Текст книги "Акулы шоу-бизнеса"

Автор книги: Сергей Ермаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 6

Татьяна, выйдя из студии и сев в свой «Лексус», решила поехать домой. Но по дороге ее осенила одна дельная мысль. Однажды вместе с Бальганом она заезжала на квартиру к звукооператору Святогору, когда он подхватил грипп, оглох и пару недель не мог работать в студии. Они привозили ему фруктов, макарон, полуфабрикатов и лекарств.

Татьяна помнила, что соседом Святогора в их коммунальной двухкомнатной квартире был тихий выпивоха по имени Гриша, в ранней молодости футболист «Спартака», из-за травмы голени вынужденный оставить большой спорт и преподавать физкультуру в школе и из-за собственной порушенной в молодости карьеры очень страдающий. Было Грише где-то немного за сорок, но из-за пристрастия к пьянству выглядел он на все шестьдесят пять. Из школы его не выгоняли по той причине, что пил он исключительно дома, а на работе показывал всем пример трезвости и здорового образа жизни. Иногда срывался, правда, и выпивал в каморке физкультурников тайком, но если директриса его застукивала на месте преступления, то в последующие дни своей старательностью и трудолюбием в деле уборки территории вокруг школы Гриша искупал свою вину полностью.

Лично знакома с Гришей Татьяна не была, потому что, когда Бальган и Татьяна навещали Святогора, учитель физкультуры валялся в пьяном виде на пороге своей комнаты. Информацию о соседе звукооператора Таня почерпнула у Бальгана, спросив, чьи это ноги в рваных носках торчат из соседней комнаты в квартире Святогора. Бальган ответил, что это учитель физкультуры Гриша, и добавил, что еще задолго до появления в Москве Татьяны ему пришлось как-то поехать на разборки домой к Святогору. Оказалось, пару лет назад сосед Гриша, впав в дикий запой в дни школьных каникул, в один из редких визитов звукооператора на свою жилплощадь отказался пускать Святогора к себе домой, обзывал его из-за двери агентом мирового сионизма и лидером трансвеститов.

Бальгану с двумя знакомыми бандитами среднего уровня – как бы его «крышей» – пришлось приехать и после долгих переговоров высадить дверь, а потом внятно объяснить Григорию, кто есть кто. Гриша попытался оказать сопротивление, но был моментально избит. После этого случая он затих, стал более уважительно относиться к Святогору и больше не обзывал его обидными прозвищами. И судя по всему, никак не препятствовал проживанию в коммунальной квартире неожиданной невесты Святогора – Анжелики. Хотя препятствовал или нет – как раз это сейчас и предстояло узнать Татьяне. Жил звукооператор в пределах Садового кольца и, несмотря на увещевания Бальгана переехать с доплатой в отдельную квартиру, наотрез отказывался, мотивируя свой отказ тем, что он в этом дворе вырос, в нем, мол, и умрет.

Татьяна поднялась по широкой лестнице на третий этаж, нашла нужную квартиру и позвонила в дверь. Мужчина с брюшком в вытянутых спортивных штанах и в майке открыл дверь, прищурил глаза с тяжелыми мешками под веками и спросил:

– Ты к кому? К Егору, что ли?

– Нет, – растерялась Татьяна, – я к Святогору, звукооператору. Он здесь живет?

– Никакой Святогор здесь не живет, – ответил мужчина, нахмурившись, но дверь закрывать не спешил, разглядывая Татьяну.

– Но вроде бы именно здесь я была у него, когда он болел гриппом, – растерянно сказала Татьяна, разглядывая обшарпанную дверь и подъезд.

– Я его переименовал из Святогора в Егора, – сообщил мужчина, – имя Святогор этому задохлику не подходит. Какой он Святогор? Святогор – это богатырь, а этот так – сопля на палочке. Для меня он Егор. Но его все равно нет дома.

Татьяне пришлось согласиться с фактом переименования. Ну переименовал так переименовал, пусть будет Егор. А то, что Святогора нет дома, – она знала, она только что оставила его в студии.

