Текст книги "Рождественская конфетка (СИ)"

Автор книги: Селия Аарон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 10

Оргазм во рту. Ротгазм?

Я не знаю, как это назвать, но понимаю, на что это похоже. На небеса.

– О, боже мой! – Облизываю ложку, полностью отдаваясь наслаждению на языке.

– Да? – Хэнк смотрит на мой рот, и понимаю, что есть что-то безумно сексуальное в том, как он наблюдает за тем, как я наслаждаюсь этим десертом.

– Да. – Откусываю еще кусочек и практически стону от терпкости яблок, сладости карамели и хрустящей корочки.

Наши взгляды встречаются, и что-то в воздухе или внутри меня, воспламеняется. Хэнк вскакивает со стула и в мгновение ока сдергивает меня с моего места. На этот раз, когда наши губы встречаются, нет места сомнениям. Я обвиваю руками его шею, и он притягивает меня ближе, прижимая к себе, когда наши дыхания переплетаются.

Он руками скользит по моим изгибам, наконец остановившись на моей заднице, и поднимает меня, усаживая на прилавок. Я не могу насытиться его поцелуем и обвиваю ногами его талию, притягивая ближе. Это временное помешательство, но я не могу остановиться.

Мужчина накручивает мой конский хвостик на кулак и оттягивает голову назад, проводя губами по моему горлу. Я задыхаюсь, когда Хэнк покусывает кожу на моей шее и рукой обхватывает мою грудь. Когда проводит большим пальцем по соску, я вздрагиваю от пронзившего меня возбуждения.

Он снова завладевает моим ртом, лаская ладонями мою грудь.

– Черт, ты само совершенство. – Хэнк щиплет меня за сосок, я выгибаю спину, и его эрекция прижимается к моему бедру.

– Хэнк, – я хватаю его за талию, – мы не можем… – Мой протест перерастает в стон, который он ловит ртом.

Мужчина отступает на дюйм и хватает за край моей футболки.

Я поднимаю руки, и он раздевает меня до спортивного лифчика, мои затвердевшие соски торчат под тканью.

Опустив голову к моей правой груди, он прикусывает плоть сквозь ткань.

– Боже. – Хватаюсь за его плечи, пока он опускает чашку и втягивает ареолу в рот. Щелкает языком по кончику, и приятное напряжение рикошетом проходит сквозь меня.

– Давай снимем это. – Хэнк выпрямляется и хватает за нижний край моего лифчика, прежде чем сдернуть его через голову. Замирает, уставившись на мою грудь. – Даже лучше, чем я себе представлял. – Затем ныряет вниз – посасывая, облизывая и кусая, пока я запускаю пальцы в его волосы.

Моя киска пульсирует, без сомнения, довольная этими новыми событиями, учитывая мой длительный засушливый период. Но это слишком рано.

– Мы должны остановиться, Хэнк. – Мой протест звучит хрипло и слабо.

Он хватает меня за руку и прижимает мою ладонь к своей эрекции. Я прикусываю губу.

– Кого ты пытаешься убедить? – Он гладит моей ладонью по своей твердости, и я отчаянно хочу большего.

Мужчина подталкивает меня лечь на столешницу. Я прижимаюсь обнаженной кожей спины к холодному мрамору, и соски напрягаются еще сильнее. Хэнк поворачивается спиной, и ко мне понемногу возвращается рассудок.

– Просто мы совсем не знаем друг друга, и у меня это было так давно и… – Мой протест замирает в горле, когда он оборачивается.

В его руках лопатка, покрытая теплой карамелью. Нависая надо мной, он капает сладостью мне на сосок. Я хнычу и стону, когда Хэнк наклоняется и слизывает карамель дочиста. Иисус.

Парень проделывает тоже самое с другим соском, затем проводит пальцем по липкой сладости и проводит им по моим губам.

– Открой, – хриплым голосом просит он.

Я подчиняюсь, и он прижимает палец к моему языку. М-м-м. Закрываю глаза и сосу, слизывая карамель, всю до последней капли.

