Текст книги "Акулы шоу-бизнеса"

Автор книги: Сергей Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

Крабу и Татьяне пришлось встречаться в ореоле таинственности, как каким-нибудь суперагентам из разведки. Татьяна пришла в открытое кафе, которое находилось на противоположной стороне улицы от офиса Арсения Львовича, Краб в это время сидел в «БМВ» за рулем и читал газету. Татьяна оделась так, как обычно одевалась, когда хотела пройтись по улице или проехаться в метро, но при этом желала, чтобы ее лица никто не узнал. Вернее, одета она была как обычно, а вот глаза скрывали абсолютно черные очки, и ее узнаваемые рыжие кучерявые волосы покрывала косынка, повязанная в стиле шестидесятых. Краб увидел из машины, что его дочь пришла в условленное место, села за столик и что-то заказала подошедшему к ней официанту. Он тоже вышел из машины, перешел дорогу и подсел к ней за столик.

– Привет, папа, – улыбнулась Татьяна, – удивляюсь твоей способности делать карьеру. В Москве пробыл всего ничего, а уже ездишь на «БМВ», костюмчик крутой на тебе и мобила тоже. Почему ты до сих пор в своей морпеховской бригаде не командир полка?

Краб усмехнулся и ответил, что и машина, и костюмчик, и мобила не его личные, а служебные, поэтому гордиться тут особо нечем. Кроме того, свинью ведь тоже хорошо кормят на убой, вот и его приодели да на крутую тачку высадили. А командиром полка он уже теперь никогда не будет. Такое пятно в биографии, как отсидка в зоне, вряд ли чем смоешь.

– Времени у нас мало, дочь, – сказал Краб, – давай, что там у тебя?

– Материал со студии похитил Святогор, – торопливо сообщила Татьяна, – его невеста Анжелика убедила это сделать. Но ни телефона, ни адреса этой мымры мы не знаем – она все уничтожила, чтобы Святогор ее не мог найти. Бальган вообще не хочет ее искать, говорит, что незачем, ничего мы не добьемся. А Алмаз осторожный стал. Вон сейчас свой альбом пишет, так он даже Бальгану его не дает, с собой носит и под подушку кладет, когда спит. А как у тебя дела?

– Я пока неглубоко плаваю, – ответил Краб, – мне бы эту систему хорошенько изучить, чтобы я мог потом всю «пирамиду» капитану Загорскому с легкой душой сдать. От самых низших звеньев до самого Магнита, вместе со всей этой шушерой – с четырьмя «китами», которые складами ворочают – Арсением Львовичем да с Ромой Валидолом и еще двумя их компаньонами, бандитами, их прикрывающими, во главе с неким Гомункулом и иже с ними. А эта Анжелика – так, мелкая сошка. Ей небось денег дали, чтобы она Святогора соблазнила да музыкальный материал у него выкрала. Нет, Таня, ловить будем крупную рыбу в нечастые сети.

– Смотри, «рыбак», мне страшно за тебя, – покачала головой Татьяна, – втянула я тебя в историю, а теперь сама же за тебя боюсь…

– Не бойся, – сказал Краб, положив свою большую руку на руку дочери. – А ты пока, если кто про меня спросит – ну, Бальган там или Святогор, да вообще все, – скажи, что я уехал обратно в Североморск, что меня командование вызвало, ладно? Пусть никто, кроме тебя, не знает, что я в Москве.

Татьяна кивнула, а тут мобильный телефон Краба зазвонил, это был Арсений Львович. Он сказал, что надо ехать на разборки за вчерашнюю драку в ресторане, мол, Веня – бригадир бандитов, «крышующих» четверых «корсаров „пиратского“ бизнеса», их уже ждет.

– Ну, ладно, созвонимся, – сказал на прощание отец Татьяне и пошел через дорогу, петляя между несущимися по улице машинами.

Татьяна поднялась из-за столика, так и не дождавшись заказа, вышла из кафе и пошла через арку на другую улицу, где оставила свой «Лексус». Краб сел в «БМВ» и стал ждать шефа. Вообще-то положено было, чтобы телохранитель провожал хозяина от дверей офиса до дверей автомобиля, открывал эти самые двери, а потом бежал вокруг машины и садился за руль сам. Но Краб понимал, что сейчас они едут на встречу, на которой Арсений Львович будет сдавать его на заклание бандитам Вени и Гомункула, поэтому лебезить перед предателем ему не хотелось.

