Текст книги "Фидель Кастро"

Автор книги: Себастьян Бэлфор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

И невозвращение Кастро к видному положению на внутренней сцене означало изменение власти в пределах режима. Вместо этого произошло возобновление популистского стиля 60-х гг. при службе новой социальной мобилизации. В 70-х гг. была установлена новая система экономической администрации, делающая акцент на децентрализацию управления и материальные стимулы. Она не требовала такого же харизматического руководства, которое сопровождало кампанию по увеличению патриотических усилий. Неизбежно было то, что среди руководства именно Кастро как Главнокомандующему и лицу, тесно связанному с народом, придется проводить атаку, почти полностью начатую им. Пока происходили драматические перемены в среднем слое членов партии, управляющих и чиновников в экономических министерствах вследствие кампании «Пересмотра», смена персонала среди высшего руководства показывала, что там нет серьезных разногласий. Это скорее означало изменение акцента, подобное практике перестановки в кабинете министров, увольнялись те министры, которые были наиболее тесно связаны с неудачами политики. На выборах в Политбюро в 1986 году из 27 членов Политбюро 1980–1985 гг. девять потеряли свои места, но сохранили свои позиции в Центральном Комитете, один умер, один перевелся в Секретариат и один ушел в отставку по старости.

Некоторые западные издания прославили образ Кастро как эксцентричного выразителя взглядов против неизбежного принуждения к модернизации, резюмированных Горбачевым. Это являлось искажением образа. Кампании «перестройки» и «Пересмотра» возникли из разных политических потребностей и традиций, как отметил Кастро в своей речи к Национальному Собранию во время визита Горбачева [203]203
  GWR, 16 April 1989


[Закрыть]. В отличие от Советского Союза, Куба являлась небольшим и относительно однородным обществом, члены которого до сих пор могут быть способны на совершение великих подвигов коллективными усилиями, если этого потребует режим. Тогда как советские реформаторы видели в либерализации средство освобождения энергии, перекрытой смертельным грузом бюрократии, кубинское руководство считало, что им необходимо крепче сжать тиски экономики и общества, чтобы побудить граждан к усердной работе и защите Революции от угрозы американской агрессии. «Пересмотр» являлся их ответом на три возможных недостатка: экономический спад, общественное недовольство и продолжительная потребность государства забирать существенную часть национальных излишков.

Несмотря на все отличия, «перестройка» и «Пересмотр» были тесно связаны друг с другом. Возможно, Кастро отклонил идею кубинской «перестройки» на основе того, что она не подходила, но он не мог избежать влияния реформ Горбачева. Гласность и перестройка были уклончивыми, чего нельзя сказать о призыве к большим усилиям, что являлось ядром кампании «Пересмотра». Один из новых лозунгов, связанных с кампанией «Аора си подемос конструир эль социализме» (переведенный в официальной ежедневной кубинской газете «Грамма» как «теперь мы действительно собираемся построить социализм»), звучал скорее ноткой усталости, как будто все жертвы прошлого были напрасными, и он стал мишенью общественной критики. Среди членов партии, таких как некоторые старые дореволюционные коммунисты и молодые коммунисты, существовало значительное, хотя и молчаливое восхищение Горбачевым; казалось, на этот раз советский руководитель перепрыгнул Кастро.

Еще важнее то, что перестройка советского экономического управления имела серьезное влияние на особые отношения между двумя странами. Горбачев стремился ввести более эффективные принципы в международных торговых связях Советского Союза. Во время визита на Кубу в апреле 1989 года он сделал недвусмысленное предупреждение относительно нового подхода: «Так как жизнь продвигается вперед, появляются новые требования к качеству нашего взаимодействия. Это особенно применимо к экономическим отношениям – им следует быть динамичнее и эффективнее и приносить большую отдачу обеим нашим странам, обоим нашим народам» [204]204
  Речь к Национальному Собранию в 1989 году «Визит Михаила Горбачева на Кубу» «Новости» Москва, стр. 10


[Закрыть]. С этих пор кубинским экономическим посредникам приходилось больше иметь дело с покупателями и продавцами, действующими в соответствии с критерием выгоды, чем с советской бюрократией. Советский Союз будет искать восстановления лучшего баланса в торговле между двумя странами, и скрытые цеповые скидки в советско-кубинской торговле будут уменьшены. Скрытая подоплека лежит за хвастливым 25-летним договором о сотрудничестве, подписанным совместно Горбачевым и Кастро во время прежнего визита на Кубу, и соглашением между двумя странами, заключенным вскоре после этого.

