Текст книги "Плохой дом (ЛП)"
Автор книги: Сэм Уэст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Это дом Марианны, тот, на который выходят окна спальни, – мелькнула у него непрошеная мысль.
Несмотря на то, что жена только что ушла от него, его охватила легкая дрожь возбуждения.
Может, мне стоит заглянуть к ней, узнать, все ли у нее в порядке? Может, ее муж в отъезде, и она совсем одна и напугана в своем большом доме...
Нет. Холли только что бросила меня, ради всего святого, что со мной такое?
Он хотел сделать еще один глоток вина и с удивлением обнаружил, что его бокал уже пуст. Налив себе еще, мужчина нащупал ящик, в котором лежал фонарь, и с удовлетворением обнаружил, что тот работает.
Йен поспешил по коридору, ожидая, что все опять исказится вокруг него.
Ничего подобного.
Оказавшись в их спальне,
теперь только моя, эта сучка меня бросила
он выглянул в окно в дождливую ночь. Ветер завывал и деревья качались. Дом Марианны был освещен, и в его груди затянулся узел разочарования.
Теперь у меня нет оправдания для прихода.
Да нет же, есть. У тебя не работает телефонная линия, и ты не можешь зарядить свой мобильный, потому что в твоем доме нет электричества.
Он рассеянно посмотрел на бокал вина, который все еще держал в руке, и поднес его к губам. В голове у него шумело, а лицо странно онемело, пока он размышлял, что делать дальше.
Иди и посмотри на блок предохранителей, бесполезный ты сукин сын.
Как раз, когда Йен повернулся, чтобы направиться к двери, его внимание привлекло движение в окне второго этажа дома Марианны, которое хорошо проглядывалось сквозь ветви деревьев. Он вскинул голову, словно невидимая рука шлепнула его по щеке.
Это Марианна? И она голая?
Мужчина прижался горящим лбом к прохладному, залитому дождем оконному стеклу и всмотрелся вдаль. Трудно было разглядеть что-то наверняка, учитывая, что струи дождя стекали реками по стеклу, а ее окно находилось на значительном расстоянии.
Нет, это точно она...
Йен напряженно всматривался, уверенный, что женщина не видит его, так как он находится в темноте.
Что она делает?
Она, казалось, просто стояла там, подняв руки и упираясь ладонями в стекло, высоко над головой. Ее очертания были размытыми, но он все же смог различить аккуратный треугольник темных волос на лобке и темно-коричневые пятнышки на ее полных грудях.
Казалось, женщина смотрела прямо на него.
Нет, это невозможно.
У него внезапно пересохло во рту, а сердце с силой ударилось о грудную клетку. Действительно, казалось, что она смотрит на него.
Очень медленно женщина опустила одну руку между ног. Быстрые движения ее руки не оставили у него сомнений в том, что Марианна делает.
– Боже, – пробормотал он себе под нос, пристально глядя на женщину в окне.
Даже не осознавая, что делает, он опустил руку к своему члену, который упирался в ткань джинсов. Йен сжал его через джинсовую ткань, тихонько застонав от вожделения.
Движения руки Марианны становились все более неистовыми, и он, не задумываясь, расстегнул ширинку и вынул член. Холод ладони, прижатой к набухающему в эрекции пенису, заставил его задрожать. Пристально глядя на желанное обнаженное тело в окне напротив, он стал дрочить.
Марианна подняла ногу и задрала ее высоко, оперев на оконную раму. Если бы не дождь, было бы видно мельчайшие подробности ее идеального тела. Самых его интимных частей.
Она знает, что я смотрю, она точно знает...
Но откуда она может об этом знать?
Йену, на самом деле, в данным момент было уже все равно, знает ли она, что он на нее смотрит, видит ли она его из своего окна. Может, ее поведение и было, в лучшем случае, странным, в худшем – откровенно жутким, но в этот момент его волновали только пьянящие ощущения, нарастающие в паху.
О да, детка, покажи мне, что у тебя есть...
Марианна, казалось, все больше и больше увлекалась. Ее голова была откинута назад, черные, переливающиеся волосы обрамляли ее великолепный торс.