– А ты, я вижу, времени даром не теряешь, – сказал Львович, садясь к нему в машину, – видел я из окошка офиса, что ты кралю какую-то молодую в кафе кадрил. Ну и как, успешно? Дело выгорело?

– Не без этого, – без особой охоты ответил Краб, думая о том, что Львович-то не лыком шит, оказывается, подсматривал за ним.

– Я тоже люблю молодых, – мечтательно произнес Львович и стал что-то рассказывать о том, как он содержал единовременно десять любовниц и всех их успевал объехать за один день.

Краб слушал его вполуха, думая о предстоящем разговоре с Веней и его бандитами. Дело было рисковое, как-то нужно подстраховаться, ведь кто знает, что за «птица» этот Веня и какие у него в стае «волки». Может быть, полные отморозки, достанут биты и начнут дубасить, не разбираясь, в чем суть проблемы. С двумя – тремя Краб еще сумеет как-то сладить, а если их шестеро будет, тогда переломают ему кости, сделают из тренированного, крепкого тела жидкий холодец.

Разговаривать на эту тему с Львовичем Краб не хотел и понимал одно – если ему удастся с достоинством выйти из сложившейся ситуации, то поднимется он еще на одну ступень в «пиратской» иерархии и, возможно, ему удастся познакомиться с Гомункулом, а через него выйти и на Магнита. А что касается Арсения Львовича, то было ясно, что его хотят просто смыть в унитаз, вытеснить из «конторы», а он этого не понимает, сам не хочет уйти. А тут не как в номенклатуре, где можно сидеть вечно на разных местах и за ошибки практически не отвечать, – сам не захочешь уйти, тебя уйдут, да так, что потом родня будет искать в передаче «Жди меня», если есть, конечно, родня.

По указке Львовича подъехали к какому-то стадиону на окраине Москвы, завернули и въехали прямо на футбольное поле. В принципе, поверхность эту и полем-то можно было назвать только с натяжкой. Покрытия никакого, колдобины, ямы и бугры. Да и трибуны все были поломаны, хоть и скрывали вкруговую происходящее от посторонних глаз. Ни одной живой души на этом стадионе видно не было. Арсений Львович сказал, что ждать Веню они будут здесь и что он постарается убедить главаря бандитов, будто усатый сам нарвался на кулак, обзывался дурными словами и, мол, поделом ему. Краб же понимал, что заступничество за него Львовича, который уже и сам практически вне игры, ни к чему хорошему не приведет, но отмалчивался – решил действовать по ситуации.

Тем временем на футбольное поле въехали еще две машины – точно такая же, как у Львовича, «БМВ» и черный джип. Этакая типовая бандитская «обойма». Джип и «БМВ» остановились напротив их машины, сотовый у Львовича зазвонил, тот схватил трубку, выслушал, что ему сказали, торопливо закивал и деловито ответил, мол – хорошо, Веня, сейчас, Веня, а потом спрятал телефон в карман.

– Они сказали, чтобы мы выходили из машины и шли к ним, – сообщил Львович и потянулся к двери машины.

Краб понял, что, выйди они из машины, и их могут запросто обоих застрелить. Львовича эти парни давно уже «списали» – он для них не представляет интереса, а Краб для них вообще – плевок, который ничего не стоит размазать по стене. Вот угораздило Краба попасть в услужение к неудачнику Львовичу! Нет бы нанялся охранником к тому же Усатому, Ди Каприо или к самому Роме Валидолу. Но те вроде бы и в охране-то не нуждались. Это Львович трясся за свою задницу, а те чувствовали себя хозяевами жизни.

– Погоди, – остановил за рукав Арсения Львовича Краб, – не суетись…

– Ты что? – испуганно выпучил глаза Львович. – Веня же сказал выходить, ты что, не понял?

