Текст книги "Вас зовут «Четверть третьего»?"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Он убегает в дом и минут через десять выходит в тонком чесучовом костюме. Из-под его застегнутого пиджака выглядывает ослепительно белая рубашка.

– Вот теперь я, так сказать, в форме, молодые люди. Теперь можно разговаривать… Может, вы расскажете все по порядку?

Я рассказываю ему все по порядку, и он внимательно слушает, согласно кивает и из-под мохнатых седых бровей как-то пронзительно поглядывает по очереди то на меня, то на Витьку, то на Корнелию.

Мне почему-то кажется, что моему рассказу он не верит.

– Значит, вы хотите, чтобы я ее, так сказать, проинтервьюировал? – уточняет он.

– Вот именно! – соглашается Витька.

– Ну, что ж, это можно. Это вполне можно…

Он переводит взгляд на Корнелию и очень быстро произносит какую-то латинскую фразу. Настолько быстро, что я не успеваю разобрать в ней даже ни одного корня. Однако Корнелия его понимает и отвечает ему. Он задает ей еще несколько таких же быстрых, почти молниеносных вопросов. Получив на них ответы, он облегченно вздыхает и начинает говорить медленнее, размереннее. И я понимаю, что он просто проверял Корнелию – действительно ли латинский язык для нее родной. Ведь только на родном языке можно понять такие торопливые вопросы.

Они говорят теперь спокойно и дружелюбно.

Вернее, говорит в основном Корнелия, а Алексей Семенович согласно кивает м изредка вставляет какие-то фразы. Я все жду, что он будет удивляться, таращить глаза. Но он ничему не удивляется.

Глядя на его лицо, можно подумать, будто Корнелия рассказывает ему самые обычные, ничем не примечательные вещи.

Они говорят долго. Наверное, минут сорок. Мы с Витькой терпеливо ждем и смотрим то на них, то на террасу. В этом дворике сад. На нас глядят зеленые гроздья винограда, желтые яблоки, коричневые груши. От террасы до калитки по обеим сторонам желтой дорожки – цветы.

Золотые шары, георгины… Здорово здесь! Очень здорово!

В таком бы домике да еще возле моря пожить с месяц… Эх!

Наконец, Алексей Семенович обращается к нам с Витькой:

– Ну, вам, молодые люди, наверно, интересно узнать, что она мне рассказала?

– Конечно! – в один голос отвечаем мы.

– Так вот слушайте, – Алексей Семенович прокашливается, проводит рукой по клеенке на столе. – Она говорит, что родилась в Риме при императоре Константине. Отец ее был императорским чиновником. Звали его Гай Корнелий Флор. Поэтому и ее зовут Корнелией. У римлян второе имя отца становилось именем дочери… Она жила в Риме до тех пор, пока столица не была перенесена в Константинополь. Отец уехал туда вслед за императором. Но там он с кем-то поссорился, и в наказание его сослали в Пантикапей, столицу Боспорского царства, где он представлял интересы империи. Корнелия почти не помнит Константинополь. Она помнит только Рим и Пантикапей, куда ее привезли восьмилетней девочкой. Вы знаете, где находился Пантикапей, молодые люди?

Мы с Витькой стыдливо пожимаем плечами. Мы уже настолько забыли историю, что не знаем точно, где находился этот самый Пантикапей.

– Где-то здесь, в Крыму… – негромко произносит Витька.

– Он находился, молодые люди, там, где сейчас находится Керчь, – говорит Алексей Семенович. – На вашем месте я бы отвез ее туда…

– Мы это сделаем, – обещает Витька. – Обязательно сделаем!

– А что было дальше? – не выдерживаю я. – Расскажите, пожалуйста, – что было дальше!

– А дальше было вот что… – Алексей Семенович говорит совершенно невозмутимо, и я все никак не могу уловить его собственного отношения к тому, что он рассказывает. – Дальше было вот что… Девочку в Пантикапее воспитывали рабыни. Да-с, молодые люди, рабыни… Сейчас она уже понимает, что иметь рабов – это плохо. Она говорит, что ей это объяснили. Но тогда она этого не понимала.

