Текст книги "Звездный рекрут"

Автор книги: Сергей Баталов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

…Понтифик хорошо слышал торопливые шаги слуги по истертым каменным ступеням, ведущим в Сокровищницу Знаний. Уже то, что Младший Жрец осмелился потревожить Верховного Жреца во время молитвы, говорило о том, что в Храме за время его отсутствия произошло что-то экстраординарное. Такое, что требует его немедленного вмешательства Поэтому, когда жрец-слуга осторожно кашлянул за дверью, привлекая его внимание, Понтифик не стал напоминать Младшему Жрецу об этике взаимоотношений между адептами, а вышел к нему навстречу и просто спросил, что случилось. Заикаясь от волнения (Нарушение субординации в Храме, построенном на строгой иерархии, считалось очень серьезным проступком. Его появление в молельной во время медитации или молитвы без достаточно веской причины могло повлечь для него довольно жесткие последствия, вплоть до телесного наказания или изгнания из Храма.), Жрец коротко доложил о неожиданном визите Н'аурра, и о том, что случилось во дворе у рабовладельца.

– И это та причина, по которой ты осмелился побеспокоить меня? – уже строже спросил его Понтифик.

Младший Жрец похолодел и едва двигая языком от страха, добавил, что следом приехали «охранники» работорговца и ТРЕБУЮТ немедленно выдать им светлокожего бесхвостого раба, купленного Н'аурром утром на торге.

– Требуют, говоришь? – переспросил Верховный Жрец.

Слуга судорожно глотнул слюну и молча кивнул головой.

– Ну, что же, они получат то, чего заслуживают… – с непонятной скрытой угрозой в голосе сказал Понтифик и спешно стал подниматься по ступенькам из молельной вверх, к главным воротам Храма Воли Богов.

…Внутри Храма было прохладно. Сверху через многочисленные окна проникал свет, но не обжигал, как снаружи, а, отразившись от белоснежных стен, рассеивался, равномерно освещая все внутреннее пространство языческого святилища. Сашку охватило странное чувство. Высокие своды не давили, наоборот, они словно приглашали к полету, создавали ощущение легкости, чего-то величественного и божественного. Александру почудились даже отдаленные, приглушенные звуки органа. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, легко выпрыгнул из повозки и, повинуясь какому-то неведомому зову, не обращая внимания на изумленные взгляды служителей культа, окруживших коляску, пошел вперед – туда, где, как подсказывала интуиция, происходило главное действо Игр Богов – гладиаторские бои.

Человек прошел через весь Храм и шагнул в небольшой квадратный проем, ярким золотистым пятном горевший в полумраке внутреннего пространства Храма. Проем оказался дверью, выходившей точно посредине огромного амфитеатра. Он был пуст. Бесчисленные серые каменные ступеньки-скамьи ровными кольцами расходились влево и вправо от широкой лестницы, выложенной из белоснежного мрамора. Лестница начиналась в самом низу гигантской воронки и поднималась высоко вверх – к самой вершине Храма. Дно естественного цирка играло кварцевыми звездочками ярко-желтого песка; в стенах амфитеатра, за несколько метров обрывавшихся вертикальной стеной, темными полукружьями и прямоугольниками угадывались несколько разных по размерам и форме дверей. Повинуясь все той же зовущей силе, Александр, сопровождаемый, как тень, несколькими безмолвными Жрецами, неспешно спустился вниз и остановился точно в центре арены.

Неожиданно по телу снизу вверх шершавой волной пробежала дрожь… Подчиняясь наитию, он запрокинул голову, раскинул руки в стороны ладонями вверх и закрыл глаза… Текли минуты… Неясный шум в ушах постепенно превратился в гул, распался сначала на десятки, потом – сотни, тысячи голосов. Они как будто о чем-то спрашивали, чего-то требовали, о чем-то умоляли… Неожиданно все затихло, но через мгновение голоса вернулись, но это уже были другие голоса… Они о чем-то горячо спорили, потом послышался многоголосый, громкий, как залп старинных пушек, торжествующий рев огромного количества драков. Так самозабвенно могли орать только болельщики…