Краб нажал на педаль газа, рванул машину вперед и встал бок о бок с «БМВ», на которой приехал «бригадир» бандитов. Он ноги не снимал с педали газа и мотор не глушил, чтобы успеть сорваться с места, если почувствует серьезную опасность. Сквозь опущенное стекло глянув на морды бандитов, обалдевших от такой неожиданности, Краб сразу же вычислил самого Веню. Он сидел, развалившись на заднем сиденье своего «БМВ», крутя в руках телефон. Сидящие впереди бандиты, матерясь, повыхватывали из-за пояса пистолеты, но Веня жестом остановил их. С нехорошей усмешкой посмотрел на Краба, на порядком струсившего Львовича и сказал:

– Уберите «пушки», братва. Прикончить их мы всегда успеем.

Следующие его слова были обращены уже к сильно струхнувшему Львовичу:

– Я же тебе сказал из машины выйти и подойти к нам вместе с твоим новым «другом». В чем дело, Арсений? Или уже подзабыл, как я тебя «учил»?

Львович сморщился, как от зубной боли, и автоматически приложил руку к правой своей почке, видимо, «урок» Вени он хорошо помнил и не хотел его повторения.

– Я ему сказал, что надо выйти, но он вот так сделал… – заверещал Львович. – Он и тогда без моего ведома ударил Усатого, я ему не говорил драться…

– Усатый за дело получил, – сказал Краб, – словами стал кидаться, за которые грех в морду не дать.

– А ты, пешка, молчи, пока тебя не спросили, – перебил его Веня, глядя в сторону, – ты руку поднял на уважаемого человека, а сам ты, фраер мурманский, никто, и звать тебя никак. И разговариваю с тобой сейчас я, Веня Бирюлевский, а не мои подкованные ботинки, лишь потому, что ты нам помог Жору Костромского ликвидировать. А он нам много головной боли причинил. У тебя есть пока еще аванс, но он почти уже исчерпан, потому что ты бакланишь слишком много.

Краб понял, что тот самый «аванс», который ему выписали бандиты за Жору Костромского, спас его от неминуемой расправы за то, что он ребра пересчитал Усатому, и потому сейчас надо заткнуться и промолчать – так лучше для пользы дела.

– Ладно, с тобой все ясно, морпех, – продолжил Веня, дождавшись от Краба благоразумной паузы, – теперь поговорить хочу с Арсением, который долги не отдает своим товарищам. Иди сюда, Львович, ко мне на сиденье присядь.

Львович надеялся, наверное, что сегодняшняя «стрелка» пройдет под вопросом «Кто ударил Усатого?», по этой повестке дня возникнут горячие споры, которые закончатся, конечно, избиением Краба бандитами, а он, Львович, останется без наказания. Потом переметнется быстро на сторону Вени и сам даже, может быть, пару раз пнет своего телохранителя, когда он упадет. И уволит его прилюдно. Он и так уже совершил большую ошибку, пытаясь решить свой вопрос с помощью силы этого морпеха. Но у него, загнанного в угол, другого выхода и не было. Львович сильно надеялся, что до него сегодня дело не дойдет. Но вопрос об избиении Усатого быстро закрылся, и Веня обратил свой жестокий взор на беззащитного Арсения. Львович сразу же вспомнил, что Краб-то его телохранитель, которого он нанял, приодел и положил ему оклад, который, правда, еще ни разу не заплатил, и стал надеяться, что Краб его все-таки защитит.

– Веня, меня же подставили эти трое, – залепетал Львович, не спеша вылезать из машины, – они все документы подделали, хотят меня из бизнеса выдавить…

– Иди сюда, – жестко повторил Веня буквально по слогам.

Львовичу пришлось подчиниться, он выполз из машины и подсел в автомобиль к Вене. Тот бить его не стал, просто что-то вполголоса наговаривал ему на ухо, отчего Львович то и дело восклицал: «Нет проблем!», «Завтра же все будет сделано!» Когда Веня его после непродолжительной беседы отпустил, Львович сел в свою машину рядом с Крабом и насупился. В это время Веня сам вышел и кивнул Крабу в сторону, мол, пойдем поговорим. Краб вышел, и они отошли к покосившимся футбольным воротам с порванной сеткой.

