Текст книги "Северные сказки"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 51 страниц)

Сэлэ-Мэргэн – железный юноша

Когда-то Хабаровский утес высокий был, в три этажа, наверное. Там в развалинах Мэргэ-кэн жил. Один, никто его не знает. Вот один раз во сне или наяву кто-то говорит ему:

– Хватит тебе лежать. А ну-ка, вставай, иди на улицу, хоть посмотришь, как люди живут. Чего ты все лежишь, лежишь, лежишь – сколько лет уже, голый, в золе, в грязи весь…

Это мне снится, наверное, – думает мальчик. – Сон это.

Опять уснул. Снова голос слышит: – Вставай, хватит тебе лежать. Никак не поймет мальчик, кто ему встать велит. Задремал. А голос опять его будит.

Что-то мне не по себе сделалось от этого голоса, – думает Мэргэкэн. – Ладно, встану, посмотрю, как люди на белом свете живут.

Встал, а выйти не может. Там стукнет – стена глухая, выхода нет, там стукнет – везде стены. Потом в одном месте толкнул – дверь открылась. Свет такой яркий брызнул, что упал мальчик: первый раз солнце увидел, ведь все время, как червь под землей, лежал.

Чувствует: так хорошо ему, так приятно и тепло, солнце печет, река в обе стороны – конца ее ни в одной стороне не видно. Спустился на берег. Берег весь галькой усыпан. Стал играть мальчик, дома из гальки строить. Потом видит и слышит: три лодки показались, в них голоса раздаются. На первой лодке красавица едет, на других – слуги: ольчи, кэ-кэчэн и старик-мафа. Старик говорит:

– Давайте пристанем сюда, как раз время обеда. Смотрите, какое место хорошее, песчаное. Будем здесь варить, отдыхать.

Мальчик раньше людей не видел, испугался, пошел за кусты, там яма была, полная жидкой грязи. Он в грязь бултыхнулся, спрятался там. Причалили лодки. Старик пошел к яме, видит: что-то там живое есть – мясо не мясо.

– Ого, – говорит, – здесь, наверное, давно люди жили, Сусу-амбани – злой дух – на заброшенном месте остался.

Вытащил мальчика из ямы, к лодке принес, велит слугам:

– Ладно, дайте ему поесть. Если он есть станет, значит – это человек. А есть не будет, значит – Сусу-амбани. Тогда избейте его до смерти и обратно в яму бросьте.

Выполнили его приказ. Мальчик думает: Быстро-быстро есть стану – боится, чтобы не избил его. Заторопился, захлебнулся, не может вздохнуть.

– О-о, это настоящий Сусу-амбани!

Избили его слуги, бросили в яму, он без сознания упал, лежит.

А слуги лодки оттолкнули, поехали своей дорогой.

Под вечер Мэргэкэн в сознание пришел, стал ползком домой добираться. Добрался, спать лег на том же месте, где раньше лежал. Больно ему, все тело разбито, уснул кое-как. Слышит, быдто бы кто-то плачет или поет: плач не плач, песня не песня, а голос такой приятный и жалобный женский:

– Издевались вы над этим мальчиком, били его, весело вам было истязать его…

Мэргэкэн с трудом голову поднял, на скалу посмотрел: там красавица Фудин на коленях стоит и плачет, и поет, и лицо у нее легкой материей закрыто.

– Сэлэ-Мэргэн, если ты спишь и нехороший сон видишь, то во сне слушай меня. Если проснулся – наяву слушай. У тебя мать есть, она в утесе живет. Как узнала она, что люди тебя избили, возмутила воду в реке, не могли лодки выгрести против течения возле утеса. Две лодки перевернулись, только одну мою на берег выбросило. Скажи своей матери, пусть вынесет на поверхность со дна наши лодки, а утонувших людей оживит…

Не знаю, как нашла эта красавица Сэлэ-Мэргэна, теперь просит-умоляет его. Встал Сэлэ:

– О-о, сестра, давно бы меня разбудила, я бы давно вам помог. Пойдем к моей матери Сэнгэни-мама.

Пошли они. На утесе как будто дом стоит, столб – гуси-тора есть в нем и голден, и котел. Старик и старуха на коленях стоят, кабана в жертву приносят, большой такой кабан, трехгодовалый. И сэн-курой курят возле гуси-тора.