– А вы, наверное, Гриша? – уточнила Татьяна,

– Для кого Гриша, а для кого и Григорий Иванович, – хмуро уточнил сосед Святогора, косясь на торчащее из сумки Татьяны горлышко бутылки коньяка.

Татьяна сказала, что хочет поговорить с ним по поводу невесты его соседа, Анжелики. Татьяна специально приоткрыла сумку так, чтобы торчало горлышко бутылки коньяка, которую она принесла с собой, и Гриша не смог этого не заметить. Сосед подтянул спортивные штаны и пригласил Татьяну войти. Они прошли на кухню, и тогда Гриша поинтересовался, кто она такая. Татьяна ответила, что она коллега Святогора по работе, а Гриша сказал, что он где-то видел ее лицо, даже предположил, будто она у него училась в школе и ходила на уроки физкультуры. Татьяна не стала раскрывать свое инкогнито, а просто сказала, что он обознался.

После двух выпитых рюмок Григорий Иваныч, как он сам попросил себя называть, размяк и разоткровенничался. Признался, что не любит российскую эстраду, потому что это не эстрада, а сборище семитских трансвеститов. А когда Татьяна перевела разговор на тему невесты Святогора-Егора, то Гриша высказался весьма резко, хотя и без матов, сказал, что, мол, она хотела квартиру у Егора оттяпать, а его самого задушить.

– Пока она тут жила больше месяца, я был как на гвоздях, – откровенно выложил Григорий Иванович, – как йог суринамский. Думал я, честно, отравит она меня или задушит. Ну скажи мне – чего эта телка половозрелая в Егоре нашла? Денег у этого засранца вообще нет, никогда мне и рубля не дал взаймы, раз, – сосед загнул один палец, – внешность, как у истощенного тифом крокодила, это два, – он загнул второй палец, – спортом он не занимается, отжаться двадцать раз от пола и то не может. Я могу в свои тридцать восемь, а он не может. А еще замуж эта фифа за него якобы собралась. Я точно тогда решил – эта самка чего-то хочет от Егора. Ему сказал об этом, он обиделся, пригрозил, что опять пригласит этого своего Бальмонта…

– Бальгана, – поправила Татьяна.

– Да какая разница! – отмахнулся Гриша. – Бандит он и есть бандит!

– А вы никаких подозрительных разговоров между Анжеликой и Святогором не слыхали? – поинтересовалась Татьяна. – Может быть, Анжелика не квартирой вашей хотела завладеть, а чем-то другим? Ну, подумайте, пожалуйста, скажите – что-то слышали такое подозрительное?

– Мне за «подумайте» денег не платят, – хитроумно насупился Гриша, – «подумайте» – это к учителю математики, а я физкультуру преподаю. Кстати, я тебя вспомнил, деточка, ты же поешь песни, которые я на диске у Егора слышал. И по телевизору я тебя видел, только не помню, как тебя?..

– Татьяна, Татьяна меня зовут, – подсказала она и добавила, достав кошелек: – Это в школе вам за «подумайте» денег не платят, а я заплачу.

С этими словами она приоткрыла свой кошелек и за краешек достала оттуда двадцать долларов. Гриша посмотрел на зеленую бумажку, налил себе рюмку, махнул ее разом, посетовал, что завтра ему идти в школу на уроки, – в запой не впадешь, и сообщил полушепотом:

