Текст книги "Меч и ятаган"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Не вы ли командуете флотом, который Его Величество король Филипп направляет против турок?
– Я? – Брови испанца приподнялись в смешливом удивлении. – Определенно нет, сэр. То мой отец. Я дал ему знать о вашем прибытии. Он будет рад встрече с еще одним рыцарем Ордена, откликнувшимся на призыв к оружию.
Томас оживился.
– А много ли нас тут?
Улыбка Фадрике поблекла.
– Увы, через Барселону их, вопреки нашим ожиданиям, прошло не так уж много. Вы, по сути, пятый. Разумеется, многие отбыли к месту через другие порты. Уверен, что ни один из членов вашего Ордена не устранится от участия в таком богоугодном деле, как славная победа, которую мы одержим над турками.
– Будем надеяться, Господь внимет вашим словам.
– Уверен в этом, сэр. Впереди поистине величайшее сражение нашего столетия. Решающая проба твердости нашего оружия и торжества нашей веры над нечестивостью магометан.
Томас поджал губы, но промолчал.
Испанец между тем указал на вход в комендатуру:
– Если вы соблаговолите пройти со мной, я распоряжусь дать вам отзавтракать в ожидании моего отца, которому не терпится оказать вам свое радушие.
Губы Томаса тронула улыбка: он живо вспомнил куртуазность испанцев, с которыми ему доводилось сражаться бок о бок.
– Премного благодарен, – изысканно поклонился он.
В помещении они прошли облицованный плиткой зал с арочными проходами, уводящими в сумрачные боковые коридоры. За исключением нескольких истуканов-караульных, здесь почти никого не было. Провожатый и его гости шли, вызывая своей поступью сдержанное эхо.
– Как здесь тихо, – удивленно заметил Томас. – Я полагал, штаб вашего отца сейчас гудит как улей, обсуждая наступательную кампанию.
– Не волнуйтесь, всё под контролем, – небрежно заверил Фадрике. – Штабные офицеры сейчас по большей части на верфях и в порту, присматривают за погрузкой галер. Через считаные дни мы отплываем на Сицилию. А там, как сомкнем силы с союзниками, развернемся против турок.
Они вошли в скромный покой с длинным столом посредине. По обе его стороны стояли удобные стулья, а с торцов – два помпезных полукресла. Фадрике хозяйским жестом обвел стол:
– Прошу садиться. Насчет пищи и вина я уже распорядился. Пока же, прошу извинить, должен отлучиться к отцу. Он подойдет к вам позже.
На этом Фадрике с очередным поклоном удалился. Едва захлопнулась дверь, Ричард удрученно покачал головой:
– Всего пять рыцарей… А ведь в Барселону их должно было съехаться больше. Гораздо больше.
– Ничего, время еще есть, – успокоил, прикинув, Томас. – К тому же, как он говорит, у всех свои пути следования.
– Вы этому действительно верите? – скептически посмотрел Ричард.
Томас пожал плечами:
– Никогда не вредит надеяться на лучшее, довольствуясь худшим.
– Философия глупцов.
– Чем меньше шанс, – парировал Томас, – тем больше славы.
– Слава, доблесть… Этим вы, рыцари, и живете. Понимаю. Но если ваши славные деяния будут поименно перечислены в скрижалях и хрониках, то тех, кто из низов, эти почести не коснутся. Простые наши герои остаются безлики и безвестны. И лично я, сэр Томас, приумножать безвестность желанием не горю.
Разговор прервал появившийся с подносом слуга. Подойдя к столу, он, не глядя гостям в глаза, опустил поднос и, отдалившись на несколько шагов, с глубоким поклоном скрылся из виду.
– Вот, – констатировал Ричард. – Вот как обстоит с теми, кому в истории нет места.
