Текст книги "А как ты играешь в любовь, чемпион?"

Автор книги: Сэнди Мэдисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

11

Примерно в то же время, когда Гледис ехала на такси в Бруклин, Фрэнки покинул здание аэропорта в Финиксе с привлекающей всеобщее внимание молодой дамой. Это была Жанетт Каплан, прилетевшая сюда из Голливуда.

Загадочное исчезновение Гледис вызвало в Монтескудо Менсион страшную неразбериху и волнения. Первым, кто заметил отъезд Гледис, был Фрэнки.

Он хотел уговорить ее поплавать в бассейне и постучался к ней. Не получив ответа, нажал на ручку и вошел в комнату. Фрэнки сразу же увидел, что комната приведена в порядок, а гардеробы пусты.

Он поспешил вниз и стал искать Гледис. Но ее не было ни в холле, ни в салоне, ни в комнате для завтрака. Фрэнки спросил официанта, но тот лишь пожал плечами; он ничего не знал.

О'Берри не остановился и перед святая святых – лабораторией – и распахнул без предупреждения дверь. Но ни возмущенный Эд Гуд, ни два других фотографа, которым он помешал работать, не имели никаких сведений.

Когда Фрэнки нашел Чарльза, тот лишь покачал головой.

– Нет, я точно не знаю, уехала ли Гледис, – сказал он. – Но если она уехала, нам придется обойтись без нее. Тем более что сегодня для снимков нужны только вы, мистер О'Берри.

– Ну, прекрасно, – произнес насмешливо Фрэнки. – А что случилось с Гледис, вас, видимо, вообще не интересует.

– Гледис взрослая женщина, – напомнил Чарльз Карленд с серьезной миной. – Коль скоро она решила уехать, то, очевидно, у нее были для этого веские причины. – При этом он холодно взглянул на Фрэнки из-под своих густых темных бровей.

Реакция Фрэнки была незамедлительной.

– Вы думаете, что я ее обидел, поэтому она и уехала, – уточнил он мысли фотографа.

– Я вообще ничего не думаю, – заявил Карленд и занялся своей камерой.

Фрэнки помедлил еще несколько секунд, затем вышел из дома. Он сбросил купальный халат и прыгнул ласточкой в бассейн. Проплыл брассом несколько раз вдоль бассейна, чтобы освежиться и немного привести в порядок мысли. Потом вытерся и пошел завтракать. Только здесь он обнаружил телеграмму из Голливуда. Она лежала, аккуратно сложенная, на его тарелке, как будто только что была получена. Прочтя ее, Фрэнки сразу понял: Гледис знала об этой телеграмме.

Он поднес листок к носу и понюхал его. Ему показалось, что он чувствует слабый запах духов Гледис… Фрэнки позвонил. Появившуюся на звонок горничную он послал за дворецким. И дворецкий подтвердил его предположения.

Вошедший в комнату Чарльз Карленд слышал этот разговор.

– Что же в телеграмме? – спросил он недоверчиво.

Фрэнки молча дал ему телеграмму. Чарльз прочитал ее и взглянул вопросительно на О'Берри.

– Вы пригласили Жанетт Каплан? – осведомился он.

– Нет, и еще раз нет, – ответил раздраженно Фрэнки. – Я не знаю, что пришло в голову Жанетт. Я не понимаю, откуда она знает, что я здесь. Все это для меня загадка!

– Если вы хотите встретить мисс Каплан в аэропорту, вам следует отправиться туда сейчас же, мистер О'Берри, – вмешался очень сдержанно дворецкий. – Я могу предоставить в ваше распоряжение «ягуар» с водителем.

Эд Гуд, который слышал конец разговора, молча вышел из комнаты. Он поспешил в подземный гараж, сел в джип и воспользовался автоматическим сторожем. Так Эд оказался в аэропорту, когда Фрэнки встречал Жанетт Каплан в зале прибытия. Фрэнки был так взволнован и рассержен, что немедленно стал осыпать Жанетт упреками.

– Скажи, как это тебе пришло в голову появиться здесь? – набросился он на нее вместо приветствия.

Жанетт посмотрела на него большими глазами и отступила. Ее руки, которыми она хотела обнять его, безвольно опустились.

– Но… ты… ты ведь пригласил меня. Телеграмма, – бормотала она.

