Текст книги "Вас зовут «Четверть третьего»?"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Мы испытали сначала всю горечь неудавшегося поиска. Перед нами была ледяная земля. Без жизни, без шума лесов, без плеска волн. Кутаясь в дымку холодного тумана, над ломаной чертой гор большое ярко-желтое солнце. Оно действительно было похоже на желтую розу. Розовым и желтым светом отливал замерзший океан.

В расщелинах скал, в трещинах льда, в тени сумрачных обрывов застоялась густая синева…

Лед… Холодный блеск… Тишина…

Единственным, что обрадовало нас, был воздух.

Настоящий, почти земной воздух, только холодный, как вода горного ключа. В первый же день мы сбросили шлемы и дышали сквозь стиснутые от холода зубы. Надоел нам химически чистый, пресный воздух корабельных отсеков. По-моему, как раз от него появляется та мучительная тоска по Земле, о которой страшно даже вспоминать… А там, на Снежной планете, мы перестали так остро ощущать эту тоску. Было что-то близкое для человека среди ледяного, завороженного холодом мира, только поняли мы это не сразу.

Покидая фрегат, каждый раз мы видели царство снега, камня и льда…

Они видели глубокие ущелья, в которых стоял голубой туман.

Плоские и широкие солнечные лучи из оранжевых превращались в зеленые, когда попадали в ущелье сквозь трещины отвесных стен. Они дробились на сотни изумрудных искр среди изломов льда. А если лучи достигали дна, там вспыхивали букетами фантастических огней сотни ледяных кристаллов.

По ночам за окнами «Магеллана» черной стеной стояло небо с изломанными контурами синих созвездий. Иногда желтоватым светом начинали мерцать высокие прозрачные облака. Этот свет струился по обледенелым склонам гор, выхватывая из темноты нагромождения скал.

И все-таки не была она мертвой, эта холодная планета.

Случалось, что, закрыв оранжевое закатное солнце и стирая со льдов черные уродливые тени, с запада приходили тяжелые тучи.

И начинал падать снег. Настоящий снег, как где-нибудь на берегу Карского моря или в районе антарктических городов. Он таял на ладонях, превращаясь в обычную воду. Потом вода становилась теплой.

А однажды в Южном полушарии люди нашли долину, где не было снега, не было льда. Там были голые скалы, камни, серебристые от влаги, и гравий на берегу незамерзшего ручья. Среди скал, окруженный сотнями маленьких радуг, гремел сверкающий водопад. Он словно хотел разбудить уснувший в холоде мир.

2.

Недалеко от водопада Кар увидел маленькое чернолистное растеньице, прилепившееся к скале.

Кар снял перчатку и хотел потянуть тонкий узловатый стебель.

А растение вдруг качнуло черными стрелками листьев и потянулось к руке человека. Кар машинально отдернул руку.

– Оставь, – посоветовал осторожный Ларсен. – Кто его знает…

Но Кар понял по-своему. На лице дрогнула скупая улыбка. Он провел ладонью над черным кустиком, и снова потянулись к руке маленькие узкие листья.

– К теплу ей хочется, – негромко сказал Кар.

Потом крикнул отставшему биологу.

– Таэл! Наконец для тебя настоящая находка!

В тот Момент штурман еще не понял всю важность открытия.

Вечером все собрались в кают-компании «Магеллана». Было их пять человек. Белокурый и широкоплечий Кнуд Ларсен, добродушный и рассеянный во всем, что не имело отношения к вычислительным машинам. Два африканца: веселый, маленький Таэл – биолог и штурман Тэй Карат, которого называли всегда просто Кар.

Пилот и астроном Георгий Рогов, светловолосый, как Ларсен, и смуглый, как африканцы, самый молодой в экипаже. И, наконец, Александр Снег, который был штурманом-разведчиком и художником. В последнее время он настолько был занят своими этюдами, что передал управление Кару.

Они собрались, и Кар сказал:

– Странная планета, не правда ли? Ясно одно: не будь оледенения, была бы жизнь. Солнце, то есть Желтая Роза, когда-нибудь растопит лед, это тоже ясно. Неизвестно лишь, сколько тысячелетий нужно для этого… Растопим лед сами?

