Текст книги "А как ты играешь в любовь, чемпион?"

Автор книги: Сэнди Мэдисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Сэнди Мэдисон
А как ты играешь в любовь, чемпион?

1

Июнь в Нью-Йорке стоял особенно жаркий. Небо над Манхэттеном, сердцем города, было ослепительно голубым, когда Гледис Грант вышла из такси, на котором она приехала из Бруклина, где жила. Гледис бросалась в глаза даже в Манхэттене, где было полным-полно хорошеньких женщин. Ее роскошные, до плеч, волосы, приобретавшие в солнечных лучах рыжеватый оттенок, и длинные, стройные ноги сразу привлекали к себе внимание.

В этот летний вечер на ней был костюм: узкая юбка в черно-белую полоску и широкий, длинный, до бедер, жакет с подложенными плечами, под которым виднелась белая мягкая шелковая блузка с воротником-стойкой. Белые лайковые перчатки и белая сумочка из козьей кожи дополняли ее туалет.

Гледис Грант можно было бы принять за фотомодель или актрису благодаря выразительным серо-зеленым глазам. Но у нее была другая профессия. Она работала редактором элегантного журнала для богатых «Таун и кантри».

В этом журнале можно было восхищаться домами богачей, иногда даже интерьером их жилищ. Здесь можно было увидеть фотографии различных благотворительных балов, узнать, кто и с кем посетил парадные премьеры и что на ком было надето.

Здесь можно было прочесть и о том, кто какие суммы пожертвовал на благотворительные цели и кто добился профессионального успеха или общественного признания.

Гледис любила свою работу. Она только что вернулась из короткой поездки в Италию. Вместе с ведущим фотографом журнала «Таун и кантри» Чарльзом Карлендом посетила старый дворец в Монте-Альбано, где хранилась самая прекрасная и обширная коллекция итальянской керамики, которую когда-либо приходилось видеть Гледис.

Репортаж был готов, и она хотела его сдать. Было двадцать минут восьмого, когда Гледис вышла из лифта на сороковом этаже элегантного высотного дома на Седьмой авеню в Манхэттене.

В это время в редакции журнала находилось лишь несколько сотрудников. Гледис кивнула музыкальному критику, которого она встретила в холле, помахала рукой секретарше, дежурившей в комнате с телексами, прежде чем добралась до своего бюро. Взгляд Гледис тотчас же упал на конверт, который кто-то прикрепил скотчем к ее настольной лампе. «Гледис» было написано на нем энергичным почерком ее шефа. Рональд Реюс, издатель «Таун и кантри», хвалил и ругал, как правило, в письменной форме.

Ему было почти семьдесят, за плечами жизнь, полная успехов, и все же он был, скорее, застенчивым. Не любил открыто отдавать свои распоряжения, а уже тем более высказывать кому-либо в лицо свое неудовольствие.

Гледис взяла конвертик и вскрыла его. Она нашла в нем билет первого класса на самолет в Финикс, штат Аризона, и короткую записку. Пробежав глазами строчки, бросила листок.

Проклятье! Этого не должно произойти. Она ни в коем случае не хотела лететь в Финикс. Надо сейчас же убедить старика выбросить эту идею из головы. Гледис достала из сумочки пудреницу и проверила свой макияж.

Ее зеленые глаза воинственно сверкали, полные губы, придававшие ее овальному лицу особенно чувственный характер, были накрашены безукоризненно. Она могла показаться где угодно, констатировала с удовольствием Гледис и закрыла пудреницу.

Женщина решительно простучала высокими каблучками своих белых лодочек через полутемный холл в бюро издателя, очень надеясь застать его.

В приемной уже никого не было, но когда женщина постучала в дверь кабинета шефа, то ей ответили. Гледис глубоко вздохнула и вошла. Рональда Реюса из-за небольшого роста почти не было видно за огромным письменным столом красного дерева, заваленным рукописями и журналами.

– Гледис, как приятно снова вас видеть, – сказал приветливо старый господин и поднялся, чтобы встретить ее с распростертыми объятиями. – Как вам понравилась Италия?

– Фантастика, – ответила Гледис и пожала руку шефа. – Я только что вернулась.

