Текст книги "Одна ночь со шпионом"

Автор книги: Селеста Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Селеста Брэдли
Одна ночь со шпионом

Пролог

Англия,

1810 год

С темно-синего неба смотрит полная луна. От ее света на озерной глади пролегла серебристая дорожка. Она ложится мне под ноги и зовет меня вдаль. Я хочу поплыть по ней, хочу ощутить прикосновение озерной воды к моему обнаженному телу.

Холодок пробежал по спине. Нет, тревога оказалась ложкой. Это всего лишь ночной ветерок тронул листву сандалового дерева. Вокруг ни души.

Вода будет холодной, как серебро, ее шелковистые, легкие струи коснутся моего обнаженного тела. Я хочу развязать пояс халата – и тут его руки обхватывают меня со спины.

– Позволь, я сделаю это сам.

От его глубокого, звучного голоса меня бросает в дрожь. Крик испуга застревает в горле. У меня перехватывает дыхание.

– Я велела тебе больше не подходить ко мне.

– Я не смог удержаться.

Опустив глаза, я вижу длинные, ловкие пальцы, которые медленно развязывают узел атласного пояса. Полы халата распахиваются, и ладони ложатся на мой живот. Меня обдает огнем, и я, закрыв глаза, откидываю голову на крепкое мужское плечо. Он высится за моей спиной, словно крепость, нерушимая каменная стена, которая защитит меня и никогда не подведет. Он не должен делать то, что делает сейчас, но я не могу прогнать его.

Его теплые губы касаются моего виска, его руки поворачивают меня лицом к себе. Мы оба нагие. Он крепко прижимает меня к себе, и я чувствую исходящие от него тепло и силу. Его объятия – словно обет, словно клятва, и я, кивнув, открываю глаза.

Теперь я могу видеть его тело, ласкать его и получать от этого наслаждение. Его дыхание учащается, когда я начинаю гладить его крепкую мускулистую грудь. Я провожу ладонями по его сильным рукам и широким плечам. Мне нравится дотрагиваться до его вздувшихся, пульсирующих вен на предплечьях и ощущать, что от моих прикосновений его кровь начинает бежать быстрее.

Я беру его ладони и прижимаю их к своей груди. Его возбуждение красноречиво и бесстыдно упирается в низ моего живота.

– Ты хочешь меня? – спрашиваю я.

Я знаю ответ на этот вопрос, но мне нужно услышать эти слова из его уст.

– Я хочу тебя, – произносит он и крепче сжимает меня в своих объятиях.

Я закрываю глаза и запрокидываю голову.

– Скажи, почему?

– Я хочу тебя, потому что мы созданы друг для друга. Я жажду войти в твое влажное, горячее лоно. Я люблю…

Нет, стоп! Она не могла допустить, чтобы он произнес эти слова. Господи, о любви не могло быть и речи! Она не хотела этого. Он был для нее только игрушкой. От этой мысли по спине побежали мурашки. Усмехнувшись, она вновь склонилась над дневником.

Я приложила к его губам дрожащие пальцы, заставляя замолчать. Нет, только не это. Даже я не смею мечтать о глубоких чувствах.

– Ты нужна мне.

Уже лучше. Во всяком случае, не так опасно.

Я льну к нему, таю в его жарких, надежных объятиях. Я не хочу, чтобы он размыкал их.

Он подхватывает меня на руки и несет к озеру. Мое разгоряченное тело медленно погружаетсявхолодную воду. Вода касается моих сосков, плещется между бедрами, словно хочет проникнуть в лоно. Меня охватывает блаженство. Он кружит меня в воде, и от его движений по озерной глади расходятся волнообразные круги. Дорожка лунного света покрывается рябью. Этой ночью я не поплыву по ней. Я останусь здесь, в объятиях моего возлюбленного.

Наконец он останавливается, повернувшись спиной к луне. Его силуэт четко вырисовывается на фоне бледного сияния ночного светила. Только теперь я поднимаю на него глаза и замечаю, что его скрытое в тени лицо обрамляют влажные завитки волос. Он целует меня. Мои ноги скользят вниз, но не достигают дна. Он держит меня за талию, крепко прижимая к своей груди. Его возбуждение и страсть передаются мне.

