Текст книги "«История евреев — наша история»"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Шептицкий был с первого дня оккупации осведомлен о том, что происходит с евреями на улицах и в гетто. Ему рассказал о «тюремной акции» раввин Левин, и Шептицкий не усомнился, потому и предложил раввину остаться у него. Ему рассказывали о погромах и раввин Кахана, и украинский хлопец, который пришел к митрополиту и сообщил, что в одну ночь собственными руками убил семьдесят пять жидов. А про «Дни Петлюры», когда, убивая тысячи евреев на улицах Львова, трое суток день и ночь трудились вместе с немцами украинские добровольцы и полицаи, – Шептицкому неужто не доложили? Разговоры о его неинформированности из-за болезни могут далеко завести. Если, как известно, за него, парализованного, бумаги часто подписывал его приближенный, то где уверенность, что Шептицкий подписывал или даже читал те документы в пользу евреев, которые теперь ему приписывают?

– Главное из тайных дел Шептицкого – спасение евреев. Спасенный раввин Кахана сам после войны вывез из монастырей Шептицкого около ста еврейских детей. Многие теперь живут в Израиле. На одном военно-воздушном параде раввин Кахана сказал: «В пролетающих самолетах три летчика из детей, спасенных Шептицким».

– Надо отделить спасительную деятельность Шептицкого от политической. В Положении о Праведниках не сказано, что принадлежность к какому-либо политическому или идеологическому направлению препятствует получению звания, «Яд ва-Шем» присваивал звание Праведника людям, которые были антисемитами, если они спасали хоть одного еврея.

– Но эти антисемиты никогда не поддерживали нацистов. Шептицкий мог проявлять человеколюбие к евреям, но политические причины были для него решающими. Когда раввин Левин просил его обратиться к своему народу и прекратить убийства, Шептицкий отмолчался. Так и потянулась цепь убийств, а он с его влиянием мог сколько-нибудь помешать.

– На одном дыхании Шептицкий спасал десятки евреев и давал благословение добровольцам украинской дивизии СС, которая уничтожала последних уцелевших евреев. Шептицкий, так опасавшийся душевного помрачения убийц, мог хотя бы призвать украинцев не мобилизоваться в лагеря смерти или карательные отряды. Он уклонился.

– Если бы после войны Шептицкого судили, мы могли бы предложить свидетельства в его пользу. Но не более того. Спасение отдельных евреев дает Шептицкому только возможность не войти в традиционный список «гонителей Израиля», подобно Аману, Сталину или Гитлеру. Но не в списки Праведников.

– Крещением спасаемых евреев часто пользовались для их вовлечения в христианство. Митрополит спасал даже и без этой миссионерской корысти. Всех крещенных для конспирации детей по указанию Шептицкого после войны передавали еврейской общине по первому ее требованию.

– Возврат крещенных священниками Шептицкого детей еврейской общине происходил не так уж гладко – случались возражения.

– Согласно Положению о Праведниках необходимо установить, подвергался ли спаситель опасности. Прежде всего необязательно говорить о прямой угрозе жизни. «Яд ва-Шем» уже признавал Праведниками Валленберга, Мендеса и других, у которых была дипломатическая неприкосновенность. У Шептицкого дипломатического паспорта не было. Сан митрополита – не прикрытие. Мы знаем священников, которые за защиту евреев попадали в концлагерь. Шептицкого не спас бы его авторитет, если бы немцы узнали, что он прячет евреев. Нацисты нашли бы ему замену. По некоторым сведениям, Гиммлер после получения письма от Шептицкого хотел его арестовать и не сделал это только из-за боязни вызвать волнения украинцев. Шептицкий рисковал и собой, и благополучием своих монастырей и священников, которым поручал сохранять евреев и которые еврейских детей крестили – немцы и за это карали.