– Я знаю, – кивнул мистер Реюс и провел Гледис к уютному уголку с креслами. Он сел напротив женщины и продолжал: – Я знаю также, что вы не хотите лететь в Финикс. Вам не нравится вся эта серия. Но в этот раз я вынужден вас очень просить. Это важно для журнала. У нас немного уменьшилось число читателей. Этим интервью мы вернем утраченные позиции.

Гледис спрашивала себя, знает ли старая лиса, что он этими словами буквально лишил ее всех возможностей возражать ему, или он просто пытался открыть свои карты.

Коньком Рональда Реюса было приглашать знаменитых людей в какой-нибудь особенно элегантный дом. Там они были гостями журнала «Таун и кантри», у них брали интервью, а целая команда фотографов в это время делала снимки дома, сада, окружающего ландшафта, а также самого знаменитого гостя.

По поручению журнала Гледис уже два раза была хозяйкой таких раутов. В замке в Мексике брала интервью у миссис Маркос, жены бывшего президента Филиппин, а кроме того, в дикой романтической долине Роки-Маунтин-Хаус, где провела пару дней в роскошной хижине с чемпионом мира по бодибилдингу.

Оба раза Гледис скучала до смерти и возненавидела эту роль. Она сказала мистеру Рею-су, что никогда больше не хотела бы ее исполнять, но старый господин лишь улыбнулся и спустя некоторое время прислал ей записочку с похвалой и двумя билетами в свою ложу в «Метрополитен-Опера».

Гледис приняла с благодарностью приглашение в оперу и надеялась, что шеф отнесется с уважением к ее желаниям и не заставит ее в дальнейшем брать интервью у знаменитостей. Но она ошиблась.

– Я абсолютно ничего не понимаю в баскетболе, – пыталась спастись она от этого поручения. – Я никогда даже не слышала об этом Фрэнки О'Берри. Я даже не знаю, за какой клуб он играет.

– Он играет за «Орландо магикс», – тотчас же просветил мистер Реюс. – Последний же год – за «Лос-Анджелес клипперс».

– Я ничего не знаю ни о первой, ни о второй команде, – призналась женщина и вздохнула, хорошо понимая, что это ей не поможет.

– Это не имеет значения, – быстро возразил ей шеф. – Вам же не придется писать спортивный репортаж. Важно, чтобы вы были с ним на фотографиях. Вместе вы будете выглядеть фантастически.

– Почему бы вам не использовать для этого фотомодель, – предложила она.

– Вы хорошо знаете, что фотомодель не сможет создать ту атмосферу, которую вносите вы, как представитель «Таун и кантри», – ответил издатель. Он поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция подошла к концу. – Вы создадите правильную композицию для фотографов, а потом составите тексты к снимкам. Этого фотомодель сделать не сможет. Кроме того, Монтескудо Менсион в Финиксе вам наверняка понравится, Гледис. Это совершенно необыкновенная усадьба.

Гледис пожала протянутую ей руку и пробормотала «до свидания». У нее больше не было аргументов. Она должна была делать то, чего от нее требовал шеф. Придется полететь в Финикс и убить уик-энд с безмозглым баскетболистом. Потом надо будет высосать из пальца пошлые слова похвалы дому в пустыне, лишенному какого-либо стиля и вкуса.

Настроение у женщины было на нуле, когда она вернулась в свое маленькое бюро. Гледис отнесла дискету с текстом о керамике в монтажную и положила ее на письменный стол ведущего фотографа. Затем схватила свою сумочку и пошла к лифту.

– Однако это был короткий визит в редакцию, – заметила секретарша, с которой Гледис перед тем поздоровалась.

– У меня задание на уик-энд, – сказала Гледис. – И я не могу проводить еще и мои вечера в редакции.

– Ах! Бедняжка, – промолвила с сожалением секретарша, имя которой Гледис никак не могла вспомнить. – Мои выходные для меня святы.

– Мои для меня тоже, – вздохнула Гледис. – Но что я могу поделать, если это распоряжение босса?

– Самого мистера Реюса?

– Вот именно, – подтвердила женщина.

– Тогда действительно нельзя ничего поделать. – Секретарша сочувственно покачала головой. – У него железная воля. Я просто не могу себе представить, чтобы ему кто-нибудь однажды сказал «нет».