Я обвиваю руками его шею, а ногами обхватываю талию и осторожно сажусь, впуская его в себя.

Я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к его сильной шее. Я не хочу видеть черты его лица. Если у него есть лицо, значит, у него есть имя, а я не должна знать имени.

– Вы будете принимать ванну, миледи?

Вздрогнув от неожиданности, Джулия, леди Барроуби, двадцатилетняя супруга пожилого помещика, оторвала глаза от дневника, в котором делала запись, и устремила взгляд на свою горничную Пиклз, нетерпеливо постукивающую ногой по полу.

Суровая действительность вновь вторглась в фантазии Джулии. До полуночи было еще далеко, и Джулия, как всегда в этот час, находилась в своей спальне, а вовсе не на берегу озера, залитого призрачным лунным светом. В душе шевельнулось чувство вины. В конце концов, ей хорошо живется здесь, в Дербишире. Зачем же она постоянно убегает от реальности в какие-то выдумки?

– О, прости, Пик, – растерянно промолвила Джулия. – Сейчас чернила высохнут, и я уберу тетрадь.

– Вы все пишете и пишете, – проворчала служанка. – Так вы, пожалуй, скоро испортите зрение!

– Я знаю, Пик, что это вредит здоровью. – Джулия, вздохнув, закрыла чернильницу крышечкой. – Барроуби не собирался прийти ко мне сегодня вечером?

В глазах Пиклз мелькнуло выражение жалости. Она быстро отвернулась от госпожи, чтобы скрыть свои эмоции.

– После ужина милорд, как всегда, удалился в свою комнату.

Как всегда… Олдос давно уже не навещал ее. А когда он приходил, то выглядел скорее смущенным, чем охваченным любовным пылом. Джулия не придавала большого значения разнице в возрасте. Она была многим обязана мужу и была готова сделать для него все, что угодно. Однако он от нее ничего не требовал.

– Гм, вода уже остыла, – укоризненно покачала головой Пиклз, снова начиная сердиться на Джулию. – Если бы вы до сих пор были маленькой Джилли, я отшлепала бы вас за то, что вы отняли у меня столько времени!

– Хорошо, Пиклз, не надо грубить, я прекрасно поняла, что ты недовольна, – промолвила Джулия, слегка повысив голос, чтобы напомнить служанке, кто здесь хозяйка.

Пиклз что-то раздраженно проворчала себе под нос и помогла Джулии снять халат. Раздевшись, Джулия со вздохом вошла в теплую воду.

Служанка, хлопнув дверью, тут же удалилась из комнаты.

Сев в ванне, Джулия закрыла глаза. Она знала, что поплатится за то, что одернула горничную. Теперь придется недели две принимать не горячую, а чуть теплую ванну. Но Пиклз зашла слишком далеко, а этого нельзя допустить. Остальная прислуга непременно последует дурному примеру горничной. И зачем только Олдос настоял на том, чтобы Пиклз прислуживала его жене? То, что эта женщина когда-то была близкой подругой матери Джулии, вовсе не давало ей права дерзить молодой госпоже, хозяйке дома.

Отогнав неприятные мысли, Джулия вернулась к своим любимым фантазиям, приятно щекотавшим ее нервы. Последняя фраза, написанная ею сегодня, звучала довольно патетически. «Если у него есть лицо, значит, у него есть имя, а я не должна знать имени». Впрочем, какое это имеет значение? Никто никогда не прочтет ее дневниковых записей.

Она глубже погрузилась в воду и положила голову на ободок медной ванны. Богатое воображение Джулии снова разыгралось, перед ее мысленным взором возникли соблазнительные картины.

– Миледи!

В комнату ворвалась растрепанная Пиклз. В ее широко открытых глазах застыло выражение ужаса.

– Миледи! – снова воскликнула она. – Милорд потерял сознание!

Глава 1

Англия, 1813 год

Три года спустя

Мужья приходят и уходят, а с непокорными волосами приходится мучиться до конца жизни.