Фудин говорит старику:

– Отец, ты же умеешь жертву приносить. Ты молиться должен. Встань на колени и проси, чтобы все хорошо было нам, чтобы мы наш путь дальше продолжали, чтобы ничего с нами больше не случилось.

– Нет, – отвечает отец, – не умею я, доченька, молиться. Может, ты сама умеешь?

Дочка на колени встала, лицо закрыла, поклони– лась Сэлэ-Мэргэну, запела свою песню, стала в ней отца бранить:

– Как это ты так счастливо жил, что даже молиться тебе не о чем было? Зубы уже выпали от старости, волосы поседели, а ты так ничего до сих пор и не понял…

Потом к матери Сэлэ обращается:

– Сжалься над нами. Те люди, которе твоего сына били, не знали, что он не Сусу-амбани, а живой человек. Прости их. Сделай так, чтобы они и целы, и невредимы были. Куда хотели поехать, пусть туда едут. Умоляю тебя, в жертву кабана трехгодовалого принесем.

– Ну, ладно, ладно, – сжалилась мать, помолилась, и стали лодки и люди целы, будто бы и не тонул никто. Как были, так и есть. Стала Фудин Сэлэ-Мэргэну как родная сестра. Осталась она с его матерью, а Сэлэ со стариком в его лодке отправился. Старик ласковый такой стал:

– Прости, – говорит, – мы ничего не понимали, не знали, что здесь место не простое.

Едут они, далеко ли, близко ли, не знаю. Однажды ночью спят в лодках люди, устали' за день. А река узкая тут, справа, и слева утесы, вот-вот сблизятся, реку перекроют. Мэргэн слышит: будто двери скрипнули, оттуда и отсюда, с обоих утесов.

Женский голос:

– А, подружка-экэни, Сэлэ-Мэргэн сюда едет. Он не такой, как другие юноши, он – шаман и мухан, его Сэнгэни-мама воспитала. Мне над ним подшутить хочется, давай обе лодки утесами сожмем, стукнем друг об друга. Пусть'Сэлэ не радуется, пусть не хвастается, что он мухан.

И откуда ни возьмись – сразу с обеих сторон приползли черные тучи, как будто чудовище страшное. Сшиблись тучи и лодки сшиблись друг о друга, в щепки их разнесло, ничего не осталось. Мэргэн очнулся: вместо лодки – досочка маленькая, и он на ней болтается. А вокруг вода, из нее утес небольшой торчит. Бросили волны досочку на утес, Мэргэн за. камень зацепился, сел на него, и ни туда и ни сюда.

Утром гроза прошла, солнце вышло, хорошо стало. Опять Фудин говорит подружке:

– Давай подушки, одеяло, я пыль вытряхну. Видишь, какая хорошая погода установилась!

Вот обе Фудин пыль стряхнули с подушек, с одеяла, посмеялись, в дом ушли. А солнце все сильнее печет. Некуда Мэргэну деваться. Чуть подвинешься – сразу в воду упадешь. Ни нагнуться, ни пошевельнуться, чуть живой сидит. Камень раскалился, дышать нечем на нем. Закапали слезы у Мэргэна, стал он петь – свою мать об избавлении просить:

– Ой, горе мне! Неужели, мама, ты не знаешь, как я пропадаю, погибаю здесь из-за двух Фудин. Они меня убивают – мне обидно. Подними с севера бурю и грозу, ударь молнией в утес, пополам его расколи, и пусть там обе Фудин останутся.

И тотчас налетела гроза, расколола утес, лодки и люди целы и невредимы сделались, дальше едут, будто ничего не случилось. Наверное, долго они ехали, пока Иргэн на берегу не увидали. Сошли люди с лодок, в Иргэн отправились, а Сэлэ один остался в лодке. То ли спит, то ли дремлет, слышит: кто-то крышу домика распахнул – там дверца есть. Зашли. Опять две Фудин. Он их по шороху узнал. У одной щеки красные, у другой – черные. В лодке очаг есть и котел. Вот старшая Фудин ножичек достала, мизинец себе отрезала, взяла медный сосуд китайский, стала туда кровь из мизинца капать. Капала, капала – полный сосуд стал. Потом приставила обратно отрезанный мизинец, прирос он, как будто и не отрезали его. К очагу подошла, на углях греет сосуд со своей кровью. Закипела кровь, Фудин налила ее немножко в чашечку, подала Мэргэну. Он не берет, будто бы спит. Фудин то ли заплакала, то ли запела:

