Текст книги "Магнат (ЛП)"

Автор книги: Селия Аарон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Стелла схватилась за меня, когда я стащил второй ботинок, ее ногти впились в мою терморубашку и кожу под ней. Когда я снял второй носок, она издала приглушенный крик, и я услышал, как что-то сломалось с другой стороны двери номера.

– Понял. Я держу тебя, – Я посмотрел на нее. Боль в ее глазах разрывала меня на части. Мне не хотелось ничего, кроме как убрать ее боль.

Опустил руки на ее плечи, стараясь действовать медленно, пока снимал с нее куртку. Под ней не было ничего, кроме тонкой белой сорочки, нижний край которой был оторван. Я сжал челюсти при мысли о ней в лесу, испуганной и одетой только в ничтожную ночную рубашку. Кэл был садистским куском дерьма.

Я взялся за испачканный грязью подол.

– Мне необходимо снять это.

Девушка вздрогнула сильнее и схватилась за мои руки.

– Не надо.

– Она грязная, Стелла. В ванной будет приятно и тепло. – Я слегка приподнял руки, задирая юбку ей до бедер. – Все нормально. Вот, просто направляй мои руки.

Я крепко удерживал ткань возле верхней части ее бедер, пока она сама не потянула. Поднял ткань выше, почти миновав бедра, когда она толкнула меня, и я остановился.

– Я не собираюсь охотиться на тебя, Стелла. Просто хочу помочь. – Я знал, что мои слова не несут для нее никакого смысла, после всего мною совершенного, но я выдержал ее взгляд и пытался заставить ее поверить в сказанное.

Она помедлила, затем потянула еще. Я поднял ткань выше и встал, стягивая со Стеллы сорочку и бросая на пол. Уродливый синяк – пурпурный с желто-зелеными краями – покрывал большую часть ее предплечья.

– Что там произошло?

– Женщина. Она ударила меня. – Стелла моргнула, глядя на кровоподтек. – До того, как мы побежали.

Я сделал мысленную пометку выяснить, кто это был, и соответственно наказать суку.

– Я собираюсь поднять тебя и отнести в ванну.

Медленно наклонившись, обращаясь с ней, как с пугливой лошадью, которая слишком боится прикосновений, я подхватил Стеллу под спину и колени.

Она зашипела и прикусила губу.

– Больно.

– Понимаю.

Я отнес ее в ванную и опустил в воду.

Лицо девушки скривилось от боли, когда вода покрыла тело. Как только Стелла погрузилась в ванну, я закрыл кран и снял с себя мокрую рубашку, выбросив за дверь, туда же, где валялось ее платье.

Девушка окинула взглядом мою грудь и живот, прежде чем закрыла глаза и откинула голову назад.

Я сел на край ванны, любуясь изгибами ее тела под водой. Старался не смотреть, когда она лежала на кровати, но мой член все равно твердел. Потому что я был ублюдком.

Вода шла рябью, пока Стелла дрожала, тепло медленно проникало в нее. Локоны ее волос плавали вокруг плеч, рыжие пряди нежно касались бледной кожи и белого бортика ванны.

Стелла зашевелилась и застонала, но зубы перестали стучать, и немного цвета вернулось к неповрежденным участкам ее кожи.

– Тебе нельзя надолго здесь оставаться. Горячая вода не очень хороша для волдырей.

– Просто позволь мне посидеть еще немножко, – она не открыла глаза, а голос звучал далеким, расслабленным и сонным.

Подойдя к раковине, я покопался в шкафчиках в поисках полотенца, шампуня, мочалки и мыла. Взял один кусок и, понюхав, выбросил, затем выбрал другой. Этот был более подходящим, сладким, но не приторным.

Вернулся к бортику ванны и окунул мочалку в воду, прежде чем намылить Стеллу. Она лежала, откинув голову, ее дыхание выровнялось. Странным образом меня грела мысль, что она чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы заснуть в моем присутствии. Или так, или она находилась за гранью истощения.

Я опустил руку в воду и осторожно поднял ее ногу. Вода промыла волдыри, но они все еще были ярко-красными, с лохмотьями кожи вокруг ран. Ноги будут болеть некоторое время. Хорошая новость заключалась в том, что в моей аптечке было средство от этого. Плохая – не думаю, что Стелла охотно разрешит мне вколоть ей что-либо. Не то, чтобы это имело значение. Я бы сделал это в любом случае, чтобы помочь ей справиться.