– Я дырку в ихней стене просверлил к себе в комнату. Ну для того, чтобы слышать, если они меня убить захотят. Мне эта комната от моей родной тетки досталась, она тут жила до своей смерти. А родители Егора были против, чтобы я сюда въехал. Они-то думали, что им комнатка моей тетки достанется после ее смерти. Ох и мерзкие были людишки, эти родителя Святогора, жадные, одно слово, мразь! Хотели меня со свету сжить, да сами раньше туда отправились. Поэтому я просто вынужден был быть бдительным, когда эта Анжелика тут появилась. Так вот сижу я однажды, слушаю, и она говорит ему, мол, свадьба скоро у нас, а денег-то нет, а я хочу лимузин, платье за три штуки баксов с жемчугами и банкет в ресторане «Прага». Да и жить, говорит, в этой халупе с соседом-алкашом, то есть со мной, не хочет. Ну, думаю, точно меня со свету сжить хотят! А Егор ей отвечает, мол, я тебя люблю, ты меня любишь, и денег нет, а что мне делать? У меня финансовых запасов нет – все в студию вложено, а она в слезы – ты меня не любишь, ты для меня жалеешь. Ну, обычные бабские прихваты применила, а он и спекся, поплыл, как фруктовый кисель по подносу. И тут она ему одно дельце предложила, и я понял, что на квартиру мою они замахиваться не хотят…

Григорий Иванович резко замолчал, как будто ему рот заклеили, а когда Татьяна спросила, что дальше, – он ответил, что на этом информация, стоящая двадцать долларов, исчерпана. Дальше начинается информация, которая стоит сто долларов. Он намекнул, что информация действительно стоит того, и протянул свою натруженную турником и скакалкой руку к кошельку Татьяны. Таня, заинтригованная историей, которую начал рассказывать Григорий Иванович, хотела поскорее узнать развязку, поэтому сумочку открыла и достала сто баксов.

– Я отдам их вам, если вы меня не обманете, – сказала она, – и то, что вы расскажете, действительно представляет ценность…

Григорий Иванович надменно усмехнулся и щедро плеснул себе в коричневую от крепкого чая кружку остатки коньяка.

Через полчаса Татьяна вышла от афериста-физкультурника с кошельком, облегченным на сто двадцать долларов, но по ее хитрой улыбке было видно, что дело стоило того. И хотя информацию, которую выдал ей за наличные Григорий Иванович, еще следовало проверить, но это было уже кое-что, хоть какая-то зацепка. Татьяна села в свой «Лексус», завела мотор и помчалась обратно в сторону студии, предварительно позвонив Бальгану. Оказалось, что продюсер уже сидел в какой-то теплой компании в ресторане и ехать никуда не хотел. Но Татьяна настаивала, чтобы он приехал в студию, потому что дело было безотлагательным. С тяжелым вздохом Бальган согласился и сказал, что через часок будет.

Татьяна подрулила прямо к двери студии, решительно вышла из машины и нажала на кнопку звонка. Двери открылись не сразу, видимо, Святогор либо задремал, как обычно, сидя в кресле, либо просто на голове его были надеты наушники и он ничего не слышал. Когда он открыл двери, его лицо опять светилось надеждой, очевидно, он все еще надеялся, что возлюбленная одумается и вернется к нему. Но, увидев Татьяну, он понял, что напрасно надеется. В его лице даже промелькнуло раздражение и вопрос: мол, чего она туда-сюда ездит?

– А-а, это опять ты… – разочарованно, как и в прошлый раз, протянул он и зевнул, показав черные зубы.

– А ты кого ждал? – спросила Татьяна, переступая порог. – Анжелику?

И не удержалась – врезала кулачком потягивающемуся Святогору прямо в солнечное сплетение, как ее отец научил. Того скрючило, и Татьяна ребром ладони добавила ему по шее, вложив в удар всю злость, которая кипела в ней. Звукооператор упал на ковер на четвереньки и схватился за живот.

– Ты… что… с ума сошла? – прохрипел он. – Ты… чего дерешься?

Татьяна не стала ему ничего отвечать, схватила за длинный и грязный хвост волос на его затылке и потащила в аппаратную. Святогор бежал за ней, как собачка на поводке, крича: «Ай-ай-ай!» В аппаратной она толкнула его к стулу возле микшерного пульта и сама села на диван. Звукооператор обиженно потирал шею и живот, с ненавистью поглядывая на Татьяну.

