Текст книги "А как ты играешь в любовь, чемпион?"

Автор книги: Сэнди Мэдисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

5

В большом салоне ждали остальные сотрудники рабочей группы. Это были исключительны мужчины и большие фанаты баскетбола. Все громко приветствовали Фрэнки.

– Садись сюда, Фрэнки, – потребовал гример после того, как все пожали спортсмену руку и похлопали его по плечу. – Я сделаю из тебя красавца, ты сам себя не узнаешь.

– Это твоя большая ошибка, – засмеялся Трефор Ферхилд. – Ты искажаешь лица людей. На фотографиях они потом выглядят все одинаково. Личное клеймо Бенни.

– Трефор, глупая башка, – взвизгнул Бенни и бросил в осветителя кисточку для пудры, которая, конечно, не долетела до цели и упала на пол. – Не вмешивайся в дела, в которых ты ничего не соображаешь.

– Ну вот, он уже бросается кисточками для пудры, – издевались еще один фотограф и помощник оператора.

– Но наш скрытый гений не так уж ошибается, – сказал Эд Гуд, один из тех молодых фотографов, с которыми работал Чарльз.

– Ты, правда, всех стрижешь под одну гребенку, Бенни.

Теперь все было кончено. Бенни обиделся. Полный мужчина, которому, как и Чарльзу Карленду, было за пятьдесят, опустил глаза. В его взгляде была злость. Гример легко обижался, и когда он был обижен, то переставал разговаривать.

– Зачем вы так подтруниваете над Бенни, – вмешалась Гледис. – Вы ведь знаете, как он это близко принимает к сердцу.

– Не говори ничего, Гледис, – сдержанно произнес Бенни и откинул со лба жидкие, но тщательно завитые волосы. – Я делаю свою работу, ты увидишь, через десять минут придет твоя очередь.

– О'кей, Бенни. – Гледис улыбнулась. Было очевидно, что гримера сейчас трудно успокоить. Ему следовало дать время прийти в себя.

– Хорошая атмосфера здесь, как ты находишь? – спросил Чарльз Карленд. Он никогда не вмешивался в дрязги своей рабочей группы.

Гледис огляделась. Потолок, как и в холле, был скошен. В самой высокой точке, примерно на высоте двадцати семи футов, две косые стенки сходились. Окна были узкие и высокие, как в соборе. Гледис молча прошлась по салону, пол которого был затянут почти белым, очень мягким ковровым покрытием. В нише стоял белый рояль. Помещение, размером примерно в сто пятьдесят квадратных метров, было обставлено белой кожаной мебелью.

Гледис взглянула из окна на большой бассейн для плавания, который лежал внизу как узкая лагуна с четырьмя разными бухтами. Здесь тоже не поскупились на мебель. В этом доме можно было бы легко устроить прием для ста гостей. Для половины из них нашлись бы кресла или шезлонги.

– Дом не плох, – заметила Гледис.

– Твои восторги довольно скромные, – сказал Чарльз Карленд.

– С чего же мы начнем? – спросила она, не реагируя на его замечание.

– Коктейли, – решил Чарльз, заглядывая в свою записную книжку, где он набросал план съемок. – Потом закат солнца у бассейна, потом ужин. Мы…

– У бассейна? – спросила с удивлением Гледис. – Значит, мы должны переодеться, а потом, к ужину, еще раз?

– Нет, нет, мое сокровище, – засмеялся Чарльз. – Я ведь знаю, как ты ненавидишь переодеваться. Нет, я думал, что мы просто сделаем несколько снимков у бассейна при косом освещении. Бокалы для коктейля в руках, ленивое предвечернее настроение.

– О'кей, – согласилась Гледис. Она злилась, потому что у Чарльза был готовый план съемок, а у нее нет. Ей следовало бы поговорить, слегка свысока, с Фрэнки. Примерно так: «Что бы вы подумали об этом, если вообще могли бы думать». Но теперь это было невозможно. Тот Фрэнки О'Берри, с которым она сейчас знакома, совсем не глуп. «Мне придется действовать с ним предельно осторожно», – решила Гледис.

– Ты знаешь что-нибудь о нашем природном таланте? – тихо спросила она Чарльза.

