Текст книги "Сделано в СССР (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Москва. 16 апреля 1978 года.

Весенняя Москва. Шарики, флажки, улыбки людей. Красиво. Празднично.

На открытой «Чайке» нас везут в Кремль. Хорошо хоть, что в неё настолько что пересадили из закрытой машины, а то холодновато сегодня в столице. Стоим, держась за поручень, улыбаемся, рукой машем. Есть в СССР такая традиция – награждать прибывших космонавтов и народу их показывать. Вот и Боровицкие ворота. Приехали.

– Думаю, это не последняя ваша награда, – с намёком закончил свою речь Андропов, вручая мне Орден Ленина.

Интересная фраза, запомню.

Произношу в ответ положенные слова, а сам расплываюсь в улыбке. Пока шёл за наградой, успел заметить в первом ряду Микояна, а рядом с ним, за огромным букетом цветов, притаилось маленькое чудо – моя любимая ученица Оленька.

Безумно рад её видеть. Очень она вовремя объявилась. Заодно и о деле сразу переговорим. Нужном и полезном. Для страны в общем и для меня лично.

* * *

После того, как отгремели овации, прошли награждения и вся остальная мишура, за нас всерьёз взялись врачи. Увы, мы им особо не дали развернуться. На третий день даже самые упорные светила медицины от нас разочаровано отвалили. Оба космонавта оказались абсолютно здоровы, и даже сумели полностью восстановиться до предотлётных показателей. Ещё бы не быть нам здоровыми, с моими-то целительскими способностями. Намекал же я врачам, что с нами не всё так просто, так они меня и слушать не захотели. Слишком умные попались. Нашли подходящее объяснение, что молодые организмы восстанавливаются на редкость активно, и кинулись наперегонки строчить научные работы на эту тему. Зато из стационара нас тут же отпустили. Появляемся мы у них теперь раз в день на час – другой, обследование проходим, и свободны.

Тут моему куратору нужно спасибо сказать. Сумел тумана напустить и жути нагнать. Быстро отбил у эскулапов желание задерживать нас сверх необходимого, в качестве подопытных кроликов.

А у меня личное открытие. Никогда раньше за собой не замечал, что я жутко ревнив. Может на Отелло и не тяну, но недалеко ушёл…

Впрочем, обо всём по порядку.

После приземления спускаемого модуля нас вертолётом вывезли в Алма-Ату, а оттуда спецрейсом доставили в Москву. Самолёт из Казахстана прилетел ночью. Приземлились на Чкаловский военный аэродром и очень быстро доехали до Звёздного. Тут рядышком, оказывается.

На медосмотр напросился первым. Сонные врачи меня долго обследовали, но всё-таки разрешили сбегать до служебной квартиры, благо мой временный дом из кабинета главврача виден. И свет у меня там в окнах горит, несмотря на то, что времени пять утра.

Жена меня встретила хоть и слегка заспанной, но в нарядном платьице и с причёской. Всю ночь на диване сидела, ждала, и только под утро задремала с книгой в руках.

Обнимал, целовал, кружил, успевая отвечать на десятки самых разных вопросов. Потом отправил её готовить кофе, а сам ринулся в душ. В настоящий, а не в его космическое подобие!

– Паш, а ты можешь колено вылечить после травмы? – встретила меня на выходе из душа Ольга нелепым вопросом, подавая кружку кофе.

– Смотря после какой, а так скорее да, чем нет, – покладисто кивнул я головой, вдыхая кофейный аромат и жмурясь от удовольствия. Себе же я подлечил колени как-то раз, когда перебрал с нагрузками на тренировках с утяжелителями. Кто бы тогда мне ещё подсказал, насколько они опасны бывают, эти утяжелители.

– У Володи Ященко операция неудачно прошла…

Отчего у меня в руках треснула кружка, и как на коленях очутилась плачущая жена, я сказать не могу. Не помню. Глаза словно кровавой пеленой затянуло и из головы всё начисто вымело.

– Дурачок мой. Бешеный. Да мне никого кроме тебя не надо. Я за нас боюсь. И за себя, и за тебя, – услышал я наговор жены, которая словно ведунья, сквозь слёзы, шептала мне не сразу понятные слова на ухо, гладя мои мокрые волосы.