Сашка открыл глаза, и наваждение мгновенно пропало. Гигантский цирк был по-прежнему пуст и тих. Лишь небольшие группки служителей культа поочередно выходили из темных проемов дверей и рассаживались на каменные скамейки по периметру амфитеатра. Александр" оглянулся в сторону выхода. Посреди центральной лестницы он увидел большую группу вооруженных мечами, дубинами и ножами драков, одетых так же, как и его недавние противники во дворе дворца Н'аурра. Они сопровождали Верховного Жреца, одетого уже в другую, но по-прежнему очень скромную одежду. Золотая диадема на голове Первосвященника, в такт его неспешным шагам в лучах уходящего на заслуженный отдых Отца Богов заиграла неожиданно яркими бликами, словно перед выходом Понтифик минут тридцать надраивал ее шерстяной портянкой. Сашка прыснул, представив себе Верховного Жреца, трущего диадему куском застиранной солдатской ткани, и направился обратно к лестнице. У первых ступеней его жестом руки остановил Понтифик, спустившийся к этому моменту на самое дно вулканической воронки, усилиями многих поколений рабов и священнослужителей превращенной в местный Колизей. Его и человека плотным кольцом окружили представители «охраны» работорговца.

– Эти драки, – обратился к Александру Верховный Жрец и обвел рукой «гостей», – полагают, что ты заслужил смерть. Возможно, так оно и есть. Однако ты приехал в Храм, значит, рассчитываешь на защиту и справедливое к себе отношение… Но мы – не судьи, чтобы доискиваться, что произошло на самом деле и определять: кто прав, а кто – виноват… Мы – Жрецы. Для нас все верующие равны. Мы во всем привыкли полагаться на Волю Богов и не намерены отступать от догматов Веры. Особенно здесь, в Храме Воли Богов, и сейчас, в праздник Игры Богов…

Решение таково… – Понтифик поднял руку с посохом, призывая всех к вниманию и сигнализируя, что он намерен произнести свой вердикт. – Пусть Свое слово скажут Бессмертные Боги. Сейчас, на арене Игры Богов, по тем правилам, которые существуют для тех, кто ступил на этот песок,вы должна доказать свою правоту – или умереть. И пусть Боги решают, кто из вас прав: ты, Саш'ша, защитивший свою честь и жизнь, или вы, Гар'ры, требующие за это голову нашего гладиатора.

Драки-рэкетиры недоуменно переглянулись между собой, потом, не сговариваясь, посмотрели на своего товарища с перебинтованной рукой. Потом они собрались вместе и о чем-то коротко и зло переговорили друг с другом. Затем один из них, видимо, главный, вышел вперед и обратился к Верховному Жрецу.

– Никто нам не сказал, что это существо – гладиатор. Поэтому мы не могли знать, что на него тоже распространяются правила Игр Богов.

…Гар'ры никогда не пойдут против Воли Богов. Мы только просим перенести наш поединок на третий День Игр Богов, когда, по традиции, любой житель нашего города может сразиться на этой арене с любым гладиатором, выжившим в первые Дни Праздника…

Понтифик сделал вид, что внимательно обдумывает предложение незваных гостей. Он прекрасно понимал, что вот так просто отпускать наглецов нельзя. Если сегодня дюжина паразитов, живущая за счет других, более успешных драков, начнет диктовать свою волю самому Верховному Жрецу, то почему завтра это же не могут сделать своры других проходимцев, возомнивших себя силой, способной распоряжаться судьбами других драков? Он незаметно подал тайный знак. Из амфитеатра спустились несколько младших жрецов и устремились к огромным черным воротам, густо окованным длинными и толстыми пластинами железа. Повинуясь руке Понтифика, они подошли к воротам и взялись за створки.

– Вы знаете, ЧТО находится за этими дверьми?! – полувопросительно-полуутвердительно произнес Верховный Жрец. – Вижу, что знаете… Так вот, если вы сомневаетесь, что решение, произнесенное нами, – это выражение Воли Богов, вам придется сразиться с тем, кто является выразителем прямой и окончательной Воли Богов!

Драки-рэкетиры как-то затравленно переглянулись; тот, который был главным или старшим в этой группе, подошел к драку с поломанной рукой и с размаху, по самую рукоять вонзил ему свой короткий меч в брюхо. После этого «слуги», даже не взглянув на еще трепещущее тело провокатора, втравившего их в такуюисторию, отошли на несколько десятков шагов в сторону и о чем-то довольно долго совещались. Наконец, главный в группе подошел к Верховному Жрецу и громко, так, что слышали все присутствующие в Колизее, сказал:

– Мы готовы!

