Текст книги "Подмена"

Автор книги: Сергей Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

14

Константин Маркович третий час, как ему казалось, висел вниз головой в своем кабинете, привязанный ногами к люстре. Он медленно вращался то по часовой стрелке, то против, ему было нестерпимо плохо и больно, и казалось, что он вот-вот умрет. Руки у главбуха были связаны за спиной, а рот заклеен скотчем, отчего Константин не мог позвать на помощь. Да и звать-то было некого – рабочее время закончилось и в здании управления осталась только охрана на входе, да генеральный учредитель Арсений Павлович со своими телохранителями – двумя молодыми людьми – натуральными бандитами с тяжелыми челюстями, которые и привязали Бутмана за ноги в таком унизительном положении.

Из открытой двери, которая вела в коридор, доносился негромкий голос генерального директора, который с кем-то беседовал у себя в кабинете по телефону. Кабинет Арсения Павловича находился как раз напротив кабинета главбуха, только у генерального была еще и приемная. Видимо все двери были открыты, чтобы Константин Маркович каким-нибудь образом не смог убежать.

Силу духа висящему вниз головой главбуху придавал тот факт, что хоть его и подвесили за ноги, но умереть от кровоизлияния в мозг ему не должны были дать – ведь с его смертью у фирмы исчезнет и надежда вернуть хотя бы часть «позаимствованных» Константином Марковичем денежных средств. Он надеялся, что его все-таки снимут.

В тот момент, когда Бутману показалось, что его голова вот-вот лопнет от налившейся в нее крови, а в ушах зазвучал оркестр двадцати бетономешалок и перфораторов, в кабинет кто-то вошел. Глаза главбуха к тому моменту уже ничего не видели, кроме мутной пелены, а рот заполнился то ли кровью, то ли слюной.

– Снимите его, – приказал Арсений Павлович.

Телохранители пододвинули стремянку, сняли Бутмана с люстры и бросили на пол. Кровь, прилившаяся в голову, пока Константин Маркович висел, с нестерпимой болью хлынула обратно в туловище, а ноги закололи тысячи мелких иголочек. Бутману опять показалось, что он умирает.

– Гляди-ка ты, провисел всего двадцать минут, а стонешь так, как будто тебя каток переехал, – усмехнулся Арсений Павлович, – когда деньги у меня воровал головка не болела. А теперь чего стонешь, как невеста в первую брачную ночь?

Константин Маркович лежал на боку и рук своих, связанных тугой веревкой уже не чувствовал. Рот ему никто не отклеивал, его тошнило, но отрыгнуть он не решался – «слив» был закрыт. Арсений Павлович присел на стул, напротив тяжело дышащего на полу бывшего главбуха.

– По предварительным подсчетам молодого аудитора за последние два месяца ты украл у фирмы, а значит, и у меня лично что-то около двадцати тысяч долларов, – сказал генеральный учредитель.

Константин Маркович попытался сказать что-то в свою защиту, но сил промолвить даже слово у него не было. Поэтому он промолчал, продолжая лежать на полу недвижимо, как труп.

– Работаешь ты в фирме почти шесть лет, – продолжил считать убытки генеральный, – начинал еще при покойном нашем общем начальнике… царство ему небесное… и если предположить, что ты крал у меня каждый год по сто двадцать тысяч, то за шесть лет сколько это получается?

Константин Маркович, несмотря на плохое самочувствие, попытался все-таки возразить, что не каждый год он по столько крал, но скотч, наклеенный на губы, не дал ему произнести ни слова, а позволил лишь только замычать, как мычат глухонемые. Генеральный не принимал ничего в расчет и сам вывел окончательную цифру, подсчитав итог на калькуляторе своего мобильного телефона.

– Итого у меня получилось, что за шесть лет ты, Бутман, украл у фирмы около семисот двадцати тысяч долларов, – резюмировал Арсений Павлович, – и если принять во внимание, что эти деньги были украдены тобой и не пошли в оборот строительства, а значит и не принесли прибыли, то выходит, что ты нанес убыток фирме в сумме, я так думаю, около миллиона долларов. Это я еще по божески посчитал, Костик, ты согласен?