Он предложил зажечь над Снежной планетой четыре искусственных солнца по системе академика Игоря Воронцова. Это была старая и довольно простая система. Такие атомные солнца зажигались на Земле еще в первые десятилетия после того, как люди, уничтожив оружие, смогли, наконец, всю ядерную энергию использовать для мирных дел.

Как раз тогда и были растоплены льды Гренландии и береговых районов Антарктиды.

– Почему именно четыре? – спросил Георгий.

– Это минимум. Меньше четырех нельзя – не будет уничтожен весь лед, и вечная зима может снова расползтись по всей планете. Однако на четыре «солнца» уйдет две трети оставшегося эзана – звездного горючего. Значит, не смогут космонавты разогнать до нужной скорости корабль. Они вернутся на Землю не раньше чем через двести пятьдесят лет. Большую часть полета экипаж вынужден будет провести в анабиозе. Двести пятьдесят лет… Но зато астронавты принесут людям планету, которая станет новым форпостом человечества в космосе. Не будет напрасным далекий поиск.

– Что для этого нужно? – спросил Ларсен.

– Согласие, – Кар оглядел всех.

– Да, – сказал Ларсен.

– Конечно! – воскликнул Таэл.

Георгий молча кивнул.

– Нет! – произнес вдруг Снег и встал.

Прошло несколько секунд удивленного молчания, и Снег заговорил.

Он говорил о том, что глупо делать из планеты инкубатор.

Люди не должны бояться суровых льдов, борьбы с природой незнакомой планеты, Без борьбы жизнь теряет смысл… А вдруг погаснут искусственные солнца прежде, чем сойдет весь лед? Что станет с первыми жителями Снежной планеты, если вдруг нагрянет опять вечная зима? Но пусть даже не погаснут солнца. Пусть сойдут льды. Что тогда увидят люди? Голые горы, равнины без лесов, серую пустыню…

Они слушали, и были мгновения, когда каждый хотел уже согласиться с товарищем. Даже не потому, что убедительными казались его слова. Убеждала горячность и настойчивость. Так спорил Снег всегда, когда чувствовал твердо свою правоту. Ведь с той же горячностью отстаивал он на Земле право полета к «своей звезде»…

3.

Помнили друзья, как он стоял в большой комнате Дворца звезд перед бледным сухим человеком и говорил с яростной прямотой: – Я удивляюсь, как Союз астронавтов мог доверить решение такого вопроса вам одному, человеку, не умеющему верить в легенды!

Человек бледнел все сильней, но его раздражение сказывалось лишь в легкой сбивчивости тихих ответов:

– Каждый юноша, побывав за орбитой Юпитера, считает себя подготовленным к свободному поиску и готов лететь хоть в центр Галактики. Это смешно. Вам кружат голову сказки о планетах Желтой Розы. Желтая Роза, коварная звезда… Заманчиво, конечно. Вечная истина.

– Вы претендуете на звание вечных истин, но забыли одну: в каждой легенде есть зерно правды. Мы верим, что есть планеты…

Ротайс наклонил голову.

– Я позволю себе закончить бесполезный разговор. Не вижу у вас оснований претендовать на экспедицию свободного поиска… К тому же я очень огорчен, и мне трудно говорить. Час назад разбился на гидролете Валентин Янтарь. Он дома сейчас, и я спешу к нему.

Видимо, он не очень спешил, потому что Александр, придя в дом старого астронавта, увидел там только врачей. Он узнал, что Янтарь отказался от операций.

– Летать я больше не смогу, а жизнь… Она и так была долгая, – заявил он.

Снег молча прошел в комнату, где лежал астронавт, и с порога сказал растерявшемуся врачу:

– Прошу вас уйти.

– Да, – не поворачивая головы, попросил Янтарь. – Уйдите.

В комнате был полумрак. Не от штор, а от густых зацветающих яблонь, которые закрыли окна.

Александр подошел к постели. Янтарь был укрыт до самой шеи белым покрывалом. Поверх покрывала лежала спутанная светлая борода. Кровавая полоса тянулась через морщинистый лоб.

– Я просил уйти врача, потому что никто не поймет меня, кроме вас, – начал Александр. – Остальные могут обвинить меня в бесчувственности, одержимости, эгоизме… Но мы можем говорить друг другу правду. Вы летать больше не будете.