Однако самым серьезным эффектом, который вызвали на Кубе «новые политические взгляды» Горбачева, стал ее молчаливый отход от политики стран «третьего мира». В конце 60-х гг. Кастро критиковал Советский Союз за его равнодушное отношение к национально-освободительной борьбе, например во Вьетнаме. Тем не менее под руководством Брежнева в 70-е гг. Кремль был активно вовлечен в оказание военной и экономической помощи странам, равняющимся на СССР, обозревая страны «третьего мира» как арену для противостояния Запада и Востока. Горбачев определенно отверг такое понимание международных отношений. Он доказывал, что проблемы нищеты и конфликта в слаборазвитых странах могут быть решены только совместными действиями с супердержавами и, следовательно, им необходимо стремиться главным образом к разрядке отношений между Западом и Востоком. Хотя он заявил, что Латинской Америке принадлежит важная роль в процессе разрядки отношений, было ясно, что странам «третьего мира» придется стать более или менее пассивными зрителями переговоров супердержав. Более того, Горбачев намекал, что он больше заинтересован в торговом потенциале Латинской Америки, чем в ее политической окраске [205]205
  Op. cit., pp. 17 and 22


[Закрыть].

Растущее взаимопонимание между Москвой и Вашингтоном в конце 80-х гг. приветствовалось Кастро, пока оно вело к международной разрядке. Существенное урезывание расходов на вооружение высвободит деньги, которые могут использоваться для поддержки развития и гарантировать погашение долга стран «третьего мира». Разрядка советско-американских отношений также проложит путь к возобновлению американо-кубинских связей и снимет экономическую блокаду острова. Однако он не верил, что США изменили своим взглядам. Стратегический отход Советского Союза от стран «третьего мира» оставит Кубу и другие страны, такие как Никарагуа, опасно незащищенными перед американскими действиями, как считал Кастро. В своей речи в 1988 году в тридцать вторую годовщину великой экспедиции на Гранма он заявил, обращаясь к Соединенным Штатам, как к империи: «Мы искрение поддерживаем мирную политику Советского Союза. Но мир имеет различные значения для разных стран. Почти несомненно, что способ империи по установлению мира означает существует мир для могущественных, мир с Советским Союзом и война с небольшими социалистическими, революционными, прогрессивными или просто независимыми странами «третьего мира» [206]206
  GWR, 18 Dec. 1988


[Закрыть]. Он проявил свое беспокойство во время визита Горбачева на Кубу в апреле 1989 года. Противопоставляя революционные процессы на Кубе и в России, он позволил себе язвительную, в чем-то опрометчивую шпильку насчет Советского Союза, заявляя, что на Кубе не было сталинизма, «если меня не считают… прообразом Сталина, и в таком случае я могу сказать, что все мои жертвы в нашей стране до сих пор находятся в добром здравии». Он продолжил критикой политики Горбачева: «Мы знаем, что означает выражение новых международных политических взглядов, новое мышление в решении проблем. Но у нас нет уверенности, у нас до сих пор ее нет. У нас нет каких-либо подтверждений тому, что империалисты утвердили эти новые международные политические взгляды. Наоборот, у нас есть много причин, чтобы не доверять их поведению» [207]207
  Op. cit., 16 April 1989


[Закрыть].