– Пригласил? Телеграмма? – Фрэнки сокрушенно покачал головой. – Тебе, вероятно, все приснилось. Ты была бы сейчас на другом конце света, если бы все было так, как я хочу. Мне даже и во сне не приснилось бы пригласить тебя сюда, особенно сейчас.

В темных выразительных глазах Жанетт появились слезы. В следующую минуту она зарыдала. Эд Гуд, который спрятался неподалеку за колонну, внимательно следил за выражением ее лица.

– Ну пошли, старая подружка, – сказал Фрэнки и, успокаивая, протянул к ней руки. Он пожалел, что так набросился на Жанетт. Она ведь, по всей видимости, была не виновата. Кто-то сыграл с ними злую шутку.

Фрэнки обнял стройную молодую девушку и прижал ее к себе. Она все еще продолжала плакать, и он дружески поцеловал ее.

– Пошли, пошли, ну улыбнись, ведь ничего не случилось, малышка, – утешал он ее. Щелканья камеры Эда Гуда он не услышал.

Снимки, сделанные Эдом, нашли хороший спрос. Большинство бульварных журналов помещали то один, то другой из них.

Так расчеты Карлоса Риоса в конце концов себя оправдали. Ни у Фрэнки, ни у Жанетт не было шансов опровергнуть сплетни. Они к тому же решили не давать в прессе никаких комментариев, надеясь, что так все быстрее забудется. Однако Фрэнки не питал особой надежды, что сможет доказать Гледис всю безобидность встреч с Жанетт после того, как она видела телеграмму и наверняка фотографии в бульварных газетах. Но он послал ей все-таки контрамарки на встречу, которую «Орландо магикс» проводила в Нью-Йорке. Никогда ничего нельзя знать наверняка – а может быть, она все-таки придет.

Гледис чувствовала себя не очень хорошо. Она взяла на несколько дней отпуск, чтобы не встречаться в редакции с сотрудниками из группы Чарльза. Женщина провела эти дни за книгами и перед телевизором. Однажды она даже отправилась поиграть в теннис со своей свояченицей Марией, но играла так неэнергично, что Мария легко у нее выиграла, чего раньше никогда не случалось.

– Ты совсем не в форме, – констатировала озабоченно свояченица. – И твое настроение в последнее время заставляет желать лучшего. Ребята говорят, что ты не хочешь рассказывать об Аризоне. Может быть, там случилось что-нибудь, что тебя угнетает? Или ты все же хочешь поделиться?

– Все, что угодно, но только не это, – вырвалось с раздражением у Гледис. Но, увидев обиженное лицо Марии, тут же пожалела о своих словах. – Прости меня, – сказала она. – Но не случилось ничего, о чем стоило бы говорить.

– Я понимаю, – промолвила жена брата. Но она, конечно, ничего не понимала. Даже сама Гледис не могла понять, что с ней происходит.

Она продолжала просыпаться и засыпать с мыслями о Фрэнки. Все ее попытки забыть О'Берри потерпели неудачу. Да к тому же редакция торопила ее с интервью о звезде баскетбола.

Гледис стояла, прислонившись спиной к стене. Она должна была наконец взяться за работу и написать о своих беседах с Фрэнки. В противном случае ей придется расстаться с журналом «Таун и кантри».

Когда она наконец села за свой компьютер, то твердо решила что изобразит Фрэнки О'Берри так, что ей самой станет ясно: этот мужчина не стоит того, чтобы она о нем думала. «Когда я закончу работу, все пройдет», – говорила она себе день за днем, заставляя продолжать работу. Гледис ненавидела себя за свою готовность пойти на компромисс со своими чувствами, она ненавидела Фрэнки, потому что он преследовал ее как призрак.

Когда Гледис получила пять контрамарок, то ее первым побуждением было выбросить их в мусорную корзинку. Она ни за что не пойдет на баскетбольную встречу. Этого еще не хватало! Но все же, поколебавшись, не порвала их, поскольку не хотела лишить удовольствия брата и его сыновей.

Гледис прекратила свою работу и сошла вниз к Марии и детям.

– У меня что-то для вас есть, – зажила она, принимая у Марии чашку кофе.

Сейчас же посыпался град вопросов.

– Что это? – крикнул Бринкли и бросил электрический подъемный кран, с которым играл в углу просторной гостиной.

– Что? Что? – спрашивали также Эдвард и Густон и, оторвавшись от телевизора, выжидающе смотрели на Гледис.

