Текст книги "Штаб армейский, штаб фронтовой"

Автор книги: Семен Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 42 страниц)

57-я армия{184} обороняла полосу шириной до 120 километров: ферма No 4 (4 километра восточное Тингуты), совхоз "Приволжский", Райгород с задачей не допустить прорыва врага к Сталинграду с юга. Силами четырех дивизий армии Коломийца предстояло организовать оборону среднего оборонительного обвода на участке Варваровка, Ивановка, Чапурники. Поскольку обнаружилась угроза выхода противника к Волге юго-восточнее Райгорода, пришлось преждевременно задействовать 108-й гвардейский стрелковый полк прибывающей 36-й гвардейской стрелковой дивизии для обороны дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак. Оперативное построение 57-й армии намечалось в два эшелона: в первом – до двух дивизий, во втором – четыре. Ширина полосы обороны армии достигала 70 километров.

51-й армии{185}, полоса обороны которой достигала 150 километров, предстояло прочно удерживать межозерные дефиле в районе Малые Дербента, озеро Сарпа и не допустить здесь выхода противника к Волге.

8-я воздушная армия{186} должна была содействовать 62-й армии при отходе ее соединений, остававшихся на правом берегу Дона, а также прикрывать выгрузку прибывающих эшелонов 1-й гвардейской армии.

Волжская военная флотилия{187} контр-адмирала Н. Д. Рогачева получила задачу главными силами во взаимодействии с 57-й армией не допустить подхода противника к переднему краю внешнего обвода в районе Райгорода.

Конкретизация решения Военного совета, которое удалось выполнить далеко не полностью, легла на плечи нашего не окрепшего еще штаба. Все трудились буквально без сна, с перерывами только для еды. Питание прекрасно организовал начальник тыла фронта генерал Н. П. Анисимов.

А тем временем враг не дремал. На следующий день после заседания Военного совета, 13 августа, на рассвете мы получили тревожный сигнал из армии В. Д. Крюченкина. Начальник штаба полковник Е. С. Полозов сообщил, что ожесточенной атаке подверглись позиции левофланговой 321-й стрелковой дивизии подполковника А. И. Валюгина. Удар наносили по меньшей мере две дивизии. Как выяснилось потом, это были части 376-й и 100-й немецких дивизий.

Мы ожидали удара по данной армии, но не по левому флангу, а по центру, ибо отсюда лежал прямой путь к Сталинграду Были все основания предположить, что это отвлекающий удар, а за ним последует главный и именно там, где мы его ждали. Когда же я спросил у Полозова, какие меры приняты, он ответил, что командарм усиливает левофланговое направление, перебрасывая сюда 5-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду и 1253-й истребительно-противотанковый артполк, снимая их с центрального участка армейской полосы обороны.

– Но этого-то как раз и нельзя делать ни в коем случае! – не сдержавшись, резко сказал я.

– Решение уже санкционировано генералом Гордовым, и артиллерия находится в пути,– парировал Евгений Степанович.

Об этом было доложено А. М. Василевскому и А. И. Еременко. Первый выразил недоумение, второй – крайнее возмущение. Скорый на решения Андрей Иванович распорядился было отменить приказ В. Д. Крюченкина, но Александр Михайлович резонно заметил, что едва ли это поможет делу: артиллеристы уже в пути и дергать их то туда, то сюда не следует. Надо подумать, что можно дать Крюченкину для артиллерийского обеспечения центра армии, ибо положение его вот-вот станет критическим.

Тогда-то А. И. Еременко и Н. С. Хрущев, а это было поздней ночью на 14 августа, решили ехать на Сталинградский фронт, в первую очередь к Крюченкину и его соседу Данилову, чтобы на месте изыскать противотанковые средства и передвинуть их в центр полосы обороны 4-й танковой армии. Они пробыли там до вечера 14 августа. Вернулись страшно усталые, озабоченные.

