Текст книги "Фидель Кастро"
Автор книги: Себастьян Бэлфор
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Действительно, кампания в Сьерре явилась образцом, придавшим очертания будущей Революции. Кастро и его ближайшие последователи видели в армии повстанцев не только источник силы для нового государства, но и инструмент социальных перемен. Как только так называемые свободные зоны в горах были расширены, командование начало проводить экспроприацию и принимать законы, которые будут основой аграрной реформы после грядущей Революции. Официальная нравственность будущего общества, превознесение самопожертвования, солидарность, военная дисциплина и верность – все эти качества были внушены солдатам армии повстанцев. Кампания в Сьерре создала тесно связанные группы, которые составят сердцевину руководства Революции. Спустя тридцать лет самыми близкими друзьями Кастро были ветераны экспедиции на Грапма, тогда как только один организатор «льяно» занимал сколько-нибудь важное положение при режиме.
Вероятно, именно тогда обрисовался будущий курс Революции, где-то между объединением партизан к концу 1957 года и летом 1958-го, и после событий 9 апреля. В официальных отчетах Кастро указывает, что он все это проработал со времен Монкада. Те, кто порвал с Революцией после ее победы, наоборот, утверждали, что он изменил ход событий и предал ее идеалы. Ясно, что у него была программа, которую невозможно было выполнить по структуре традиционной на Кубе партийной системы. Идея о предательстве опирается на несостоявшиеся иллюзии. Куба не могла подвергаться таким радикальным переменам без изменения ее внутренней политической системы и даже перестановки ее международных связей. В то же время трудно поверить, что еще до объединения армии бунтовщиков Кастро имел четкую картину направлений, которые примет будущая революция. У него была радикальная программа реформ, а не окончательно определенная политическая модель. Можно было подумать, что в течение всех пятидесятых годов он чувствовал свой путь и политически и стратегически. В Сьерре путь и цель стали более четкими. В виде армии бунтовщиков оп построил конкретную могущественную основу для выполнения представляемых им структурных перемен на Кубе. После забастовки 9 апреля он начал обращаться к коммунистической партии, как к источнику организованной поддержки.
Кроме того, его политические идеи более четко сформировались под влиянием двух его ближайших советчиков, его брата Рауля Кастро и Чс Гевары. Оба не принимали коммунистов, первый из-за того, что, как и Кастро, он считал, что все предлагаемое коммунистами – чистый авантюризм, а второй был более увлечен панамериканским, антиамериканским национализмом, чем поддержкой Москвы. Но оба были более осведомлены о марксистских идеях в любых направлениях, чем Кастро. Более того, Гевара перенес горький опыт уничтожения ЦРУ правительства, старавшегося провести программу реформ, похожих на те, которые планировал Кастро. В Сьерре они являлись единственными бунтовщиками с каким-либо политическим опытом и у обоих была возможность обстоятельно обсуждать будущий ход революции вместе с Кастро. Под их влиянием идея кубинской версии «социализма в одной стране» могла начать формироваться в мозгу Кастро в качестве модели будущего развития Кубы, независимой от Соединенных Штатов. Нет сомнений в честности Гевары, когда он в декабре 1957 года писал последователю Фрэнка Пайса в Движении 26 июля: «По своим идеологическим убеждениям я принадлежу к тем, кто верит, что разрешение общемировой проблемы лежит за так называемым «железным занавесом», и это Движение является одним из многих, воодушевленных желанием буржуазии освободиться от экономических цепей империализма. Я всегда думал о Фиделе, как о подлинном руководителе левой буржуазии, хотя его имидж улучшился благодаря личным качествам экстраординарного блеска, поставившего его над классом» [70]70
Franqui 1980, p. 269
[Закрыть].
