Текст книги "Подмена"

Автор книги: Сергей Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– А то что? – с усмешкой спросил Слива.

Она не ответила, а только снова прищелкнула языком, но уже с другой интонацией. Сзади послышался грозный рык. Слива обернулся и увидел в дверях огромного пса – помесь ротвеллера и дворняги. Он скалил свою желтую пасть, из которой текли длинные сталактиты слюней. Слива опять растерялся.

– А ты думаешь легко порядочной девушке одной в такой глуши жить? – спросила она, прикуривая сигарету. – Всяких козлов немерено шастает в округе. С собакой спокойнее. Садись, чего ты стоишь?

Слива, косясь на собаку, присел на стул напротив женщины и зверюга сразу перестала рычать.

– А чего ты тут в глуши живешь? – поинтересовался Слива. – С твоей хваткой в столицу надо двигать…

– Была я в столице, – ответила она, – но теперь мне туда путь заказан.

– А чего так?

– Долгая история и тебе неинтересная. Расскажи-ка мне лучше как ты собрался этого депутата передать родне так, чтоб нас не сцапали?

– Пока об этом не думал, – признался Слива, – я вообще не думал его в заложники брать, как-то так спонтанно получилось. Мы когда заблудились, я вообще хотел его пристрелить.

– Это мы всегда успеем сделать, – сказала она, – мне деньги позарез нужны, хочу из страны свалить насовсем. И пол лимона меня устроят.

– А больше?

– Что ты предлагаешь?

– Ты баба хваткая, давай вместе работать, – предложил Слива.

– Не называй меня «бабой», – нахмурилась она, – один козел в Москве всегда говорил мне – ты, мол, баба, говно, не человек, подстилка сраная. С той поры не люблю я, когда меня бабой называют. Так что за работу ты предлагаешь?

– Я только недавно из колонии бежал, мне сейчас отчаянные люди нужны, чтобы денег заработать!

– Богатых брать в заложники и продавать? – усмехнулась она.

– Это только часть задуманного мной дела, – ответил Слива, – мы будем еще жирных свиней на «Мерседесах» потрошить, грабить их будем, заставим их сук бояться нас. Чтобы вся Москва тряслась, когда о нас в вечерних новостях говорили.

– Мне деньги нужны, – сказала она, – а слава мне не нужна, и пол лимона, которые мы получим с этого депутата мне дожить за границей жизнь вполне хватит.

– Ну что ты на западе купишь на свои сраные пол лимона? – вскипел Слива. – Дом какой-нибудь на Гавайях и пару машин. Мы год попотрошим округу и уедем миллиардерами!

– Я тебя не знаю вообще, – сказала она, – какой ты в деле? Ты депутата увел в болото, чуть сам вместе с ним на дно не пошел лягушек кормить. Украл такого человека, а плана как деньгами завладеть и самим в живых остаться у тебя нет. Как ты хочешь Москву потрошить?

Слива рассердился, даже попытался вскочить, но зверюга зарычал и он плюхнулся на свое место.

– Ладно, – сказал он, успокаиваясь, – а у тебя план есть?

– У меня есть, – ответила женщина, – слушай.

Она придвинулась к Сливе и стала ему горячо шептать на ухо свой план. Слива чувствовал ее горячее дыхание, обалдевал от ее логики и понимал, что ему в жизни, если он хочет выжить, больше не обойтись ни без этого горячего дыхания, ни без этой логики. Когда она закончила говорить, то обхватила его шею руками и своими большущими губами всосала его губы в себя. Зверюга больше не рычала и Слива с удовольствием отдался сладострастным поцелуям своей новой знакомой. Это было незабываемо!!!

Она поднялась с пола первой, поправила на себе одежду и сказала:

– Теперь можно чего-нибудь и перекусить…

– Тебя как хоть зовут? – спросил Слива, застегивая штаны и откровенно любуясь ей.

– Даша, – ответила она.

– Даша, – повторил он, – ну ты даешь!!!

– Научилась давать, – запросто ответила она, – почти десять лет на Тверской стояла!

– М-м-м, – выл в погребе в это время, народный депутат, стараясь вытолкнуть онемевшим языком засунутый в рот кляп, – м-м-м.