Молодая вдова Джулия убрала со лба прядку вьющихся волос и, поправив строгую прическу, надела шляпку с черной вуалью. После удара ее возлюбленный Олдос прожил еще три долгих года. И хотя он был для нее скорее наставником, чем супругом, она поклялась оплакивать его в течение целого дня и лишь затем приступить к выполнению распоряжения, которое он дал ей перед смертью.

В соответствии с последней волей мужа Джулия похоронила его без особых почестей, так, как похоронили бы, например, простого деревенского пекаря. Теперь, когда наступил вечер, Джулия должна была собраться с духом и осушить слезы. Подходил момент, требовавший от нее решительности и душевных сил.

Вздохнув, она взглянула на себя в зеркало и убрала под шляпку еще один выбившийся из прически завиток. Ее непокорные волосы не желали подчиняться. Пожалуй, только они напоминали о том, что когда-то леди Барроуби была девчонкой из простонародья по имени Джилли Бутс.

Чтобы как-то справиться с волосами, Джулия всегда использовала огромное количество заколок и шпилек. Наконец, еще раз оглядев себя в зеркале, она решила, что готова предстать перед тремя внушавшими ей робость лордами, которые по ее приглашению явились в дом и теперь ждали в гостиной. Джулия на мгновение сжала в руке висевший у нее на шее медальон и, повернувшись, вышла из спальни.

На постоялом дворе царил настоящий хаос. Внезапный визит принца-регента в эту Богом забытую деревушку, название которой Маркус не знал, повергло в шок хозяина постоялого двора и местных жителей, которые с изумлением и нескрываемым любопытством смотрели на знатного гостя и его свиту. Маркус проложил путь в толпе ротозеев, чтобы вывести его высочество на дорогу. Вокруг стоял шум и гам, но на душе Маркуса было тихо и спокойно.

Маркус Рамзи, лорд Драйден, ждал великого события. Внешне это никак не проявлялось. Он был, как всегда, активен и прилежно выполнял свои обязанности. Маркус охранял принца-регента и обеспечивал его безопасность во время переезда нынешнего правителя Англии из расположенного в Шотландии Керкол-Холла в Брайтон – его любимую зимнюю резиденцию. Вместе с принцем путешествовали его новая любовница, множество фаворитов, лакеев, конюхов, целый штат поваров. Казалось бы, одному человеку не нужно так много прислуги. Однако принц Георг за время поездки загонял всех слуг и придворных, замучил их своими капризами и бесконечными поручениями.

Несмотря на свою беспокойную службу, Маркус ни на минуту не забывал о долгожданном событии, которое должно было круто изменить его жизнь.

Будучи вторым сыном маркиза, Маркус не мог рассчитывать на получение титула и родового поместья после смерти отца. Он должен был довольствоваться небольшим имением Рейвенклифф, доставшимся ему в наследство от матери. Всю свою юность Маркус задавался вопросом, сможет ли он добиться успеха в этой жизни, или на нем с рождения стоит клеймо неудачника.

Маркус пошел служить в армию в надежде получить ответ на этот вопрос. Но военные действия, в которых он участвовал, не приносили удовлетворения. Чувство постоянной опасности, которое сначала вызывало у него восторг, вскоре стало утомлять Маркуса. Он не желал быть человеком, которому отдавали приказы, он caм хотел решать, что делать и как поступать в той или иной боевой обстановке. Маркус считал, что он намного дальновиднее и прозорливее командовавшего армией генерала. Он всегда мог представить, как выглядит поле сражения с высоты птичьего полета, и разгадывал замыслы как врага, так и своего командования. Маркус долго ждал, что его способности и таланты наконец оценят по достоинству. Однако признания так и не дождался. В конце концов ему надоело бесполезно тратить время, подчиняясь приказам близоруких людей, которые принимали опрометчивые решения.

Не в силах больше выносить бессмысленное кровопролитие, не в силах этого кровопролития остановить, он как-то добавил в пищу командующего порошок, содержавший мощное рвотное средство. Бедный генерал вынужден был надолго запереться в сортире. Маркус, который был всего лишь в чине майора, воспользовавшись временной немощью генерала, с помощью хитрости и обмана взял на себя командование большим подразделением и приказал своим солдатам атаковать ряды французской армии в том месте, где оборона противника была особенно слаба. Его бойцы захватили важную стратегическую высоту без единой потери.

