Текст книги "Рождественская конфетка (СИ)"

Автор книги: Селия Аарон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Селия Аарон
Рождественская конфетка

Глава 1

Чувствуете ли вы это? Я точно да. В воздухе витает привкус сладости, он ощущается на моем языке, проникает через щелки двери и обволакивает своим томным ароматом всю студию.

Я хмурюсь и наклоняюсь вперед на коврике.

– А теперь принимаем позу эмбриона.

Мой класс следует указанию, вытягивает руки вперед. И вместо того, чтобы прижать лоб к коврику для йоги и глубоко вдохнуть, я пристально смотрю немигающим взглядом на магазинчик лакомств, который находится на противоположной стороне улицы: на магазин моего врага.

«Сладости» гласит знак, что выполнен большими красными буквами. Он сейчас находится там. Хэнк. Я вижу его через большие панорамные окна, которые выходят на темную, заснеженную улицу, на сияющий, переливающийся разноцветными огнями магазин. Он распределяет широкую полоску ириски вокруг леденца в форме посоха. Неизменными движениями он вытягивает ее, закручивает, и еще раз вытягивает и вновь закручивает.

С такого расстояния толком не могу разобрать, в каком состоянии находятся его мышцы, но я определенно точно знаю, что они есть и несомненно в отличной форме. Раздражение прокатывается по моему телу в миллионный раз. Из всех гребанных мест, где он мог открыть свой магазин, Хэнк какого-то хрена открыл его напротив моей студии? Ну, что за мудак может продавать людям сладости, которые стараются прийти в форму?

– Олив? ― Кендейс, моя подруга и одна из группы занимающихся у меня людей, бросает на меня взгляд со своего коврика.

Я забыла перейти к следующей позе. У Хэнка всегда получалось делать это со мной ― заставлять теряться. Он проделывал это со времен старших классов школы. Но больше этого не будет. Сейчас я контролирую себя.

Отвечаю кивком в сторону Кендейс.

– А теперь стойка на локтях. Я хочу видеть ваши прямые спины. ― Вытягивая свои ноги, я поднимаюсь и принимаю позу. ― Если вы не можете выполнить стойку на локтях, так же, если у вас не получается тянуть вверх пальцы на ногах и ровно удерживать колени, то в этом случае вам поможет дать дополнительную растяжку поза кобры.

Моя группа учеников – пятнадцать женщин и двое мужчин разного уровня физический подготовки – по моему указанию начинают принимать позы. Я принуждаю себя сосредоточиться на группе, а не на привлекательном мужчине на противоположной стороне улицы.

Но несмотря на мои попытки, все равно чувствую его, пока парень расставляет на прилавок у стекла лакомства. Сладость сахара начинает покалывать кончик языка, и я отпускаю ругательство себе под нос, проклиная тот день, когда он выкупил бывший обувной магазин Салливана, чтобы начать ремонт. Я обращалась к городскому совету, настойчиво убеждая их, что нам в городе совершенно не нужен магазин сладостей, даже предоставила информацию от начальника медицинского управления о вреде сахара. (Ну, возможно, я немного преувеличивала… совсем немного.)

Затем поднялся Хэнк, выглядя безразлично, каким и был в старшей школе, и начал говорить о дополнительных налоговых поступлениях в городской бюджет и ярком украшении центра города только на момент праздников. Потом он послал мне уверенную ухмылку, а я в свою очередь оскалилась.

Я старалась изо всех сил оттолкнуть, избавиться, спрятать подальше воспоминания о том, как следовала за ним, словно хвостик, в старших классах и ходила смотреть на его забеги. Меня переполняли мечты о том, как Хэнк подарит мне мой первый поцелуй или пригласит на первое свидание. Пригласит меня, полненькую, со скобами на зубах, Олив Грэндерсон, пойти на свидание с Хэнком Винтерсом, звездой марафонов по бегу ― школьные мечты мне кажутся смехотворными, когда мысленно возвращаюсь к ним.

Теперь я слежу за фигурой, тщательно избегаю сладостей и стараюсь поддерживать, если не жесткую, то постоянную форму. У Хэнка все такое же подтянутое тело, яркие зеленые глаза и невероятно черные волосы, но я не куплюсь на его шарм. Ни за какие коврижки. Сейчас я деловая женщина, девушка, которая сделала из себя потрясающую версию красотки в Холлитоне.