Томас с минуту молчал. В молчании он взял с подноса тарелку и поставил перед собой, вторую поставил перед своим спутником, разлил по оловянным кубкам вино. А затем поднял глаза на Ричарда и заговорил тихо и устало:
– Я никак не могу повлиять на то, как история направляет жизненный путь человека. То же самое и с казусом твоего рождения, Ричард: я здесь ничего ни поделать, ни исправить не могу. А потому бессмысленно излагать мне твои невзгоды во всей их горькой безутешности. У каждого из нас есть долг, и этим все сказано. У меня – перед Орденом, защищать который я поклялся жизнью. У тебя – перед твоими господами в Лондоне, с каким-то там поручением, которое они вверили в твои руки. Тебе надлежит, уж так или иначе, помочь мне с моим долгом. Я же, со своей стороны, был бы рад взаимообразно помочь тебе, если бы знал чуть больше о цели твоего пребывания на Мальте.
– Я не могу сказать об этом больше, чем вам уже известно, – сверкнул темными глазами Ричард.
– Ну а если тебя постигнет неудача или несчастье? Смерть, в конце концов?
– В таком случае, могу предположить, Уолсингем пошлет кого-нибудь еще, чтоб завершить задание.
– Ах вон оно что… То есть у твоего хозяина пруд пруди людей, которые говорят на стольких же языках, как ты?
Ричард, глянув вниз на тарелку, подцепил с нее баранью отбивную, надкусил, начал жевать.
– А вот я так не думаю, – улыбнулся из-под бровей Томас. – И стоит тебе пропасть, как на всем задании можно будет поставить крест. Если ты не поведаешь мне о том документе несколько больше.
– Не поведаю, – промычал сквозь еду Ричард.
– Но почему? Ведь тебе есть прямой смысл сделать это.
– Смысл – одно, приказ – другое.
– Понимаю. Но если ставки, по словам сэра Роберта, настолько высоки, то ведь жизненно важно, чтобы хоть один из нас, неважно кто, доставил этот документ обратно в Англию.
– Это если кто-нибудь из нас переживет нападение на Мальту, – пробурчал Ричард.
– Верно, – хмуро кивнул Томас.
– Прошу прощения, сэр, но указания у меня прямы и недвусмысленны. И говорить о них вам я ничего не должен.
– Как так?
– А так. Потому что Уолсингем вам не доверяет.
– С ним все понятно. Ну а Сесил?
– Сэр Роберт не оспаривает его суждений почти никогда.
Томас подпер пальцами подбородок. Досада плавно перерастала в гнев. В самом деле, такое отношение уязвляет, задевает честь.
– Подозрительность у них, видимо, из-за моего вероисповедания: как-никак, католик. Ну а есть в том документе нечто, что таит опасность, предай я его содержание огласке?
– Не могу сказать. – Ричард отрезал еще кусок.
– Не можешь или не хочешь?
– Я уж и без того сказал больше, чем допускает благоразумие. Если вам от этого легче, то скажу, какого мнения придерживается Сесил. Он полагает, что вы считаете себя прежде всего англичанином, и уж затем католиком. А теперь хватит. Больше я ни о чем распространяться не буду. Расспрашивайте, если угодно, о чем-нибудь другом.
– Изволь. Скажи мне, ты протестант, как твои хозяева, или все-таки сторонник римско-католической церкви?
Ричард, раздумывая над этим вопросом, перестал жевать.
– А то вы сами не знаете. Как вы думаете, Сесил взял бы себе в услужение католика? Тут и вопросов быть не должно.
– А протестантом ты был всегда? – спросил с нажимом Томас.
– Зачем это вам?
– Да так, хочется тебя поближе узнать. В противоречиях, бытующих между нами, лучше понимать досконально, что за человек сражается с тобой по одну сторону.
– Какая, в сущности, разница, католиком я был или протестантом? – усмехнулся Ричард. – Вас больше должно интересовать, убивал ли я когда-нибудь человека.
– А кстати, да или нет? – пристально посмотрел Томас.
– Ну, положим, нет. Однако я уверен, что до возврата в Англию чаша сия меня никак не минует.
Сколь-либо углубиться в этот вопрос Томас не успел: дверь открылась, и под свод вошел грузный мужчина лет за пятьдесят, с редеющей сединой и коротко стриженной бородой на одутловатых брыльях. Вместе с тем глаза его, живые и прыткие, проницательно оглядели двоих англичан, которые поспешно поднялись со своих стульев. Следом в столовую зашел Фадрике, не замедливший объявить:
– Его превосходительство первый адмирал флота Его августейшего католического Величества короля Испании и вице-короля Сицилии Филиппа Второго дон Гарсия Альварес де Толедо!