Но его отвагу и стратегическую дальновидность снова никто не оценил. Маркусу было предъявлено обвинение в самоуправстве. Он предстал перед военным трибуналом, однако его оправдали. Судьи не могли отрицать эффективности его действий в боевой обстановке. Тем не менее Маркуса уволили из армии с пометкой о неблагонадежности в послужном списке. Солдаты провожали его со слезами на глазах, горячо благодаря за все.

На следующий день после выхода в отставку его завербовала в свои ряды «Королевская четверка». На пороге судьбы появился светловолосый исполин и дал Маркусу шанс добиться наконец успеха в жизни. Когда-нибудь в будущем.

Когда-нибудь Маркус станет Львом и займет место в совете аналитиков и тайных агентов, которые держали в своих руках бразды правления всей Англией. Их было четверо – Кобра, Лев, Лиса и Сокол. Все эти люди беззаветно служили своей родине. На первом месте для них всегда стояла Англия, а верность короне отступала на второй план.

Маркус станет одним из них только в том случае, если его молодой и полный сил наставник умрет раньше своего ученика.

Нет, Маркус, конечно, не желал смерти Дейну Колуэллу. Этот человек был для него скорее братом, чем учителем, скорее другом, чем начальником. Но лорд Гринли уже успел привить Маркусу вкус к власти, которая нужна ему не для того, чтобы добиться славы, а для того, чтобы изменить мир.

Что могло быть завиднее участи человека, правящего королями? Маркус надеялся, что в будущем получит возможность реализовать свои уникальные способности и потратит жизнь на нечто более осмысленное, чем разбазаривание полученного от матери наследства и ожидание скорой смерти старшего брата, предававшегося всевозможным излишествам.

– Наберитесь терпения, – не раз советовал ему Дейн. – Вы почти созрели для избранного вами поприща, осталось совсем немного. Вам не хватает осмотрительности. Вы порой слишком импульсивны, слишком безрассудны. Да, в свое время вы спасли жизнь сотен солдат, но ваши действия никак не назовешь последовательными и обдуманными. В тот раз вам повезло, но ведь вы могли погубить, а не спасти множество людей. Воспитывайте в себе сдержанность, она вам пригодится.

Снова и снова ждать – вот удел Маркуса. Судьба, похоже, обрекла его на вечное ожидание.

Уняв свои амбиции, он старался держать язык за зубами и не спорить с Дейном. Маркус смирился с ролью протеже Льва. Во всяком случае, так казалось ему самому.

Маркус закрыл глаза, чтобы отвлечься от царившего на постоялом дворе хаоса. Его сердце переполняло радостное волнение, но он должен скрывать свои эмоции. Пора длившегося много лет ожидания подходила к концу.

В эту минуту Кобра, Лев и Сокол направлялись в поместье Барроуби, Лисы, одного из членов «Королевской четверки». В последний раз перед решающим поворотом в жизни Маркусу нужно было набраться терпения. В ближайшие дни его заветная мечта сбудется – он получит место в совете облеченных невиданной властью тайных агентов. Случилось то, чего никто не мог предвидеть. Лиса скончался, не оставив преемника. «Королевская четверка» на время превратилась в тройку.

В роскошной гостиной усадьбы Барроуби царило смятение.

Впервые в истории один из членов «Королевской четверки», этого тайного избранного круга влиятельных лиц, определявших политический курс Англии в прошлом и настоящем, пренебрег своими обязанностями и не оставил после себя преемника.

Собравшиеся в гостиной джентльмены – три лорда и премьер-министр – с озабоченным видом обсуждали сложившееся положение. Покойный член «Королевской четверки» не подготовил себе смену. Он пренебрег наставничеством, хотя это был его священный долг.

