Текст книги "Плохой дом (ЛП)"
Автор книги: Сэм Уэст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Я – идиот, – была его последняя мысль, прежде чем он погрузился в глубокий, беспробудный сон.
Глава 4
Йен открыл глаза от солнечного света, проникающего через незанавешенное окно, и застонал, натянув одеяло на голову, чтобы оградиться от раннего зимнего солнца. Голова пульсировала от начинающегося довольно тяжелого похмелья, а в горле пересохло.
Поняв, что лежит в постели один, он прищурился от яркого света. Шум воды, доносившийся из ванной комнаты, подсказал ему, где Холли, и он снова перевернулся на спину.
Только тогда к нему вернулись воспоминания о странных событиях прошлой ночи.
Что это было за дерьмо? Храп? Призрачная фигура, склонившаяся над Холли? Может быть, я схожу с ума...
Но теперь, при ярком свете дня, он сомневался, что вообще вставал ночью.
Просто один долгий кошмар...
Воспоминания о первой части кошмара нахлынули с мельчайшими подробностями, и он вздрогнул от отвратительных образов. Не желая зацикливаться на болезненных последствиях переезда, он пошарил на полу у кровати в поисках мобильного телефона, который использовал вместо будильника, который еще не распаковал.
Странно.
Экран был в режиме камеры. Он тупо уставился на фото бежевого одеяла, сбившегося на его коленях в кучу.
Нахмурившись, он отмотал назад, чтобы посмотреть, что еще наснимала камера. Увидев фотографии на своем телефоне, он едва смог сдержать крик.
– Что за... – прошептал он, телефон задрожал в его руке и выпал из его рук, бесшумно приземлившись на одеяло.
– Папа? Можно мне войти?
Голос Джейкоба заставил его подпрыгнуть. Взгляд Йена метнулся к двери, и он увидел своего сына в пижаме, с большим пальцем во рту и медвежонком Фредом, крепко зажатым в кулачке.
– Конечно, малыш, заходи.
Он подвинулся от края кровати и похлопал рядом с собой. Джейкоб забрался на кровать и лег, натянув одеяло до подбородка.
Йен с подозрением посмотрел на своего сына. Должно быть, это Джейкоб сфотографировал его во сне.
Кто еще мог сделать такое?
Это была детская шалость, он был уверен в этом.
Но откуда он узнал пароль к телефону?
– Ты играл с моим телефоном, парень?
– Нет, папа.
– Джейкоб, я спрошу тебя еще раз, и если ты скажешь мне правду, я не рассержусь, обещаю. Ты заходил в нашу спальню прошлой ночью и фотографировал меня, пока я спал?
– Нет, папа, не заходил.
– Джейкоб? Пожалуйста. Скажи правду.
– Это был не я, клянусь. Готов поспорить, что это сделал дом.
Йен почувствовал, как раздражение переходит в слепую ярость.
– Джейкоб, папа очень рассердится, если ты будешь продолжать врать. Ты не должен брать папин телефон, он мой, ты понял? Ты никогда, никогда не должен брать чужие вещи без спроса, потому что это называется воровством, даже если потом ты положишь их обратно.
– Но я этого не делал. Это сделал дом, потому что ты ему не нравишься. Дом говорит, что ты плохой человек, что ты не любишь меня и маму и хочешь причинить нам боль.
Слова Джейкоба ошеломили его.
– Что?
– Это не я сказал, папа, это сказал дом.
Йен застыл, глядя на сына. У него не было слов. С открытым ртом он ошеломленно смотрел на Джейкоба. Гнев сменился растерянностью, смятением и чем-то еще.
Чем-то вроде страха.
– Что задумали мои мальчики?
Холли напугала его, и он вздрогнул, отведя взгляд от Джейкоба, который по-прежнему прятался под одеялом.
– Мы с Джейкобом просто немного поболтали, – медленно сказал Йен.
– Да? Тогда не мог бы мой малыш покинуть комнату, пока мама одевается?
Йен впервые с того момента, как она вошла в комнату, разглядел жену как следует. На ней было лишь пушистое полотенце, которым она обернулась выйдя из душа, ее темные волосы были мокрыми и прилипли к плечам.
Как мне сказать ей, что наш сын пробирается ночью в нашу комнату и фотографирует меня? Она будет в шоке.
Или нет. Может, это она...