Ему было холодно, голодно и страшно хотелось в туалет, но под себя этого он делать не мог по морально-этическим нормам, привитым ему с детства. Но, наконец, физиология пересилила морально-этические нормы, слуга народа зажмурился от унижения и сходил под себя как в раннем детстве, много-много лет назад.

16

Первым делом после перестрелки в офисе Антон Сергеевич и Арбуз отвезли Бутмана в больницу, где знакомый Антону травматолог наложил фиксирующую повязку на сломанную ключицу бухгалтера, а Арбузу обработал и перевязал его рану. Константин Маркович во время перевязки плакал и порывался позвонить жене с дочкой, чтобы предупредить их о грозящей опасности и попросить уехать из города на некоторое время. Антон набрал ему номер и Бутман высказал все, что хотел, своей жене Рахиль. Она подчинилась мужу и вместе с дочерью стала собираться в своему папе в его загородный дом. После того как все вышли из белоснежных покоев больницы, Бутман стал расшаркиваться и, судя по всем повадкам, собрался домой и даже попытался сбежать. Но Арбуз догнал его и насильно затолкал в автомобиль.

– Что вы от меня хотите? – пропищал Константин Маркович, который за сегодняшний день испытал точно такой же стресс, какой испытал, наверное, и во время своего рождения из утробы матери.

Того первого в своей жизни стресса, к счастью, он не помнил, а этого, сегодняшнего, к несчастью, не мог позабыть.

– Мне нужно знать все о смерти Сливянских и их дочери Ольги, – произнес Антон Сергеевич, который сидел на заднем сидении рядом с нахохлившимся, как воробей, Бутманом.

– Я ничего такого не знаю об их смерти, что могло бы быть интересным, – хмуро ответил бухгалтер, близоруко щуря глаза, оттого что очки его были потеряны в офисе.

– Кладбищенский сторож мне рассказал о том, что ты говорил ему сразу после похорон Ольги, что в их смерти виноват Слива, – сказал Антон Сергеевич.

– Я тогда был ни в себе, мало ли чего я мог наболтать! – немногословно ответил Бутман.

– Может наподдать ему для ума? – предложил Арбуз, который сидел за рулем и вел машину одной рукой.

– Зачем? – пожал плечами Антон Сергеевич. – Мы просто отдадим его обратно хозяину его фирмы, пусть его снова повесят вверх ногами, только уже не за ноги, а за другое место. Поворачивай.

Бутман моментально представил себе весь ужас ситуации возвращения к Арсению Павловичу, представил как он снова висит подвешенный «за другое место» вниз головой и завопил:

– Не надо! Не надо поворачивать! Я не хочу больше висеть вниз головой! Моя фамилия все-таки Бутман, а не Бэтмен! Я вам расскажу все, что вас интересует! Что рассказывать нужно?

Арбуз усмехнулся и снова выровнял машину.

– Рассказывай все, что знаешь про Сливу, – предложил Антон Сергеевич.

– Ладно, хорошо, я все расскажу, – обречено вздохнул Бутман, – чего мне терять, ведь меня все равно убьют.

Он помолчал, собрался с духом и стал тараторить скороговоркой:

– Знаете, Слива в семье Сливянских всегда был как неродной! Как будто подкидыш! Я жил с семьей Сливянских рядом, гуляли мы в одном дворе. Сливу всегда отдавали в самые лучшие, элитные школы, а он там поджигал доски и подглядывал учительницам под юбки. Он совершенно не хотел учиться и постоянно изводил мать с отцом. А как он издевался над Олечкой, вы себе и представить не можете! Но они терпели его, потому что – куда деваться – он же их сын! Они терпели. Потом, когда Сливянских появился свой бизнес, огромная часть доходов уходила на его развлечения. Он постоянно играл в казино и постоянно проигрывал, он тратил огромные суммы на рестораны, на компании своих друзей, которых беспробудно поил, на машины, которые разбивал и сам нигде не работал никогда.

– Зачем же они давали ему деньги? – спросил Антон, нахмурившись.

– А как же они могли не давать ему денег? – удивился Константин Маркович. – Он же постоянно им угрожал. Он отбирал и воровал у родителей деньги, вот и все! А что они могли сделать?