Вот это меня торкнуло! Никогда не думал, насколько всепоглощающа может оказаться ревность. До сих пор звон в ушах и круги перед глазами.

Ященко Володя…

Гениальный спортсмен, красавец, чемпион мира по прыжкам в высоту, завоевавший этот титул в девятнадцать лет. Суперзвезда, любимец и секс – символ миллионов.

После травмы и неудачной операции в ЦИТО, он уже никогда не станет больше чемпионом. Позади останется рёв трибун в американском Ричмонде, где парень с гривой льняных волос прыгнул на 2,33 и заставил американцев бегать за ним по всему стадиону, в попытках прикоснуться к новому кумиру.

Безумство болельщиков в Тбилиси, где Ященко в «матче – гиганте» между СССР и США установил новый мировой рекорд, взлетев на 2,34.

Неистовство итальянских «тифоззи» в Милане, когда на знаменитом стадионе «Сан-Сиро» Володя установит ещё один рекорд, выиграв чемпионат Европы с результатом 2,35. Ященко там накинул на плечи советский флаг, и под тарантеллу помчался по кругу, под восторженный рёв трибун.

«Каравелла Колумба», спортивная награда, вручаемая в Италии «Лучшему спортсмену планеты» тогда досталась ему, а не именитым футболистам и не пилотам «Формулы – 1».

– Ты у наших девчонок в общаге просто никогда не был. Там портреты Ященко в каждой комнате наклеены. А тут я бегу утром по Звёздному кросс, смотрю, вроде бы он на скамейке сидит. Поникший, сам на себя не похожий. Я подумала даже, что обозналась. Обратно пробегаю, а навстречу Дьячков. Ой, да ты и не знаешь наверное, кто это. Тренер знаменитый, один из лучших в мире. Патриарх, мэтр прыжков в высоту. Он ещё Брумеля тренировал. Я остановилась, поздоровалась. Сказала, что я твоя жена, и тоже будущий тренер. Владимир Михайлович мне головой кивает, а у самого глаза, как у побитой собаки. Они с Володей сюда, в Звёздный, на консультацию к хирургам приезжали. Ященко не хочет в ЦИТО на повторную операцию ложиться. Я у Дьячкова телефон взяла. Объяснила, что для тебя, – Ольга чуть успокоилась, и не слезая с колен, выложила мне всю историю, шмыгая носом.

Ага, похоже не один я в семье такой ревнивый и умный. Жена вон тоже задумалась, кто с уходом Ященко из спорта его место может занять. Не в спорте, а в умах и фантазиях молодёжи. А оно мне надо – стать кумиром для миллионов сопливых девчонок? Уверен, что нет. Столько счастья – это по мне так перебор уже будет. Мне бы со своими успехами разгрестись. И так уже вылез везде, где только можно и где нельзя.

Да и спортивный травматизм – это проблема из проблем. Сколько звёзд из-за обычной травмы колена сдают позиции. Бобби Орр, Фил Эспозито, Поладьев, Ляпкин. Долго можно перечислять. Ещё больше окажется тех, кто так и не стал звездой спорта, хотя мог бы. Их тысячи. Безвестных героев спорта, сошедших с дистанции из-за обычной травмы колена. Самому мне такое направление не вытянуть, да и способности у меня не совсем те, что нужны. Зато у меня же есть ученики, и особенно одна ученица… Заодно и врачам местным можно будет показать мастер класс по нетрадиционной медицине. Вот удивятся-то.

Угу. Нужно попробовать, но после диагностики. Хуже мы Володе точно не сделаем, а сможем ли чем-то помочь – видно будет. Заодно и от алкоголя его закодирую. Попутно. Иначе всё лечение псу под хвост пойдёт. Пропьёт же, придурок, свой талантище.

Далеко не ко всем Птица Счастья сама в руки прилетает, а уж удержать её так и вовсе единицы могут.

* * *

г. Свердловск. 25 апреля 1978 г.

Домой, в Свердловск, сорвали дела.