Проблемой для Кастро было не только отступление Москвы от ее военных обязательств перед странами «третьего мира», но также перераспределение торговых связей и программы иностранной помощи, чтобы привести их в соответствие с практикой капиталистических стран. Несмотря ка ответные успокаивающие слова, реформы Горбачева содержали скрытую опасность, что и безопасность и экономическая жизнеспособность Кубы, возможно, будут окончательно подорваны отходом Советского Союза. Способность Кастро настроить Москву и Вашингтон друг против друга была значительно уменьшена теперь, так как Советский Союз больше не видел в Кубе рычаг против Соединенных Штатов. Новая международная политика Горбачева, понизив значение страны «третьего мира», также угрожала снизить способность Кастро играть активную роль в мировых делах. Кубинские военные миссии за границей, хотя они не всегда организовывались по приказу Москвы, следовали советской стратегии и опирались на ее военную и дипломатическую поддержку. Самой эффективной была кубинская операция в Анголе. На протяжении тринадцати лег кубинские войска, снабжаемые советским оружием, одновременно провели защиту непрочной независимости Анголы от вторжения Южной Африки и изнуряющие операции против партизанской организации «Юнита». Военная победа кубинских и ангольских войск над южноафриканской армией в Кито-Куангвале в мае 1988 года помогла принудить Преторию к переговорам о завершении конфликта в Южной Африке и признать независимость Намибии, хотя Браззавильское согласие сильно препятствовало согласию в этой сфере политик Рейгана и Горбачева. Куба принимала решительное участие в убеждении Претории в том, что цена дальнейших военных действий будет слишком высокой. Положение Кубы среди многих стран «третьего мира», особенно среди государств прифронтовой линии, было выше, чем когда-либо. Такие престижные операции, однако, были гораздо менее вероятны теперь, чем отход Советского Союза от любого открытого политического участия в странах «третьего мира».

Действительно, в конце 80-х гг. право выбора Кастро и внутри страны и за рубежом сузилось. Он столкнулся с растущим экономическим напряжением и увеличивающимся недовольством среди многих слоев населения, раздраженных возвращением тысяч ветеранов из Анголы. Обрушивание на спекулятивные выгоды, извлекаемые из нехватки товаров, было не просто нравственным жестом, а намерением уверить неугомонное население, что правительство будет справедливым в обхождении со всеми гражданами. Когда в июне 1989 года открылось, что высшие чиновники министерства внутренних дел занимались контрабандой в США колумбийского кокаина, оцененного в миллионах долларов, последовала яростная реакция руководства. На общем судебном разбирательстве один из ведущих генералов Кубы и герой ангольской кампании Арнальдо Очоа Санчес был также обвинен в спекуляции и торговле наркотиками, но обвинения против него носили неясный характер. В действительности, будучи виновным в некоторых преступлениях, он, возможно, пал жертвой руководства, так как был слишком независим в своих военных операциях и даже в выражениях критики по отношению к братьям Кастро. То, что все дело представляло собой нечто большее, чем только случай индивидуальной продажности со стороны кучки чиновников, молено предположить по обширной чистке рядов министерства внутренних дел, последовавшей за судебным разбирательством, и казни четырех главных обвиняемых. Именно Кастро пришлось первому отдать приказ о расследовании, воз-можно, из-за того, что обвиняемые занимали слишком высокое положение в правительственном эшелоне, еще раз подчеркивая, насколько сильно здоровье режима продолжает зависеть от его авторитета [208]208
  GWR, 22 June and 10 July 1989; Juventud Rebelde, 26 June 1989; for a speculative analysis of the trials see Julia Preston, ‘The Trial that Shook Cuba’, New York Review of Books 7 December 1989


[Закрыть].

Суд, со всеми подробностями транслировавшийся по кубинскому телевидению в редактированной версии, придал вес растущим жалобам среди многих слоев кубинского населения о злоупотреблении властью некоторыми официальными лицами. Общественная критика была направлена не только на нехватку и низкое качество потребительских товаров и недостаток определенных общественных услуг, по также на коррупцию среди чиновников, характеризующуюся ростом кумовства, называемого социолизмо (от испанского значения слово «партнер» – социо). Кубинское руководство критиковали не только внутри партийной структуры за его нежелание делиться властью. Самый резкий выпад на этот счет исходил от нового поколения коммунистов. «Мы живем в период здорового бунта, – провозглашала их ежедневная газета в августе 1988 года. – Скудное внимание, уделяемое этому, дает рост числу явных диссидентов. Справедливое желание более удобного существования увеличивает потребность в большем участии каждого в поисках решений проблем нашей страны» [209]209
  Cruz S ‘Sí, hay arreglo’, Juventud Rebelde, 30 Aug. to 5 Sept. 1988, p. 2