– Блядь, – простонал Йен, когда обжигающая сперма хлынула из головки его члена мощными струями. Молочная тягучая жидкость ударила в оконное стекло, и потекла по нему вниз.
Едва кончив, он почувствовал себя дураком.
Какого черта я делаю?
Вспышка молнии расколола небо, и он подпрыгнул, его обмякший член проскользнул обратно в ширинку. Застегнув молнию, Йен посмотрел на окно Марианны, и вскрикнул в тот же момент, когда прогремел гром. Женщина все еще была в окне, но что-то было не так. Что-то совершенно неправильное. Ее голова была повернута под неестественным прямым углом, как будто у нее была сломана шея. Грудями она прижались к стеклу, и он больше не мог рассмотреть ее соски.
Только через мгновение мужчина понял, что сосков больше не видно, потому что она вся в крови. От шеи вниз она была вся в красном. На стекле остались разводы, еще больше размывая ее ужасающий вид.
И что хуже всего, она все еще мастурбировала, закинув ногу на оконную раму.
Йен схватился за сердце и попятился назад, когда еще одна вспышка озарила небо. Его взгляд на секунду оторвался от окна, и Марианна в этот миг исчезла. Он потер глаза костяшками пальцев, и стал всматриваться в окно, но она больше не появилась.
Что, черт возьми, со мной происходит?
Чувствуя, как его тело стало бить словно в лихорадке, он попятился назад, ударившись ногами о край кровати, на которую с благодарностью сел.
Из этого сидячего положения он все еще мог видеть ее окно. Пустое окно.
Обхватив голову руками и потирая глаза ладонями, Йен старался держать себя в руках.
На этот раз, когда он поднял голову, шторы на окне были задернуты, и свет лился по краям.
Этого не может быть.
Чем больше он думал об этом, тем больше казалось, что он сходит с ума. Волна тошноты накатила на него с такой силой, что мужчина откинулся на матрас, схватившись за пульсирующую голову.
Может, мне стоит сходить туда, посмотреть, все ли с ней в порядке...
Почему ей быть не в порядке, ты, больной урод? Ты все это выдумал...
Он застонал, глядя в темный потолок, а потом закрыл глаза.
Боже, как мне плохо.
А еще ему нужно было пойти промыть нос и сменить футболку.
Через минуту...
Было так приятно просто закрыть глаза. Несмотря на свои намерения, Йен поддался нахлынувшей на него усталости и тут же заснул.
Глава 9
Йен очнулся от глубокого сна и, открыв глаза, увидел яркий свет. Прищурившись, он с трудом сел. Его конечности были тяжелыми и ноющими, как будто он оправлялся после гриппа. Голова также пульсировала, а нос был снова заложен.
Кровь, – вспомнил он. Только потом нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Холли ушла от него и забрала с собой Джейкоба. Гроза и отключение электричества.
Марианна.
Нет, не Марианна, просто какая-то чертова галлюцинация. Или, возможно, кошмар.
Но я не спал.
Ты уверен в этом?
Только тут Йен заметил, что лежит на диване.
Как, черт возьми, я сюда попал?
Его мысли вихрились в смятении. Мужчина ломал голову, перебирая в памяти события прошлой ночи. Холли ушла. Потом он поднялся наверх, чтобы посмотреть, есть ли в доме Марианны свет. Увидел ее в окне...
Отгоняя путаные мысли, крутившиеся в его пульсирующей голове, Йен, пошатываясь, поднялся на ноги. Похмелье было невыносимым – ощущение, что мозг пропитался кислотой, сжимая орган и отрывая его от внутренних стенок черепа становилось мучительным. Проходя мимо выключателя, он щелкнул им. Зажегся верхний свет. Сейчас это не было необходимостью при дневном свете, но, по крайней мере он теперь знал, что электричество вновь включено.
Интересно, почему его не было?
В этом районе не отключали электричество.
Йен вспомнил о силуэте Марианны в освещенном окне ее дома, которое светилось, как рождественская елка. И уже не знал, что и думать.
Наверху, в смежной с его (бывшей?) женой спальней ванной комнате, он стоял под горячими струями душа, пока кровь наконец смылась с его тела. Но горячий душ мало способствовал прояснению мыслей.