Нас крайне настоятельно желало видеть руководство области. Ещё бы. Первое мая на носу, а два свердловчанина – космонавта в Москве застряли. Можно подумать, там на Красной площади своих космонавтов мало будет.

Примерно в таких выражениях нам довели неоднократный посыл наших обкомовцев, которые без устали наяривали к нам в «контору» по рабочим телефонам.

И действительно. Что-то загостились мы в «нерезиновой». Пора и честь знать.

Опять же, по настоятельной рекомендации «старших товарищей», возвращались домой поездом. Встреча в аэропорту – это конечно же здорово, но на вокзале такое мероприятие гораздо шикарнее будет выглядеть.

По полной программе поймём, что такое есть «медные трубы».

И узнали. Дудят действительно знатно. Сводный духовой оркестр УрВО – это сила. Они даже электровозный гудок перекрывают запросто, когда ты прямо перед оркестром стоишь.

С официальной версией убытия из столицы получилось неплохо. У меня же для скорейшего возвращения была и другая причина. Когда я позвонил домой, то отец очень настойчиво стал интересоваться, когда я вернусь. При этом тон у него был донельзя загадочный, и он мне не совсем ловко пытался намекать, что имеет крайне важную информацию. Честное слово, заинтриговал. Даже представить себе не могу, что там могло такого произойти, что батю аж распирает от желания поделиться со мной чем-то без сомнения секретным и важным.

Про встречи и торжества рассказывать не буду. Меня до сих пор от одних воспоминаний подташнивает. Про письма и приглашения скажу одно – в картонную коробку от телевизора они уже не влезают. Пришлось принять на работу ещё двух секретарш.

– Ты помнишь технолога из Зеленограда, который к нам в командировку приезжал? – заговорщицким шёпотом начал вещать батя, когда я наконец-то добрался до родительского дома и мы с ним смогли уединиться на балконе.

– Это у которого ты ещё изобретение спёр? – специально подначил я отца, чтобы слегка понизить градус таинственности в предстоящем разговоре. Помню я, как он как-то меня сильно удивил, приписав к нашей «конторе» чужое изобретение отрезного станка, который кремниевую булю распускает на тонюсенькие диски. Ладно хоть, по договорённости с изобретателем, но по мне, так всё равно не совсем честно получилось. Мы тогда неплохие деньги заработали. Правда и то, что с самим изобретателем поделились, а то у себя на заводе он копейки бы за него получил. Точно так же, как и мой батя в свою бытность инженером, за все свои изобретения.

– Этого самого, – не поддался отец на провокацию, не переставая изображать из себя шпиона Гадюкина, – Так вот, он опять к нам приехал.

– Ух-х, и что ты у него на этот раз стыбрить собираешься? – повёл я носом в сторону раскрытой кухонной форточки, из которой на балкон пахнуло умопомрачительными ароматами. Женщины наши в четыре руки там что-то жарят – парят.

– Они со стерженьками в одной лаборатории поэкспериментировали, из твоего кремния. С вращающимися. Вместо затравочного кристалла. Вот, смотри, – батя протянул мне пачку из-под сигарет, аккуратно приоткрывая крышку и что-то вытряхивая из неё себе на ладонь.

Три кусочка тончайшей пластины. Практически готовый материал для кремниевой подложки.

– Представляю, сколько тут дефектов… – только и смог произнести я, понимая, что новый материал вряд ли будет блистать качеством, хотя бы в силу своей неотработанной технологии.

– Напрасно, – покровительственно усмехнулся отец, аккуратно убирая пластины, – Результаты конечно же похуже твоих пластин, тех, что из орбитального кремния, но значительно лучше, чем традиционные. А самое главное – для этого производства нужны всего лишь граммы кремния, выращенного на орбите. На сами затравочные стержни. Остальное сырьё вполне себе земное. Технология частично Степановская, но доработанная зеленоградцами.