Несмотря на мое место в обществе, совет отклонил мое прошение и назвал предложение с магазином Хэнка современной версией возрождения Мейн-стрит. И вот что в данный момент происходит. Теперь мы враги, чьи заведения находятся напротив друг друга.

Когда он открыл магазин, я увидела более чем парочку учеников, которые украдкой наблюдали за товарами, выставленными в главной витрине у окна. Желание назвать их предателями на следующем занятии просто переполняло меня. Но я не стала этого делать. У меня был план получше. Я просто заставляла их чуть дольше положенного выполнять стойку на руках.

Мышцы на бедрах и руках начинают немного уставать, при этом появляется знакомая обжигающая боль, и парочка человек сразу же опускаются на колени на коврики для йоги.

– Начинаем считать со мной. Пять, четыре, три, два, один. Расслабляемся и принимаем позу зародыша, при этом не забываем глубоко дышать.

Мой класс вздыхает с облегчением, когда все опускаются на коврики. Еще парочка упражнений на растяжку и ученики вздыхают с неподдельным облегчением, я заканчиваю сеанс занятия йоги со словами прощания «Намасте».

Нажимаю на кнопку пульта, чтобы выключить легкие расслабляющие звуки воды, затем опускаюсь с небольшого пьедестала, чтобы попрощаться и перекинуться парой слов.

– Сегодня было очень тяжелым упражнение стойки на руках, ― ворчит Кендейс, когда расслабленно перекатывается на коврике.

Я пожимаю плечами.

– Просто пыталась сжечь немного больше калорий в преддверии рождественских праздников, которые грядут на следующей неделе. Чтобы вы, мои ученики, могли себе позволить съесть немного больше на рождественских праздниках.

Подруга бросает взгляд на магазин через улицу и вытирает пот со лба.

– О да, конечно, уверена, что это все именно из-за последней причины.

– Спасибо, Олив, ― бросает мне миссис Рид, спешно проходя мимо меня. В ее шестьдесят она намного шустрее и активнее, чем большинство двадцатилетних.

– Очень рада была вас увидеть на занятиях этим утром. Увидимся в субботу?

– Я постараюсь, милая. Но приезжает семья.

Женщина поправляет грациозным движением свои светлые волосы в отражении окна, затем закидывает коврик для йоги на плечо.

– Ну, тогда, хорошо. Если у вас не получиться, заранее желаю вам хорошего Рождества; передайте мэру Риду привет от меня, и увидимся в следующем году. – Я поднимаю вверх руки и непроизвольно затягиваю потуже хвостик. Привычка.

– Ну, увидимся. ― Миссис Рид улыбается мне теплой улыбкой и направляется в магазин напротив. В магазин, мать его, Хэнка. Я наблюдаю за тем, как она поправляет грудь в спортивном бюстгальтере, затем приближается к двери, открывает ее и легкой походкой проходит в логово врага. Черт бы его побрал!

Мои остальные ученики тоже направляются к выходу. Я бормочу им вслед слегка растерянное «Счастливого Рождества», продолжая все еще наблюдать за миссис Рид. Хэнк улыбается, когда они разговаривают.

– Олив. ― Кендейс снимает свободную футболку, стараясь дать своему телу чуть больше времени, чтобы обсохнуть. ― Ты вообще, как, в порядке?

– В полном. ― Мой голос напряжен, резок. Я наблюдаю, как миссис Рид смеется над тем, что ей говорит Хэнк. Могу поклясться, что нет ничего забавного в их разговоре. Но я уверена, что она делает это, чтобы казаться милой. Конечно, она жена мэра города, и это накладывает на нее некоторую ответственность, необходимость соблюдать приличия. Уверена, что это единственная причина, по которой женщина ведет себя так мило с ним.

– О боже, только не говори, что это значит еще больше позы «стойка на руках»? ― Кендейс смотрит на миссис Рид и затем переводит на меня насмешливый взгляд. ― Она разве не страдает диабетом?