Йен отогнал в сторону мрачный голос в своей голове.
– Можно я немного побуду здесь с тобой, мамочка? Мне не нравится моя спальня.
– Что значит, тебе не нравится твоя спальня? Ты сам ее выбрал. Мы обсудим это, когда я оденусь, – сказала она в своей резкой, учительской манере. – А теперь иди, шагом марш.
Джейкоб глубоко вздохнул и сел, избегая взгляда Йена. Йен решил, что ребенок понял, что перечить не стоит, и поскольку в этот момент не получал поддержки ни от одного из родителей, ему пришлось сделать то, что ему велели.
– Я не делал этого, папа, клянусь, что не делал, – сказал он, прежде чем исчезнуть за дверью спальни.
– Что не делал? – спросила Холли, когда Джейкоб ушел и закрыл за собой дверь.
Йен замешкался, не зная, показывать ей фотографию или нет.
Что, если это она сама сфотографировала меня?
Конечно, же нет, ей то это зачем, – подумал он, и уже собирался протянуть ей телефон, на котором была фотография его спящего.
Глубоко вздохнув, он набрал пароль, разблокировав экран.
– Джейкоб взял... – Его слова оборвались на полуслове, когда он уставился на экран своего телефона.
Что происходит? Куда пропал снимок?
Фотография, которая высветилась на экране, была последней, которую он сделал на свой телефон – фотография Холли в профиль, готовящей кофе в старом доме. Она ненавидела, когда ее фотографировали, и он пообещал ей удалить фотографию, чего, конечно же, не сделал. И теперь перелистывал фотографии, пытаясь отыскать ту самую, на которой он был изображен спящим.
Ее нет...
– Что взял Джейкоб, Йен? – сказала она своим строгим голосом классной руководительницы.
– Ничего. Это не имеет значения.
– Для меня это важно. Что взял Джейкоб?
В его голове вихрем пронеслись возможные варианты.
Что, если Джейкоб запрограммировал файл на самоликвидацию через определенный период времени?
Ему шесть лет, черт возьми. Он не Билл Гейтс. И это не «Миссия, блядь, невыполнима».
А может, я сам случайно удалил ее, когда разговаривал с Джейкобом...
– Йен! Я с тобой разговариваю.
– Что? Да, извини. Джейкоб взял немного денег из кармана моих джинсов, вот и все. Это была всего лишь пара фунтов.
Йен ненавидел лгать, но какой у него был выбор?
Выходит, эта фотография мне просто привиделась?..
Нет! Она точно была там. Я знаю, что она там была.
– Господи, это плохо. Я поговорю с ним, когда оденусь.
– Нет, не надо! – выкрикнул он, и тут же понизил голос, обругав себя. – Я уже поговорил с ним, и он пообещал больше так не делать. Я сказал ему, что в следующий раз он почувствует всю силу гнева своей матери.
– О, отлично, значит, ты играешь доброго папочку, когда он совершает проступок, а я просто сука, которая его отчитывает.
– Нет, ты просто та, кто держит нас всех в узде. – Он подошел к ней и притянул ее в свои объятия, его грудь мгновенно стала мокрой от ее еще невысохших волос. – Давай забудем об этом. Пожалуйста.
Он гладил ее шею, зная, что там у нее эрогенные зоны, пытаясь таким образом отвлечь от своей лжи. Она вздохнула и обвила руками его шею, и Йен воспринял это как хороший знак, опустив голову, чтобы прижаться губами к ее губам. Холли сразу же подалась к нему, ее губы разошлись, и ее маленький язычок проник ему в рот. Страстно целуясь, они подошли к кровати и повалились на нее. Женщина смотрела на мужа затуманенными от вожделения глазами, ее зрачки расширились, так что глаза казались черными.
Йен встрепенулся. Его испугали ее черные глаза, они напоминали ему пятна застывшей крови. Мягко улыбнувшись, она запустила пальцы ему в волосы, притягивая его голову к себе. Черты ее лица расплывались в глазах Йена, и у него свело живот.
Но не в хорошем смысле. У него от страха свело желудок, и вчерашняя выпивка с полупереваренной пиццей начали подтягиваться к его горлу. Ее губы были холодными, а пальцы – ледяными. Когда ее холодная рука опустилась к его промежности и обхватила его вялый член через трусы, он не мог больше терпеть ни секунды и скатился с нее.