Хэнк стонет и вытаскивает палец, затем целует меня, разделяя вкус сладости. Тянусь руками к его рубашке и начинаю бороться с пуговицами. Он нетерпеливо дергает ткань и пуговицы разлетаются в разные стороны, звеня по кафельному полу. Его твердая грудь касается моей, и по моим венам пробегает трепет от прикосновения кожи к коже.

Скользя вниз по моему телу, он зацепляет пальцами пояс моих штанов, рывком стягивает их вниз вместе с трусиками. Моя задница все еще лежит на мраморной столешнице, а ноги свисают с края. Хэнк наклоняется и проводит языком по моей киске. Дрожу и хватаю его за волосы. Он не останавливается, стягивает мои штаны и трусики еще ниже, чтобы шире развести бедра.

– Хэнк, пожалуйста… – О чем я его прошу? Все мысли вылетают из головы, когда он прижимается ртом к клитору и щелкает по нему языком.

– Ты слаще любой сладости в этом магазине. – Прижимает ладони к моим бедрам, раздвигая их ещё сильнее, а затем зарывается лицом в мою киску.

Я извиваюсь на прилавке, пока он облизывает и сосет, проделывая со мной своим ртом неимоверные вещи. Все, что я могу сделать, это ухватиться за края столешницы, пока он ласкает и дразнит меня языком. Хэнк стонет напротив моего входа, а затем вонзается в меня языком.

– Такая тугая. – Вернувшись к посасыванию и облизыванию клитора, он вводит внутрь палец, и все мое тело напрягается. – Ущипни себя за соски. Поласкай их для меня. Я хочу посмотреть. – И снова скользит языкам по моему клитору.

Сжимаю и перекатываю свои твердые соски, посылая маленькие искры удовольствия к месту, где Хэнк страстно лижет меня. Он не останавливается, полностью сосредоточившись на своей задаче, и моя спина начинает выгибаться, а киска начинает сжиматься и пульсировать вокруг его пальца. Когда Хэнк добавляет второй палец, я не могу дышать, воздух застревает в легких, пока он танцует кончиком языка в идеальном месте.

Оргазм несется сквозь меня и воздух со свистом покидает легкие. Его имя и имя Бога смешиваются, вылетая из моего рта, пока волны удовольствия возносят меня на небеса, а он продолжает лизать и сосать мои чувствительные места. Ноги дрожат, и я стону, когда последние остатки моего освобождения покидают тело. Расслабляюсь лежа на столешнице, кожа покрыта легким блеском пота.

Хэнк целует мою киску, затем встает и заключает меня в объятия. Я словно парю и вполне уверена, что только что пережила внетелесный опыт.

– Давай поднимемся ко мне в комнату.

Он целует меня в лоб, затем поднимает на руки несет через заднюю часть магазина, вверх по широким деревянным ступеням в свою квартиру над магазином. Все здесь отремонтировано, но до сих пор сохранилось промышленное освещение. Проходим открытую кухню с бытовой техникой из нержавеющей стали, гостиную с телевизором с плоским экраном, а затем попадаем в спальню. Хэнк укладывает меня на кровать, накрытую простым белым одеялом, затем опускается на колени и снимает с меня ботинки и штаны.

Мой разум начинает возвращаться, и я внезапно чувствую свою наготу. Прикрываю рукой груди и сжимаю бедра.

Он поднимает взгляд, его глаза блестят даже в тусклом свете.

– Тебе не нужно прятаться от меня. Каждый дюйм тебя прекрасен. – Хэнк оставляет сладкие поцелуи по моим ногам вверх к бедрам, затем скользит к животу. Напрягаюсь, но он качает головой.

– Расслабься.

Задерживается там и заставляет мое тело дрожать от прикосновения мягких губ к животу, над твердостью которого я работала годами.

– Ты красавица.

Целует свой путь к ложбинке между грудями, к горлу, а затем к губам.

– Мне пора, – выдыхаю я.