– Смотрю я на тебя и не пойму, – начал разговор Веня Бирюлевский, закурив сигарету, – на хрена ты с этим придурком связался? Он себя уже под монастырь подвел и тебя подведет.

– А что это ты обо мне такой заботливый? – поинтересовался Краб. – Я на него работаю, а если у тебя есть другие предложения, то не темни, выкладывай.

– Да нет у меня никаких предложений, просто предупредить тебя хотел, – бросил недокуренную сигарету на поле Веня.

После этого он развернулся и пошел к своей машине. Краб видел, что хотел все-таки предложить ему что-то этот «бригадир», да, видимо, пока только удочки закинул, прощупывал почву. А то, что Львовича в скором времени будут бить по зубам, и довольно сильно, в этом сомнений не было. Но вроде Львович пообещал Вене, что все вопросы, которые его касаются, уладит самостоятельно и без давления со стороны. Об этом Краб спросил у Львовича, когда они уже ехали со стадиона обратно в его офис.

– Да пошли они все на три веселых буквы, – сердито ответил тот, – хотят меня из игры выбросить. А вот им фиг, Львовича не сломать! Так что не бойся, прорвемся!

– Да я видел, как ты прорываешься, – ответил ему Краб.

– А что, а что? – засуетился Львович. – А что тебе Веня сказал, зачем вы с ним к воротам отходили? Предложил чего?

– Предложил тебя оставить одного и уйти из игры, – ответил Краб.

– Ну, а ты, ты-то что ему сказал? – испуганно поинтересовался Львович.

– Я сказал, что друзей не продаю, – с полной серьезностью ответил Краб, глядя прямо перед собой на дорогу.

Арсений Львович стушевался и рассеянно заморгал своими глазами с короткими белесыми ресницами.

* * *

Татьяна после разговора с отцом в летнем кафе поехала на студию, где у нее было назначено интервью для одного глянцевого молодежного журнала и ее должны были сфотографировать в наушниках в тон-ателье, якобы во время исполнения песни. Татьяна вошла в незапертую дверь студии и услышала голос Бальгана, который громко разглагольствовал в своем кабинете с кем-то и говорил следующее:

– Надоели мне все эти взошедшие «звезды», столько с ними возни, капризов, денег в них вложено немерено, а толку нет почти. Я их поднял из дерьма, а они еще и позволяют себе рот открывать на того, кто их взрастил. Давно я подумываю вписаться на телевидение, провести там в качестве продюсера очередную «Академию талантов», набрать себе штук двенадцать «марионеток», и пусть они мне в рот заглядывают и скачут у меня за сто баксов. Им и то, что они на сцене окажутся, хоть за бесплатно, в радость, а мне прибыль будет капать в карман. А то ведь мне и с Татьяной, и с Алмазом напополам делиться приходится, а считай, ведь это я их поднял. Но это я говорю тебе не для печати, между нами, ты ж понимаешь.

Татьяна заглянула в кабинет, и Бальган как ни в чем не бывало радостно всплеснул руками:

– О-о, а вот и наша «звезда» пожаловала! А я тут корреспондента развлекаю, пока тебя ждали. Так, говорили о шоу-бизнесе…

Журналист с длинной крысиной мордочкой и с цифровым фотоаппаратом вскочил, поздоровался и стал сыпать короткими вопросами, на которые даже не дожидался ответа, задавая следующий:

– Ну что? Мы здесь? Или где? А как же фото? Какой ракурс?

Татьяну он быстро утомил, но это была ее работа – давать интервью. Через сорок минут ответы на вопросы журналиста были записаны на диктофон, Татьяну сфотографировали в студии у пульта, выгнав из-за него нефотогеничного Святогора, потом в тон-ателье у микрофона и еще пару снимков сделали в коридоре студии у плакатов с ее изображением. Пока Татьяна фотографировалась, она видела, что Святогор мнется, что-то хочет ей сказать, но она показывала ему фунт презрения и не хотела с ним общаться. Она даже, после признания Святогора в краже материала, спросила у Бальгана – когда, мол, он выгонит с работы Святогора, уличенного в воровстве?