Я намылил ей ступню и она проснулась, тяжело дыша.

– Все, я почти закончил, – приподнял ее икру и помассировал.

В ответ раздался ее стон.

– Так хорошо?

– Да. Не останавливайся. – От ее хриплого шепота мой член проснулся, натянув ткань брюк, но я проигнорировал его.

Продолжил разминать пальцами ее ногу, и рот у нее приоткрылся. Девушка тяжело задышала, когда я добрался до ее бедра и помассировал напряженные мышцы. Когда приблизился к ее киске, то заставил себя остановиться и опустить ее ступню обратно на дно ванны. Затем я поднял другую и сделал такой же массаж.

Когда закончил, Стелла смотрела из-под полуприкрытых век. Я почувствовал импульсивное желание прыгнуть к ней в ванну и погрузиться между ее бедер. Вместо этого снова покорно намылил мочалку и взбил пышную пену. Осторожно очистил ей лицо, нежную шею, изящные плечи и руки. Теперь, когда все ее тело было чистым, синяк казался еще страшнее.

Намылив ее грудную клетку, я провел мочалкой по упругой груди, твердые соски взмолили о внимании. Я спустился ниже и положил руку ей на спину, наклоняя вперед. Прижал ладонь к ее груди, пока обтирал спину. Она была как тесто в моих руках, мягкая и податливая. Уязвимая.

Я прислонил Стеллу к бортику ванны и намочил водой ее волосы. Промыл кожу головы, впервые в жизни делая подобное. У нее на шее проступили уродливые синяки от рук Дилана. Гнев свернулся в моем животе подобно змее перед атакой, но я отбросил мысли и сосредоточился на Стелле. Смыв пену с ее волос, и убедившись, что они стали чистыми, вынул пробку из слива.

– Нет, – прозвучал ее слабый протест.

Я подхватил ее под руки и поднял, оставив в вертикальном положении, чтобы вода стекла. Стелла была гораздо большим, чем я мог принять и воплощала собой такую красоту, что мне становилось больно. Я обернул ее полотенцем и снова поднял на руки, чтобы отнести в спальню. Королевских размеров кровать с черным одеялом поглотила ее целиком.

Я осмотрел ее ступни. Они были в плохом состоянии и нуждались в антибактериальной мази и перевязке. Глаза Стеллы были закрыты, влажные волосы рассыпались по подушке. Придется убить двух зайцев. Я достал предметы первой помощи: выложил спирт, мазь, марлю, пластырь и… шприц.

– Стелла? Будет больно.

Она пробормотала что-то неразборчивое. Держа шприц в одной руке, другой слегка прикоснулся смоченной спиртом марлей к волдырю. Она проснулась с криком, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Это было идеально.

Я крепко прижал ее руку, удерживая неподвижной, пока вставлял иглу в вену и нажимал на поршень. Она посмотрела на меня, слегка качнув головой, когда по ее щеке скатилась одна слеза. Затем девушка отключилась. Благодаря моей матери я прекрасно научился делать укол в вену сопротивляющейся женщине.

Из гостиной донесся очередной грохот. На этот раз прозвучало так, будто Люций оторвал плоский телевизор от стены.

Я не спешил со Стеллой, очищая каждый волдырь, каждую царапину. Спустя час девушка была перевязана и комфортно спала. Я разделся и быстро принял душ, хотя и не хотел выпускать ее из виду. Не то, чтобы я ожидал гостей, но Люций будет охранять нас. Я ясно дал понять, что Стелла – моя, и я не делюсь. Или, точнее, Люций не делится, как они думали.

Меня все еще вводил в ступор звонок брата прошлой ночью. Он сдался и хотел вернуть ее мне. Конечно, так это не работает. Он даже понять мне не дал, почему, хотя я подозревал, что правила этого суда имеют к этому какое-то отношение. И когда Люций объяснил мне этот конкретный суд, я понял, что должен первым добраться до Стеллы. Быть тем, кто возьмет ее, либо спасет в зависимости от обстоятельств.