Медленно и методично одеваясь в свежие джинсы и тонкий вязаный пуловер темно-синего цвета, мужчина размышлял о том, что ему делать сегодня.
Проверить запись вчерашнего вечера?
Кто знал, как долго длилось отключение электричества, и включилась ли запись автоматически после этого. Оставалось надеяться, что сохранились записи прошлой ночи, которые можно было бы просмотреть. По крайней мере, тогда он сможет собрать воедино хоть что-то из того, что произошло на самом деле.
Если же видеонаблюдение не перезапустилась само по себе, ему придется звонить Бобу, а тому это не понравится.
Звонок в дверь заставил его подпрыгнуть.
Может быть, это Холли, и она забыла ключи...
Он ухватился за этот лучик надежды и спустился по лестнице. По правде говоря, Йен был бы рад видеть сейчас кого угодно. Находиться одному в доме было... страшно. Другого слова не подберешь. Здесь было страшно. Прошлая ночь. Дом.
Я...
Он распахнул входную дверь, боясь, что кто бы ни позвонил в нее,
пожалуйста, Боже, пусть это будет Холли
снова исчезнет.
– Марианна?
– Привет, Йен. Надеюсь, ты не против, что я заглянула.
Сердце Йена заколотилось, и он с трудом перевел дыхание.
– Нет, я не против.
Ты мастурбировала в окне своей спальни прошлой ночью? А потом опрокинула на себя ведро крови?
– Ты в порядке? Выглядишь немного странно.
Он решил, что это большое преуменьшение. Капли воды с еще непросохших волос скатывались ему в глаза, смешиваясь с каплями пота, выступившими на лбу.
– Да... я, просто, ждал кое-кого другого.
– Если я не вовремя...
– Нет, нет, все в порядке. Проходи.
Йен отошел в сторону, чтобы дать ей пройти, его взгляд остановился на упругих ягодиц, обтянутых джинсами. То, как виляла эта попка, было действительно чем-то интересным...
Он покачал головой и отвел взгляд как раз вовремя, чтобы она успела увидеть, куда он пялится.
Это не похоже на меня. Я не какой-то озабоченный дрочила...
На самом деле, Йен начинал чувствовать себя более чем странно. Сначала его бросило в жар, потом в холод, а затем у него затряслись колени. Он оперся о стену коридора, чтобы устоять на ногах.
– Йен? Ты в порядке?
Голос Марианны доносился до него как будто издалека, и он пытался понять, что она говорит.
– Я в порядке, – пролепетал мужчина.
– Тебе нужно присесть. Пойдем, давай я помогу дойти тебе до дивана.
Она приобняла его за пояс, и он благодарно прислонился к ней. В этот момент ему было все равно, кто перед ним – гламурная модель Марианна или толстый, волосатый мужик по имени Боб. Он прижался к ней, когда коридор начал кружиться у него в глазах, а она поддерживала его с удивительной силой, которой не могла обладать такая хрупкая женщина.
К тому времени, когда они добрались до гостиной, и она опустила его на большой кожаный диван, женщина уже запыхалась.
– Я принесу тебе стакан воды.
Йен только застонал в ответ. Его голова раскалывалась.
Не уходи, – хотел сказать он, но слова потерялись где-то среди умопомрачительной боли. Он откинулся на спинку дивана и прижал ладони к глазам.
Я угасаю, – была его последняя связная мысль, прежде чем темнота поглотила его.
* * *
Йен проснулся и резко сел на диване. В гостиной он был в одиночестве.
Как долго я был в отключке?
Где Марианна?
Он застонал в растерянности.
– Марианна? – позвал он.
Его голос звучал странно для его собственных ушей и, казалось, отдавался эхом в комнате, словно насмехаясь над ним.
Должно быть, она ушла домой, когда я потерял сознание.
Странно, что она не осталась со мной. А вдруг бы я умер...
С трудом поднявшись на ноги, Йен оглядывался по сторонам в поисках записки, которую гостья могла оставить.
Нет, ничего.
Сука.