Сашка не стал спрашивать ни о чем – все и так было предельно ясно и понятно. Он подошел к одному из молодых жрецов, стоявших у окованных железом створок и молча протянул руку к длинной, прочной на вид пике, которую тот держал в руках. Жрец встретился взглядом с Понтификом и так же молча отдал копье Александру. Тотчас же все Жрецы быстро покинули арену. На ней остались двенадцать бойцов – одиннадцать «слуг» и человек с темно-коричневым древком копья без наконечника.

Поединок начался.

Противники сразу взяли Александра в круг. Наверное, они были не просто напуганы увиденным во дворе рабовладельца, а напуганы сильно. Они, похоже, искренне полагали, что тому, кто легко разделался с полудюжиной опытных бойцов, по силам одолеть и вдвое большее число соперников. Никто не хотел нападать первым, все только кружили вокруг человека и словно чего-то ждали. Какого-то сигнала, знаменья, а может, просто надеялись на чудо, на то, что их светлокожий соперник бросит древко от пики или сам наклонит покрытую светло-русой растительностью голову перед острыми мечами Гар'ров…

…Но так и не дождались. Сашка напал первым. Он встал в оборонительную стройку и несколько раз прокрутил над головой свое оружие, с каждым оборотом увеличивая скорость вращения. Когда древко превратилось в полупрозрачный круг, он сделал шаг вперед и обрушил конец палки на голову ближайшего драка-рекетира. Следующего противника, не по-джентельменски бросившегося на него сзади, он, не оглядываясь, жестко встретил концом пики точно в грудь.

И пошла рубка. «Слуги» нападали то поочередно, то все вместе, то накатывались небольшими группами… Норовили ударить сзади или преодолеть защиту сбоку… Александр давно уже переместился в «чупа-чупсовое» время и безжалостно крошил противников, как когда-то в детстве за огородом бабушки Натальи рубил лопухи выпрямленным кусочком ржавого обруча. С каждой секундой противников становилось все меньше, пока не остался последний и главный из непрошеных гостей – тот самый драк, который вел все переговоры с Верховным Жрецом. Сашка остановился, бросил ему под ноги свое оружие и сказал:

Надеюсь, я доказал, что мои действия во дворце Н'аурра были просто оправданной самозащитой?

Драк непонимающе уставился на деревяшку, ставшую в многопалых руках светлокожего незнакомца страшным оружием, поднял голову и посмотрел на человека. Наконец, до него стал доходить смысл сказанного. Он промолчал, лишь утвердительно кивнул и зачем-то поднял брошенную у ног палку.

– Забирай своих друзей и возвращайся туда, откуда вы приехали. И благодарите Отца Богов, что вы все остались живыми… – добавил Александр. Он отвернулся и устало пошел к лестнице, чтобы попросить, наконец, показать ему то место, где он может отдохнуть и сосредоточиться перед начинающимися уже завтра ночью гладиаторскими боями.

Поднимаясь по лестнице, он краешком глаза перехватил взгляд Верховного Жреца. Понтифик выглядел чем-то очень удовлетворенным и не скрывал этого. Однако, едва встретившись взглядом с человеком, он, словно испугавшись чего-то, отвернулся – излишне поспешно, на что наблюдательный Александр сразу обратил внимание. Сашка каким-то образом вдруг понял, что Верховный Жрец с самого начала был уверен в его, Александра победе, и весь этот «цирк» в цирке с запугиванием драков-рэкетиров чем-то или кем-то очень страшным предназначался именно для непрошеных гостей, незвано вломившихся в святилище Богов.

… Сашка вернулся к повозке, достал из нее свой походный баул, так некстати и неожиданно ставший катализатором, видимо, давно назревавшего конфликта между Н'аурром и его «охраной», или как бы сказали дома – «крышей». Он повернулся к толпе Жрецов, с нескрываемым восхищением следившим за каждым его движением; спросил:

– Ну, что, иноки, кто покажет мне дорогу к вашей гостинице?

К его удивлению, «иноки» поняли его правильно. От толпы, повинуясь незаметному сигналу, отделился темно-зеленый Жрец приглашающе взмахнул рукой и направился в сторону одного из многочисленных проходов, темневших в стенах святилища. Александр закинул свой самодельный рюкзак на плечо и двинулся вслед за молодым священнослужителем.