– Так…

– Наш экипаж не пускают в поиск, – тихо сказал Александр. – Дайте нам ваше право второго полета… И мы полетим.

– На Леду? На «мою» планету? – Янтарь не пошевелил ни руками, ни головой, только радостно вспыхнули его глаза. – Вы решили?

В этот миг он увидел, наверное, синий мир так и не разгаданной до конца Леды, развалины бирюзовых городов и белые горы, вставшие над фиолетовыми грудами непроходимых лесов, окутанных ядовитым сизым туманом. Но сразу вспомнившуюся картину закрыло строгое и напряженное лицо Александра.

– Нет. Конечно, не на мою, – глухо произнес Янтарь.

– Каждому светит своя звезда, – сказал Снег.

Он сел у постели и коротко рассказал все: про последнее сообщение с «Глобуса» о загадке Желтой Розы, про план свободного поиска, который возник у пяти астронавтов, про последний разговор с Ротайсом.

– Леда ждет археологов. Мы же разведчики. Мы хотим найти планету, где воздух, как на Земле. Людям нужны такие планеты.

Янтарь закрыл глаза.

– Хорошо… Ваше право.

– Он не поверит, – возразил Александр, вспомнив бесстрастное бледное лицо Ротайса.

– Возьми мой значок. В синей раковине, на столе.

В раковине, найденной на Леде, лежал золотой значок с синими звездами и надписью «Поиск».

Александр взглянул на значок, потом на раненого астронавта.

Впервые за эти дни ему изменила твердость. Он сжал зубы и опустил протянутую было руку.

– Возьми, – повторил Янтарь. – Ты прав.

– Выбей окно, – попросил он, когда Александр зажал в ладони значок. – Нет, не открывай, а разбей стекло… Оно старое, очень хрупкое.

– Хорошо, – сказал он, когда зазвенели осколки.

Александр выломал за окном большую ветку, и в комнату вошел солнечный луч.

– Счастливого старта, – проговорил Валентин Янтарь, стараясь подавить нарастающую в груди боль. – Пусть вернется на Землю каждый из вас.

– Это удается редко.

– Потому и желаю…

У выхода Снег встретил Ротайса и показал на раскрытой ладони значок. Ротайс слегка пожал плечами и наклонил голову. Это означало скрытое возмущение поступком молодого астролетчика и в то же время – вынужденное согласие. Никто в Солнечной системе не мог отвергнуть права на второй полет; космонавт, открывший новую планету и вернувшийся на Землю, мог вторично отправиться в любую экспедицию и в любое время, на любом из готовых стартовых кораблей. Он мог также уступить это право другому капитану.

В одну секунду Александр вспомнил вдруг лицо Янтаря – знаменитого капитана «Поиска», его морщинистый лоб с кровавой полосой и глаза, синие, словно отразившие фантастический мир Леды.

«На Леду? На мою планету? Вы решили?» Но старый астронавт понял Александра. А Ротайс?

Александр обернулся и сухо сказал в спину Ротайсу:

– Сообщите Восточному космопорту. Мы выбрали «Магеллан». Он больше всех сделал для этого полета. А улететь ему было труднее всех. У каждого на Земле оставались родные. Но, кроме родных, у Снега оставалась девушка, у него одного.

Со стороны казалась странной эта молчаливая дружба. Их не часто видели вместе. Они резко говорили друг о друге. О любви их знали только друзья…

За неделю до старта Александр встретил ее в молодом солнечном саду, там, где сейчас Золотой парк Консаты. Ветер рвал листья, и солнце плясало на белом песке аллеи. Девушка молчала.

– Ты же знала: я астронавт, – сказал Снег. Он умел быть спокойным.

Перед стартом он отдал ей золотой значок.

…Однажды, случайно заглянув в кают-компанию «Магеллана», Георгий увидел, как Снег достал и поставил перед собой маленький стереоснимок. Он смотрел на него не отрываясь. Молчал.

– Я убрал бы этот снимок навсегда, – сказал Георгий, Александр взглянул на него не то с насмешкой, не то с удивлением.

– И думаешь, все забудется!

Он закрыл ладонью глаза и несколькими резкими штрихами карандаша с удивительной точностью набросал на листе картона черты девушки.

– Вот так.

Шел восьмой год полета по собственному времени «Магеллана»…

4.