– Конечно. Вся нация знает Фрэнки. Кроме Гледис Грант. Он – всеобщий любимец, и заслуженно. Фрэнки прирожденный лидер. Он обладает несокрушимым спортивным духом, и он вытаскивает команду, за которую играет, из любых трудных положений. О'Берри никогда не сдается, не играет на зрителя. Он настоящий образец для парней – не принимает наркотики, не пьет. Ты хочешь узнать еще что-нибудь?

– Нет, спасибо, этого достаточно, – промолвила Гледис, слегка покраснев, пока Чарльз произносил хвалебные гимны в честь Фрэнки О'Берри. «Вся нация знает Фрэнки. Кроме Гледис Грант» – эта фраза все еще звучала в ее ушах.

– Ну, теперь можно начинать, – сказал Фрэнки, подходя к ним. – Меня напудрили, как попку младенца. Даже не могло и присниться, что мне, баскетболисту, однажды придется разгуливать накрашенным.

– О чем вы мечтали в начале спортивной карьеры? – спросила Гледис. Такой вопрос показался ей очень уместным. «Мне бы только начать разговор, а раскрутить я его сумею».

– Ни о чем, – просто ответил Фрэнки и этим разбил все надежды Гледис на легкое начало.

– Никакой мечты? – недоверчиво воскликнула она. – Почему вы тогда вообще стали спортсменом?

– Пойди-ка к Бенни, пусть он тебя подкрасит, – предложил Чарльз. – В таком виде я не могу тебя снимать, ты слишком бледная.

– Ладно, – кивнула покорно Гледис. – Может быть, за это время Фрэнки придет на ум разумный ответ на мой вопрос?

– На какой вопрос? – осведомился Фрэнки.

– Почему вы стали спортсменом? – повторила она.

– Нет бокалов, – сказал Чарльз, когда Гледис уже вернулась и пыталась принять небрежную позу рядом с Фрэнки.

– Вот коктейли, – сказал ассистент Эд Гуд.

Гледис не очень любила Эда. Она взяла у него бокал и кивнула с отсутствующим видом.

Эд отметил про себя, что Гледис, здороваясь со всеми другими членами группы, каждому улыбалась. Для него у нее нашелся лишь небрежный кивок. Эду было двадцать пять лет. Светлые волосы и бледное лицо. «Неприметный» – было самым подходящим словом для описания его внешности. Но парень был не без таланта, поэтому и входил в группу Чарльза Карленда. То обстоятельство, что большинство его коллег, и шеф в том числе, не особенно любили его, ничего не значило для Эда. Он снова встал за свою камеру «Олимпус», которую поместил на неподвижном штативе. Гледис Грант в его глазах была просто надменной козой. Он вовсе не жаждал ее улыбок. Главное для него – сделать несколько хороших фотографий Фрэнки О'Берри.

Гледис отпила из бокала и с нетерпением смотрела на спортсмена экстра-класса. Она задала свой вопрос. Теперь характер интервью зависел от Фрэнки. Женщина сделала еще один глоток и недовольно посмотрела в сторону Эда, спрятавшегося за камерой.

Все в группе знали, что Гледис пила лишь «маргаритас» или воду. Эд Гуд принес ей мартини, который был к тому же настолько сухим, что имел вкус чистого джина. Гледис молча проглотила досаду. И без того многое шло вкривь и вкось. У нее не было ни малейшего желания ссориться с Эдом еще и из-за коктейля.

– У меня не было никакой мечты, – начал разговор Фрэнки. – Мне просто были нужны деньги.

– Вам были нужны деньги? – переспросила Гледис. – У вас не было стипендии? – «Публика любит такие истории. Бедный парень из народа, который сам достиг чего-то в жизни. Я построю на этом все интервью», – подумала Гледис.

– Прислонись-ка к роялю, Гледис, – попросил Чарльз. – Мне нужно немного больше ног.

– Найди себе для этого фотомодель, – резко ответила она. – Сейчас важны ноги Фрэнки, а не мои.

– Но твои более фотогеничны, – засмеялся Чарльз, давно заметив, что Гледис не в духе. Но он привык убеждать самых разных людей принимать нужные ему позы. Он мог уговорить и Гледис. – Ну, давай же. Не будь занудой!

Она согласно прислонилась к роялю. «Не имеет смысла спорить с Чарльзом, – решила Гледис. – К тому же я хочу продолжить интервью».