В тихой комнате пронзительно зазвонил стационарный телефон, заставив его подпрыгнуть.
– Да? – сказал он, подняв трубку на втором звонке.
О Боже, пожалуйста, пусть это будет Холли...
– Йен Вебстер?
Он не узнал резкий женский голос.
– Кто это?
– Это Луиза Браун. Агент по недвижимости из ЛУЧШЕГО ВЫБОРА сказал, что вы приходили с вопросами по поводу дома двадцать девять на Абердин-роуд.
Сначала он не понял ни кто она, ни вообще о чем она говорит. Потом до него дошел смысл, и он заговорил порывисто, едва не выронив трубку из скользкой ладони.
– Луиза Браун, Господи, спасибо, что позвонили мне. Я собирался связаться с вами сегодня.
Йен забыл сказать ей, что собирался достать ее даже из-под земли, если бы она не взяла трубку...
– Ну, тогда я вас опередила.
– Да, думаю, что да. Мы можем встретиться?
На том конце повисло долгое, сводящее с ума молчание, когда он подумал, что спугнул ее еще до того, как получил возможность задать хоть один вопрос. Он вздохнул с облегчением, когда она наконец заговорила:
– Хорошо. Но где-нибудь в общественном месте. И сегодня, пока я не передумала.
Мужчина назвал первое место, которое пришло ему на ум – паб рядом с большой парковкой и на окраине Манчестера.
– Да, я смогу найти его по спутниковому навигатору. Значит, встретимся там через час?
Йен не ожидал, что она захочет встретиться так скоро.
– Это было бы здорово.
Да, конечно, это было здорово.
Если я не потеряю сознание по дороге туда.
Мимолетно он подумал, что, возможно, ему следовало бы ехать в клинику, а не в пивнушку, учитывая его состояние, но на кону стояли более важные вещи.
Например, что за хрень происходит с этим домом.
– Тогда встретимся там в половине первого. До свидания, Йен.
– Подождите, – наступила такая долгая пауза, что он подумал, что собеседница забыла о нем.
– Да? Что?
– Как мы узнаем друг с друга?
– Я знаю, кто вы, Йен. Я поклонница ваших работ. Полагаю, вам повезло, что я неравнодушна к искусству. До свидания.
Прежде чем он успел попрощаться, собеседница повесила трубку.
Он совершенно потерял счет времени. Метнув быстрый взгляд на цифровые часы на DVD-плеере, Йен с удивлением увидел, что уже двенадцать.
Неужели я так долго был без сознания?
Мужчина вздрогнул. То, что он больше не контролировал собственное тело вызывало у него тревогу.
Отогнав нахлынувшие дурные мысли, он поднялся наверх, чтобы привести себя в порядок к встрече.
Выходя из комнаты, Йен не заметил разбитый стакан и лужу воды у двери.
* * *
Через десять минут он стоял перед медленно поднимающимися дверями гаража. Когда внутреннее помещение гаража предстало его взору, Йен попятился назад, словно его ударили кулаком.
Нет. Этого не может быть...
Как такое вообще возможно?
Волна тошноты поднялась из его сжимающегося желудка, и он закинул голову, задыхаясь. Убедившись, что позывы к рвоте ушли, мужчина выпрямился и в недоумении уставился на светло-голубой «ситроен» своей жены, припаркованный рядом с его «вольво».
Но она уехала на нем вчера вечером.
Правда? Ты уверен в этом? Ты видел, как она уезжала?
Чем дольше он думал об этом, тем больше путался в своих мыслях. Гроза прошлой ночью была такой громкой, что заглушила бы шум двигателя. Ему даже не пришло в голову, что она могла уехать не на своей машине.
Возможно, она вызвала такси.
Но почему?
Может быть, она выпила и не могла вести машину?
Йен надеялся, что это достаточно убедительное объяснение, потому что альтернатива была слишком страшной, чтобы думать о ней.
Это означало бы, что его жена и сын все еще в доме...
К черту все это дерьмо.
Не оглядываясь, мужчина сел в машину и уехал. Когда он подъехал к автоматическим воротам, у него возникло сильное ощущение, что за ним наблюдают. Волоски на затылке встали дыбом.