[Закрыть]. Нетерпеливое ожидание воинственной молодежью большей демократии было явно выражено на съезде Молодых коммунистов в 1987 году. Это способствовало возникновению напряжения между двумя поколениями [210]210
  Интервью автора с Хосе Рамоном Видалом


[Закрыть]. Действительно, новое поколение отчасти предало священные принципы Революции. Только Кастро продолжал внушать огромное восхищение, но было также много обывателей, утверждавших, что пришло время уйти ему в отставку. Как обычно, он проявил свою способность обезоружить потенциальную критику, принимая образ защитника бедняков. На встрече с официальной молодежной культурной организацией Кастро, например, был потрясен недовольством, выраженным молодыми писателями и художниками по поводу политики и поведения членов правительства, занимающихся вопросами культуры. Одного из юных критиков прервал могущественный глава департамента революционной ориентации и пропаганды Карлос Алдана, который жаловался на злобную атмосферу в зале, но Кастро, в свою очередь, перебил его и сказал ему, чтобы он слушал критику [211]211
  Интервью с Рамоном Фернандес-Ларрса, сентябрь 1988.


[Закрыть]. В то же время оказалось, что важность Кубы в глазах Советского Союза снижается, оставаясь мишенью для американской враждебности со стороны новой администрации Джорджа Буша. Кампания «Пересмотра» могла в лучшем случае искоренить коррупцию и неэффективность в управлении экономикой и обществом. Это, возможно, поддержало дальнейшие патриотические усилия со стороны многих кубинцев. Но она не смогла осуществить чудо развития. Не будет преувеличением сказать, что дилеммы, стоящие перед Кастро и кубинским руководством в конце десятилетия, хотя и разные по виду, были больше, чем любые, с которыми им приходилось сталкиваться в предыдущие тридцать лет.

Глава 9
СОЦИАЛИЗМ ИЛИ СМЕРТЬ!

Начавшийся с 1989 году развал коммунистических режимов в Восточной Европе, а в конце 1991 года и самого Советского Союза стал смертельным ударом по режиму Кастро. Кубинская экономика существовала главным образом благодаря их поддержке. Почти вся торговля Кубы происходила со странами СЭВ, которые обеспечивали как ее кредиты, чтобы покрыть растущий на Кубе дефицит, так и займы на развитие и огромные ценовые скидки. К 1991 году можно сказать, что поддержка Кубы советским блоком равнялась около 37 % от общего долга развивающихся наций странам-донорам [212]212
  Mesa-Lago С (ed.) 1993 Cuba after the Cold War. University of Pittsburgh, p. 151


[Закрыть]. Последний кубинско-советский торговый договор был подписан в 1991 году и рассматривал изменения в течение одного года, ведущие к новой системе торговли, проводимой в твердой валюте и по мировым рыночным ценам. Однако пока режимы оставались друзьями в глазах мирового сообщества, продолжение некоторой поддержки могло ожидаться. После провала переворота в декабре 1991 года и распада Советского Союза все прикрытия режима из России были сметены с их властных позиций.

Известие о перевороте было передано Кастро к концу американских Игр доброй воли, когда кубинские лидеры отмечали триумф кубинских атлетов над американскими. После новостей их эйфория быстро сменилась беспокойством, как только переворот потерпел поражение, а затем и тревогой, когда распались Коммунистическая партия и сам Советский Союз [213]213
  Quirk R E 1994 Fidel Castro. Norton, New York, p. 832


[Закрыть]. Было известно, что Борис Ельцин враждебно относится к кубинскому режиму. Военный руководитель, близкий к российскому лидеру, заявил: «Возможно, лучшее, что мы могли бы сделать для кубинского народа – это разорвать всякое сотрудничество с режимом Кастро, чтобы остров мог вернуться на дорогу мировой цивилизации» [214]214
  Latin American Weekly Report, 12 Sept. 1991


[Закрыть].