– Нет, у меня не было стипендии, – ответил Фрэнки на вопрос, о котором Гледис уже почти забыла.

– Почему не было? – спросила она. – Ведь одаренные спортсмены легко получают стипендию.

– Я и не старался ее получить, – зажил Фрэнки, пожимая плечами. – Мой отец платил за все.

– Но вы только что сказали, что у вас не было достаточно денег, – напомнила ему женщина.

– Ну, достаточно денег у меня не было, – засмеялся Фрэнки.

– Итак, Фрэнки, вы были юношей с большими запросами, так? – задала она следующий вопрос и с трудом подавила зевок. Его ответ настолько мало ее интересовал, что ей было скучно вести беседу.

– Нет, собственно говоря, нет, – сказал он.

– Черт возьми, Гледис, – прервал ее раздраженно Чарльз. – Вы выглядите как два борца, которые подстерегают друг друга перед атакой. Не могли бы вы хотя бы на пять минут изобразить, будто вы оживленно беседуете или заняты интервью?

– Интервью не получится, Чарльз, – фыркнула Гледис. – Мне приходится у нашей звезды каждое слово тащить клещами.

– Тогда постарайся, по крайней мере, выглядеть так, будто это доставляет тебе удовольствие, – потребовал фотограф.

– Можно мне сказать несколько слов Гледис, шеф? – вмешался Трефор Ферхилд. Очки сползли ему на кончик носа, и он нервным движением поправил их.

– Трефор, не задерживай работу, и без того все идет сегодня с таким трудом, – простонал Чарльз.

– Ну, это займет только минуту, – просил Трефор. – И вы увидите, на что я способен. Я…

– Ну ладно, говори, – проворчал Чарльз и выпрямился за камерой.

– Вы оба очень напряжены, особенно ты, Гледис, – заметил Трефор. Фрэнки усмехнулся и промолчал. Гледис тоже нечего было возразить, и Трефор продолжал: – Гледис, ты должна себе представить, что ты познакомилась с этим парнем… – при этом он похлопал Фрэнки по плечу, что выглядело достаточно комично, так как ему для этого пришлось встать на цыпочки, – с нашим дорогим Фрэнки, совершенно случайно, например, в самолете или еще где-нибудь. Ты, потеряв голову, в него влюбилась и полностью находишься во власти его очарования.

Гледис глубоко вздохнула. Она боялась взорваться. Фрэнки стоял напротив и бесстыдно улыбался ей в лицо. Но Трефор, этот «великий» режиссер, не замечал, в какое смущение он привел своими словами Гледис.

– Если ты это себе представишь, – продолжал он невозмутимо, – то фотографии наверняка удадутся. Эти чувства отразятся на твоем лице и на всем твоем поведении. Ты будешь излучать совсем другое состояние, а не тупую злость и скованность, как сейчас.

– Ты наконец закончил? – осведомился с нетерпением Чарльз.

– Да, шеф. – Трефор сиял от радости. – Вы сами увидите. Сейчас дело пойдет.

Фрэнки с трудом сдержал улыбку.

– Мы можем продолжать? – спросила недовольно Гледис.

– Да, конечно, – ответил Фрэнки. – Задавайте, пожалуйста, вопросы.

– Итак, ваш отец давал вам мало денег? – спросила Гледис.

– Нет, этого сказать нельзя…

– Но денег вам все же не хватало, – закончила предложение Гледис. – Почему?

– У меня была подружка, которая очень любила ходить в кино и которая могла съесть огромное количество мороженого, – объяснил Фрэнки. – Я должен был прирабатывать. На мою подружку отец не хотел раскошеливаться.

– Вот как. – Гледис сделала вид, что хочет записать эти слова. Ей казалось, что ее разыгрывают, и поэтому злилась.

– Улыбайся, Гледис, – умолял ее Чарльз Карленд, смотря в камеру.

– Вспомни о том, как ты с ним познакомилась, Гледис, – напоминал Трефор о своем верном рецепте.

– Вы учились в колледже, Фрэнки? – Гледис заставила себя изобразить приторно-сладкую улыбку.

– Да, после колледжа я стал профессиональным спортсменом.