Оказалось, что Сталинградский фронт располагал небольшими, хотя и действенными, резервами для борьбы с танками. Это были два полка артиллерии РГК, два отдельных танковых батальона (каждый из которых почти равнялся танковой бригаде), гвардейские минометные полки и несколько истребительно-противотанковых артиллерийских полков. Но они были расположены на правом фланге 21-й армии, то есть той армии, которую до назначения на пост командующего Сталинградским фронтом возглавлял В. Н. Гордов. Еременко, конечно, приказал немедленно все эти средства перебросить туда, где их можно было использовать для отражения удара врага по армии Крюченкина, однако на это требовалось не менее суток-полутора, а где их было взять?..

15 августа, едва рассвело, по всему фронту 4-й танковой армии противник начал массированную артиллерийскую и авиационную подготовку. Через полтора часа, в 6.30 утра, под прикрытием беспрерывных бомбежек и штурмовых действий авиации гитлеровцы нанесли таранный удар пятью дивизиями. Основные усилия они сосредоточили, как мы и предполагали, в центре оперативного построения армии в направлении Оськинский, Сиротинская. Три дивизии вели наступление и на вспомогательном направлении – Большенабатовский, Трехостровская. Воины 4-й танковой оказали упорное сопротивление, но к исходу дня врагу все же удалось преодолеть оборону армии.

В полдень я сделал попытку связаться со штабом генерала Крюченкина, но в трубке послышалось лишь надсадное кряканье, а затем связь и вовсе оборвалась. Позже стало известно, что как раз в это время в расположение КП армии вышли фашистские танки. Управление ее войсками было потеряно.

Еременко, с трудом сдерживая гнев, сказал мне:

– Разыщите Гордова, и пусть отправляется в 4-ю танковую, примет командование на себя. Если бы артиллерия стояла там где следует, враг не прошел бы так скоро... А с завтрашнего утра, я полагаю, начальник Генштаба разрешит ввести в бой все три прибывшие дивизии 1-й гвардейской. Жаль раздергивать по частям армию, но ничего не поделаешь,– вздыхая, заключил Андрей Иванович.

А. М. Василевский разрешил. Он рекомендовал также утром 17 августа нанести контрудар по прорвавшимся частям противника для восстановления положения в полосе 4-й танковой армии.

Для участия в этом контрударе на правом фланге армии решено было привлечь 321, 205, 343 и 40-ю гвардейскую стрелковые дивизии, а на левом – 37-ю и 39-ю гвардейские стрелковые, 18-ю стрелковую дивизии и 22-и танковый корпус.

Соответствующие задачи ставились и другим армиям. Так, генералу А. И. Лопатину (62-я армия) я сообщил, что силами переданной ему из резерва фронта 98-й стрелковой дивизии с приданными танковыми и минометными частями{188} надлежит в ночь на 16 августа организовать форсирование Дона около Вертячего и ударом в направлении Родионова во взаимодействии с соединениями 4-й танковой армии нанести поражение фланговым соединениям ударной группировки гитлеровцев. Командующий 21-й армией генерал А. И. Данилов тоже одной стрелковой дивизией должен был форсировать Дон и к утру 17 августа овладеть Мело-Клетской.

Мы понимали, сколь угрожаем участок в районе хуторов Вертячий и Песковатка – отсюда лежал удобный путь к северным окраинам Сталинграда. Поэтому было решено по существу единственный фронтовой резерв– 214-ю стрелковую дивизию{189} генерала Н. И. Бирюкова – к исходу 16 августа вывести на этот участок в готовности к оказанию помощи войскам 4-и танковой армии.

Генерал Т. Т. Хрюкин получил приказ от командующего фронтом с утра 16 августа направить главные силы 8-й воздушной армии для удара по танковым и моторизованным войскам противника и прикрытия развертывания соединений 1-й гвардейской армии. Непосредственное командование 4-й танковой армией, как я уже упомянул, должен был взять на себя генерал В. Н. Гордов.