Грубый подсчет генерального учредителя покоробил тонкую бухгалтерскую душу Константина Марковича, возмутил ее. Ведь за все шесть лет его службы он «выдоил» из фирмы чуть больше ста пятидесяти тысяч, которые вложил в новую квартиру, престижную машину, перестройку тещиной дачи в виллу и так, по мелочи разошлось туда-сюда – жене шуба, теще колье, тестю домашний кинотеатр. У него и на счету-то ничего на «черный» день не осталось, а Арсений Павлович, даже не выслушав его доводов, значительно приумножил эту сумму.

Константин Маркович попытался присесть на полу, чтобы объясниться, но поскольку круглосуточно сидение за монитором компьютера никак не укрепило мышцы его брюшного пресса, а наоборот расслабило, то его попытки присесть закончились неудачно – он лишь извивался на полу, как дождевой червь, которого разрезало лопатой. Он был до того жалок, что Арсений Павлович, глядя на него, приказал своим телохранителям:

– Посадите его на полу и отклейте скотч ото рта.

Приспешники моментально выполнили указание хозяина. Как только губы Бутмана освободились он попытался что-то сказать в свою защиту, но не смог. Онемевшая челюсть его не слушалась, отказывалась открываться, а губы от клея скотча приклеились друг к другу. Поэтому Константин Маркович выдал лишь что-то нечленораздельное, похожее более на собачий лай, чем на человеческую речь. Голова его кружилась, главбух едва удерживался в сидячем положении, все предметы и вещи неслись вокруг него, крутились в бешеной карусели.

– Деньги нужно вернуть в фирму в кратчайшие сроки, Константин Маркович, – ласково предложил Арсений Павлович, – весь миллион, который ты украл необходимо вернуть назад. Все до цента.

– Я не крал миллиона, – жалобно пропищал главбух.

Арсений Павлович шумно вздохнул, неудовлетворенно покачал головой, жестом руки приказал телохранителям поднять Костю с пола и подтащить к себе. Потом он оттянул средний палец руки и дал по голове Бутмана такой звонкий «чилим», что у того чуть не отвалилась голова.

– Еще одно слово поперек и сумма будет увеличена, – произнес в пелене кружащегося тумана Арсений Павлович.

– Я не крал миллион, – упрямо произнес главбух.

– Ну вот опять двадцать пять, – покачал головой генеральный и развел руки в стороны.

Телохранители поняв это как приказ, тут же короткими, но очень болезненными пинками по почкам Бутмана попытались убедить его в том, что генеральный все-таки прав. Избиваемый Константин Маркович под каждым ударом хватал открытым ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег и, наконец, завалился на бок, выгнувшись мостиком.

– Я всегда подозревал что ты воруешь, гнида, – спокойно произнес хозяин, пока Константин Маркович корчился от боли на полу, – но не подозревал, что воруешь в таких масштабах. Где ты прячешь деньги? Допустим твою квартиру, которую ты купил в прошлом году, можно продать тысяч за сто, машина там, мебель, дача, пусть еще сто штук, но где остальные деньги? В каком банке ты их держишь?

– У меня… нет… миллиона… – задыхаясь, ответил главбух. – Я все верну… что взял… но это не миллион… у меня нет миллиона… ни в каком банке…

– Ты расстраиваешь меня, Костик, – сказал Арсений Павлович, – сейчас время такое ненадежное, кругом фармазоны, подсадки, с улицы никого нельзя на работу взять – в момент конкуренты подсадят в фирму соглядатая. Но ты-то пришел ко мне по протекции, тебе я доверял и ты вот так со мной! А? Нехорошо! Повесьте его снова на люстру.

Телохранители моментально выполнили приказ – один взлетел на стремянку, а второй подхватил его с пола вниз головой и сильно сдавил.

– Не надо, – запищал Константин Маркович, как цыпленок схваченный коршуном, – не надо опять!

– Тогда говори где деньги, – посоветовал Арсений Маркович.