– Мэргэн, если ты проснулся, хорошенько слушай, что я скажу. Мы начали драться с волосатым муханом Буюру, это зверь такой, под землей живущий. Три года назад начали с ним сражаться. Он за океаном, за вечным туманом жил, в яме. Яма червями, гадами всякими кишит. Только вчера мы его убили и решили отдохнуть, где мы всегда отдыхаем. Есть такое большое дерево. Всякий шаман там отдыхает и муханы туда после битвы приходят. Только со всех сторон слухи идут: Появился красавец мухан – Сэлэ-Мэргэн. Все девушки покой потеряли, все плачут, поют. Некоторые Фудин едят и ложкой с кашей себя по голове бьют. Все люди в один голос говорят: Первый раз такой большой мухан появился на свете!

Сэлэ удивляется, слушает: он себя все время маленьким, грязным и слабым знал и вдруг от их слов сильным, могучим, красивым себя почувствовал.

– Вот поэтому мы и прилетели сюда, – говорят Фудин, – посмотреть на тебя прилетели. Птицами обернулись. Мы дальше моря живем, тоже шаманы, не хуже других, аями-дух наш покровитель, эдэхэ – наш друг. Они могут в людей превращаться, на самом деле – духи-сэвэцы они. Когда-нибудь обязательно побывай у нас, ты ведь далеко будешь ходить.

Одна Фудин ему чашечку подала. Там что-то красное играет, пенится. Мэргэн думает: Это кровь из мизинца. Выпил – крепкое, как спирт. Женился он на шаманках-Фудин. В это время люди из Иргэна вернулись, шаманки в птиц превратились, улетели. Сэлэ говорит им:

– Я с вами не поеду, мне надо убийце моего отца отомстить. Он на другом берегу горящего моря живет. Кипит море, пламя прямо по воде стелется. Никто туда не может подойти. Дегдар-хан – владыка этого горящего моря.

Отправился Сэлэ-Мэргэн. Хочет – летит, хочет – идет. Богатырем уже стал, такой статный, здоровый, могучий. Младшая жена-шаманка ему говорит:

– Ты на трудный путь встал. Как через горящее море перейдешь? Вот, на тебе на помощь. – Сняла с шеи золотого ершика, отдала мужу. – Подойдешь к горящему морю, брось ершика в воду. Появится перед тобой ледяная дорожка-мост. Ты по нему бы– стро-быстро беги. И мы будем вместе с тобой как нож и огниво, которые у тебя на поясе висят.

Добрался Сэлэ до кипящего моря. Вода везде пылает, клубится, дымно, ничего не видно. Постоял Сэлэ, вспомнил: Ершик у меня есть. Кинул его – образовалась ледяная дорожка. Он бежит по ней, а она за ним тает. На другом берегу оказался Мэргэн. На берегу – видит: золотой ершик – целый и невредимый лежит. Надел он его на шею, стал мухана вызывать:

– Выходи на бой, ты, убийца моего отца!.Мухан слышит голос, смеется:

– Комариный писк откуда-то раздается, иди, слуга, раздави его.

Слуга идет, руку над глазами козырьком от солнца держит, ищет комара:

– А-а, вон откуда голос раздается. Хозяин, смотри, вон стоит, меньше вошки.

Сэлэ рассердился, кулаком слугу ударил, голову ему снес. Голова прямо к мухану полетела, окно пробила, на стол перед муханом упала.

– Смотри, какой мой слуга сильный: снес голову с этого негодяя.

Стал голову и так, и этак поворачивать, узнал своего лучшего слугу:

– Значит, теперь надо идти самому драться. Боевую одежду надел, пояс завязал, косу вокругголовы закрутил. Идет, в землю проваливается, до самых колен. Гудит земля, а он, как гора, идет.

Разогнался Мэргэн, навстречу мухану побежал. Сшиблись они, дерутся. Где бугорок был – там яма стала. Где яма была – бугорок образовался. День с ночью смешались: такая битва идет. Мухан говорит:

– Начинаешь со мной драться – не дни, не ночи – года считай.