Получилось, однако, что далеко не все эти весьма дельные решения удалось реализовать, ибо ранним утром 16 августа 14-й танковый корпус генерала Виттерсгейма возобновил яростное наступление и стал развивать удар в общем направлении на Трехостровскую. Корпус этот был ударным кулаком Паулюса, в него входили полностью укомплектованная 16-я танковая дивизия, которой, как уже знает читатель, командовал фанатично преданный Гитлеру генерал Хубе, а также две моторизованные дивизии (3-я и 60-я), оснащенные немалым количеством бронетранспортеров и бронемашин.

Правофланговые соединения 4-й танковой армии (321, 205 и 343-я стрелковые дивизии), сдерживая наступающего врага, с тяжелыми боями вынуждены были отходить на северо-восток. К исходу дня им все же удалось на рубеже Кременская, Сиротинская совместно с подошедшими 38-й и 40-й гвардейскими стрелковыми дивизиями 1-й гвардейской армии остановить дальнейшее продвижение гитлеровцев. На левом фланге армии 184, 92 и 18-я стрелковые дивизии и 22-й танковый корпус поначалу отразили удары превосходящих сил противника, но Паулюс наряду с танками Виттерсгейма бросил сюда четыре полнокровные пехотные дивизии (389, 384, 295 и 76-ю) и нанес несколько массированных ударов с воздуха. После этого наша левофланговая группировка, прикрываясь арьергардами, стала отходить на восток к Дону. Под удар фашистских танков и авиации попали также 37-я и 39-я гвардейские стрелковые дивизии, выходившие на правый берег Дона для занятия обороны.

Хорошо проявили себя пулеметно-артиллерийские батальоны 54-го укрепленного района, оборонявшиеся на левом берегу Дона. Дружным прицельным огнем они остановили врага и к исходу 16 августа обеспечили переправу наших войск на левый берег, помешав противнику с ходу форсировать Дон. Это дало возможность соединениям 4-й танковой армии перейти к обороне по левому берегу реки.

Одной из главных причин наших неудач в тот день было подавляющее превосходство гитлеровцев в авиации. Генерал Еременко требовал, разносил, наконец, умолял Тимофея Тимофеевича Хрюкина активизировать действия его дивизий, но это помогало мало – просто не хватало сил. Я несколько раз разговаривал о генералом Я. С. Шкуриным, начальником штаба 8-й воздушной армии. Он искренне заверял, что летчики делают все, чтобы крепко бить по фашистским войскам и технике и прикрывать развертывание войск 1-й гвардейской армии. Однако их удары по переправам и скоплениям вражеских войск не могли не носить ограниченного характера, так как после напряженных боевых действий с 6 по 10 августа на Юго-Восточном фронте большая часть наших самолетов находилась в ремонте. Авиация же гитлеровцев, пользуясь слабостью нашей противовоздушной обороны и малочисленностью истребителей, почти безнаказанно в течение дня группами от 10 до 40 машин бомбила переправы, боевые порядки и тылы наших войск. Стоит сказать, что за четыре последующих дня напряженных воздушных боев летчики 8-й воздушной армии смогли произвести 520 самолето-вылетов, а 4-й воздушный флот Рихтгофена – свыше 1750. Много было также нареканий в адрес генералов В. Д. Крюченкина и В. Н. Гордова в связи с отходом войск 4-й танковой армии. Но мы понимали, что главной причиной этого являлось большое превосходство врага. Ведь соединения 4-й танковой из-за значительных потерь в людях и вооружении были малочисленны, не имели достаточного количества артиллерии и минометов. В боевых порядках 205, 321 и 343-й стрелковых дивизий насчитывалось всего по 700-800 человек. В 22-й мотострелковой бригаде осталось 200 человек, в 182-й танковой бригаде 22-го танкового корпуса – 7 танков{190}.

Когда А. И. Еременко убедился, что 4-я танковая армия исчерпала свои возможности, он решил локализовать успех противника действиями 1-й гвардейской армии. С этим согласился и А. М. Василевский.

– Переговори с генералом Москаленко,– сказал мне Андрей Иванович,– и передай, что удержание плацдарма в малой излучине Дона и срыв переправы врага на левый берег Дона возлагаются на него. Пусть подчинит себе находящиеся в этом районе соединения 4-й танковой армии и все части усиления. Посмотри по карте и наметь наиболее выгодный рубеж для занятия обороны.