Я ненавидел себя за то, что знал, что сделал бы это, если бы мне пришлось. Если бы кто-то смотрел, я бы совершил это. У меня не было бы другого выбора. Это был единственный способ защитить ее от других и единственный способ выиграть Суд Приобретений. Простила бы она меня когда-нибудь? Я помотал головой, не желая рассматривать такую альтернативу.

Стелла мирно посапывала, ее грудь поднималась и опускалась, и каждый раз сладкий вздох срывался с ее губ, как будто ей снился приятный сон. Успокоительное будет действовать несколько часов. Я порылся в сумке, натянул боксеры и выбрал для нее трусики и пижаму. Убрал полотенце с ее тела, и мой член мгновенно стал твердым. Я надел на нее трусики и шорты, стараясь избегать повязок, пока скользил ими вверх по ее ногам. Натянул Стелле топ через голову, откинул простынь и лег рядом.

Я был не в силах отвести взгляд. Стелла была тем единственным, что я видел месяцами. Даже когда ее не было рядом, я видел ее. Более того, чувствовал. Она поселилась во мне. Я придвинулся теснее, ее тело было так близко к моему, что я почувствовал его жар. Это принесло успокоение. Я наблюдал за ней. Был здесь с ней, и она была в безопасности.

Глава 16

Стелла

Я проснулась с единственной мыслью. Вайнмонт спас меня. Меня окутывало тепло, голова покоилась у него на груди, а его рука – на моем плече. Он был везде – его аромат, его тело, он сам. Я потянулась к нему, и мышцы взорвались болью. Ступни жгло, в предплечье было такое ощущение, словно его сломали. Утро наступило и быстро прошло. Я села прямо, превозмогая боль.

Вайнмонт тоже приподнялся и осмотрел комнату, прежде чем перевести взгляд на меня.

Снаружи уже спускались сумерки. Как долго я здесь пробыла?

– Ты накачал меня чем-то, – пошарила рукой по всему предплечью, разыскивая место, куда он вонзил иглу.

– Тебе это было нужно.

– Может быть, но ты не можешь просто взять и вколоть мне наркотик!

– Больше такого не повторится, – ухмыльнулся он, характерное движение его губ было достаточно знакомым, чтобы успокоить. – Но лишь в том случае, если ты не будешь мучиться от сильной боли, так как вводя тебе успокоительное, я ее ослабляю.

– Так вот какому дерьму тебя обучили в юридической школе? Потому что оно не работает.

 – Как раз работает, – ухмылка стала шире. – Только не на тебе.

– Что с остальными? – Крик Гэвина всплыл у меня в голове вместе с визгами Брианны. Мое сердце замерло.

– Я не слышал ни звука в течение часа или около того. Думаю, что им наконец-то дали передышку.

Его бесстрастность была сродни пощечине. Я попыталась отползти к краю кровати и встать, но движение заставило мое тело кричать. Левое бедро сковала судорога, и я перевернулась на бок, схватившись за него. Напряжение нарастало, как будто мышцу накручивали на штопор, и я стиснула зубы от боли. Вайнмонт встал на колени, принявшись растирать мне мышцы своими сильными руками, пока боль не утихла.

– Я в порядке. Уже все прошло. – Я упала на спину, и он лег рядом со мной, опершись на локоть. После мы встретились взглядами. – Просто не говори о них так. Они – люди. На их месте могла быть я. – Вспомнился Дилан, то, что он пытался сделать, и я положила руку на горло. – Почти оказалась.

– Не думай об этом. – Вайнмонт просунул руку мне под шею и притянул к себе. – Извини. Просто не думай об этом.

– Ты только что извинился?

Он тихо рассмеялся, его кадык дернулся.

– Возможно.

– Ты извинился. Я больше не попадусь на это, – откинула голову назад, чтобы увидеть его глаза, и, возможно, даже заглянуть глубже. – Я знаю, что завтра ты снова станешь мистером Хайдом.

– Скорее всего. – Он обнял меня крепче, прижав широкую ладонь к моей спине.

– Почему ты не можешь быть постоянно таким?

– Потому что не могу.

– Но почему? – Я не позволю ему уйти от ответа, не в этот раз. Снова оттолкнулась от него, чтобы увидеть глаза, и положила ладонь на его щеку. – Что изменится?

В его глазах появилась какая-то мягкость, и он показался. Тот мужчина, которым, я знала, он мог быть. Не мерзкий монстр, каким он так часто бывал. Мое сердце горело от желания узнать, почему. Но мягкость пропала так же быстро, как и возникла.