Но главбуху нечего было сказать и он опять оказался висящим вниз головой. А генеральный продолжил:

– Если не вернешь деньги, я твою дочь продам по частям за границу на почки-печень-сердце. Миллиона не выручу, но кое-что верну, а жену твою отправлю на панель долг отрабатывать. А тебя я…

Тут Арсений Павлович осекся, потому что в это время по коридору послышались уверенные шаги нескольких человек, дверь распахнулась и в кабинет вошел давешний утренний посетитель Бутмана, а с ним еще один человек с явно бандитской физиономией.

– О! – сказал тот, что был с бандитской физиономией. – Хорошо вы развлекаетесь после работы. Вам что денег на аттракционы не хватает?

– Вы кто такие? – угрожающим голосом спросил Арсений Павлович, сидящий в мягком кожаном кресле.

– Встречный вопрос, – усмехнулся бандит, разглядывая как висит вниз головой главбух, – а вы кто такие?

– Как вы прошли внизу? – не удосужив незваных гостей ответом, снова спросил Арсений Павлович. – Кто вас пропустил? Там же охрана!

На входе в фирму был пост охранника, на котором дежурил бывший офицер строительного батальона, которого Арсений Павлович предупредил, чтобы он никого в здание не пропускал. Но Арбуз, входя, не послушался запретов, ударил охранника головой в нос и запер бедолагу в подсобке, забрав у того и пистолет, и наручники. Пистолет, предварительно разрядив, выбросил в урну, патроны в окно, потому что у него был свой пистолет, а вот наручники охранника взял на всякий случай.

– А мы видим, у Константина Марковича свет горит, – как ни в чем не бывало, так и не удостоив хозяина заведения ответом на его вопрос об охране, продолжил незваный гость, – и решили господина Бутмана навестить. А он тут вниз головой висит.

– Ты их знаешь? – спросил Арсений Павлович у главбуха.

Но измученный Константин Маркович, висящий вниз головой, смог издать лишь звук, похожий на мяукание слепого котенка, из которого не стало яснее – знает он этих людей или нет. Телохранители генерального заволновались и напряглись.

– Я генеральный директор этой фирмы, – решил наконец представиться незваным гостям Арсений Павлович, чтобы произвести впечатление, – а вы кто такие, а?

При этом он сложил пальцы обеих рук в жест, у молодежи означающий «хорошо» и обоими большими пальцами тыкал себя в грудь.

– Это у вас кадровая политика такая что ли, – спросил до того молчавший Антон Сергеевич, – людей вверх ногами вешать?

– Да, – язвительно ответил Арсений Павлович, – чтобы мозги лучше варили. Можем и вам такую услугу оказать, если не уйдете!

Повисла напряженная пауза и тут Константин Маркович хриплым голосом просипел, когда его развернуло лицом в сторону Антона Сергеевича и Арбуза:

– Помогите мне, пожалуйста… меня убьют…

– Даже так? – удивился Арбуз. – А что ж ты такого наделал?

– Пошли вон отсюда!!! – вскочил Арсений Павлович. – Это не ваше дело!!!

Телохранители по своему восприняли истерику своего хозяина и моментально выхватили из-под полы пиджаков свои пистолеты – обычные ТТ. Нацелили их на Арбуза и Антона Сергеевича.

– Вот как, – нахмурился Арбуз, наблюдая за вращением на веревке несчастного главбуха, – и что это, вы нас застрелите что ли?

– Если вы через пять секунд вы не уйдете, то я, клянусь, прикажу вас пристрелить, – с чувством превосходства произнес Арсений Павлович.

– Все-все, мы уходим, нет проблем, – миролюбиво сказал Арбуз, выставив вперед открытые ладони и тем самым демонстрируя добросердечность своих намерений.

Они вместе с Антоном попятились к выходу и в это время на столе главбуха громким полифоническим звонком запиликал его сотовый телефон. Телохранители Арсения Павловича всего на доли секунды обернулись назад и в это время Арбуз ловко выхватил из-за ремня под курткой свою «Беретту». В мгновение ока он взвел затвор, а ствол оружия направил на лоб быстро побледневшего Арсения Павловича.

– Эй, ты, брось оружие! – неуверенно приказал один из телохранителей генерального директора, когда увидел в руках Арбуза оружие.