Изучив, насколько позволяло время, район по карте, я выбрал рубеж по линии Кременская, Шохин, Сиротинская и далее по левому берегу Дона до устья реки Иловля. Для усиления 1-й гвардейской армии командующий разрешил передать прибывшие в резерв фронта 23-ю стрелковую дивизию, 331-й гаубичный, 156-й артиллерийские полки, довольно мощную группировку гвардейских минометов (полк и четыре отдельных дивизиона "катюш"), а также четыре понтонных батальона и три роты ранцевых огнеметов.

В то время как я разговаривал с генералом К. С. Москаленко, Еременко дал указание А. И. Данилову (21-я армия) частями 343-й стрелковой дивизии занять оборону по левому берегу Дона у станицы Кременская, чтобы обеспечить стык с 1-й гвардейской армией.

С генералом В. Н. Гордовым переговорил Александр Михайлович Василевский. Он сказал, что войска, действующие южнее Иловли, остаются в его распоряжении и должны будут, как и укрепленный район, не допустить здесь форсирования гитлеровцами Дона.

Особенно всех нас беспокоил оказавшийся довольно слабо обеспеченным стык армий Крюченкина и Лопатина на рубеже Паншино, Песковатка. Он оборонялся разрозненными частями трех стрелковых дивизий (18, 39 и 184-й) 4-й танковой армии при незначительной поддержке войсковой артиллерии и артиллерии РВГК.

Гордов заявил, что он не сможет с достаточной плотностью прикрыть весь фронт обороны от устья Иловли до озера Песчаное. После мучительных размышлений, что и где взять, было решено занять войсками 62-й армии участок обороны от Нижнегниловского до Песчаного, а также принять все возможные меры по усилению 4-й танковой и 62-й армий общевойсковыми и танковыми соединениями. Генерал А. И. Лопатин вечером 16 августа доложил, что 98-я стрелковая дивизия заняла оборону на рубеже Нижнегниловский, Вертячий, а одним приданным полком 87-й стрелковой дивизии – у Песковатки.

Принятые нами меры помешали врагу 16 августа достичь своих целей в полном объеме. Однако после ожесточенных боев к исходу этого дня ценой больших потерь он все же вышел на участок Кременская, Большенабатовский на правый берег Дона, а в районе Нижнего Акатова даже форсировал реку, но плацдарм, захваченный им, был крайне ограничен. Имевшийся здесь старый мост едва выдерживал гужевой транспорт, так что быстро использовать этот пятачок как трамплин для броска к Сталинграду противнику оказалось невозможным.

С утра 17 августа Паулюс возобновил разведку боем усиленными пехотными батальонами в полосах наших 62-й, 4-й танковой и 1-й гвардейской армий, стремясь на широком фронте от Хлебного до Нижнего Герасимова найти слабые места для переправы на левый берег реки своих главных сил.

.В этот день мы узнали о подвиге воинов 40-й гвардейской стрелковой дивизии генерала А. И. Пастревича. Так случилось, что этому соединению пришлось фактически одному удерживать участок плацдарма всей 1-й гвардейской армии. 38-я и 41-я дивизии только что прибыли и не успели сосредоточиться в заданном районе, а о слабоукомплектованных частях из 4-й танковой армии и говорить не приходилось, их нужно было сначала привести в порядок. Однако 40-я гвардейская проявила себя достойно. Примером воинской самоотверженности стала оборона высоты 180,9 близ Сиротинской, где насмерть встал взвод гвардии младшего лейтенанта В. Д. Кочеткова в составе всего 16 человек. Все попытки немецких пехотинцев взять рубеж были отбиты. Тогда на него двинулось 12 танков. Гвардейцы вывели из строя 6 из них. Все склоны возвышенности были усеяны трупами гитлеровцев, но несли потери и наши войны. Когда подоспело подкрепление, был жив лишь израненный В. Д. Кочетков. Все защитники высоты были награждены, в том числе и павшие в бою (посмертно).