– Батя, стоп. Мы постоянно несёмся вскачь, всё время что-то разрабатываем и мало чего воплощаем в металле. Мне сейчас нужна масса, а не передовые идеи. Очень много простых и надёжных восьмибитных процессоров. Десятки, сотни тысяч. С ними мы хоть чуть-чуть, но обгоним конкурентов. В основном за счёт повышения частоты и дополнительных сопроцессоров. Для них сырья теперь хватит. Потом придёт очередь шестнадцатибитных процов и мегабайтных схем памяти. Это уже колоссальный прорыв, – я остановился, подбирая слова, а потом выдохнул и замолчал, заметив улыбку отца, расползающуюся всё шире и шире.

– Сына, а как ты думаешь, на какую сумму выпущено товаров по нашим чертежам? Допустим, в первом квартале этого года… – отец постарался сделать скучающее лицо, но не преуспел. Или я его слишком хорошо изучил и читаю теперь, как раскрытую книгу. Вижу же, что он доволен, как кобель, только что пометивший свежевыглаженное бельё.

– Хм, ну общие суммы я как-то не отслеживал… А что, много набралось? – невольно сдал я назад, сбитый с толку его многозначительным видом.

– Мне тут цифры кое-какие девочки из планово – экономического отдела приготовили для праздничного доклада в Академии. Сам же знаешь, перед праздником с трибуны надо будет о чём-то говорить, – с кислой миной пожаловался батя, неумело лицедействуя, – Сто восемнадцать миллионов рублей набралось, – отец зевнул, и передёрнул плечами, – Пошли в дом, а то на улице похолодало что-то, – он открыл балконную дверь, полюбовался в отражении её стекла на мой обалдевший вид, и первым побежал на кухню, ухмыляясь на ходу и принюхиваясь к запахам готовящейся еды.

Больше в тот вечер нам поговорить не дали. Собственно, как и нормально, спокойно поесть. В квартиру родителей началось массовое паломничество, и уже через полчаса мне подумалось, что нашу входную дверь стоило бы поменять на турникет. Через час я не выдержал, и мы вместе с женой сбежали к себе.

Чёртовы «медные трубы»!

Над предложением зеленоградского технолога стоит подумать. Используя всего лишь граммы «космического кремния» в качестве затравки для образования кристаллов, оказывается можно реально повысить качество будущей подложки. Выращенные на такой затравке кристаллы будут максимально полно соответствовать затравочному образцу. На процессорах экономить не будем. Зато сопутствующие микросхемы можно будет выпускать с гораздо лучшим качеством, почти не расходуя дефицитный кремний, выращенный на орбите.

США. Округ Фэрфакс, штат Виргиния, Лэнгли. ЦРУ. Управление по науке и технике.

Джоанн О'Рурк Ишам взглянула в очередной раз на часы и выругалась про себя. Начальник отдела, Чарли Майлз, уже час мариновал её в приёмной. Он не первый раз даёт ей понять, что недавней выпускнице университета, и года не проработавшей в ЦРУ, не стоит слишком умничать. Открыв свой экземпляр аналитического отчёта, на который она потратила две недели, Джоанн ещё раз пробежала глазами по колонкам цифр, освежая их в памяти. Всё отлично. Тупой Майлз точно ничего не поймёт, а детали она ему объяснять не намерена. Пусть и дальше продолжает корчить из себя английского джентльмена, с пренебрежением смотрящего на американскую ирландку. Такой он считает Джоанн, с тех пор, как увидел её диплом Университета Нотр-Дам. Возможно, причину особой нелюбви к начальнику Джоанн сама себе придумала, но пока она помогает ей работать на перспективу. Стимулирует.

Идея об отчёте у Джоанн родилась на встрече с бывшими однокурсниками.

Гил Макбрайт, за кружкой эля, жаловался на русских. Выпускники их университета, кстати, одного из лучших в Америке, изначально котируются у работодателей высоко, и имеют соответствующие достойные оклады. Тем более Гилу было обидно проиграть русским на том поле, где позиции их фирмы традиционно сильны. У руководство так и впечатление может сложиться, что неудача произошла по его вине. В итоге пришлось ему ехать в Сан-Франциско и там, на выставке японского оборудования, пытаться выяснить у узкоглазых, чем их не устраивают американские электронные комплектующие, которые его фирма традиционно им поставляет. В виде козырного туза у него было специальное предложение по новейшим микросхемам памяти, от которого японцы ну просто никак не могли отказаться. Такие новинки даже в самой Америке ещё не поступили в открытую продажу.