Хочу остаться, чтобы посмотреть, что еще он приготовил для меня, но то, что мы сделали, уже слишком все усложняет. Мы не друзья. Черт, да я его почти не знаю. Это плохая идея, превосходящая все другие плохие идеи, как посыпка горечи поверх пломбира сожаления. Может быть, я все та же девочка, какой была в старшей школе – моя любовь к сладкому все ещё является моей погибелью.

Хэнк нежно целует меня и убирает волосы с моего лица.

– Но почему?

– Потому что это слишком. Ты меня не знаешь. Я не знаю тебя. Я не из тех девушек, которые запросто прыгают к кому-то в постель.

Мужчина озадаченно смотрит на меня.

– Я знаю тебя. И ты знаешь меня много лет.

– Не таким образом. – Подтягиваю угол одеяла, чтобы прикрыться. – Я должна вернуться домой.

– Подожди. – Он встает и пятится назад. – Просто выслушай меня, ладно?

– Выслушать? – Я смотрю на твердую длину под его джинсами. – Ты испек мне пирог, а потом я просто… я просто… – Прижимаю ладонь ко лбу. – Я просто прыгнула в твою постель? Да что со мной такое?

– С тобой все в порядке. – Хэнк подходит и садится рядом со мной. – Сколько раз мне сказать, что ты самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал? Внутри и снаружи.

– Но ты же этого не знаешь! – Я тяжело выдыхаю, поскольку мой разум борется со счастливыми эмоциями, которые его слова создают во мне. – Мы чужие люди.

– Я знаю, какая ты на вкус. Вполне уверен, что это означает, что мы совсем не чужие.

Свирепо смотрю на него, и он продолжает:

– Мы вместе ходили в школу. Тогда я думал, что ты сексуальная и умная. И оказался прав. Ты поступила в колледж и стала владельцем бизнеса. Более того, ты волонтер в доме престарелых, и все здесь любят тебя. Даже мои родители говорили, какая ты замечательная. Может, меня и не было здесь последние несколько лет, но я был в курсе всего, что с тобой происходило. Как я мог не знать? Только из-за тебя так сильно скучал по дому.

Искренность в его голосе выбивает еще несколько кирпичей из стены, которую я пыталась построить между нами.

– Ты думал, что я сексуальная?

– В школе? Конечно, черт возьми. – Хэнк недоверчиво смотрит на меня. – Как ты думаешь, почему Пэйс Беверли ходил и хвастался перед всеми, что трахнул тебя?

В смущении закрываю лицо руками.

– Я даже не знала об этом, и мне реально трудно в это поверить.

– Это правда. Клянусь. И я все еще хочу надрать ему задницу за это. Даже не знал, что такое настоящая ревность, пока он не сказал этого. Я так долго хотел тебя. – Хэнк отводит мои руки от лица. – Клянусь, это правда.

Он либо самый лучший лжец, которого я когда-либо встречала, либо говорит правду.

– Если все это правда, почему ты не пригласил меня на свидание?

– Пэйс. Мы были друзьями. Я не хотел создавать проблем. Черт. – Папень проводит рукой по волосам. – Мне следовало отбросить все это и просто спросить тебя. Ты стоила этих последствий.

Меняю тактику, чтобы попытаться избежать теплых чувств, пронизывающих меня.

– Как насчет тебя? Ты можешь быть серийным убийцей или, что еще хуже, собачником.

Он смеется.

– Я? Я поступил в обычный колледж, а потом путешествовал, как и говорил. Я любил эту свободу, но все время, пока меня не было, знал, что рано или поздно вернусь домой. Что бы остаться навсегда.

– И ты просто решил открыть кондитерскую?

– Слушай. – Мужчина обнимает меня за плечи и притягивает ближе к себе. – Я знаю, ты думаешь, что магазин, ну, не знаю, заклятый враг твоей студии, верно?

– Что-то вроде этого, – соглашаюсь я, кивая.