Пистолет в руках телохранителя ходил ходуном. Арбуз лишь криво усмехнулся глупому приказу охранника и спросил у Арсения Павловича, по лбу которого потекла струйка пота:

– Где ты набрал этих дебилов?

– В Барнауле, – ответил генеральный, не сводя встревоженных глаз с темного дула пистолете Арбуза, которое смотрело ему прямо в лоб.

С чего он ляпнул что он набрал их в Барнауле, собственно говоря, ведь он даже не был никогда в этом городе? Растерялся просто. Не ждал он этих типов увидеть сегодня в своем офисе. К тому же лицо того, что целился в него, казалось, было ему знакомо.

– Скажи им чтобы бросили оружие, – приказал Арбуз, – иначе я тебя пристрелю.

– Вас всех тоже убьют, – напомни Арсений Павлович.

– Тебя этот факт уже не порадует, – метко заметил Арбуз, – ты будешь уже трупом, потому что я не промахнусь.

Довод был настолько убедительным, что генеральному пришлось пойти на переговоры.

– Чего вам надо? – спросил он недовольно.

– Сначала мы просто хотели поговорить с Бутманом, – вступил наконец в разговор до того молчавший Антон Сергеевич, – но теперь, после того как увидели его висящим вниз головой, мы захотели забрать его с собой.

Для Антона условия переговоров с пистолетами в руках и с висящим вниз головой бухгалтером были непривычными. Но для Арбуза весьма и весьма подходящими – он только к таким и привык.

– Это хрен Бутман украл у нашей фирмы миллион долларов, – ответил Арсений Павлович, – так что приносите с собой миллион зеленых и забирайте его на все четыре стороны.

– Я не крал миллион, – запищал теряющий сознание бухгалтер.

И он стал так сильно дергаться и извиваться, что большая хрустальная люстра на которой он висел вдруг с хрустом оторвалась. Бутман головой вниз упал на пол и сшиб люстрой одного из телохранителей. Второй в это время с перепугу выстрелил в Арбуза и ранил его в правое плечо. Арбуз уронил свой пистолет и отшатнулся назад, но Антон успел выхватить «Стечкина», с которым не расставался в последнее время и выстрелил в телохранителя Арсения Павловича. Стрелявший в Арбуза телохранитель упал с продырявленной грудью, но в это время выпутался из хрустальных висюлек люстры второй телохранитель. Он дотянулся до своего пистолета, но Антон Сергеевич успел подскочить и приставить к его голове свой пистолет. Телохранитель посчитал благоразумным самолично откинуть свой пистолет в сторону и поднять руки. Раненый Антоном охранник хрипел на полу.

Арсений Павлович до этого с чувством превосходства сидевший в кресле попытался было подняться, но его остановил хриплый голос Арбуза:

– Сиди на месте, падла!

Он уже успел схватить с пола свою «Беретту» и держал ее в правой руке, левой закрывая кровоточащую рану плеча. Арсений Павлович опустился на свое место.

– Вы нажили себе крупные неприятности, – с ноткой презрения сказал он.

– Неприятность – мое второе имя, – грубо ответил ему Арбуз, – а твое второе имя говно.

– За говно тоже ответишь, – огрызнулся генеральный директор лежащего на полу без движений Бутмана.

Арбуз, целясь в голову Арсения Павловича, подошел к нему и с размаху ударил рукояткой пистолета по голове. Генеральный директор не успел закрыться, голова его мотнулась в сторону и он обмяк в мягком кожаном кресле.

– А ты, горилла, – обратился Арбуз к оставшемуся в живых телохранителю, которого Антон держал под прицелом, – бери на плечи бухгалтера и неси к нам в машину.

Тот подчинился и потащил недвижимого Бутмана к выходу.

– Ты его убил? – спросил Антон Сергеевич у Арбуза, кивнув на Арсения Павловича.

– Нет, оглушил только, – ответил Арбуз и тыкнул стволом пистолета в окровавленного телохранителя, лежащего на полу, – а ты этого ты вовремя «снял», спасибо, братан, спас меня. Он бы меня второй пулей точно убил бы!

– Меня чего-то мутит, – сказал Антон, он и правда побледнел до зеленоты, – я никогда в людей не стрелял до этого случая.