– Ты что говоришь-то? – возмутился Бальган. – Такими людьми не кидаются! У него уши такие одни на всю Москву, а мозг и музыкальное мышление вообще уровня мировых стандартов! Мы его выгоним, а его быстро подберут наши конкуренты, какой-нибудь Матвиенко, Крутой или Пригожин. А я, как дурак, без хорошего звуковика останусь!

– Ах так! – сказала Татьяна, подбоченясь.

– Да, так!!! – жестко ответил ей Бальган. – И нечего мне тут руки в боки! Замуж выйдешь, на мужа своего будешь это самое!!!

На этой почве у Татьяны и Бальгана возникла ссора, она назвала его беспринципным лгуном и ушла, хлопнув дверью. Видимо, и Бальган тоже рассердился сильно, раз сегодня на нее стал журналисту жаловаться. А теперь вот закрылся с ним в кабинете и пьет коньяк. Татьяне в студии было больше делать нечего, она стала собираться домой, но вдруг из аппаратной выглянул Святогор и позвал ее. Татьяна сначала не среагировала – она была очень зла на предателя, но потом решила обернуться все-таки.

– Я нашел телефон Снежаны, подруги Анжелики… – виновато прошептал Святогор. – Оказывается, я сначала записал его на подкассетнике с твоим альбомом, а потом уже перенес в телефон. В телефоне Анжелика все номера стерла, а вот на подкассетнике нет. Через Снежанну можно на Анжелику выйти.

– Вот и выходи, – зло ответила ему Татьяна, – сам ищи свою невесту, сам с ней разбирайся и деньги, которые мы потеряли из-за твоего воровства, с нее требуй!

– Я не могу, – жалобно пискнул звукооператор, – я звонил Снежане, она меня послала, сказала, что не знает никакой Анжелики и меня самого не знает. Но мы же с ней вместе несколько раз в кино ходили, и в ресторан два раза я их обеих водил! Помоги мне, Татьяна, ты же можешь, ты смелая, и отец у тебя крутой морпех. А что я могу, я в жизни и не дрался-то ни разу…

– Ладно, – смягчилась Татьяна, – давай мне номер телефона этой Снежаны, я что-нибудь придумаю. Само собой, она теперь будет от тебя прятаться. Хорошо, что она еще номер сотового своего телефона не сменила. Есть у меня одна идея на этот счет.

Татьяна прошла в аппаратную и присела на диван. Идей никаких у нее не было пока, вернее, что-то в мозгу забрезжило такое смутное, но определиться, что же это за идея, она пока еще никак не могла. Татьяна взяла у Святогора подкассетник с нацарапанным на нем ручкой номером мобильного телефона Снежаны и посмотрела на него. Судя по первым цифрам, подключен в МТС. Базы абонентов, украденные из этой конторы, продаются через Интернет, можно сегодня же купить, посмотреть, на кого зарегистрирован номер, и узнать не только имя и фамилию владелицы телефона, но и место прописки.

– Я тут уже проверил по базе МТС этот номер, – сказал Святогор, – мне знакомый программист прислал по сети. Снежана оказалась просто Жанной, и прописана она в городе Таганроге. Так что здесь она квартиру наверняка снимает. Пробовал я найти ее по временной регистрации. Один знакомый системный администратор из МВД «скинул» мне базу. Но даже временно она в Москве не зарегистрирована.

Татьяна не без уважения посмотрела на Святогора. Что ни говори, а мозги у него действительно золотые. Она только подумала, а он все уже сделал. А может, напрасно она на него злилась? Парень сам попал под «чары колдовские» этой мошенницы Анжелики. Цыгане вон у людей вещи выцыганивают, а те, как в трансе, под гипнозом не ведают, что творят, все отдают. Можно считать, что и Святогор тоже находился под гипнозом. Ведь на него почти сорок лет ни одна женщина как на мужчину не смотрела, и тут вдруг сразу такая красавица! Было от чего сойти с ума. И тут в голову Татьяне пришла одна блестящая, на ее взгляд, идея, но для ее осуществления нужен был Святогор и его актерский талант, которым, кстати говоря, звукооператор как раз и не блистал.

