Текст книги "Меч и ятаган"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Как пожелаете, сэр. Медовуха так медовуха.
Он еще раз пристально оглядел гостя, после чего с полуулыбкой вновь занялся подкладыванием дров в камин, а управившись, потер ладони и занял место на скамеечке рядом с камином. Сбоку от него находилась еще одна дверь, единственная в приемной. Томас снял плащ, перчатки и шляпу и положил их рядом с собой на скамейку. С минуту он впитывал атмосферу уюта; чувствовалось, как тепло начинает благостно проникать сквозь одежду и продрогшую кожу. Наконец он перевел глаза на молодого человека, чтобы получше его рассмотреть, и с удивлением заметил, что тот все это время сам не сводил с него глаз. Ничуть не смутившись тем, что уличен, он продолжал разглядывать гостя довольно бесцеремонным образом.
– Я вас знаю? – поинтересовался Томас.
– Нет.
– А вы меня?
– Впервые вижу, – ответствовал тот благовоспитанным голосом, в котором трудно было уловить акцент.
Прежде чем удалось затеять какой-нибудь разговор, дверь возле молодого человека открылась и оттуда показался хрупкого сложения клерк в синей ливрее. Кашлянув, он поглядел на гостя:
– Сэр Томас Баррет?
– Да.
– Господин готов вас принять.
– Так скоро? Мы вроде бы уславливались на шесть.
– Он готов встретиться не мешкая.
– Что ж, хорошо.
Томас встал со скамьи и напоследок поглядел на молодого человека, который в ответ слегка наклонил голову. Дверь вела в небольшую комнату с окном на внутренний дворик позади дома. У окна стояли письменный стол и табурет, а по бокам от него – два объемистых сундука для документации. Клерк, просеменив мимо гостя, аккуратно постучал в дверь на противоположной стороне комнаты. Робко занеся руку, он не сразу ее приоткрыл и переступил через порог.
– Милорд, к вам сэр Баррет.
– Проси немедля, – откликнулся зычный голос.
Клерк, попятившись, жестом пригласил Томаса войти. Домашний кабинет министра был вполне под стать важности своего хозяина. Помещение тянулось от заднего внутреннего двора до самой Друри-лейн, на которую выходили своими переплетами несколько окон. Вдоль стен тянулись резные шкафы с рулонами свитков и книгами. Большего количества фолиантов в одном месте Томасу прежде не доводилось и видеть – сотни четыре или пять, не меньше. Частная библиотека, размерам которой можно откровенно позавидовать. В кабинете находились два камина, обогревающие оба конца помещения, а между шкафами размещались стулья, на которых разом могли сидеть тридцать-сорок гостей. Между двумя каминами стоял большой письменный стол с деревянным подносом, на котором возлежала стопка документов. Рядом – пара притопленных в столешницу чернильниц и лунка с аккуратным пучком перьев. За столом восседал рослый дородный мужчина, аккуратно подстриженную голову которого венчала шелковая шапочка-скуфейка. Над двойным подбородком подрисованным штрихом смотрелась кисточка эспаньолки. На вид он был немногим младше Томаса. Помимо него в комнате находился еще один человек, сухопарый, в черном, похожем на рясу балахоне до пола. Он стоял у огня, согревая спину. Оба какое-то время глядели на Томаса, пока тот из них, что за столом, не сделал нетерпеливый взмах рукой.
– Проходите же, сэр Томас, усаживайтесь. Вот сюда, – он указал на один из стульев с подбивкой, что полукругом стояли напротив его стола. – И вы тоже, дорогой мой Фрэнсис.
Томас так и поступил, усевшись посередке, где, по всей видимости, полагается сидеть людям поважнее, а чернорясник был вынужден сесть несколько сбоку. Усадив своих визитеров, сэр Роберт подался вперед и остановил взгляд на Томасе. Вид у него, впрочем, был вполне благодушный, а голос выражал приязнь.
– Я так полагаю, ваше путешествие вышло не слишком утомительным?
– Никоим образом, милорд. Дороги были безопасны, а снег почти не докучал. Так что поездка вышла вполне приятной.
– То-то я вижу, до Лондона вы добрались быстрее, чем я думал.
Томас с тонкой улыбкой заметил:
– Человеку, вызванному к королевскому министру, свойственно не мешкать ни минуты. И вот я здесь, сэр Роберт, с упованием на вашу благосклонность.