В его голове вновь вспыхнули образы из сна, и он не мог избавиться от мысли, что целуется с трупом.
– Йен? В чем дело?
Он сидел на краю кровати, положив голову на руки, и слегка вздрогнул, когда она нежно положила руку ему на плечо.
Но теперь ее рука была горячей, тепло ее ладони приятно согревало его кожу, которая до этого покрылась мурашками.
– Думаю, пицца решила протестовать, – пробормотал он.
– Скорее те две бутылки вина, которые ты выпил вчера вечером.
– Ты тоже пила.
– Я выпила всего бокал.
Упрек в ее тоне вызвал у него раздражение, и он сжал переносицу большим и указательным пальцами.
– Прости, у меня буря в желудке, вот и все.
Матрас слегка подпрыгнул, когда она встала.
– Неважно. У нас сегодня много дел, так что я предлагаю тебе пойти в душ и привести себя в порядок.
– Холли, не злись.
– Я не злюсь. У нас меньше недели, чтобы сделать дом пригодным для жилья. Каникулы закончатся уже через пять дней и мне нужно будет вернутся к занятиям.
Гав, гав, гав. Неужели эта сука никогда не заткнется?
Едва подумав об этом, Йен пришел в ужас от собственных мыслей. Да, у него болела голова, но это не было оправданием. Он наблюдал за женой, наклонившейся, чтобы порыться в ящике с одеждой, одной рукой плотно прижимающей полотенце к телу.
Я уже дважды продинамил ее с сексом. Заглажу свою вину перед ней сегодня вечером.
Да, если снова не увидишь в своей жене снова гребаный труп...
Застонав, он встал.
– Я в душ. И, Холли..?
– Что? – огрызнулась она, от раздражения ее тонкие брови сошлись на переносице.
– Я люблю тебя.
– Ты уверен? – спросила она, окинув его хмурым взглядом.
– Да. Конечно, люблю.
Он улыбнулся, но улыбка вышла неестественной и натянутой.
Зайдя в ванную, он побрился под душем и умудрился не посмотреть в зеркало ни разу.
Глава 5
Утро прошло в хлопотах. Они распаковывали вещи и перетаскивали мебель под руководством Холли. Джейкоб следовал за ними по пятам, в основном мешая.
– Почему бы тебе не посмотреть телевизор, парень? – спросил Йен, когда ему удалось успешно подключить телевизор.
Они с сыном стояли в гостиной, и Йен с удовлетворением отметил, что та приобретает приятные очертания. Он был занят тем, что расставлял книги на полках, пока Холли возилась на кухне, прежде чем перейти к обустройству остальной части дома.
– Куда ты идешь, папа?
Йен посмотрел на него, недоумевая.
– Куда я иду? Я никуда не иду. Только на кухню, чтобы помочь маме. Или наверх, чтобы разобраться с нашими спальнями.
– Можно я пойду с тобой?
Йену нужно было заниматься делами, и меньше всего ему нужно было чтобы хнычущий шестилетний ребенок путался у него под ногами.
– Тебе будет скучно, гораздо интереснее будет посмотреть мультфильмы.
– Можно я лучше пойду и помогу маме?
Йен подумал о Холли. Последнее, что она шепнула ему перед тем, как он оставил ее разбирать посуду, было: Не пускай Джейкоба на кухню.
– Нет, парень, лучше тебе остаться здесь.
– Но мне не нравится быть одному. Дом говорит плохие вещи.
О Боже, опять началось...
– Мы говорили об этом вчера. Дом – это просто дом.
– Это плохой дом, папа.
Йен почувствовал возвращающуюся головную боль, которая только недавно его отпустила. Где-то в глубине черепа началось сверление. Сердцебиение участилось, и он почувствовал внезапный прилив раздражения на Джейкоба.
– Я хочу, чтобы ты перестал нести чушь о доме, слышишь? И прекрати играть в глупые игры, вроде фотографирования меня спящим, – зло сказал он сквозь зубы.
– Но я этого не делал...
– Господи Иисусе, Джейкоб! Не втирай мне это дерьмо, – вскочив на ноги, он схватил сына за маленькие плечи и встряхнул его. В ту же секунду пелена спала с его глаз, и осознав, что он делает, мужчина отпустил мальчика, не понимая, что на него нашло. – О Боже, Джейкоб, мне так жаль.