– Ни обращение Шептицкого к Гиммлеру, где, возможно, шла речь о евреях, ни тем более послание «Не убий» не вызвали у немцев никакой опасной для Шептицкого реакции. Слишком нацисты перед ним заискивали. У Шептицкого была неприкосновенность больше, чем у дипломатов. Настоящей опасности подвергался не он, а тот его монах, который непосредственно прятал детей, такие священники и получили в «Яд ва-Шем» звание Праведника.

– Они неотделимы от своего руководителя, без ведома и воли которого они не могли бы спасать. И в правилах «Яд ва-Шем» оговорено: при спасении в монастырях вся заслуга принадлежит настоятелю.

– Если не разделять митрополита и его священников-спасителей, то логично не отделять его от всех его подчиненных и – как главу церкви – от церкви, а как главу народа – от народа. А они – соучастники убийства евреев.

– Шептицкий – не украинский народ и не украинская церковь. Народ не воспринял его призыв «Не убий» и продолжал убийства с возрастающей яростью; многие униатские священники продолжали проповедовать пастве ненависть к евреям. Украинцы в подавляющем большинстве отделили себя от Шептицкого непроходимой стеной. Праведник всегда один против окружения. Шептицкий сумел встать против своего народа, несмотря на то, что был его предводителем.

– Для украинцев и на Украине, и во всем мире они и Шептицкий – одно, никакой непроходимой стены. Звание Шептицкому будет воспринято как прощение украинцам.

– Но по этой логике нельзя присуждать звание Праведника немцу, так как это очищение всей Германии.

– Соблюдаются все положенные для звания Праведника условия. И если «Яд ва-Шем» не присуждает Шептицкому звание – это крупнейший скандал для всего Израиля. Поэтому на «Яд ва-Шем» давят со многих сторон.

– А почему? Присвоение Шептицкому звания Праведника очистит прошлое украинского народа от греха преследования евреев. Это важно Украине, стремящейся в Евросоюз, и, конечно же, важно украинцам Канады и США, чьи родители когда-то бежали с Украины именно из-за вины в уничтожении евреев. Украинских эсэсовцев интересует не Шептицкий, а имя дивизии СС. Все хотят очиститься, вот и Ватикан хочет обелить христианскую церковь пастырем-Праведником, они с пятидесятых годов возводят Шептицкого в ранг святого мученика. А израильские бизнесмены ищут дружбы с Украиной, хлопочут и парламентарии, сотни репатриантов подписывают петиции в «Яд ва-Шем» – некоторые даже толком не знают, кто такой Шептицкий…

– Но дело № 421 – бомба. Признание Шептицкого Праведником – это освобождение пособника нацизма от ответственности. «Яд ва-Шем» просто не имеет на это права, как и ни одна еврейская организация. Наши дипломаты озабочены откликом за границей. Дерево Шептицкого в «Яд ва-Шем» превратится в культовое место, к которому будут приезжать бывшие нацисты, украинские эсэсовцы, лагерные охранники, каратели… Каково это израильтянам, особенно пережившим Катастрофу на Украине? Уже было так, что канадские ветераны той украинской дивизии СС на подозрительные деньги, может быть, загубленных украинских евреев, купили у иерусалимских раввинов кусок Святой земли на Сионской горе и торжественно, при двух христианских священниках (раввина, правда, не обнаружилось) воздвигли камень «Евреям и украинцам – жертвам нацизма и большевизма» – двусмысленность этой надписи заставила группу бывших еврейских жертв Катастрофы во главе с председателем израильского парламента порушить тот кощунственный памятник. В «Яд ва-Шем» такое нужно? Был уже случай, когда одна еврейка заявила, что ее спас бывший полицейский, и дело уже шло к признанию его Праведником, когда об этом узнали в США, и выяснилось, что тот польский полицейский убивал поляков, поднялся шум, «Яд ва-Шем» отказал ему в звании. Неважно, кем были его жертвы, евреями или поляками, – он преступник. Поэтому «Яд ва-Шем» обязан следить за последствиями своих действий. Нельзя ни другим, ни нам самим себя дурачить, а потом отбирать выданную медаль. Назад хода не должно быть.