Но Татьяна все же решила его спросить:

– Слушай, Святогор, а ты можешь еще раз позвонить Снежане и предложить ей сделку?

– Какую сделку? – не понял Святогор.

– А вот слушай… – таинственно произнесла Татьяна и подсела к звукооператору поближе.

Глава 8

Назавтра во второй половине дня Краб сидел на диване в коридоре офиса Арсения Львовича и читал валяющиеся на столе бесплатные рекламные журналы о том, как, например, можно набрать в фирму сотрудников, которые не будут воровать, и где выгоднее отдохнуть в отпускную пору – на Карибских островах или на Ямайке. Ехать сегодня начальник Краба никуда не собирался, он занимался офисной работой – полдня орал на своих сотрудников, зато дела в его епархии последнее время шли вкривь и вкось. Он не понимал, отчего это происходит, – то ли сотрудники все как один стали безмозглыми, то ли кто-то могущественный со стороны чинил препоны деятельности фирмы Арсения Львовича. Но Львович не искал причины, он пытался устранить последствия.

– Вы компания положительно настроенных недоумков, – витиевато ругался на свой персонал Арсений Львович, – я никогда не видел такого сборища придурков в одном месте! Мне что, самому все делать за вас в одиночку, чтобы все было сделано хорошо?

Крики и оскорбления закончились тем, что к вечеру два человека принесли заявления об уходе, а один просто послал Львовича куда следует и ушел без всякого заявления. Обессиленный кипучей трудовой деятельностью, в конце дня Арсений Львович рухнул в кресло рядом с диваном, на котором сидел Краб, и щелкнул пультом телевизора, стоящего в коридоре. Передавали новости. Послушав пять минут, Львович вышел из себя и стал кричать:

– Ну что они с этой Калининградской областью никак не разберутся? Визы какие-то придумали, загранпаспорта, вагоны бы еще пломбировали, чтобы наши на ходу из состава не выскакивали. У нас же нет договора с Литвой о границах! Надо провести переговоры и получить полосу отчуждения в сторону Белоруссии шириной триста метров и девяносто километров длиной. А в другой какой-нибудь части России им дать такую же по площади полосу. А будут кочевряжиться, вызвать президента Литвы в Москву и сказать ему, что если не подпишете договор, то мы прекратим вывоз отходов с Игналинской атомной станции. И кто тогда возьмет у Вильнюса эти отходы? Кому нужны эти отходы, кроме России? Зарастут литовцы ядерным дерьмом и быстро на все согласятся.

– Ты, Арсений Львович, свои бы вопросы решал, а уж о мировых и без тебя позаботятся, – отвлекаясь от статьи по подбору персонала, посоветовал ему Краб.

Львович хотел ему что-то возразить, но вдруг застыл, как будто окаменел, глядя в телевизор. Краб и сам полюбопытствовал, что так напугало деятельного Арсения Львовича, отложил журнал и посмотрел на экран. Место, которое показывали по телевизору, Краб сразу же узнал – это был тот самый склад, на который он попал, заблудившись в Подмосковье, и где потом пострелял банду Жоры Костромского.

Операторы крупным планом показывали коробки с дисками, видео– и аудиокассетами, а диктор за кадром в это время торжествующе вещал о том, что в Подмосковье обнаружен и закрыт огромный склад с контрафактной продукцией, чем нанесен колоссальный удар по «пиратам», который можно сравнить с затоплением двухпалубного пиратского фрегата. Случайно в одном из кадров промелькнуло лицо капитана Загорского, того самого, к которому ходил Краб и которому принес информацию об этом складе, после того как выведал ее у владельца нескольких торговых точек Яши Лепкина. Загорский сказал, что и впредь безжалостно будет уничтожаться продукция, нарушающая права исполнителей и авторов.

Краб подумал о том, что, стало быть, капитан Загорский свое дело все-таки сделал, хотя и говорил ему, будто руки у него не дойдут до этого склада еще пару месяцев. Потом по телевизору показали, как обычно это бывает, мощный бульдозер, который безжалостно давил зеркальные кружочки дисков, прямоугольники видеокассет и прозрачную пластмассу аудиокассет в коробках.