– Посадить его в тюрьму.

– Родного сына? Как можно посадить в тюрьму родного сына? Вы бы посадили в тюрьму родного сына? Нет? Вот и они не могли этого сделать! Они предпочитали работать день и ночь, не жалея себя, чтобы обеспечить его потребности и Олечка им очень помогала.

– А мне Слива говорил, что все было как раз наоборот, – сказал Антон Сергеевич, – он говорил, что именно он помогал родителям, а Оля училась в университете.

– Слива патологический лгун, – ответил Бутман, – хитрый изворотливый лгун и обманщик. Когда ему это нужно, он соврет и бровью не поведет. И вот случилось то, что должно было случиться, потребности Сливы переросли возможности фирмы Сливянских – фирма стала разоряться. Но Сливе не было до этого никакого дела – ему нужны были деньги, а родители просто не могли ему их давать – они едва сводили концы с концами. И тогда он решил от них избавиться, подстроив автокатастрофу.

– Откуда ты это знаешь? – спросил молчавший до этого Арбуз. – Он что посвящал тебя в свои дела?

– Я догадался обо всем только тогда, когда авария уже произошла, – сказал Бутман, – слишком поздно. Я вспомнил, что Слива часто брал машину родителей и на ней катался. А у него в приятелях ходил некто Дизель, хороший автомеханик. Но я забегаю вперед. Я уже после аварии узнал о существовании этого Дизеля.

– Мне Слива сказал, что это именно ты брал у Сливянских машину кататься, – сказал Антон Сергеевич, – и ты подстроил аварию.

– А мне-то это зачем было делать? – печально спросил Бутман.

– Чтобы женившись на Ольге получить часть наследства, оставшегося после смерти Сливянских, – пояснил Антон Сергеевич.

– К тому времени у моего отца была уже своя компания, – грустно ответил Бутман, – я не был бедным родственником. Мне не было нужды убивать их.

– Но ведь твои родители были против вашего с Олей брака, – напомнил Антон Сергеевич.

– Это вам Слива рассказал?

– Да, – кивнул Антон.

– На этот раз он вам не соврал, – покачал головой Константин Маркович, – действительно мои родители были не в восторге от того факта, что я собрался жениться на русской.

– Вот именно, и у меня есть все основания полагать, что ты, так же как и Слива можешь быть подозреваемым в смерти родителей Ольги, – сказал Антон Сергеевич.

– А может ты, Бутман, вместе со Сливой дела крутил? – предположил Арбуз. – В паре работали, а?

– Я не виноват в их смерти!!! – вскричал Константин Маркович. – Я абсолютно честный человек!

– А кто миллион украл у Арсения Павловича? – усмехнулся Арбуз.

– Я не крал миллиона, это наговор! Между прочим этот Арсений Павлович тоже крал у своих же друзей побольше меня раз в сто, а я его покрывал, прятал его грязные делишки! Он практически разорил нашу фирму, а у самого счет за границей как у олигарха!

– Что? – свернул на обочину Арбуз и притормозил. – Что ты сказал?

Константин Маркович повторил свои слова, испуганно глядя на заинтересованное выражение лица Арбуза.

– И ты сможешь доказать что он воровал у братвы? – спросил Арбуз.

– А что? – испугался Бутман. – Что такое?

– Просто я людей знаю, кому на самом деле принадлежит эта ваша фирма, – пояснил Арбуз, – это серьезные ребята. А Арсений Павлович этот так, плевок, шестерка подставная. Если они узнают, что он у них ворует, то считай, ты «отмазался», бухгалтер.

– У меня все компрометирующие документы сохранены на компакт диске, – ответил Бутман.

– Арбуз, мы отвлеклись, – напомнил Антон Сергеевич, – меня больше интересует судьба моей семьи, чем то, что вы сейчас обсуждали. Ты что-то говорил про какого-то Дизеля. Откуда ты знаешь, что он замешан в этой истории?