– Появилось предложение обратиться через прессу к общественности, выслушать мнения. Но чьи мнения перевесят? Тех, кто авторитетен в обществе, или меценатов, которые дают «Яд ва-Шем» деньги, или политиков? Нет, надо просто соблюдать закон «Яд ва-Шем»: «Кто спас еврея – тот Праведник». Увековечение памяти Шептицкого только добавит уважения «Яд ва-Шем», а отказ нанесет ущерб доброму имени и «Яд ва-Шем», и Израиля.

* * *

Так при обсуждениях летало пинг-понговым шариком с поля на поле: Шептицкий – Праведник или со-палач?

На том и стынет поныне дело № 421. Остается добавить некоторые соображения, представляющиеся очевидными. Риск при спасении является одним из необходимых условий подвига Праведника. Но уж очень нужен был немцам Шептицкий, именно он, а не другие украинские националистические лидеры, вроде Бандеры или Стецько, которых они арестовали. Не зря почти на поклон ездил к митрополиту сам адмирал Канарис, главнейший гитлеровский разведчик, когда решалась задача вовлечения украинцев в армейские соединения. Шептицкий оправдывал ожидания нацистов, подпирал всем своим авторитетом их военные усилия – кто режет курицу, несущую золотые яйца?..

Другим условием являются, как сказано в Положении о Праведниках, активные действия при спасении. Митрополит вел переговоры, принимал ответственные решения – деятель, а не заморенный инвалид. И в спасении евреев, надо думать, он не больной и полуотсутствующий свидетель, а инициатор и распорядитель. Но, соглашаясь с достаточной его активностью при спасении, тут же и оказываешься перед невозможностью снять с него в связи с немощностью ответственность за поддержку убивающего евреев режима.

Создание «Галичины» – глыба на пути к Праведничеству Шептицкого. Это не 1941 год, когда выступление Шептицкого можно объяснить наивным представлением о нацистах-«освободителях». Уже позади: арест немцами первого украинского правительства, прихлопнувший мечту о независимой Украине; реки еврейской крови; такие толпы украинцев-охотников в палачи, что Шептицкий боится массового растления душ увлекающихся хлопцев. О том его тексты-протесты, и ненайденные, и опубликованные, – все бумаги 1942 года. А в 1943 году, все уже зная и переживая, митрополит безоговорочно поддерживает создание еще одного скопища убийц, которые будут, как ясно по предыдущему опыту, поливать еврейской кровью ростки «нового порядка» и губить гадким занятием собственные христианские души. «СС» и «Христос» – слова несовместные, тьма и свет, а пастырская рука осеняет убийство крестом. Рука Праведника?

Дивизия «Галичина» после ее создания больше года не на фронте воевала, а именно карательными операциями занималась и евреев отлавливала. А еще желающие могут прочесть приговор Нюрнбергского трибунала в 1946 году: объявляя СС преступной организацией, трибунал включил в ее состав ваффен-СС. Среди преступлений СС трибунал на первое место поставил уничтожение евреев.

Шептицкому, омраченному участием украинцев в убийствах, было хорошо известно, сколь охотно его народ предавался кровавому разгулу. Ш. Швейбиш, специалист по украинской истории, прикинул: по принятой у немцев разнарядке в полиции на оккупированной территории полагалось служить до одного процента местного населения; при тридцати миллионах украинцев это сотни тысяч полицаев; в августе 1942 года, например, их насчитано 150 тысяч. Украинцы служили в гитлеровских концлагерях, убивали население сопредельных территорий. Они воевали с восставшим Варшавским гетто, и скорбно знаменитую белорусскую Хатынь жгли не немцы – украинцы. Сколько палачей поставили прихожане Шептицкого? Русский православный патриарх Тихон в 1918 году, в разгар террора гражданской войны и большевистских гонений на христианскую церковь, счел грехом любое участие в насилии и, отвергая советскую власть, отказался благословить антибольшевистское белое движение при всем личном уважении к его деятелям. Шептицкому не хватило высоты духа отринуть еще большее зло германского нацизма. Вряд ли его пугало, что в конце концов за свою твердость души Тихон заплатил жизнью. Скорее, вели митрополита политические соображения.