Для тайного агента воспитать преемника было не менее важно, чем для короля оставить наследника трона. Лиса спутал все карты и поставил деятельность «четверки» на грань краха. Это вызывало тревогу у собравшихся в доме Барроуби джентльменов. Они не знали, что им делать в такой ситуации.

На это и рассчитывала леди Барроуби.

Джилли, как звала ее покойная мать, или Джулия, как называл ее недавно скончавшийся муж, стояла в коридоре за дверью комнаты и самым беззастенчивым образом подслушивала разговор гостей.

В конце концов, это ее дом (по крайней мере до тех пор, пока не объявились другие наследники Барроуби) и она вольна делать в нем все, что хочет. Разговор, который вели в гостиной четверо джентльменов, живо интересовал Джулию. Она имела непосредственное отношение к тому делу, которое они обсуждали.

Резкий, несколько гнусавый голос лорда Ливерпула, премьер-министра Англии, нельзя было перепутать ни с каким другим.

– Я не могу поверить в то, что Олдос оказался таким беспечным! Он сорок лет служил тайным агентом и за это время мог выбрать себе преемника. Мне кажется, что у него был ученик, но этот человек устал ждать своего часа и вышел из игры.

«Ошибаетесь», – с усмешкой подумала Джулия. В гостиной поднялся гул голосов. Собеседники лорда Ливерпула были не согласны с его высказыванием. В разговор вступил Лев, белокурый исполин, лорд Гринли:

– Я никогда не слышал о том, чтобы кто-нибудь из числа завербованных выходил из игры. Только не приводите мне в пример Этериджа. Он все еще находится на службе. Хотя Этеридж и не стал одним из членов «четверки», он является действующим агентом.

– Барроуби должен был понимать, что у него в запасе мало времени, – задумчиво произнес один из гостей. Судя по голосу, это был лорд Рирдон, человек, недавно ставший новой Коброй. – Ему было почти семьдесят!

Четвертый джентльмен, Сокол, лорд Уиндем, все больше молчал. Джулия знала, что этот человек был очень осторожным и осмотрительным и не бросал слов на ветер.

Олдос успел многое рассказать ей о своих коллегах.

«Старые забияки, с которыми я служил раньше, никогда не приняли бы тебя в свои ряды, – говорил ей Олдос в ту пору, когда был еще крепок и здоров. – Но сейчас в политику пришло новое поколение. Надеюсь, этих молодых людей коснулись современные веяния и новые члены «четверки» окажутся менее консервативными, чем их предшественники».

Однако Джулия видела, что Олдос в этом очень сомневался. Но несмотря на его сомнения, она сама все последние пять лет верила в удачу. А что ей еще оставалось делать? И вот теперь пришло время действовать. Джулию ждало трудное испытание.

Расправив плечи, она пригладила волосы и постучала в дверь гостиной. Джулия надеялась, что на ее щеке не осталось отпечатка от резной дубовой филенки, к которой, подслушивая разговор, она прикладывала ухо.

Услышав разрешение войти (лорд Ливерпул решил, наверное, что это стучится слуга), она переступила порог комнаты. Мужчины, с удивлением взглянув на нее, поспешно встали.

– Добрый день, леди Барроуби! – поклонившись, поздоровался лорд Рирдон.

Его легко было узнать по политическим карикатурам сэра Торогуда. Остальные джентльмены тоже поклонились хозяйке дома, но с менее приветливым выражением лица.

Джулия сразу же поняла, что Рирдон будет на ее стороне. В поддержке Гринли и Уиндема она была не так уверена. Что же касается лорда Ливерпула, то Джулия слишком хорошо знала его и не сомневалась, что этот человек будет чинить ей препятствия.

Она сделала реверанс.

– Приветствую вас, милорды.

Ливерпул выступил вперед, но не стал приближаться к Джулии. Она отметила это. Возможно, премьер-министр вообще избегал подходить близко к кому бы то ни было. Впрочем, на этот раз он, быть может, поступил правильно. Он чувствовал бы себя неловко рядом с женщиной, которая была на голову выше его.

Джулии было странно видеть в своей гостиной всех этих влиятельных господ.

Молчание затягивалось, и лорд Ливерпул сдержанно кашлянул.