– Перед самой аварией один мой знакомый случайно увидел Сливу вместе с машиной его родителей в автомастерской, – ответил Бутман, – капот автомобиля был открыт и в ней ковырялся механик. Мой знакомый мне просто так между делом это рассказал, мол, видел я твоего Сливу в автомастерской и все. А я вечером за семейным ужином у Сливянских тоже между делом это произнес. Видели бы вы Сливу – он просто вспыхнул, как помидор! Отец спросил его – что с машиной случилось? А Слива ответил, что не ездил ни в какую мастерскую, что мой знакомый просто обознался. Ну я настаивать не стал – думаю, а вдруг действительно обознался? Этот разговор только-только позабылся, а потом вдруг случилась эта авария и родители Ольги погибли. Для нее это был шок. Я постоянно находился возле Олечки после их гибели, а потом решил все-таки разузнать был ли Слива в тот день в мастерской. Я узнал у того самого знакомого адрес автомастерской, где он видел Сливу, подъехал к ним и стал вынюхивать. У них там такой журнал был – какая машина когда чинилась – все записывали. Автомеханики обязаны были все записывать – какая машина чинилась, что сделано, кто хозяин. Я начальнику дал взятку и попросил его этот журнал посмотреть. Глянул, а страница за те дни, когда Слива был в гараже, выдрана с мясом. Я к начальнику за объяснениями, а он мне говорит, что, мол, ерунда это – небось кто-то себе в сортир вырвал, у нас, мол, такое бывает!

– Думаешь, специально выдрали? – спросил Антон Сергеевич.

– Не сомневаюсь, – ответил Бутман, – тогда я дал еще одну взятку одному из слесарей этой автомастерской и он мне все выложил, как на ладони. Сказал, что, мол, правда приезжал человек похожий на Сливу перед самой аварией к Дизелю и тот чего-то с машиной ковырялся. Я стал узнавать что за человек этот Дизель, но слесарь наотрез отказался со мной на эту тему говорить. Я пробовал по другим каналам разузнать про Дизеля, но тогда неожиданно на меня вышел сам Слива. Однажды, когда я домой шел от Ольги, он меня поймал со своим другом Клоуном – полным идиотом, стали меня тыкать ножами и запугивать.

– Порезали? – спросил Арбуз.

– Одежду только порезали ножами, – ответил бухгалтер, – но мне этого хватило, чтобы сильно испугаться и понять, что это именно Слива убил родителей Оли.

– Что же ты в милицию-то не пошел? – спросил Антон.

– Доказательств и улик прямых никаких у меня не было, одни мои домыслы, – ответил Бутман, – автомобиль Сливянских на большой скорости врезался в столб, взорвался и сгорел дотла. Поэтому доказать, что Дизель что-то там подвинтил с тормозами невозможно было. И еще честно скажу, я испугался очень, я ведь повторяю не Бэтмен, а всего-навсего Бутман. После того как Слива в меня ножом потыкал, я ночами спать не мог, просыпался в холодном поту. Каждую ночь снилось, что он ко мне в дверь заходит и ножом меня по горлу как резанет!

– Ольге ты свои предположения о гибели родителей рассказывал? – спросил Антон Сергеевич.

– Зачем, ей и без этого тяжело было…

– Странно, что Слива тебя в живых оставил, – покачал головой Арбуз.

– Я ведь трус и он это знал, – ответил Бутман, – он был убежден, что я до корней волос его испугался после истории с ножом и поэтому ничего не скажу никому. Да и кто мне поверил бы? Слива ведь тогда еще не был уголовником, был уважаемым человеком, поил-кормил половину Москвы, в том числе и милицию…

– И что было дальше, после смерти родителей, – спросил Антон.

– После их смерти Олечке достался большой универмаг, и пара магазинов поменьше, а Сливе два ресторана и магазин одежды, – ответил главбух, – целый год мы Сливу не видели, честно и не старались о нем ничего узнать. Так хорошо зажили, но вот если не считать натянутых отношений с моими родителями. Но через год Слива заявился – грязный, голодный и совершенно без денег. Оказалось, что он проиграл и спустил в казино все, что ему досталось от родителей. За один год, представляете!

– А чего, это легко, – ничуть не удивился Арбуз, – при мне человек все проиграл и свою жизнь на кон поставил, проиграл, пошел на балкон и прыгнул вниз головой с двадцатого этажа. Разбился в лепешку. Его потом от асфальта скребком отскребали.