Противник силами 376-й и 100-й легкой пехотных дивизий при поддержке до 100 танков атаковал и на других участках. Главный удар наносился в направлении Новогригорьевской. К 14 часам враг овладел высотой 238,0 и населенными пунктами Яблонский и Шохин. Возникла yгроза переправы у Новогригорьевской. Но к этому времени войска 1-й гвардейской армии на правом берегу Дона пополнились. Сюда переправилась 38-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника А. А. Онуфриева и с ходу вступила в бой. Теперь уже силами двух гвардейских стрелковых дивизий К. С. Москаленко нанес контрудар. Противник пытался удержаться в захваченных пунктах, но в ожесточенном бою был выбит из них, потеряв за день до 1400 солдат, офицеров и 8 танков. В последующие дни Паулюс продолжал атаковать позиции армии, однако, не добившись успеха, перенес основные усилия против 4-й танковой и 62-й армий.

Тогда мы не знали всех деталей, но понимали, что Паулюс и Гот готовятся к решительному броску непосредственно к Сталинграду, и доложили об этом в Ставку. В ответ получили заверения о скорой присылке пополнений и требование во что бы то ни стало полностью восстановить задонский плацдарм на участке 4-й танковой армии. Для этого предлагалось создать ударную группу из трех-четырех дивизий. Оказывается, Ставка в дальнейшем, с подходом свежих соединений, рассчитывала использовать этот плацдарм для удара в юго-западном направлении.

Не ожидая прибытия резервов, чтобы как-то укрепить стык 4-й танковой и 62-й армий, мы взяли два истребительно-противотанковых артиллерийских полка с Юго-Восточного фронта и передали их 62-й армии для организации противотанковой обороны в районах Паншино, Вертячий, Песковатка. Разговаривавший с А. И. Лопатиным А. И. Еременко сказал, что для усиления правого фланга армии он перебрасывает также 28-й танковый корпус из-под Илларионовского. Но беда состояла в том, что части и соединения, которые мы передавали Лопатину, были в большом некомплекте.

Командующий артиллерией фронта генерал-майор В. Н. Матвеев и его начальник штаба полковник С. Б. Софронов предложили для борьбы с артиллерией противника и массированного использования своего огня на правом фланге 62-й армии создать армейскую артиллерийскую группу из пушечных полков{191}.

Запомнился мне разговор с командующим корпусным районом ПВО Е. А. Райниным. Он сообщил, что зенитчики накопили опыт борьбы не только с самолетами, но и с танками врага. Еще раз подтвердилось, что многие зенитные средства можно успешно использовать и по наземным целям. Александр Михайлович Василевский одобрил эту инициативу, и зенитчикам было приказано в связи с возможным прорывом противника к Сталинграду быть в готовности огнем своих батарей вести борьбу с танками и мотопехотой.

18 августа мы послали работников штаба для встречи и вывода соединений, прибывших из резерва Ставки, в район стыка 4-й танковой и 62-й армий. Одновременно готовились контрудары ограниченными силами войск 1-й гвардейской и правого крыла 62-й армий по флангам главной ударной группировки 6-й немецкой армии в общем направлении на Оськинский. 63-я и 21-я армии получили задачу нанести удары в направлении Перелазовский, чтобы вынудить гитлеровцев оттянуть часть своих войск с фронта 1-й гвардейской и 62-й армий. Наши решения были нацелены, таким образом, на то, чтобы главные усилия армий Сталинградского фронта переключить против тех соединений 6-й немецкой армии, которые угрожали Сталинграду с запада, а упорной обороной войск Юго-Восточного фронта отразить готовившийся противником удар 4-й танковой армии Гота по городу с юга. Мы настойчиво стремились придать обороне высокую активность, нанести врагу максимальный урон и не допустить его продвижения западнее Дона. Намеревались мы также овладеть плацдармами на правом берегу Дона для последующего наступления. Наши решения отвечали требованиям Ставки ВГК, но в сложившейся обстановке далеко не все намеченное могло быть выполнено.