– Что же вам дал колледж? – продолжала она. – Профессиональным спортсменом вы могли бы стать и после окончания средней школы. – Теперь она заняла ту позицию, которую наметила себе. Гледис не очень увлекалась спортом. В ее глазах у спортсменов было очень одностороннее хобби, для которого не требовались фундаментальное образование, и уж тем более научная подготовка.

– Тогда меня бы не приняли на юридический факультет, – спокойно ответил Фрэнки. Он чувствовал, что Гледис втайне хотела выставить его в несколько комичном и даже примитивном свете. Но не обижался на нее за это.

– Юридический факультет? – переспросила она удивленно.

– Да, я изучаю юриспруденцию. Я начал учебу в Лос-Анджелесе. Там…

– Пересядьте-ка вон туда, в белые кресла, – прервал Чарльз разговор, который шел с таким трудом. – Подними свой бокал повыше, Гледис, – попросил он, как только они уселись. – А то отсюда он выглядит как огурец.

– И вкус напитка такой же, – ответила Гледис. – Это чистый джин.

– Бедная девочка, – единственное, что сказал Чарльз на ее жалобу. Гледис могла бы держать пари, что он вообще не понял, что она сказала, а лишь среагировал на ее недовольный тон.

– Итак, вы начали свою учебу в Лос-Анджелесе, – возобновила интервью Гледис. – И где же вы учитесь теперь?

– В Джейнсвилле, – ответил Фрэнки.

Трефор Ферхилд размахивал экспонометром почти у самого носа Фрэнки. В следующую минуту гример припудрил лоб и подбородок спортсмена. Затем один из осветителей передвинул поближе софит.

– Парни называются гримерами, потому что за их гримом не видно лиц, – пробормотал Эд Гуд так громко, чтобы Бенни мог его услышать. – То, что я вижу в мой видоискатель, это две маски. Ты стер гримом их лица, Бенни.

– Оставьте Бенни в покое, – потребовал Чарльз Карленд. Он сказал это, обращаясь ко всем, не глядя на Эда Гуда.

– Джейнсвилл? – спросила Гледис. Название города ей ни о чем не говорило.

– Маленький город на севере Флориды, – объяснил Фрэнки. – Хороший юридический факультет в университете. Я записался туда, когда заключил контракт с Мартинесом.

– Я боюсь, вам придется мне кое-что объяснить, – сказала Гледис. – Я не знаю, кто такой Мартинес, и не очень разбираюсь в контрактах спортсменов.

– Это он тебе еще все растолкует, Гледис! – засмеялся Чарльз. Он взял бокал из рук женщины и поставил его на низкий столик, стоявший перед ней. Затем положил обнаженную руку Гледис на спинку ее кресла и немного приподнял двумя пальцами ее подбородок таким образом, что ей пришлось смотреть прямо в глаза Фрэнки. – Оставайся так, – потребовал Чарльз и исчез за одной из неподвижно установленных камер.

Гледис стоило больших усилий не поворачивать голову в другую сторону. Фрэнки смотрел на нее сияющими глазами. Его взгляд был полон нежности. Гледис невольно подумала о его поцелуе.

– Видишь, Гледис, – прошептал ей Трефор. – Все удалось. На мой совет ты всегда можешь положиться. Я знаю, что тебе нужно.

Ее щеки пылали, когда Чарльз наконец нашел, что в салоне сделано уже достаточно снимков. Фотографы и осветители разобрали свою аппаратуру, и Фрэнки с Гледис побрели в сад.

6

Напряженность между ними немного разрядилась. Гледис больше не испытывала к нему злости. Она не могла бы точно сказать, когда она успокоилась, но почувствовала себя свободнее. Женщина засмеялась, вспомнив добрый совет Трефора.

Солнце спускалось к горизонту. На воде плавательного бассейна лежали розовые блики. Было еще очень тепло, но солнце уже утратило свою жгучую силу. В воздухе разливался пьянящий запах померанцев и роз.

– Какой аромат, – произнесла Гледис и глубоко вдохнула сухой воздух.

– Сказочный сад, по которому я так хотел гулять с вами, – сказал Фрэнки многозначительно.

– Не будем говорить об этом, – попросила она.

– Почему же? – осведомился мужчина и удивленно поднял брови. – У нас впереди еще целый уик-энд. Мы можем часами гулять в саду.