– Я тоже не могу себе этого представить, – ответила Гледис. Они были уже в вестибюле и, прежде чем разойтись в разные стороны, помахали друг другу.

Гледис медленно пошла по Пятьдесят седьмой восточной улице. Там был бар «Флеш», который уже примерно полгода считался модным. Теперь самое время выпить с коллегами и знакомыми, прежде чем она отправится домой в Бруклин.

Женщина все еще была рассержена тем, что ей придется лететь в Финикс. Это и послужило первой темой разговора, когда она со знакомыми пила у стойки «маргаритас».

– Я слышала, в Финиксе ужасно сухо, – сказала редактор отдела моды из журнала «Вог» и злорадно ухмыльнулась, отпивая маленькими глотками из бокала переливающийся всеми оттенкам радуги экзотический безалкогольный коктейль. – Тебе придется пользоваться огромным количеством увлажняющих кремов для лица. Говорят, для этого хороши и ломтики огурца.

– Гледис берет интервью у баскетбольного кумира нации с ломтиками огурца на лице, – засмеялся Руди Гимбл, спортивный комментатор с телевидения. – Хотел бы я видеть эти фотографии!

– В Финиксе лучшие «маргаритас», – заявил Говард Бринклей, метеоролог седьмого канала. – Почти такие же хорошие, как и у нас дома, в Техасе. Гледис не будет там скучать, я в этом не сомневаюсь.

– Этот Фрэнки, говорят, фантастически выглядит, – добавила редакторша отдела моды, но на ее замечание никто не обратил внимания.

Посетители бара нашли новую тему для разговоров. Техас и предстоящие выборы губернатора. Это так же мало интересовало Гледис, как и косметические хитрости и уловки, которые советовала ей ее знакомая из журнала «Вог» для сохранения хорошей формы в Финиксе.

Женщина допила свой бокал и расплатилась. Многие знакомые приветствовали ее, когда она шла через бар.

– Не забудь ломтики огурцов! – крикнул ей вслед Руди Гимбл.

И вот Гледис стоит на Пятьдесят седьмой улице.

«Финикс, – бормотала она в ярости. – Почему именно Финикс! Почему это не Рим или Флоренция! Что мне делать целый уикэнд в пустыне?»

У Гледис не было больше времени на размышления. Одно из желтых такси, которые все время проносились мимо, заметило наконец ее знаки и остановилось. Она назвала свой адрес и объяснила дорогу водителю, приехавшему недавно из Афганистана и не очень хорошо знавшему город. Потом откинулась на спинку сиденья и принялась обдумывать, что она должна взять с собой и когда упаковать свои вещи.

Гледис жила на втором этаже в доме своего брата Арнольда, либерально настроенного адвоката. Его кроткая, светловолосая жена Мария и их трое маленьких детей занимали первый этаж, и в их распоряжении был красивый большой сад, окружавший старый кирпичный дом.

Как только женщина открыла входную дверь, она тотчас услышала оглушительный звук телевизора, доносившийся из квартиры брата. Очевидно, ее племянники смотрели очередной боевик. Семилетний Эдвард и девятилетний Густон были как две капли воды похожи на мать, а пятилетний Бринкли пошел в их, Грантов, породу. Пока они были заняты у телевизора, Гледис могла быстро сообщить Арнольду и Марии о предстоящей командировке и избежать расспросов мальчишек о ее путешествии в Италию.

Она громко постучала в старую дубовую дверь, которую Мария открыла почти мгновенно. На ее лице засияла улыбка, и она потянула Гледис за собой в квартиру.

– Наконец-то ты явилась! Нам тебя очень не хватало. Может быть, ты хочешь есть? Я могу тебе…

– Нет, спасибо, Мария, – отказалась Гледис. – Я заскочила лишь на минутку, потому что завтра лечу в Финикс. Хотела только сказать вам об этом.

– В Финикс? – спросил Арнольд, появившийся из гостиной, где по-прежнему орал телевизор.

Он был очень похож на свою сестру, хотя его волосы были гладко причесаны и разделены на пробор. Мужчина прикрыл за собой дверь и пошел вслед за женщинами в просторную уютную кухню.

– Итак, ты снова улетаешь, – произнес он.