– Да! Именно! ― я шиплю и скрещиваю руки на груди с насупленным выражением лица, когда Хэнк вручает миссис Рид пакет со сладостями, а она ему передает деньги. ― Жалкая предательница. Конечно, не сможет съесть ничего из этого. Она приходит сюда, чтобы быть здоровой. И за тем происходит вот это! Гребанный поставщик смерти продает ей сладости, которые, вероятнее всего, убьют ее.

Кендейс смотрит на меня боковым зрением, словно я сказала что-то смехотворное.

– Она вероятнее всего покупает сладости для своих внуков, так что остынь.

Бросаю на Кендейс жуткий, хмурый взгляд.

Она моргает и закидывает на плечо спортивную сумку.

– Мне пора домой. Бен не умеет укладывать детей спать без меня. Надеюсь, я смогу приходить чуть раньше на тренировки в следующем году.

Я отвожу свой взгляд от Хэнка и определено выжившей из ума миссис Рид. Как можно так попустительски относиться к своему здоровью? Хотя не в этом истинная причина моей злости, и мне это прекрасно известно, и как следствие, осознание сего факта, раздражает меня еще больше.

– Хорошо. Я с удовольствием добавлю тебя в любую другую группу, какую ты захочешь.

– Спасибо, милая. – Она направляется к двери. ― Ты будешь закрываться? Хочешь можно пойти домой вместе?

– Нет. ― Качаю головой, ощущая, как она практически переполнена разными ненужными мыслями. Я живу рядом с Кейденс, но у меня были немного другие планы, как провести вечер. ― Мне необходимо кое-что привести в порядок и немного уделить внимание бухгалтерии.

– Ладно. Тогда увидимся завтра утром. ― Подруга поворачивается и смотрит на магазин сладостей. ― Не парься. В этом нет ничего страшного. Ну, скажем так, не совсем. Это просто сладости на Рождество, прошу заметить.

– Ага. Просто сладости. ― Я стараюсь изо всех сил говорить спокойным голосом, особенно потому что Кендейс прекрасно известно о моих проблемах с весом в школе и в коллеже. Это было до того, как я начала заниматься йогой и пилатесом, наконец начав контролировать свое тело. Начала правильно питаться, избегать сахара и определенно взяла себя в руки, не поедая такое огромное количество сладостей, как привыкла в прошлом. А это не так уж и легко. Я стискиваю зубы.

– Так ладно, у тебя опять этот странный немного раздражающий взгляд на лице, поэтому я пойду. ― Она сжимает мое плечо и заглядывает в глаза. ― Завтра увидимся за кофе. Ох, и затем нам нужно поработать над организацией рождественского мероприятия по сбору средств, который будет проходить в доме престарелых в девять. Не засиживайся допоздна, думая о горячем Хэнке и его сладостях. У тебя множество других дел, о которых нужно позаботиться, к примеру, любитель лапать девушек старик Барнс.

– Даже не знаю, чей он дедушка. ― Я скривилась от воспоминания о том, как его морщинистые руки пытались погладить мою задницу. ― И не волнуйся, ― выдавливаю слабую улыбку, ― я совершенно не думаю о нем, и да, встретимся утром за кофе.

– Ну, вот и отлично. ― Она распахивает дверь, и холодный воздух врывается в студию. ― Люблю тебя, крошка.

– Тоже люблю тебя. ― Я немного смягчаюсь и на этот раз одариваю ее искренней улыбкой.

– Вот это уже лучше. – Она усмехается и отпускает ручку двери, позволяя ей захлопнуться, прежде чем повернуть налево и направиться домой.

Я провожу еще час в студии, вытирая пол и двери, а также приводя в порядок спортивный инвентарь. Ровно в девять выключаю свет и останавливаю свой взгляд на магазине сладостей, где Хэнк внутри вытирает прилавок. В течение пяти минут наблюдаю за ним, пока он не выключает святящуюся вывеску «Сладость», и внутреннее помещение не погружается в темноту. Только на внешней стороне панорамного окна все еще горят лампочки.