Проем оказался дверью в начале длинного темного наклонного коридора, по периметру опоясавшего арену гладиаторских схваток. Спускаясь по кривому коридору все ниже и ниже, в подземную часть Храма Воли Богов, Сашка вновь стал ощущать знакомое уже по амфитеатру жгучее покалывание. Сначала потеплело в кончиках пальцев ног, потом – в районе коленей, бедер… Постепенно жаркой волной охватило поясницу…

По мере движения вниз по коридору горячая волна поднималась все выше и выше, пока она не захлестнула человека полностью. Александр вновь услышал знакомый гул, распадавшийся на голоса… «Освободи! Вызволи нас! Спаси! Дай нам свободу!» – вразнобой умоляли его невидимые просители. Человек поначалу немного растерялся, но постепенно шершавая накидки из колючей верблюжьей шерсти стала мягче, заметно потеплела, превратилась в теплое байковое одеяло. Она рукой матери коснулась его лба, и Сашка услышал еще один голос, глубокий и властный, непохожий на другие. «Кто ты, незнакомец, как ты попал в наш мир?» – спросил он.

Александр ничего не ответил. Он растерялся. Сашка не знал, с кем разговаривает и как ему отвечать – так же мысленно или нужно вслух озвучивать свои мысли. Ему помог тот же голос. «Говорить ничего не нужно, – услышал человек, – просто думай…»

«А я не хочу с тобой разговаривать! – почему-то взыграло в Сашке самолюбие. – И вообще, кто вы такие и почему я должен отвечать вам или от чего-то там спасать?» – «Ты можешь, конечно, не разговаривать, – согласился голос, – но тогда ты потеряешь единственную возможность победить на Играх Богов… И найти дорогу домой», – после некоторой паузы добавил тот же голос.

Александр задумался. Осторожность нашептывала ему, что не стоит безоглядно доверять неизвестным, да еще и невидимым «благодетелям». А еще она напомнила, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Любопытство не соглашалось с осторожностью, оно твердило, что только новые знания позволят приблизиться к отгадке того, как он попал в этот мир, зачем он здесь и как ему отыскать ту единственную тропинку, которая, в конце концов, приведет его домой.

В безмолвном внутреннем споре победило любопытство.

– Ну вот, мы и пришли! – вырвал Сашку из глубоких раздумий голос молодого Жреца.

Келья оказалась небольшой. Она была вырублена целиком в мягкой вулканической скале, вместо передней стены – решетка, в которой на двух мощных петлях подвешена небольшая дверь. Впрочем, замка на двери не было – только засов, – с внутренней стороны. Александр открыл дверь и пнул ногой деревянный топчан, стоявший в углу. «Это нужно убрать!» – сказал он Жрецу. Тот шустро бросился выносить шкуры и доски. Человек по-хозяйски оглядел убогое внутреннее убранство, состоящее из умывальника в углу и накрытой железной решеткой ямы под ним. Он внимательно пригляделся к нескольким толстым железным крючьям, вбитым в стену. Подошел к одному из них, самому крепкому на вид, сильно дернул его. Металлический стержень остался в руке Александра. Он дернул другой. Этот оказался крепче. Сашка удовлетворенно хмыкнул и, достав из котомки плащ-гамак, стал привязывать ее к этому крюку. Второй конец гамака он укрепил за решетку.

Вернувшийся Жрец застал человека в его любимой подвесной постели, уплетающим приличный шмат мяса, рачительно припасенный им еще у К'нарра. Покушав, Александр спрятал копченый окорок обратно в походную сумку и блаженно вытянулся в гамаке. Сон пришел почти сразу.