– Я помню свои обязательства. – Он откатился и сел, прежде чем провести обеими руками по волосам. – Обсуждать это дальше у меня нет никакого желания.

Откинувшись назад, я снова закрылась, как и много раз прежде. Чего он мне не говорил? Что за игра велась внутри игры? Происходило нечто большее. Что-то, чего не было видно.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, – Вайнмонт оглянулся через плечо.

– Что?

– Ты скажешь Кэлу, что хочешь вернуть мне право собственности над тобой.

– Зачем?

– Объясню позже. Но тебе нужно сделать это сегодня. Понимаешь?

– Разве мы не должны поговорить с Люцием?

– Нет. Между собой мы это уже решили. Теперь дело за тобой. – Синклер повернулся ко мне лицом, солнце, готовое вот-вот закатиться за горизонт, сверкнуло через его плечо. – Ты станешь снова моей?

Это было искаженное предложение, в комплект к которому должны прилагаться кольцо и любовь. Вместо этого он пришел с замком и ключом.

 – Неважно, кто владеет мной, не так ли? Важен лишь факт владения, – вздохнула я. – Ладно. Я скажу ему.

– Хорошо. Теперь, когда все решено, давай убираться отсюда как можно быстрее. – Он встал, выставив на обозрение точеные очертания тела. Желание пронеслось по моему телу как лесной пожар. Я намеренно вжала ступню в кровать, чтобы укол боли пресек мою потребность в Синклере. Не сработало. Жжение лишь усилило мое возбуждение, давление между бедер стало сильнее.

Он встретился со мной взглядом. Мне не нужно было опускать глаза, чтобы понять, что он твердый и хочет меня.

Я испытывала такое же желание. Но смогу ли я справиться с последствиями? Когда Синклер снова станет угрозой для меня и на следующий день опять причинит мне боль, возненавижу ли себя? Я знала ответ и отвернулась, нарушая момент и разрывая связь.

Вайнмонт помог мне спуститься по лестнице, Люций отставал от нас на несколько шагов. Это казалось более правдоподобным, так как Люций был моим предполагаемым насильником.

Кэл бодро пожимал руки гостям на прощание.

– Это была чертовски невероятная вечеринка. – Судья Монтанье поспешил впереди нас, улыбаясь и похлопывая Кэла по плечу. – Тот мальчик, Гэвин, вот это да!

– Рад, что он тебе понравился. Могу тебе сказать, я получил удовольствие от увиденного.

– Не могу дождаться, чтобы узнать, что принесет весенний суд.

Весна. Мой желудок сжался при мысли о том, что случилось с Гэвином, и что принесут грядущие суды.

– Тебе понравится, – Кэл улыбнулся, когда судья вышел в наступающую ночь.

Улыбка Кэла исчезла, когда я сжала руку Вайнмонта.

– Слышал, у нас появился незваный гость.

– Мои извинения, Суверен, – Вайнмонт подвинул меня ближе к себе, а я не в силах была поднять глаза.

– Люций, мой мальчик, – Кэл улыбнулся и похлопал младшего Вайнмонта по спине. – Слышал довольно много историй от сенатора Калгари о том, как ты приложил Стеллу там.

– Все верно, – Люций пожал руку Кэлу, но я все еще не подняла глаза.

– Может быть, ты, наконец, сломал эту маленькую кобылку. Стелла, посмотри на меня, дорогая. Позволь мне увидеть твои великолепные зеленые глазки.

Я покачала головой.

– Сделай это, – голос Кэла мгновенно превратился в холод.

Пришлось медленно поднять голову. Он посмотрел на меня, пристальным взглядом изучая каждый дюйм моего тела.

– О, даже не знаю. Кажется, вижу, что еще немного воли осталось, – усмехнулся он. – Тем веселее будет на следующем суде.

Вайнмонт прочистил горло.

– Об этом, Кэл. Стелла хочет кое-что сказать.

– И что же, крошка Стелла?

Я посмотрела на Вайнмонта, который едва заметно кивнул мне.

– Я хочу вернуться к Синклеру.

Кэл хмыкнул и посмотрел на мои бедра.

– Люций был слишком груб с тобой?

Снова потупила взгляд.