Но он ни разу не взглянул в зеркало заднего вида.
* * *
Внутри паба с низким потолком было многолюдно. Посетителей было много. Постоянный гул разговоров успокаивал своей нормальностью.
Оказавшись у дубового бара с пинтой "Гиннесса" в руке, он огляделся в поисках Луизы Браун. Вычислить ее было довольно трудно, поскольку он понятия не имел, как та выглядит, и даже сколько ей лет. Насколько Йен мог видеть, единственными одиночками здесь были мужчины-бармены за барной стойкой, и он сам. Одиноких женщин здесь не было вообще, не считая официанток.
К бару подошла шумная пара с избыточным весом, загородив ему обзор зала, и он опустил взгляд, сосредоточившись на своей пинте. Хмурясь, он заметил, что та уже наполовину выпита.
Йен ощутил прикосновение к плечу, и, обернувшись, увидел высокую, поразительно красивую рыжеволосую женщину примерно его возраста.
– Здравствуйте, Йен. – Поздоровавшись с ним, она обратилась к бармену. – Мне большой бокал пино.
Йен тут же узнал голос. Но теперь он слышал ее в живую, узнав выговор, который кричал о частной школе где-нибудь в Кенте.
Ее большие зеленые глаза встретились с его глазами, и он почувствовал, как заколотилось его сердце. Это была уже вторая женщина, вскружившая ему голову за последние несколько дней, и он почувствовал, как его лицо начинает краснеть.
К счастью, в пабе темно, так что, надеюсь, она ничего не заметила.
Йен прочистил горло, и заговорил:
– Спасибо, что пришли, Луиза, я очень ценю это.
– Да, агент по недвижимости предупредил меня, что вы можете связаться со мной. Он дал мне номер вашего стационарного и мобильного телефонов и предложил игнорировать звонки с этих номеров. Он также сказал, что если вы появитесь у меня на пороге, я должна запереть двери и вызвать полицию.
Брови Йена поднялись вверх.
– Серьезно?
– Да, так и сказал. Но я понимаю, почему вы разозлились на него. Вот почему я решила связаться с вами. Я тоже хочу это знать.
– Я не уверен, что понимаю, о чем вы.
Хотя, вероятно, понимаю.
– Я должна знать, происходит это с вами тоже?
Он выдержал ее пристальный взгляд, не зная, как лучше ответить. В конце концов, мужчина решил быть честным.
– Да, Луиза, я думаю, что это так.
– Может займем вон тот свободный столик? Не могли бы вы заказать нам обед?
– Что вы предпочитаете?
– Что угодно. Мне все равно. Мы ведь здесь не ради изысканной кухни, верно?
Он смотрел на ее удаляющуюся фигуру, в частности, на мягкое покачивание стройных бедер под строгими черными брюками и отлично скроенным твидовым пиджаком, который выгодно облегал ее точеную фигуру. Девушка была не так красива, как Марианна, но все равно была по-своему потрясающей. Она была высокой и стройной, и судя по всему, уверенной в себе. В ней было что-то необыкновенно элегантное. С ее гривой распущенных рыжих локонов и прямой спиной, Луиза выглядела так, словно пришла на званый обед в какое-нибудь загородное поместье, где обсуждали разведение лошадей, а не в пивную Большого Манчестера, где предстояло обсуждать дом с привидениями...
– Что тебе принести, дорогуша?
Та же самая официантка, которая ранее подала Йену пиво, услужливо улыбнулась ему. Он на мгновение замешкался.
– Еще пинту, пожалуйста, и большой бокал пино.
Быстро вернув себе самообладание, он заказал еще две порции скампи[4] и чипсы, после чего отнес напитки к столу, где ожидала Луиза.
К его облегчению – поскольку он был уверен, что если бы кто-то подслушал их разговор, то позвал бы людей в белых халатах – столик, который она заняла, находился в тихом уголке. Он сел рядом с ней на мягкое сиденье, встроенное в стену, так как стулья, которые должны были стоять по другую сторону стола, были узурпированы другими клиентами.
– Спасибо, – сказала женщина, делая большой глоток вина.