– Суки, вот суки, – трясущимися от негодования губами произнес Арсений Львович, – ты смотри, что делают, паскуды! Это же деньги мои они бульдозером давят!!! А что ж мне-то со склада никто не позвонил-то? Ах да, как же они позвонят-то, ведь их же там скрутили, наверное, сразу, телефоны обрезали. Да и не хрен им было звонить мне, пусть менты теперь ищут того бомжа, на которого я этот склад оформил. Моего имени и фамилии там даже близко нигде нет, и сюда они не придут, по документам я здесь совсем другими делами занимаюсь.

– Да-а, видишь, менты добрались до твоего склада, – пытаясь сыграть сочувствие, сказал Краб, хотя был рад этому разгрому.

Вроде бы пошел процесс борьбы с «пиратами», и не без его, Краба, помощи начали давить их.

– Какие менты? – вскочил Арсений Львович и стал метаться по коридору. – Это ж все дело рук Ромы Валидола и его двух новых друзей! Менты без указки Гомункула и носа не сунут на склад, капитан Загорский сидит на заднице ровно, пока ему не скажут: «Фас!!!» Это Гомункул разрешил ментам начинать меня смывать в унитаз! Я им не угоден, вот в чем дело! Но ничего, я им еще устрою…

– Слушай, ты что думаешь, менты станут слушаться какого-то бандита Гомункула? – спросил Краб. – По-моему, эти времена давно уже прошли, закончились в девяностых.

Арсений Львович подсел на диван к Крабу так, словно хотел его обнять, и прошипел в самое ухо:

– Если хочешь знать, Гомункул и есть мент, причем при таких погонах, что все вопросы решаются сами собой. А если бы у нас такой «крыши», как Гомункул, не было, то сам подумай, работали бы мы все в таких вот условиях – офис в центре Москвы, заводики в Подмосковье, в Белоруссии да в Китае? Ну, соображай, ты же умный!

– Погоди, – отодвинулся Краб от чрезмерно импульсивного Львовича, – мне на складе говорил охранник про какого-то Магнита. Магнит тогда какую роль играет во всей вашей конторе?

– О-о, Магнит – это сила, на нем все и держится, – ответил Львович, – это он нам поставляет товар, еще до того, как официальная версия выходит в продажу, поэтому мы всегда успеваем раньше, чем сами обладатели прав, выпустить в продажу и фильмы, и альбомы, и диски. У Магнита целая сеть агентов, которые этим всем делом занимаются, и не только здесь, в России, но и за рубежом. Я правду тебе скажу, я никогда этого Магнита не видел. На него непосредственно замкнут Гомункул, но даже я не знаю, кто такой этот Гомункул, потому что с ним контачит только сам Веня. Даже бойцы Вени не знают в лицо этого Гомункула. Кто он – полковник, подполковник, а может быть, даже генерал, – я не в курсе. Все законспирировано. А для чего? А для того, чтобы вот я, когда на меня давят, не смог бы эту всю вертикаль сдать куда следует! Вот суки, вот суки-то, склад мой разгромили!

– Погоди, выходит, что, например, если в милицию к тому же капитану Загорскому попадет информация о складах Ромы Валидола и его новых друзей, то он и шевелиться не станет без указания Гомункула?

– Конечно, мы же мафия! – гордо произнес Арсений Львович. – А ты думаешь, менты на свою нищенскую зарплату себе крутые иномарки покупают? Как бы не так! Хотя, конечно, Загорский – он точно не из нашей колоды. Он-то и не подозревает, что над ним наши люди сидят. Он-то думает, что все по-честному.

Сказав это, Арсений Львович насторожился и спросил:

– А откуда ты про капитана Загорского знаешь?

– Ты ж только что сам сказал, – напомнил Краб, глядя прямо в глаза Львовичу.

– Ах да, – вспомнил тот, что, правда, говорил. – Да, Загорский хоть и должен приструнять «пиратов», да никто ему этого не дает делать. Нет, конечно, он мужик по-своему честный, старательный, пытается с «пиратами» бороться, да законов у нас толковых нет, чтобы ему с нами бороться. Поэтому он поймает какого-нибудь залетного фраера с ящиком контрафакта и радуется, как сопляк леденцу. А тут ему «Фас!» сказали на мой склад, так он радуется вообще. Да он в кадре был, ты же его видел.