Японские партнёры Гила выслушали внимательно, поблагодарили и крайне вежливо пообещали поставить в курс своё руководство о его замечательном предложении.

Всю глубину их сарказма Гил понял, добравшись до дома, когда начал просматривать японские каталоги, привезённые с выставки. Если верить написанному, то такие микросхемы у японцев последние полгода уже стоят на серийном оборудовании. Только их кодировка на американскую совсем не похожа.

Пока Гил отвлёкся на эль, тему разговора про русских подхватил Оливер Томсон. Он, как всегда шумно и громогласно, пересказал пасквильную статью из популярного журнала. В ней высмеивались два студента, которых русские отправили в космос с лабораторной установкой, выдавая такой смешной факт за серьёзный бизнес в космосе.

– Действительно, забавно, – согласился Гил, вытирая салфеткой пену с губ, – Даже если они и смогли выплавить там тонну заготовок, то это такая мелочь, что про неё и говорить не стоит. Наша фирма в иной день тонну транзисторов продаёт, и не считает это за выдающееся достижение.

– Меня всегда умиляла поспешность и ошибочность ваших выводов, – влез в разговор Джим Маккензи, редкий зануда и отличник. Все годы их совместного обучения он не пользовался у однокашников любовью, раздражая студентов своим видом и явным нежеланием поддерживать общепринятые ирландские традиции Университета Нотр-Дам, – Давайте вместе попробуем проанализировать ситуацию, о которой мы знаем из официальных источников. Итак, русские летали три недели. После первой недели их полёта мы узнаём, что они отправили на Землю тонну выращенного в космосе кремния. Могу предположить, что оставшиеся две недели они не были заняты отдыхом, а продолжали работать в том же темпе. Итак, теоретически они выплавили три тонны кремния. При распиловке и шлифовке у них получится чистая тонна подложек, а две уйдут в отходы. Я затрудняюсь точно назвать вес подложки процессора, но предполагаю, что она весит не больше одного грамма, а скорее всего и намного меньше. Просто остановимся на грамме, для простоты расчётов. Итого, у русских из этого кремния получится изготовить один миллион подложек под процессоры. Это несложно проверить простым арифметическим действием. Пусть какая-то часть из них уйдёт в брак, но кто вам сказал, что завтра другие русские не полетят снова в космос, и не продолжат ту же работу и не начнут производить этого кремния ещё больше. Вы как хотите, но полмиллиона процессоров за три недели – это не смешно. Остаётся надеяться, что они хотя бы по схемотехнике от нас отстают.

– Не надейся, – буркнул Гил и плотно присосался к своей кружке. Он только сейчас сообразил, откуда у японцев могли появиться микросхемы с европейской маркировкой.

Джоан Ишам вышла из кабинета начальника со скорбным лицом. С таким же выражением лица она спустилась на лифте, и только выйдя на улицу, впервые улыбнулась, подставив лицо ласковому солнышку. Всё прошло как надо. Чарли Майлз не принял её выводы, назвав их бредом.

– СССР собирается развивать электронику, чтобы использовать её, как политический рычаг. Чушь и бред, – орал он, и то же самое написал на её экземпляре, швырнув его к ней по столу. Спокойно собрав рассыпавшиеся листы, девушка молча вышла из кабинета под его ор.

Даже в кошмарном сне Чарли Майлзу не могло бы присниться, что только что он с треском выгнал из своего кабинета будущего заместителя директора ЦРУ по науке и технике Джоанн О'Рурк Ишам.

Глава 19

Седьмое мая 1978 года. Воскресенье. Свердловск.

– Ты долго ещё собрался сидеть? – жена закончила чайкой метаться между зеркалом, шкафом и ванной, и наконец-то обратила внимание на меня. Быстренько она сегодня собралась. Всего-то двадцать пять минут, с учётом того, что причёска и макияж задолго до этого заняли у неё свои места.

– Думаю, – недовольно отозвался я на её вопрос. А чего радоваться? Сижу, как дурак, с вымытой шеей, в белой накрахмаленной рубашке, и со старательно уложенной причёской. Счастье так из меня и прёт, ага, хрустит прямо, как рукава моей рубашки.