Противник к 20 августа закончил подготовку к наступлению. Развернувшиеся с утра 21 августа боевые действия в полосе Сталинградского фронта протекали следующим образом.

В 2 часа ночи на 21 августа в отсеке генерала Еременко на КП послышались телефонные звонки из обеих наших армий, находившихся на наиболее опасном направлении. А. И. Лопатин и вернувшийся к исполнению своих обязанностей В. Д. Крюченкин сообщили, что началась массированная артподготовка в полосах их объединений. Для нас настало поистине драматическое время. В 3 часа после сильнейших ударов артиллерии и авиации, длившихся более часа, 76-я и 295-я пехотные дивизии корпуса генерала фон Зейдлица форсировали Дон на участке Нижний Герасимов, Лученский. Сразу же развернулась наводка мостов, по которым на левый берег ринулись массы немецкой пехоты и танков. Потеснив 98-ю стрелковую дивизию и 28-й танковый корпус 62-й армии, гитлеровцы к исходу дня овладели плацдармом на левом берегу реки на участке Верхнегниловский, Песковатка. Мы бросили туда все силы 8-й воздушной армии, и летчики поработали славно. За два дня они совершили около тысячи самолето-вылетов, на каждый исправный бомбардировщик приходилось в среднем два, а на истребитель – до трех вылетов ежедневно.

Чтобы локализовать успех вражеских войск, переправившихся через Дон на фронте 4-й танковой и правом фланге 62-й армий, было решено нанести контрудар. Для участия в нем привлекались прибывшие из резерва Ставки три дивизии, а также одна дивизия и одна танковая бригада 62-й армии. Но осуществить задуманное в полной мере не удалось, так как противник имел громадное превосходство в силах.

Несколько дней назад мы восприняли удары 13-18 августа как начало фашистского наступления на Сталинград, однако оказалось, это была лишь подготовительная мера. Пленные показали, что приказ о наступлении на город был отдан только 19 августа, когда Паулюс собрал для этой цели мощный кулак. А предварительно он организовал достаточно ощутимые отвлекающие удары по всему фронту. Этим Паулюс рассчитывал сковать наши войска и дезориентировать их относительно направления своего главного удара. Как выяснилось в дальнейшем, особенно детально в приказе Паулюса на наступление была разработана первая часть, касающаяся форсирования Дона. Об овладении Сталинградом говорилось лишь в общих чертах. Немецкая разведка хорошо потрудилась. Она выбрала весьма удачный исходный рубеж в той части большой излучины Дона, что лежит между Лученским и Островским. Там западный берег порос лесом. Густой кустарник и глубокие лощины, спускающиеся к реке, содействовали скрытному сосредоточению войск, позволяли незаметно для нас подтянуть прямо к Дону переправочные средства для танков. Кроме того, с занимаемого врагом западного берега глубоко просматривалась более низменная равнина к востоку от реки.

Паулюс предполагал создать по обе стороны Вертячего плацдармы на восточном берегу Дона силами 51-го армейского корпуса, а также 295-й и 76-й пехотных дивизий, которые еще не понесли существенных потерь. Затем с этих плацдармов 14-й танковый корпус Виттерсгейма должен был молниеносно прорваться к Волге севернее Сталинграда. Еще одному танковому корпусу, 24-му, предстояло создать третий плацдарм у Калача и оттуда бить на восток.

Но и у противника, несмотря на всю его скрупулезную подготовку, события развивались не совсем так, как задумали в штабе Паулюса. На рассвете 21 августа, когда наступление началось, 76-я пехотная дивизия генерала Роденбурга не смогла форсировать Дон. Ее части под ураганным огнем наших войск понесли серьезные потери. Однако соседней 295-й пехотной дивизии генерала Корфеса удалось захватить плацдарм, и оттуда она ударила в тыл обороняющимся. Немецкие саперы с лихорадочной быстротой стали наводить мосты для 14-го танкового корпуса.