Арсений Львович явно пытался поймать Краба – провокационный вопрос задал, – а вдруг проколется его работник Петр Петрович, типа, знаю я Загорского, и сразу станет ясно, что никакой он не морпех, а мент подсадной.

– Я капитана Загорского в лицо не знаю, – ответил Краб и снова принялся за чтение журнала.

* * *

У Татьяны начался «чес» по провинции – гастроли, концерты. Бальган постарался – выступления шли один за другим – то в Питере, то в Самаре, то в Мурманске, то в Москве по клубам. Замученная перелетами, автобусами, концертами Татьяна приходила домой, падала в кровать, спала беспробудно, потом вставала и снова ехала в аэропорт, чтобы лететь на очередной концерт. У нее даже не было времени позвонить отцу, чтобы свести его со Святогором, потому что план, который она предложила, нуждался в боевой мужской силе. Нет, конечно, она с отцом созванивалась, но о делах не говорила – не телефонный это был разговор, нужно было встретиться с глазу на глаз, а не получалось это сделать.

– Надо работать, детка, – увещевал уставшую Татьяну Бальган, – деньги за альбом мы с тобой профукали, хорошо хоть песни раскрутили, теперь надо отрабатывать вложения да долги раздавать.

Татьяне хотелось послать его куда подальше – сам-то он сидит в своем прохладном кабинете в офисе, коньячок попивает, по ресторанам со своими длинноногими подружками ходит, говорит при этом, что в долги влез, а сам присматривает себе новый дом на Рублевке. Татьяне же почти ничего с концертов не перепадает – только на питание и проживание, потому что, как говорит Бальган, нужно раздать долги, а потом уже начинать себе в карман деньги пихать.

Но в один из дней выпало свободное «окно» в выступлениях, и Татьяна, забрав с собой Святогора, пошла прогуляться и заодно начать осуществление плана, который она придумала. Продюсер Бальган выглянул из своего кабинета, где в это время выпивал в компании двух ведущих с радио «Папирус», увидел Татьяну и Святогора, вдвоем выходящих из студии, от удивления широко открыл рот, а потом издал вопрос:

– Куда это вы вместе? Помнится мне, еще неделю назад вы даже не разговаривали?

– Мы перекусить пошли, – повернулась Татьяна от двери, – а что в этом странного?

– Да ничего странного, даже хорошо, что ты утешаешь Святогора, после того, как его бросила Анжелика, – и тут он нехорошо засмеялся, – утешай-утешай! ..

Татьяна сказала Святогору, который покраснел, как помидор, подожди, мол, я сумочку забыла, пошла обратно в аппаратную и, проходя мимо Бальгана, стоящего на пороге своего кабинета и гадко хихикающего, неожиданно ударила его локтем прямо в округлый живот. Продюсер поперхнулся, расплескал кофе с коньяком, который держал в руке в чашке, и закашлялся. Татьяна развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла к выходу.

– Ну ты вообще… – стал возмущаться Бальган. – Что за выходки? Во всем стала со своего папаши пример брать! Не погляжу, что ты «звезда», контракт расторгну, и ищи себе нового продюсера!

Татьяна не стала вступать с ним в полемику, они со Святогором вышли из студии, сели в машину Татьяны, отъехали примерно метров на сто от студии и остановились на обочине дороги. Лето в этом году было переменчивым, и солнечные дни сменились сумрачной погодой, мелкий дождь поливал лобовое стекло машины. Святогор заметно нервничал, потирал руки и кусал губы – ему сейчас предстоял очень важный разговор по телефону. Решившись, он вытащил из кармана свой сотовый телефон и стал торопливо набирать номер.

– Погоди, что ты делаешь? – прервала его Татьяна. – Ты же сам мне только вчера сказал, что Снежана твой номер знает и, когда ты звонишь, трубку не берет. Бери вот этот телефон, я его на свое имя подключила, ей этот номер ничего не скажет, возможно, она ответит.