И вот теперь Александр Снег, больше всех рвавшийся в поиск, отстаивал ледяную планету, словно ее ждала гибель, а не возрождение.

– Серая пустыня, чахлые кустики! Льда не будет, а что останется? Мертвая земля, мертвые камни.

– Люди сделают все! – возразил Таэл. – Все, что надо, сделают люди.

– Но я не сказал еще одного, – продолжал Снег. – Нельзя отнимать у людей тот мир, который мы здесь нашли, потому что он прекрасен. Разве это не поняли вы?

Он швырнул на стол свои этюды. Все затихли, снова увидев то, что видели раньше, но забывали, угнетенные царством льда. Были удивительно точно схвачены краски. Черно-оранжевые закаты, голубые ущелья со светящимся туманом; утро, зажигающее золотые искры на изломах льда; желтое небо с нагромождением серых облаков…

Медленно шелестели листы. Наконец Кар сказал: – Хорошо. Но нельзя же так – холод и смерть ради красоты. Зачем нужны мертвые льды?

– Не мертвые, – покачал головой Александр. Есть в них и своя жизнь. Ветер, ручьи, кусты… Все здесь просыпается понемногу. Но нельзя спешить. Иначе будет пустыня.

– Не будет пустыни. Будет океан, синий и безграничный, как на Земле. На это хватит растопленного льда. Будут греметь водопады. Представь, Александр: тысячи серебряных водопадов – среди скал и радужного тумана. Будет и суровая природа, будет и своя красота, но еще будет жизнь. Ведь такую планету мы искали.

– Будет океан и заросшие лесами острова, – сказал тихо Таэл.

– Откуда леса? Разрастутся черные кустики?

– Люди посадят леса!

– На камне?

– Ты не прав, Саша, – негромко сказал молчавший до сих пор Георгий. – Вспомни Антарктиду.

Снег хотел возразить, но вдруг устало сел и проговорил:

– Ладно. Разве я спорю?

– Ты примешь участие в расчетах?

– В работе – да. Но не в расчетах. Какой из меня математик?

Все улыбнулись, напряжение исчезло. Снова друзья увидели обычного Александра, который мог мгновенно менять настроение.

5.

Они работали долгое время, И с помощью автоматов, и с помощью пневматических ключей. Потом вывели на орбиты четыре десантные ракеты, окруженные сетью магнитных регуляторов.

Автопилотов на ракетах не было. Кар и Ларсен сами садились в кабины, а потом выбрасывались в спасательных скафандрах. Так они делали дважды.

Четыре ракеты со звездным горючим РЭ – эзаном – стали как бы вершинами трехгранной пирамиды, внутри которой висела Снежная планета.

Никто не вспоминал о споре. Александр работал увлеченно. Он даже сделал расчеты, которые касались одного из искусственных солнц. Свое солнце было у каждого, кроме Кара, который взял на себя общий расчет и управление.

Когда кончился последний день работ, экипаж «Магеллана» собрался в ущелье, где была поставлена станция управления.

– Ну… боги, создающие весну… – излишне серьезно сказал Кар.

– Давай, – шумно выдохнул Таэл.

– Давать?

– Давай!

Дали сигнал.

Три сигнала ослепительно вспыхнули. Потом проступили на них горы и нагромождения льда, освещенные двумя или тремя солнцами.

Четвертый экран бесстрастно белел непрозрачной поверхностью.

– Мое, – сказал Снег.

Четвертое солнце не зажглось.

Не известно, что случилось. Вероятно, была нарушена система магнитных регуляторов. Может быть, достаточно было малейшего толчка, удара метеорита – песчинки, чтобы солнце вспыхнуло через несколько секунд. Но много ли шансов, что в ракету попадет метеорит?

– Что за беда? Останется ледяная шапка, как когда-то в Антарктиде… Черт возьми, а ведь получится даже здорово: снежное плоскогорье имени Снега! – воскликнул простодушный Ларсен.

– Получится великолепно, – сухо сказал Александр.

Все неловко замолчали. Никому, конечно, не могло прийти в голову, что Снег нарочно сделал неправильный расчет. Он и сам это понимал. Но нужно же было так случиться, что именно его подстерегла неудача!

– Я поднимусь на ракете и реактивной струей разобью систему регуляторов, – негромко и твердо сказал Снег, когда они вернулись на «Магеллан».