– Прошу простить меня за назойливость, леди Барроуби, вам сейчас, конечно, не до этого, но я хотел бы задать вам один вопрос, – начал он. – Скажите, был ли у вашего супруга в последние годы близкий друг, какой-нибудь молодой аристократ?

Джулия могла ответить на этот вопрос, не кривя душой.

– Нет, милорд, у Олдоса не было такого друга. Мой муж в течение последних лет ни с кем не виделся.

А теперь настало время сообщить этим господам самое важное. Джулии не следовало слишком долго держать их в неведении. Сделав глубокий вдох, она произнесла, чеканя каждое слово:

– Господа, человека, которого вы пытаетесь найти, не существует. Нет никакого молодого аристократа, есть только я. – Сделав паузу, она сглотнула от волнения и, чувствуя на себе изумленные взгляды гостей, добавила: – Я – Лиса.

И тут же в комнате поднялся невообразимый шум. Пока джентльмены что-то кричали, перебивая друг друга, Джулия сохраняла полное спокойствие.

Наконец она кашлянула, призывая присутствующих к тишине, и они понемногу угомонились. Только Ливерпул все еще продолжал тихо бормотать себе под нос проклятия, в этот момент премьер-министра можно было принять за пациента лечебницы для душевнобольных.

– Милорды, поймите, я не прошу у вас позволения быть Лисой, – промолвила Джулия. – Я сообщаю вам, что я – Лиса. Все последние три года я была тайным агентом. Я знаю все, что было известно моему супругу, а значит, во многих вопросах более осведомлена, чем вы все, за исключением, конечно, господина премьер-министра.

– Все это наглая ложь! – возмущенно воскликнул Ливерпул. – Все эти годы я общался с Барроуби и часто советовался с ним. В прошлом году, когда мою кандидатуру выдвинули на должность премьер-министра, я долго переписывался с Олдосом, чтобы согласовать с ним некоторые вопросы. Если бы письма писал за него кто-нибудь другой, я бы сразу догадался об этом!

– Вы переписывались со мной, Роберт, – скрестив руки на груди, заявила Джулия. – Я могу это доказать, но мне кажется, что вам не захочется слушать меня. Ведь я слишком много знаю о вас. Мне известно о вас гораздо больше, чем любопытный читатель может почерпнуть из газет.

Ливерпул нахмурился.

– Вы ведете опасную игру, милочка, – сказал он.

– Вообще-то ко мне следует обращаться «миледи», – поправила его Джулия. – Впрочем, ради нашего знакомства отбросим формальности.

Ливерпул промолчал. Он что-то лихорадочно обдумывал. Джулия догадывалась, над чем именно размышляет этот человек. Она знала собравшихся в ее гостиной людей лучше, чем их собственные матери. Они были для нее открытой книгой, даже лорд Рирдон, который совсем недавно занял вакантное место в «Королевской четверке».

Джулия повернулась к Дейну Колуэллу.

– Позвольте поздравить вас со вступлением в брак, лорд Гринли, – сказала она, – и пожелать счастья вам и вашей супруге. Она поистине бесстрашная женщина.

Дейн Колуэлл учтиво поклонился, но в его взгляде сквозила настороженность.

– Вы довольно хорошо осведомлены, миледи, несмотря на то что долго прожили в поместье Барроуби почти в полной изоляции, – прищурившись, заметил он.

Джулия кивнула:

– Действительно, я сочла необходимым создать собственную сеть осведомителей. Я хочу владеть правдивой информацией.

– Значит, вы не собираетесь признавать, что обманываете нас? – быстро спросил Ливерпул, пытаясь сбить ее с толку.

Олдос предупреждал Джулию, что этот человек недоверчив и коварен.

Джулия вскинула голову и свысока посмотрела на премьер-министра.

– Я говорю чистую правду. Олдос хотел оставаться Лисой как можно дольше. Он сказал, что не сложит с себя полномочий до тех пор, пока в состоянии выполнять свои обязанности, и поручил мне занять его место в «четверке», когда наступит время. – Джулия тяжело вздохнула. – К сожалению, это время наступило намного скорее, чем мы рассчитывали.