Новые правительства России и Союза Независимых Государств быстро разорвали связи с Кубой. К 1992 году большинство советских кадров покинуло остров и в июне 1993 года последние советские войска – 500 российских солдат и их семьи из отрядов мотопехоты, которая находилась на Кубе с 1962 года, уехали в Россию. Резкий спад в торговле и помощи от СЭВ оказал драматический эффект на состояние кубинской экономики. Между 1989 и 1992 годами общая выручка от экспорта упала на 60 %, а общий импорт на 70 %. К 1993 году внутренняя экономическая деятельность снизилась до 30 % против 40 % в 1989 году [215]215
  Latinoamericana Press, 30 Sept. 1993


[Закрыть]. Во время международной конференции по «Ракетному кризису» в 1992 году Кастро заявил, что распад Советского Союза был «для нас тяжелее, чем Октябрьский кризис», и в речи к Национальному Собранию через год он описал итоговые потери льготной торговли и помощи как «предательский, разорительный удар» [216]216
  The Guardian, 22 Feb. 1992; Granma International, 28 March 1993


[Закрыть].

Столкнувшись со стремительно ухудшающейся экономикой, кубинское руководство ответило рядом постепенных инициатив, разработанных для заполнения пробела, образовавшегося с упадком торговли Кубы с СССР и Европой, для переориентации экономики на новых торговых партнеров. В начале 1990 года Кастро объявил о новой политике, названной «Особый период во время мира», – приспособлении вынужденных планов военного времени, составленных, когда существовало опасение, что президент Рейган может установить общую морскую блокаду Кубы. Вызванные этим меры, например сокращение продуктовой помощи и урезывание общественных расходов, были сходны с такими же мерами регулирования, принятыми в других странах «третьего мира» в то время, за исключением того, что основное благосостояние кубинцев защищалось в больших размерах, чем где-либо еще, как постоянно подчеркивал Кастро [217]217
  Интервью с Tomás Borge 1992 Un grano de maíz, conversación con Fidel Castro. Fondo de Cultura Económica, Mexico, pp. 178 – 9


[Закрыть]. Производство было частично милитаризовано, подача топлива и электроэнергии урезана, фермеров поощряли в использовании волов («знатных быков», как теперь их называл Кастро, стремясь показать достоинство этого, а не необходимость), а целый ряд проектов и социальных программ был отложен [218]218
  Mesa-Lago 1993 pp. 165 – 7


[Закрыть].

«Продуктовая программа» была также пущена в ход в попытке преодолеть проблемы в производстве и снабжении пищевыми продуктами, созданные постепенным прекращением советской торговли. Программа повлекла огромные инвестиции денег и труда, тем не менее снова требуя массовых мобилизаций добровольцев, таких как студенты, не из аграрного сектора. Как и многим прошлым инициативам, этой приносили вред нехватка и недееспособность центрального управления (например, студенты покидали поля, чтобы готовиться к летним экзаменам, и на этих местах сгнило много урожая) [219]219
  Op. cit., pp. 227 – 44.


[Закрыть]. Потерпит ли «особый период» неудачу, усилится ли эмбарго, предупреждал Кастро, у кубинцев не остается выбора, они столкнутся с полной изоляцией от остального мира.

Однако несмотря на возникшие ожидания, дважды откладываемый четвертый Съезд кубинской Коммунистической партии в октябре 1991 года не смог составить каких-либо долгосрочных экономических реформ. «Свободные фермерские рынки», существовавшие в начале 80-х гг., вновь не создавались, разрешался только очень ограниченный круг частных предприятий, индивидуальных и кустарных. Но с углублением кризиса режиму пришлось объявить о дальнейших мерах реформ. Было реорганизовано производство сахара на государственных сахарных плантациях, сократили рабочую силу и ввели вознаграждения в виде материальных стимулов и небольших отрезков земли. В июле 1993 года было, наконец, легализовано внутреннее использование доллара после года бешеных обменов на черном рынке. К тому же эта мера применялась для большего контроля над увеличивающимся кризисом экономики и для прихода необходимой твердой валюты от эмигрировавших кубинцев, чтобы стимулировать производство [220]220
  ‘Keeping the Faith’, The Economist, 9 Oct. 1993


[Закрыть]. Частные предприятия с сотней дополнительных родов занятий, уже подпольно процветавшие, были разрешены, а государственные фермы перешли в собственность коллективов. В начале 1994 года Кастро объявил о денежной реформе, исключающей государственные субсидии на целый ряд товаров и услуг, а также введении прогрессивного налогообложения и принятии конвертируемой валюты.