Что, блядь, со мной не так?
Если не считать нескольких драк в пабе по молодости, Йен никогда не проявлял жестокости. И уж точно никогда не поднимал руку на свою семью.
Джейкоб всхлипнул.
– Дом был прав, ты действительно хочешь причинить мне боль.
– Нет! Прости, просто ты очень сильно разозлил папу... – он попытался обнять сына.
– Не трогай меня!
Джейкоб выбежал из комнаты, и Йен, спотыкаясь, последовал за ним.
– Джейкоб! Вернись!
Он добрался до двери и увидел, как Джейкоб мчится по коридору и вверх по лестнице.
Оставь его. Пусть немного успокоится.
Господи, как же хочется выпить, пусть даже еще и утро.
Через полчаса и пять разобранных коробок Йен решил, что пришло время поговорить с Джейкобом.
– Джейкоб? Парень? Ты здесь?
На втором этаже было жутко тихо. Он стоял посреди длинного коридора, его взгляд случайно скользнул к общей ванной комнате в дальнем конце. Дверь была закрыта. Он не входил туда после пугающих образов в зеркале.
Вздрогнув, Йен отвернулся.
– Джейкоб? – повторил он, толкая дверь в комнату сына.
Та была пуста. В недоумении он заглянул в их с Холли комнату. Там тоже было пусто. На втором этаже было еще три спальни, и, выше, мансарда, в которую можно было подняться по узкой лестнице. Внизу он изначально сына искать не стал.
Да. Потому что видел, как он поднимался наверх.
Остальные три комнаты тоже были пусты, если не считать нагромождения коробок. Оставались только ванная и чердак.
Он осторожно постучал в дверь ванной.
– Ты там, малыш?
Ответа не последовало. Он приложил ухо к двери, но ничего не услышал.
Просто открой дверь. Он просто дуется и не отвечает.
Но Йен не мог заставить себя заглянуть туда.
Ты чертов трус! Просто открой эту гребаную дверь.
Нет, может, он в мансарде.
Так и не справившись со своими страхамм, чтобы открыть дверь в ванную, он пошел наверх.
Я не боюсь.
Ну вообще, ни капли. Особенно собственного отражения...
– Джейкоб? – окликнул он сына, поднявшись в мансарду, даже видя, что огромная комната пуста.
Все свои принадлежности для живописи он перетащил сюда вчера, комната была загромождена холстами и коробками с нераспакованными кистями, красками и прочим необходимым для его творчества. Йен сел на свое потрепанное кресло – то самое, которое сопровождало его добрую половину жизни на протяжении двадцати двух лет.
Я должен быть здесь, наверху, собирать свою студию, – с горечью подумал он. – Холли такая эгоистка, заставляет меня распаковывать эти чертовы книги и остальное барахло...
Тяжело вздохнув, он поднялся на ноги. Джейкоба здесь явно не было.
Остается только одно место...
Единственная комната, в которую он не хотел заходить.
Переборов свой липкий страх, он настойчиво постучал в дверь ванной.
– Если ты там, парень, то должен выйти прямо сейчас. – Молчание затянулось. – Ладно, пеняй на себя. Я вхожу.
Дверь распахнулась, когда он толкнул ее. Сердце болезненно кольнуло в груди. Оглядев небольшую комнату, он понял, что Джейкоба в ней нет. С некоторым облегчением он отступил назад, заметив зеркало краем глаза, но стараясь в него не смотреть.
Йен уже собирался закрыть дверь, когда неожиданный шум заставил его вздрогнуть.
Что это, черт возьми, было?
Это было похоже на крысиный, скребущий звук, словно крошечные коготки царапают плинтуса. Он то затихал, то снова начинался. Йен знал, что вероятность того, что в доме есть крысы, ничтожно мала, но все равно ухватился за эту слабую надежду.
Может быть, тараканы...
Что бы это ни было, исходило оно от стены слева от него. От зеркала.
За зеркалом.
К черту.
Он вышел из комнаты и захлопнул дверь. Что бы это ни было, оно могло оставаться в ванной, а он останется по другую сторону двери. Его трясло и мутило, мужчина моргнул, когда капелька пота скатилась ему в глаз.
Если ты вообще что-то слышал...
Новый шум заставил его подпрыгнуть, он доносился из коридора. Тупой стук, словно что-то тяжелое ударилось о половицы.