…Ему снилась огромная воронка арены, доверху наполненная народом. Он был в самой ее сердцевине, в центре круглой площадки, и он был вооружен. Длинная – не то секира, не то алебарда отбрасывала две тени. Страшная усталость и напряжение чувствовалось во всем теле. Он сражался уже сутки. Его очередной соперник должен был вот-вот появиться из больших окованных железом ворот. Под торжествующе-нетерпеливый рев толпы жрецы, одетые в необычные желто-серые одежды, вцепились в толстые кованые кольца и с большим усилием начали тянуть створки на себя. Они не сразу, но подались – медленно, тяжело, неохотно… С каждой секундой Щель в воротах становилась шире, пока, наконец, не достигла почти двух шагов. Неожиданно из нее в Сашку устремилась длинная оранжевая струя обжигающего пламени. От усталости он не успел среагировать, пламя обожгло голову, бок и грудь, невыносимой болью отдалась в хвосте. Александр скрючился и упал на песок, пытаясь вдохнуть воздух, ставший вдруг нестерпимо жгучим. Но тут в спину ударила еще одна струя, прожигая одежду, кожу, выжигая до костей бесчувственные мышцы… Последнее, что увидел Сашка, – это огромные золотые глаза, надвое разделенные вертикальной чертой зрачка. А потом наступило небытие…

Александр проснулся и сел в гамаке.

Что это было? Наваждение? Предостережение? Воспоминание? Он долго и медленно «прокручивал» в голове «кадры» увиденного во сне. Там, на арене, у него был хвост. И алебарду он сжимал рукой, на которой было, кажется, три пальца… Значит, это не могло быть картинкой из будущего. Тогда что это было за видение?

Сашка осторожно выбрался из своего гамака и, стараясь не скрипеть, открыл дверцу. Снизу по коридору шел приятный теплый воздух. Кое-где на стенах висели масляные светильники, дававшие ровный, но слабый свет. Ориентируясь по ним, но больше полагаясь на свою интуицию, Александр пошел вверх по коридору. Шел он недолго. Вскоре в проеме одной из дверей мелькнула местная Луна. Сашка, не раздумывая, шагнул в проем.

В амфитеатре было пусто. Два огромных прожектора – Сау и Ран ярко освещали арену, на которой меньше чем через один оборот Дракона начнется действо, могущее объяснить, наконец, кто, и главное – с какой целью забросил его сюда. Почему, чтобы попасть домой, он должен победить (убить?) всех, кто выйдет против него завтра, и, будем надеяться, в последующие дни? Что это за могучие силы, способные по своей прихоти похитить человека с его родной планеты, переместить на много-много миллиардов километров (или световых лет?) и не просто заставить его сражаться с неведомыми созданиями, способными присниться только в самом кошмарном сне, но и страстно желать этого – так, как будто от этого зависит жизнь самого ближайшего родственника, например, матери или сына?

– Кстати, о монстрах! – вполголоса сказал Александр. Он отыскал взглядом самую большую дверь, тускло поблескивающую накладной металлической решеткой, и направился прямо к ней, на ходу не забыв проверить, нет ли нежелательных свидетелей его ночных экскурсий. В амфитеатр никто не вышел, никто не остановил человека на его продвижении к, вероятно, самой секретной двери главного пристанища гладиаторских боев, хотя у Сашки сложилось стойкое убеждение, что за ним наблюдают, – незаметно, но неусыпно. Впрочем, это его волновало мало: если наблюдают, но не останавливают, значит, его действия не противоречат местным правилам боя, а если противоречат, то Александр нарушил уже, наверное, так много уложений адата, что еще один проступок вряд ли серьезно повлияет на возможность выйти ему на этот песок и умереть под торжествующие вопли толпы.

Сашка подошел к темно-коричневой двери и осторожно положил на нее руки. Дерево оказалось неожиданно теплым, гладким, мягким на ощупь. От него шел тонкий приятный аромат, неуловимо знакомый. «Запах бальзама Ар'рахха!» – почему-то удивился Александр. Он приблизился к двери и осторожно прислонил ухо к большому квадратному проему между железных пластин. Прислушался, затаив Дыхание. За дверью было тихо. Сашка сместился к середине двери и приложил ухо к тонкой, едва заметной щели между створками.

За дверью была пещера. Судя по сиплым шумным ритмичным звукам, делившимся на несколько и дававшим четкое эхо – довольно большая. Похоже, в пещере стоял какой-то механизм или машина – вероятнее всего, паровая. Сашка заметно повеселел, легонько оттолкнулся от двери руками и бегом направился в свою келью – отдыхать, досматривать странные сны, переставшие быть страшными, внутренне готовиться к самому важному и самому необычному событию в его жизни – инопланетным Играм Богов на небольшой, Богом забытой планете, около красноватой звезды на самом краю Вселенной.