– Непременно. И осмелюсь предположить, причина этой моей просьбы занимала ваш ум на протяжении всей дороги.
– Именно так.
– В таком случае позвольте сказать, что ваше присутствие здесь во многом обусловлено деликатностью поручения, которое я для вас задумал. Всем известно, что хотя наша благословенная монархиня находится на престоле вот уже пять лет, есть такие, кто все еще смеет утверждать, что ее вхождение на престол – это скорее исключение, нежели закономерность. И не только из-за ее обручения с протестантской верой. Я полагаю, вам известно имя Джона Нокса? [26]26
Джон Нокс (ок. 1510–1572) – крупнейший шотландский религиозный реформатор XVI века, заложивший основы пресвитерианской церкви.
[Закрыть]
– Имя – да, но только и всего.
– И вы, несомненно, в курсе, что он вопиет уже против одного лишь принципа женского престолонаследия. Возможно, вы читали кое-что из его памфлетов по этому вопросу.
– Что вы, сэр Роберт. Читать его пасквили было бы непростительной глупостью. Его памфлеты запрещены. И уже одно их хранение, я полагаю, карается в случае обнаружения смертной казнью.
– Точно так. Но я думаю, вы все же знакомы с его мыслями.
– Так, слышал кое-что, – осторожно ответил Томас, понимая, что чернорясник внимательно за ним наблюдает в качестве свидетеля. – Хотя и не припомню, когда и от кого.
– Само собой, – сэр Роберт с хитрецой улыбнулся. – Так что было бы бесполезно оказывать на вас по этому вопросу давление, а уж тем более пыткой воскрешать в вас память, что это могли быть за негодники.
Он хохотнул, нарочито подчеркивая несерьезность своих слов, хотя угроза пытки для таких, как Томас, существовала неизбывно. Он был полностью во власти этого человека, вне зависимости от своего отношения к Ноксу или к тем, кто пытался в чем-то противостоять королеве Елизавете. А как для католика, для него эта опасность, по сути, удваивалась. Тем не менее взгляд сэра Роберта он встретил с отменной бесстрастностью. Последовала неловкая пауза, после которой министр чуть откинулся и примирительно возвел руки.
– Право, что за бестактность с моей стороны. Прошу простить. Вообще, милорды, самое время познакомить вас друг с другом. Сэр Томас, с превеликим удовольствием представляю вам сэра Фрэнсиса Уолсингема, моего сподвижника по служению нашей монархине. Доверие мое этому человеку не знает границ, – с чувством добавил он.
– Мое почтение, – обернувшись, кивнул черноряснику Томас.
– Рад знакомству, сэр Томас, – задержался на нем холодным взглядом Уолсингем.
– Вы уж не обессудьте, – зычно рассмеялся министр. – Сэр Фрэнсис недолюбливает папистов и из-за этого иной раз забывает некоторые правила этикета. Но давайте же прекратим эту пляску вокруг недоброго огня. Смею вас заверить, сэр Томас, что сюда вы вызваны вовсе не для какого-нибудь взыскания. Скорее, наоборот. Словом, у меня есть к вам поручение. Такое, что даст вам возможность послужить и королеве нашей, и стране, ну и сполна проявить свою преданность им обеим. Как говорится, без страха и упрека.
– Никогда не изменял сердцем ни той, ни другой, – ровным голосом откликнулся Томас.
– Кто бы сомневался! Вы знаете свое сердце, а я, в свою очередь, не стал бы вас ни о чем просить, будь у меня хоть капля сомнения. А потому давайте считать этот вопрос решенным. Условились? – Он предостерегающе глянул на Уолсингема, который молча кивнул. – Вот и хорошо. Что подводит нас прямиком к первому вопросу, который я вынужден поставить перед вами, сэр Томас. Если не ошибаюсь, пару дней назад у вас с визитом был некий рыцарь-француз, посланный от довольно именитого ордена. Орден всадников госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского. Они ведь так именуются? – обернулся он к Уолсингему.
– Примерно.
Взгляд Сесила уткнулся в Томаса. Только теперь от лучистых добродушных морщинок не осталось и следа, а была лишь безжалостная холодность.