Это доносилось из комнаты Джейкоба.
– Джейкоб? – тихо позвал он, с презрением к себе ощутив дрожь в голосе.
Дверь в спальню сына была приоткрыта. Он не мог вспомнить, оставил ли ее так, когда заглядывал туда, или захлопнул.
– Джейкоб? – позвал он снова, входя в комнату.
В комнате было пусто, покрывало на кровати было смято, словно на нем недавно сидели.
Джейкоб выскочил из-за кровати.
– Господи! – задыхаясь Йен, схватился за грудь. – Что, по-твоему, ты делаешь?
В один прекрасный день у меня случится чертов сердечный приступ...
Джейкоб смотрел на него с широко раскрытыми невинными глазами.
– Я доставал медвежонка Фреда. Он был под кроватью.
– Где ты был? Я искал тебя.
– Я был здесь.
Очередной приступ головной боли надвигался, как грозовая туча, и он вытер лицо обеими руками, изо всех сил стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и сдержать нарастающий гнев.
– Нет, Джейкоб, ты не был в своей комнате. Я заглядывал сюда.
– Я знаю, что ты заходил, папа. Я сидел на кровати, но ты просто заглянул и вышел.
Йен вздрогнул от слов Джейкоба, но тут же отогнал неприятное чувство. Он не понимал, почему Джейкоб лжет ему, пытаясь напугать.
Ну да, маленькому засранцу это удалось...
Йен крепко зажмурил глаза, пытаясь выбить из головы такие мерзкие мысли.
Что, черт возьми, со мной не так?
И что, черт возьми, не так с Джейкобом?
С каких пор мой милый, непритязательный сын стал таким капризным, лживым и непослушным?
– Послушай, Джейкоб, – сказал он, пытаясь говорить спокойно. – Мне очень жаль, что я накричал на тебя. Мы можем забыть об этом? Только больше никаких игр.
– Я не... Да, папа.
– Иди сюда, – сказал Йен, протягивая к нему руки.
Джейкоб на секунду замешкался, его взгляд нервно метался из стороны в сторону, как будто он ожидал что-то увидеть. Этот жест вызвал у Йена очередной приступ раздражения, но он сдержался.
Я должен выпороть малолетнего ублюдка...
Черт возьми, чтобы ни происходило с Джейкобом, это, очевидно, заразно. Я должен взять себя в руки, пока не начал истерить. Я должен вывести Джейкоба из этого состояния.
Да. Точно, это Джейкоб заставил твое отражение подмигивать тебе...
Пытаясь заглушить свои безумные мысли, он подхватил сына на руки.
– Все в порядке, малыш? – пробормотал он в его пахнущие сладким ароматом волосы. Закрыв глаза, Йен глубоко вдохнул; этот запах всегда напоминал ему аромат свежескошенного газона. На глаза навернулись слезы, и он тяжело сглотнул, пытаясь не разрыдаться.
– Я люблю тебя, папа.
– Я тоже тебя люблю, Джейкоб. А теперь пойдем, посмотрим, закончила ли мама на кухне.
Йен мягко направил Джейкоба к двери спальни. Тот вышел из комнаты первым, и, проводив сына взглядом, он увидел краем глаза какое-то движение в стороне.
Остановившись, он повернул голову, будучи уверен, что заметил какое-то движение возле кровати, словно кто-то или что-то выглянуло из-под нее, а затем снова исчезло из виду.
Покачав головой от собственной глупости, мужчина закрыл за собой дверь.
Глава 6
Йену снова снился сон. Почти каждую ночь в течение последних двух недель с тех пор, как они переехали в дом двадцать девять на Абердин-роуд, его мучили самые ужасные кошмары. Некоторые сны в памяти не сохранились, но большинство он помнил так отчетливо, что жалел о том, что они отложились в его сознании.
Эта ночь, в два тридцать пять утра во вторник, была, без сомнения, самой ужасной за все время проживания здесь. Йену снилось, что он находится на кухне с Холли и Джейкобом, ужинает за их новым обеденным столом в стиле кантри.
Во сне Йен кипел от едва сдерживаемой ненависти. Холли болтала о работе – какая-то скучная, непрекращающаяся сага о миссис Уилкинсон, учительнице физкультуры, которая нагрубила ей – и тут что-то внутри него оборвалось.