От гитлеровцев Шептицкий своих украинцев и поляков, в общем, уберег. Из 5200 тысяч украинцев и поляков Восточной Галиции войну пережили 4730 тысяч (91,2 процента). А евреев выжило тысяч десять-пятнадцать из 570 тысяч – примерно два с половиной процента. За каждой цифрой политика. В XX веке политикой повязаны все и все. Пронацистская политика Шептицкого хранила его и позволяла ему, спасителю евреев, стать Праведником. Пронацистская политика Шептицкого не позволяет ему, пособнику убийства, стать Праведником. Отделить Шептицкого от политики нельзя. «Яд ва-Шем» – государственное заведение – тем более неотделим от политики: любое решение по делу Шептицкого кому-то на пользу, кому-то в ущерб, политических скандалов не оберешься.

Когда Кахана скрывался у Шептицкого, митрополит в один из вечеров сказал ему: «Знаете, почему евреев ненавидят и гонят? Читайте Новый Завет. У Матфея они сами, предавая Христа казни, говорят: «Кровь Его на нас и детях наших». Сбывается пророчество». На следующий день Шептицкий смущенно извинялся перед Кахана за то, что позволил себе привести цитату, которая может оскорбить раввина. Эта человеческая деликатность, вероятно, усиленная сочувствием к угнетенному еврею Кахана, стыковалась в митрополите с твердым представлением о справедливости кары евреям.

Раздвоение личности, сочетающееся с неврозом христианства, о котором говорил израильский историк Я. Талмон: для христианина евреи – благодетели, породившие Мессию Христа, и они же – убийцы Его. Их приходится любить и ненавидеть одновременно. Тяжко честной душе, а тут еще подворачивается на извилистой житейской дороге обреченный еврей, и, глядя в библейские его глаза, затуманенные предсмертной тоской, не получается утешить себя ссылкой на евангельское слово и на определяющую Б-жью волю, ибо колотят в сердце жалость и зов «Возлюби ближнего», и просто человек Шептицкий, сговорившись с митрополитом Шептицким и наперекор Шептицкому-политику, – спасает подвернувшегося (свыше предназначенного?) еврея.

Спасенная еврейская душа, разве не ведет она в Праведники? – мог бы в который раз спросить Д. Кахана. Я. Сусленский вздыхает: «Кахана, бывший главный раввин израильских военных летчиков, сложил оружие». А мне представилось: раввин Кахана видит А. Шептицкого поглядывающим с того света на возню вокруг своего имени с улыбкой то ли укоризненной, то ли иронической, то ли даже горькой… Потому что митрополиту – Кахана знает – предстоит замаливать грех сделки с дьяволом.

Некоторые высказывания:

Народ, который научился жить без страны, невозможно завоевать.

Исраэл Зангвил (1864–1926), английский писатель.

«Евреи же, без всякого сомнения, самая сильная, самая цепкая, самая чистая раса из всего теперешнего населения Европы, они умеют пробиваться и при наиболее дурных условиях (даже лучше, чем при благоприятных), в силу неких добродетелей, которые нынче охотно клеймятся названием пороков, – прежде всего благодаря решительной вере, которой нечего стыдиться «современных идей».

Фридрих Ницше. «По ту сторону добра и зла».

«Есть замечательное высказывание: еврей – тот, кто на это согласен».

Юрий Нагибин. «Тьма в конце туннеля».

«Евреи – народ духа, и всякий раз, как они возвращаются к своим началам, они велики и прекрасны, а их неуклюжие противники пристыжены и посрамлены. Глубокомысленный Розенкранц сравнивает их с великим Антеем, и разница лишь в том, что тот становился сильнее всякий раз как прикасался к земле, евреи же черпают новую силу, как только они снова соприкоснутся с небом. Удивительное сочетание самых резких противоположностей! Хотя у этих людей встречаются столько уродств и низости, среди них же можно встретить идеалы самой чистой человечности».