– Ложимся спать, – предложил Кар.

– Ларсен, считай! – крикнул Снег. – Я докажу, что это возможно.

– Лечь спать?

– Разбить сдерживающую систему регуляторов и успеть уйти.

Ларсен послушно сел за клавиатуру электронного мозга.

Александр диктовал.

– Видите, в принципе это возможно, – произнес он, когда расчет был закончен.

– В принципе… – проворчал Ларсен. – Не валяй дурака, ты сгоришь.

– Пойдем спать, Саша, – сказал Георгий. – Все не так уж плохо.

Но все понимали, что плохо. Очень плохо…

Они истратили две трети эзана. Только через две с половиной сотни лет астронавты вернутся на Землю. Вернутся ни с чем. К тому времени холод снова зажмет Снежную планету в ледяные тиски.

Когда-то еще снова прилетят сюда люди и зажгут атомные солнца? А ведь все было почти готово.

Если бы не случилось ошибки, экипаж «Магеллана» принес бы на землю известие о планете, которая пригодна для нормальной жизни.

Людям нужны такие планеты – форпосты человечества в бескрайней Вселенной, трамплины для новых, все более дальних прыжков.

Ночью их разбудил громкий сигнал вызова. Усиленный приемником голос Александра произнес:

– Я в ракете. Не сердитесь, ребята, надо попробовать.

– Саша, – осторожно сказал Георгий, – мы все просим: не надо. Черт с ней, с этой планетой. Вспомни Землю.

– Ничего не случится.

– Ты сгоришь.

– Нет.

– Снег! Я приказываю вернуться! – крикнул Кар.

– Не сердись. Кар… Но все-таки я капитан.

– Ты же сам хотел, чтобы планета осталась подо льдом, – робко сказал Ларсен.

Было слышно, как Александр усмехнулся:

– Это Кар виноват. Он хорошо рассказал об океане… о водопадах, островах. А я художник. Мне захотелось написать это.

Кар тихо выругался.

– Включи видеофон, – попросил Таэл. Снег включил. Все увидели на экране его лицо. Он насвистывал что-то, склонившись над доской управления.

Кажется, был спокоен.

– Будь осторожен, – сказал Георгий. Снег кивнул, продолжая свистеть.

– Перед самым возвращением на Землю! Зачем ты это делаешь? – с отчаянием сказал Кар. – А вдруг оно вспыхнет сразу?

– Ты же знаешь… Надо как-то… до конца.

Гул двигателя прервал разговор. Изображение качнулось, затем стало видно лицо Александра, искаженное перегрузкой. Потом ускорение исчезло, и скорость стала падать. На большой скорости Александр не мог развернуть ракету и ударить реактивной струей по регуляторам. Все молчали.

Все не видели ничего, кроме напряженного лица Александра. Так было до того мгновения, когда экран залила ослепительная белая вспышка…

6.

– Как же тебе удалось спастись? – спросил я Александра. Он взглянул исподлобья.

– В том-то и дело… Меня зовут Георгий Рогов. Снег погиб.

– Ты понимаешь, что мы почувствовали, когда лоцман передал нам о мальчике? На Земле отчаянно ждал брата маленький человек. Тебе, может быть, трудно понять. Но нам, столько лет не видевшим Земли и людей, были хорошо знакомы тоска и ожидание. Особенно тяжело, знаешь, что при встрече не увидишь ни одного знакомого лица. Триста лет… Даже имен не разыщешь. И вдруг – брат… Мы понимали мальчика, его тоску по родному человеку. И очень трудно было сказать правду. Невозможно.

Таэл оказался находчивей всех. Он дал станции ответ, позволяющий оттянуть время.

– Это не выход, – сказал Ларсен. – Что мы ответим ему потом?

– Как зовут мальчика? – спросил я.

Кар ответил. Затем взглянул на меня как-то странно. Но в тот момент ничего не сказал.

Двигатель ракеты отказал у самой Земли. Мы выбросились в спасательных скафандрах.

Было еще темно. Только начинал пробиваться синий рассвет. Я не помню всего. Пахло сырыми листьями и землей. Таэл стоял, прижавшись темным лицом к белеющему в сумраке стволу березы.

Ларсен лег на землю и сказал:

– Смотри-ка. Трава.