– Я все Бальгану расскажу, – как обиженный ребенок, пропищал он, – Тоже мне, руки научилась распускать…

– Ты лучше Бальгану расскажи, как ты вместе со своей Анжеликой материал моего альбома из студии стырил, – посоветовала Татьяна, – Бальган как раз сейчас сюда едет.

– Что ты врешь? Что ты наговариваешь? – визгливо закричал Святогор. – Ты что, меня за руку поймала?

– К несчастью, не поймала, – с презрением ответила Татьяна, – но твой сосед Гриша, который очень боялся, что твоя невеста его отравит, слышал, как вы с Анжеликой договаривались продать мой альбом человеку, который обещал за него щедро заплатить. Денег хотели заработать на свадебку, а свадебки-то и не получилось!

Нижняя губа Святогора задрожала, он, видимо, хотел начать отпираться, но лицо его сморщилось, как печеное яблоко, и он, не совладав с нахлынувшими чувствами, рухнул на пульт и зарыдал глухо, как будто закашлял. Татьяне жалко его не было – своими рыданиями он косвенно признавался, что все так и было, как рассказывал аферист-физкультурник. Напела Святогору Анжелика про любовь, так обвила его своими щупальцами, что он через себя перешагнул, через все свои жизненные принципы – из студии материал украл и продал.

– Что у вас тут происходит? – раздался позади Татьяны из коридора голос Бальгана. – Дверь в студию распахнута настежь. А если бы бандиты налетели да все покрали?

– А чего красть, когда уже все украдено? – спросила Татьяна.

От нервов ей захотелось покурить, она достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку, но поджечь кончик сигареты никак не получалось – ее трясло, как в лихорадке. Святогора тоже трясло на пульте – он шмыгал носом, плечи его тряслись, он только что не выл, как серый волк. Татьяна чиркала кремнем зажигалки, а пламя никак не загоралось, Бальган зажег свою бензиновую зажигалку и дал Татьяне прикурить. Потом он перевел взгляд с Татьяны на воющего Святогора и спросил:

– Что это у него, рецидив, что ли, расставания с Анжеликой проявился в особо болезненных рыданиях?

– Типа того, – ответила Татьяна, успокаиваясь, – он тебе сейчас сам все расскажет.

– Она меня стукнула два раза, – выглянув из-под своей руки и всхлипывая, пожаловался звукооператор, – в живот и по шее ударила, а потом за косу таскала. Мне уже почти сорок лет, а на меня какая-то девчонка позволяет себе руку поднять!

– Да, нехорошо, Татьяна, старших бить, – согласился Бальган, – разве тебя в школе не учили этому?

– Это Святогор вместе с Анжеликой выкрал из студии и продал наш музыкальный материал, – сказала Татьяна.

– Серьезное обвинение, – покачал головой Бальган, – а какие есть доказательства?

Татьяна вкратце рассказала Бальгану о своем сегодняшнем разговоре с соседом Святогора Григорием Ивановичем. Продюсер внимательно выслушал и сказал, что алкашу верить на слово нельзя, ему могло все это и почудиться, и присниться, а Святогора Бальган уже пятнадцать лет знает, он человек честнейший и бескорыстнейший, мухи не обидит, пылинки не украдет. Отчего-то эта похвальная речь продюсера вызвала новый виток судорожных рыданий у Святогора, такой, словно у него случился приступ эпилепсии. Видимо, он и сам созрел для признания, оттого его так корячило. Будучи честным человеком, ему нелегко было нести в себе этот тяжелый груз вранья и причастности к воровству.

– Сволочь я, мерзавец, – глухо завопил он себе в сложенные на пульте руки, – Анжелика ни при чем! Это я хотел денег заработать, я взял материал и продал его перекупщику.

– Вот это да, – растерянно произнес Бальган, – вот так факты занимательные мне тут открываются; И кому же ты продал наш материал?