Алексей Семенович вытирает платком пот со лба.

– Нда-а… Так вот дальше с ней произошло следующее… Через пять лет после того, как она попала в Боспор, Пантикапей разграбили готы. Отец вместе с рабами и стражей защищал вход в свой дом. Но его убили. Мать Корнелии, увидев это, вскрыла себе вену. Она была из очень знатного рода и не хотела становиться готской рабыней. А Корнелию готы увезли в рабство. Почему-то ее везли отдельно от остальных пленников. Вместе с ней ехали верхом всего пять готских воинов, и они очень спешили.

Наверно, ее везли к самому готскому царю. Ей уже было тринадцать лет, а варвары брали таких римлянок в наложницы.

В степи готам встретились два высоких человека в необычных костюмах. Видимо, готы решили и их захватить в плен, потому что окружили этих людей и наставили на них копья. Однако люди в необычных костюмах провели по воздуху маленькими, белыми коробочками, и все готы попадали на траву. Потом Корнелия узнала, что готов усыпили.

Корнелию эти люди отвязали, сняли с лошади и привели к черному шару, который стоял за холмом. Потом они втроем вошли в этот шар, и больше Корнелия не видела землю до вчерашнего вечера.

После готов вы, молодые люди, были первыми жителями Земли, которых увидала.

Как я понял с ее слов, эти высокие люди, что спасли ее, были космонавты. Правда, ваша знакомая не знает этого слова. Она называет их открывателями звезд. А в начале путешествия с этими людьми считала и называла их богами.

Из темного шара Корнелия попала на большой космический корабль, где было много высоких и смуглых людей – мужчин и женщин.

Они говорил и на незнакомом языке и показывали ей в окно громадный голубой шар. Лишь много времени спустя Корнелия узнала, что этот голубой шар был ее родиной, Землей. А в то время она еще не знала, что Земля – шар.

Она провела на корабле открывателей звезд примерно десять лет. Сейчас ей должно быть года двадцать два-двадцать три. Она точно не знает, сколько, потому что у открывателей звезд свой счет времени, непохожий на наш.

Открыватели звезд обучили ее своему языку, а она обучила их латыни и рассказала все, что знала о жизни на Земле. Впрочем, многое они знали сами и даже намного больше ее, потому что их шары опускались в самых разных местах Земли.

Все годы, которые провела Корнелия на громадном корабле открывателей звезд, они учили ее и обучили очень многому. Она знает теперь, как устроен мир, какая сила водит почти со скоростью света корабли открывателей звезд, знает, что на Земле прошло много эпох, пока она летала на другую землю. Но она не знает еще, как объяснить все это нам, потому что в латинском языке нет нужных слов.

На той земле, куда Корнелию привезли, тоже прошло много эпох, пока открыватели звезд летали к нам и возвращались обратно.

Поэтому они не узнали свою планету, когда прилетели на нее. Они надеялись, что их встретят с почетом и что Корнелия найдет на их земле свою вторую родину. Однако их прибытие не вызвало на планете особой радости, а Корнелия – особого любопытства. Вез открывателей звезд там прошла ужасная война, было пущено в ход самое страшное оружие, которое когда-либо существовало, и три четверти населения той земли погибли. А те, что остались, – переродились, стали вялыми, больными, равнодушными, нелюбознательными. Корнелия видела их и говорит, что они совсем не похожи на людей, которые летали с ней на космическом корабле. Как будто они с разных планет. После страшной войны там редко родятся дети и медленно растут, и часто умирают маленькими.

Правила жизни и законы там сейчас очень суровы. И цель у них одна – сохранить потомство, обеспечить продолжение рода. Потому что гроза вымирания, рожденная страшным оружием, до сих пор висит над людьми той земли.

Прошло уже несколько веков с тех пор, как окончилась на той земле война. Но громадные когда-то города до сих пор стоят в развалинах.

И люди очень медленно восстанавливают их, потому что и население городов растет так же медленно.

Самое страшное оружие на той земле давно запрещено и вообще запрещено всякое оружие, кроме ножей и коробочек с усыпляющими лучами. Корнелия говорит, что не видела там даже ни одного меча, ни одного лука, ни одной катапульты.

