Текст книги "Другая жизнь"
Автор книги: Семен Злотников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Кусакина. Завидуешь, да?
Пыжова. Что, нельзя? Ведь правда же, а? Что, не так?..
Алевтина. Юван, я сейчас очень счастливая.
Юван. И я, Алевтина.
Тренер. Все деморализованы. Не будем играть. В таком виде – не дам. На поле не выйду. Пускай до игры поражение впишут. Я выходить позориться и краснеть… (Алевтине.) Опомнись. Вспомни про команду, ворота и смысл!
Алевтина. Да я помню.
Тренер. Не верю.
Алевтина (подходит к наставнику и утешает его). Да нормально я буду стоять, чего надрываться? Вы какой-то настырный: у меня тут любовь, а вы разговоры ведете… Другая на моем месте сегодня вообще ни ногой! Я, как дура, пришла, потому что у меня ответственность за ворота. Я даже Ювану сказала, спросите.
Юван. Алевтина, я тебя за ответственность тоже люблю.
Алевтина. Когда любовь – понимать надо, интересно!
Тренер. Я таких штучек не понимаю – ты понимаешь?
Голливуд (сладко зевая, неторопливо выходит на середину зала). Так про любовь – все без понятия…
Пыжова (радостно). Голливуд пробудился!
Художник, как завороженный движет следом за Голливудом.
Кусакина (с презрительной усмешкой). Очухалась, да ты…
Голливуд. Все только языком чешут: любовь да любовь, да любовь, а нормально про нее никто не понимает.
Пыжова. А ты, Люсечка? Ты же понимаешь?
Голливуд (зевая, глядит на Художника). Не-а. Они ко мне лезут, орут прямо в ухо – а я не понимаю.
Художник. У меня любовь…
Голливуд. А что это значит – любовь?
Художник. Всё!..
Голливуд. Никто не понимает!
Художник. И не надо понимать…
Голливуд. …Но говорят, говорят…
Художник. И всегда будут говорить…
Голливуд. …Как заведенные…
Художник. Ах, любовь…
Голливуд. …Уже надоело, уже спать охота, а они все свое…
Художник. Любовь!..
Кусакина. …Жутко дурацкое слово!..
Голливуд. Все одним словом выражаются – хоть умный, хоть дурак!
Пыжова (нерешительно). А мне нравится…
Кусакина. Тебе бы – еще бы!..
Калинкина. Эх, команда, а я вам скажу, это: все слова, какие ни есть, – все дурацкие. Моя бы воля – все бы молчали!..
Пыжова. Дуся, за что?
Калинкина. А пускай не морочат!
Голливуд. С другой стороны – им, вроде, тоже надо болтать. А то много молчать – тоже скучно. Другое дело – конечно, должны знать, что значит. А так не знаешь, что думать.
Художник. Что хотите – то думайте! Я просто скажу: вы – моя жизнь, мое вдохновение, моя любовь!
Голливуд. Ну, слыхали? Кто может, поди, разберись!..
Юван (не отрываясь от Алевтины, красавице). Кажется, я понимаю, о чем вы: я тоже пробовал объяснить Алевтине, что со мною внутри происходит – и не сумел.
Алевтина. Юван, чего ты мне только ни говорил!
Юван. Говорил, Алевтина, но не сказал. (Красавице.) Я вас понимаю. (Опять Алевтине.) Ведь я про себя понимаю, что я чувствую, как никто другой? Значит, и говорить обязан, как никто: как никто до меня не умел говорить.
Художник. Я вас люблю!
Юван. Да!
Художник. Я вас люблю! Люблю! Люблю! Люблю!
Юван. Да! Да! И еще… (Набирает воздуха в легкие.) Алевтина!
Алевтина. А.
Юван. Знаешь… Сейчас… Вот, сейчас: ты – как могучий магнит, а я, как железная пылинка, и ты меня к себе притягиваешь.
Пыжова (явно растрогана). Ой…
Юван (красавице). Вы это имели в виду?
Калинкина. Это… Чо он ляпнул?..
Пыжова. Он – магнит, она – пылинка, я не могу…
Голливуд (Художнику). Слыхали, как надо?
Художник. То, что он сказал, я могу нарисовать.
Голливуд. А сказать?
Художник. Я должен потренироваться…
Алевтина. Между прочим, Юван, и ты меня как будто магнитом.
Юван. У тебя такое же ощущение?
Алевтина. У меня такое же. А еще – как будто магнит это ты.
Юван. Магнит – ты.
Алевтина. Нет, ты.
Юван. Алевтина…
Алевтина. Юван…
Тренер. Сил моих больше нет, ты – болтун!
Юван. Я так чувствую.
Тренер. Нет!
Юван. Это правда.