Какова бы ни была его политическая позиция в то время, Кастро осторожно избегал вызвать подозрений среди оппозиции Батисте и Соединенным Штатам в том, что он хочет выйти за рамки структуры восстановления демократической системы на Кубе. Пока еще Батиста оставался у власти, ему требовалась поддержка оппозиции. Но он сразу разоблачал любые требования соперников, предъявляемые руководству движения против Батисты. Осенью 1957 года представители Движения в Майами подписали соглашение с новым объединенным фронтом оппозиции «Хунта де Либерасьон Кубана», посредством чего силы Кастро будут объединены в регулярные вооруженные силы, которые однажды уже свергли Батисту. Узнав об этом недозволенном поступке, который мог бы лишить его мощной вооруженной базы, Кастро порвал с «Хунтой». Его армия повстанцев начала одерживать победы над армией Батисты, в то время как оппозиционные организации провалили попытки штурма президентского дворца и поднятия мятежа вооруженных сил. Однако после безуспешной апрельской забастовки и полномасштабного наступления армии в мае Кастро был вынужден удерживать свою позицию. В июле он выпустил манифест, известный как «Каракас Пакт», подписанный вместе со всеми силами оппозиции, за исключением Коммунистической партии. В нем не упоминались радикальные реформы. Вместо этого документ был направлен на восстановление конституционных и демократических прав и содержал неясно сформулированное обещание экономического и социального прогресса, которое само по себе исходило от Аутентикос.
Не было совпадением и то, что Кастро искал союза с умеренными и консервативными оппонентами Батисты в тот момент, когда армия приступила к массовому нападению на места расположения партизан. С тех пор, как повстанцы утвердили свою власть в Сьерра-Маэстре, армия совершила несколько безуспешных попыток вытеснить их оттуда. К марту 1958 года Кастро почувствовал себя достаточно уверенным для установления новых фронтов в Ориенте. Например, Рауль с колонной отправился на Сьерра-Кристалль в восточной части провинции, где повстанцы начали проводить широкомасштабную программу социальных реформ в недавно освобожденной зоне. Провал забастовки в апреле 1958 года, тем не менее, поддержал в Батисте уверенность в том, что он сможет разбить армию бунтовщиков. Двенадцатитысячный взвод, поддерживаемый воздушными силами, был послан в обе Сьерры для уничтожения сил повстанцев.
Провал наступления был результатом не столько превосходства партизан в военной силе, сколько моральной слабости регулярной армии. Среди многих солдат и офицеров было мало желающих бороться, так как они стали непопулярными у широких слоев населения за их сотрудничество с диктатурой. Несколько частей перешло на сторону бунтовщиков, а многие дезертировали [71]71
Pérez L A Jr 1976 Army Politics in Cuba 1898–1958. University of Pittsburgh, pp. 153 – 5
[Закрыть]. В противоположность им среди партизан царила строгая дисциплина.
Влиятельный умеренный сторонник Движения позже вспоминал, что во время посещения укрытия бунтовщиков он видел «сцепу, как в кино, наблюдая, как они приходят, занимают все вокруг позиции, и все в полном молчании. Всё здесь обсуждалось шепотом. Я провел год, разговаривая шепотом: такова была их дисциплина, разница между армией бунтовщиков и армией Батисты. Армия Батисты прибывала всегда с криками, и при этом удивлялась, почему всем известно, что они на месте» [72]72
Raúl Chibas to Tad Szulc in Szulc 1987, p. 333
[Закрыть].