На лице Ливерпула не дрогнул ни один мускул. Джулия поняла, что от этого человека не стоит ожидать сочувствия. Ну что ж, она все равно будет гнуть свою линию. Джулия поклялась, что не подведет Олдоса и с честью выполнит его последнюю волю. Он хорошо подготовил ее и до конца верил в то, что она способна занять место Лисы.

«Они проверят силу твоего характера, – предупреждал ее Олдос. – Но ты не будешь знать, когда и как они подвергнут тебя испытанию. Впрочем, тебе не следует ни о чем беспокоиться. Ты сможешь пройти проверку, если будешь твердо стоять на своем и докажешь им, что ты не робкого десятка».

Однако пока проверку на прочность проходила не Джулия, а ее ковры, по которым нервно расхаживал Ливерпул.

– Вы слишком молоды! – после долгого, напряженного молчания воскликнул премьер-министр, который не собирался сдаваться.

Джулия мягко улыбнулась.

– В истории уже был такой прецедент, – сказала она. – В эпоху правления короля Генриха VI одиннадцатый Сокол занял место в «четверке» в возрасте девятнадцати лет. Мне было двадцать, когда Олдос передал мне свои полномочия.

Сокол кивнул.

– Она права, – с непроницаемым выражением лица заметил он.

Джулия сдержанно улыбнулась ему, благодаря за поддержку.

– Я понимаю, что вы все шокированы, – промолвила она. – Вам понадобится время, чтобы смириться с мыслью о том, что членом «Королевской четверки» стала женщина. – Сделав реверанс, Джулия направилась в двери. Однако у порога она остановилась и бросила гостям через плечо: – И все же прошу не забывать, что я – Лиса и никому не уступлю свое место.

Выйдя в коридор, она плотно закрыла за собой дверь. Пройдя несколько шагов, Джулия почувствовала, что напряжение спало и у нее начали дрожать колени. Сердце переполняла гордость. Она сделала это! Джулия осадила четырех самых влиятельных политиков в королевстве. Пожалуй, это было ее главным достижением за последние годы. Ее захлестнула волна противоречивых чувств – испуг, радость, уверенность в своих силах.

Джулия понимала, что борьба еще не окончена. Эти люди сделают все возможное, чтобы не дать ей войти в «четверку». Особенно опасен Ливерпул. Ему очень не понравились намеки Джулии на то, что она много знает о нем. Трое остальных джентльменов, пожалуй, не станут возражать против его решения физически устранить Джулию как угрозу общему делу. Джулии необходимо убедить лордов в том, что она нужна им, что женщины талантливы, умны и преданы своей родине не меньше, чем мужчины.

Выйдя в холл, Джулия прижалась горячим лбом к холодной стене.

– О, Олдос, – прошептала она, – видел бы ты выражение их лиц. – Джулия негромко засмеялась. – Я бы с удовольствием взглянула на эту картину еще раз!

Джулия знала, что за ней из-за угла наверняка наблюдает Беппо. Приосанившись, она обернулась и кивнула дворецкому, невысокому жилистому человеку.

– Я вас слушаю, Беппо.

Слуга вышел из своего укрытия.

– Милорды просили передать, что ждут вас в гостиной, миледи, – доложил он. – Они хотят вас видеть. Если вам это будет угодно, конечно.

Беппо, который совсем недавно нанялся на службу в большой аристократический дом, добавил последнюю фразу от себя. «Милордам» было наплевать, угодно ей или нет видеть их. Закрыв на мгновение глаза, Джулия собралась с духом.

Сейчас она снова окажется под шквалом огня.

Переступив порог гостиной, она увидела, что джентльмены стоят, выстроившись в одну линию. Они похожи на шеренгу солдат, которым предстоит произвести расстрел. У Джулии упало сердце. Взглянув в глаза лорда Ливерпула, она поняла, что ее не ждет ничего хорошего.

– Надеюсь, вы приняли какое-то решение, господа? – ровным голосом спросила она.