Запрещены там и космические корабли, потому что во время войны их сумели использовать для применения страшного оружия. Тот корабль, на котором прилетели Корнелия и открыватели звезд, тоже хотели разрушить. Но командир корабля Гао упросил их не делать этого, обещав, что открыватели звезд скоро снова улетят. Ни Гао, ни его товарищи не хотели больше жить на своей планете. Они стали там чужими. И новые люди их земли не уважали их труд и не интересовались другими звездами. Они говорили, что длительность дальних звездных полетов делает их вообще бессмысленными для общества. Ближние же полеты там сейчас не нужны, потому что их целью может быть лишь освоение новых земель, а там и своя земля пустует громадными территориями и будет пустовать еще много веков.

Командир звездного корабля Гао и его товарищи объяснялись через переводчиков, как сейчас Корнелия говорит с вами. И открыватели звезд очень жалели, что не остались на земле Корнелии, где было много свободных территорий и такой же воздух и такая же вода, как и на их родине, и можно поэтому ходить без шлемов. Они говорили, что это бывает очень редко и что другую такую планету можно искать всю жизнь.

Корнелия звала их обратно, на свою родину, но они смеялись и говорили, что пока они прилетят, на Земле Корнелии будет уже столько людей, что для открывателей звезд не останется свободной территории. А воевать за место с жителями земли им не хочется. Это противоречит их принципам.

Перед отправлением они долго летали над своей родиной на прозрачных шарах и прощались с ней навсегда. И Корнелия летала вместе с ними и видела, что земля их велика и очень красива, но на ней много развалин. И над этой землей сияет большое зеленое солнце, которое Гао и его товарищи называют словом, равнозначным латинскому слову «vita» – жизнь.

А потом они все снова ушли в корабль, и Гао сказал, что должен отвезти Корнелию на ее родину, а он и его друзья поищут себе пристанища на соседних планетах, где должны быть близкие условия и еще не должно быть людей. И там жены открывателей звезд позволят себе рожать детей и люди будут заселять новую планету спокойно и тихо, безо всяких войн.

Когда открыватели звезд подлетали к Земле, они снова показали Корнелии громадный голубой шар – ее родину. Теперь она уже знала, что это такое. Затем они простились с девушкой, посадили ее в маленький черный шар и сказали, что шар этот опустится точно в том месте, где когда-то Гао и его товарищ отвязали Корнелию от седла. А потом шар, уже пустой, вернется обратно на корабль.

Так оно все и произошло, и Корнелия, выйдя из шара, увидела сквозь высокие растения ваш костер и направилась к нему. Вот, собственно, и все, молодые люди, что она мне рассказала.

Алексей Семенович замолкает, снова гладит пухлой рукой клеенку на столе и глядит в сторону, на густую зелень деревьев, окружающих террасу.

Мы с Витькой тоже молчим и глядим в пол. Наконец я поднимаю глаза на Корнелию. Она сидит прямо, очень прямо и ждет. Ждет, что скажем мы. А что тут можно сказать? Я почему-то верю каждому ее слову. Да и Витька еще вчера вечером догадался, что она прилетела.

Мы еще могли бы чему-то не поверить, если бы не видели темного пятна на небе. Но ведь мы видели его!

Никуда от этого не денешься!

– Так что же вы думаете по поводу всего этого, молодые люди?

Алексей Семенович глядит на нас из-под своих мохнатых седых бровей так же пристально, как и в начале разговора.

– Я всему этому верю! – говорю я и по-латински повторяю, чтобы Корнелия слышала и поняла: – Credo!

И она слышит и глядит на меня долгим и теплым взглядом.

– Вы кем работаете? – невозмутимо спрашивает меня Алексей Семенович.

– Я юрист.

– Адвокат?

– Да.

– Я так и подумал.

– Почему?

– Вы легко верите людям. При вашей профессии это естественно… А вы кем работаете, молодой человек?

Алексей Семенович переводит свой взгляд на Витьку.

– Инженером.