– Вот, пожалуйста. – Она протянула им билеты на баскетбол.

– Ну-ка, дай сюда! Дай посмотреть! Что это? – Мальчишки вырывали друг у друга билеты. Каждый хотел узнать первым, куда же им подарила билеты тетя Гледис.

Победил Густон. Он ведь был самый старший и сильный.

– «Орландо магикс»! – завопил он и пустился в пляс, размахивая высоко над головой билетами. – Ура! Мы увидим «Орландо магикс»!

Мария, сидевшая с чашкой кофе напротив Гледис, улыбнулась. Ее доброе, окаймленное белокурыми волосами лицо было спокойно и счастливо. Шум, который подняли мальчики, казалось, ей совсем не мешал.

– Пять билетов! – радовался Густон. – Мы пойдем все.

– Но я не хожу на баскетбол, дети, – засмеялась Мария. – Вы ведь знаете, что я там умираю от тоски.

– А ты пойдешь с нами, тетя Гледис? – спросил Бринкли, который нежно прижался к коленям Гледис.

– Нет, Бринкли, – ответила она. – Я не пойду с вами. Я так же мало интересуюсь спортом, как и ваша мама.

– Но для кого же тогда пятый билет? – удивился Эдвард и задумчиво нахмурил лоб.

– Я не знаю, – ответила Гледис. – Мне прислали пять билетов. Вы можете взять с собой кого хотите.

Мгновенно началась бурная дискуссия о том, кто из товарищей по школе или совместным играм достоин чести быть приглашенным на эту игру.

– Билеты тебе прислал Фрэнки О'Берри, – угадала Мария и отпила глоток кофе. – Значит, вы нашли общий язык.

– Как тебе это пришло в голову? – резко возразила Гледис.

– Иначе он не прислал бы тебе контрамарки.

– Я не знаю, почему он сделал это, – заверила Гледис, стараясь не встречаться со спокойным и одновременно проницательным взглядом Марии. Гледис не хотела говорить о Фрэнки.

– Ты уже написала свой репортаж? – продолжала разговор Мария. Гледис она вдруг напомнила собаку, идущую по свежему следу.

– Почти, – ответила она угрюмо.

– Ты не хочешь об этом говорить. – Мария махнула рукой. – Давай действительно оставим эту тему. Что ты делаешь сегодня вечером? Мы хотим устроить в саду небольшой пикник. Ты примешь участие?

– Нет, спасибо, – тотчас же отказалась Гледис. Она совсем не хотела попасть под перекрестный допрос Марии и Арнольда. Вообще она намеревалась по возможности избегать брата, пока не сможет ему все рассказать, без утайки. Арнольд умел так искусно задавать вопросы, что каждый, абсолютно каждый, в конце концов запутывался в паутине своих полуправд, отговорок и умолчаний. – Думаю, поеду сейчас в редакцию, – уклончиво произнесла она, – потом хочу провести вечер в Сити. Немного поесть, выпить и, может быть, потанцевать.

– Ты возьмешь меня когда-нибудь в дискотеку, тетя Гледис? – спросил пятилетний Бринкли и умоляюще посмотрел на нее серо-зелеными глазами Грантов.

Гледис нежно обняла малышка.

– Когда-нибудь обязательно, – пообещала она. – Но не сегодня.

Был прекрасный летний день, и Мидтаун Манхэттен бурлил. Эту атмосферу Гледис особенно любила. Но сейчас это не доставляло ей столько удовольствия, как обычно. Ее не интересовали фокусники и уличные музыканты на лестнице библиотеки на углу Сорок второй улицы и Пятой авеню. Ее не интересовали киносъемки триллера на Таймс-сквер, которые привлекли массу прохожих.

С таким же успехом она могла бы сразу поехать на такси в редакцию. Прогулка по городу ей совсем не удалась. Когда Гледис поднималась затем в лифте на сороковой этаж, она вдруг поняла, что, закончив интервью, наконец снова обретет свой душевный покой.

– Привет, Гледис, – поздоровался с ней Рональд Реюс, издатель «Таун и кантри», когда она вышла из лифта. Пожилой господин был, как всегда, одет в элегантный двубортный костюм с жилеткой, и он, казалось, совсем не замечал летней жары. – Прекрасно, что я вас встретил, – продолжал он. – Я еще ничего не читал о вашем пребывании в Аризоне. Как вам понравился Фрэнки? Он просто удивительный человек!