Ожидая еще пять минут, я пристально слежу за движением в здании напротив. Ничего. Хэнк скорее всего поднялся в свою квартиру над магазином. Набрасываю на плечи темно-синюю куртку и снимаю резинку с волос, распуская хвостик. Затем натягиваю вязаную шапочку и задумываюсь над тем, чтобы надеть солнечные очки. Нет, это чересчур. Решаю, что если кто-то увидит меня, то я просто сделаю вид, что иду по его стороне тротуара, а не пялюсь в магазин. Нет, что вы, такого бы я точно не стала делать. Мне становится немного смешно от внутреннего диалога.

Выхожу на мороз, подошва ботинок издает хлюпающие звуки, когда я ступаю по раскисшему снегу, который лежит вокруг моей студии. После того, как закрываю замок, осматриваюсь. Никаких машин. Никакого движения.

Декоративные звезды, которыми украшены уличные фонари, отбрасывают свет на кучи снега на бордюре. Я переступаю через небольшой, практически растаявший сугроб и выхожу на дорогу. Верхушка городской елки виднеется из-за рождественской палатки, что расположена в сквере вниз по улице.

Быстро иду вдоль дороги и затем перепрыгиваю через небольшой сугроб, дыхание вырывается изо рта в виде небольшого клуба пара. Как только ступаю на тротуар, я прижимаюсь спиной к кирпичной стене, что примыкает к магазину сладостей. Машина поворачивает на Мейн-стрит, и делаю вид, что тщательно рассматриваю свои ботинки, когда она проезжает мимо. Никакого сигнала, совершенно ничего ― меня не узнали.

До моего носа доносится фруктовый запах и опьяняющий аромат чего-то сладкого, когда я неспешно двигаюсь в сторону светящейся витрины. Пристально смотрю и делаю глубокий вдох, ощущая насыщенный запах и конфетный аромат своего «врага», когда приближаюсь к его «сладком логову». Окно освещается яркими огоньками подсветки, и десерты заставляют меня приблизиться еще немного ― конфеты, карамель, леденцы, конфетки в виде посохов, засахаренные орешки и всевозможные разновидности шоколадного печения заставляют наполниться слюной мой рот.

– Будь сильной, будь сильной. ― Я пришла сюда, чтобы только мельком взглянуть на эту вкуснятину, а не для того, чтобы молиться и воспевать дифирамбы сладостям Хэнка. Принуждаю себя нахмуриться и изо всех сил стараюсь заполнить разум мыслями о вреде сахара.

И все, кажется, идет хорошо, я почти уже, вот-вот, готова возненавидеть сладости, изготавливаемые Хэнком и его самого, осталось совсем чуть-чуть… пока не открывается его дверь. О. БОЖЕ. МОЙ. Я замираю.

Хэнк улыбается и прислоняется своим подтянутым, невероятно сексуальным телом к дверному косяку.

– На вкус это намного лучше, чем когда просто смотришь.

Глава 2

Я наблюдаю за тем, как спешно она переходит через дорогу, ноги выглядят потрясающе в лосинах для йоги. Девушка старается сохранять спокойствие, направляясь к противоположной двери, но затем внезапно появляется перед окном, за которым красуется витрина. Я стою в кромешной темноте, и только какая-то пара шагов разделяет нас, но она не может видеть меня из-за яркого, слепящего света подсветки.

Ее глаза ― большие голубые озера, которые помню еще со времен старших классов ― расширились, и она облизывает губы. Догадывается ли она, что может сделать с мужчиной такое простое движение? Но затем внезапно она хмурится и движется вперед.

Сейчас она смотрит на меня со смесью презрения и вины, так, словно я застал ее врасплох за непозволительными действиями.

– Не хочешь зайти? ― Я включаю свет в магазине.

Девушка делает резкий шаг назад, выходя из яркого света.

– Нет.

– Ты уверена? ― Не хочу испугать ее, но я наблюдал за ней через улицу в течение целой недели, с того самого момента, как открыл свой магазин. И оказаться рядом с ней это то, чего мне так отчаянно хотелось уже давно, а сейчас подвернулась просто шикарная возможность. И я не намерен упускать ни то, ни другое.

– Нет, спасибо. ― Она прикрывает ладонью, заключенной в перчатку, лицо, когда мимо проезжает машина. ― Мне нужно идти домой.

– Ты же Олив, так?

Она выпрямляет спину, как будто я задел ее гордость тем, что не знаю ее.

– Олив Грэндерсон.