Иногда Мэргэн видит: до колен снег под ним. Оглянется – трава зеленая вокруг. Чувствует он: вытекает из него сила, мало осталось. А мухан хоть бы что. Смеется:

– Ты что спотыкаешься? Я старый, да и то не согрелся от борьбы.

Сэлэ его просит:

– Отпусти меня, я пойду с землей, с солнцем попрощаюсь.

Мухан отпустил, сам сел трубку курить. Мэргэн идет с землей и солнцем попрощаться. Тут женский голос раздался, прет Мэргэну:

– Ты слушай меня, Сэлэ-Мэргэн. Я – дочь мухана. Обе твои жены и твоя мать гоняют меня, заклевали совсем, велят мне душу отца достать. А душа его там хранится, куда никто не может дойти. Туда меня посылают…

Мэргэн видит: и правда, три птицы летают. Одна, как птица-коори, на которой шаман в загробный мир летает. Другие – черными и белыми полосами покрыты, как пояс, гоняют все три дочку мухана. Принесла она душу отца, тоже в птицу превратившись, держит в клюве:

– Вот, возьми, Мэргэн. Своими руками тебе душу отца отдаю. – Спускает ему золотой сундучок. – Там есть черепаха, распорешь ей брюхо – два яйца в нем. Одно насквозь на свету просвечивает, другое – пестрое, некрасивое, с грязными пятнами. Разбей его – там душа мухана и есть. Светлое яйцо сам проглоти.

Взял Мэргэн сундучок, так, как велела Фудин, сделал. Светлое яйцо проглотил, пестрое разбил. Появился из пестрого маленький мальчик. Мухан увидел, говорит:

– Что во время битвы найдешь – надо мне отдавать.

– Ну уж нет.

Выдернул руки мальчику – г– у мухана руки отвалились. Ноги выдернул у мальчика – у мухана ноги отвалились. Как подушка стал. Кто-то подает Мэргэну метелку и лопагку маленькую. Он их мухану на пояс привязал:

– Поедешь в буни, встретишь моего отца – будешь ему слугой. Метелкой будешь вокруг него подметать, лопатой – уголь в голден подбрасывать, чтобы ему теплее было.

Мухан говорит:

– Лучше не мучай меня, убей.

Выдернул Мэргэн мальчику голову – и у мухана голова отвалилась. Пошел туда, где мухан жил, и старуху его убил. Сел на его место, стал его еду есть, его питье пить. Потом обе жены Сэлэ-Мэргэна появились.

– Иди, – говорят, женись на дочери мухана. Он встал, шатается, вышел на улицу, обошелдом, видит: тропинка узенькая к лесу ведет. Пошел по ней. Там дом стоит на восьми столбах, узоров на доме много всяких. Вошел Мэргэн в дом.

– А-я-я-я-а! – Красавица плачет-убивается, гол-ден ножом колет: сама отца убила, кается.

Мэргэна увидела, слезы смахнула:

– А чего теперь плакать! Отец тоже людям зло делал.

Женился на ней Мэргэн. Стало у него три жены. Один раз лежит он на спине, дремлет, видит: аджеха над ним качается. Рот у него шевелится, шепчет:

– Мэргэн, тебе тут хорошо, весело с молодой женой. Про свою названную сестру совсем забыл. Несчастье у нее. Мухан рогатый ее забрал, держит в ледяной яме. Спасай ее, да не задерживайся, а то в живых ее не застанешь.

Мэргэн домой вернулся, видит: борется названная сестра с муханом. Ни накана, ни голдена – ничего не осталось, все разбито. Пошел бн в амбар, где охотничье снаряжение хранили. Дверь открыл, а в амбаре птица-коори качается:

– Я давно тебя жду, бери меня с собой.

В углу на концах лыж два человечка-сатка живут.

– Бери нас с собой, – говорят.

Сэла-сочу – кружки от лыжных палок тоже с Мэргэном просятся. Всех он с собой взял и куртку прихватил, на ней – девять пуговиц, из шкуры рыси сделаны.

– Мы твоему отцу служили, – все эти вещи говорят, – теперь тебе будем служить.