– Это не так. Люди любят сладости. Независимо от того, как сильно они потеют в твоей студии, они все равно захотят вознаградить себя или, может быть, просто сделать что-то хорошее для кого-то, кого они любят. Конфеты – один из самых искренних способов сделать это. Даже если твои ученики иногда будут приходить в мой магазин, это не будет угрозой для твоей студии. И, эй, подумай об этом по-другому. Мой магазин гарантирует, что у тебя всегда будут клиенты. Так ведь? – Он шевелит бровями.

Я невольно смеюсь.

– Никогда не думала об этом в таком ключе.

Хэнк целует меня в подбородок, затем оставляет поцелуи вниз к месту прямо под моим ухом.

– Я так много думал о тебе. С тех самых пор, как вернулся в город и увидел, как ты играешь с собакой через дорогу.

Толкаю его локтем, но он продолжает целовать меня, прокладывая дорожку вниз к моему плечу. Я глубоко дышу, а по коже бегут мурашки.

– Последние несколько месяцев я думал только о тебе и конфетах. – Он просовывает руку под одеяло и сжимает мою талию.

– Я тоже думала о тебе, но в основном о телесных повреждениях.

– Вот как? – Кусает меня за плечо и толкает на спину.

Я ему позволяю.

– Да.

Хэнк обхватывает мою грудь, и я сжимаю бедра вместе, когда мое влагалище становится влажным.

Запускаю пальцы в его волосы и сильнее притягиваю к себе, когда он целует мой сосок.

– Почему это должен быть ты? Из всех людей, почему именно ты должен был вернуться и открыть этот магазин?

– Может быть, судьба? – Мужчина втягивает мой твердый сосок в рот, и я сильнее сжимаю его волосы.

– Больше похоже на козни дьявола, – выдыхаю я, когда он скользит рукой между моих ног и кружит пальцем по клитору.

Хэнк улыбается, уткнувшись мне в грудь, и переходит к другому соску, неистово посасывая, покусывая и облизывая. Когда погружает в меня два пальца, я прикусываю губу и приподнимаю берда навстречу его руке.

– Это плохая идея. – Притягиваю его голову к своей.

Мужчина целует меня и раздвигает коленом мои ноги.

– Хорошая, – бормочет он мне в губы.

– Плохая. – Раздвигаю ноги шире, и он становиться на колени между ними, затем встает, расстегивает ремень и джинсы. Когда стягивает штаны и боксеры вниз, освобождая твердый и гладкий член со светло-фиолетовой головкой. Он большой, но не слишком. Я оказываюсь в ситуации Златовласки – не слишком большой, не слишком маленький, в самый раз.

– Господи, твой взгляд на мне так заводит. – Сбрасывает джинсы и боксеры и забирается на меня сверху. Настойчиво целует, покусывая губы, прижимая мои руки к матрасу над головой. И я никогда не чувствовала себя настолько принадлежащей кому-то, как сейчас.

Хэнк членом скользит по клитору, и я стону в его рот. Наши языки сплетаются, в то время как он трется о мои влажные складочки. Слава богу, я принимаю таблетки, потому что он, кажется, не собирается останавливаться, и мне тоже не терпится почувствовать, как Хэнк движется внутри меня. Но тут на меня снова накатывает неуверенность в себе.

– Подожди. – Прижимаюсь лбом к его лбу. – Я давно… эм… У меня давно этого не было, так что не знаю… насколько хорошо…

Хэнк кусает меня за нижнюю губу.

– Сколько раз тебе повторять, что ты совершенство? – Покусывание превращается в сладкий поцелуй. – Не важно. Я повторю тебе это столько раз, сколько ты мне позволишь.

Я улыбаюсь напротив его губ.

– Ладно.

– Хорошо. А теперь, если я не войду в тебя прямо сейчас, то сойду с ума.

Приставляет головку к моему входу, и я впиваюсь пятками в его бедра. Он слегка толкается вперед. Я чувствую давление, а потом восхитительное трение.

– Ты такая влажная для меня. – Он скользит дальше и останавливается, чтобы я могла приспособиться. Нависнув надо мной, целует, руки дрожат от напряжения.