– Так соблаговолите нам рассказать, для чего французский рыцарь из католического военного ордена проделал путь через всю Европу, чтобы попасть именно к вам. А, сэр Томас?
Глава 10
Получается все в точности, как он и подозревал: причиной вызова сюда стал визит Филиппа де Нантерра. Надо же. Двадцать лет делать все возможное, чтобы не лезть на глаза, а уж тем более на рожон, не привлекать к себе внимания и подозрений – и теперь все вот так, в одночасье, сведено на нет неким французом и его мальтийскими хозяевами… Осознание этого вызывало не страх, а скорее возмущение, и на пристальный взгляд Сесила Томас ответил не моргнув глазом:
– Он приехал ко мне с письмом.
– С письмом? – чутко вклинился Уолсингем. – Каким? Где оно?
– У меня дома. В рабочей комнате.
– И что в нем?
– Письмо адресовано мне, сэр Фрэнсис. И я не вижу, по какой причине мне следует делиться его содержанием с вами.
– Вот как? – Впервые за все время Уолсингем улыбнулся, приоткрыв за тонкими губами ровные, хотя и в пятнышках гнили, зубы. – Интересно, что же вы считаете нужным скрывать.
– Ничего.
– Ну так поведайте.
Томас невольно стиснул зубы; чувствовалось, как впервые за долгое время по жилам разлился позыв гнева. Уолсингем, судя по виду, был младше его, Томаса, лет на десять, во цвете лет, но безвыездная жизнь в Лондоне явно не сказывалась благотворно ни на силах его, ни на здоровье: вон и щеки какие бледные. «Такого в честном поединке сразить ничего не стоит», – сама эта мысль невольно пробудила загнанный глубоко внутрь аппетит к насилию. А это небезопасно, так что лучше подавить в себе соблазн. Тем более что толку в таком противостоянии никакого.
– Письмо это с Мальты, от сэра Оливера Стокли, – нехотя раскрыл Томас. – В нем он напоминает о моей клятве перед Орденом и просит возвратиться на защиту острова от войска турецкого султана, которое собирается напасть на Мальту несметным числом. Такова, собственно, суть того письма.
– Сэр Оливер Стокли, – улыбаясь каким-то своим мыслям, проронил Сесил. – Кстати, мой дальний кузен. Мы были близки с ним в детстве, пока он с излишней, как мне показалось, рьяностью не ударился в веру. Ударился – и отошел. Отошел далековато, о чем красноречиво свидетельствует его пребывание на Мальте… Впрочем, я отвлекся. Видимо, ваш гость, прежде чем продолжить свое странствие, заручился от вас каким-то ответом?
– В самом деле.
– И что же вы ему сказали?
– Я выразил согласие.
– Выразил со-гла-си-е, – задумчиво повторил Сесил.
Они переглянулись с Уолсингемом; чувствовалось, что ответ вызвал у них разочарованность. Чернорясный сподвижник министра перевел взгляд на Томаса:
– Отчего же? Зачем вы дали ему согласие?
– Я давал обет, который действует и поныне. Великий магистр призвал меня, и я должен явиться.
– Вы в самом деле считаете, что связаны клятвой, данной бог весть сколько лет назад?
– Человек стоит лишь того, чего стоит его слово, – ответил Томас. – Хотя действительно много воды утекло с тех пор, как я разделял веру и устремления Ордена.
– Вы имеете в виду защиту христианства от сарацин?
– Нет. В самозащиту я верю. Я прожил достаточно, многое повидал и сделал вывод, что лишь глупец подставляет под удар вторую щеку. А желаю я, чтобы между народами и их верованиями настал мир. Что дала нам война с магометанством, кроме кровопролития, горя и лишений? Вам известно, на протяжении скольких лет Орден ведет борьбу с врагом? Вот уж свыше пяти столетий! – На мгновение Томас ощутил чудовищную тяжесть этих временных напластований, ставших воплощением беспросветной ненависти и насилия. Поколение за поколением погрязало в крови невинных. Томас медленно покачал головой: – Уж лучше бы свара поскорее закончилась и между христианами и султаном установился мир.
– Мир с султаном? – Уолсингем издал мелкий хихикающий смешок. – Да вы вообще себе такое представляете?
– Если мне снова предстоит убивать, – твердо поглядел на него Томас, – то я буду это делать не во имя религии.