Надел Мэргэн лыжи, на голову – шапку соболиную, птица-коори на шапку ему села. Только три пуговицы на куртке застегнул. Дошел до Амура – ветер подуялся, буря поднялась. Пошел по льду на лыжах.

Где тормозил – там торосы оставались. Когда мимо Иргэнов ехал – с домов камышовые крыши слетали.

Иргэнханы кричат:

– Откуда эта буря взялась? Какой-то богатырь на битву идёт!

Нашел Мэргэн рогатого мухана, победил его. Сестру домой привел. Она от счастья заплакала – мелкая речка побежала. Мэргэн от радости заплакал – большая река побежала. Мелкие речки всегда чище и светлее, чем глубокие.

Мэргэн с женами и сестрой большой Иргэн возле утеса поставили, и с тех пор стал называться этот утес Сэлэ-Хонко.

Лыжня Удэ

Вниз по течению стоит на Амуре золотой утес, вверх по течению – серебряный утес. Меж тех утесов в одном домике жили когда-то два брата. Старшего звали Акиа, а младшего Уде. У старшего брата была жена и маленький сын.

Жили они, жили. Вот как-то вечером старший брат говорит младшему:

– Уде, принеси-ка завтра побольше дров! Заготовишь много и долго не будем ходить за дровами.

Сказал так старший брат и ушел по своей охотничьей тропе в тайгу. Вернулся к вечеру, а вокруг дома высоченные горы дров: выдернутые с корнем деревья навалены. Такие толстые, что каждое из них годилось бы на днище или борта лодки. Чтобы пробраться к дому, пришлось Акиа где обходить, а где и перелезать через деревья. Вошел он в дом, разделся и сел ужинать.

Ест, а жена ему и говорит:

– Сегодня после полудня я перепугалась, увидев, как твой младший брат стал таскать деревья целиком с корнем и кроной. К вечеру едва уговорила его перестать. А сейчас он отдыхает. Задремал и уснул.

Немного погодя младший брат проснулся. Старший говорит ему:

– Ну, Уде, завтра ты порубишь заготовленные дрова. Те, что нарубишь покрупнее, поставь для просушки, а мелкие дрова для растопки сложишь во дворе.

На следующее утро старший брат снова пошел охотиться. Вечером вернулся пораньше. Спустился к берегу, смотрит: все дрова порублены, поколоты, разложены. Все младший брат сделал как следует. Вошел в дом, видит: Уде уже спит на своем месте.

Жена мужу рассказывает:

– Ох, как крушил и ломал дрова твой младший брат! Те стволы, что и не расколешь, он руками раздирал! Те, что и не сломаешь, он ногами дробил! Весь день между нашими двумя утесами от грохота земля дрожала.

Посмотрел Акиа на спящего брата, видит: вырос он! Перед этим был такой же, как он сам, а теперь стал гораздо больше него.

Вечером младший брат проснулся. Старший спрашивает:

– Все ли дрова ты порубил?

– Нет, брат, лишь половину. Завтра закончу. Жили они так, жили. Как-то весной вернулисьбратья с рыбалки и привезли в лодке рыбу. Невестка села на берегу, стала рыбу разделывать, а Акиа стал мастерить вешала для вяления рыбы. Невестка и говорит Уде:

– Принеси в дом воды!

А сама сидит, разделывает рыбу.

Старший брат сделал вешала и пошед к дому. Открыл дверь, шагнул и – ногой в воду! Уде-то всю посуду наполнил и даже на пол воды налил. Стали братья вычерпывать воду и выливать ее на улицу. Потом принесли с берега песок и хорошенько посыпали пол песком.

Невестка закончила работу и поднялась к дому. А в доме уже все сухо, муж качает в люльке ребенка, брат его сидит и вяжет невод для кеты. Посмотрела она на Уде: голова-то его уже выше верхнего оконного косяка, плечи в целый мах раздались!

Вот так они и жили. Чем дальше, тем Уде больше становится, чем дальше, тем выше он делается. Где ни ступит, каждый его след ямой остается. Чуть упрется ногой в землю – холмик появляется, а посильнее двинет ногой по земле – большая сопка встает. К реке от дома сходит – весь берег в ямах, буграх и ухабах оставит. Чтобы не спотыкаться, старший брат с женой землю потом руками разравнивают.