– Мне надо работать, – напомнила ему Гледис. Тут ей на помощь пришел Чарльз. Он дал указания, и Гледис продолжила свое интервью, а фотографы старались сделать как можно больше их снимков на фоне бассейна и парка.

Фрэнки объяснил Гледис, как он заключил контракт с Раулем Мартинесом, и она почти забыла о своем отвращении к спортсменам. Фрэнки рассказывал о слишком бурной жизни в Лос-Анджелесе, о тяжелых тренировках в «Орландо магикс», и Гледис поймала себя на том, что слушает его внимательно и с интересом.

В их разговор постоянно вмешивался Карленд, инсценируя все новые мизансцены, однако между ними уже завязалось нечто вроде дружеской беседы. У Гледис все время крутился на языке вопрос, который она просто обязана была задать Фрэнки, чтобы не лопнуть от любопытства.

– У меня не было времени подготовиться к нашему разговору, – начала она осторожно, чтобы не ломиться в открытую дверь. – Поэтому я почти ничего о вас не знаю. Но я не могу обойтись без вопросов о вашей личной жизни.

– Я с вами совершенно откровенен, – сказал Фрэнки и посмотрел ей пристально в глаза. – Задавайте ваши вопросы.

– Вы, собственно говоря, женаты или помолвлены? – спросила Гледис. «Собственно говоря» она вставила, чтобы придать вопросу непринужденный вид.

Но как только произнесла эти слова, поняла, что это ей не удалось.

Фрэнки улыбнулся. Он сразу почувствовал, как важен для Гледис его ответ. Женщина сердито прикусила губу и отвернулась.

– Можно нам встать и немного погулять? – крикнула она Чарльзу, который как раз поднял голову от своей камеры.

– Конечно, – ответил он.

Гледис поднялась из шезлонга, обтянутого шелковым крепом, пригладила свое платье и сделала несколько энергичных шагов в сторону ярко освещенного дома.

– Подождите, Гледис, – крикнул ей вслед Фрэнки. – Я еще не ответил вам на важный вопрос. – Он подчеркнул слово «важный» с шутливой интонацией. – Я не женат и не помолвлен, – сказал он, догоняя ее. – Вы ведь это хотели знать, не правда ли?

– Не я – читатели, – уклонилась от ответа Гледис. – Речь идет только о читателях. Если бы вы были женаты, мне нужно было бы написать что-нибудь и о вашей жене. Вы понимаете?

– Да, я понимаю.

Гледис разозлилась. Она снова не смогла устоять перед его смеющимся взглядом. Но в этот момент Чарльз крикнул, что на сегодня работа закончена, так как его не устраивает свет. Гледис вздохнула с облегчением и коротко кивнула Фрэнки.

– Ну, на сегодня все, – сказала она и пошла к дому.

– Но мы ведь еще увидимся за ужином, – произнес он удивленно.

– Я попрошу подать мне что-нибудь в комнату, – сообщила ему Гледис. – На сегодня с меня достаточно.

– Вы имеете в виду, что сегодня вы достаточно времени провели со мной, да? – уточнил Фрэнки.

– Я не стремилась получить это задание, – холодно возразила Гледис.

– Я тоже не хотел сюда ехать, – признался мужчина и сделал серьезное лицо. – Но…

– Вы не хотели сюда ехать? – Гледис была удивлена. Она думала, что каждый спортсмен рвется к популярности.

– Да, это так. Я хотел использовать уик-энд для подготовки к экзамену, – промолвил он со вздохом сожаления.

– Так почему же вы не отказались? – спросила Гледис.

– Я не могу отказываться. – Фрэнки засмеялся.

– Почему?

– Что, официальная часть окончена? Можно мне говорить откровенно?

– Конечно, – ответила быстро Гледис. – Если вы не захотите, я не напишу ничего из того, что вы мне сейчас сообщите.

– Обещаете?

– Обещаю.

И Фрэнки рассказал Гледис о контракте и о том гнете со стороны Мартинеса, который испытывают большинство членов команды, в том числе и он. Внезапно Гледис почувствовала, что Фрэнки стал ей ближе. Да Рауль Мартинес просто торговец рабами, возмущалась она. По сравнению с ним Рональд Реюс, ее шеф, был просто сиротка.