К сентябрю Кастро был готов двинуть главные силы партизан из Сьерра-Маэстры в сторону Сантьяго, столицы Ориенте. Вскоре после этого он послал Гевару и Камило Сьенфуэгоса, молодого рабочего из Гаваны и ветерана экспедиции, в военный поход в центр острова во главе двух отдельных колонн. Для этих операций и для финального наступления Кастро нужны были деньги и политическая поддержка. Его новая тактика разрабатывалась для привлечения поддержки широких слоев населения, а не сочувствующих Движению 26 июля. И действительно, деньги начали прибывать, по теперь не только от гражданских и трудовых фронтов Движения, по также и от владельцев сахарных заводов, сахарных плантаторов, фермеров-скотоводов, банкиров, промышленников, особенно в Ориенте [73]73
Domínguez J I 1978 Cuba: Order and Revolution. Harvard University, Cambridge, MA, pp. 128 – 9
[Закрыть]. К увеличению количества бизнесменов, поддерживающих повстанцев, привела не только растущая непопулярность Батисты, но и призыв Кастро к национальному возрождению. Ограниченные американской квотой на сахар и все в большей степени находящиеся под давлением североамериканских производителей сахарной свеклы, кубинские сахарные короли отзывались на призывы к реформам кубинской экономической политики и политической системы в целом. Интервью Кастро, данные американским журналам между февралем и апрелем 1958 года, были направлены на уверения элиты бизнеса, что им ничто не грозит со стороны Революции, кроме выигрыша. В феврале, беседуя с журналистом из журнала «Лук», которого четверо суток вели по горным тропам к штаб-квартире партизан, Кастро заявил: «Я знаю, что звуки Революции – как горькое лекарство для многих бизнесменов. Но после первого шока они увидят ее благо – нет больше обкрадывающих налоговых поборов, обворовывающих армию полководцев, и чиновников-взяточников, обирающих до нитки. Наша Революция как нравственна, так и политична» [74]74
Look, 4 Feb. 1958
[Закрыть].
Отбросив армию, силы повстанцев начали свое собственное общее наступление. Колонна Кастро с запада и его брата с востока продвинулись в центр Ориенте, захватывая город за городом, пока они не окружили Сантьяго. Объединения Гевары и Сьенфуэгоса отрезали половину острова, чтобы предотвратить приток подкрепления с запада, а затем двинулись в Гавану. Батиста вместе с быстро распадающейся армией подготавливался покинуть Кубу. Тем временем группа офицеров из старшего состава задумала сбросить его с помощью смешанной гражданской и военной хунты, которую, как они считали, признает правительство Соединенных Штатов. В канун Нового года Батиста бежал в Доминиканскую Республику. Свергнувшая его хунта недолго наслаждалась властью. Из штаб-квартиры, находящейся за пределами Сантьяго, Кастро издал призыв к всеобщей забастовке, чтобы сбросить военную группировку. Призыв получил широкую поддержку среди рабочих. К вечеру 1 января хунта была уничтожена. На следующий день Кастро с триумфом вошел в Сантьяго, а вскоре после этого, чтобы увеличить масштаб празднества, Гевара и Сьенфуэгос взяли под контроль Гавану.
Режим Батисты пал, помимо всего, из-за его жестокости. Тысячи его противников были подвергнуты пыткам или убиты, или то и другое. Но он также пал, как, в принципе, пришел к власти в 1934 и 1952 гг., потому что не представлял никакого социального класса. Даже среди военных, как показало морское восстание Сьенфуэгоса, был острый раскол. Самые ближайшие советники Батисты вышли из рядов тех, кто участвовал в Революции 1933 года. Их сила и привилегии возмущали более всего профессиональную офицерскую элиту, возникшую из среднего класса Кубы, среди которой было много заговорщиков. Молчаливое соглашение между слоями населения, поддерживающего режим Батисты, провалилось в самом начале, так как он оказался неспособным решить любую проблему, интересующую их. Коррупция была до сих пор распространена, бедность оставалась бедностью. Поддержка Батисты организованным рабочим классом иссякла.