– Каким инженером?

– Электриком.

Витька врет. Он обычно так врет, когда незнакомые люди спрашивают его о профессии. Видимо, ему это положено. Может, даже необходимо.

– И вы из одного города, молодые люди?

– Да, – Витька называет наш город. – И, кроме того, мы еще друзья детства.

– Так-так… – Алексей Семенович снова гладит клеенку. – Это хорошо, когда друзья детства до таких лет держатся вместе. В наш век это не часто бывает… Ну, так что же вы думаете по поводу рассказа этой девушки?

Алексей Семенович пристально смотрит на Витьку.

– Прежде, чем что-либо сказать, я должен задать ей ряд вопросов, – отвечает Витька. – И я буду очень благодарен, если вы их переведете.

Я не понимаю, зачем Витька ломается. Неужели он просто боится, что старик вытурит нас и не будет ничего больше переводить, если мы сразу разахаемся?

– Пожалуйста! – говорит Алексей Семенович. – Я к вашим услугам.

– Она сказала, – задумчиво произносит Витька, – что знает силу, которая двигала их кораблем. Эта сила нам понятна. Видимо, корабль фотонный. А вот знает ли она силу, которая двигала их маленькими черными шарами? Теми, что спускались на Землю…

Алексей Семенович переводит вопрос. Корнелия отвечает коротко. И вот уже старичок с пронзительным взглядом и добрыми морщинками у глаз переводит нам ее ответ:

– На всех землях существует сила тяжести. Открыватели звезд преодолели ее. И на этом преодолении основан полет их шаров. Они поднимаются и опускаются плавно, не причиняя своим пассажирам никаких страданий.

– Антигравитация! – говорю я Витьке. – Ты понимаешь?

– Конечно! – Витька усмехается.

– Что еще спросить? – интересуется Алексей Семенович.

– Еще такой вопрос, – произносит Витька. – Как передвигались Корнелия и ее спутники по космическому кораблю? Ходила ли она так же, как по земле, или летела в воздухе?

Снова короткий диалог между Алексеем Семеновичем и Корнелией – и вот мы уже слышим ответ: – На корабле все ходят так же, как на земле. Специальные аппараты следят за тем, чтобы поддерживалась искусственная сила тяжести. Правда, однажды эти аппараты потребовали ремонта, и тогда все открыватели звезд надели обувь с железными пластинками в подошвах. Корнелия попробовала ходить без этой обуви, но не смогла – она просто летала от двери к двери. Спать в эти дни приходилось в специальных поясах с мягкими железными нитями. А потом аппараты починили, и снова появилась искусственная сила тяжести.

– Теперь еще вопрос, Алексей Семенович… Витька не унимается. Может ли она передать что-нибудь на корабль этих космонавтов? Могут ли они передать что-нибудь ей? Короче, есть ли у нее связь с ними?

Алексей Семенович переводит. Я вижу, как лицо Корнелии напрягается, как она искоса взглядывает на Витьку. Я вижу, что отвечать ей не хочется. Но она все-таки отвечает, и Алексей Семенович переводит снова: – Она говорит, что может передать своим друзьям любое сообщение. Может позвать их на помощь. Но не позже, чем через год по земному времени. Так сказал Гао, командир корабля. А они могут передать ей что-либо только тогда, когда она их вызовет. Не иначе.

– А собирается ли она их вызывать? – снова спрашивает Витька.

Короткий диалог на латыни. И вот мы уже слышим ответ:

– Она прилетела, чтобы жить на Земле. Жить, как все люди. Если она не сможет здесь жить – она попросит, чтобы ее забрали. И ее заберут. Но ее будут ждать только один год.

– А потом?

Снова диалог на латыни.

– Потом, – переводит старенький латинист, – они могут улететь далеко от нашего солнца. И сигналы не дойдут до их корабля. А в течение этого года они будут на малой скорости обследовать соседние планеты. Может, они даже поселятся на одной из них. И тогда связь будет возможна больше, чем через год.

– Почему они не прилетели на Землю сами? – спрашивает Витька.

– Я хотел спросить то же самое, – Алексей Семенович улыбается. – Вы угадали мою мысль.