– Однако это не помешало вам стать в свое время наемником и долгие годы сеять смерть, да еще за деньги? – злорадно поддел Уолсингем.
Он хотел сказать что-то еще, но его властным взмахом осек Сесил. Сложив перед собой руки, министр поглядел на Томаса с грустноватой задумчивостью.
– Воистину прекрасные слова, сэр Томас. И чувства ваши им под стать. В каком-нибудь ином, лучшем мире я разделил бы их всем сердцем. Однако наш подлунный мир, далекий от совершенства, полон грешников, вершащих свои неправые дела, и наша задача – вставать у них на пути. Султан как раз из тех людей, кого нам нужно остановить. И бывший ваш товарищ, сэр Оливер, правильно сделал, что написал вам об опасности, в какой находится Мальтийский орден. Мы ведь тоже об этом наслышаны, из своих источников.
– Прошу простить, сэр Роберт, – Томас сузил глаза, – но как вы могли прознать, что сэр Оливер отправил мне письмо?
– Ах да, – Сесил всем своим видом изобразил неловкость. – Я рассчитывал его вам в скором времени вернуть. – Нырнув рукой себе под мантию, он вынул сложенный пергамент со знакомой гербовой печатью и вкрадчивым движением придвинул его по столешнице к Томасу, взирающему на письмо с откровенным удивлением.
– Как вам это удалось?
– А вы думали, мы вот так, запросто, пропустим иностранного рыцаря через все наше королевство и даже не позаботимся отследить его передвижение, а также цель оного?
– Вы… проследили его путь к моему дому?
– Ну а вы как думали, – даже несколько обиженно произнес Сесил.
Тут до Томаса дошло.
– Но это письмо еще нынче утром лежало у меня в комнате, в столе. Я сам его туда положил.
– Это так. Но вскоре после вашего отъезда к вам в дом заглянул один из моих осведомителей. Ему удалось уговорить слугу рассказать обо всем, что имело место накануне; ну а проникнуть затем к вам в кабинет не составило труда. Письмо было найдено и доставлено сюда со всей возможной быстротой. Мы с сэром Фрэнсисом успели ознакомиться с ним как раз за пару часов до вашего прибытия.
– Ваш поверенный, чтобы добыть эти сведения, не причинил вреда кому-либо из моих слуг? – тихо осведомился Томас.
– Обошлось без этого, – успокоительно улыбнулся Сесил. – Ваши слуги – католики, как и вы. А потому достаточно было просто напомнить им об участи тех, кого обвиняют в ереси… А для обвинения в ней людей низкого сословия, сэр Томас, доказательств требуется куда меньше, чем для изобличения господ.
– Хотя если надо, и на них управа найдется, – мрачновато, со значением, добавил Уолсингем.
– Сэр Фрэнсис, я бы попросил обойтись без угроз нашему гостю, – кольнул чернорясника взором Сесил, вслед за чем вновь обратился к Томасу: – Письмо принадлежит вам, извольте взять. Сожалею, что нам пришлось его прочесть, но такова уж моя обязанность – пресекать любую крамолу, направленную против Ее Величества. Вы должны это понимать.
– Понимаю прекрасно, – ответил Томас, беря письмо за уголок двумя пальцами, как нечто оскверненное. – Нет такой низости и беззакония, на какое бы вы не пошли, чтобы навязать человеку свою волю.
– Делаю то, что вменяет мне служба, – непринужденно пожал плечами Сесил.
– И что, надо было обязательно воровать для этого письмо? Зачем вообще расспрашивать меня о цели визита сэра Филиппа, если вам и так все уже известно из прочитанного?
– Нам необходимо было удостовериться, что вы говорите правду. Знать, что ничего от нас не скрываете. Так что получается, вы только что прошли испытание. Причем успешно.
– Ай, как отрадно! – съязвил Томас. – Тогда, видимо, не мешало бы вникнуть в суть упомянутого вами задания. Но предупреждаю сразу: если целью его ставится привлечь меня к преследованию моих единоверцев-католиков здесь, в Англии, помощи от меня вы не дождетесь.