Тренер. Не чувствуешь, нечего чувствовать!.. Нет ничего, я проверил!.. (Тычет пальцем в гандболисток.) Она! Она! Она! Никто! Ничего! Не чувствует!..
Художник (красавице). Вы тот самый магнит, что меня неумолимо к себе притягивает!..
Тренер. Все ожидал, от всех ожидал, от вас не ожидал!
Художник. Почему?
Тренер. Рисуйте! Рисовать умеете – вот и рисуйте!
Голливуд. Я ему то же самое говорю: вместо того, чтобы липнуть…
Тренер. С тобой мы еще потолкуем, с тобой у нас впереди!.. (Алевтине.) Сними платье.
Алевтина. Не сниму.
Юван (Тренеру). Вы меня извините…
Тренер. А ты возвращайся в горы и там, наверху всем скажи: что ничего нет! Нет ничего!..
Художник. Есть.
Тренер. Нет! Нет!! Нет!!!
Алевтина. Есть.
Тренер. Нет!
Художник. Есть.
Юван. А, хотите, я расскажу только маленький пример?
Тренер. Нет!
Юван. Только мы с ней разбежались, Алевтина помчалась на тренировку, а я в магазин за платьем, как я сразу же осознал самое главное: что ее со мной физически нет, а я чувствую, что она есть. Понимаете, чувствую! Всем своим организмом! Особенно сердцем! Это даже удивительно, как начинаешь, вдруг, все ощущать, даже воздух: кажется, что пустота – а не пустота. То, что казалось тебе пустотой – то, оказывается, нити, нити, нити… От меня – к Алевтине, от Алевтины – ко мне… Алевтина, ты чувствуешь?
Алевтина. Ага.
Юван. Со мной так впервые.
Пыжова. Ой, и со мной…
Художник. Со мною такое, наверно, в последний раз…
Голливуд зевает.
Юван. Настоящее чувство, если подумать, такая случайность, так трудно встретиться!
Пыжова. Ой, правда…
Кусакина. Расставаться, скажешь, легко?
Пыжова. Расставаться – вообще молчу!..
Голливуд, зевая и потягиваясь, направляется к поролоновым матам.
Художник (идет за ней следом). Я вас утомил? Вас опять клонит в сон?
Голливуд. Опять, да, опять… (Зевая, заваливается.)
Калинкина. Это… не надо встречаться – расставаться не придется!
Юван. Встречаться – во-первых, приятно. Во-вторых, обогащает внутренний мир…
Художник. Очень!
Юван. В-третьих, Бог и общество очень заинтересованы, чтобы он и она испытывали друг к другу тяготение близко и на расстоянии.
Пыжова. Ой, девочки, мне кажется, что я испытываю…
Тренер. Один такой с горы слезет, варежку разинет – и уже не спасешься!.. Ты тут годами без продыху строишь, возводишь, а он в один день все порушит… Да? Ты из этих?
Юван. Алевтина, пожалуйста, ты меня чувствуешь: объясни меня – ему.
Алевтина. Вы что, Ювана не видите?
Тренер. Вижу.
Юван. Видеть – недостаточно. Ты объясни, Алевтина.
Тренер. Я ей про тебя объясню.
Алевтина. Мне – не надо.
Тренер. Ты пойми: пустота! Ничего нет! Все, что он говорит, он придумал! Назло мне! Назло команде! Назло играм!..
Юван. Мои мысли направлены к добру.
Тренер. Он враг, Алевтина, и он все придумал!
Алевтина. Юван?..
Юван. Я вам докажу. Извини, Алевтина. (Снимает с нее фату, обматывает вокруг глаз, отсчитывает шаги.) Раз, два, три, четыре, пять… Я лично этого не понимаю – когда один человек не верит другому человеку… (Отсчитывает.) Нас в горах учили тому, что надо верить… Одиннадцать, двенадцать… (Останавливается, сосредоточенно молчит, наконец, произносит.) Алевтина.
Алевтина. Я тут.
Юван. Я знаю. (Уверенно, с простертыми вперед руками движется по направлению к возлюбленной, обнимает ее.)
Алевтина (растроганно). Юван…
Юван. Алевтина…
Даже Люся по прозвищу Голливуд просыпается и садится на матах.
Кусакина (как под гипнозом). Х-ха…
Юван. Видите?
Пыжова. Ура-а!..
Юван. Связь между нами, нити – удивительно…
Калинкина. А если еще… как, получится?
Юван. Нити – сколько угодно!.. (Снова отсчитывает шаги.)
Художник (красавице). Ощущаете натяжение нитей – от меня к вам, от вас – ко мне?..
Голливуд (наблюдает за Юваном). Не ощущаю… Чего с ним такое?..
Художник. Он нити испытывает.
Голливуд. Зачем?
Художник. Метафизика.
Юван (вышел на новый рубеж). Алевтина.