Дон Гарсия, подступив, остановился на некотором расстоянии, как раз таком, какое позволило Томасу сделать исполненный сдержанного достоинства поклон и сказать:
– Считаю для себя честью познакомиться с вами, благородный дон. Позвольте представиться: сэр Томас Баррет. А это мой оруженосец Ричард Хьюз. Оба к вашим услугам.
– Фадрике сказал мне, что вы следуете на Мальту, – негромко, с легким пришептыванием, произнес дон Гарсия, – в ответ на призыв ла Валетта к оружию.
– Это так, – кивнул Баррет.
– В таком случае, сэр Томас, – дон Гарсия улыбнулся, – приветствую вас самым радушным образом. Особенно учитывая вашу безупречную репутацию на полях сражений без малого всей Европы.
То, что о нем наслышаны и в сравнительно далекой Барселоне, Томаса слегка удивляло.
– Это было годы назад, – смиренно улыбнулся он.
– Неважно. В военном деле опытность значит всё.
– Почти. Но и число кое-что да значит.
Дон Гарсия похлопал англичанина по руке:
– Надеюсь, ваше путешествие сюда протекало благополучно.
Перед глазами у Томаса мелькнули грозные шторма, сопровождавшие их без малого полпути до Испании. Тем не менее об этом он умолчал, ограничившись кивком.
– С учетом времени года, впечатления от поездки у нас вполне благоприятные.
– Атлантика зимой бывает подобна дикому зверю, – цепко глянул дон Гарсия. – Хорошо, что вы до нас добрались. Достойно похвалы. Для обороны Мальты понадобится каждый человек, каждый меч, каждый мушкет… Ой, да что это я! – спохватился он. – Вы ведь, должно быть, утомились. Прошу вас, присаживайтесь. Я не хотел нарушить вашей трапезы.
Когда все четверо сели, Томас отодвинул от себя тарелку, еда на которой оказалась нетронута. Сделать то же самое он исподтишка указал и Ричарду: негоже оруженосцу уплетать в одиночку перед старшими по званию.
– Сэр Томас, прошу извинить меня за то, что нарушаю традиции этикета и прямиком перехожу к делу. Просто перед отплытием на Сицилию у меня осталось мало времени. Скажите мне, что вам известно о положении на Мальте?
– Лишь то, что поведал мне рыцарь, доставивший в Англию письмо с вызовом. Он сказал, что из донесений осведомителей Великий магистр прознал о намерениях султана захватить Мальту, чтобы раз и навсегда покончить с Орденом Святого Иоанна.
– Это действительно так, – дон Гарсия кивком подтвердил достоверность этих сведений. – На уме у него занять Мальту, и через это защитить свои пути снабжения. И этот его замысел мы должны сорвать. Его общую стратегию я знаю назубок. Вот уже много лет Сулейман и его союзники-пираты расширяют свое влияние в западном Средиземноморье. Каждую весну мы с тревогой ждем, когда на восточном горизонте появятся акульи плавники их парусов, но пока сарацины довольствуются тем, что пробуют на прочность берега Италии, Франции и Испании, захватывая наши суда и совершая набеги на прибрежные села и городки, чтобы разжиться невольниками. И до сих пор мы мало что могли им противопоставить. Пока мы, получив сообщение, отправляли к месту флотилию, нечестивцы уже успевали ускользнуть. Тем временем я делал все от меня зависящее для подготовки наших оборонительных рубежей, а также галер к внезапному и, увы, неминуемому вражескому нападению. И вот это время настало, сомнений нет. Наш осведомитель в Стамбуле видел приготовления неприятеля своими собственными глазами. В Золотом Роге сейчас тесно от галер и галеонов, а по суше к городу ежедневно подходят целые обозы с порохом, боезапасом, осадными орудиями и провиантом. У стен Стамбула яблоку негде упасть от десятков тысяч солдат, ждущих посадки на корабли. – Испанец, чуть отстранившись, забарабанил пальцами по подлокотникам кресла. – В том, что турки не пройдут, не может быть сомнения. Этого момента я сам давно ждал. Более того, страстно жаждал. Настал судьбоносный год, когда нашей вере суждено возвыситься – или же пасть под тенью полумесяца.