– Ты вообще хочешь вернуть ее теперь, когда ею попользовались, Синклер? – Кэл скрестил руки на груди.

– Не особенно, но если Люцию понадобится проводить все свое время на Кубе из-за угроз со стороны других семей, придется принести жертву.

– Иглтоны снова пытаются подлизаться к режиму? – спросил Кэл заговорщическим тоном.

– Пока точно не знаю, – ответил Люций.

– Что ж, Приобретение действительно может выбирать между перворожденным и следующим по старшинству, – Кэл постучал пальцем по подбородку. – Не думаю, что у нас когда-либо меняли владельца дважды. Ситуация создаст интересный прецедент. Но я позволю. Конечно, успехи Люция на этом суде не повлияют на мое окончательное решение, но если это то, чего ты хочешь, Синклер, то я не возражаю. Просто так и оставь, это все, о чем я прошу. Понимаешь, мне меньше бумажной волокиты будет? – Кэл хлопнул в ладоши, заканчивая разговор.

Вайнмонт помог мне спуститься.

Голос Кэла снова раздался позади нас.

– Тебе лучше показать себя во всей красе на следующих двух судах, Синклер, иначе у тебя могут возникнуть проблемы.

Вайнмонт напрягся, но не остановился.

– Понял, Кэл.

Открытый воздух окутал нас, и я наконец смогла сделать вдох. Вайнмонт бросил попытки помочь мне и поднял на руки, спускаясь по лестнице.

Люк открыл заднюю пассажирскую дверь, и Вайнмонт посадил меня внутрь, прежде чем присоединиться.

Люций наклонился к окну.

– Я поеду, эм… с Амандой. Увидимся с вами позже.

Женщина, которую мы встретили накануне по дороге, стояла рядом со спортивной машиной и смотрела на Люция как лев на газель. И я искренне сомневалась, что ее зовут Аманда.

Люций не смотрел на меня, просто театрально отсалютовал Вайнмонту, прежде чем выпрямиться.

– Не задерживайся слишком долго, – сказал Синклер. – У нас дела.

– Отвали, – Люций шагнул к своей «попутчице».

– Урод, – Вайнмонт покачал головой с легкой улыбкой. – Люк, вези нас домой.

– Да, сэр.

Водитель объехал по круговой дорожке и проследовал за вереницей машин вниз по дороге.

Я зевнула, усталость так глубоко засела в моих костях, что я задумалась, смогу ли когда-нибудь снова почувствовать себя полной сил. Прислонилась головой к окну, прохлада принесла слабое облегчение моей обветренной коже, прежде чем стекло нагрелось. Мимо проносились деревья, а также теперь уже знакомые лощины и валуны. Я надеялась, что никогда больше не увижу эти леса.

Села и откинула голову назад, не желая больше смотреть. Темный материал салона автомобиля был гораздо более приятным на вид. Я закрыла глаза, но тут же распахнула их, представив испуганное лицо Брианны, испачканное грязью и расцарапанное ветками. Я не могла думать о ней, о Гэвине. Пока нет.

Вайнмонт сместился. Я прислонилась головой к нему. Он снял свое длинное шерстяное пальто.

– Иди сюда.

Прежде, чем я успела пошевелиться, он положил одну руку мне на спину, другой взял под колени и притянул к себе, укладывая так, чтобы голова покоилась на его плече.

– Что ты делаешь?

Он смотрел на меня сверху вниз, темные волосы затеняли лоб. Они были длиннее, чем я когда-либо видела. Мне было известно, что они мягкие, возможно, даже мягче, чем у меня. Теперь Синклер казался старше. Или, может быть, это я постарела за несколько месяцев с нашей встречи. Он накинул на меня свое пальто, и я вытянула ноги к двери. Я не собиралась бороться с этим. У меня не было сил.

Одну руку он положил на мою талию, другую – запустил мне в волосы.

– Спи. Я тебя подержу. Знаю, что ты истощена.

– Мне страшно. – Я ненавидела себя в момент, когда произнесла это. Признаться ему в подобном было равносильно тому, чтобы обнажить шею и передать ему клинок.