Константин Маркович поежился, представив эту картину, и продолжил:

– Лучше бы и Слива свою жизнь проиграл, да убился насмерть. Но ведь нет – он себя очень любит и бережет, поэтому когда разорился, то пришел нам кровь пить. Олечка сначала его вон прогнать хотела, но он на колени упал, в слезы, кричит – прости меня сестренка, дурака, мол, теперь-то все я понял! Возьму себя в руки – не пить, не гулять не буду, за ум возьмусь! Не убивай, кричит, брата родного, дай мне шанс! И так убедительно все это…

– Знакомая песня, – вставил Антон Сергеевич, – слышали…

– Вот и мы с Олей поверили, – продолжил Бутман, – Олечка дала ему шанс. И знаете, неожиданно человека словно подменили. И правда Слива совсем перестал пить спиртное, играть в казино, погрузился с головой в дела фирмы, работал до седьмого пота. И каждый день, бывало, придет с цветами к сестре, мол, прости да прости и на колени падает. Олечка добрая была, да я и сам отходчивый – простили его. Я даже стал подумывать, может, я со зла на него грешил, что это он родителей погубил, может быть, и правда, они погибли от несчастного случая. Невеста в то время даже какая-то у Сливы завелась – фотомодель, красивая такая, высокая, худая. Дела у Ольги тогда хорошо шли в гору – мы даже смогли выкупить обратно почти все, что Слива бездарно просадил. И вдруг неожиданно Олечку убили и все рухнуло.

Бутман замолчал. Ни Антон, ни Арбуз не нарушили тишины.

– Мне иногда кажется, что тот ночной убийца это был сам Слива, – продолжил главбух, – тогда в темноте я не заметил ни фигуры, ни лица. Все произошло так быстро, что я растерялся и не смог ничего предпринять. Олечка вся в крови умерла у меня на руках. Но теперь я вспоминаю тот вечер и мне кажется, что это был именно он…

– А где был Слива в то время, когда убили Ольгу? – спросил Антон Сергеевич.

– На суде оказалось, что Слива якобы был у своей невесты. Оказалось, что с ними вместе была еще какая-то подруга его невесты, и обе девушки подтвердили, что в тот вечер во время убийства Слива якобы был с ними вместе и никуда не отлучался.

– А ты никогда не думал о том, что это твои родственники, чтобы женить тебя на твоей нынешней жене «заказали» убийство моей сестры? – спросил Антон.

Бутман заметно вздрогнул когда Антон Сергеевич назвал Ольгу своей сестрой и внимательно посмотрел его в глаза.

– Знаете, я ни раз, и ни два думал об этом, – ответил он, – много-много раз я думал об этом после того, как Олечка погибла. Но, поймите меня правильно, я же не мог подойти к своему отцу и спросить – папа, это не вы случайно наняли убийцу, чтобы он убил Ольгу?

– А такое вообще могло быть? – спросил Антон.

– Теперь уже, повзрослев, я понимаю, что ни теоретически, ни фактически такого быть не могло, – ответил Константин Маркович, – ведь существуют сотни способов устранить человека, не лишая его жизни. И если бы мои родственники захотели бы нас разлучить, они не пошли бы по этому криминальному пути.

– Например, какие способы?

– Например, оболгать, – ответил Константин Маркович, – Олечку оболгать или меня, это уже без разницы – главное, чтобы мы с ней расстались. Поссорить, наконец, и подливать ежедневно масла в огонь, чтобы к примирению не было никаких дорог.

– А разве твоя родня этого не делала? – спросил Антон.

– Делала, – сознался Бутман, – это было бесполезно, я не сдавался и мы продолжали встречаться!

– А родители твои?

– А родители были недовольны.

– Ну вот, тогда о чем же ты тогда говоришь? – покачал головой Антон. – Слива, конечно, порядочная гнида, но и твоих родственников нельзя сбрасывать со счетов.