Этот и новый удары врага пришлись по частям 54-го укрепленного района, которым командовал генерал-майор М. Т. Карначев, 98-й стрелковой дивизии генерал-майора И. Ф. Баринова и 28-го танкового корпуса генерала Г. С. Родина. Перечень войск вроде бы велик, а на самом деле сил было мало. Полностью укомплектовать части и снабдить их всем необходимым, как мы ни старались, не сумели из-за недостатка личного состава, средств, да и времени. Тем не менее наши воины встретили врага плотным огнем и дерзкими контратаками. Они, как мы видели, нанесли атакующим на первом этапе значительный урон. И все же авиационно-артиллерийский удар и последующий танковый таран противника были настолько мощными, что буквально прорубили нашу оборону, истребляя все живое. Спешившие сюда 87-я и 35-я гвардейская стрелковые дивизии подойти к моменту вражеской атаки не успели. Я помню, как командующий фронтом докладывал тогда в Ставку:

– Противник прикрыл участок форсирования огневым щитом авиации, полевой и танковой артиллерии. Он создал по меньшей мере пятикратное превосходство над нами на участке форсирования. Части 87-й и 35-й гвардейской стрелковых дивизий полковника А. И. Казарцева и генерала В. А. Глазкова на марше были застигнуты ударами авиации и дальнобойной артиллерии, тоже понесли большие потери, и в дальнейшем их оборона приобрела очаговый характер. Сколь самоотверженно дрались с врагом эти соединения, ярко показывает коллективный подвиг тридцати трех воинов 1379-го стрелкового полка 87-й стрелковой дивизии.

В эту группу входили 6 связистов во главе с младшим политруком А. Г. Ефтифеевым и младшим лейтенантом Г. А. Стрелковым, 15 разведчиков под командованием заместителя политрука Л. И. Ковалева и 12 автоматчиков старшины Д. И. Пуказова. Отрезанные от своих, они имели на вооружении только автоматы, винтовки, гранаты, бутылки с горючей смесью и одно противотанковое ружье с 20 патронами. 24 августа, защищая важный рубеж около Малой Россошки, воины несколько часов отбивали ожесточенные атаки до батальона пехоты противника при поддержке 70 танков. Лишь с наступлением темноты гитлеровцы, не добившись успеха, прекратили наступление. На поле боя враг оставил 27 подбитых танков и до 150 убитых солдат и офицеров.

Весть о подвиге наших героев облетела не только 87-ю стрелковую дивизию, но и всю Красную Армию, всю страну. В те дни подобных подвигов было совершено немало. К сожалению, далеко не все они были зафиксированы в документах.

Кульминационным в обороне города стало 23 августа. С раннего утра беспрерывно зуммерили телефоны и стрекотали аппараты Бодо. А после 9 часов по разным каналам одновременно позвонили начальник штаба 8-й воздушной армии полковник Н. Г. Селезнев, сменивший недавно генерала Я. С. Шкурина, командующий корпусным районом ПВО полковник Е. А. Райнин и командующий 62-й армией генерал А. И. Лопагин. С первым разговаривал генерал Г. Ф. Захаров, со вторым – я, а с третьим – командующий фронтом. Все они сообщили об одном и том же – о движении более 200 танков и массы автомашин от Дона к Волге. В тот момент голова колонны подошла к Малой Россошке. Танкам и мотопехоте путь прокладывала авиация.

Генералу Т. Т. Хрюкину было приказано нанести штурмовой удар по выдвигающимся к Сталинграду колоннам противника. Затем был вызван начальник автобронетанкового управления Сталинградского фронта генерал-лейтенант танковых войск А. Д. Штевнев. Ему был отдан приказ немедленно образовать группу из остатков двух танковых корпусов (2-го и 23-го), которые ранее предполагалось отправить на переформирование. Эти корпуса имели всего по 20-25 танков, главным образом Т-70. Группе поставили задачу не допустить вражеские танки и мотопехоту к Сталинграду с северо-запада и подготовить контрудар.