Я смотрел в небо. В нем вдруг быстро начала разгораться ярко-желтая заря, а зенит стал чисто-синим. И мне показалось, что небо звенит. Я никогда не знал, что оно может звенеть, как миллионы тонких певучих струн. Легкое облако у меня над головой медленно налилось розовым огнем…

Я вдруг почувствовал ужас. Мне показалось, что это снова мучительный сон о Земле, который каждому из нас не давал покоя на Снежной планете.

Страх этот был как удар тока. Я лег на траву.

Зажмурился. Вцепился в корень какого-то куста.

Корень был шершавый и мокрый…

Через секунду я разжал пальцы и открыл глаза.

Синее небо снова зазвенело над лесом. И сквозь этот звон я услышал, как Ларсен опять сказал:

– Смотрите-ка. Листья…

Потом взошло солнце.

Вы видели, как солнце встает из травы? Это надо смотреть лежа. Трава кажется фантастическим лесом, над которым поднимается яркое светило.

Цветными искрами вспыхивают капли росы.

Нааль смотрел сквозь траву на солнце. Он помнил все, что случилось, даже видел краем глаза разбитую «пчелу», но не чувствовал ни волнения, ни запоздалого страха. Все, что случилось ночью, вспоминалось, как путаный сон. Мальчик понимал теперь неосуществимость своей мечты.

Когда солнце поднялось настолько, что нижний край его касался головок высоких цветов, растущих на краю лужайки. Нааль встал.

Слегка кружилась голова, болело ушибленное плечо. Но ему еще повезло. Амортизаторы бросили его в мягкую траву.

Нааль заснул, не попытавшись даже подняться, – настолько сильной была усталость.

Мальчик, не торопясь, огляделся. Спешить все равно было некуда. На сотню километров вокруг стаял лес. На ветру трепетали листья.

Вдруг кто-то за спиной у мальчика сказал радостно и удивленно:

– Смотрите-ка. Человек!

Нааль обернулся на голос и замер. Он увидел людей в синих комбинезонах, в белом переплетении широких ремней.

Чувствуя, как замирает сердце, мальчик крикнул:

– Вы с «Магеллана»!

– Нааль… – сказал смуглый и светловолосый летчик.

– Я заметил его позже других, – сказал Георгий. И странно: мне показалось, что я знаю этого мальчика. Может быть, вспомнил самого себя, каким был в детстве?.. Он стоял, весь подавшись нам навстречу. Маленький, светлоголовый, в рубашке, порванной на плече, с сухой травинкой, прилипшей к щеке, с кровью над коленом… Он смотрел мне в лицо, синие-синие, широко открытые глаза. Кажется, я назвал его по имени.

Кар неожиданно и громко сказал, подтолкнув меня в плечо:

– Александр, встречай брата.

Он все-таки опоздал. Это же решение я принял раньше на полсекунды сам.

– Может быть, я поступил эгоистично, – продолжал Георгий. – Но в тот момент я совсем забыл, что Нааль мне не брат. Надо понять, что значит встретить на Земле родного человека, когда вовсе этого не ждешь… Но постепенно все чаще, стала приходить мысль: имел ли я на это право?

Я не понял Георгия. Тогда он сказал:

– Александр зажег солнце. Последнее, необходимое для уничтожения льдов. Сейчас там океан, острова… Имел ли я право отнять у мальчика такого брата?

– Мертвого?

– Даже мертвого.

– Георгий, – спросил я, – мне трудно судить. Может быть, у Александра были другие причины для риска? Хотел ли он вернуться? Та девушка…

Георгий скупо улыбнулся. Видимо, мой вопрос он счел просто глупым.

– Хотел. Он очень любил Землю. Кто же не хочет вернуться на Землю?

Мы замолчали.

– Он все время насвистывал какую-то старинную песенку, вдруг сказал Георгий. – Я знаю из нее несколько слов: Пусть Земля – это только горошина В непроглядной космической тьме… На Земле очень много хорошего…

– Если все останется по-старому, – снова заговорил он, – будет, наверное, хуже. Я не только отнял брата у мальчика. Я отнял подвиг у Александра. Ведь ни кто не знает, как зажглось четвертое солнце.

– Ты отнял и у себя имя. Ведь Георгий Рогов считается погибшим.