«Будь осторожна, – сказала себе Джулия. – Тебе нельзя враждовать с ними. В противном случае, даже если ты одержишь верх в этой борьбе, они все равно будут избегать сотрудничества с тобой».

Лорд Рирдон поклонился ей.

– Мы пришли к заключению, что не можем сегодня принять окончательное решение, миледи, – промолвил он. – Нам нужно время, недели две, чтобы все хорошенько обдумать.

Джулию охватило волнение. Значит, голоса разделились поровну и обсуждение таким образом зашло в тупик. Интересно, кто голосовал за нее? Скорее всего Рирдон и Гринли. По слухам, оба они были счастливы в семейной жизни, а значит, имели более высокое мнение о женщинах.

В таком случае премьер-министр и красавчик лорд Уиндем высказались против нее.

Джулия сделала глубокий реверанс.

– Я останусь здесь, в Барроуби, и буду ждать вашего решения, господа, – сказала она.

Тот, кто наблюдал за домом поместья Барроуби, видел, как из него ближе к вечеру вышли четверо погруженных в глубокую задумчивость джентльменов.

Что заставило этих почтенных господ уйти в свои мысли?

Внезапно внимание наблюдателя привлекла женщина, стоявшая на крыльце и, по-видимому, провожавшая гостей. Предзакатное солнце играло бликами в ее золотистых волосах, выбивавшихся из-под шляпки с вуалью. Взгляд шпионившего задомом человека впился в нее.

«Нет, этого не может быть», – растерянно подумал он.

Его охватили дурные предчувствия. Он попытался разобраться в своих эмоциях, но понял только, что глубоко поражен.

Прячась за деревьями, соглядатай подкрался ближе, хотя это было опасно. Но ему во что бы то ни стало надо проверить, не ошибся ли он.

Стоявшая на крыльце молодая женщина повернулась в его сторону и устало опустила плечи. Теперь наблюдатель мог хорошо разглядеть ее глаза, овал лица, отливающие золотистым блеском волосы. Он окончательно убедился в том, что не обознался. Да, это была она. Но как эта молодая леди оказалась здесь?

И главное, что общего у нее с теми людьми, которые сейчас садились на верховых лошадей? Шпион следил именно за гостями поместья. И вот оказалось, что эти влиятельные джентльмены посетили дом, хозяйкой которого была хорошо знакомая ему леди. Нет, он никак не ожидал увидеть ее здесь.

Она была одета в траур. Может быть, джентльмены приехали, чтобы выразить соболезнование вдове одного из пэров?

Нет, все это было похоже на дурной сон или галлюцинацию. Скорее всего он все же ошибся и…

Но тут наблюдатель заметил медальон, сверкнувший на груди одетой в траур дамы, и сразу же узнал его, поскольку сам заказывал это украшение у ювелира. Медальон представлял собой золотую змею, обвившуюся вокруг большого изумруда.

Значит, это все же она. Ему следовало смириться с очевидным, хотя и необъяснимым фактом.

Женщина тем временем повернулась и направилась в дом.

«Что же мне теперь делать? – думал следивший за каждым ее движением человек. – Как повернуть ситуацию в свою пользу?»

В его голове быстро созрел план действий. Он увезет эту женщину с собой. Но постарается сделать это не силой, постарается добиться, чтобы она уехала с ним добровольно.

Он мог бы, конечно, просто похитить ее. Но где взять столько денег, чтобы оплатить услуги сторожей? Ему не по карману любовницы, которых нужно держать под замком, контролируя каждый их шаг.

Зато этой даме муж наверняка оставил большое наследство. Наблюдатель улыбнулся своим мыслям. При желании она могла бы зафрахтовать для них целое судно.

Если он уговорит ее уехать с ним добровольно, то потом, на борту судна, сможет захватить ее в плен и насильно увезти в Париж. И тогда наконец закончатся его мучения.

Конечно, нелегко будет осуществить этот план. Он прекрасно знал, с какими трудностями ему придется столкнуться. Несмотря на все его обещания и заверения, женщина может не согласиться ехать с ним. И в этом нет ничего удивительного. Действительно, кто на ее месте добровольно отказался бы от роскошной жизни богатой вдовы?