– Удивительный, – согласилась Гледис. Она была рада, что пожилой господин не употребил другое слово, которое она не смогла бы подтвердить.

– Прирожденный талант, – продолжал хвалить Фрэнки мистер Реюс. – Вы придете завтра на игру?

– Я еще не знаю, будет ли у меня время, – уклонилась от ответа Гледис.

– Но вы обязательно должны найти для этого время, – посоветовал ее босс. – Я иду с моей женой. Мы увидимся там, Гледис.

– Может быть, – ответила она и принужденно засмеялась.

– Итак, до завтра, – простился с ней мистер Реюс и вошел в лифт.

Гледис вошла в свое бюро и со злостью засунула сумку в верхний ящик письменного стола. Не хватало еще, чтобы ее шеф посылал ее в свободное время на спортивные соревнования! Конечно, она никуда не пойдет! Женщина неохотно посмотрела почту, выполнила кое-какие мелкие дела, написала несколько заметок и подписей к снимкам для следующих выпусков «Таун и кантри» и отправилась в монтажную.

Там она встретила Чарльза Карленда и двух графиков, которые трудились над макетом репортажа о Фрэнки О'Берри.

Все приветливо поздоровались с Гледис.

– Ты можешь нам помочь, у тебя верный глаз, – сказал главный монтажер Филипп Бредшоу. – Я считаю, что нам не нужно использовать эти три фотографии. Но Чарльз их обязательно хочет включить. Посмотри-ка сама. Этот баскетболист выглядит на них, как моя бабушка. У него такое лицо, как будто бы у него украли масло с бутерброда.

– Но зимний сад, – колебался Чарльз Карленд. – Посмотрите, какая великолепная архитектура. В конце концов, речь идет не только о Фрэнки, но и о Монтескудо Менсион. Конструкции…

– У этого типа, вероятно, была нелегкая ночь, – предположил один из художников, внимательно рассматривая фотографии.

Гледис бросила быстрый взгляд на снимок, который ей дал Филипп, и сразу отдала его обратно, словно он жег ей пальцы. Она молчала.

– Что случилось, Гледис? – спросил главный монтажер. – Ты хочешь, чтобы мы использовали эту фотографию? Не это же будет просто насмешка над звездой баскетбола.

– Не я отбираю фотографии, – уклонилась она от ответа. – Решайте это между собой. Я напишу затем текст к снимкам. Если вы поместите и эти, то я напишу побольше об архитектуре. Думаю, что мне следует сделать это ко всем фотографиям. А что особенного можно сказать о О'Берри?

Мужчины с явным изумлением смотрели на Гледис. Она почувствовала себя неловко.

– Что случилось? Почему вы так на меня смотрите? – спросила она.

– Но ведь есть снимки, которые тебе лучше прокомментировать, – усмехнулся Бредшоу и потянул ее за руку, чтобы она могла взглянуть на почти смонтированную страницу с фотографиями.

Гледис испуганно вздрогнула, когда увидела увеличенные фотографии ее и Фрэнки. Снимки не скрывали их отношений: на одних фотографиях Фрэнки смотрел на нее влюбленными глазами, на других – она на него.

– Чарльз! – воскликнула с возмущением Гледис. – Вы что, хотите поместить эти снимки?

– У нас нет других, – сказал Чарльз, виновато пожимая плечами. – Все равно везде видно, что между вами что-то есть. Не считая снимков, где тебя нет, – добавил Бредшоу. – Там, кажется, парню тебя очень не хватает.

– Это совсем не так, – разозлилась Гледис, сверкнув глазами. – Почему вы не сняли вместе с ним ту актрисочку, которая заявилась в Финикс в воскресенье? Тогда снимки наверняка получились бы лучше.

– Гледис, мы ведь не могли… – начал Чарльз, но она махнула рукой и покинула комнату. Гледис не хотела больше ничего слышать. Она была уже сыта по горло.

12

Ужинать было еще рановато, когда Гледис вышла из здания, в котором помещалась редакция «Таун и кантри». Она пошла в направлении Пятьдесят седьмой улицы, хотелось выпить в «Флеш» один или два коктейля «маргаритас», это улучшит ей аппетит. Может быть, она застанет там несколько симпатичных людей.