Я продолжаю и дальше прикидываться ничего не подозревающим дураком.

– Мы ведь ходили в старшие классы школы вместе?

Теперь ее спина выпрямляется и напрягается и того сильнее.

– Ммм. Да.

Я помню ее. Как вообще ее можно забыть? Косички, светло-каштановые волосы, скобы и те потрясающие аппетитные изгибы тела, которыми она обладала в одиннадцатом классе. Боже, она питала половину моих подростковых фантазий последние два года школы. Теперь Олив выглядит стройнее, но все равно ее фигура имеет форму песочных часов, что находит немедленный отклик в примитивной части моего мозга. Пещерный человек во мне знает, что она именно та женщина, которую стоит держать рядом с собой. Но, несмотря на это, я проигрываю битву с тем, чтобы любым способом заманить ее зайти в магазин и остаться со мной наедине. Олив делает еще один шаг назад, именно в тот момент, когда проезжающая рядом с нами машина замедляет свой ход и в конце концов останавливается.

Водитель опускает окно со своей стороны.

– Олив, это ты?

Девушка устремляется вперед на то место, где стояла, но это только сильнее отбрасывает свет на ее сердцевидное лицо. Она бормочет что-то себе под нос и затем отвечает, обреченно вздыхая:

– Да, миссис Блэк.

– Слава Господу. ― Машина подъезжает чуть ближе к обочине. ― Я чуть ранее сегодня забыла упомянуть, что нам необходимо, чтобы ты и Кендейс принесли какие-нибудь закуски в дом престарелых завтра. У фирмы, обслуживающей банкеты, услугами которой мы постоянно пользуемся, заболел гриппом поставщик. ― Затем она переводит свой взгляд на меня. ― О, здравствуй, Хэнк. Я совершенно не заметила тебя.

Я делаю приветственный знак рукой, моей учительнице химии, Джералдин Блэк и говорю:

– Здравствуйте.

– Очень приятно видеть, что ты наконец начал что-то из себя представлять и занялся чем-то более достойным вместо того, чтобы играть на гитаре и желать создать группу. ― Миссис Блэк даже не старается скрыть свое неодобрение, что так и сквозит в ее словах.

– Я все еще играю на электрогитаре, миссис Блэк. Как, кстати, поживает ваш сын? ― Она сужает свои глаза, глядя на меня. Как мне стало известно ранее, он был уволен с должности на местном телевидении за то, что высказал свое негативное отношение по поводу геев.

Олив кашляет в ладонь и бросает в мою сторону резкий взгляд.

– Он в полном порядке, Хэнк. Спасибо, что поинтересовался. ― Миссис Блэк вновь переводит свой пронзительный взгляд на Олив. ― Так что касается этих закусок…

– Кстати, я был бы не против немного помочь. ― Я улыбаюсь и перевожу взгляд на Олив. ― Заходи, и я дам тебе разных сладостей для дома престарелых.

– О Боже, это просто замечательно! ― издает девчачий визг миссис Блэк и начинает поднимать окно, по-видимому, полностью удовлетворенная происходящим.

Глаза Олив распахиваются, и под яркими уличными фонарями я замечаю сверкающие голубые озера, наполненные страхом.

– Нет. В смысле не нужно. Я лучше зайду в овощной…

– Я не могу дождаться, чтобы попробовать, что ты там приготовил, Хэнк. ― Миссис Блэк отъезжает, когда Олив что-то произносит под нос и между нами повисает гробовая тишина.

Предлагаю ей пройти внутрь с невозмутимым видом.

– Давай же, заходи.

Она смотрит мучительным взглядом на разнообразные сладости в витрине, прежде чем вздергивает вверх подбородок и решительно проходит мимо меня. Я следую за девушкой и позволяю двери самой захлопнуться позади меня, колокольчики издают мелодичный перезвон. Наконец мы одни.

Как только я хочу предложить ей попробовать фирменные карамельные конфетки, Олив резко разворачивается ко мне и яростно стягивает шапку со своей головы.

– Так, давай разберемся с этим как можно быстрее. Я не желаю находиться здесь ни минутой больше, чем это потребуется. ― С этими словами она скрещивает руки на груди и пристально впивается в меня взглядом, словно только что вызвала меня на дуэль.