– Насчет возвыситься – не знаю, а выстоять мы должны, – твердым голосом произнес Томас. – Если же Ордену суждено погибнуть, то пусть то, как это произойдет, послужит примером стойкости остальному христианству.
– Уповаю на правоту ваших слов, сэр Томас. Если государи Европы не договорятся меж собой об общем противостоянии угрозе, наша скорбная участь предрешена, и народы наши будут вынуждены склониться перед ложной верой. Единственное, пусть и небольшое, утешение в том, что мы с вами этого срама уже не застанем. Клянусь здесь, перед вами, что я погибну с мечом в руке и благословенным именем Иисуса на окровавленных моих губах и не буду целовать ими туфлю Сулеймана.
– Мы все в этом клянемся, – сказал на это Томас и сделал крестное знамение.
После недолгого молчания вновь заговорил дон Гарсия.
– Свои силы я решил сосредоточить в пределах Сицилии. Его Величество уведомил все европейские державы, что если они надумают присоединиться к нашему великому делу, то могут посылать своих солдат и корабли к нам на Сицилию. С Божьей помощью у меня в распоряжении окажется достаточно галер для противостояния армаде Сулеймана. Кроме того, это придаст моим действиям гибкость: если он вздумает вначале ударить по Мальте, то я тронусь на юг, а если высадится в Италии, то поплыву на север.
– Мудрый замысел, благородный дон, – одобрил Томас.
– Мудрый? Пожалуй, – улыбнулся Гарсия. – Но только если я получу все обещанные мне силы. А иначе шансов на победу у нас, прямо скажем, негусто.
Кашлянув, подал голос Фадрике:
– В каком бы мы ни были меньшинстве, с нами Бог. А потому одолеть нас невозможно. Бог наш истинный, а значит, всемогущий, и не допустит этого.
– Разумеется, ты прав, – благодушно согласился с сыном отец, а сам снова обратился к Томасу: – Завтра с шестью галерами я выхожу на Сицилию, сопровождая четыре галеона с первыми двумя тысячами солдат, которые положат там задел нашему обустройству. Оттуда я отправляюсь на Мальту, снестись с ла Валеттом. Рад буду предложить вам и вашему эсквайру место на моем флагмане.
– В высшей степени великодушно с вашей стороны.
– Тогда с первым светом будьте на борту. На рассвете мы отплываем. – Гарсия встал с кресла, а за ним поднялись остальные. – Ну а теперь прошу меня извинить: много мелочей, которые еще надо уладить. Фадрике проследит, чтобы вас определили на постой здесь, в цитадели, и позаботились о ваших лошадях.
– Они не наши. Их нам в Бильбао одолжил начальник порта, так что они – собственность вашего короля.
– Тогда их можно будет пристроить для нужд моей армии… Что ж, господа, удачного вам дня. Желаю без суеты закончить завтрак и наконец отдохнуть. Пойдем, Фадрике!
Несмотря на тучность, двигался дон Гарсия с порывистой стремительностью, так что сын за ним едва поспевал. Когда дверь за ними закрылась и шаги утихли, Ричард пододвинул свою тарелку и возобновил трапезу, а спустя минуту негромко произнес:
– Получается, расклад все-таки не в нашу пользу.
Томас на это пожал плечами:
– Насколько себя помню, так у Ордена обстояло всегда. На протяжении всей его истории.
– Пустая героика, – задумчиво проронил Ричард. – Или попытка придать самоубийственным порывам обличие доблести.
– Попридержи язык. Ты не ведаешь, что говоришь. Служители Ордена дают клятву сражаться во славу Божию, и ни для чего иного. А самоубийство – смертный грех, и ты это отлично знаешь. – Смирив раздражение, Томас с ухмылкой добавил: – Кроме того, как выразился сын дона Гарсии, Бог на нашей стороне.
– Ну да, божественное благоволение здесь не помешает. Однако, если я не ошибаюсь, Всевышний почему-то не вступился, когда Сулейман отнимал у Ордена остров Родос. И где он был, когда с падением Акры Орден чуть не оказался сметен с лица земли? Откуда у вас уверенность, что Бог непременно встанет за вашей – за нашей – спиной на Мальте?