Йен настороженно посмотрел на свою пинту. Ему действительно нужно было притормозить и растянуть эту порцию на весь обед. Последнее, что ему сейчас было нужно, это чтобы его остановили за вождение в нетрезвом виде.
А, к черту. Каковы были шансы, что меня остановят?
Пиво немного успокоило его нервы, и он нарушил молчание, которое висело над ними как саван.
– Я так благодарен, что вы согласились встретиться со мной, Луиза. Вам, наверное, нелегко, и это очень мило с вашей стороны...
– Я здесь только из самого элементарного гражданского долга, чтобы предупредить вас. Забирайте свою семью и бегите нахрен из этого дома, пока он вас не убил.
Выражение "нахрен" прозвучало странно из ее уст. Оно как-то не подходило ей, словно маленькая девочка примеряла одежду своей матери.
Потому что она такая и есть, – понял он. – Испуганная.
Внутри она маленькая испуганная девочка, которая так же боится этого проклятого дома, как и я...
– Что случилось с вашими родителями, Луиза? Что заставило вас продать дом после того, как они исчезли?
– Они не исчезли. Ну, конечно, они исчезли, но это был дом... – Ее голос прервался, как будто она поняла, как безумно это звучит.
– Все в порядке, вы можете поговорить со мной об этом. Я верю вам.
Она встретила его взгляд, и в ее глазах блеснули слезы благодарности.
– Я знаю, что веришь, Йен. И ты единственный человек в мире, который верит. Именно поэтому я согласилась встретиться с тобой. – Переход с официального тона на дружеский совершенно изменил ее голос, слово "ты" звучало очень интимно, словно их вдвоем объединяла какая-то тайна.
Хотя так оно, по сути, и было.
– Расскажи мне, что, по-твоему, случилось с твоими родителями.
– Нет, ты первый. Расскажи мне, что произошло с тех пор, как твоя семья туда въехала. Я должна знать, что ты искренен, что ты не какой-то мошенник, который каким-то образом услышал, что дочь предыдущих жильцов твоего дома думает, что в нем водятся привидения, и теперь для чего-то решил использовать это в своих интересах.
– И зачем мне это делать?
– Кто знает? Может быть, для привлечения внимания? В мире много чокнутых.
Йен понял, что ему придется говорить первым, если хочет, чтобы она поделилась какой-либо информацией о своих родителях и доме. Сделав глубокий вдох, он начал говорить.
Она слушала молча, лишь кивая в нужных местах. Он рассказал ей о своем отражении в зеркале, об отключках и об инциденте с Джейкобом, когда увидел двойника своего сына под кроватью. Он рассказал ей об установке системы наблюдения в ключевых комнатах дома.
Неужели это было только вчера? – Йен уныло покачал головой. – А кажется годы назад...
– Я могу продолжать, – сказал мужчина, думая о кошмарах, в которых он убивал свою жену и ребенка. Об этом ему не хотелось рассказывать. – Но теперь твоя очередь. Как ты думаешь, с домом что-то не так, или я схожу с ума?
У него возникла внезапная, нелепая мысль, что это вовсе не женщина по имени Луиза Браун, а психиатр, который хочет заманить его в ловушку.
Разве паранойя не является одним из первых признаков сумасшествия?
Я просто чертовски устал...
– Ты не сходишь с ума, Йен.
Она подвинулась к нему и сжала его руку. Мгновенно он перестал кромсать дерматин и уставился на ухоженную руку, накрывшую его ладонь. Ее кожа была теплой и сухой, и ему вдруг представилось, как эта же рука расстегивает ширинку его джинсов. У него пересохло во рту, а сердце забилось быстрее.
Он не успел ответить, когда официантка принесла две тарелки со скампи и большую чашку чипсов. Луиза отдернула руку, и они оба уставились в тарелки с едой, поставленные перед ними. Йэн заказал еще два напитка, терпеливо ожидая, пока женщина заговорит, но внутри него кипела едва сдерживаемое нетерпение.