В 1958 году безработица увеличилась с 8,9 % в январе до 18 % в декабре. Только верхний слой объединенной бюрократии отождествлялся с режимом, так как им больше некуда было податься. Батиста потерял общественную опору, но он не стремился расположить к себе и местную элиту, контролирующую большинство кубинских богатств. Его переворот в 1952 году не покончил с насилием, на что надеялись многие кубинцы, а, наоборот, еще и увеличил его. К неустойчивости кубинской политической системы добавилось растущее у среднего класса чувство материальной ненадежности. Хотя он довольствовался тем, что у него самый высокий уровень жизни в Латинской Америке, его прибыль в пятидесятые годы уменьшилась из-за роста инфляции и постоянного падения цен на сахар на мировом рынке. Доход на Кубе упал на 18 % в течение двух последующих за переворотом лет и к 1958 году снизился до уровня 1947 года. Тем не менее между 1956 и 1957 годами цены на основные продукты питания выросли вплоть до 40 % [75]75
Pérez L A Jr, 1988 Cuba: Between Reforms and Revolution. OUP, New York
[Закрыть].
Новый экономический спад в 1958 году вызвал всеобщее недовольство, в то время как сжимание экономической конкуренции и контроль Соединенных Штатов помогли слоям среднего класса и буржуазии благосклонно отнестись к самоуверенной националистической политике, обещанной Кастро. Как и армия бунтовщиков, волна беспорядков продвигалась с востока острова, где повстанческие традиции были сильнее, до тех пор, пока не поглотила и запад.
Режим Батисты пал также из-за своей незаконности. Он захватил власть накануне всеобщих выборов, выдвинувших других кандидатов, и сохранял свое правление путем репрессий: президентские выборы в 1954 и 1958 году являлись жульническим применением демократии. По его диктатура не была полной, так как он был озабочен поисками уклончивого соглашения типа того, каким он был удовлетворен в сороковых годах. Обуздывая свободу прессы, он все же позволял ей критиковать режим, когда находился в полной безопасности. Кастро сделал не меньше двадцати пяти разоблачений Батисты, опубликованных в прессе. В действительности диктатор недооценил своего самого решительного противника, освободив его после того, как Кастро отсидел около двух лет из пятнадцатилетнего приговора, и приуменьшал угрозу, созданную силами бунтовщиков, пока не было слишком поздно. Его армия без какой-либо эффективной встречной помощи от Соединенных Штатов провела кампанию, выделяющуюся своей жестокостью и неумелостью, когда Соединенные Штаты запоздало объявили об эмбарго на оружие, это было больше психологическим, чем реальным ударом. Из всех традиционных политических сил на Кубе военные были единственными, кто имел какую-то национальную власть. Элита, владевшая богатствами острова, оказалась неспособной объединиться вокруг национального проекта. Консервативные партии были слишком расчленены, чтобы стать главным представителем избирателей, тогда как Аутентикос была дискредитирована, последовательно отступая от обещаний покончить с коррупцией. Единственной партией, имевшей существенную поддержку избирателей, была Ортодоксос, но у них отсутствовала ясно определенная идеология, как, в принципе, и организованность, и, кроме того, их известный руководитель умер. Провал политической системы был обусловлен, в большей степени, противоречиями, вызванными неровным и зависимым развитием Кубы. Имея высокоразвитое общество, Куба ис могла провести требуемых структурных реформ, пока она находилась в ловушке одной сахарной культуры, Любая попытка выполнения этого грозила недовольством со стороны США, военное или просто дипломатическое вмешательство которых определяло в прошлом курс кубинской политики.
Таким образом, Кастро вступил в вакуум власти, образованный не только им. Он умело ухватился за возможности, предложенные соединением исторических условий, необычных для Кубы. Более того, своим успехом Кастро обязан в равной мере как талантливому использованию средств массовой информации, так и партизанской кампании. С помощью радио и газет он вызвал огромное восхищение его мужеством и патриотизмом. На самом деле повстанческие лидеры Движения были движимы высокими идеалами и самоотверженным чувством исторической миссии, завладевшей воображением многих кубинцев, давно не видевших героев среди политиков того времени [76]76
См. переписку Кастро и Франка Пайса и Селии Санчес в Franqui 1980
[Закрыть]. К 1959 году Кастро стал вместилищем многих отчаянных надежд на возрождение Кубы. В течение неспешного триумфального шествия из Сантьяго в Гавану его встречали как последнего из длинного списка кубинских героев – последнего, так как в отличие от других, он выжил и победил.