– Уповать на Бога в нашем деле не мешает при любом раскладе, – ответил Томас, хотя сомнения Ричарда вполне разделял. Он поднял глаза – молодой человек близко на него смотрел.
– Иногда мне думается: неужто Божья воля состоит в том, чтобы подвергать мучениям тех, кто так истово ему поклоняется? Если да, то я не могу не усомниться в здравомыслии и самого Господа, и его творения.
– Осторожнее, Ричард. Ты богохульствуешь.
– Да нет, просто философствую. По моему разумению, обе стороны в грядущем противостоянии сражаются во имя веры, у каждого своей. Если верх одержат турки, то значит ли это, что от нас отвернулся Бог, или же их вера просто более крепка? А если она одинаково сильна и у тех, и у других, то значит ли это, что судьбу боя решают сами люди?
Действительно, что тут скажешь. Остается одно: если больше не можешь убивать во имя Христа, то тогда придется драться хотя бы ради того, чтобы не дать убить себя во имя Аллаха.
– Если это и впрямь решают люди, то значит, быть посему. Я готов внести в это свою лепту. – Томас встал. – Ладно, пойду прогуляюсь.
– А я?
– А ты – нет. Оставайся здесь. Доедай, а затем принеси наши сундуки и устраивайся на отдых. Он тебе ох как не помешает. Вскоре он станет для нас недосягаемой и самой вожделенной роскошью.
– Вроде вечного покоя?
Томас, подумав, покачал головой:
– Может статься, что и его получится обрести лишь после долгих мучений.
Глава 13
Флотилия находилась всего в половине дня пути от бухты Пальма-де-Майорка. Томас с Ричардом наслаждались прохладой утреннего бриза, когда на горизонте был замечен первый парус. Моряк в корзине на главной мачте, одной рукой прикрыв глаза от солнца, другую выпростал в сторону северного горизонта, откуда со стороны Франции задувал упругий ветер.
Капитан флагмана на кормовой палубе, подойдя к бортику, поднес ладонь ко рту:
– Что ты там видишь?
Моряк некоторое время напряженно оглядывал горизонт, высматривая какие бы то ни было подробности. Движение на главной палубе замерло: все ждали ответа.
– Два латинских паруса, господин капитан!
– Как пить дать, это галера, – высказал мысль Томас.
– Откуда вам известно? – поинтересовался Ричард, выгибающий шею в попытке что-нибудь разглядеть поверх зыби. – Я вот даже не вижу.
– Правильно. Пока и не увидишь. Она еще с час будет за бугром.
– Каким таким бугром?
Томас улыбнулся, припоминая, как его эсквайр добрую половину пути от Лондона провалялся горестным калачиком в каюте галеона.
– В мореходстве ты, я вижу, пока несведущ.
– Это верно, – спесиво фыркнул Ричард. – И не испытываю ни малейшего желания плавать под парусами в дальнейшем. Дай Бог, чтобы эта перипетия быстрее закончилась.
– Ты ведь человек образованный, а потому, вероятно, слышал, что Земля на самом деле круглая.
– Конечно, – сердито покосился Ричард.
– Из чего следует, что паруса становятся видны, лишь когда корабль выплывает из-за изгиба горизонта.
– Я это и так знал, – строптивым школяром буркнул Ричард.
– Борт! – выкрикнул впередсмотрящий. – Вижу борт! И еще паруса! Три… пять… нет, больше. Похоже на галеры. Точно, они!
– Идем, – Томас тронул оруженосца за рукав, и они по ступенькам лестницы взошли на корму, где офицеры уже обступили дона Гарсию.
Капитан, возвратившись от бортика, разыскал глазами командующего.
– Пираты, дон адмирал.
– Какие еще пираты? – запальчиво возразил Фадрике. – Если это так, то почему они приближаются с севера? Ведь логово у них к югу, на африканском побережье.
– Они идут с наветренной стороны, – пояснил капитан юному сеньору.
Когда-то Томас понимал испанский вполне сносно, а за время путешествия по стране навыки, видимо, частично восстановились: этот разговор он понимал без труда. Между тем капитан продолжал:
– У них перед нами преимущество. Вполне вероятно, что они шли за нами на протяжении нескольких дней и обошли нас с севера, чтобы находиться в выигрышном положении. – Он перевел внимание на Гарсию. – Каковы будут распоряжения, сеньор?