– Я не знаю его, я его первый раз видел, – ответил Святогор, перестав наконец стенать, но голову еще не поднимая, – меня с ним Анжелика познакомила. Она говорила, что «пиратский» альбом выйдет сразу же после презентации нашего фирменного, который ты отвез для тиражирования в Германию, и малым тиражом. Я еще специально отдал ей диск с недоделанным звуком, чтобы «пиратский» был по качеству хуже и его никто не покупал. Я же не знал, что так получится.

– Удружил, нечего сказать, – присел рядом с Татьяной Бальган, – я так полагаю, что твоя Анжелика исчезла сразу же после сделки ранним утром вместе с деньгами?

– Да, а откуда ты знаешь, что это так было? – с удивлением поинтересовался у продюсера Святогор.

– Потому что я, в отличие от тебя, проницательный, – со злостью ответил Бальган, – потому и стал продюсером. Жаль, что проницательности моей не хватило гниду у себя под боком рассмотреть…

Святогор рухнул на пульт и шумно зарыдал снова.

История, которую рассказал Святогор, нарыдавшись вдоволь, была до банальности простой. До встречи с женщиной своей мечты Святогор сутки напролет проводил в студии, и лишь один раз в сутки в два часа дня в пересменок между сессиями записи он бегал в ближайший магазин, чтобы купить себе там литр молока, батон и плитку шоколада – продукты, которыми он ежедневно питался. И каждый раз в это время он сталкивался в магазине с прекрасной девушкой, которая с улыбкой смотрела на него.

Святогор, как человек, относящийся к своей внешности и к себе самому весьма скептически и достаточно трезво оценивающий свои возможности в качестве плейбоя, предполагал, что девушка, вероятно, созерцая его поношенные штаны и грязные волосы, думала что-то вроде: «Какие же у него оттопыренные некрасивые уши» или «Какой же он сутулый и худой, как на нем еще штаны держатся?» Все это болью отдавалось в его сердце, потому что девушка ему нравилась. Она была модной, стильной, очень красивой и с доброй, как ему казалось, улыбкой.

Но нет, даже не это ему в ней нравилось. Она смотрела на него не так, как все женщины. Она смотрела на него с видимым интересом, а другие смотрели просто сквозь него, как будто он пустое место, не человек, а какой-то столб или табуретка. Вот именно это и зажгло какой-то странный огонек в груди Святогора. Даже если бы Анжелика и не была красавицей, а была бы обычной девушкой среднего типажа и смотрела на него так заинтересованно, то Святогор бы ответил ей взаимностью.

Но поскольку Анжелика была ослепительной красавицей, просто сошедшей со страниц глянцевого журнала, то надеяться ему на ее взаимность было так же глупо, как японцам надеяться получить Курильские острова. И все же Святогор стал ездить домой мыться, постирал свою одежду и с нетерпением уже ждал обеденного перерыва, чтобы поспешить на безмолвное свидание со своей возлюбленной.

Дремлющая мужская плоть Святогора внезапно стала напоминать о себе, в особенности по ночам, и это открытие придало звукооператору сил. Однажды он даже решился было встать за девушкой своей мечты в очередь к прилавку, чтобы с наслаждением вдохнуть запах ее духов, но тут к его мечте подошел какой-то подвыпивший смазливый типчик и стал намекать что-то о знакомстве и продолжении знакомства вечером у него дома. Этот типчик оттеснил Святогора и пристроился позади за девушкой, набиваясь ей в провожатые, но она послала его куда подальше. Святогор понял, что у него шансов нет: если уж она отшила смазливого типчика, то ему и делать нечего – лезть с предложением познакомиться. Но неожиданно она подошла к нему сама. Он уже купил свой шоколад, батон и молоко, засовывал это все в пакет, когда она подошла к нему и спросила:

– Извините, вы мне не поможете?

Он остолбенел и даже не мог вымолвить ни слова. Оказалось, надо всего-то донести ее пакеты с покупками до машины. Она хотела поймать такси, но с пакетами в руках это было сделать невозможно. Выйдя из магазина, они разговорились, она сказала, что он забавный, в его внешности есть что-то такое к себе манящее, наверное, он писатель, художник или музыкант. Святогор признался, что он звукооператор в студии и записывает Татьяну, Алмаза и других российских «звезд» первого эшелона.