Глава 4
КОНФЛИКТ С США
«Когда я увидел ракеты, стрелявшие в дом Марио, я поклялся, что американцы дорого заплатят за то, что они делали. Когда эта война закончится, я начну собственную войну, более длительную и жестокую; войну, на которой я буду сражаться с ними. Я считаю, что это станет моим настоящим предназначением».
Когда в январе 1959 года Кастро пришел к власти, его целью стало не что иное, как преобразование Кубы в развитую и независимую нацию. Он намеревался совершить этот экстраординарный поступок, мобилизовав внутренние ресурсы острова, с помощью других государств или без нее, или даже против их желаний. Главным средством в возрождении общества будет дисциплинированная и самоотверженная элита, очищенная проведенными сражениями. Наиболее влиятельными руководителями Революции были специалисты из среднего класса или интеллигенты, привыкшие работать с аппаратом государства. Их собственное положение в обществе, вместе с особой природой Революции 1959 года, поддержала уверенность, что социальное и экономическое переустройство Кубы будет выполнено руководящей верхушкой нового централизованного государства. Вместе со многими постколониальными режимами «третьего мира» в пятидесятые годы кубинцы разделяли убеждение, что центральное планирование было необходимо для развития и, более того, гарантировало то, что прибыли от экономического роста будут справедливо распределены. Радикальные перемены, происходящие на Кубе, шли сверху, даже если у них была поддержка подавляющей массы людей.
Новый режим вышел не из социальной, а из политической революции, и его могущество происходило из военной победы армии бунтовщиков, действовавшей в интересах общества.
Кастро и его ближайшие последователи сталкивались со значительными препятствиями. Чтобы выполнить планы по очищающему преобразованию острова, необходимо было разрушить старый порядок; они должны были убедить или нейтрализовать своих влиятельных либеральных союзников, и им надо было сопоставлять внутренние и внешние экономические интересы, контролировавшие богатство Кубы. Помимо всего, они должны были столкнуться с неизбежным гневом Соединенных Штатов, где все еще оставалась администрация, помогавшая разрушить реформистский режим Арбенса в Гватемале менее чем шесть лет назад. Несмотря на чувство полной уверенности в себе, сначала Кастро действовал осторожно. Среди революционеров только немногие имели какой-то политический опыт. Армия повстанцев, хоть и дисциплинированная, но полуграмотная, вряд ли могла стать источником административного мастерства. Энтузиазм толпы нуждался в организации, чтобы защитить Революцию.
Во время кампании в Сьерре Кастро опасался создавать возможное расширенное соглашение с оппозицией Батисте. Пока он ясно не выразил, что стремится к преобразованию общества, и призвал к возвращению к традиционному демократическому порядку на Кубе, основанному на парламентских выборах и уважении личной инициативы. В своем расположении в горах Кастро назвал президентом временного правительства, появившегося после Батисты, одного уважаемого судью, сочувствующего Движению 26 июля, Мануэля Урутиа Лео. Ко времени свержения Батисты Урутиа собрал министерство, сформированное из умеренных членов Движения, а сам Кастро был утвержден в роли главнокомандующего новых вооруженных сил. Такое правительство было приемлемо для большинства слоев общественности на Кубе и в Соединенных Штатах.
Однако вскоре это стало не больше чем символом администрации. Решением, характерным для него, Кастро составил неофициальный комитет из своих ближайших советников, включая брата Рауля и Че Гевару, и именно министерство революционного планирования и координации в действительности утверждало ход Революции в ее первые дни [78]78
Szulc T 1987 Fidel: a Critical Portrait. Hutchinson, London, pp. 369 – 73
[Закрыть]. В то же время, продолжая довоенные связи, Кастро начал сдержанные переговоры с Коммунистической партией, которая официально до сих пор воспринимала его Движение как мелкобуржуазное образование. Посредством этого он надеялся соединить коммунистов с радикальным крылом Движения, используя опыт и организационную основу ПСП для помощи в создании нового учреждения революции на собственных условиях. В мае был открыт Национальный институт аграрных реформ (НИАР) с Кастро в качестве президента, чтобы управлять «исполнением аграрной реформы», ставшим в первые дни революции частью законодательства. В течение последующих месяцев ПИАР стал неофициальным спутником правительства, управляемым ближайшими советниками Кастро.