– Мои родители были хорошими людьми, – сказала Луиза, принявшись за еду, медленно и методично пережевывая. Со вздохом она откинулась на спинку. – Особенно мой отец. Он был самым добрым, самым милым человеком, которого только можно встретить. Он был владельцем завода, который открыл в восьмидесятых годах и который к моменту его выхода на пенсию стоил миллионы.
– Что он производил? – спросил Йен, в основном из вежливости, а не из искреннего интереса.
– Изделия из сантехнической керамики. В основном, раковины и унитазы. Он продал фабрику в начале нулевых годов, тогда же они переехали из центра города на Абердин-роуд, двадцать девять. Мой отец был помешан на гольфе, а, как ты знаешь, поле для гольфа находится прямо за домом. Мой отец думал, что он переехал в рай. Но на самом деле они переехали в ад.
Она замолчала, и он чуть не застонал от разочарования.
– Продолжай.
– Они прожили там шесть месяцев, прежде чем исчезли. После переезда у моего отца изменился характер. Он стал угрюмым и замкнутым, раньше он всегда смеялся, был полон жизни. Но потом они переехали туда, и все изменилось. Он изменился. Я приезжала не так часто, как следовало бы, я работала в городе в компании по графическому дизайну, была молодой женщиной со своей собственной жизнью и своими проблемами. Но когда я приезжала, было похоже, что моя мама действительно боялась его.
Холли боялась меня? – От этой мысли ему стало плохо.
– Почему она его боялась? Что она говорила?
– Дело не столько в том, что она говорила, сколько в том, что она не говорила. В прежние времена она дразнила его по всяким пустякам, например, за неумение готовить, за то, что он тайком проверял результаты футбольных матчей, ну, знаешь, обычные вещи. В том доме она превратилась в оболочку той женщины, которой когда-то была.
– Они когда-нибудь говорили тебе что-нибудь о доме?
– Моя мама – нет, ни разу. А вот отец говорил. Однажды он доверился мне, но я отмахнулась от него, и после этого он еще больше замкнулся. Я просто подумала, что на пенсии он заскучал и от безделья ему мерещится всякое. Он говорил, что с тех пор, как они переехали, происходят странные вещи. Например, он слышал голоса, шепчущие посреди ночи. Утверждал, что комнаты неуловимо меняют свою форму. – Луиза печально покачала головой, похоже, что она снова была готова расплакаться. – В основном он жаловался на то, что не спит, на кошмары...
Кошмары... Неужели отцу Луизы тоже снилось, как он убивает свою семью?
– Ты когда-нибудь видела или чувствовала что-то странное, когда была в доме?
– Нет, никогда.
– Прямо как мы с Холли, – тихо сказал он, скорее себе, чем ей. – Что бы ни происходило, это происходит со мной, и только со мной. А Джейкоб...
Я буду резать, резать, пока не нашинкую тебя...
Он вздрогнул.
– Ты совсем побледнел, Йен.
Йен сделал глоток, чтобы успокоиться. От одной мысли о сыне его желудок скрутило в узел, а по всему телу выступил сначала горячий, а затем холодный, просто ледяной пот.
Он прочистил горло, чтобы заговорить.
– Ты когда-нибудь пыталась узнать прошлое этого дома? Пытались узнать что-нибудь о доме или о людях, которые жили в нем до твоих родителей? Потому что этим я собирался заняться после разговора с тобой. Мне нужно знать об этом доме как можно больше.
– В том-то и дело. Ты веришь в призраков, Йен?
Вопрос застал его врасплох.
– До того, как поселился в этом чертовом доме – нет.
– А теперь?
– Прости, но какое отношение это имеет к людям, которые жили в этом доме до твоих родителей?
– Я кое-что раскопала после того, как мои родители исчезли. Что-то ужасное произошло в том доме, и я думаю, что это сделало дом плохим, как будто он впитал в себя то зло, которое в нем происходило долгое время.
Йен вздрогнул, когда слова Джейкоба эхом отозвались в его голове:
Дом злой, папа...
– Кто жил в том доме до того, как его купил твои родители? Что там случилось такого ужасного?