– Неправда. Когда ты думаешь, то ты или вокруг стола бродишь, или над своими женыиеньками зависаешь, – немедленно уличила меня супруга в разрыве шаблона стандартного поведения.

– Вовсе нет. Помнишь, как я средство для похудения тестировал? Я тогда почти так же сидел, и весы изобретал, – возмущённо попытался я отстоять своё право на многогранность и непредсказуемость творческой личности.

– Ой, совсем забыла, – боевой настрой у Ольги разом пропал, и она прямо на глазах превратилась в маленькую испуганную девчонку, – Па-аш, мне же вчера мама звонила. Она велела спросить, а ты не можешь достать ей электронные весы и ящик лимонада «Похудайки»?

– Смогу. Куда я денусь, – отмахнулся я от несправедливого сомнения в моих талантах. Я на прошлой неделе столько всего интересного и полезного раздобыл для обеих наших дач – своей и родительской. Даром, что большинство добытых ништяков было нашей разработки, так ведь всё равно эти нехорошие люди из отдела сбыта меня отрабатывать заставили.

Ага, «встреча работников предприятия с космонавтом» – вот какой вид валюты потребовали, вымогатели. Ладно. Придёт война – попросят каску…

А Ольгин испуг мне нравится. Тёща всерьёз за дело взялась и не меньше трёх раз в неделю читает моей жене нотации по телефону. Тема каждой накачки неизменна – раз уж ей так повезло с мужем (а не так, как самой тёще), то за него двумя руками нужно держаться. В этом вопросе я с тёщенькой абсолютно солидарен. Жаль только она постоянно забывает добавлять, что мужа надо кормить вкусными мясными блюдами, а не пареными овощами, кашей и чем-то подобным, что у меня сегодня на завтрак было. Хорошего настроения и осознания ценностей семейной жизни такое правильное питание мне не добавляет. Но ничего, в жизни и так нет совершенства, а с тёщей мне ещё работать и работать. Подскажу я ей ненавязчиво верное направление будущих воспитательных бесед. И ей радость и мне приятно, а ещё вкусно и полезно для моего перспективного и растущего организма.

– Куртку одень, – подсказал я жене, которая снимала с вешалки тонкий плащик. Ольга собралась было возражать, но посмотрев, что я, кроме сетки с мячами, подхватил туго набитую спортивную сумку, хмыкнула, и молча сменила гардеробчик. Да, вот такой я непредсказуемый самодур. Меня как бы перед воспитанниками спортинтерната пригласили выступить, а я опять что-то не то задумал.

– А теперь я передаю слово нашему шефу и космонавту Павлу Савельеву, – завуч, которая проводила сегодняшнее собрание, уступила мне место за трибуной. Приболел немного интернатовский директор, вот и пришлось симпатичной подтянутой женщине в строгих очках руководить сегодняшним мероприятием. Про свои планы я ей рассказал. Хоть и с трудом, но сумел убедить, что так всё может получиться гораздо интереснее, чем мой монотонный рассказ о космических буднях. Может поэтому и она не стала затягивать вступительную речь. Быстренько отстрелялась, и меня запустила.

– Физкульт – привет, спортсмены, – бодро начал я свою речь, этаким живчиком выкатившись к трибуне, – Про космос мы с вами сегодня обязательно поговорим, и я добросовестно постараюсь ответить на все ваши вопросы. Но сейчас я хотел бы поговорить с вами о другом. Как все вы знаете, меньше чем через месяц начнётся чемпионат мира по футболу в Аргентине. Ага, вижу, что слышали. А какой мяч был разработан специально для этого чемпионата, кто угадает?

– Адидас Танго, – послышались выкрики с разных концов зала. Что интересно, голоса не только мальчишеские звучат. Девчонки тоже в курсе футбольных событий.