Темп реформ Кастро частично определялся тем, насколько он был уверен, что появившееся в результате напряжение можно держать под контролем. В первые дни у власти в Гаване он показал способность мобилизовать непреодолимые силы огромных масс, поддерживающих его. Когда их соперники городская партизанская организация «Директорио Революсиопарио» (ДР) проявила нежелание сдать оружие армии бунтовщиков, Кастро настроил против них толпу и они капитулировали. Его реформистским планам помогло также отсутствие объединений экономических элит на Кубе. Например, «акт об аграрной реформе» предусматривал умеренную экспроприацию крупных собственников земли, исключая важнейшие сахарные и рисовые плантации, и это положение приветствовалось финансовым и промышленным капиталом, а также широкими слоями среднего класса.
Националистическая экономическая политика, предложенная новым правительством, увеличила надежды частных предпринимателей Кубы, что посредством этого им достанется доля в бизнесе большая, чем была прежде [79]79
Domínguez J 1 1978 Cuba: Order and Revolution. Harvard University, Cambridge, MA, p. 195
[Закрыть]. Таким образом, разъединенная внутренняя оппозиция постепенной национализации экономики была представлена слабыми откликами.
К середине февраля Кастро ощутил достаточно уверенности для принятия должности премьер-министра с новой, широко распространяющейся властью. Министерство, в большей мере, становилось резиновым штампом для решений, принимаемых Кастро и его советниками. Летом 1959 года он выступил против умеренности министерства, частично раздраженный публичным заявлением Урутиа против проникновения коммунистов в администрацию. Вновь созвав толпу, Кастро принудил Урутиа уйти в отставку, назначив на его место президента своего близкого сторонника Освальдо Дортикоса. Установление напряжения внутри Движения 26 июля из-за роста влияния коммунистов достигло пика и перешло в октябре в мятеж главнокомандующего бунтовщиков и правителя провинции Камагуэй, Убера Матоса. И снова Кастро смог использовать кризис для укрепления своей власти, объявив о создании вооруженного народного ополчения. Он также вмешался в деятельность ноябрьского конгресса Кубинской Рабочей Федерации, чтобы настоять на объединении делегатов ПСП и антикоммунистических представителей его Движения [80]80
Bohemia, 29 Nov. 1959; Revolución, 23 Nov. 1959
[Закрыть]. К концу года медовый месяц либералов и левого крыла Движения закончился.
Еще одним источником напряжения стала растущая оппозиция церковной иерархии радикальной направленности нового режима. В движении против Батисты было много католиков, и церковь вначале приветствовала Революцию. Однако традиционно церковь представляла консервативные силы в кубинском обществе, поддержав Испанию во время войн за независимость и позже, став на сторону франкизма во время испанской гражданской войны. Когда новое правительство учредило светское образование и понизило поучающую роль церкви в национальных делах, католическая иерархия объединилась с оппозицией Кастро, мобилизуя огромное движение протеста.