Однажды Уде успокаивал плачущего племянника и погладил его по головке. От прикосновения руки Уде мальчик погиб. Заплакал Уде и пошел в лес. Принес оттуда огромное дерево, ствол его вдоль разодрал. Что-то вроде лыж получилось. Заострил он передние и задние концы этих лыж. А потом пошел к брату и, плача и хлюпая носом, сказал:

– Ну, брат, невестка, не могу я больше жить на земле. В доме я не помещаюсь, скоро и между утесов не умещусь. Одни беды вам от меня. Придется идти жить на небо. Счастливо вам оставаться! Люди будут видеть на небе мой след.

Попрощался с братом и невесткой, надел лыжи, взмахнул руками, словно крыльями, и взлетел в не– бо. По небу на лыжах проехал, лыжню оставил. Мы и теперь можем ее видеть. Млечный путь – это лыжня Уде.

В некоторые годы тянется лыжня Уде вдоль Амура. Значит, осенью много кеты по Амуру поднимется. Если лыжня Уде встанет поперек Амура, мало будет кеты. Старики говорят, что каждый год Уде обновляет свою лыжню. От этого осенью звезды и Млечный путь становятся ярче. Хорошо их видно.

А давно ли это было, недавно ли, кто знает?

Ялгаха-фудин[40]40
  Фудин – девушка.


[Закрыть] – девушка-цветок

Далеко-далеко жила одна семья, молодые муж с женой. У мужа была сестренка маленькая. Сначала все хорошо было, любила ее невестка, ласкова с ней была. Но вот подросла девочка, лет четырнадцать-пятнадцать ей стало. Похорошела. Косы до земли, стала невестка завидовать ее красоте. Сб злости мужу лучшую еду давать пере– стала. Совсем плохо в доме стало, бьет невестка девочку, упрекает.

Раз нашла девочка кусок бересты, стала делать из нее ведерко для воды. Смеряла себя, чтобы, сидя в ведерке, поместиться, такой величины и сделала, узоры тисненные вывела ножом на бересте. Когда все готово было, взяла укулча – женскую сумочку: в ней иголки, нитки, кусочки рыбьей кожи. Вышла на улицу ночью.

Тихая погода стоит. Фудикэн[41]41
  Фудикэн – девочка.


[Закрыть] к берегу спустилась. Вода в реке гладкая, как будто маслом полита. Села девушка в ведерко, сумочку рядом с собой положила, поплыла. Юколу грызет, водой из реки запивает. Прямо на середине Амура плывет. Вот с севера ветерок подул, чуть-чуть Амур колышет, гонит мэлоки[42]42
  Мэлоки – из бересты ведерко для воды.


[Закрыть].

Днем девушка сидит в нем согнувшись, чтобы не видно ее было, ночью не прячется, ноги опустит в воду и плывет.

Как-то днем слышит близко-близко голоса.

Наверное, мимо Иргэна плыву, – думает.

– О-о, смотрите какое красивое мэлоки плывет! – удивляются люди. – Надо достать!

А мэлоки в руки людям не дается, увертывается, дальше плывет. На второй день тоже так: плывет, на волне качается. Изумляются люди:

– Это как пустое мэлоки по самой середине реки плывет. – Лодку и ту прибивает к берегу!

Галдели, галдели, отстали от мэлоки. Уснула девушка. Проснулась – мэлоки на одном месте стоит. Оказывается, к берегу прибило, около домика какого-то. Тропинка к нему ведет. Вышла Фудикэн на берег, потянулась руки-ноги расправить, пошла к домику. Мэлоки перед этим в кустах спрятала. В доме нет никого, а только понятно, что там один человек живет, мужская одежда есть. Чисто в доме, прибрано. Фудин есть захотела, укулча возле очага положила. Видит: в берестяных мисках полно мяса холодного. Берестяные миски мужской рукой сделаны – без узоров. Попила Фудин остатки буды – несоленого рисового отвара, мяса поела. На очаге-голден листья табака лежали. Набила трубку, закурила. Думает: как-то ее хозяин примет? Растопила; печку. Раньше такой закон был: зайдешь в чужое жилище, если хозяина дома нет, обязательно огонь развести надо. Вскоре шаги у входа раздались, сердитый голос спрашивает:

– Кто осмелился мой дом открыть, голден топить? Если злой дух, я тебя острым копьем угощу.