Я прижимаю ладони к его спине, слегка приподняв бедра, подталкивая его вперед. Хэнк полностью погружается в меня, и стону от восхитительного ощущения наполненности.

– Боже, Хэнк, – мой голос дрожит на выдохе, и тело дрожит рядом с ним.

Он выскальзывает почти полностью, а потом резко входит снова, погружаясь по самое основание.

– Так чертовски приятно.

– Не останавливайся. – Провожу ногтями по его спине, когда он начинает двигаться в размеренном, медленном ритме.

Моя грудь трется о его, отчего соски становятся еще тверже. Обнимаю за шею, пока Хэнк ускоряет темп.

– У меня такое чувство, будто я вернулся в то время, когда нам было по семнадцать. – Он поднимает голову, и я облизываю линию его кадыка. Он стонет. – Потому что, Господи, ты такая тугая, что не знаю, как долго еще продержусь.

Раздвигаю ноги шире, мы оба тяжело дышим, когда он толкается быстрее. Каждый движение увеличивает напряжение в моем клиторе, это такое восхитительное удовольствие, что пальцы ног подгибаются.

Хэнк опирается на одном локте и облизывает большой палец свободной руки, прежде чем просунуть его между нами. Когда начинает выписывать круги на моем клиторе, по мне пробегает дрожь и я впиваюсь ногтями в его плечи. От его прикосновений у меня дрожат ноги. Чувствую, как внутренние мышцы сжимаются все сильнее и сильнее, пока он ласкает меня изнутри и снаружи.

– Боже, Хэнк, я уже близко. – Смотрю прямо ему в глаза.

Он ускоряется, с каждым толчком рычание срывается с его губ, трение на клиторе усиливается.

– Кончай, сейчас. – Парень резко и глубоко погружается в меня, не переставая гладить мой клитор.

И этого достаточно, чтобы я развалилась на куски с глубоким стоном. Волна за волной накатывает на меня, пока я полностью не захлебываюсь в удовольствии. Только когда начинаю спускаться, он выходит из меня.

– Черт. – Гладит себя и тоже кончает.

Приподнимаюсь и смотрю, как Хэнк покрывает семенем мою киску. Это самая эротичная вещь, которую я когда-либо видела.

Когда заканчивает, падаю обратно на кровать.

Хэнк наклоняется и целует меня в губы.

– Это было горячее, чем мой кайенский шоколад.

– Ты и твои сладости, – говорю я притворно неодобрительным тоном, но моя улыбка выдает меня.

Он снова целует мои губы.

– Ты самая сладкая из всех.

Глава 11

– Спасибо что заглянули. Скажите Лине, что я приеду в Сочельник. – Машу тете Рей, когда она выходит за дверь, держа в руках печенье и угощения для моих кузин и их детей.

Взгляд перемещается через улицу туда, где Олив ведет свой второй урок за день. Я едва могу разглядеть ее в глубине комнаты, но уже узнаю ее изгибы. Прошлая ночь выжжена в моей памяти, и не могу дождаться, чтобы снова оказаться рядом с ней. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы оставаться за прилавком вместо того, чтобы рвануть к ней.

Она отгородилась ото всех стеной, кирпичи сложены выше, чем любое здание в этом маленьком городке. Но когда они осыпаются, и я вижу настоящую Олив, это ставит меня на колени. Не могу перестать думать о ней. Черт возьми, мне хочется излить ей свое сердце – рассказать о своих надеждах, мечтах, мыслях, каждой детали моего прошлого. Более того, я хочу знать о ней все это. Мне безумно интересно, какими духами она пользуется, чтобы от нее пахло теплым крем-брюле, на какой стороне кровати она любит спать и хочет ли иметь детей.

Вместо того чтобы последовать зову сердца и прервать ее урок йоги, я поворачиваюсь, чтобы размешать карамель, греющуюся на плите позади меня. Провожу лопаточкой по липкому сахару. Он почти расплавился, светло-коричневая поверхность блестит и с каждой секундой становится все более гладкой.