Генрих Гейне.

Кто мы? Откуда? Куда мы идем? Самопознание, самоидентификация
Втюрина Марина, г. Керчь

Кто мы? Откуда? Куда мы идем? Кто из нас хоть раз не задумывался над этими вопросами? Рано или поздно каждый человек, независимо от национальности, задается вопросом собственного происхождения и предназначения в этом мире. Познание себя самого неотрывно связано с культурой народа, к которому человек принадлежит по рождению или относит себя согласно своему мировоззрению. Так или иначе мы должны осознать, что вопросы, на которые мы сами не можем найти ответа, следует искать в собственном наследии. В этом смысле еврейская культура, как никакая другая, является для нас неисчерпаемым источником вечной мудрости, постигая которую мы самосовершенствуемся. Еврейский образ жизни, основанный на истинных ценностях иудаизма, полон глубокого духовного смысла.

Поэтому так важно, чтобы все евреи, которые считают себя таковыми, знали свою историю, свои обычаи и традиции, хранили их и передавали своим детям. Здесь проявляется принцип «преемственности поколений», когда люди передают своим потомкам богатое духовное наследие, свои чаяния и надежды с тем, чтобы последние воплотили в жизнь все то, что не успели или не смогли они сами. На протяжении всего существования еврейского народа эта нить, связывающая «отцов» и «детей», никогда не обрывалась. Потому что народ Израиля начал свое существование как единая семья. Причем семья, где нет старших и младших, где все обладают одинаковыми правами перед людьми и перед Б-гом. К сожалению, эта семья была разбросана по всему миру. И все же, несмотря на рассеяние и невзгоды, выпавшие на долю еврейского народа, он не ассимилировался и не забыл своей истории.

Но народ Израиля не возгордился своей избранностью и единством. Он всегда был открыт для тех, кто, познав мудрость Торы, по велению сердца переходили в иудаизм. И они тоже становились частью большой семьи, ее равноправными членами. История евреев была историей взаимодействия с остальным миром. Они часто перенимали внешние особенности поведения людей, среди которых им доводилось жить. Но при этом они всегда оставались евреями и готовы были отдать жизнь за свое еврейство. Преследования заставляли евреев адаптироваться: зачастую они лучше знали язык, обычаи и традиции коренного населения, чем сами носители этой культуры. Но сыны Израиля всегда соблюдали дистанцию, заботясь о судьбе своего наследия. Такая обособленность и преданность вере отцов не могли не вызывать зависти, подозрений и нелепых обвинений.

Отвергнутые, презираемые, преследуемые, всячески подавляемые на протяжении веков, евреи и иудаизм – сам народ и его священные книги – тем не менее, привели в движение силы, вызвавшие изменения в духовной жизни Запада, развитие естественных и социальных наук. Поэтому по меньшей мере несправедливо отрицать вклад евреев во все области человеческой деятельности. Активное участие еврейского народа в формировании и развитии культуры и искусства других народов вызывает лишь гордость за наш народ, который на протяжении веков сумел противостоять завистникам и недоброжелателям. Когда-то, в незапамятные времена наши далекие предки поклялись в верности единому Б-гу и беспрекословно приняли Его законы. И Всевышний обещал им: «Благословятся тобой и потомством твоим все народы земли» (Брейшит, 28:14).