Алевтина. Я тут.
Тренер. Стоять!.. (Сдирает с шеи цветастый платок). Так у нас не пойдет, я так не люблю!.. (Складывает платок вдвое, втрое, вчетверо и завязывает юноше глаза.) Говоришь, между вами нити… Это, ты думаешь, что ты меня?..
Юван. Волосы, волосы, волосы не так больно, пожалуйста…
Тренер (туго завязывает). Бог терпел, ты терпи… Я таких, как ты, на веку навидался… (Тащит Ювана в центр зала.) Я на своем веку, знаешь, сколько… Алевтина, встань там!
Алевтина. Ему волосы больно!..
Тренер. Пылинка, ты слышала: он – пылинка! Пылинкам не больно! Он как прилипнет к тебе – так поехал! И ему хорошо! Ты будешь эту пылинку тащить на себе и пыхтеть, рвать жилы и драться – а он тебе будет пылить!.. (Оставляет Ювана, хватает Алевтину за руку и тащит в угол зала.)
Юван (не теряет присутствия духа). Алевтина, я тебя чувствую.
Тренер. Чувствует, гад… (Уводит Алевтину в другой угол, Ювану кричит.) Повязку не трогать!
Юван (шепчет). Чувствую… я тебя чувствую… я тебя очень чувствую…
Тренер (сама энергия, хаотически перемещается, расставляет ганболисток.) Маша! Пыжова! Не туда!.. Дуся, левее, за линию!.. Кусакина – вправо!.. Брось ребенка, Надежда, и марш в тот конец!.. Хорошо, иди с ним!.. Иди, хорошо, я прошу!..
Все, кроме Дакашиной с младенцем, разбежались по разным углам.
(Ювану.) Вот, а теперь – давай!
Юван, потоптавшись, выбирает верное направление – на Алевтину.
Они вот-вот соприкоснуться руками.
Тренер. Сто-оп! Сто-оп!.. (Подбегает к Алевтине.) Как ты дышишь? Нарочно так дышишь?
Алевтина. Как я дышу?
Тренер. Как астматик! Мы с тобой так не договаривались! Так он тебя за километр услышит! Нет уж, давай, будем честно дышать! (Опять тащит Ювана в центр зала, вращает его, как волчок, вокруг собственной оси, отпускает.)
Юван, покружив, снова выбирает верное направление – на Алевтину.
Тренер , однако, вновь его останавливает и кружит.
По лицам и позам спортсменок хорошо видно, кто за кого и как болеет.
Не участвует в игре только Дакашина.
Юван с простертыми руками топчется на месте в поисках верного пути.
Художник (хватает вдруг тряпку и кричит). Я тоже! Я тоже!.. (Выбегает на середину зала, обматывает тряпку вокруг глаз, кружит на одном месте, затем спотыкается, падает, поднимается, снова кружит.)
Голливуд. Врут! Все они врут! (Хватает Алевтину за руки, тащит к поролоновым матам, оставляет, торопится к пульту, врубает музыку на полную громкость, сама занимает место Алевтины и простирает навстречу Ювану свои загребущие руки.)
Художник. Я чувствую нити, от меня – к вам и обратно… (Ковыляет по направлению к матам.)
Алеватина (с матов кричит). Юван! Юван!..
Кусакина. Юван! Юван!
Голливуд. Юван! Юван!
Кусакина залезает на велосипед и разъезжает от Ювана к Художнику и обратно, и при это глумливо кричит: «Юван! Юван!»
И, кажется, даже Младенец кричит: «Ува! Ува!»
Надя Дакашина уносит его в раздевалку.
Грохот стоит такой, что слов не разобрать.
Вот Юван взялся за руки с Люсей по прозвищу Голливуд, а Художник наткнулся на Алевтину, которая, оттолкнув Художника, бежит к Ювану, сдирает с его глаз повязку и кричит.
Алевтина. Я же там! Я же там! Как ты не чувствуешь, я же там!.. (И трясет его и избивает в буквальном смысле этого слова.)
Пыжова с Калинкиной с трудом оттаскивают Алевтину от поверженного юноши. Алевтина , однако, борется и не сдается.
Кусакина бросает велосипед и нападает с кулаками на Голливуд – между ними завязывается драка.
Юван поднимается с пола с простертыми руками направляется к Алевтине.
У него на пути вырастает Тренер , который выталкивает его из зала прочь и запирает за ним дверь на замок.
Алевтина с криком: « Юван !» расталкивает подруг и бежит к двери и бьется об нее, как об стенку – впрочем, внезапно убегает в женскую раздевалку.
Калинкина торопится следом за Алевтиной – но та уже заперлась изнутри.
Калинкина (кричит). Алевтина, Надежда, откройте! Отворите вы это… откройте, вам говорят!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