– Молодцы! – я похлопал в ладоши, кивая головой в ту сторону, откуда было больше всего выкриков, – Именно эти мячи я сегодня вам и привёз. Жестом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, я выдернул из-за кулисы припрятанную там сетку с адидасовскими мячами. Развязав узел на сетке, добрался до мячей. Где руками, а где и с помощью ног, раскидал их по залу. Последний мяч, застрявший в сетке, я вручил мелкой строгой девочке в первом ряду. Она, своими чёрным глазищами, с самого начала выступления на мне разве что дырку не высверлила, так пристально смотрела. Обязательно надо будет её проверить на магические способности. Девчушка явно не проста. Ей бы, с такими-то глазками, в прокуроры пойти. Самое то бы вышло.

– Как все вы понимаете, одно дело, если вы когда-нибудь станете кому-то рассказывать, что встречались с космонавтом, и совсем другое, если вы расскажете, как с ним играли в футбол. Поэтому, предлагаю сейчас выйти на поле, и опробовать там новые адидасовские мячики. Сразу предупреждаю, я стою на воротах, и каждый, кто мне забьёт, будет награждён специальным призом. На переодевашки даю вам десять минут. На поле жду не только футболистов, но и футболисток. А потом раздача призов и рассказ о космосе. Как вам мой план?

– Ура-а-а, – заголосили юные спортсмены, сообразив, что их сегодня не собираются мариновать в зале, а зовут на улицу, да ещё и в футбол погонять можно будет, и ломанулись…

Неладное я почувствовал после третьей смены футболистов, которые по нашей договорённости менялись каждые пять минут. Моя команда, чьи ворота я защищал, с каждой переменой игроков существенно молодела и заметно теряла в росте и весе. Хитрая хитрость мне сразу стала понятна – я же пообещал призы за каждый забитый мне гол. Теперь расхлёбываю. Команда соперников – старшеклассников, с молодецким гиком и уханьем, постоянно прорывает оборону из моей малышни и почти безнаказанно расстреливает в воротах мою мечущуюся тушку. Незадача. Хоть я и сражался за целостность ворот, аки огнедышащий дракон, но счёт неумолимо рос, приближаясь к неприличным цифрам.

– Всё. Стоп. Призов больше нет, – отряхиваясь после очередного прыжка, вытащил я из своих ворот десятый мяч. Загоняли бедного меня юные спортсмены. Проиграли мы с разгромным счётом 10: 1. И то, единственный мяч мне удалось забить почти случайно. Заметил, что оставшийся без работы вратарь соперника увлёкся рассматриванием болельщиц на трибунах, и пробил через всё поле, чудом угодив в оставленные без присмотра ворота.

– А какие будут призы? – не вытерпел рыжий парнишка из моей команды, один из немногих, кто реально помогал мне сегодня в защите.

– Вкусные и красивые, – отозвался я, доставая из сумки десять блоков жевательной резинки со вкладышами, на которых были изображены известнейшие футболисты мира.

Нет, всё-таки в спортинтернате особые дети растут. Авторы победных голов ни секунды не задумались над тем, как поступить с призами. Тут же растребушили упаковки и раздали пластинки окружающим, не делая различий между футболистами и болельщиками. Надо сказать, что радовались при этом они ничуть не меньше тех, кто получал подарки.

Пока не стихли писки и шуршание, а потом и гомон, посвящённый рассматриванию и обсуждению вкладышей, я подозвал к себе Гриню. Того светловолосого паренька, которого я вылечил от лейкемии. Сам бы я с таким заболеванием точно не справился. Пришлось обратиться «к помощи друга». Джехути тогда надолго завис, формируя для меня пакет информации по магии крови. Основная трудность, по его словам, была в том, что я, со своими невеликими магическими способностями, не все заклинания смогу осилить без вреда для себя. Зачастую, непоправимого. Усадив Гриню рядом с собой, я в темпе провёл диагностику. Здоров парняга! А лечебный браслет я всё равно ему оставлю. Пока что это самая мощная из всех «лечилок», которые мне удалось создать. Почти неделю её ваял, недосыпая по ночам. Но ведь сделал!

Почувствовав на себе чей-то тяжёлый взгляд, я посмотрел на поле, и увидел там Грининого классного руководителя. Хороший дядька. Каждый раз, когда я приезжал на лечение, он приводил парня, и сам садился рядом с ним. При этом он всем своим видом давал понять, что ни при каких обстоятельствах с места не сдвинется. Побольше бы нам таких тренеров – педагогов, относящихся к своим воспитанникам, как к собственным детям.