– А это тебя твои гены родителей профессоров «мутят», – усмехнулся Арбуз, – и дедушки партийного функционера гены «мутят». Они тоже по людям стрелять привычки не имели. Хотя насчет дедуси я не уверен. Он в тридцать седьмом году чем занимался?

– Не знаю я, – ответил Антон.

– Эй, – обратился к раненому телохранителю Арбуз, – ты живой?

– Живой, – ответил тот, тяжело дыша.

– Не подыхай, – сказал Арбуз, – мы тебе сейчас скорую вызовем. Только ты про нас ничего не говори, ладно?

Телохранитель кивнул. Его рана сильно кровоточила. Антон Сергеевич и Арбуз вышли из офиса и спустились вниз по ступенькам к выходу из офиса вслед за телохранителем Арсения Павловича, который тащил на своих широких плечах в машину полуживого бухгалтера Бутмана.

15

Слива приказал Дизелю остановиться возле какого-то полуразвалившегося пустого деревянного дома далеко за пределами Москвы, когда нормальных жилых строений в округе уже не стало видно. Они вдвоем вытащили из багажника несчастного помятого депутата, который больше в эти минуты походил на бомжа, чем на опереточного осанистого мистера Икс. Седые волосы его были всклокочены, как у панка, а лицо перемазано маслянистой грязью. Но в глазах отражалась решимость – чувствовалось, что этот человек духом не сломлен, а значит – опасен. Привык к депутатской неприкосновенности.

И тогда, чтобы сломить его дух Слива с размаху ударил слугу народа поддых кулаком и потом некоторое время пинал его извивающееся тело ногами в пыли дороги. Дизель во время экзекуции зажмурился и стоял, как оловянный солдатик, вытянув руки по швам. Когда вся депутатская неприкосновенность седовласого рассыпалась на части и потерялась в мокрой грязи дороги, Слива за шиворот поднял его с земли и спросил:

– Кому звонить насчет тебя, чтоб денег мне дали?

– П… м… б… – шевелил разбитыми в кровь губами депутат и всхлипывал.

Давно его никто так не мутузил. Дизель осторожно спросил:

– Может быть я поеду уже, а?

– Вали и рот на замок, понял? – пригрозил ему обрезом Слива.

Дизель сорвался с места, как спринтер, нырнул в свою машину, развернулся на месте и умчался в сторону Москвы.

Уже вечерело. Сгущались сумерки. Слива привез депутата сам не зная куда, потому что плана никакого у него не было – он действовал под властью мгновенного импульса и не думал что он будет делать с депутатом дальше. Полуразвалившийся домик ему понравился, но оставаться в нем намерения у Сливы не было, потому что он знал – как только Дизеля менты возьмут за жабры, а это произойдет непременно – он сразу расколется. Депутата нужно было спрятать где-то в другом месте, посадить его в подвал какой-нибудь или погреб, а потом уже начинать договариваться насчет выкупа. Депутат смотрел плачущими глазами вслед уезжающей машине и понимал, что теперь жизнь его находится в руках этого сумасшедшего типа.

– Пошли, придурок! – приказал Слива и толкнул депутата в спину обрезом.

Тот не удержался на ногах и упал. Вокруг не было ни души, помощи ждать было неоткуда. Депутат пополз по дороге к обочине.

– Вставай, ты черепашка, – приказал Слива и пнул депутата по ребрам.

Тот поднялся шатаясь. Вдалеке на опушке леса виднелось в сумерках какое-то техническое строение и Слива решил отвести депутата туда. Они пошли по густой траве, седовласый всхлипывал, идя впереди Сливы под дулом обреза. Он думал, что его ведут убивать.

Они дошли до того самого строения и Слива нашел, что хотел – в бетонной плите был люк канализации с тяжелой крышкой. Туда и можно было спрятать депутата, но Слива понимал, что если Дизель покажет, где он их высадил, то те, кто будут искать седовласого без труда найдут его. Пленник услышит голоса людей, начнет звать на помощь и тогда люк откроют и депутата спасут. Это в планы Сливы не входило. И Слива решил, что перед тем как депутата он спустит в люк, он завяжет ему рот. Предстояло допросить депутата с кого требовать за него выкуп. Но поскольку на прямые вопросы слуга народа не отвечал, Слива решил допросить его по-хитрому.