– Он принадлежал мистеру и миссис Эверетт. Джеймс Эверетт был солидным бизнесменом, который построил дом в семьдесят седьмом году, в то же время появилось и поле для гольфа. До этого Абердин-роуд была полем. Джеймс Эверетт был плохим человеком, Йен. Очень плохим человеком. Он заявил о пропаже своей жены за десять лет до того, как их тела были найдены в доме.
– Я не понимаю.
– Вскоре после того, как дом был построен, Джеймс Эверетт заявил о пропаже своей жены. В течение десяти лет он держал ее в плену в своем собственном доме, прежде чем убил, а затем покончил жизнь самоубийством. То, что он с ней сделал... Когда их тела нашли, у нее не было рук и ног, а тело было ужасно изуродовано.
– Почему я никогда не слышал об этом? Наверняка такая история попала бы в газеты?
Луиза пожала плечами.
– Их родственники заткнули прессе рты большими деньгами. Для них это было позором. Только полиция знала об этом.
– Как ты об этом узнала?
– После исчезновения моих родителей я часто встречалась с полицией. В итоге я вышла замуж за детектива, который расследовал исчезновение моих родителей, так что можно сказать, что я получила закрытую информацию. – Йен посмотрел на ее левую руку, и она проследила за его взглядом. Обручального кольца не было. – Он бросил меня в прошлом году.
– Мне жаль.
– Все в порядке. – Хотя, судя по грусти в ее глазах, Йен догадался, что это, скорее всего, не так.
Он вернулся к обсуждаемому вопросу:
– Так что ты хочешь сказать? Что призрак мистера Эверетта обитает в доме двадцать девять по Абердин-роуд? Или, может быть, его измученная при жизни жена бродит по комнатам, в поисках того, кто над ней измывался, и вымещая свою ярость на любом незадачливом дураке, который случайно там поселился?
– Можешь издеваться сколько угодно. Я знаю, во что я верю.
– И во что же ты веришь?
– Я верю, что в доме водятся привидения. Не столько они, сколько негативная энергия, которую злые люди оставили после себя. Та бедная женщина умерла в ужасе и боли; я верю, что дом впитал мощную негативную энергию. И я верю, что эта ненавистная энергия распространилась по всему дому, просочилась в каждый уголок. Это сделало дом злым.
Это плохой дом, папа...
– Это звучит...
Как звучит? Безумно?
А что во всем этом не было безумным?
– Я знаю, что говорю, как сумасшедшая, но у меня было много лет, чтобы подумать об этом, и это единственное, что объясняет все происходящее. Я думаю, что мой отец улавливал энергию в доме, потому что был более чувствительным, чем моя мама.
– Это все очень замечательно, но твои родители исчезли. Какое отношение это имеет к дому?
– Я точно не знаю. Я знаю только, что дом имеет к этому какое-то отношение.
Йен обдумал ее слова о том, что некоторые люди, например, ее отец, были чувствительными. Он согласился, что в этом есть смысл. Он был художником. Возможно, он не всегда был в ладах со своими чувствами, но чувствительность и творчество должны были идти рука об руку. А что касается Холли, то она была учителем математики, и практичнее таких людей не бывает. Джейкоб, с другой стороны, был ребенком, и если верить всем жутким фильмам и книгам, которые он когда-либо видел или читал, то дети первыми улавливали такую энергию; у него, можно сказать, была прямая чертова горячая линия с этими мертвецами.
– О чем ты думаешь, Йен? Думаешь, я сошла с ума? Почему ты молчишь?
– Моя жена ушла от меня прошлой ночью и забрала с собой нашего шестилетнего сына. – Он даже не собирался делиться с ней этим, пока слова не вырвались у него изо рта.
– Боже, Йен, мне очень жаль это слышать.
– Она думает, что у меня... проблемы. Она думает, что я схожу с ума. – Он глубоко вздохнул, коря себя за то, что собирался сказать. – Но дело в том, что я тоже начинаю сомневаться в себе. Она собрала чемодан и уехала от меня в девять часов вечера, сказала, что поедет к матери, которая живет в двух часах езды отсюда. Но сегодня утром я увидел, что ее машина осталась в гараже. Я знаю, что она, вероятно, вызвала такси, но это кажется очень странным, особенно учитывая вчерашнюю непогоду. Почему она просто не села за руль?