– МНЕ ПЛЕВАТЬ НАХУЙ, ТЫ ДОЛБАННАЯ СУКА, – кричал он ей во сне. Он вскочил со своего места и схватил первое, что попалось под руку: кухонные ножницы, оставленные на раковине. Держа их как нож, он всадил лезвия ей в глаз.
Жена была так удивлена его вспышкой гнева, что не двинулась с места. На ее вилке все еще вертелась щедрая порция спагетти болоньезе, которую та продолжала держать левой рукой.
– ЕБАНАЯ ШЛЮХА! ЕБАНАЯ ПИЗДА...!
Он вытащил ножницы, которые вышли из ее глазницы с влажным, хлюпающим звуком, словно соска, вытащенная изо рта младенца. Кровь хлынула струей из ее лицевой раны, ударив ему в лицо. Она уставилась на него своим здоровым глазом, а рот открылся в букве "О".
Он снова и снова вонзал в нее ножницы, даже когда она упала лицом в тарелку. Затем он нанес ей несколько ударов в шею. Ее руки комично взмахивали при каждом ударе лезвий ножниц, и это вызывало у него улыбку.
Когда ее руки перестали дергаться, как у эпилептика, он поднял голову. Джейкоба уже не было.
– ВЕРНИСЬ, МАЛЕНЬКАЯ ГРЕБАНАЯ КРЫСА. У ПАПОЧКИ ЕСТЬ КОЕ-ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ...
Он выскочил в коридор, держа ножницы наготове. Его взгляд метнулся к подножию лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как крошечная фигурка Джейкоба исчезает наверху.
– ПАПА ИДЕТ! Я БУДУ РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ, ПОКА НЕ НАШИНКУЮ ТЕБЯ...
* * *
– Йен, Йен. Проснись.
Коридор, по которому он тащился, померк, и мужчина почувствовал руку на своем плече, потрясывающую его. Открыв глаза, он увидел темноту и мягкую подушку под головой.
Сон. Это был просто сон.
– Ты бился во сне. Похоже, что тебе снился кошмар.
Ни хрена себе.
Застонав, Йен сел. Он был весь в поту и отбросил одеяло, которое прилипло к его дрожащему телу.
Холли опустилась обратно на подушку, тяжело вздыхая.
– Что тебя беспокоит, Йен? Ты вскакиваешь от кошмаров почти каждую ночь с тех пор, как мы сюда переехали. Я так устала, а утром мне на работу. Перестань так измываться надо мной.
Измываться над тобой? Ну, мне чертовски жаль, что мои кошмары мешают твоему прекрасному сну, я постараюсь впредь видеть во сне порхающих бабочек.
Ее вопрос, должно быть, был риторическим, поскольку дыхание у нее уже стало медленным и поверхностным, что говорило о том, что его жена опять уснула. Йен свесил ноги с кровати. Его трясло от кошмарного сна, и хотелось пить – после выпитого накануне вечером вина сушило горло.
Я должен перестать бухать, как алкаш.
После пробуждения от кошмаров всегда было одно и то же. Головная боль, сухость во рту и бурление в животе, что являлось результатом слишком большого количества выпивки и прерванного ночного сна.
Плач Джейкоба снаружи испугал его.
– Мамочка, – донесся его тоненький голосок из коридора.
– Мамочка дрыхнет, ей не до тебя, – огрызнулся он, когда Холли не проявила никаких признаков движения.
– Ради Бога, Йен, некоторым из нас завтра нужно работать, – пролепетала она, прежде чем повернуться к нему спиной.
Я зарабатываю в десять раз больше тебя, неблагодарная шлюха, а ты все еще не хочешь бросить свою ебаную работу, потому что считаешь себя такой чертовски незаменимой...
Раздраженный тем, что сын звал Холли, а не его, он поднялся на ноги.
Почему я должен идти? Он зовет не меня...
В одних трусах мужчина вышел из комнаты и включил свет в коридоре. Как всегда, его взгляд притянулся к ванной в конце коридора. Он туда больше не входил с того дня, когда искал сына. Если жена и заметила это, то ничего не сказала.
– Маммиии, – снова раздался пронзительный крик сына, отвлекший его внимание от ванной.
– Папа идет, – проворчал Йен.
Произнеся эти слова,
Папа идет! Я буду резать, резать, резать, пока не нашинкую тебя
Oн замер на месте.