Какая забавная маленькая тигрица. Я не могу подавить улыбку, что растягивается на моем лице, когда делаю шаг к ней, вступая в ее личное пространство, и улавливаю тонкие приятные нотки ванильного лосьона. Ее дыхание становится прерывистым, когда я наклоняюсь к ней, а взгляд останавливается на моих губах.

– Так что бы ты сперва хотела попробовать?

Глава 3

Придурок. Вот гребанный придурок.

Хэнк отходит от меня, обходя прилавок, и начинает поднимать коробки с яркой розовой надписью «Сладости» на крышках. Я прижимаю свои холодные перчатки к щекам, пытаясь тем самым убрать румянец со щек, стараясь спрятать его как можно глубже. Господи, пару минут назад он выглядел так, будто собирается поцеловать меня! В то мгновение сердце в груди зашлось, и на долю секунды мне показалось, что я хочу… нет. Не стану даже думать об этом. Хэнк ― мой враг, а не тот человек, которого бы я хотела поцеловать.

– Так что тебе положить? ― Он поворачивается и ставит на прилавок коробки, которые в данный момент, словно разделяют нас.

– Все, что тебе придется по вкусу. ― Стараюсь изо вех сил не смотреть на закрученные спиралью леденцы на палочке, на банки с желейными конфетами и на множество рядов с замороженными сладостями. Яблоки, политые карамелью с посыпкой из шоколада, почти попадаются мне на глаза, и я спешно стараюсь отвести взгляд в сторону, чтобы он не заметил моей заинтересованности.

Хэнк делает шаг в сторону прилавка, на котором расставлены карамельные яблоки.

– Попробуй одно.

– Нет. ― Я стараюсь придерживаться выбранного тона. ― Просто, сделай милость, собери все, что готов пожертвовать и убери в коробки, и я наконец пойду.

Он улыбается, а бабочки в моем животе начинают хаотичное движение. Слегка загорелая кожа, яркие глаза, и темные волосы ― все это еще является моей гребанной слабостью. Рот наполняется слюной от вида карамельного яблока, которое Хэнк достает и протягивает мне.

– Просто попробуй. Приготовил их после обеда. Яблоки кислые, а карамель я варил сам.

Подозрительно смотрю на предложенную сладость. Зубы буквально сводит от желания попробовать угощение, но моя сила воли намного крепче соблазна.

– Нет, спасибо.

Его улыбка становится шире, словно он заранее знал, что я отклоню предложение. Затем Хэнк приближает яблоко к своим губам и кусает. Сочное яблоко издает характерный хруст на зубах. Я наблюдаю за тем, как он слизывает языком сладкую дорожку, что покрывает губы. И задаюсь вопросом насколько его губы будут сладкими, если прикоснусь к ним.

– Что это было? ― спрашивает он, когда еще раз кусает яблоко.

– Хмм? ― Господи помоги мне, но я просто не в силах отвести взгляд. Смотрю, как его кадык дергается, и он глотает сладкий кусочек лакомства.

Парень берет небольшую тарелку и кладет туда яблоко.

– Просто ты издала стон, который был похож на громкое хныканье.

Мое лицо покрывается румянцем. Стон? Я издала какой-то звук?

– Нет. Я так не думаю.

– Ага, ты сделала именно это, ― он усмехается. ― Так, словно ты насладись этим так же, как и я.

– Не могли бы мы сразу перейти к делу, ― говорю это своим самым лучшим серьезным тоном.

– Конечно. – Он берет пару щипцов и начинает складывать сладости на дно первой коробки. ― Могу я спросить у тебя кое-что?

Меня так и подмывает ответь ему «нет», но хорошие манеры берут верх.

– Да, конечно.

Хэнк прекращает работу и впивается в меня своими пронзительными зелеными глазами.

– Почему ты так активно протестовала против моего магазина?

Черт возьми. Я глубоко вдыхаю и делаю вид, что размышляю над его вопросом. Но если честно, просто отчаянно хочу найти причину, как уклониться от его вопросов в целом. Но ничего, как на зло, не приходит на ум. Ни одной идеи.

Он начинает снова складывать сладости в коробки.