После разрушения особых отношений с Советским Союзом экономическая стратегия кубинского руководства основывалась на достижении выхода кубинской торговли на капиталистический рынок. Это следовало выполнить без каких-либо фундаментальных реформ внутренней экономики, с помощью нахождения новых выходов для традиционного кубинского экспорта, такого как сахар, никель, цитрусовые и табак, расширения туризма и продажи высоко оцененных биотехнологических продуктов, разработанных в кубинских лабораториях. Всю эту деятельность сковывали проблемы: продолжающееся эмбарго со стороны США сделало трудным поиск новых торговых партнеров, соседние экономики производили такой же круг традиционного экспорта, производство сахара и никеля зависело от импорта топлива, запасных частей и технологий, что Куба с трудом могла себе позволить, и молодая фармацевтическая промышленность Кубы вряд ли могла конкурировать на международном рынке с многонациональными фирмами, обладающими гораздо большими ресурсами для исследования и развития.

На самом деле, экспорт нуждался в привлечении иностранного капитала и «ноу-хау» для конкурирования на мировом рынке. Для этой цели режим поощрял рост совместных предприятий с иностранным капиталом. К середине 90-х гг. больше сотни важных совместных предприятий различных видов находились в действии, в основном в туристическом секторе. Куба обеспечивала кадры и инфраструктуру, а иностранные фирмы – технологию и рынок [221]221
  Lydia Larifla 1993 ‘Fin du CAEM et sous-dévelop-pement dévoilé á Cuba’, Problhmes d’Amérique Latine n. 10 July– Sept. 1993, pp. 40—1, Latiname-rica Press, 30 Sept. 1993


[Закрыть]. Кастро, всегда находившийся в центре принятия экономических решений, принимал участие в переговорах, которые часто проводились секретно, так как опасались, что давление Вашингтона может оттолкнуть иностранных инвесторов [222]222
  Mesa-Lago 1993 p. 202


[Закрыть]. Растущее присутствие иностранных фирм означало, что Куба имеет 4 различных типа экономики: процветающая теневая экономика, обеспечивающая около 60 % основных потребностей населения в продуктах; независимый замкнутый экспортный сектор; потребительский рынок в твердой валюте, открытый для тех, у кого есть доллары; и национализированное хозяйство, с характерной низкой производительностью и строгим нормированием и, в основном, полагающееся на добровольный труд [223]223
  Latin American News Service, week ending 18 Feb. 1994; Larifla 1993 p. 50; Jorge I. Dominguez, ‘Cuba’s Switch from State Economy’, The Financial Times, 2b Jan. 1994


[Закрыть].

Противоречия, возникшие в результате такой смешанной экономики, не помогли обыкновенным кубинцам принять ухудшающиеся условия жизни. С ростом цен и уменьшением снабжения основными товарами уровень жизни падал. Средний уровень принятых за день калорий упал до 900 (по сравнению с нормой, составляющей 2500 Ккал в день), и вновь начали появляться болезни, связанные с недоеданием и нехваткой витаминов, изгнанные с Кубы Революцией 1959 года. Распространилась новая болезнь, оптический неврит, которая была взята под контроль только в сентябре 1993 года. Обыкновенным кубинцам пришлось перенести увеличивающиеся отключения энергии и сокращение общественных услуг, для многих китайские велосипеды стали единственным средством личного транспорта после введения строгого нормирования топлива (даже армии пришлось проводить парад на велосипедах во время традиционных патриотических празднований). Однако различные возможности, предоставленные смешанной экономикой (например, некоторые кубинцы имели легкий доступ к долларам), позволили подорвать уравнительную основу Революции, а это, в свою очередь, поставило под сомнение законность режима как такового. Даже привилегированное положение, которым обладала партия и военная элита, подверглось ограничению, в отличие от торговцев «черного» рынка и кубинцев, имеющих щедрых родственников в эмиграции в Майами: у них был небольшой доступ к долларам [224]224
  Директор ЦРУ, появившийся перед американским сенатским разведывательным комитетом в июле 1993 года, доказывал, что легализация доллара «усилит социальное напряжение и различия на Кубе, так как только небольшая часть населения получит твердую валюту из-за границы».