Для верующего еврея нет ничего удивительного в том, что народ столь немногочисленный преодолел все попытки ассимиляции и даже уничтожения. Наши предки многое пережили, чтобы донести до нас свою культуру, свою веру. Тем более важной становится наша собственная роль в будущем еврейского народа, тем больше ответственности ложится на наши плечи. Ведь мы теперь и есть те самые «дети», которые получили от «отцов» огонек надежды, что теплился в их душах многие столетия, согревая своим теплом и озаряя светом порой безрадостную жизнь. И в наших силах дать этому огоньку разгореться, вспыхнуть ярким пламенем и пробудить к жизни зерна иудаизма, живущие в сердцах евреев. Зерна, пока еще окутанные шелухой многих слоев чужой культуры. И кому, как не нам, сделать так, чтобы эти зерна дали мощные ростки?

Ни для одного из сынов нашего народа не закрыт путь возвращения к истинной вере. Даже если еврей родился и воспитывался в ассимилированной, атеистической семье, ничто не мешает ему вернуться к вере его предков. Путь этот может быть долгим и мучительным, но важен первый шаг. Сделать его никогда не поздно. Ведь каждый еврей от рождения причастен к еврейской вере. Но у одного эта принадлежность проявляется благодаря воспитанию с детства, а у другого остается скрытой до поры глубоко в сердце, пока не появляется потребность осмыслить свою жизнь, ответить на «вечные вопросы».

А сейчас мне бы хотелось рассказать о том, каков был мой собственный путь в еврейство и как я обрела вторую семью в керченской еврейской общине.

Я родилась в ассимилированной семье, и мои познания о евреях были довольно скудны, хотя сказать так, все-таки, в некоторой степени преувеличение. С самого детства на меня оказывал огромное влияние дед со стороны матери, который был щедро наделен лучшими еврейскими качествами – добрым сердцем, скромностью, преданностью своей семье и своему народу. И хотя сейчас его уже нет в живых, его образ сыграл существенную роль, когда закладывалась основа моего еврейского воспитания. Под влиянием окружающей среды, все распространяющейся ассимиляции он стал истинным гражданином Советского Союза, во многом отошел от исполнения Заповедей Торы, которое превратилось в беспорядочное соблюдение религиозных обрядов (насколько позволяла жизнь в советской стране). Но именно он и никто иной был тем человеком, который пробудил во мне еврейское самосознание и интерес к истории своего народа. С возрастом люди начинают размышлять о своих корнях, собирают по крупицам историю своей семьи. Так и он, не имевший возможности получить еврейское образование и соблюдать свои традиции, как это предписывает Тора, хотел передать своим внукам все, что знал сам. Конечно, те крохи еврейских знаний, которые он собрал за свою жизнь, никоим образом не достаточны, чтобы перестать быть невеждой и сделаться истинным носителем еврейской культуры. Но они были очень дороги ему, а потому и мне.

С детства он зачаровывал меня рассказами о своей семье и многочисленных родственниках. Так что спустя некоторое время мне начинало казаться, будто я тоже знаю тетю Софу и дядю Беню, бабушку Рахиль и дедушку Хаима. Они стали частью меня, моей историей, а обычаи, принятые у них, в действительности оказались зародышем, из которого впоследствии у меня развилось осмысленное восприятие еврейства. Хоть и далекие от «истинного иудаизма», эти обычаи составляли семейную традицию, бережно передаваемую от отца к сыну, и для меня, принявшей ее от моего деда, она стала мостиком, ведущим из прошлого в будущее. Мой дед хотел передать мне свое понимание истины, которое сложилось у него в течение жизни: фундамент еврейства – это семья, и дом – это центр еврейской жизни. Именно от него я впервые услышала, что евреи – не просто народ, они – семья. Увидев однажды по телевизору выступление видного деятеля, еврея, он сказал: «Посмотри, это мой брат!» Помню, тогда это заявление повергло меня в смятение. «Почему же мы не знали этого раньше? И как он может быть его братом, если кроме сестры у него больше никого нет?» Только спустя некоторое время, получив кое-какое еврейское образование, я поняла, что значили эти слова. Для него, пережившего Холокост, смерть родителей, тяготы эвакуации, было очень важно чувствовать себя евреем, частью гонимого народа, но сильного в своем единстве. Его «братья» помогли ему выжить, а воспоминания о детстве, бережно хранимые в сердце, наполняли его верой и надеждой.