– Я знаю. – Его пальцы коснулись кожи моей головы и разгладили еще один длинный локон. Он поднял глаза, когда мы наконец покинули подъездную дорогу и выехали на главную. V-образная горловина мягкого свитера Синклера начиналась прямо под ключицами. Сильный подбородок и челюсть вместе с тенями на щеках придавали его лицу резкие черты. Он был так прекрасен. Я вытащила руку из-под его пальто и потянулась вверх, проводя кончиками пальцев по его челюсти и шее, чувствуя каждый миллиметр щетины, каждую мышцу, каждый сильный удар пульса.

Вайнмонт посмотрел вниз, когда я опустила руку.

– Закрой глаза.

Покачала головой, не слушаясь его. Сделай я так, как он сказал, увижу Гэвина и Брианну, их тела будут разрушены, а сердца – сломлены.

– Ты в безопасности. Обещаю. А я всегда держу свое слово. – Он убрал руку с моей талии и положил теплую ладонь мне на щеку. – Закрой.

Он едва ощутимо коснулся пальцем моих губ, больше успокаивая, чем возбуждая.

Чувствуя безопасность в его руках, я закрыла глаза.

Я не могла вспомнить, как попала в свою кровать, но проснулась на следующий день от шума проливного дождя. Посмотрела на часы – был уже полдень. Я долго лежала неподвижно, позволяя своему телу медленно просыпаться, и каждый укол боли напоминал мне о том, что я выжила, как и говорил Гэвин.

Гэвин. Я перекатилась на бок, что заставило мышцы ног сжаться. Меня скрутила боль, и я сосредоточилась на дыхании. У моей кровати стоял поднос с бутербродом, яблоком, чипсами и стаканом чая. Похоже, появился он недавно.

– Рене? – Мой голос прохрипел, но прозвучал достаточно громко

Я услышала скрип половицы, затем тяжелые шаги. Не Рене. Моя дверь открылась, и появился Вайнмонт. Включил свет. Я закрыла глаза от внезапной яркой вспышки. Свет погас, и мужчина подошел к окну, где отодвинул шторы и впустил мягкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь дождь.

– Лучше? – прозвучал его глубокий баритон.

– Да, спасибо.

Синклер встал надо мной, осматривая мое лицо, а затем подошел к изножью кровати, проверил повязки на ногах. Казалось, успокоился, когда вернулся снова ко мне.

– Тебе нужно поесть. – Он взял меня под руки и усадил, прежде чем положить подушку за спину и прислонить меня к ней.

У меня болело всё, я стонала, хотя он был нежен со мной. Как только успокоилась, он натянул одеяло обратно и поставил поднос мне на колени.

– Где Рене?

– Просто поешь. Когда закончишь, попрошу доктора приехать, чтобы он подлечил тебя как следует. – Он открыл маленький пакетик чипсов и положил передо мной.

– Ты можешь хотя бы просто сказать мне, что с ней все в порядке? – Я прижала ладонь к его руке и задалась вопросом, было ли таким же теплым все остальное его тело.

– Кусай, и я скажу тебе, где она похоронена, хорошо?

Мои глаза округлились – потеря была бы для меня слишком велика, но потом я увидела его озорной взгляд, уголки его рта приподнялись.

– Ты шутишь по поводу убийства Рене?

– Возможно. А теперь откусывай побольше, потому что не сделала этого, когда я попросил в первый раз.

Я послушалась. Бутерброд оказался действительно восхитительным, приготовленным так, как мне нравилось, со свежими помидорами и индейкой.

– Она в порядке. – Синклер опустил руку, и я подумала, что он собирается отстраниться, но вместо этого наши пальцы соприкоснулись, и он переплел их. – Она здесь. Просто занята в другом месте.

Я проглотила кусочек, облегчение затопило меня, прежде чем откусила еще. Меня внезапно одолел голод. Вайнмонт улыбнулся и протянул мне салфетку. Я поняла намек и вытерла рот. На ткани осталась дижонская горчица.

– В другом месте? – спросила я между укусами. – Ты имеешь в виду, наверху?

Его пальцы сжали мои.

– Значит, знаешь?

– Я знаю, что твоя мать жива. Не более. Не стесняйся меня посвятить. – Чипсы оказались солеными и безупречными на вкус, еще я выпила весь сладкий чай, закончив с принесенной едой.

– Нечего рассказывать. Она там уже много лет. – Вайнмонт посмотрел в окно на стену дождя, казавшуюся молочно-белой во мраке. Отнял свои пальцы от моих и взял поднос, прежде чем встать. – Пришлю доктора Ярбро и Лауру. Отдыхай.