– Работа на уик-энд, – кивнула Гледис и сняла свои лайковые перчатки, чтобы взять бокал холодного белого вина, который налила ей Мария. Она сообщила подробности, не скрывая своей досады.

– Отнесись к этому спокойно, – посоветовал брат, пожимая плечами. – Откуда ты летишь? Подвезти в аэропорт?

– Ла-Гуардия, – ответила Гледис. – Спасибо, я возьму такси. – Она допила бокал и встала с табуретки. – Привет от меня мальчикам. Я, может быть, привезу им что-нибудь индейское из Аризоны, – сказала она и взяла свою сумочку и перчатки с кухонной стойки.

– Лучше бы ты привезла им Фрэнки О'Берри, – засмеялся Арнольд и проводил сестру до двери. – Если бы эта троица знала, с кем ты проведешь уик-энд, они просто взяли бы тебя в осаду. Они все трое сумасшедшие баскетбольные фанаты.

– Как и их отец, – заметила, смеясь, Мария из кухни.

– Лучше расскажи им, что я делаю, когда буду уже сидеть в самолете, – попросила Гледис и бросила осторожный взгляд в сторону гостиной, откуда все еще раздавался рев телевизора. Дети, очевидно, были полностью поглощены фильмом.

– Ты можешь на нас положиться, – заверил ее брат с миной заговорщика. – Мы скроем твои проступки.

– Вот и прекрасно, – засмеялась Гледис и исчезла на лестничной клетке.

Она позвонила в авиакомпанию и зарегистрировала свой билет на рейс 9.00. Она не была связана определенным временем, но ясно, что нужно сначала осмотреться в этом Монтескудо Менсион, прежде чем предлагать что-либо фотографам.

После телефонного разговора Гледис принялась выкладывать на кровать вещи, которые хотела взять с собой. Ее настроение все еще было на отметке ноль. Ей было досадно, что приходилось брать в этот город в пустыне Финикс вечернее платье.

Если бы речь шла об отдыхе, то ей нужны были бы лишь джинсы, несколько блузок и маек. А сейчас! Разные сумки, элегантные туфли на высоких каблуках, сапоги и брюки для верховой езды, узкие юбки, широкие юбки и так далее.

То, что она отобрала наконец, уместилось в двух чемоданах – большом на колесиках и ручном, поменьше. После того как был защелкнут последний замок, ей удалось все-таки справиться со своим раздражением, и она отправилась спать.

2

Арнольд рано утром постучался в дверь к Гледис и снес ее багаж вниз. Водителю такси нужно было лишь взять чемоданы в прихожей и погрузить их в машину. Но и это он воспринял как чрезмерное требование и со стонами выполнил непосильную работу.

Гледис не обратила на его поведение никакого внимания. Она открыла дверцу и села на грязное, пахнувшее пылью заднее сиденье. Настроение у нее было не лучше вчерашнего. Она ненавидела путешествовать с таким количеством вещей.

У Гледис был с собой роман, который только что вышел в издательстве «Дубльдей». О книге много говорили и очень ее хвалили. Женщина твердо решила до Финикса ни о чем не думать, не волноваться, а только читать.

Но из ее намерений ничего не вышло. В Атланте самолет делал промежуточную посадку. Гледис решила поразмять ноги в здании аэропорта. Атланта – большой транспортный узел, и поэтому залы ожидания буквально кишели нетерпеливыми, готовыми пуститься в путь пассажирами.

Женщина встала в огромную очередь, плотным кольцом окружавшую бар, и, когда наконец дождалась, заказала колу. Она отпила глоток и, подняв взор, вздрогнула. Прямо на нее смотрели темно-синие сияющие глаза высокого светловолосого мужчины, который стоял по другую сторону бара.

Они оба смотрели так, словно нежно прикасались друг к другу. Прошла, казалось, целая вечность, пока Гледис нашла в себе силы отвести взгляд. И сейчас же об этом пожалела.

– Простите пожалуйста, я не должен был бы так пристально на вас смотреть, – произнес в эту минуту низкий мужской голос позади Гледис.

Она резко повернулась, как будто ее ударили кнутом. Гледис знала, что это был голос того самого мужчины с синими глазами. Голос очень подходил к его внешности.