Струйка пота стекала по его спине, несмотря на то, что центральное отопление было включено на низкую мощность.
Это был всего лишь проклятый кошмар...
– Мамми, пожалуйста.
Он поспешил вперед и распахнул дверь спальни Джейкоба.
Комната была пуста. Кровь застыла в его жилах, и он слегка покачнулся на ногах.
– Джейкоб, – задохнулся он, щелкая выключателем.
Йен вздохнул с облегчением, увидев Джейкоба в своей постели.
Это был обман зрения, не более того.
– Папа, мне страшно, – сказал Джейкоб, крепко обнимая медвежонка Фреда.
– В чем дело, малыш? – спросил он, подходя и садясь на кровать рядом с ним.
Йен чувствовал себя странно, боясь, что все это продолжение того кошмара, сон внутри сна...
Он ущипнул себя за запястье, достаточно сильно, чтобы вздрогнуть.
Нет, точно не сон.
– У меня под кроватью чудовище, – прошептал сын.
– Монстров не бывает, парень.
Как по команде, небеса разверзлись, и вспышка молнии на мгновение залила большую комнату ярким светом. Через несколько секунд раздался раскат грома.
Это просто чертовски идеально...
– Посмотри сам, папа. Мне страшно.
Йен взглянул на залитое слезами лицо сына и обнаружил, что тот дрожит.
– Монстров не бывает, помнишь? – проявляя бесстрашие, он наклонился, чтобы заглянуть под кровать. – Видишь, я же говорил тебе, там...
Его слова резко оборвались при виде того, что увидел под кроватью. Точнее кого. Оцепенев, он широко распахнутыми от шока глазами взирал на Джейкоба, который лежал под кроватью, прижимая к груди медвежонка Фреда.
– Папа, на моей кровати чудовище, – сказал мальчик, прячущийся под кроватью.
Сбросив паралич, Йена на чистом адреналине отпрянул от кровати.
– Какого черта, – закричал он, схватившись за грудь, почувствовав болезненный укол в сердце и вскочив на ноги.
Он с трудом перевел дыхание, и шатаясь, направился к двери, паника скользкими щупальцами заползала в его тело.
Как это может быть?
Другой Джейкоб по-прежнему сидел на кровати.
Тогда что это за хрень была под кроватью?
Или лучше спросить, кто это лежит на кровати?
Йен крепко зажмурился.
– Это сон, это сон, это сон...
Раздался еще один раскат грома, и он открыл глаза.
– Папа? Что было под кроватью?
Йен смотрел на сына,
сына?
разинув рот.
Черт возьми.
Не успев до конца осознать, что делает, он бросился бежать. Выбежал из комнаты сына и вбежал в супружескую спальню.
– Я что, блядь, не сплю? – крикнул он жене, включив верхний свет.
Она села, прижимая пододеяльник к своему обнаженному телу, ее глаза были широко раскрыты, испуганно таращась на него.
– Йен, что происходит...?
– Я что, блядь, не сплю?
Ее взгляд, казалось, немного прояснился.
– Да, ты проснулся, – она говорила медленно и ровно, словно с умалишенным, говорю ему очевидное.
– Ты уверена?
– Йен? Ты меня пугаешь.
Выражение лица Холли говорило ему, что он определенно проснулся.
Я не должен был оставлять Джейкоба одного...
Ты был напуган. Ты думал, что тебе снится сон...
– Черт, – сказал он, вбегая обратно в комнату Джейкоба. – Джейкоб?
– Папа? Мне страшно.
Джейкоб все еще был в своей кровати.
Если это не Джейкоб?
– Джейкоб, это ты?
– Да, папа, это я. Что за хрень была под моей кроватью?
– Не смей так выражаться, сопляк, – взвился Йен, подойдя к нему, на мгновение забыв о страхе и сжав кулаки.
У него возникло внезапное желание врезать маленькому засранцу. Он был в ярости. Гнев захлестнул его ни с того ни с сего. Он уже представил себе, как схватит маленького ублюдка за шею и ударит его головой о стену. Мужчина потянулся к сыну с явным намерением воплотить задуманное.
– Йен? Что происходит?
Холли стояла в дверях. Она накинула на себя одну из его футболок, которая была ей до колен. Ее присутствие заставило его прийти в себя, и желание ударить Джейкоба прошло, сменившись угрызениями совести.
– Холли! Не заходи сюда, это может быть опасно.