[Закрыть]. Достижения Кубы в медицине и образовании, наличие одного из самых больших соотношений количества врачей на одного жителя и одного из самых низких уровней младенческой смертности в мире, должно быть, казались многим кубинцам недостаточной компенсацией за недостаток в питании и отсутствие потребительских товаров, а историческая роль, которую Кастро предопределил для Кубы, предполагала противостояние Соединенным Штатам («Наши люди знают, что на их плечах лежит огромная историческая ответственность» [225]225
  Borge 1992 р. 194


[Закрыть]), что было трудно переносить с чувством голода.

Создавая трещины в кубинском обществе, реформы не меняли основную модель командной экономики. Кроме того, казалось, что это реформы, возникшие из-за критического положения, образовавшегося в результате потери связей с Советским Союзом: как и во время войны, пришлось импровизировать экономические решения, пока долгосрочное планирование было неосуществимо в течение перехода к новым экономическим отношениям. Кастро, хотя и заметно менее энергичный, чем раньше, снова находился в своей стихии: крайние ситуации лежат в основе его карьеры. Окруженный специальной группой советников, он объезжал остров, начиная вдохновенные, а иногда и не очень вдохновенные импровизации по проблемам производства и снабжения. Всегда чувствительный к технологическим эликсирам, он был склонен к начинанию программ, недостаточно проверенных, часть из которых оказались неудачными или привели к затратам, которых следовало избегать [226]226
  Меса-Лаго (1993) ссылается на несколько недавних примеров, среди которых замена импортного зерна жидким кормом для питания свиней и массовое производство вводимых на местах многофункциональных плугов.


[Закрыть].

Следовательно, экономическая реформа была не столько продуктом нового мышления, сколько потребностью выживания режима. Осведомленный о противоречиях долларизации, Кастро по телевидению представил меры (порвав, таким образом, с закрытыми обсуждениями Национального Собрания), заявляя: «Это причиняет боль, но мы должны быть умными… и мы имеем право выдумывать способы выживания в данных условиях, не прекращая быть революционерами» [227]227
  Latin American Weekly Report, 15 July 1993


[Закрыть]. В то же время Кастро продолжал отстаивать ортодоксию режима в разгар общемирового разрушения просоветского социализма. Лозунг «Социализм или смерть!», впервые появившийся в начале 1989 года на тридцатой годовщине Революции, стал опорным призывом всех его речей. И Кастро никогда не прекращал ругать капитализм. Объявляя о ряде мер по денежной реформе в январе 1994 года, он заявил: «Разрешение частной торговли будет политической и идеологической изменой; это будет как бы первым шагом на пути к капитализму. Мне капитализм кажется отвратительным. Он развращенный, грубый, инородный, так как он является причиной войн, лицемерия и конкуренции» [228]228
  Op. cit., 13, Jan. 1994


[Закрыть].

Как китайское руководство пыталось уравновесить модернизацию с авторитарным правлением, так Куба старалась провести частичную реинтеграцию экономики в мировой рынок без значительных изменений внутреннего порядка [229]229
  Несколько верховных официальных лиц были отправлены в Китай для изучения эффекта от проводимых там экономических реформ.


[Закрыть]. Не способствующий поддержке реформ развал советского и восточноевропейского социализма усилил его уверенность в том, что любые поправки политической системы будут иметь разрушительные последствия. Хотя он чувствовал, что Горбачев стремился к «совершенному» социализму, политика «гласности» и «перестройки» подорвала законность Коммунистической партии. «Процессу был дан ход, – сказал Кастро, имея в виду реформы Горбачева, – что привело к уничтожению авторитета партии, а разрушение авторитета партии означало разрушение одной из опор… социализма…». Распад Советского Союза, таким образом, был отнесен к результатам ошибок, а не к недостаткам системы [230]230
  Borge 1992 р. 48; Granma International, 5 May 1991


[Закрыть]. В речи к Национальному Собранию в марте 1993 года Кастро оплакивал последствия развала бывшего Советского Союза: «Мы видим, как целые страны умирают от разочарованности, потому что в их сознании были заложены посредственные политические иллюзии… Некоторые из этих бывших социалистических стран не знают, что они представляют собой, что они собираются делать… У них нет плана, нет порядка, нет программы, у них нет ничего, а что можно получить из ничего? Что осталось, кроме крушения надежд, страдания, неравенства и несправедливости?». Действительно, много было сделано государственными средствами массовой информации, представляющими проблемы, стоящие перед людьми Союза Независимых Государств, как результат принятия рыночной реформы и плюрализма [231]231
  Castro quote from Reuter, 16 March 1993; New York Times, 13 Jan. 1993


[Закрыть].