– Я просто не мог оторвать взгляд, – продолжал он с обаятельной улыбкой, глядя с высоты своего роста на Гледис. В нем, наверное, метра два росту, промелькнуло у женщины в голове. Она не знала, что ему ответить.

Гледис редко лишалась дара речи, но сейчас она просто стояла рядом и то и дело подносила, как загипнотизированная, свой стакан ко рту. Она почувствовала на своих губах холодный напиток, механически сделала глоток и поставила стакан.

Она все еще не знала, что сказать. Однако не отвернулась и не стала смотреть в сторону. Она не отрывала взгляда от околдовывающих синих глаз и наслаждалась волнующим чувством, которое пронзило вдруг все ее тело.

– Вы ведь на меня не сердитесь, не так ли? – спросил белокурый гигант, прерывая затянувшуюся паузу.

– Нет, – ответила наконец Гледис. И вдруг ощутила свободу. Она улыбнулась, и при этом уголки ее губ красиво изогнулись вверх, а в серо-зеленых глазах затанцевали золотые искорки.

Теперь дар речи потерял мужчина. Он мог только молча восхищаться ею. Попытался проглотить комок, который вдруг встал у него в горле, откашлялся, но, прежде чем сумел что-либо сказать, они оба услышали сообщение по радио. «Последнее приглашение для пассажиров, следующих в Финикс, рейс 5504. Пожалуйста, пройдите к выходу В 27. Последнее приглашение…»

– Мне надо идти, – сказала Гледис и отвернулась. Она протиснулась сквозь посетителей бара и поставила свой полупустой стакан на стойку.

Улыбка исчезла с ее лица. Она проклинала про себя старого Рональда Реюса, свою профессию и всех баскетболистов мира. Если бы ей не нужно было быть в Финиксе, то в этот уик-энд могло бы произойти нечто прекрасное.

– Это ваш рейс, рейс в Финикс? – спросил взволнованно мужчина.

– Да, и это было последнее приглашение, – ответила Гледис. – Я должна идти.

– Ну это же чудесно! – Он засмеялся и постарался соразмерить свои шаги с мелкими быстрыми шагами Гледис. – Я тоже лечу в Финикс.

– Да? – Это прозвучало в ее устах не слишком восторженно, ведь у нее в Финиксе не будет свободного времени. Может быть, она могла бы побеседовать во время полета с этим волнующим ее незнакомцем, но по приезде все личные встречи были исключены.

«Жаль, – думала Гледис, улыбаясь светловолосому мужчине. – Жаль, что я не свободный человек и не могу условиться с ним о встрече. Он выглядит просто потрясающе».

Попутчик улыбался, и у него тоже было довольно мрачное настроение. Насколько охотнее он провел бы уик-энд с этой восхитительной блондинкой, чем с какой-то разнаряженной журналисткой, пишущей в журнале для элиты.

– Может быть, мне удастся раздобыть место около вас, – сказал он, когда они вместе поднимались по трапу.

– Я лечу в первом классе, – сообщила Гледис с легким сожалением.

– Я тоже, – ответил мужчина. – По-видимому, проблем не будет.

– Но место около меня занято уже с Нью-Йорка, – пояснила она.

Они вошли в самолет и кивнули стюардессе, которая поздоровалась с ними.

– Мы хотели бы сидеть рядом. Можно что-нибудь сделать? – спросил мужчина.

– К сожалению, у нас заняты все места, – ответила стюардесса, сочувственно покачав головой.

Попутчик взглянул на Гледис. Она пожала плечами и пошла к своему месту у окна. Ближе к проходу сидела пожилая дама с недобрым лицом. Мужчина обратился к ней с особенно приветливой улыбкой.

– Не могли бы вы поменяться со мной местом, мадам? – спросил он ее вежливо. – Я сижу за два ряда от вас. Если вас не…

– Нет, молодой человек, – ответила женщина, энергично покачав головой. – Я не могу с вами поменяться, поскольку сижу только на левой стороне. Я летаю лишь в том случае, если могу получить место на левой стороне.

– Ах, так, – произнес проситель, и в этот момент у него было не очень умное лицо. Тогда он взглянул на свой ряд. Мужчина, сидевший у окна, спал. На нем были специальные очки для сна, защищавшие глаза от света, и было ясно: он не хотел, чтобы ему мешали.