– И я тоже, – добавляю я.

– Значит, это вопрос общий…

Алексей Семенович переводит. Корнелия едва заметно, одними глазами улыбается мне и отвечает. И Алексей Семенович переводит снова:

– Открыватели звезд хотят создать свое общество со своими законами. Они хотят оградить свое потомство от войн и от произвола, которого было немало на их родной планете. И поэтому они решили, что в их обществе будет править не человек, а закон.

Они создадут такие законы, которые ни один человек никогда не сможет попирать, подчинять своим интересам. Эти законы будут сильнее людей и никогда не послужат несправедливости. Но для этого открывателям звезд нужна свободная земля, где они могли бы устанавливать свои законы, а не подчиняться чужим. Они считают, что на нашей земле и без них уже должно быть тесно от людей, и поэтому остановка здесь была бы для них потерей времени. А временем они дорожат. У них осталось его не так много. Их жены стареют и скоро уже не смогут рожать.

– А если они не найдут другой такой планеты? – спрашиваю я. – Что они сделают тогда?

Я даже не замечаю, как Алексей Семенович переводит. Мне уже кажется, будто я говорю прямо с Корнелией, безо всяких посредников. Наверно, это кажется мне потому, что Корнелия, отвечая, глядит больше на меня, чем на латиниста.

И глядит ласково, спокойно, дружески.

– Она говорит, – переводит Алексей Степанович, – что, если у открывателей звезд не останется другого выхода, они полетят туда, куда будет ближе – на свою планету или на нашу.

И подчинятся тем законам, которые будут существовать на этих планетах. Но если даже они и прилетят на нашу землю, – мы все равно не увидим их. Потому что на нашей земле за это время пройдет много веков.

– Может ли Корнелия связать нас с кораблем открывателей звезд? – спрашивает Витька.

Алексей Семенович переводит, получает ответ и говорит нам:

– Может, но не имеет права. Командир корабля Гао просил ее не раскрывать тайну связи с кораблем. Если открывателям звезд понадобится, они сами свяжутся с жителями Земли. Они уже знают один из земных языков, и этого вполне достаточно.

– Кажется, я могу сказать то же, что и мой друг! – Витька улыбается и говорит это по-латыни: – Credo!

Корнелия благодарит его и взглядом и улыбкой.

– Спросите ее, пожалуйста, – обращаюсь я к Алексею Семеновичу, – как она думает жить дальше?

Когда Алексей Семенович кончает переводить, Корнелия глядит на меня. Она отвечает, почти все время глядя мне в глаза. Она говорит мне.

И когда Алексей Семенович переводит ответ, я как бы слышу ее голос:

– Это во многом зависит от вас. Если вы обладаете достаточными возможностями и испытываете к ней достаточную симпатию, чтобы учить ее новому языку и новым правилам жизни, она не будет искать никаких других путей. Она была бы рада этому, потому что доверяет вам. Вы встретили ее приветливо и открыто, как друзья.

Но если вы почему-либо не можете, она ничуть не обидится на вас и просто обратится за помощью к царю этой страны. Она считает, что царю будет совсем не трудно помочь ей.

– К царю? – переспрашивает Витька.

– Да, она сказала, к царю, – подтверждает Алексей Семенович.

– И вы не объяснили ей, что у нас давно уже нет царя?

– Не успел! – Алексей Семенович разводит руками. – Вы ведь так ждали ее ответа!.. Сейчас все вам объясню. Но что сказать ей от вашего имени?

– Скажите, что мы сделаем для нее все возможное! – Я говорю это в полной уверенности, что Витька думает так же. А если даже он думает и не так, я могу обойтись и без него. Я никуда не хочу отпускать от себя Корнелию. Никуда! – Скажите ей, что мы будем учить ее всему, чему положено учить современного человека. Она может ни о чем не волноваться. – Я усмехаюсь. – Обойдемся как-нибудь без царя. – Кстати, скажите ей и про царя тоже…

– Разумеется, молодые люди!

– Я присоединяюсь ко всему этому, – вставляет Витька.