Испанский адмирал оглядел корабли своей флотилии. Галеры формировали разреженный кордон вокруг галеонов, что качались на волнах посередине. Грузные транспортные суда были доверху набиты военным и работным людом, оружием и всевозможным снаряжением – легкая добыча для любой корсарской галеры, преодолевшей внешний заслон.
– Любой ценой уберечь галеоны, – заявил Гарсия, – если корабли эти в самом деле вражеские. Рисковать никак нельзя. Дайте сигнал занять боевые посты – и у нас, и по другим галерам. Выполняйте, капитан.
– Слушаюсь.
Не прошло и полминуты, как барабанщик на главной палубе уже выбивал трескучую дробь, солдаты торопливо нацепляли корслеты [32]32
Корслет – легкая кираса, нагрудник.
[Закрыть]и шлемы, готовя оружие, а матросы, вскарабкавшись по вантам, распределились вдоль рей в ожидании команды сворачивать паруса. Из-под палубы донеслось щелканье плетей; с тяжелым деревянным стуком высунулись из гнезд в бортах весла и легли по бокам флагманской галеры на воду. У Томаса при этом шевелении и звуках учащенно забилось сердце; вонь с гребной палубы, и та действовала возбуждающе. Подготовка галеры к бою всколыхнула в памяти давние воспоминания и ощущения. Он обернулся к Ричарду:
– Принеси мои кирасу, шлем и меч. Сам тоже вооружись.
Ричард кивнул и поспешил в трюм, где среди клади стояли и их дорожные сундуки.
Наверху взвился по фалу красно-золотой вымпел и вытянулся зыблистой змейкой, чуть потрескивая на ветру. В течение минуты вымпелы подняли и на других галерах; через волны доносились отзвуки барабанной дроби. Флотилия готовилась к бою.
– Вижу борт! Вон там!
Офицеры с кормы повернулись на крик и увидели, что впередсмотрящий указывает теперь на юг.
– Еще паруса! По меньшей мере пять галер!
– А с севера сколько? – рявкнул снизу капитан.
Впередсмотрящий живо обернулся и, секунду-другую поглядев, ответил:
– Шесть, дон капитан! Теперь вижу отчетливо. Уже у горизонта.
– Ты различаешь их цвета?
– Пока нет, дон капитан.
– Может, все-таки союзники? – с надеждой переспросил Фадрике. – Скажем, генуэзцы?
– Так далеко к западу? – покачал головой его отец. – Вряд ли. Свидание с ними назначено в Сицилии. Так что, скорее всего, это неприятель. Пираты с берберского побережья.
– Соглашусь, – кивнул и Томас. – Классическая засада, дон Гарсия. Я видел такое множество раз.
– С точки зрения охотника, само собой?
– Ну да. Когда галеры Ордена действовали сообща, мы поступали как раз подобным образом. Подозреваю, наши враги переняли эту тактику у нас. У корсаров и у Ордена в самом деле немало общего.
– С той разницей, что Орден осенен благословением Церкви.
– Точно так же, как магометанские пираты – своими имамами. По сути, все мы святое воинство – или же все до одного пираты.
– Небогоугодно рассуждаете, сэр Томас, – нахмурился Гарсия. – В моих глазах враг всего лишь враг, и он же отступник от веры, единой и праведной. Впредь я предпочел бы не слышать подобных слов.
– Как скажете, дон Гарсия.
– Я бы хотел побольше узнать об их приемах. У вас на этот счет опыта, я полагаю, больше. Как по-вашему, будут они пытаться одержать над нами верх?
Томас помолчал, прикидывая. Сопоставил мысленно три силы, учел направление ветра.
– Их целью будут галеоны, эти суда наиболее уязвимы. И самый ценный груз, по мнению корсаров, именно на них. Но вскоре до них дойдет, что на галеонах полным-полно солдат. Поэтому корсары перед абордажем будут или какое-то время с расстояния окатывать палубы картечью, или попытаются отправить галеоны на дно, для максимального уничтожения живой силы. За это, думаю, их ждет щедрая награда от султана.