– Пожалуй, ничего нельзя сделать, – сказал синеглазый великан, пожав плечами.

– Да, пожалуй, ничего, – ответила, улыбаясь, Гледис.

– Пожалуйста, займите ваши места, – попросила стюардесса. Ее коллега уже сервировала коктейли другим пассажирам первого класса и записывала их заказы из меню.

– Хорошего полета, – пожелал Гледис мужчина и пошел на свое место. Он проклял про себя еще раз Рауля Мартинеса, а также женщину, которой выпало счастье сидеть рядом с Гледис, и охотно подал бы жалобу на авиакомпанию за то, что та не могла обеспечить его местом рядом с этим длинноногим белокурым ангелом. Недовольный, засунул свой ручной чемодан под переднее кресло и заказал себе томатный сок. Он выпил несколько глотков и стал лихорадочно думать над тем, как ему установить контакт с прелестной женщиной, сидевшей на левой стороне самолета в двух рядах от него.

В школе, вспомнил он свои первые влюбленности, передавали, например, записочки друг другу. Ну и почему бы нет? Мужчина позвал стюардессу и попросил принести принадлежности для письма.

– Да, сэр! Как только мы взлетим, – обещала девушка.

– Не могли ли вы…

– Пожалуйста, пристегнитесь, сэр, – перебила его, улыбаясь, стюардесса.

Теперь мужчина уже серьезно задумался, не подать ли ему жалобу на авиакомпанию. Потом он стал размышлять о том, что бы ему написать в записочке, и ему вдруг стало ясно, что лучше не писать ничего.

Он не мог никуда пригласить эту красавицу-блондинку, поскольку не мог распоряжаться своим временем. Он не мог дать ей даже номер телефона, потому что не знал номер телефона этого идиотского Монтескудо Менсион. Он не мог предпринять ничего другого, кроме как смотреть на незнакомку издали влюбленными глазами и представлять, каким прекрасным мог быть этот уик-энд, если бы не было этого проклятого Рауля Мартинеса и его контракта с «Таун и кантри». Словом, Фрэнки О'Берри был зол.

Эта история с самого начала не нравилась ему.

Он вспомнил опять, как противился этому путешествию. После тренировки он добежал вслед за своим боссом, мистером Мартинесом, до стожки машин и распахнул заднюю дверцу длинного «кадиллака».

– Вы не можете со мной так поступать, Мартинес, – заявил сердито Фрэнки. Атлетически сложенный, в хорошей спортивной форме, он не выглядел так, будто его можно было легко запугать. На нем была пропитанная потом майка и шелковистые шорты. Спортсмен вытирал полотенцем пот со лба.

– Для тебя я господин Мартинес, Фрэнки, – ответил из машины полный маленький мужчина и самодовольно ухмыльнулся в лицо светловолосому гиганту.

– Господин Мартинес, – поправился Фрэнки О'Берри. Он кипел от ярости, но взял себя в руки. Если он хотел чего-нибудь добиться от Рауля Мартинеса, владельца «Орландо магикс», ему следовало быть вежливым.

Рауль Хесус Мартинес когда-то приехал в Соединенные Штаты с Кубы. И, спекулируя землей, а также недвижимостью, вскоре стал очень богатым человеком.

Он скоро сократил свое длинное имя. И вместо «Хесус», которое звучало не очень здорово в языке деловой жизни Флориды, осталось только одно «X». Пока еще никто не интересовался тем, что означает это «X» в его имени. Рауль Х. Мартинес был слишком могущественным человеком, чтобы кто-нибудь осмелился задать ему настолько личный вопрос.

– Мистер Мартинес, «Орландо магикс» принадлежит действительно вам – но я-то вам не принадлежу. Я свободный человек, – сказал Фрэнки почти умоляющим тоном. – Вы не можете ведь лишить меня единственного за два месяца уик-энда.

– Вы же знаете, как важно для меня мое свободное время, – попытался продолжить разговор Фрэнки, хотя он знал, что ничто в мире не может заставить Рауля Х. Мартинеса изменить принятое им решение. – Моя учеба и…

– Это твоя проблема, – холодно сказал босс.