– Мое имя не ценность.

– Тогда послушай мой совет. Ты просил его. Пусть все останется, как было. Четвертое солнце не погаснет от этого. Надо думать и о Наале.

– О нем я и думаю все время… Но как же Снег?

– Когда-нибудь люди узнают про все… Кстати, ты помнишь три строчки из песенки. Я знаю больше, ведь я историк. Это песня разведчиков Венеры. Вот последний куплет: Тот, кто будет по нашим следам идти, Помнит пусть на тропинках кривых: Нам не надо ни славы, ни памяти. Если звезды зажжем для живых.

– Но память об Александре, память о подвиге. То, что он сделал, – пример для живых. Может быть, и Наалю придется зажигать свое солнце.

Я взглянул на Георгия. Он ждал возражений. Он хотел их слышать, потому что они возвращали ему брата. Он сказал:

– Может быть… Но над какой планетой ему зажигать свое солнце! Научи его быть разведчиком, на то ты и брат. А солнце он зажжет сам.

Уже давно погас закат. Половина луны, опоясанная с одной стороны дугой Энергетического Кольца, низко висела над водой.

Топот ног по каменным ступеням прервал наш разговор. Впрочем, говорить больше было не о чем.

Они ушли, кивнув на прощание. Астронавт крепко держал в руке маленькую ладонь брата.

Передо мной на листе раскрытой тетради лежит золотой значок, история которого осталась неизвестной. Мне отдал его перед нашим стартом Нааль…

Мы, археологи, идем на Леду, на ту планету, тайну которой так и не раскрыл до конца Валентин Янтарь. Мы вернемся не скоро…

Может быть, и меня на Земле через восемьдесят лет встретит среди многих один незнакомый пока человек, большой или маленький – все равно.

И скажет своим друзьям:

– Я иду встречать брата.

ОБ АВТОРАХ СБОРНИКА

«Вас зовут четверть третьего?» – уже второй сборник произведений научно-фантастической литературы, выходящий в нашей «Уральской библиотечке путешествий, приключений и научной фантастики». Первый – рассказы молодых свердловских литераторов Михаила и Ларисы Немченко «Летящие к братьям» – вышел в 1964 году и был тепло встречен читателями и критикой.

В этом сборнике участвуют авторы с различной пропиской местожительства: М. и Л. Немченко, В.Крапивин, И.Давыдов, В.Слукин и Е.Карташев – свердловчане, А.Шейкин – ленинградец, И.Росоховатский – киевлянин, С.Гансовский и Ю.Котляр – москвичи, М.Грешнов – житель Ставропольского края. Их объединяет тесное творческое содружество с уральскими журналами, многие рассказы сборника печатались в «Урале» и «Уральском следопыте».

Отдельным изданием почти все рассказы этого сборника выходят впервые.

Представляем авторов:

ГРЕШНОВ Михаил Николаевич

Родился в 1916 г. на Донце.

Тут же, в Каменске на Донце, учился в ФЗУ. После окончания работал слесарем в железнодорожном депо.

В 1938 году поступил в Ленинградский госуниверситет.

Война прервала занятия, по путевке Наркомпроса выехал на учительскую работу в Бурятскую АССР. После войны М.Н.Грешнов закончил пединститут в Краснодаре. Сейчас он работает директором сельской школы. Писать начал еще в пединституте. В 1960 г. в журнале «Уральский следопыт» был опубликован его первый рассказ «Золотой лотос». Позднее рассказы М.Грешнова – фантастические и лирические по темам – печатались в Москве, в Ростове, в Краснодаре и Ставрополе. В Ставрополе вышел отдельный сборник лирических рассказов.

ГАНСОВСКИЙ Север Феликсович

Родился в 1918 году, в Киеве. Работал грузчиком, матросом, электромонтером. На фронт ушел добровольцем в начале войны, был снайпером, разведчиком. Демобилизовавшись после тяжелого ранения, работал в Казахстане на конном заводе, потом почтальоном, учителем. После войны закончил филологический факультет университета в Ленинграде.

С.Ф.Гансовский начал печататься в газетах и журналах с 1950 г. Детгизом были изданы две книги его рассказов: «В рядах борцов» и «Надежда». Три его пьесы «Северо-западнее Берлина», «Люди этого часа», «Сильные на вахте» – получили первые премии на различных конкурсах.