– Все, старое дерьмо, прощайся с жизнью!!! – приказал бандит и нацелился дулом обреза в грудь депутату.

– А-а, – провыл слуга народа, – а-а…

– Что, не хочешь умирать? – с издевкой спросил Слива.

Тот отчаянно завертел головой.

– Но за тебя же некому выкуп мне заплатить, – с лицемерным вздохом сказал Слива, – что мне с тобой еще делать как не убить?

– Восемь, – дрожащим голосом ответил депутат, – гудок, девятьсот одиннадцать…

Затем он сглотнул слюну и выдавил из себя весь номер целиком. Слива моментально набрал его на сотовом телефоне депутата. Ответила женщина с приятным голосом. Вероятно автоответчик ее аппарата высветил номер звонившего, потому что женщина произнесла томным голосом:

– Слушаю тебя, пончик. Ты где так задерживаешься?

– Ха-ха-ха, «пончик», – заржал Слива.

– Кто это? – испугалась женщина. – Кто это звонит?

– Это звонит человек, который любит пончики рвать на куски и разбрасывать по округе, поняла глупая курица! – заорал в трубку Слива и обратился к депутату, протянув ему телефон. – Говори, тварь!

– Леночка, – прошепелявил разбитыми губами седовласый, – меня захватили в плен и требуют выкуп.

– О, господи!!! – воскликнула Леночка так, что эхо разнеслось по округе. – Кто тебя захватил?

Депутат покосился на Сливу, но не назвал его так как ему бы хотелось, а лишь сказал:

– Какой-то человек… я не знаю…

Слива приложил трубку к уху и сам начал говорить:

– Слушай ты, тварь, завтра к вечеру миллион долларов приготовь, иначе твой пончик сильно пересохнет, поняла? Сотенными купюрами в чемодане и не вздумай обращаться к ментам, а то я ему враз башку снесу!

Слива отключился и сунул телефон в карман. В это время кусты позади него шевельнулись, хрустнула ветка. Слива моментально обернулся и нацелил туда, откуда исходил звук свой обрез.

– Кто там? – крикнул он. – Кто там прячется? Выходи!

Но никто не ответил. Слива вглядывался в почерневшие в сумерках низкорослые кусты, рука его нервно подрагивала. Кусты продолжали трястись, кто-то громко дышал там. И тут Слива увидел, что по высокой траве пригнувшись прямо на него надвигается темный силуэт. Какой-то человек шел, стараясь быть незамеченным на полусогнутых, согнув спину в пояснице и выставив вперед ствола двух автоматов.

– А-а-а!!! – заорал Слива и высадил из двух стволов дробь в нападающего.

Депутат, который стоял позади от испуга завалился на бок, тот, что полз к ним тоже упал. Торжествующий Слива подбежал и с размаху пнул труп поверженного противника ногой.

– Что, сука! – закричал он. – Хотел меня завалить? На получи, получи!!!

В остервенении пиная противника, Слива не сразу заметил, что пинает… мертвую козу.

– Е-моё, – только и сказал он, – ну и дрянь… это же коза…

Теперь, после того как он позорно себя обнаружил, прятать депутата в люк не представлялось возможным, поскольку в округе наверняка слышали выстрел, да и те, кто будут искать пропавшего слугу народа, наткнувшись на труп козы, обшарят каждый закоулок.

– Эй, ты, парафинщик, – обратился он к депутату, – иди сюда, хватай козу за рог.

Вместе они дотащили мертвое животное до отверстия люка, где поначалу предполагалось поместить депутата. Слива усмехнулся, представив как менты в поисках слуги народа увидят кровавый след на траве, пойдут по нему, будут залезать в люк и найдут там дохлую козу. Они скинули козу вниз. Потом задвинули крышку.

– Пошли дальше, – приказал Слива, когда дело было закончено.