Однако именно растущая злобная реакция администрации США на кубинские реформы ускорила радикальные перемены в правительстве. Кастро был с самого начала заинтересован в сохранении отношений с Вашингтоном, не компрометируя своей программы внутренних реформ. Пытаясь улучшить связи, первые месяцы Революции он посвятил улучшению своего английского языка, на котором он говорил несовершенно, с сильным испанским акцептом. Нет причин сомневаться в оценке кубинско-американских отношений в 1960–1961 годах, данной Кастро много лет спустя в личной беседе с американским дипломатом: «Я пришел к власти с предвзятым мнением о Соединенных Штатах и их связях с Кубой. Размышляя о прошлом, я вижу многие моменты, в которые я бы хотел поступить иначе. В любом случае, мы бы никогда не стали близкими друзьями. США слишком долго решали все за нас. Тогда это было унаследованное столкновение интересов. До сих пор некоторые противники считают полезным сохранять мосты с тем временем. Возможно, я опрометчиво сжег некоторые мосты; были моменты, когда я, возможно, был резче, агрессивней, чем требовала ситуация. Тогда мы все были моложе и совершали ошибки молодости» [81]81
Smith W S 1987 The Closest of Enemies. Norton, New York, pp. 144 – 5
[Закрыть].
Это мягкое воспоминание о политике США по отношению к Кубе принадлежит гораздо более позднему периоду, когда Кастро увлекся идеей о возобновлении отношений с Вашингтоном, но оно указывает на два важных аспекта американо-кубинского конфликта. Во-первых, революционные лидеры знали, что согласие с Соединенными Штатами было маловероятно, и, следовательно, к разрыву привела не реакция американского правительства на кубинские реформы. Во-вторых, в делах Кастро с США присутствовал элемент горячей национальной гордости, способствовавший увеличению разногласий. Тем не менее, несмотря на всю свою горячность, Кастро смог использовать конфликт с Соединенными Штатами для усиления своего могущества и ускорения темпов Революции.
Первые официальные заявления Кастро об отношениях с Соединенными Штатами подтверждали экономическую программу Движения 26 июля, составленную умеренным руководством Кубы. Он неоднократно утверждал, что в первые три месяца Революция будет иметь смешанную экономику, в которой частные американские инвестиции и помощь правительства США продолжат играть важную роль. Однако сейчас стало ясно, что он уже размышлял о вмешательстве в предприятия общественного пользования, горнодобывающую и сахарную промышленность, в каждой из которых присутствовали интересы США. Также известно, что уже в марте, когда умеренное правительство Урутиа все еще было у власти, Национальный Совет Безопасности США рассматривал предложение о свержении нового кубинского режима [82]82
Szulc 1987, p. 384
[Закрыть]. Следовательно, обе стороны были уже подготовлены для конфликта.
Хотя некоторые формы разногласий между Кубой и США были неизбежны, с самого начала конфликт разгорелся из-за взаимной подозрительности и непонимания. Первоначальная симпатия к Революции среди широких кругов американцев постепенно уступила место тревоге при виде судов и казней приближенного к Батисте персонала, подвергнутого пыткам и казненного, начавшимся вскоре после победы. Судебные разбирательства, в которых Кастро иногда участвовал в роли главного обвинителя, были скорее формальными версиями революционной справедливости, измеряемой жертвами крестьянских семей во время партизанской кампании. Американские стандарты правосудия вряд ли могли бы применяться в стране, которая многие годы страдала от жестокой диктатуры. Подобно этому, явилась приостановка Кастро выборов на время его визита в Соединенные Штаты в апреле; лишь некоторые из американцев могли охватить масштабы, в каких парламентарная демократия на Кубе была дискредитирована коррупцией политиков прошлого с молчаливого согласия правительства США. Закон о земельной реформе в мае, военное и торговое соглашение, заключенное между Кубой и Советским Союзом в феврале следующего года, только усилили опасения администрации США, что Куба становится коммунистическим островом.
Следует также вспомнить, что из-за своей стратегической позиции и исторических связей с Соединенными Штатами Куба считалась многими поколениями американских политиков частью обороны южного фланга США и ценным ключом к контролю за карибскими флотильными проходами в Панамский канал и из него. К традиционной чувствительности касательно безопасности своих тылов добавилась навязчивая идея времен «холодной войны», об угрозе подчинения коммунистам национально-освободительных движений на Кубе и в других частях «третьего мира».