Когда Синклер добрался до двери, меня накрыло эмоциями.

– Когда ты вернешься? – Я знала, что сглупила в том, что хотела его, в том, что оказалась слаба. У меня не нашлось сил остановить это, как и не получилось помочь чем-то в том, что случилось с Гэвином и Брианной.

– Скоро. – Он ушел, и вскоре после того я услышала другие шаги – вошли доктор и Лаура, как и обещалось.

Девушка сняла с меня бинты и помогла помыться, затем проводила обратно в кровать, чтобы доктор Ярбро мог очистить раны и перевязать их. Он положил несколько таблеток на тумбочку и убедился, что я выпила одну.

– От боли. – У него не было привычки сидеть у кровати. Возможно, он видел слишком много. Учитывая его возраст, я подозревала, что он ухаживал за Рене в год ее суда Приобретений. Должно быть, все увиденное лишило его дара речи. Оставаться компетентным и отрешенным, наверное, было самым умным способом находиться рядом с такими людьми.

– Я вернусь завтра. – Он собрал свою черную кожаную сумку и ушел, пока Лаура бродила по моей комнате с какой-то нервозностью в движениях.

– Что такое? – спросила я, когда над домом прокатился слабый раскат грома.

– Ничего. – Она поправила мое одеяло, хотя я просто скину его, как только усну.

– Что-то не так, – я наклонила голову и похлопала по кровати. – Присядь. Что случилось?

Она помедлила, а затем осторожно подошла ко мне и села, от ее маленькой фигурки матрас едва ли просел. Прозвучал еще один раскат погромче, дождь стекал по сливу, создавая небольшой водопад за окном.

– Дело в Рене.

Я уселась.

– Что с ней?

– Это просто, – горничная ​​взглянула на закрытую дверь и обратно на меня, – я не должна говорить о… – Она подняла голову.

Я поняла, что она имеет в виду.

– О матери Вайнмонта?

Лаура кивнула и понизила голос до шепота:

– Но я слышала кое-что, когда была в комнате Тедди, – ее щеки покраснели. – Убиралась в комнате Тедди, – исправилась она.

– Например?

– Удары, крик и плач. Всего этого никогда не случалось прежде. Меня туда никогда не пускали, и я знаю, что никто из нас не должен ходить и смотреть. Но мне известно, что Рене там. Теперь я готовлю еду для двоих вместо одной и передаю блюда через мистера Фарнса.

Я схватила ее за руку.

– Ты думаешь, миссис Вайнмонт причиняет боль Рене?

– Думаю, да. – Она пожала узкими плечами, на которых несла бремя большее, чем казалось возможным. – Сейчас там все стало хуже. И здесь тоже хуже. Тедди слышит это, и он вроде… я не знаю. Ему просто очень грустно, и не важно, что я делаю или говорю. У меня не получается ему помочь. – Она вытерла глаза подолом своего белого фартука.

Что-то наверху изменилось. Немой игрок в этом хаосе Приобретений внезапно зашевелился. Я спрятала ноги под одеяло. Вздрогнула, когда по моей поврежденной коже разлилась жгучая боль. В ближайшее время у меня не было и шанса подняться наверх, особенно если я хотела сделать это незаметно. Может быть, через неделю или около того. Тогда я могла бы узнать.

– Зачем ты говоришь это мне?

Девушка шмыгнула носом и посмотрела на меня.

– Вы единственная, к кому они не остались равнодушными. То есть, Тедди говорит о вас как о сестре, – она засмеялась. – Я даже ревновала сначала, когда вы появились. – Ее смех замер на устах. – Но затем в то утро в столовой, когда мистер Синклер з-з-заставил вас встать, а Тедди см-смотреть. Ревность пропала. Я до сих пор не знаю, что такое Приобретение…

– Ты такая не одна.

– Но я знаю, что это разрывает их всех на части. Я не хочу, чтобы Тедди пострадал. Я... – она запнулась.

– Нет ничего плохого в том, чтобы любить его, Лаура. Он хороший парень. Боже, я правда так думаю. Он ведь хороший человек.

У них двоих нелегкий путь, но любовь, которую они разделяли, была очевидна. Я надеялась, что однажды они смогут полностью оставить наследие Вайнмонтов и зажить своей собственной жизнью.