Опыт сандинистов в Никарагуа, которые приняли социальную демократию и потерпели поражение на выборах в феврале 1990 года, также наводит на мысль, что любое неконтролируемое политическое событие было слишком опасным экспериментом. Пока продолжались нападки США на Кубу, любая существенная политическая реформа покажется слабостью, поощряющей Вашингтон поднять свои требования. Кастро намекал, что если эмбарго будет снято и американо-кубинские отношения нормализованы, «другая форма политического руководства», возможно, станет приемлемой, хотя он настаивал, что это не будет буржуазной демократией [232]232
  Borge 1992 p. 120


[Закрыть].

Пока же, по следам судебных разбирательств о коррупции в 1989 году, когда руководство начало кампанию массовых собраний как опоры законности режима, стало ясно, что это была волна поддержки политической реформы и частичной либерализации экономики [233]233
  Marifcli Pérez-Stable 1992 ‘Charismatic Authority, Vanguard Party Politics and Popular Mobilizations: Revolution and Socialism in Cuba’, Cuban Studies, vol 22 1992, p. 19


[Закрыть]. Реформистская тенденция возникла внутри партии, одним из самых осторожных представителей ее был глава по идеологии и международным отношениям Карлос Алдана. Поддерживаемые интеллигенцией и частью верхушки администрации, реформисты защищали ряд важных реформ: ограниченный политический плюрализм, разрешение выдвигать на выборах представителей из оппозиции, частичные экономические реформы, независимость средств массовой информации, светское государство, противопоставленное атеистическому, и возвращение к пропаганде режима, чтобы подчеркнуть национальные корни Революции, в противоположность «международным социалистическим убеждениям» [234]234
  Latin American Weekly Report, op. cit.


[Закрыть]. Это не было программой «перестройки», но этого было достаточно, чтобы оспорить позиции более консервативных фракций партии и руководства, которые с подозрением относились к любой реформе после событий в Восточной Европе и Советском Союзе. Таким образом, неудивительно, что Алдана был отстранен от руководства осенью 1992 года и заменен более консервативным человеком, бывшим послом в Советском Союзе, хотя официальные объяснения снятия Алданы связывали его имя с вовлечением в финансовый скандал [235]235
  Официальное объяснение гласило, что Алдана был виноват в «недостатках в его работе и серьезных ошибках личного характера при выполнении обязанностей».


[Закрыть].

Однако съезд проголосовал в пользу некоторых элементов реформистской программы. Статья устава партии, относящая ее к атеистической, была снята, тогда как сама партия частично была намерена включить свой «национальный характер». Съезд также одобрил прямые выборы депутатов в Национальное Собрание. До этого кандидаты в Собрание не могли быть прямо избранными тайным голосованием, их выбирали как кандидатов избирательных комитетов возникших в народе организаций, но пока они не являлись членами партии, ни одна непартийная организация не могла выставлять кандидатов. Таким образом, на всеобщих выборах в феврале 1993 года 70 % кандидатов являлись членами партии, и все кандидаты, включая двух министров-«протестантов», которых в итоге избрали, были перечислены в так называемом объединенном избирательном бюллетене, предложенном правительством. Следовательно, избирателям был предоставлен выбор: голосовать за официальный список кандидатов, против него или воздержаться. В результате из 98,8 % проголосовавших 88,4 % выбрали объединенный избирательный бюллетень, 7,2 % были против, и 4 % проголосовали за 1 кандидата из списка [236]236
  По официальным данным, из 99,62 % проголосовавших только 3,05 % бланков было незаполнено, а 3,9 % испорчено.


[Закрыть].