И тут в разговор включился Арбуз:

– Ладно, главбух ты не обижайся, но и я тебе пока не очень-то верю. Поэтому, рыцарь дебета и кредита, ты пока у меня в гостях поживешь под замком. И для тебя же, согласись, это будет безопаснее. У меня тебя Арсений Павлович не найдет. Мы пока отыщем автомастера Дизеля и с ним потолкуем насчет твоих сказок.

– Он вам ничего не будет рассказывать, – буркнул Бутман.

– А мы его вежливо попросим и он нам расскажет, – ответил Арбуз, – например, как тебя Арсений Павлович сегодня просил рассказать, так и мы попросил Дизеля.

И Арбуз показал пальцем на болтающегося у него в кабине на зеркале пластмассового скелетика. Правда скелетик не висел вниз головой. Константин Маркович понял, что Дизель, наверное, все-таки расскажет.

– А я тебя в гостях у себя и кормить буду, и поить, – продолжил Арбуз, – но не бесплатно, естественно. Ты мне за этот свой временный приют у меня, диск с компроматом на Арсения Павловича отдашь. А я его «хорошим» людям передам и твою вороватую задницу спасу, и себе денежек на жизнь заработаю.

– А почему я должен вам верить? – с вызовом воскликнул Константин Маркович сорвавшимся голоском. – И отдавать вам диск?

– Потому что скоро мы поедем через мост, – ответил Арбуз, – там я тебя свешу вниз головой над водичкой, ты испугаешься и расскажешь мне где спрятал диск. А потом я тебя скину вниз в воду. А она в нынешнее время холодная, до берега ты не доплывешь. Это один из вариантов, назовем его, беспощадным. А второй вариант, назовем его гуманный, состоит в том, что ты мне добровольно диск отдаешь. Я тебя сразу же привечаю, как родного, поселю у себя и даже разрешу тебе от меня твоей жене звонить. Какой вариант выбираешь?

– Гуманный, – буркнул Бутман.

– Вот и договорились, – ответил Арбуз и мост проехал.

– Но меня же эти настоящие владельцы тоже могут за ноги подвесить и требовать миллион? – спросил Бутман. – Какая мне разница кто меня будет мучить и, в конце концов, убьет?

– Я тебе обещаю, что тебя никто больше не тронет, – ответил Арбуз, – но вот все-таки денежки, которые ты стырил у фирмы назад вернуть придется. Но только то, что ты в действительности стырил, а не миллион.

Понурый Бутман какое-то время молчал, а затем повернулся к Антону и спросил:

– Извините, конечно, мое любопытство, но вы один раз сегодня назвали Сливянских своей семьей, а еще Олечку называли своей сестрой. Утром, придя ко мне, вы представились Антоном Сергеевичем. Я просто не сразу сообразил, что вас зовут точно так же, как Сливу. Скажите, так кем же вы приходитесь покойным Сливянским?

– Я их сын, – коротко ответил Антон, – а Ольге родной брат.

– Кто-кто? – переспросил Константин Маркович, едва сдержав предательский смешок.

Даже в его невеселом, даже губительном положении такая откровенная чушь, произнесенная взрослым человеком его развеселила.

– Сын, – без тени улыбки повторил Антон, – это долгая история, похожая больше на выдумку какого-нибудь бездарного писателя-беллетриста, чем на правду.

Бутман понял, что попал он из огня да в полымя – из лап зверского Арсения Павловича в когти сумасшедшего самозванца. Как он не старался догадаться что же может поиметь Антон Сергеевич с того, что станет вдруг родней Сливянским, он додуматься не мог. Но потом перестал об этом думать, потому что его собственная судьба в данный момент волновала его гораздо больше.

Бутман провел в какой-то обшарпанной квартире под замком целых два дня. Пару раз к нему приезжал Арбуз и разрешал ему звонить со своего сотового телефона жене и дочери. Семья его была в целости и сохранности на даче у тестя и хотя бы по этому поводу Бутман был спокоен. В заточении он не голодал – холодильник был полон продуктами и напитками, в том числе и спиртными, но неизвестность будущего Константина Марковича тяготила и оттого у него аппетита не было совсем. Главбух стремительно худел, ходил из угла в угол, смотрел в окно близоруко щурясь в отсутствии очков, время шло, а конца его заточению еще видно не было.