Слезы покатились по ее круглым щекам.

– Знаю. Просто волнуюсь за него. И беспокоюсь о Рене. – Она взялась за подол своего фартука. – Просто не знаю, что делать. Я бы сходила на третий этаж, но после потеряю работу и шанс видеться с Тедди.

Я похлопала ее по руке.

– Я уже в аду. Пройди я еще один круг, особой боли это не принесет. Я проверю, как только смогу, – взмахом руки я указала на ноги и стопы.

Она повернулась ко мне всем телом, осматривая меня с ног до головы.

– Как вы можете оставаться такой смелой? Как вы это делаете?

Смелой? Это не то слово, которым я когда-либо могла описывать себя.

– Я просто выживаю.

– Вы смелая. – Слезы все еще блестели в ее ярких глазах. – Я знаю, что они сделали с вашей спиной. Слышала о том, куда вы отправились пару дней назад, и что они собираются с вами сделать, – она опустила взгляд. – Я бы сдалась на вашем месте.

– Нет, не сдалась бы. – Я откинула голову назад, таблетка начала действовать. – Ты бы сделала то, что должна была. Прошла бы через ад, но выжила бы на той стороне. Ты стала бы другой. Я изменилась. Но осталась жива.

– Смелая, – сказала она снова и встала. Гром прогремел прямо над головой, звук завибрировал в моих легких, в голове.

Я повернулась и уставилась в окно. Проливной дождь превратился в серое марево, когда Лаура вышла и закрыла дверь.

Следующие несколько дней я провела в постели, Лаура приходила все чаще и чаще. Я делала набросок за наброском. На большинстве моих рисунков были изображены цветущие глицинии из дома в Новом Орлеане или скелетоподобные деревья на фоне пустынного ландшафта.

Я не видела ни Вайнмонта, ни Люция, Лаура сообщила, что у них были дела за пределами страны. Интересно, не отправились ли они на Кубу. Тедди заходил в гости, хотя и избегал любых вопросов о том, как я оказалась в таком состоянии.

К третьему дню похолодало еще больше, и Лаура сказала, что есть шанс, что нас сегодня-завтра немного засыплет снегом. Был Сочельник. Я несколько раз просыпалась, боль в ногах утихала, а синяки постепенно светлели, приобретая желтоватый оттенок.

У меня появилось еще несколько набросков, на этот раз это было мужское лицо. Я набросала черным первые несколько резких штрихов и не стала останавливаться. Больше штрихов, линий и оттенков, пока не появилась знакомая квадратная челюсть, а затем полные губы и резкая линия носа. С глазами было труднее. Иногда они могли быть весьма эмоциональными, а иногда выказывать безразличие к другим. Сейчас же в этом взгляде даже поселилась теплота. То, как он смотрел на меня после удара молнии или когда держал меня на коленях на обратном пути из леса. Такой вид был у него достаточно долго, чтобы я могла изобразить его, запечатлеть грифелем.

Уже вечерело, солнце садилось за кучей высоких воздушных облаков. По коридорам полилась музыка. Я прекратила рисовать и вслушалась. Сначала это были только удары барабанов, вой гитары и звяканье клавиш пианино – все вместе напомнило какофонию. Затем песня обрела форму: барабаны задали ритм, медленно вступила гитара, а пианино наполнило комнаты звуком. Кто-то устроил вечеринку?

Я отложила рисунок в сторону и спустила ноги с кровати. Боль в мышцах, к счастью, уменьшилась, но ступни все еще болели. Сунула ноги в пушистые тапочки, принесенные мне Лаурой, и встала. Мне удавалось выдержать приступы боли, поэтому я медленно двинулась по комнате, натягивая банный халат, чтобы скрыть пижаму прежде, чем выглянуть в коридор.

Звук лился снизу. Из музыкальной комнаты рядом с фойе. Мне понадобилось некоторое время, и песня, казалось, почти подошла к концу к тому моменту, когда я достигла нижней ступеньки, но я уповала на ощущение, что наконец-то начала двигаться. К тому времени, как повернула за угол, песня закончилась, и вступили новые ударные. Люций сидел за барабанами и отсчитывал в обратном порядке перед тем, как Тедди вступил на гитаре. Вайнмонт сидел за пианино, его спина была прямой, а пальцы – наготове.