Звенит колокольчик на двери магазина, и я поворачиваюсь, обнаруживая Уилла Шурца, окружного инспектора здравоохранения. Его круглое лицо покраснело, и он оглядывает мой магазин с таким беспокойством, что я начинаю нервничать. В левой руке он сжимает блокнот.

– Уилл, как дела? – Пододвигаю к нему тарелку с образцами помадки. – Попробуй. Я экспериментирую с шоколадом из Занзибара.

Он тянется к тарелке, не сводя глаз с бархатистой помадки, но в последнюю секунду выпрямляется и смотрит мне прямо в глаза.

– Я здесь по официальному делу. Так что не могу.

– Официальному делу? – Возвращаюсь к своей карамели и размешиваю ее, затем выключаю горелку, чтобы она остыла.

– Да.

– Что происходит?

– Ну, мы получили сообщение о небезопасных условиях здесь, в магазине.

Я резко поворачиваюсь.

– Что?

– Мы получили звонок…

– От кого?

– Не могу сказать. – Уилл украдкой бросает взгляд в сторону студии Олив.

Я стискиваю зубы.

– Олив?

Он опускает взгляд в пол.

– Как я уже сказал, это конфиденциально.

Она сожалеет о прошлой ночи? Что я сделал не так? Мне не терпится побежать к ней и все выяснить.

– Во всяком случае, похоже, заявление было обоснованным. – Уилл указывает на горелку на задней стойке.

– Это? – Я поднимаю брови.

– Да. Пункт 3463-44 городского кодекса запрещает открытое пламя в местах скопления посетителей.

Скрещиваю руки на груди.

– За прилавком нет покупателей.

Он почесывает свою лысую голову.

– Но могли бы быть.

– А как насчет «Хибачи Хаус»? Скажите мистеру Ли, что он не может готовить в присутствии гостей? Я много раз видел, как он делал луковый вулкан.

– Это, гм, совсем другое дело. – Уилл морщит лоб.

– Почему?

– Ну… – Он кашляет в ладонь. Тянет время. Затем его глаза расширяются. – Это ресторан. У них есть лицензия на ресторан. У тебя – нет. У тебя обычная бизнес-лицензия.

Дерьмо.

– Так что, ты собираешься оштрафовать меня за то, что у меня есть одна конфорка, чтобы расплавить карамель? Ну же, Уилл. Скоро же Рождество.

– Нет, я не буду тебя штрафовать. В кодексе сказано, что мы должны закрыть магазин, пока проверю небезопасное состояние и представлю свои выводы на следующем заседании совета.

У меня замирает сердце.

– Закрыть? До Рождества осталось пять дней. Когда следующее заседание совета?

Уилл смотрит вверх, его губы шевелятся, пока он считает дни.

– Не раньше 18 января.

– Нет. – Я не могу поверить в то, что слышу. – Ты не можешь закрыть мой магазин в самое оживленное время года и не открывать до середины января. Это разорит меня. Я никогда не смогу снова открыться!

– Правила есть правила, Хэнк. – Уилл пожимает плечами и начинает писать в блокноте. – Я ничего не могу с этим поделать. Боюсь, тебе придется закрыться.

У меня начинается паника.

– Уилл, да ладно тебе. Должно же быть что-то, что я могу сделать, чтобы оставаться открытым.

– Нет, боюсь, что нет. – Он с грустью смотрит на меня. – Я должен следовать закону. Ничего личного. – Повернувшись, он направляется обратно к двери. – Даю тебе полчаса, но, если к тому времени ты не прекратишь работу, мне придется позвонить шерифу Грину.

В бессилии сжимаю кулаки. Уилл уходит и проходит мимо окна, опустив голову.

Я бросаю взгляд на занятие, идущие через улицу, и вижу Олив, которая ходит среди своих учеников и изучает их позы. Наконец-то она исполнила свое желание.

Сунув руку под прилавок, щелкаю выключателем, который навсегда затемняет мою вывеску.