Теперь и речи не было о том, чтобы Гледис ужинала в своей комнате. Они с Фрэнки последовали за фотографом и другими членами группы. За бассейном находилась хижина, сложенная из огромных каменных глыб и окруженная кустами цветущего жасмина. Перед хижиной пылал костер.

Между тем наступили сумерки, и фигуры слуг в белых ливреях, работавших у костра, отбрасывали фантастические тени на стены хижины. Фрэнки сразу направился к бару, у которого толпилось много людей. На открытой белой стойке было, кажется, все, что только душа пожелает.

– Что я вам могу предложить, Гледис? – спросил он, повернувшись к ней. – Пиво?

– Гледис пьет «маргаритас», – поучительно сказал ему Трефор Ферхилд.

Гледис покачала головой.

– Нет, Трефор, – сказала она. – Мне сейчас хочется ледяного пива.

– Сервис здесь превосходный, – произнес Чарльз Карленд и поболтал виски цвета янтаря в своем стакане из толстого хрусталя. – Превосходный скотч. Уже давно не пил такого хорошего.

Гледис сожалела, что у нее не было больше возможности побыть с Фрэнки наедине. Она не ожидала, что к Фрэнки О'Берри, знаменитому спортсмену-самородку, у нее появится вдруг какой-то интерес, кроме чисто профессионального. Но Фрэнки оказался совсем не таким, каким его представляла себе Гледис.

Во время всего ужина Фрэнки осаждали мужчины, требовавшие от него различных умозаключений о шансах разных баскетбольных клубов в играх финального круга.

Это была тема, которая действительно не интересовала женщину. Она давно бы ушла, если бы Фрэнки не пытался все время пресечь спортивную беседу и поговорить с Гледис. Но, так как никто из группы не обращал внимания на его попытки, ничего из них не вышло.

Было чуть позже девяти, когда Гледис решила все-таки уйти.

– Что случилось, принцесса? – спросил Чарльз, которому виски уже ударило в голову. – Тебя не устраивает сегодня наше общество?

– Я устала, – ответила Гледис.

– Завтра ты так рано не отделаешься! – заверил ее Чарльз и погрозил пальцем. – Завтра вечером у нас в программе ужин при свечах. Наш герой в смокинге, а ты в нарядном вечернем туалете.

– У меня нет с собой смокинга, – признался Фрэнки, но Эд Гуд не принял эту отговорку.

– Нет проблем, – заявил он слегка заплетающимся языком. – У Бенни среди его реквизита есть все. Правда, Бенни?

Гример утвердительно кивнул головой и позволил Эду положить ему дружески руку на плечо. Группа Чарльза Карленда не была бы группой, если бы все споры не улаживались после нескольких кружек пива.

Фрэнки покорно пожал плечами.

– Итак, завтра в смокинге, – сказал он.

– И не только, – признался Чарльз. – У нас запланировано еще кое-что.

– Что же это? – осведомилась Гледис. – Я хотела бы быть готовой ко всему.

– Завтрак в постели, – начал считать по пальцам Чарльз. – Потом…

– При этом я вам буду, очевидно, не нужна, – перебила его женщина.

– При чем? – спросил сбитый с толку Карленд. Он, кажется, потерял нить разговора.

– При сцене в постели, – захихикал Эд Гуд, как старая сплетница, которой, собственно, он и был в глазах Гледис.

– Нет, при этом нам Гледис, конечно, не нужна, – согласился Чарльз.

– Жаль, – прошептал Фрэнки и улыбнулся Гледис.

Она покраснела. У нее было такое чувство, что буквально каждый слышал это замечание Фрэнки.

– Спокойной ночи, – произнесла она всей компании и исчезла. Буквально убежала, настолько неприятна была ей эта ситуация. Гледис не сомневалась в том, что все заметили, как она засмущалась и покраснела, и каждый наверняка истолковал это по-своему.

На самом деле никто ничего не заметил. Танцующие и извивающиеся в воздухе языки пламени были слишком слабым освещением, чтобы можно было увидеть ее вспыхнувший румянец. К тому же мужчины были слишком заняты своими бифштексами и разговорами о спорте.

Кроме Эда Гуда никто не заметил, что их почетный гость тоже вскоре покинул веселую компанию и скрылся в доме.