Фудин испугалась хотела уйти, а тут молодой Мэргэн в дом входит, девушку увидал, говорит:

– Сестричка, не обижайся. Рядом со мной соседка живет – бусяку[43]43
  Бусяку – злой дух.


[Закрыть]. Я думал, это она забралась в мое жилище. Оставайся, куда пойдешь на ночь глядя?

Осталась Фудин. Мэргэн полный мешок мяса принес, стал варить лучший кусок. Мясо сварилось, Мэргэн его вытащил из котла, на стол положил, сам про себя радуется: Это Эндури послал мне такую сестренку!

Сидят, пируют, о себе ничего не рассказывают.

– Сестричка, оставайся жить у меня, – просит Мэргэн. – Будешь мне пищу готовить, одежду шить.

Осталась Фудин. Все ему шьет, одежду вышивает, еду готовит – на все руки мастерица была. Каждый день новые узоры придумывает. Однажды Мэргэн чарочки с водкой на стол поставил.

– Это, – говорит, – не простые чарочки, сва дебные. Давай мы с тобой поженимся.

Поженились. Веселее им стало жить. А по соседству, недалеко Амбакту-фудин жила, злой дух, бу– сяку. Все следила за Мэргэном. Давно она хотела за него замуж выйти, да он не соглашался. Фудин боится, говорит мужу:

– Зачем ты каждый день на охоту ходишь? Всего у нас много. Хоть на несколько дней дома останься, а то скучно мне, тоскливо.

– Не скучай, я же охотник, как мне дома сидеть? – успокоил ее муж.

С каждым днем он все дальше уходит – дольше домой не возвращается. И повадилась в это время к Фудин Амбакту-фудин наведываться. То шелковых ниток принесет, то маленькую иголку – вышивать.

– Мы с тобой сестрами будем, – говорит она Фудин. – Только ты мужу не рассказывай об этом.

Больше уж не просит Фудин мужа дома остаться, целые дни с Амбакту-фудин проводит. Муж думает: Привыкла жена.

Раз пришла соседка-бусяку, предлагает:

– Давай мы с тобой побратаемся. Ты мою одежду наденешь, я – твою. Поменяемся.

Поменялись они. Бусяку из дома манит ее, зовет:

– Ты не знаешь, тут недалеко такое светлое, красивое озеро есть, на дне – камешки разноцветные. Мы прыгнем в воду, играть в них будем. Не бойся, не утонем, в воду, как в дом, зайдем.

фудин поверила, глупенькая. Пошли они. Долго шли, солнце уже к вечеру клонится.

– Почему мы так долго идем? – спрашивает Фудин. – Муж вернется – беспокоиться будет.

Наконец-то до озера дошли. Озеро круглое, как котел, чистое,, берег крутой.

– Посмотри, какие красивые камешки на дне лежат! – говорит бусяку.

Только нагнулась Фудин, она камень на шею ей на веревке накинула, толкнула, в воду. Сама в одежде Фудин к Мэргэну пошла, на Фудин похожа стала. Проглотила белый порошок – голос у нее тоненький, как у Фудин, стал.

Мэргэн раньше любил голову на колени жене по– дожить, слушать, как она сказки рассказывает. И в этот раз просит коварную бусяку, думает – это его жена:

– Фудин, расскажи мне сказку, я тебе на колени голову положу.

Стала она рассказывать. Мэргэн на ее лицо смотрит: какое-то выражение на лице не такое. И голос нет-нет да сорвется, каркнет.

– Что с тобой? – спрашивает. – Почему у тебя голос срывается?

– Когда тебя дома нет, – отвечает бусяку, – скучаю я, по воде босиком хожу, вот и простыла.

Поверил Мэргэн. Спать легли, а у жены тело какое-то колючее.

– Почему колючее тело у тебя? – спрашивает муж.

– Когда женщина по мужу скучает, всегда у нее такое тело становится.

Поверил ей Мэргэн, стал привыкать к ней.

А Фудин под водой томится. Мужа, дом вспоминает, а вылезти не может: камень на шее. Год на дне пробыла. Стало ее илом и песком заносить.