Алексей Семенович говорит долго. Корнелия слушает его и поглядывает на меня. Потом она уже не глядит на меня. Она глядит только на Алексея Семеновича. Я слышу, как мелькает в его фразах слово «rex-царь», – и понимаю, что он в сжатом виде рассказывает ей историю нашей революции. Идет, так сказать, первый урок начальной политграмоты.

Потом Алексей Семенович умолкает и переводит взгляд на нас.

Он глядит по очереди своими пронзительными серыми глазами то на меня, то на Витьку и говорит:

– А теперь, молодые люди, я хотел бы высказать вам два своих соображения. Они интересны вам?

– Разумеется! – говорит Витька.

– Конечно! – подтверждаю я. – Что за вопрос!

– Для меня эта история, естественно, более необычна, чем для вас. Я не ретроград и читал об эйнштейновской теории относительности. Но с таким феноменальным ее подтверждением я, конечно, не ожидал встретиться. Я тоже готов поверить в то, что она говорит. Тем более, что вы сами видели какой-то неизвестный летательный аппарат. Но можете ли вы мне объяснить, почему этот аппарат опустился на нашу землю незамеченным? Ведь у нас есть радиолокаторы, которые за сотни километров обнаруживают в небе чуть ли не птицу! Почему же пролетел этот шар?

– Это может объясняться очень просто, – отвечает Витька. – Радиолокация основана на том, что все земные тела отталкивают радиоволны. По крайней мере, значительную их часть. Эти отразившиеся радиоволны возвращаются к локатору и очерчивают на его экране примерные контуры оттолкнувшего их предмета. Если людям той планеты удалось создать тело, поглощающее или пропускающее через себя все радиоволны, то оно не может быть обнаружено локатором. Волны радара пройдут сквозь него или поглотятся им и обратно не вернутся. И поэтому на экранах локаторов ничего не появится. Видимо, шары этих космонавтов обладают такими свойствами. Я уже думал об этом, – признается Витька. – И не только в связи с приземлением Корнелии. Видимо, таким же свойством поглощать или пропускать радиоволны обладали и военные ракеты на родине этих людей. Иначе там не решились бы развязать ядерную войну. А когда неуловимы для радара – соблазн велик. Каждому будет казаться, что он сможет нажать кнопку безнаказанно. Этакая самоубийственная иллюзия для неврастеников… Со временем могут появиться такие ракеты и на Земле. Теоретически это вполне возможно. Так что радар – не вечная защита. Но лучше бы, конечно, на Земле таким ракетам не появляться!..

Мы благодарим его и поднимаемся. Корнелия тоже благодарит его своим коротким «Grato».

…И вот мы снова сидим в машине, и машина глотает километры, и Корнелия жадно глядит по сторонам. У заднего стекла, за моей спиной, громоздится стопка книг – учебники латинского языка и словари. Мы купили все, что было в книжных магазинах Симферополя.

Теперь мы оба будем изучать латынь. Не для экзаменов, а для жизни.

Не на тройку, а всерьез. И еще там лежат два разных букваря и детская азбука с картинками. Это для Корнелии. Мы начнем учить ее прямо в дороге. Начнем с самого главного – с языка. По существу, мы уже учим ее.

Мы учили ее в столовой, когда обедали, учили в книжных магазинах. Она способная ученица. Она легко запоминает слова, особенно если в них латинские корни. Но сейчас она все-таки спрашивает меня по-латыни, ибо по-русски этого спросить не может:

– Quo vehimus?

И я отвечаю ей:

– Pro urbe Гурзуф.

Да, мы едем в Гурзуф. Там живет Витькина тетка. Мы не собирались раньше заезжать к ней.

Витька не видел ее уже шесть лет и не умер бы, если бы не увидел еще столько же. Но сейчас эта тетка нужна. Не нам – Корнелии. Потому что Корнелии нужно одеться. Так, как одеваются женщины в нашей стране. И для этого, конечно, нужна помощь женщины.

3.

Гурзуфская тетка уже немолода – ей явно за пятьдесят.