В своей комнате Гледис буквально сорвала с тела одежду. Ей было так жарко, что она больше не могла терпеть. Она хотела как можно скорее встать под прохладный душ.

Ванная комната была облицована светло-желтой плиткой и необычайно роскошно оборудована. Женщина встала в кабину для душа, установила на позолоченном смесителе нужную температуру и запрокинула голову. Поток тепловатой воды обрушился на ее тело.

Гледис наслаждалась каждой каплей и постепенно успокоилась. «Я вела себя как ребенок, – подумала она. – Почему я не хотела поддаться очарованию этого баскетболиста? Он ведь не женат и вообще свободен, и нас влечет друг к другу. В чем же проблема? Хорошо, Фрэнки подшутил надо мной, не сказав, кто он. Но это теперь следует простить и забыть. Завтра все будет по-другому». Гледис была почти счастлива, закрывая кран душа.

Она не слышала, как кто-то осторожно, но энергично постучался в ее дверь. Женщина вышла из ванной в тот момент, когда Фрэнки перестал стучать.

Гледис надела майку, достала из дорожной сумки начатый роман и легла в постель. Она пыталась убедить себя, что устала.

Но вместо того чтобы погрузиться в книгу, мысли ее витали где-то далеко. Взгляд Гледис упал на застекленный эркер и устремился дальше, в темноту, все еще слабо освещавшуюся костром, на котором готовили барбекю. Она оставила открытой дверь на балкон, примыкавший к эркеру, и всматривалась в ночное небо. Когда Гледис увидела первую звезду, у нее было только одно желание: она хотела наконец заснуть.

Эд Гуд заметил движение уголком глаза, но среагировал не сразу. Сначала он допил свой стакан, который как раз поднес к губам. Затем повернул голову и увидел Фрэнки. Тот крался вдоль дома и тряс, проверяя прочность, шпалеры, по которым бугенвиллея вилась до балконов второго этажа.

Эд Гуд вдруг очнулся. Он схватил один из своих фотоаппаратов, заряженный особо чувствительной пленкой, и пошел, как можно незаметнее, к дому. Никто из уже довольно веселой мужской компании не обратил внимания, что он исчез.

Фрэнки также не заметил Эда, когда тот появился внизу, у стены дома. Фрэнки в это время осторожно карабкался вверх по одной из деревянных шпалер.

Фотограф работал без вспышки и вообще без дополнительного освещения, и Фрэнки, конечно, не подозревал, что его восхождение запечатлено навечно.

Даже когда Фрэнки хотел перелезть через балконные перила и вся шпалера сильно закачалась, Эд Гуд не потерял присутствия духа и продолжал снимать.

Фотографу не пришло в голову прижать качающуюся шпалеру к стене и помочь Фрэнки, который мог бы сорваться вниз. Эд Гуд продолжал снимать и был твердо убежден, что это будут бесценные кадры.

Фрэнки справился и без помощи Эда. Но он еще не достиг своей цели. Балкон, на котором он находился, был по соседству с комнатой Гледис. Ему нужно было еще преодолеть красиво украшенную ажурную стенку, разделяющую оба балкона. Лишь тогда он получит шанс поговорить с Гледис.

И это последнее усилие знаменитого баскетболиста запечатлел на пленке Эд Гуд. Затем он вошел в дом и исчез во временной фотолаборатории, которую оборудовали в одной из ванных комнат первого этажа. Поэтому не слышал короткого пронзительного вскрика, который прозвучал на весь дом. Фрэнки умоляюще приложил палец к своим губам.

– Это я, – прошептал Фрэнки, пробираясь через открытую балконную дверь, комнату Гледис. – Не кричи. Я только хочу с тобой поговорить.

Гледис села в постели. Она испугалась, услышав шорох на балконе и увидев темную фигуру в ее комнате. Теперь она поняла, что кричать было глупо.

– Я не кричу, – сказала она. – Я только немного удивлена. Как вам пришло в голову ворваться в чужую комнату, да еще таким способом?

– Я сначала стучался в дверь, но…

– Не говорите глупости! – рассерженно перебила его Гледис. – Если бы вы постучались, то я бы так не испугалась и не закричала.

– Я действительно стучался в твою дверь, но ты не ответила, – уверял Фрэнки, не обращая внимания на ее холодный вид. – Я не хотел, чтобы кто-нибудь увидел меня под твоей дверью, и поэтому предпочел этот, не совсем обычный, путь.