Она проигнорировала его и направилась прямо к Джейкобу, присев рядом с ним и взяв его на руки. Ребенок выглядел испуганным, но было ли это из-за "монстра" под его кроватью или из-за монстра, которым становился его отец, Йен не знал.
– Милый, ты в порядке? Что происходит? – спросила Холли.
– Под моей кроватью был монстр, и папа испугался.
Отлично. Это просто чертовски здорово.
Он подошел к двери и прислонился к ней, обхватив голову руками.
О Боже, я все сделал так неправильно. Совсем, блядь, неправильно.
– Йен? Это правда?
– Все не так, как звучит.
– А как это должно звучать?
Ее тон был холоден, и у него внутри все сжалось. Снаружи бушевала гроза. При очередном раскате грома они все подпрыгнули, и Джейкоб зарылся лицом в грудь матери.
Йен опустился на четвереньки и заглянул под кровать.
– Что ты делаешь? – спросила Холли.
Под кроватью Джейкоба ничего и никого не было.
Но я же видел. Я не сошел с ума.
– На выход. Сейчас же, – сказала она с едва сдерживаемым гневом.
– Мамочка, папочка, не оставляйте меня.
– Мы ненадолго, милый. Мама просто хочет переговорить с папой, хорошо? Это не займет много времени, а потом мама вернется и пробудет с тобой остаток ночи.
– Но монстр...
– Милый, монстров не бывает. Мы будем рядом, сразу за дверью. Две минуты, хорошо?
Йен выпрямился и позволил жене вывести его в коридор.
– Что, черт возьми, происходит, – прошипела она, едва они оказались в коридоре и дверь в спальню сына закрылась за ними.
– Холли, пожалуйста, все не так, как кажется.
Это прозвучало неубедительно, даже для его собственных ушей.
Что я должен сказать? Прости, любимая, но я видел двойника нашего сына, который прятался под кроватью, потому что в нашем новом милом доме водятся привидения?
– Теперь ты послушай меня, тупой ублюдок. У шестилетних детей бывают ночные кошмары. Но у тридцативосьмилетних? Я больше не понимаю, что с тобой происходит. Тебе нужна помощь, Йен. Завтра я хочу, чтобы ты записался на прием к психиатру. Когда я вошла в комнату, мне показалось, что ты собираешься ударить нашего сына.
– Я бы никогда этого не сделал.
– С тобой что-то не так, Йен. – Она заметно дрожала, так была зла.
– Холли...
– Какого хрена ты ворвался в нашу спальню со своими безумными криками? И какого хрена ты пугаешь нашего шестилетнего сына? Ты из кожи вон лезешь, чтобы подорвать его психику, или ты действительно веришь, что под кроватью живет гребаное чудовище?
Йен смотрел ей в глаза, не зная, что ответить. Отчасти ему было жаль ее, за ту боль, которую он ей причинил. Но еще больше он был возмущен.
Неужели она не могла довериться ему хотя бы на секунду? Неужели она действительно думала, что он ведет себя так без чертовски веской причины?
– Прости, детка, но я точно видел что-то под кроватью...
Она посмотрела на него так, словно он дал ей пощечину.
– Просто держись подальше от меня и Джейкоба сейчас. Я не знаю, в чем дело, но ты заражаешь нашего сына этим... этим безумием.
– Теперь ты называешь меня сумасшедшим?
– Ты ведешь себя как сумасшедший.
Если что и сводило Йена с ума, так это едкий сарказм жены. Она часто говорила с ним таким тоном, и это так бесило. В его памяти промелькнула картинка, как он вонзает ножницы в ее глаз.
Печально покачав головой, она открыла дверь в комнату Джейкоба.
– Спокойной ночи, Йен, поговорим завтра.
Когда жена закрыла за собой дверь, Йен ощутил глубокое чувство потери. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.
Глава 7
Йен проснулся в восемь утра в пустом доме. Всю ночь он метался и ворочался в своей кровати, в которой жена оставила его в одиночестве. Грязные и жестокие сцены бесконечно крутились в его подсознании. Некоторые кошмары он помнил, а некоторые, к счастью, растворились с утренним светом.
Он проснулся от угасающих остатков сна, в котором он разрезал свою жену разделочным ножом, вспорол ее от горла до лобка и вытаскивал бесконечные, длинные витки ее кишок.