Полная, но очень подвижная, и, чувствуется, энергичная, она даже не выслушивает Витькиного рассказа до конца и со скептической улыбкой перебивает:

– И зачем, Витюшка, ты все эти страсти-то говоришь? Переночевать вам нужно – так мой дом весь ваш. А то и полный отпуск живите. Квартиранты вон завтра вечером уезжают – вышел их срок. Могу больше никого не пускать. Что с девушкой приехал – так ведь я только рада за тебя. Пора уж и жениться. У других в твои-то годы детишки бегают. А ты все холостуешь… Только страсти-то эти зачем выдумываешь? Так ведь я говорю, девушка?

Она обращается с этим вопросом к Корнелии, и Корнелия вежливо улыбается и извиняющимся тоном произносит:

– Non intellego.

– Чего-чего? – Тетка даже прикладывает руку к уху, чтобы лучше слышать.

– Она не понимает по-русски, – вставляю я. Она говорит вам, что не понимает.

– Иностранка, что ли, какая?

Витька, махнув рукой, снова начинает объяснять, и тетка снова ему не верит. В конце концов, Витька, кажется, уже готов взмолиться:

– Ну, хорошо, тетя Нина! Думай, что хочешь, только помоги нам!

– Чего надо сделать-то, милый ты мой? Тут-то уж хоть не ври!

Витька объясняет. Надо съездить с нами в Ялту.

Надо подобрать в магазинах Корнелии платье, туфли, чулки, белье, плащ какой-нибудь… В общем, все, что необходимо девушке на время задуманного нами путешествия.

Тетка слушает Виктора и осуждающе смотрит на Корнелию.

– Где ж вы ее такую непутевую подобрали? – спрашивает она. – Это ж надо чтоб у девчонки чулок не было! Это ж ни в какие ворота!

Витька снова начинает объяснять.

Тетка, махнув рукой, почти кричит:

– Да хватит мне ересь-то эту пороть! Готовь лучше деньги! Завтра с утра и поедем… Ночевать-то, надеюсь, у меня будете?

– У тебя, тетя Нина, у тебя!.. Ты уж вот Корнелию пристрой. А мы и в машине переночуем…

– Для всех место найдется!

Через полчаса мы ужинаем на тесной, маленькой терраске и уходим к морю. Оно лежит у наших ног тихое, ласковое и нежно облизывает прибрежные камни. Оно что-то бормочет в темноте, как будто рассказывает вечную и в то же время всегда новую легенду.

Каждому слышится в шуме моря что-то свое. И мне кажется сейчас, что море рассказывает удивительную легенду про темноволосую и голубоглазую, девочку, которая родилась шестнадцать с лишним веков назад, которую воспитывали сначала рабыни, а затем космонавты, которая побывала в другом мире – на далекой и несчастной планете.

Про девочку, которая шагнула из рабства в социализм, которая видела быт античности и технику будущего и должна быть поэтому одновременно наивной и мудрой.

Я показываю рукой в морскую даль и говорю;

– Море.

– Маге! – отвечает мне Корнелия.

– Море! – настаиваю я.

– Море! – повторяет она и улыбается. – Море…

Мы медленно идем по берегу, показываем на скалы и камни, заборы и скамейки, тополя и каштаны и ведем урок русского языка, который мы начали сегодня утром и который нам предстоит вести еще долго, очень долго.

И когда поздно вечером, в глубокой темноте августовской крымской ночи мы возвращаемся к дому Витькиной тетки, я вдруг решаю, что нужно сейчас же, немедленно научить Корнелию еще одному очень важному слову. Д показываю рукой на всех нас троих и говорю латинское слово «amici» и перевожу по-русски – «друзья».

И Корнелия понимает и с улыбкой повторяет – очень точно, звук в звук:

– Дру-зья! Amici! Дру-зья!

Я показываю на Витьку и говорю латинское «amicus» и русское «друг». Потом показываю на себя и говорю то же самое.

Корнелия понимает и легко повторяет:

– Друк. Amicus. Друк. Дру-зья!

Потом вдруг лукаво улыбается и поднимает вверх палец:

– Sed magis amico veritas![15]15
  Но истина дороже друга!