Когда французское торговое судно, перевозившее оружие, взорвалось, стоя на якоре в Гаване в марте 1960 года, что привело к жертвам, среди кубинцев возникли подозрения, что США помогают контрреволюционерам захватить власть. На последующих за инцидентом массовых собраниях Кастро предупредил об опасности вторжения врагов кубинской Революции, впервые провозгласив известный лозунг «Патриа о Муэрте, Венсеремос!». На самом деле меньше чем через две недели администрация США под руководством Эйзенхауэра секретно дала указание ЦРУ сформировать полувоенные войска для акции против кубинского правительства [83]83
Op. cit., p. 416
[Закрыть]. Устный спор между двумя странами перерос в ряд мер и противодействий. Когда кубинское правительство национализировало у иностранных собственников заводы по очистке бензина в конце июня после их отказа обрабатывать сырую нефть, купленную у Советского Союза, правительство США отменило кубинскую квоту на сахар. Кубинцы ответили захватом крупнейших американских компаний, действующих на острове. Со стороны США последовал запрет на торговлю с Кубой. И, наконец, в октябре Куба национализировала не только все оставшиеся предприятия, но также крупные фирмы кубинских собственников.
Динамика развития американо-кубинского конфликта заставила революционное правительство ускорить процесс политической и экономической централизации. Кастро правильно рассуждал о том, что неясно вырисовывающаяся конфронтация с Соединенными Штатами позволит быстро выполнить то, что в действительности являлось более долгосрочной стратегией. Много лет спустя его собственная оценка событий 1960–1961 годов выглядит убедительно: «Мы, шаг за шагом, проводили нашу программу. Все эти агрессии ускорили революционный процесс. Были ли они причиной? Нет, это было бы ошибочно. На Кубе мы собирались построить социализм в самой дисциплинированной манере в пределах разумного срока, с наименьшим количеством травм и проблем, по агрессия империализма ускорила революционный процесс» [84]84
Op. cit., p. 384
[Закрыть].
Кризис поляризовал кубинское общество. С середины 1960 года первая волна эмигрантов покинула Кубу для проживания в изгнании в Соединенных Штатах. Пока это, в большей степени, были выходцы из кубинской деловой и профессиональной элиты, их отъезд устранял потенциальный источник оппозиции новому режиму и ускорил, таким образом, процесс политической централизации.
Наконец, в апреле 1961 года долгожданные отряды интервентов, составленные из кубинских изгнанников, отплыли из Никарагуа вместе с эскортом американского военно-морского флота. Новый американский президент Джон Ф. Кеннеди одобрил план вторжения, разработанный ушедшей администрацией, но запретил использовать силы США в сражении. Высадка происходила в двух местах, одно из которых называется Плайя Хирон, находящееся в Заливе Свиней, отдаленной болотистой местности в южном Матансасс. По иронии, Кастро исследовал вдоль и поперек эту местность, разрабатывая план осушения болот. Вторжению предшествовала воздушная атака американских бомбардировщиков, укомплектованных сильными кубинскими пилотами, на военно-воздушные силы острова. Однако они потерпели неудачу в попытке отстранения от акции крошечной кубинской военно-воздушной армии. Событие оказалось роковым для захватчиков. Без разрешения на продолжение воздушных ударов силы интервентов не имели поддержки с воздуха и были обеспокоены действиями кубинцев: два грузовых судна затонули, судно, управляемое ЦРУ, потерпело крушение, а остаток эскадры спасся бегством, оставив 1300 человек, сидевших на мели на обоих побережьях. Под энергичным и эффективным руководством Кастро кубинские войска быстро продвигались к месту действия. Фотография того времени изображает его, прыгающего с танка, в военной зоне. После двух дней жестокой борьбы, во время которых вновь разрешенные воздушные удары нанесли тяжелые потери кубинскому народному ополчению, интервенты были разбиты.