Бар был переполнен. Гледис протиснулась к стойке и взяла у знакомого бармена ледяной, мутно-белый «маргаритас». Затем с трудом пробилась к столику, стоявшему в глубине бара. Здесь ораторствовал Руди Гимбл.

– Привет, красавица, – приветствовал он Гледис, когда та придвинула себе стул и села напротив него, между менеджером с Уоллстрит и редакторшей мод из журнала «Вог», имя которой она никак не могла запомнить.

– Ну как твоя поездка в Аризону? – спросила редакторша.

– Очень мило, – ответила Гледис. – Но ты была права, там чертовски сухо.

– Ну тогда на здоровье! – засмеялся спортивный обозреватель телевидения и выпил последний глоток из своего бокала. Затем он встал, чтобы пробраться к бару. – Кому принести что-нибудь?

– Мне, – крикнула Гледис, которая уже отпила два больших глотка из своего бокала.

– Но у тебя же еще есть, – заявил Руди Гимбл.

– Но уже ничего не будет, когда ты вернешься к столику, – возразила Гледис, взглянув на толкотню в баре. – Я думаю, тебе понадобится не меньше десяти минут, чтобы принести напитки.

– Тогда захвати и мне виски, – попросил человек с Уолл-стрит.

– А что хочешь ты, Цинтия?

«Цинтия! Цинтия! – пыталась запомнить Гледис. – Я должна наконец выучить ее имя!»

– Я, пожалуй, пойду с тобой и помогу все нести, – заметила редакторша мод и встала со стула. – Иначе может случиться беда.

– Что вы делали в Аризоне, Гледис? – спросил финансист, когда они остались за маленьким столиком вдвоем. Гледис знала его очень мало.

– Так, интервью, – сказала она неопределенно.

– С кем же? – продолжал расспросы финансист.

– Со спортсменом, – уклончиво ответила Гледис.

– С известным спортсменом?

– Я думаю, не очень…

– Ну, давайте уж, Гледис! – Ее собеседник засмеялся. – Назовите фамилию. Вы просто возбудили во мне любопытство.

– Фрэнки О'Берри, – сказала она и допила последний глоток «маргаритас».

– Интервью с Фрэнки О'Берри, этим гением баскетбола! – воскликнул финансист с явным восхищением. – Это вещь!

Гледис промолчала.

– Он играет завтра в Нью-Йорке, – заметил человек с Уолл-стрит. – Доставьте мне удовольствие, пойдемте на игру, Гледис.

– Нет, мне очень жаль, – отрезала она. – У меня нет времени.

– Ах, ну освободитесь как-нибудь, – попросил ее собеседник, который с минуты на минуту нравился ей все меньше и которого она находила теперь навязчивым. – Вы ведь знакомы с Фрэнки, может быть, вы сможете и меня с ним познакомить. Я думаю, что возможно встретиться где-нибудь после игры.

– Я не думаю, – ответила она сдержанно. Она попыталась увидеть в толпе Гимбла и Цинтию, но не заметила их нигде. Гледис просто мечтала, чтобы они вернулись к столику, тогда можно было бы переменить тему.

– Почему же мы не сможем с ним встретиться? – спросил в недоумении поклонник Фрэнки О'Берри.

– Хотя бы потому, что я не пойду на игру! – Гледис встала. Она коротко кивнула удивленному мужчине в сером костюме и стала протискиваться к стойке бара. По пути встретила Руди и Цинтию.

– Я ухожу, – сказала Гледис, взяв у Руди «маргаритас» и сунув Цинтии за это пять долларов. – Пока!

Гледис была счастлива снова очутиться на улице. Она лишь немного отпила из своего второго бокала и поставила его на полку у стены, когда выходила из бара.

Было еще рано идти ужинать и уж совсем рано для дискотеки.

Женщина подозвала такси и поехала домой. Гледис была рада, что Арнольд с семьей были в саду и жарили там на гриле мясо. Никто не слышал, как Гледис приехала домой.

Она села на своей открытой веранде с книгой – это был все тот же роман, который она начала читать во время своей поездки в Аризону. Был чудесный вечер. Смех, который доносился из сада, звучал для нее очень соблазнительно. Когда она почувствовала, что хочет есть, то подумала, а не спуститься ли ей вниз. Но мысли о вопросах, которые ей станет задавать брат, если он захочет что-либо узнать, отпугнули ее. Она открыла свой холодильник, который зиял пустотой. В шкафчике с продуктами Гледис обнаружила банку сардин в масле и пачку очень старых крекеров. Этим Гледис и довольствовалась.