– Я имею в виду, ты достала информацию из книг министерства здравоохранения восьмидесятых годов, и все эти опыты, которые ставились на крысах, чтобы знать оказываемое на них влияние сахара. ― Хэнк издает крохотный мешок, этот звук согревает меня больше, чем положено. ― Ты просто выложилась на все сто в поисках фактов «против» моего магазина. Так почему?

– А разве это не очевидно? ― Перевожу взгляд на свою студию йоги, которая располагается через дорогу. ― Я руковожу спортивно-оздоровительным бизнесом, а ты захотел открыть магазин сладостей прямо напротив моей студии ― твой магазин напрямую подрывает все мои усилия, которые трачу на поддержание людей в форме. Естественно, я была против.

Он поворачивается ко мне спиной. Широкие плечи и сильные мускулистые руки обтягивает фланелевая рубашка сине-зеленого цвета, и я задаюсь вопросом, бегает ли он до сих пор. Перевожу взгляд на его джинсы, что так идеально обтягивают восхитительную задницу, и получаю ответ на свой вопрос. Да, он все так же продолжает бегать и следить за собой. Мои ладони становятся влажными, поэтому я снимаю перчатки и убираю их в карманы куртки.

Хэнк возится за прилавком, и я подхожу ближе, чтобы посмотреть, что же он там делает. Одиночная конфорка стоит за стойкой, а на ней располагается небольшая мисочка с растопленным шоколадом. Он помешивает смесь и добавляет туда несколько кусочков зефира. Я наблюдаю за его запястьем, каждый раз когда он помешивает шоколад ложкой, его руки с со знанием дела создают что-то восхитительно вкусное, разнося по помещению потрясающий аромат сахара и шоколада.

– Немного дополнительной шоколадной глазури для печения из лесного ореха, ― говорит через плечо и затем выключает конфорку. Легким движением руки, Хэнк слегка поливает шоколадом, который теперь стал более тягучим из-за добавления кусочков зефира, печенье, что лежит на дне коробки.

Мой рот наполняется слюной, и отчаянное желание попробовать то, что он приготовил практически переполняет меня. Ненавижу свою слабость, а еще больше ненавижу мысленный образ того, как он неспешно подносит свои пальцы ко рту и начинает слизывать с них шоколад. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и задумываюсь, каким образом собираюсь сбежать от него и его магазина, чтобы не натворить никаких глупостей, о которых буду жалеть.

Затем перевожу свой взгляд вновь на конфорку. Открытое пламя в помещение магазина, в месте скопления большого количества людей. Не безопасно и выходит за рамки свода городских правил. Улыбка растягивается на моих губах. И у меня появляется шанс, как уйти отсюда, не натворив никаких глупостей. У меня есть то, что поможет убрать отсюда его и этот мерзкий магазин.

– Ого. ― Хэнк запаковывает остальную часть сладостей. ― Ты улыбнулась впервые с того времени, как вошла сюда.

– Ты закончил? ― Я сильнее обнимаю себя руками в неосознанной попытке защититься от него. ― Мне нужно забрать эти коробки и наконец пойти домой. Не безопасно ходить одной в такое темное время суток.

Парень переводит взгляд на дальнюю часть стены, на которой висят часы, прямо над стеклянным автоматом со жвачками в виде шариков.

– Да, довольно-таки поздно. Мне нужно проводить тебя до дома.

– Что? ― Я тяжело сглатываю.

Он кладет еще парочку сладостей в коробки и затем запечатывает их.

– Как ты и сказала, тебе не следует ходить одной в такое темное время суток.

– Я-я не имела в виду, что ты должен провожать меня до дома. Я вполне могу…

– Это ничего, что ты не отважилась спросить об этом напрямую, не переживай, я понял твой намек. ― Он усмехается, делая вид, будто не понимает, что именно я имела в виду. Аррр, ох уж этот мужчина. ― Ведь я очень понятливый. ― Теперь Хэнк подмигивает мне.

– Нет. Спасибо большое. Я вполне могу и сама добраться до дома. ― Тянусь за коробками.

Но он опережает меня и берет их в свои руки, затем указывает подбородком, чтобы я направлялась к двери, и озорная искорка играет в его взгляде.

– Подожди здесь. Я только возьму свою куртку.