А недалеко был один дом. Жили в нем старик со старухой. Раз в году к ним с неба табун коней спускался. Старик– их пас, в озере купал и поил. Вот пришло время – спустился табун с неба. Старик коней к озеру повел. Заметил: что такое? – на середине озера никогда раньше цветов не было, теперь цветы появились – свежие, красивые, в воде отражаются. Кони воздух нюхают, шарахаются. Старик волшебным кнутом коня ударит – все кони усмиряются. Пили воду, купались. Опять в облака поднялись, как и не было. Старик домой пошел.

Через год снова спустились кони с неба. Повел их старик на озеро купать. Видит: половина цветов на озере повяла.

Еще год прошел. Снова спустились кони. Пришел с ними старик к озеру: там один-единственный цветочек туда-сюда качается. Кони от воды еще пуще шарахаются. Опять старик их кнутом усмирил. Попили они воды, выкупались, улетели в небо. Старик заинтересовался: что такое на озере происходит? Спрятался в кустах, сидит, трубку за трубкой курит. Слышит: над озером стон раздается:

– Последнее мое дыхание испускаю… Мэргэн, Мэргэн, умираю я…

Еле слышный голос доносится. Старик ладонь поднял, поглядел на нее, а на ладони написано, что недалеко от озера Мэргэн живет. У старика была маленькая птичка, вынес он ее на улицу, шепчет ей:

– Ты всегда была осторожной, послушной. Лети к Мэргэну, он недалеко отсюда живет, все ему расскажи…

Как-то утром Мэргэн на улице сидит, что-то ножом тешет. Птичка подлетела к нему, запела. Мэргэн по-птичьи понимает. Выслушал ее, пошел к старику. Поклонился ему. Тот Мэргэну говорит:

– Э-э-э, с кем ты живешь? Ты же с бусяку живешь, с Амбакту-фудин. Она твою жену погубила.

– Как же спасти ее? – волнуется Мэргэн.

У старика был шелковый невод. Стали они им Фудин в озере ловить. Вытащили ее. А у нее ни кожи на теле нет, ни мяса, только сердце, легкие и печень остались. Да на шее – тяжелый камень. Старик со старухой стали Фудин лечить. Кое-как лечение помогало. Мэргэн все плачет:

– Я же ничего не знал, не понимал, как меня Амбакту-фудин обманула. Ты сама виновата, – выговаривает жене, – надо было мне рассказать, что к тебе бусяку ходила.

Старик ему советует:

– Ты пока жену с собой не бери. Пусть у нас останется. Сам с Амбакту расправься.

Отправился Мэргэн домой один. Видит: неспокойна бусяку. Обнял ее ночью:

– Жена, завтра давай весло-гиол тесать.

– Давай сделаем, муженек…

Мэргэн толстое дерево срубил, стал делать весло.

– Жена, держи другой конец дерева. Она держит:

– Смотри, кто по Амуру плывет!

– Где? Где?

Он топором ей голову отрубил, в огне сжег. Пепел один остался. Пошел Мэргэн к старику, забрал жену. Стали жить, как прежде. Да только Фудин все грустит. Муж беспокоится:

– Что ты печальная такая?

– У меня когда-то брат был, – отвечает жена.

– Не знаю, жив, нет. Увидеться бы с ним… Собрались, поехали. Мэргэн один раз по корме, один раз по носу лодки ударил – быстро спустилась лодка-огда по Амуру. Приехали в дом к брату. Он, как слуга, живет. Сам лохматый, одежда – одни лохмотья. Его жена за другого вышла, хозяйничает, вся в шелка разодета.

– Смотри, как она издевается над моим братом, слугой его сделала, – плачет Фудин.

Ночь настала – спать легли. Брат – возле очага. Его бывшая жена с новым мужем на нескольких матрацах. Мэргэн три разэ з их сторону махнул, потом лег. Утром посмотрели: хозяйка с новым мужем мертвые лежат. Завернули их в циновки, выбросили куда-то.

– Давай, брат, поедем к нам, – говорит Мэргэн.

– У меня ведь тоже сестра есть, я ее тайно держу, чтобы никто злой не увидел. Дом у сестры о восьми столбах. Даже жена моя об этом не знает.

Поехали. Женился брат Фудин на сестре Мэргэна.

Обе семьи дружно живут.