Полковнику Е. А. Райнину приказали усилить наблюдение и быть готовым к отражению танковой и воздушной атак, так как при подходе к Сталинграду гитлеровцы обязательно будут атаковывать город и с воздуха. Начальнику Сталинградского гарнизона полковнику Сараеву было приказано два полка возглавляемой им 10-й дивизии НКВД привести в полную боевую готовность и установить надежную связь с командирами артиллерийских дивизионов ПВО, расположенных на огневых позициях, а также перебросить резервный полк к заводу "Баррикады". Получил соответствующие указания и генерал А. И. Лопатин.

Тут же последовали доклады, как говорится, по второму заходу. Полковник Райнин сообщил, что под Орловкой его артиллерия ведет бой с фашистскими танками. Вслед за тем начальник Сталинградского гарнизона командир 10-й дивизии НКВД полковник Сараев известил, что его 282-й полк тоже вступил в бой с танками и мотопехотой противника восточное Орловки.

Александр Михайлович и Андрей Иванович перебросились взглядами, видимо мысленно перебирая в памяти, что и где можно взять еще для укрепления обороны Сталинграда.

– Что у нас на особом учете? – спросил командующий Г. Ф. Захарова.

Надо сказать, что мы имели неприкосновенный резерв, который в кризисные моменты помогал исправить положение. Это-38-я мотострелковая бригада, 133-я танковая бригада и 20-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Подходила к Сталинграду и 124-я стрелковая бригада. Георгии Федорович, только что вернувшийся из очередной утомительной поездки в войска, многозначительно посмотрел на меня, и я перечислил их. Было решено немедленно направить эти войска в наиболее горячие точки.

Вскоре позвонил со Сталинградскою тракторного В. А. Малышев – он тогда, будучи наркомом танковой промышленности, являлся и уполномоченным ГКО. Вячеслав Александрович сообщил, что с завода наблюдается бой севернее города зенитчики сражаются с танками. Несколько снарядов упало на территорию предприятия. Танки противника движутся на Рынок. Заводу грозит опасность, наиболее важные объекты подготовлены к взрыву. Рабочие дружины занимают оборонительные рубежи, чтобы не допустить врага к СТЗ.

Затем Малышев передал трубку генерал-майору Н. В. Фекленко, который доложил, что в возглавляемом им танковом учебном центре имеется до двух тысяч человек и тридцать танков. Еременко назначил Н. В. Фекленко начальником тракторозаводского боевого участка. Ему было приказано немедленно организовать оборону силами учебного центра и рабочей дружины. На помощь сюда двигалась 124-я стрелковая бригада, батальоны которой в этот момент переправлялись через Волгу. Еременко приказал командиру бригады полковнику С. Ф. Горохову ускорить переправу и без промедления прибыть в район Тракторного завода, где войти в подчинение генералу Фекленко.

Во второй половине дня противник почти всей авиацией 4-го воздушного флота нанес массированные удары по Сталинграду. Только для бомбардировки городских кварталов было совершено более 2 тысяч самолето-вылетов. Кроме города ударам подверглись позиции полевой и зенитной артиллерии, пристани и переправы через Волгу, аэродромы и боевые порядки войск. Вся эта трагическая картина в деталях изображена во многих произведениях как мемуарной, так и художественной литературы, поэтому я не пишу о ней подробнее.

Надо сказать, что к началу массированных ударов фашистской авиации противовоздушная оборона города была усилена – число зенитных орудий увеличилось до 560 за счет частей, снятых с позиций у мостов через Волгу. Мы все были едины во мнении, что враг оставит пока эти мосты в покое. Такое решение оправдало себя. В воздушных боях и зенитной артиллерией 2-го корпусного района ПВО 23 августа было сбито 90 немецких самолетов. Но со второй половины дня фронтовая авиация вынуждена была почти полностью переключиться на борьбу с прорвавшимися к Волге вражескими танками и мотопехотой севернее и северо-западнее города, чтобы не допустить их дальнейшего продвижения в южном направлении. Как стало известно после войны, в этот день наши летчики уничтожили квартирмейстера 6-й армии и его штаб армейского тыла.