– Куда? – жалобно заныл депутат. – Я устал, я не могу идти…

Слива дал ему пинка и они двинулись по тропинке, едва различимой среди чернеющей травы. Шли долго – полчаса или больше, но прошли всего ничего. Ноги путались в траве, глаза устали вглядываться в сумерки. Депутат все время стонал и жалобно поскуливал что он устал, замерз и не может больше идти. По правде говоря, Сливе и самому надоел этот седовласый расклеившийся нытик. Он уже жалел, что поддавшись импульсу, решил взять в заложники слугу народа.

Вокруг стемнело, сильно похолодало, куда идти было неизвестно, Сливе хотелось пожрать так сильно, что в животе бурчало. Но в округе ничего съестного, кроме старого депутата не было, но рагу из сухой ляжки слуги народа аппетита не возбуждало и Слива уже подумывал о том как бы вернуться, достать из люка козу и съесть ее целиком. Проблема возвращения состояла в том, что он уже позабыл откуда они пришли.

Когда Слива уже был на пределе и даже поднял обрез чтобы избавиться от старого хрыча и идти дальше одному, вдруг откуда-то сбоку раздался глуховатый женский голос:

– Мужики, вы тут нигде козы не видели? – и их осветил луч фонарика.

Когда женщина заметила, что один из них с обрезом, который направлен в спину другого, она вскрикнула: «Ой!» и фонарик погасила, а сама замерла.

– Эй, ты где? – крикнул в черную ночь Слива.

Никто не откликнулся.

– Сейчас пальну, – пригрозил он.

Но она затаилась и не отвечала. Слива уже запутался в темноте из какого именно места сначала посветил на них фонарик, поэтому водил стволом вокруг себя. Обессиленный депутат присел на траву. Слива понял, что действовать нужно лаской.

– Слышь, маленькая, помоги выбраться отсюда, – жалобно попросил Слива, – понимаешь, пошли с другом на охоту и заплутали. Ночь уже, а куда идти не знаем.

– Врешь, – сказал откуда-то сзади ее голос, – у нас здесь охотиться не на кого. Только лягушки и вороны вокруг…

Слива обернулся, стараясь увидеть в темноте хотя бы силуэт. Но голос уже зазвучал с другой стороны:

– С обрезом на охоту не ходят, врешь…

Она как будто витала в воздухе, Слива никак не мог за ней уследить и не знал что ей еще сказать, но понимал что шанс выбраться из этой кромешной холодной тьмы может дать только она. И тут завопил депутат, приподнявшись на корточках:

– Женщина, милая, прошу вас, уходите и сообщите срочно куда следует! Этот захватил меня в заложники и требует выкуп…

– Заткнись, сука, застрелю! – прикрикнул на него Слива и толкнул ногой так, что тут растянулся в мокрой траве.

– Убери от него обрез! – потребовала женщина.

– Что? – возмутился Слива. – А если не уберу, что ты сделаешь?

– А ты думаешь я одна ночью по лесу шастаю без ружья? – усмехнулась из темноты женщина.

И в следующую секунду он отчетливо услышал характерный звук взводимого затвора охотничьего оружия.

– Ты давай, не балуй… – хотел было вступить в переговоры Слива, одновременно пытаясь присесть.

– Стой, где стоишь, – приказала женщина.

Низость сложившейся ситуации для Сливы заключалась в том, что она по всей видимости видела его в темноте, а он ее нет.

– Хрен с тобой, – рассердился Слива и откинул от себя обрез.

Оружие шумно плюхнулось куда-то в траву. И тут депутат вовсе осмелел, вскочил и попытался кинуться в сторону, откуда доносился голос женщины.

– Стой, где стоишь! – приказала она и ему тоже.

– Но как же… – растерялся тот и тут же зажмурился от направленного ему в лицо луча фонарика.

– А я тебя видела по телевизору, – воскликнула она из темноты, – ты ничего мужик, хороший, народ тебя любит! Говоришь красиво, сам такой статный, моя мама за тебя голосовала.

– Да, да, – обрадовано закивал головой слуга народа, радуясь своему неожиданно пришедшему спасению.

– А этот подлец, говоришь, за тебя выкуп требовал? – поинтересовалась она.

– У моей жены вымогал огромную сумму и еще меня избивал и мучил!! – посетовал депутат.