Она посмотрела по телевизору старый фильм, который оказался очень занимательным, и рано легла спать. Ей снились кошмары, в которых ее преследовала сильно накрашенная редакторша мод с подносом ломтиков огурца. Она требовала, чтобы Гледис обязательно положила их на лицо. И каждый раз, когда Гледис удавалось во сне ускользнуть от громко кричавшей редакторши, перед ней оказывался вдруг Фрэнки О'Берри, усталый и невыспавшийся. Он улыбался ей.

Когда под утро Гледис проснулась вся в поту от своих страшных снов, то сразу почувствовала, что ее ждет необычный день. Солнце еще не поднялось выше крыши соседнего дома, и тут она вспомнила, что Фрэнки сегодня приезжает в Нью-Йорк. Встала под душ, чтобы смыть воспоминания о своих кошмарах. Конечно, она не пойдет на эту игру и не будет больше вспоминать о Фрэнки. Он, вероятно, станет еще часто бывать в Нью-Йорке. Ей не следует об этом тревожиться. Как только она сдаст свой репортаж о нем, у нее не будет больше общего с Фрэнки.

Но Гледис не могла собраться с мыслями весь день. Она слышала, как сигналил перед домом ее брат, вернувшийся из конторы, чтобы отвезти мальчишек на баскетбольный матч.

Гледис подошла к окну и увидела, как Мария помахала вслед своим сыновьям и школьному товарищу Густона, которого пригласили на матч. Гледис снова села за свой компьютер и попыталась сосредоточиться на работе.

Но она думала только о матче. Она знала, что игру будут передавать по местной сети. Наконец поднялась со стула, подошла к телевизору, взяла дистанционное управление и задумалась: включать или не включать.

«Я посмотрю хотя бы, как выйдут обе команды. Глупости!» – тут же призвала она себя к порядку. С таким же успехом она могла бы тогда пойти на матч. Надо оставаться непреклонной. Гледис не стала возвращаться к работе, а легла на террасе в шезлонг и предалась мечтаниям.

Она стала думать об отпуске, в который собиралась в этом году. Гледис еще не решила, поедет ли она на Аляску или проведет отпуск у моря, может быть, у Карибского. Гледис мечтала о пальмах, теплом море и о… Фрэнки.

Она энергично поднялась с шезлонга и снова принялась за работу. Если уж она не была хозяйкой своих снов и мечтаний, то следовало хотя бы конкретно заняться Фрэнки и закончить наконец интервью с ним.

На этот раз Гледис повезло. Все, что она задумала, было сделано. Она очень напряженно печатала свои тексты, и было уже пять часов, когда она наконец вздохнула с облегчением и встала. Она все закончила.

Гледис чувствовала необычайный подъем. Напевая песенку, она поставила на плиту чайник, чтобы выпить чашку чая. Она будет пить чай и наслаждаться прекрасным летним вечером. С Фрэнки и интервью покончено. На все времена.

Когда Гледис с чашкой чая в руках вышла на террасу, она услышала смех и шутки детей в саду. Гледис удивилась, как быстро прошло время. Она подошла к перилам и заглянула вниз, в сад.

– Ах! – непроизвольно вскрикнула она. То, что она увидела внизу, в саду ее собственного дома, привело ее в такое волнение, что у нее задрожали руки и она невольно пролила горячий чай.

– Привет! Тетя Гледис, он сейчас поднимется к тебе. Он сначала должен показать нам несколько приемов, – крикнул ей Густой. Мальчики услышали, как она вскрикнула, и посмотрели наверх.

Гледис поперхнулась от неожиданности. Около мальчиков стоял долговязый и загорелый Фрэнки О'Берри, баскетбольный гений. Он тоже смотрел на нее, улыбался и махал ей рукой.

– Я сейчас поднимусь, – заверил он Гледис, как будто бы она его ждала.

Она быстро отошла от перил, чтобы ее нельзя было увидеть из сада. Она была страшно испугана и в полном смятении. «Как же попал сюда Фрэнки? Встретили его Арнольд и мальчики и пригласили сюда? Может быть, он пришел, потому что она дала ему в Финиксе свой адрес?»

