.

Не доходя до Медита, он обернулся. Девушка стояла на месте, дожидаясь его. Стась подошёл к сыну Бея, пытаясь успокоить себя, и нервным голосом произнёс:

– Я провожу девушку, хорошо?

– Конечно. Зачем об этом сообщать?

Стась повернулся. Напарницы по танцу он не увидел. Быстрым шагом подошёл к тому месту, где оставил девушку. Затем выскочил на улицу. Её нигде не было.

Утром Медит, пытливо взглянув на озабоченного Стаса, сказал:

– Хочешь, найдём её? И увезём с собой. Будет ещё одна служанка у тебя.

– Нет. Так и должно было быть.

– Купим и увезём её с собой!

– Девушек надо влюблять в себя, а не покупать. – Усмехнулся Стась.

Весь день Медит провёл в переговорах. К нему прибывали правители с соседних островов. Стась же с охраной из четырёх янычар бродил по улочкам городка, затем прошёл к гавани, куда только что прибыл корабль, груженый съестными припасами и наблюдал за его разгрузкой.

Ночные приключения вспоминал с юмором, пытаясь разобраться в себе. Порыв страсти, внезапно нахлынувший на него, вызывал удивление. По крайней мере, удивление. Он поздно лёг спать.

Синее поле льна на берегу Щары. Навстречу шла Амелия и пристально вглядывалась ему в лицо. Стась стоял, опустив голову, боясь взглянуть в лицо любимой. Он проснулся. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Выглянул в окно. Три корабля сына Бея Карасы стояли гружёные в бухте и готовы были к отплытию.

– Много спишь. И грустишь много. Смотри на жизнь проще. – Сказал Медит, когда Стась взошёл на палубу корабля. – Отплываем!

Часа через два берега скрылись на горизонте, и три парусника, медленно покачиваясь, шли по направлению восходящего солнца.

– Ты вёл себя, конечно, стойко вчера. – Утвердительно произнёс Медит, с плохо скрываемой ложной торжественностью на лице. Весёлый блеск его глаз выдавал всю глубину иронии этих слов. Казалось, он сейчас рассмеётся.

Стась усмехнулся.

– Я не контролировал себя. Это произошло помимо моей воли. И разума.

– Да, конечно. Головой ты не думал. Мужское начало взяло верх.

Стасу тоже стало весело.

– Я бы сказал тебе пару ласковых, был бы ты литвином. Ладно, поиздевайся. Я заслужил.

– Несчастный.

"Великая сила – самоирония", – подумал Стась и окончательно успокоился.

С кормы судна донеслись какие-то крики, и Стась последовал туда. На горизонте были чётко видны силуэты нескольких кораблей.

– Рабы – на вёсла! – Закричал Медит.

Все вокруг забегали, засуетились.

– Ну вот. Не проскочили. Ты хотел увидеть Родосских рыцарей, корсаров? Увидишь! – Обратился сын Бея к Стасу.