– Ну а что для срыва их чаяний можем сделать мы? Может, еще не поздно повернуть обратно к Пальме?
– Они учли и это. Уже сейчас видно, что они идут сходящимися курсами. Даже если приказать флотилии развернуться, они двинутся следом и продолжат смыкание с нами. Бой завяжется еще задолго до того, как мы окажемся под защитой береговых пушек.
– Так что же вы мне посоветуете, сэр Томас?
– Держать галеры как можно ближе к галеонам. Делать все, чтобы враг не прорвался за заградительный кордон. Одной галере занять место впереди построения, другой – сзади, по две с флангов. Галеоны держатся парами, бок о бок, чтобы в случае абордажа прикрывать и выручать друг друга. Хуже всего, если у врага получится вынудить наши галеры сняться с места. А потому надо держать строй, несмотря ни на что. С учетом всего этого соотношение сил будет два к одному. Лишь на это и остается уповать.
– Хорошо же, – дон Гарсия насупленно кивнул. – Капитан, передать приказ: боевым судам рассредоточиться вблизи галеонов, последним встать по двое. Выполняйте.
– Слушаюсь.
Капитан поторопился к бортику и выкрикнул приказ грести.
Из трюма появился Ричард, груженный доспехами и оружием Томаса. Снаряжение он уложил на палубу и занял место за господином, помогая ему облачаться в латы и кирасу.
При проходе флагмана мимо других судов капитан поочередно передавал команды через переговорный раструб. К той поре, как галеры убрали паруса, изготовили весла и образовали заградительный заслон, с палубы стали видны паруса обеих флотилий. Вскоре их принадлежность стала досконально ясна.
– Они идут под зелеными флагами.
– И что? – покосился на Томаса Ричард.
– Цвет их пророка. – Томас взыскательно оглядел своего эсквайра, который сейчас надевал бургиньот [33]33
Бургиньот – открытый либо закрытый шлем с сильно вытянутым назад скругленным корпусом, снабженным жестким или подвижным назатыльником. Спереди крепился козырек, а с боков на петлях – науши.
[Закрыть]с поднятым забралом. – Он тебе великоват. Затяни потуже ремешок.
– И так уж плотно. Того гляди задохнусь.
– Если не затянешь, он при первом же ударе встанет набекрень, тут и зрению конец. Первый же в меру подвижный корсар этим воспользуется.
Ричард, строптиво буркнув, расстегнул пряжку и затянул ремешок потуже.
– Вот так лучше, – одобрил Томас. Он взялся за шлем и, проверяя, покрутил его туда-сюда. – Пойдет. И не снимай боевых перчаток, иначе без пальцев останешься.
– Слушаю, сэр, – с легкой язвительностью склонил голову Ричард. – Ваш покорный слуга.
Томас окинул взглядом приближающегося врага. Построение галерных флотилий – обе на расстоянии мили, не больше, – виднелось теперь отчетливо. Змеиными языками трепетали на упругом ветру зеленые, с раздвоенными концами, вымпелы. Посверкивали металлическими бликами доспехи отдаленных фигурок, высыпавших на корсарские палубы. Теперь, когда галеры представали наконец полностью, Томас с облегчением замечал, что размерами они уступают судам дона Гарсии. На таких стройных корпусах и пушки полегче, и удары при столкновении не столь сильны, а значит, и урона меньше. Но все равно они представляли собой достаточную угрозу испанским галеонам и изрядно превосходили их скоростью и маневренностью. Проворство против силы. Томасу вспомнились бои собачьих свор с медведями, которые ему доводилось видеть в Лондоне. По крайней мере, теперешние медведи, несмотря на свою громоздкость, не были посажены на цепь.
– Ну вот, начинается, – без особой нужды объявил капитан.
С носа передовой пиратской галеры сорвалось сизоватое облачко дыма, а спустя секунду стал слышен округлый перекат пушечного выстрела. Корсар взял курс на испанскую флотилию, а следом за ним повернули и прочие суда. Судя по тому, как на встречный курс легла и северная флотилия, пушечный выстрел послужил тому сигналом. Тревожно вглядевшись, предводитель испанцев повернулся к Томасу:
– Что они задумали? Как бы поступили на их месте вы?