Но, к сожалению, мое общение с дедом не сопровождалось никакими серьезными занятиями по еврейским дисциплинам. Он заронил в моем сердце любовь к своему народу и стремление узнать о нем как можно больше. Примерно в это время в Керчи начала зарождаться еврейская община. Моя семья почти сразу вошла в нее. Именно благодаря этому островку национальной культуры моим дальнейшим еврейским воспитанием занялись уже учителя воскресной школы.

Думаю, что на меня в гораздо большей степени повлияло общение с моими бесконечно преданными своему делу учителями, нежели сами занятия. В моей памяти осталось очень немногое из того, что мы проходили на уроках иврита, еврейской традиции, истории и так далее, но в мою душу глубоко запали образы тех, кто старался научить нас еврейской преданности и любви.

По-настоящему я начала идентифицировать себя с еврейским народом с тех пор, как начала учиться в воскресной школе, где столкнулась с самыми разными сторонами еврейства и разными людьми, еврейство которых проявлялось очень ярко. Очень много мне дало ежедневное общение с членами общины. Они собирались вместе, общались, делились воспоминаниями. Благодаря им, я остро ощутила, что моя душа есть часть некоего целого, состоящего из моего народа, его Торы и его Б-га. Они пробудили во мне чувство, что я еврейка хотя бы уже потому, что унаследовала от деда свое еврейство, как он от своего деда, и так по цепочке до самого Яакова. До тех пор я ощущала себя беспомощно блуждающей в потемках в поисках смысла жизни и предназначения человека.

Узнав истории многих семей, переживших Холокост и вспышки антисемитизма, я пыталась найти объяснение наказанию, которому подверг нас Б-г, но в глубине души восстала против нечеловеческих страданий, обрушившихся на почитаемых мною людей только за то, что они – евреи. Моей первой реакцией было чувство братства, объединяющего меня с этими людьми. Трагедия евреев всего мира превратилась в мою личную трагедию, и поэтому передо мной встала проблема выживания народа Израиля. Эта проблема стояла передо мной в очень простой форме: что могу сделать я, чтобы помочь народу Израиля? И мне показалось, что я сделала правильный выбор. Я решила заняться самообразованием и помочь тем, кто в свое время был лишен возможности изучать свое наследие. Сейчас, как член молодежного клуба, я участвую почти во всех общинных программах, от воскресной школы до «Теплых домов». И я понимаю, что, чувствуя себя полезным и нужным, человек может быть счастлив. Когда я вижу интерес в глазах детей и благодарность уже пожилых людей, то ощущаю в себе потребность работать больше и больше, чтобы сохранить духовное наследие, передать его и таким образом исполнить свою миссию. Сделать так, чтобы наше еврейство не ограничивалось пышными клятвами и вознесением молитв. Необходимо постоянно духовно самосовершенствоваться, воспитывать в себе умение слышать голос Б-га вместо голоса собственных желаний. Чтобы этого достичь, нужно глубоко изучить духовное наследие Израиля, стараться вести себя и жить так, как подобает еврею.

Знание требует понимания, а истинное понимание достигается на личном опыте, а не с помощью учебных пособий. Вникать изнутри, значит больше, чем наблюдать извне. Чисто интеллектуальное признание важности сохранить еврейский образ жизни не может сравниться с интуитивным осознанием его ценности – осознанием, обусловленным практическим опытом. Интеллекту должно быть отведено место в этом процессе, и все же непосредственное, прочувствованное восприятие дает практика, а не теория. Иначе говоря, необходимо действовать. Существование еврейского народа – факт, сам по себе, недостаточный, чтобы обосновать свое желание оставаться евреем. Если быть евреем ничего не значит, тогда существование евреев как особого народа или иудаизма, как особой веры, тоже не имеет смысла. Но если сохраняется вера в то, что это важно, тогда приобретает значение каждый человек, и становится весомой доля его участия в общем деле.