– Ой, что вы, правда? – она захлопала от радости в ладоши. – И что, вы с ними всеми лично знакомы? Как это здорово! Я вас обожаю, вы такой занятный! Запишите номер моего телефона и позвоните мне, ладно? Встретимся с вами где-нибудь, посидим, поговорим.

Вот так прямо в лоб и сказала. Святогор едва на месте устоял, ноги его подкосились. Но он нашел в себе силы достать свой сотовый телефон и занести ее номер в записную книжку.

– Номер телефона-то у тебя ее остался? – мрачно поинтересовался угрюмый Бальган, слушая все эти романтические бредни своего звукооператора.

Святогор тяжело вздохнул и ответил, что, когда он проснулся утром один в постели и подумал, что Анжелика встала раньше и готовит кофе, он накинул халат и пошел на кухню, но там обнаружился только весельчак Гриша, который, увидев Святогора, отчего-то стал громко гоготать, а потом сообщил:

– Твоя-то принцесса сбежала от тебя. Прямо с утра шмотки собрала и адью! – и потом якобы Григорий Иванович запел, не попадая в мелодию: – Такая, сякая сбежала из дворца, такая, сякая покинула отца…

Святогор сломя голову кинулся в комнату и увидел, что все немногочисленные вещи, которые притащила к нему Анжелика, исчезли без следа. Он бросился к телефону, чтобы позвонить ей, попросить объяснений, но обнаружил, что все номера из памяти его телефона стерты, а больше нигде ее телефон записан не был, и, как ни старался звукооператор, вспомнить ничего не мог – на ум приходили лишь отдельные цифры. Кроме Анжеликиного телефона, в памяти был и телефон ее подруги Снежаны, но и он пропал бесследно. И все свои фотографии, которые были в квартире, она тоже забрала, осталась только та в рамке, которую он притащил в студию.

– Имена какие-то подозрительные – Анжелика, Снежана, – пробормотал Бальган, слушая эту историю, – как у проституток с Тверской. Сдается мне, что не Анжелика ее и звали. Телефона, значит, нет. Много тебе хоть денег заплатил перекупщик?

– Десять тысяч долларов, – ответил Святогор.

– О-о, не поскупился, – заметил Бальган, – хотя что толку, твоя краля их все и уперла наутро. Сдается мне, этот перекупщик под тебя Анжелику подстелил, чтобы у тебя материал выманить, а сейчас сам ее пользует.

Брови Святогора взметнулись, но он не рискнул ничего говорить, боясь, что теперь не Татьяна, а сам Бальган начнет его бить.

– Я что деньги пропали, даже не сразу заметил, – с горечью произнес Святогор, – только на следующий день заглянул в тайник, а там пусто…

– Концов никаких нет, не за что зацепиться, – уже не слушая больше звукооператора, произнес Бальган, – да и к чему искать эту Анжелику? Дело уже сделано, раньше надо было думать, как сохранить наш музыкальный материал. Ну, допустим, найдем мы ее, и что дальше-то? Деньги мы с нее и с этого перекупщика вряд ли поимеем. В суд обращаться глупо, денег нам не вернут. Зачем нам тогда эту Анжелику искать, время свое тратить?

– Чтобы наказать, – ответила Татьяна, – чтоб неповадно было в следующий раз воровать.

– Ну, ты, блин, настоящая дочь своего папаши, – сказал Бальган, вставая, – но меня к этому делу не пристегивай. Я методы твоего папаши знаю. Типа руки всем ломать да челюсти крушить. Не хватало еще в тюрьме оказаться. Лоханулись вместе, так надо плюнуть и забыть, думать, как новые деньги заработать, о концертах думать, а не о вендетте. Да и не найти нам этой Анжелики, Москва большая.