Томас, поджав губы, следил за приближением врага. В пределах получаса враждебные силы сблизятся. Мешкать нельзя. Положение, в котором он оказался милостью дона Гарсии, слегка досаждало, но в целом испанец прав: мало кто из христиан Средиземноморья знаком с военными уловками врага, как рыцари Ордена. Томас быстро ухватил обстановку и набирающим силу голосом начал:
– Они попытаются прорвать построение. Если им удастся сместить наши галеры, то получится продраться между ними и расправиться с галеонами. На теперешнем своем месте каждая из галер может покрывать зазор между собой и впередистоящей. Корсары не смогут прошмыгнуть между ними, не угодив под огонь наших носовых бомбард. Суда у них мелковаты, а потому меткий выстрел может их продырявить и вывести из строя, а то и вовсе отправить ко дну. Неохваченным окажется только хвост такой галеры. Таким образом, при удержании строя мы даем галеонам наилучшую защиту.
Гарсия, взвесив сказанное, кивнул.
– Понимаю. Благодарю. Капитан!
– Слушаю, дон адмирал! – молодцевато обернулся командир борта.
– Вы слышали сэра Томаса. Так держать. Канонирам стрелять по врагу произвольно, как только тот сунется у нас перед носом.
– Слушаюсь.
Дон Гарсия повернулся обратно к Томасу:
– А мы пока посмотрим, как верно вы угадали намерения неприятеля.
Корсары все еще шли под парусом, причем так проворно, что настигали испанцев, даже идя под углом. На дистанции примерно в четверть мили они поспешно убрали паруса и высунули весла для окончательного сближения, перпендикулярно направлению кораблей дона Гарсии.
– Сейчас нас проверят на прочность, – негромко проронил Томас.
Сбоку вопросительно посмотрел Ричард, и Баррет кивнул на ближнюю корсарскую галеру:
– Глянь на нос.
Из окошка спереди там вынырнул орудийный ствол с черным зрачком дула. Поравнявшись с испанским кордоном, корсары неуклонно шли на сближение с передовыми кораблями. Одна из вражьих галер мигнула вспышкой с дымным сизым облачком, и галере испанцев разворотило фальшборт попаданием ядра. Гром выстрела раскатился одновременно с тем, как сверкнули вспышки еще на нескольких галерах флотилии; еще два выстрела пришлись в цель, а одно из ядер подняло в море столб, рассыпавшийся водяной пылью. Еще один выстрел, на этот раз с начинкой из гвоздей и железных обрезков, и с передней галерной палубы как рукой смело нескольких человек.
– Держи, – не сводя глаз с передовой испанской галеры, прошептал сам себе Томас. – Не сдавай.
Капитан передовой галеры продолжал править судно вперед, снося на себе вражеский огонь, пока не вышел из зоны обстрела. Далее настал черед галер, сопровождающих галеоны по флангам. На этот раз корсары стреляли с близкого расстояния, чуть отодвинувшись, чтобы не попасть под огонь испанских аркебузиров. Помнится, в пору службы Томаса солдаты Ордена лишь начинали применять в морском бою аркебузы. В те времена эти громоздкие ружья он недолюбливал: палят оглушительно, а заряжаются куда медленнее арбалетов. Нынче же, судя по всему, предпочтение отдавалось именно им.
Несмотря на то что корсары отстояли от испанцев шагов на триста, аркебузиры не находили в себе сил вот так безропотно терпеть вражеский огонь без попытки хоть чем-то ответить. У бортов пиратских кораблей то и дело вскипали бурунчики, и некоторые выстрелы не пропали даром: с борта одной из галер, ближе к носу, кувыркнулась фигура и исчезла в волнах. В ответ последовал поистине убийственный шквал огня: все корсарские галеры изрыгнули дымный пламень, и град железных осколков окатил борта испанских кораблей. Вмиг срезало нескольких человек; неистовыми змеями заметались в воздухе лоскутья порванного паруса, а брызнувшая по палубам щепа сразила кое-кого из экипажа.
Нос одной из галер, что по левому флангу, стал подаваться в сторону неприятеля за счет работы весел и ускорения, разворачивающего судно навстречу истязателям.