Я на секунду прикрыл глаза, и кивнул ему, улыбаясь. Всё хорошо. Тренер рубанул кулаком воздух перед собой и закинул голову вверх, подставляя своё ожившее лицо весеннему солнышку. Интересно, это он так загорать устроился, или Богу помолиться надумал… Да-а, хоть бы и Богу. Не тот случай, чтобы с него за это спрашивать.

– А ты знаешь, из тебя получится замечательный отец, – выдала мне жена, когда мы возвращались домой. После этого она испуганно ойкнула и ухватилась за ручку над дверью. Нельзя такое под руку говорить, если муж за рулём. Я включил сигнал поворота и припарковался у обочины.

Осуждающе рявкнул клаксоном проезжающий мимо нас автобус, недовольно отметив моё виляние по дороге и поспешную, не совсем корректную остановку.

– У нас будет ребёнок? – задал я жене вопрос, машинально поглядев на её живот. Чего там смотреть-то. Неделю же назад сам её диагностировал. Было бы что, так всяко бы заметил, а за неделю животики просто так не вырастают. Головой-то это понимаю, а глаза всё равно своей жизнью живут.

– Нет, с чего ты взял? Или тебя это пугает? Мы же решили, что мне нужно сначала институт закончить, – в несколько предложений умудрилась супруга так вывернуть ситуацию, что я ещё и крайним оказался.

– Жаль, – покачал я головой, – Действительно жаль.

Ни капли не вру. Тут, не так давно, мне одна мысль в голову втемяшилась, да настолько плотно, что на какое-то время высадила меня напрочь из реальности. Мыслишка на первый взгляд простенькая, но… Я вдруг сообразил, что ни в одной из прожитых жизней, после всех своих реинкарнаций, я ни разу не заимел детей. Всё как-то не получалось. То меня убивали раньше времени, то мои спутницы пропадали или оказывались от меня в тысячах километров. Короче, причин было много, спутниц жизни тоже хватало, а деток почему-то не наблюдалось. Загадка, однако.

Не хотелось бы думать, что отсутствие детей предопределено мне свыше. Вроде, как я не совсем запланированный разумный в этом мире, можно сказать – однозначно чужой, не от мира сего, и потомство от меня может нарушить чего-то там из всемирного равновесия. Угу, вроде той детской сказки, про раздавленную бабочку, только с точностью до наоборот. Гаденькая мыслишка. Никакой радости она мне не приносит и, признаюсь, изрядно волнует к тому же. Можно сказать – мешает жить.

Вроде и понимаю, что это ересь несусветная. К примеру, закажу я на завтрак поросёнка в какой-то приличной стране, и что? Мир вдруг переменится? Да не фига. Инерционность у него, как у тепловоза против той же бабочки…

– Ты сейчас опять за компьютер засядешь? – прервала мои невесёлые размышления Ольга.

– Нет. Я с ним почти закончил. Думал на студию заскочить. С ребятами переговорить надо, – ответил я, взглянув на часы. Поговорить с музыкантами действительно есть о чём. «Руководящие товарищи» уже не раз мне намекали, а наиболее твердолобые партократы и прямым текстом высказывали, что космонавту, награждённому высшим государственным орденом, не к лицу биться об сцену под «буги – вуги». С чего вдруг они решили, что я имею отношение к блюзовому построению аккордов с их остинатным повторением, мне не слишком понятно, да и сам стиль этих буг и вуг был популярен во времена их давно ушедшей молодости, а вот на тебе – запомнили же. Как ругательное слово научились применять. Но, как ни горько сознавать, в чём-то они правы. И вопрос даже не в социальном статусе. Плевал бы я на него с высокой колокольни. Ан нет, не могу. За мной ДЕЛО стоит, и команда, на меня поставившая. Не все поймут моё увлечение музыкой правильно, и в первую очередь этими «не всеми» могут оказаться представители старшего поколения, занимающие сегодня ключевые посты в правительстве. Подведу ребят.