Гледис провела рукой по волосам. Как она выглядит? Она не ожидала гостей. Гледис кинулась в комнату и быстро стащила старую майку. Она лихорадочно перерыла свой шкаф и нашла наконец почти новый зеленый свитер в белый горошек, который и надела. Перед зеркалом в ванной она пыталась привести в порядок свою гриву волос. Результат ее стараний был плачевный: волосы, наэлектризованные щеткой, стояли дыбом вокруг ее головы.

Гледис отбросила щетку и стала подкрашивать розовой помадой губы. Тут она услышала звонок у своей двери и вздрогнула так, что размазала помаду по подбородку.

Гледис сердито стерла бумажной салфеткой всю помаду. Она тщательно вытерла губы, чтобы на них вообще не осталось и следа. Зачем все это? Она ведь совсем не хотела, чтобы Фрэнки навестил ее. Она примет его такая, какая она есть.

Звонок прозвенел еще раз. На этот раз он звучал резко и нетерпеливо. Гледис энергично вскинула голову. Это уже чересчур! Неторопливыми шагами она подошла к двери. Гледис взяла себя в руки. Она не могла только справиться с учащенным биением своего сердца.

Гледис глубоко вдохнула и хотела открыть дверь, когда звонок начал звонить непрерывно. Гледис сердито распахнула дверь и хотела уже сказать несколько резких слов о нетерпении и невежливости, как вдруг увидела перед собой своих племянников. Они висели как обезьянки на высокой фигуре Фрэнки и весело скалили зубы.

– Ну наконец-то, тетя Гледис! – крикнул Эдвард и выпустил руку Фрэнки, чтобы шире открыть дверь.

– Посмотри-ка, кого мы тебе привели, тетя Гледис! – сказал Густон.

– Фрэнки о тебе спрашивал, – сообщил Бринкли и взглянул с восхищением вверх, на своего друга. – Он был очень разочарован, что тебя не было на матче.

– Это была прекрасная игра, – заявил Эдвард, проскочил мимо Гледис в квартиру и бросился на кожаный диван. – Мы, конечно, выиграли.

– Конечно, – автоматически повторила Гледис. Она все еще стояла, держа дверную ручку, и смотрела на Фрэнки.

– Можно нам войти? – спросил Фрэнки улыбаясь и погладил нежно Бринкли по каштановым волосам.

– Да… конечно, – пробормотала Гледис. Что ей оставалось делать? Она ведь не могла в присутствии мальчиков послать Фрэнки ко всем чертям.

– Я был действительно разочарован, когда не смог обнаружить тебя на трибуне, – сказал Фрэнки и сел, не дожидаясь приглашения, на диван к Эдварду. – Но потом я спросил Арнольда и этих ребят, как они получили контрамарки. И мне все стало ясно.

– Да? – спросила Гледис.

– Папа пригласил Фрэнки на ужин, – пояснил Густон, играя с мячом, который он принес с собой. Казалось, что он готов продолжить игру с Фрэнки здесь, в квартире Гледис.

– А не оставите ли вы, ребята, нас до ужина вдвоем? – взял в свои руки бразды правления Фрэнки. – У нас еще…

– Но Фрэнки, я думал, что мы еще немного потренируемся в саду, – перебил его разочарованно Густон. – Я хотел еще…

– Я должен поговорить с тетей Гледис, – настоял Фрэнки и встал, чтобы выпроводить мальчиков за дверь.

– Пошли, ребята, – скомандовал Густон своим братьям. – Они давно не виделись… Лучше оставим их одних. Мы можем потренироваться и без Фрэнки.

– Ну, до встречи, Фрэнки, – вздохнул Эдвард и с грохотом сбежал по лестнице.

Гледис упала в кресло. Фрэнки закрыл дверь.

– У тебя замечательная семья, Гледис, – сказал он улыбаясь.

– Да, мальчики очень милы, – согласилась Гледис. – А Мария и Арнольд – настоящие друзья.

– Я перекинулся с твоей свояченицей лишь несколькими словами, – произнес Фрэнки и медленно приблизился к Гледис. – Она такая кроткая.

Гледис молчала. Фрэнки остановился перед ее креслом и протянул к ней руки. Женщина не пошевелилась и лишь недоверчиво смотрела на него.

– Ты не хочешь со мной поздороваться? – поинтересовался Фрэнки с той же очаровательной улыбкой.