– Сколько же он хотел за тебя? – заинтересованно спросила она.

– Миллион долларов!!! – гордо произнес депутат.

– Миллион долларов??? – удивилась женщина. – И что, думаешь, за тебя старого хрыча дадут миллион?

– Однако я лидер партии, – приосанился слуга народа, – конечно, дадут!

Женщина помолчала несколько секунд, а потом вдруг обратилась к похитителю с противоположной стороны от той, откуда только что разговаривала:

– Эй, ты, как тебя зовут?

– Слива, – буркнул тот в ответ.

– Слива, – нараспев повторила та и спросила, – а что, Слива, возьмешь меня в долю?

– Что? Что? – еще не веря своим ушам, засопел депутат. – Что вы задумали?

Ого постигло разочарование во всем человечестве.

– Встань на колени и подними руки за голову, – приказала ему женщина.

Депутат подчинился, едва сдерживая истерику.

– Вот это пацанский разговор, – обрадовался Слива такому неожиданному повороту дела, – сколько ты хочешь поиметь?

– Половину, – ответила она.

– Много, – покачал головой Слива, – давай двадцать процентов.

Он торговался только для виду – ему бы выбраться отсюда, надает он этой деревенской нахалке по ягодицам.

– Пятьдесят, – повторила она.

– Хрен с тобой, пусть будет так, – быстро сломался Слива.

Ему не терпелось увидеть лицо этой наглой стервы. И откуда только взялась такая в этой глуши?

– Поведем его ко мне, запрем в погребе, – сказала женщина.

– Никто не увидит? – спросил Слива.

– Ночь на дворе, все спят, – ответила та, – это ты по козе моей стрелял?

– Убил я ее случайно, – повинился Слива, – думал мент подползает, не видно же ни хрена.

– Сволочь ты, – сказала она в сердцах, – эта коза мне как сестра была!

– Ну, прости, – повинился Слива.

– Идите назад по тропинке, потом свернем, – приказала женщина.

– Дай хоть обрез найду, – попросил Слива.

– Он уже у меня, – ответила та.

Слива только причмокнул – проныра ему начинала уже нравится, хотя он ее еще ни разу в лицо не видел. Они шли минут десять по тропинке, потом женщина сказала повернуть направо, плутали еще около получаса и наконец наткнулись на колья старого забора.

– Справа калитка, – сказала она сзади.

Вошли на темный двор, женщина посветила фонариком и Слива увидел прямо перед собой покосившуюся дверь погреба с огромным замком.

– Ключи от замка сверху на косяке двери, – сказала она, – вниз ведут ступеньки, там вторая дверь, ключи там же. Справа на бочке веревка, свяжи его, запирай, а сам выходи.

– А-а-а, – попытался протестовать депутат, но был заперт внутри против воли.

Слива так и сделал. У него было опасение, что «амазонка» запрет его в погребе вместе с депутатом, но этого не случилось. Вышел на поверхность, прошли в дом – хибару с низким потолком и затхлым запахом. Она включила свет и повернулась. Женщина была невысокой симпатичной с большими губами лет сорока на вид. Это по-старушечьи завязанный платок ее сильно старил. Словно чувствуя это, она сняла его и сразу помолодела лет на десять. По плечам рассыпались светлые волосы.

– Ты чего одна тут живешь? – спросил Слива, оглядывая грязное помещение.

– С козой жила, – ответила женщина, разглядывая Сливу.

Она отошла, села на скамейку, закинув ногу на ногу. Слива про себя отметил, что женщина скорее всего в молодости была ничего себе, но теперь располнела малость в бедрах, зато грудь излишняя полнота не портила.

– Где мой обрез и твое ружье? – спросил Слива.

– Твой обрез я припрятала, а ружье всегда со мной, – ответила она.

И тут же прищелкнула языком так, как будто щелкнула затвором. Слива понял, что его по дурацки провела какая-то деревенская недотепа, запугала несуществующим ружьем. Он снова почувствовал себя сильным и крутым.

– Ты тут плечи-то особо не расправляй, – сразу увидела его «воскрешение из пепла» женщина, – и не вздумай дурака валять.