[Закрыть]

…Первую половину следующего дня мы проводим в ялтинских магазинах. И по мере того как Витькина тетка заходит с Корнелией в одну примерочную, в другую, в третью, она все сочувственнее и доверчивее глядит на свою юную попутчицу. Мы с Витькой не знаем, что происходит в этих примерочных. Но мы догадываемся об этом по смущенному и возбужденному лицу Корнелии, по глубоким вздохам тети Нины и по ее тихим, как бы к самой себе обращенным словам:

– Ровно дитя малое… Ничегошеньки не понимает… Это ж надо – комбинации шелковой сроду не видела…

И все-таки к обеду Корнелия одета. На ней остроносые черные туфельки, тонкие чулки и легкое, хотя и не самое модное платье.

Тут уж ничего не поделаешь – платье тетя Нина выбирала по своему вкусу. Из магазина в магазин мы носим новенький коричневый чемодан и укладываем в него тапочки, свертки с бельем, серый плащ, халат, купальник… Это очень здорово, что тетя Нина сообразила купить Корнелии купальник. Мы бы наверняка забыли.

В чемоданчике же лежит и черно-серебристый костюм Корнелии, в котором она еще сегодня утром выехала из Гурзуфа. Она сама вынесла из магазина этот костюм, завернутый в бумагу, и сама уложила его в чемодан. В этот же чемодан она положила и маленький белый ящичек, на котором я так, кроме ручек, ничего больше и не смог разглядеть.

Что могло быть в белом ящичке? Корнелия говорила, что может установить связь с космическим кораблем Гао… Может, это и есть ее передатчик?

Мы обедаем в открытом кафе, на набережной.

Мы берем бутылку «Массандры», и тетя Нина ворчит, что мы зря тратим деньги, что можно было бы пообедать и у нее, что нам еще хватит забот и расходов с этой странной девчонкой, которая точно с Луны свалилась – ничего не знает. Даже как чулки пристегиваются…

Витька слушает тетю Нину и конфузливо чешет затылок.

– Ничего, тетя Нина!.. Одну бутылочку можно… А от остальных нам все равно теперь придется отказаться… Бюджет не выдержит…

Пообедав, мы возвращаемся в Гурзуф. Нужно отвезти домой тетю Нину. Она торопится, потому что вечером уезжают квартиранты и надо принять у них комнату.

Тетя Нина оставляет нас ночевать у себя, хотя мы и собирались успеть к ночлегу в ялтинский кэмпинг.

– И не думайте, – решительно говорит она. – Никакого вам кэмпинга не надо. Зря деньги-то тратить… Да и не пустят вас всех в кэмпинг. У Корнелии паспорта-то, небось, нету?

– А ведь верно, тетя Нина, – говорит Витька. – Без паспорта не пустят… Как мы сразу не сообразили?

– Вы уж по дороге старайтесь квартиры для ночевки подыскивать, – советует тети Нина, – С квартирантов паспорта не спрашивают… – Она вздыхает. – Ох, и хлебнете вы еще с ней горя!..

Мы сидим с тетей Ниной рядом. Я вижу, как жалостливо глядит она на Корнелию. Она, видимо, никак не поймет, откуда взялась Корнелия и почему эта девушка не знает многих элементарных вещей.

Теория относительности для тети Нины – темный лес. Она и не слыхала про такую. Где ж ей понять, откуда взялась Корнелия?

Наконец, Витька останавливает в тетининином дворе машину и поворачивается к нам.

– Тетя Нина, – говорит он, – проведи с Корнелией инструктаж по поводу купальника, а? Мы бы сейчас на море пошли… А то уже второй день у моря и даже не искупнулись.

– Ладно уж, проведу! – Тетя Нина улыбается. – И где вы только ее такую нашли?..

Через час мы уже в море, в воде, по-вечернему теплой и нежной.

Корнелия входит в воду осторожно, боязливо, и я хочу подойти к ней и подать руку. Но Витька, уловив мое движение, удерживает меня:

– Подожди. Пусть сама.

– Мне кажется, она ни разу не купалась в море.