– А если я откажусь? – спросил Фрэнки и выпрямился во весь свой почти двухметровый рост. Ему надоело заглядывать в машину согнувшись и видеть ухмыляющееся, жирное лицо своего босса.

– Ты не можешь отказаться, Фрэнки, – ответил тот, не повышая голоса. Люди, имевшие с ним дело, боялись этого тихого, но решительного голоса. Они знали, что Рауль особенно опасен, когда говорит таким тоном. – Ты не можешь отказаться. Тебе следует лишь заглянуть в твой контракт. Там все написано, – продолжал Рауль Х. Мартинес.

– В моем контракте сказано, что у меня будут свободные от игр субботы и воскресенья, – вспомнил Фрэнки. Он снова наклонился и заклинающе посмотрел своими ярко-синими глазами на мужчину в «кадиллаке». Но взгляд его лучшего игрока не произвел на Рауля особого впечатления.

– Да, действительно, это сказано, – подтвердил всесильный босс. Но все надежды Фрэнки были уничтожены в зародыше следующими словами: – Но там также сказано, что ты в любое время должен быть в распоряжении «Орландо магикс» для его рекламы, – сказал Мартинес.

– Конечно, для интервью и рекламных передач по радио и телевидению, – промолвил О'Берри и стал отчаянно искать другие аргументы. Однако их не было. Когда он подписывал свой контракт, то даже не мог себе представить такой ситуации. Быть на выходные запертым в каком-то доме с журналисткой, пишущей всякие сплетни и задающей идиотские вопросы. Нет, черт побери, нет! Он не хотел сдаваться.

– Это как раз будет интервью, просто интервью, – уточнил Рауль.

– Послушайте, Мартинес, – вспылил Фрэнки, хотя он знал, что уже проиграл. – Это же почти три дня. Это не «просто интервью», а марафон какой-то!

– Ну, назови это марафоном, – согласился владелец «Орландо магикс», пожимая плечами, – называй, как хочешь, но сделай это! И сделай это, черт возьми, хорошо!

Мистер Рауль Х. Мартинес захлопнул дверцу машины и сделал знак шоферу. Тяжелая машина тронулась с места, и Фрэнки вынужден был отскочить в сторону, чтобы его не задело. Он тихо выругался и пошел к стадиону, где хотел принять душ и переодеться. Да, он проиграл. И теперь не имело смысла ломать над поражением голову, следовало подумать о полете.

Фрэнки О'Берри исполнилось двадцать шесть лет. Он являлся прирожденным баскетболистом и начал играть еще в школе. Спорту он был обязан и учебой в колледже, получая при этом приличные деньги на карманные расходы. Здесь, во Флориде, Фрэнки считался королем баскетбола, ведущим игроком, обладающим сверхбросками. Он зарабатывал огромные суммы.

Фрэнки придавал большое значение тому, чтобы никто не посягал на его скудное свободное время. Он принял предложение играть за «Орландо магикс» только потому, что в «Лос-Анджелес клипперс» у него практически не было возможности учиться. Проведя три года в Лос-Анджелесе, он понял, что там ему никогда не закончить свою учебу: слишком много развлечений, чересчур насыщенная сладкая жизнь. Орландо был тихий город средней величины. Единственным развлечением здесь был Диснейленд. Его Фрэнки уже знал.

Как только он заключил контракт с Мартинесом, сразу же поступил на юридический факультет в Джейнсвилле, маленьком университетском городе на севере Флориды. И с тех пор старался скорее закончить свою учебу. Поэтому-то и был так недоволен тем, что у него пропадало два, пожалуй, даже три выходных дня.

Фрэнки находился один в раздевалке. Его товарищи по команде исчезли сразу же после тренировки. Он принял душ и переоделся. Затем влез в свой «корветт» и поехал, как всегда немного превышая скорость, к себе домой.

Мужчина позвонил по телефону и узнал, что остался один лишь рейс в Финикс, в девять часов утра в пятницу. Итак, он терял все-таки три дня.

Тогда Фрэнки был недоволен тем, что напрасно терял выходные. Но сейчас, во время полета, в двух рядах от него сидела эта чудесная женщина. От этого О'Берри злился еще больше.