– Не совсем обычный – слишком слабо сказано! – Женщина сдержанно засмеялась. Она уже немного расслабилась.

Фрэнки подошел ближе и бесцеремонно сел на край ее постели. Гледис все еще держала в руках книгу, которую перед сном пыталась читать. Фрэнки медленно вынул книгу из ее рук и нежно взял ее ладони.

Он положил их себе на грудь, и Гледис не сопротивлялась. Она лишь робко смотрела на Фрэнки большими глазами. Потом почувствовала, как его руки обнимают ее за плечи, а его горячие губы прижимаются к ее рту.

Гледис почувствовала себя счастливой. Это было то, о чем она тосковала целый вечер. При первом поцелуе в саду женщина еще сдерживалась, но теперь сбросила все оковы.

Они сплелись в объятиях, как двое утопающих, пытающихся спасти друг друга. Они прерывали свой долгий страстный поцелуй, только чтобы перевести дыхание. Их руки блуждали по телам друг друга, как руки слепых, познающих мир с помощью осязания.

Гледис охватило сначала теплое чувство покоя, когда она поняла, что скоро исполнится ее страстное желание. Но чем более пылкими становились их ласки, тем сильнее разгоралась в ней страсть. Возбуждение накатывалось волна за волной, и уже океан желания бушевал в ее теле.

Гледис помогла Фрэнки стянуть через голову ее майку, и, когда он, увидев ее обнаженной, издал стон, женщина на мгновение замерла, улыбаясь.

Но бьющееся желание торопило ее: она начала лихорадочно расстегивать пуговицы на его рубашке, ощущая под пальцами силу его мышц. Он оторвал свой взгляд от ее обольстительной наготы и стал быстро раздеваться. Когда Фрэнки снял плавки, то Гледис увидела, как он возбужден. Она вытянула руку и коснулась его. Мужчина застонал и закрыл на мгновение глаза. Гледис отдернула руку и опустилась на кровать. Его лицо стало вдруг опять спокойным. Она улыбалась, и только широко открытые глаза женщины отражали пламя, бушевавшее в ней.

Фрэнки опустился на колени. Его руки ласкали все ее тело: лицо, плечи, грудь, живот, бедра. Он нежно раздвинул их и в следующее мгновение вошел в нее. Гледис была к этому готова, она хотела этого и все же немного испугалась.

Но это был приятный, доставляющий наслаждение страх, вызванный силой и страстью Фрэнки. В следующее мгновение Гледис всецело отдалась ритму любви, который сейчас же нашли их тела.

Никто не уступал другому в страстности и силе выражения чувств. И когда они были близки к оргазму, никто из них не мог сдерживаться даже на сотую долю секунды.

То, что происходило с ними, было похоже на фейерверк: все началось внезапно и, казалось, будет длиться вечно. Каждая короткая пауза вела к новому экстазу. Снова и снова содрогались они от неизведанных ранее эмоций и ощущений. И малейшее движение одного из них приводило к новым высотам их упоительной страсти.

Когда они утолили первый любовный голод и стали привыкать к тем чувствам, которые вызывали их тела друг у друга, то немного успокоились. В их любовных играх появилось больше нежности – они целовали и нежно ласкали друг друга и, наконец с трудом разомкнув объятия, тихо легли рядом.

– Я никогда не думал… – промолвил в какое-то мгновение Фрэнки, нарушая долгое молчание, царившее между ними.

– Если бы я знала… – сказала Гледис в ту же минуту.

Они опять замолчали и посмотрели друг на друга выжидательно.

– Скажи ты, – потребовала Гледис от Фрэнки.

– Нет, договори до конца, – настаивал он.

– Я только хотела сказать, что я представляла себе игрока в баскетбол немного иначе, – призналась с легкой улыбкой Гледис.

– Иначе? – спросил он и положил свою левую руку ей на грудь так, что почти полностью прикрыл ее. – Больше мускулов и меньше мозгов, не так ли? – нарисовал он картину, которую могло бы создать воображение Гледис.

– Примерно так, – пробормотала она чувственно и закрыла глаза. Хотя сейчас ее желание было более чем удовлетворено, ей было приятно ощущать на своей груди руку Фрэнки.