В жанре научной фантастики С.Гансовский стал работать сравнительно недавно. Его рассказы и повести печатались в различных сборниках и альманахах научной фантастики, выходили отдельными книгами: «Шаги в неизвестное» и «Шесть гениев».

НЕМЧЕНКО Лариса Давыдовна

По рождению москвичка, в Москве же закончила школу, а в 1952 году театроведческий факультет ГИТИСа им. Луначарского. С 1952 по 1956 г. работала в Кузбассе, сначала спецкором и зав. отделом в газете «Комсомолец Кузбасса», затем собкором Кемеровского областного радио.

С 1957 года Л.Д.Немченко живет и работает в Свердловске.

Она преподает историю театра в театральном училище. Помимо научно-фантастических рассказов, которые Л.Немченко пишет совместно с мужем М.Немченко, она пробует свои силы в драматургии.

Ею написаны и поставлены в Свердловском театре кукол две пьесы для детей: «Юрашок-кудряшок» и «Дима и Костя».

НЕМЧЕНКО Михаил Петрович

Родился в 1928 году, в Свердловске. Здесь же закончил школу и факультет журналистики Уральского государственного университета. Работал в Кузбассе литсотрудником и зав. отделом в газете «Комсомолец Кузбасса». С 1958 года живет в Свердловске, М.П.Немченко – преподаватель школы. Научно-фантастические рассказы М. и Л.Немченко с 1960 года печатались в журналах «Вокруг света», «Техника молодежи», «Урал», «Уральский следопыт», выходили отдельным сборником «Летящие к братьям» в Свердловске.

ШЕЙКИН Аскольд Львович

Ленинградец. Год рождения 1924. В 1949 году закончил географический факультет Ленинградского государственного университета. Работал географом, топографом, инженером-редактором топографического отряда. Побывал в составе экспедиций на Урале, в Якутии, Салехарде. Преподавал геоморфологию и топографию. Литературной работой А.Л.Шейкин занимается с 1954 года. Его научно-художественная книга «Повесть о карте», изданная в 1957 г., получила 1-ю премию на Всесоюзном конкурсе Детгиза. А.Л.Шейкину принадлежат также книги: «Цена слова» – рассказы и очерки, «Карты рассказывают», «Мы здесь живем», «Вести приходили так» – все три научно-художественные.

С 1960 года А.Л.Шейкин работает в качестве сценариста в научно-популярном кино..

Научно-фантастической литературой занимается недавно.

Его рассказ «Ангевозм» публикуется впервые.

СЛУКИН Всеволод Михайлович

КАРТАШЕВ Евгений Ростиславович

В биографиях этих авторов много общего, начиная с возраста, – и тому и другому по 29 лет. В.Слукин закончил Свердловский горный институт по специальности инженер-геофизик, в настоящее время работает в научно-исследовательском институте (г. Свердловск). Е.Карташев закончил Московский геолого-разведочный институт, инженер-геофизик; в настоящее время работает в научно-исследовательском институте (г. Москва). Оба увлекаются научной фантастикой.

Впервые вместе в 1961 г. написали рассказ на конкурс журнала «Техника молодежи». Рассказ не выдержал конкурса, но, возможно, это обстоятельство и вызвало еще больший интерес авторов к научно-фантастическому жанру. В 1963 г. журнал «Искатель» напечатал их первый рассказ «100 % объективности». В.Слукин и Е.Карташев выступили с литературными пародиями и фантастическими юморесками в «Литературной газете» и газете «Вечерний Свердловск».

Рассказ «Вас зовут „Четверть третьего“?» публикуется впервые.

КОТЛЯР Юрий Федорович

Родился в 1917 году. Работал преподавателем физики в школе. Писать и печататься начал еще в студенческие годы, уделяя преимущественное внимание научно-популярному жанру, но не чуждаясь фельетона и очерка. Сейчас Ю.Котляр – профессиональный литератор. Работает в основном в жанре фантастики и приключений. Его рассказы и повести печатались в журналах и альманахах: «Искатель», «Мир приключений», «На суше и на море», «Уральский следопыт» и т. д. В этом году издательство «Мысль» выпускает в свет приключенческую повесть Ю.Котляра «Кольцо Анаконды».