– Добрый день, – сказала Гледис, не подавая ему руки.

– Ты недовольна, да? – спросил Фрэнки разочарованно и опустился на диван.

– О нет, вовсе нет, – промолвила Гледис. – Ты можешь делать все, что ты хочешь. В конце концов, ты взрослый человек. Я просто не хочу иметь с тобой никакого дела. Никакого. Абсолютно никакого. Тебе ясно?

– Из-за Жанетт? – задал он совершенно лишний вопрос.

– Потому что ты мне наврал, – уточнила Гледис. – Ты мне сказал, что между вами все давно кончено, а сам пригласил ее.

– Я ее не приглашал, – возразил Фрэнки.

– Ах, оставь! – разозлилась Гледис. – Не говори мне всякую чепуху. Я ведь сама видела ее телеграмму с ответом.

– Это все было лишь глупой проделкой ее агента, – объяснил Фрэнки и быстро, чтобы Гледис не смогла его прервать, рассказал ей всю историю.

Но Гледис ему не поверила. Она встала с кресла, подошла к своему письменному столу и достала из ящика фотографию Жанетт и Фрэнки, снятую в аэропорту в Финиксе. Гледис вырезала ее для собственного устрашения из какого-то журнала. Она молча протянула снимок Фрэнки.

– Ах, Гледис! – вздохнул он и вынул из внутреннего кармана своего пиджака конверт. – Я так и думал, что ты неправильно поймешь этот снимок.

– Неправильно пойму? – разозлилась Гледис и взмахнула газетной вырезкой. – А что тут можно неправильно понять? Вы ведь целуетесь, или нет?

– Я целую Жанетт, – поправил ее Фрэнки.

– Какая разница…

– Большая, – заверил ее Фрэнки. – Когда Жанетт прилетела, я стал ее упрекать и рявкнул на нее. Тут она начала плакать, и выяснилось, что во всем виноват этот Риос, ее агент. Мне захотелось ее утешить, и я ее поцеловал.

– Прекрасное утешение, – прошипела Гледис, которая старалась не дать себя убедить.

– Я так и думал, что ты мне не поверишь, – сказал Фрэнки и протянул ей конверт с письмом. – Пожалуйста, прочти это. Его написала Жанетт.

Гледис взяла письмо и развернула его.

«Дорогая Гледис, жаль, что мы не познакомились. Я прошу извинить меня за поведение моего агента. Карлос Риос, старый верблюд, проявляет иногда слишком много фантазии. Он пригласил меня от имени Фрэнки в Монтескудо Менсион (поездка, впрочем, стоила этого, великолепный дом!). Но к делу! Фрэнки об этом ничего не знал. Он хороший парень. Я надеюсь, мы сможем остаться друзьями и когда вы… Ну, ладно. Я желаю вам обоим много счастья.

С приветом – ваша Жанетт Каплан!

P.S. Не забудьте пригласить меня на свадьбу!»

Гледис молча смотрела на письмо. Как ей следует реагировать? Она почувствовала, как забилось ее сердце. Она верила Жанетт. Она верила и Фрэнки. Она была просто дурочкой. Она все это время сама себя напрасно мучила. Собственно говоря, ей бы следовало сейчас радоваться. Но она не могла.

Гледис нерешительно взглянула на Фрэнки. Он стоял радом и протянул к ней руки. На этот раз она позволила поднять себя с кресла. В следующее мгновение они очутились в объятиях друг друга.

Произошло все то, что и должно было произойти между ними. Вместо бешеного стука своего сердца Гледис ощутила совсем другое чувство, и их страстный поцелуй грозил перейти в страстные объятия.

Но шум на лестнице помешал им. Раздался пронзительный звонок в дверь, и когда Гледис открыла, то в квартиру ворвались, едва переводя дыхание, три ее племянника.

– Ты должен сейчас же пойти с нами, – потребовал Густон.

– Мы собрали двенадцать долларов, – гордо сказал Эдвард и потряс жестяной банкой.

– Откуда у вас деньги? – спросил Фрэнки.

– Мы заключили на тебя пари, – важно объяснил Бринкли.

– Ты должен показать, сколько раз ты сможешь забросить мяч в корзину, – сказал Густон. – Но ты должен пойти с нами сейчас же.

– Все уже тебя ждут. Если ты забросишь подряд больше двенадцати раз, то мы выиграем все деньги.