– Иного ответа от столь прямодушного человека, как вы, сэр Томас, я и не ожидал. И правильно. Давайте-ка лучше поговорим о другом, и поговорим серьезно. Насколько нам известно, османы готовятся нанести удар по краеугольному камню – точнее, камням – христианского влияния в Средиземноморье. Если им удастся взять Мальту, следующей падет Сицилия. Далее – вся Италия и сам Рим. Ну а падение Рима будет равносильно погребальному звону по нашей вере – и протестантской, и католической. Сулейман не делает секрета из того, что метит стать властелином всего известного мира и всюду насадить ислам. Для своих темных замыслов он выбрал, надо сказать, подходящее время. Европу раздирают войны и религиозные распри. Грызутся меж собой Испания и Франция, а огромный флот, который могла бы выставить против турок Венеция, теперь списан и низведен по договору о союзничестве, трусливо подписанному с османами венецианским дожем в защиту своих интересов. Так что, как видите, вашим братьям из Ордена на сколь-либо существенную внешнюю помощь против турок рассчитывать не приходится. Лишь Испания что-то там такое обещала. – Сесил сделал красноречивую паузу. – А потому, возвращаясь на Мальту, вы становитесь в авангарде всей борьбы за спасение Европы от иноверцев. Спасаете Мальту, а заодно с ней и всех нас.
Томас не мог сдержать язвительной улыбки.
– И вы вызвали меня сюда лишь для того, чтобы просить включиться в борьбу с магометанством?
– И это, и еще кое-что. – Сесил, слегка откинувшись, приподнял свой двойной подбородок в сторону Уолсингема. – Объясните вы, сэр Фрэнсис.
Чернорясник, собравшись с мыслями, повел речь:
– Поскольку вы вызвались вернуться на Мальту, вам там как раз представится шанс послужить интересам Англии, так сказать, напрямую. Вы тут сейчас нелестно отзывались о мерах, к которым мы с сэром Робертом вынуждены по долгу службы прибегать для поддержания в Англии порядка.
– Порядок – лишь одно из названий, – вставил Томас. – Но есть еще и другое – тирания.
– Называйте как хотите, но наши действия предотвращают зло куда большее, а именно гражданскую войну. С той самой поры, как Генрих Восьмой отверг главенство католической церкви, нашу страну буквально раздирает противостояние между католиками и протестантами. Это просто чудо, что оно еще не переросло в открытую всеохватную смуту. Мне нет смысла напоминать вам о волне бесчинств, прокатившейся по Нидерландам и Франции. Об этом подробно написано у Джона Нокса.
– Нельзя сводить все к тому, что вычитано вами в «Книге мучеников», [27]27
Ошибка автора. Труд «Книга мучеников» принадлежит перу не Джона Нокса, а Джона Фокса (1516/17—1587), английского историка-мартирологиста.
[Закрыть] – парировал Томас.
– Может быть, – вмешался Сесил. – Но вы не станете отрицать, что такие зверства действительно имели место. Вы их, коли на то пошло, своими глазами видели, когда состояли на службе. Даже при допущении у Нокса определенной пристрастности, в его словах есть достаточно правды о том, что могло бы произойти у нас в Англии, случись религиозным разногласиям выплеснуться в виде насилия. Улицы наших городов потонули бы в крови. Пока же этого, слава Богу, удается избегать по той причине, что протестанты в своем противостоянии католицизму довольно-таки сплочены. А что, если между королевой и английским дворянством оказался бы вогнан кол? От такого разделения католики вмиг осмелели бы и, того гляди, мы бы тут все вцепились друг другу в глотки.
– Исключать нельзя ничего, – рассудил Томас. – Но что могло бы вызвать такое разделение?
Сесил, прежде чем ответить, переглянулся с Уолсингемом.
– Во владении мальтийских рыцарей находится некий документ, который, будучи предан огласке, разодрал бы нашу страну на части. Дворянство неминуемо восстало бы на королеву, низы накинулись на верхи, а затем напустились друг на друга. Страшная вещь. Сущий Апокалипсис. Вот его-то мы и стремимся не допустить.
– Вы сказали, он мог быразорвать страну. Но с чего ради? В уме не укладывается, чтобы какой-то там кусок пергамента мог вызвать бучу, которую вы изволите живописать. Кроме того, какое отношение данный документ может иметь ко мне или к тому же Ордену?
– Содержание документа известно лишь узкому кругу лиц. Что и хорошо. Знание – это опасно. Могу вам сказать, что лет восемнадцать-двадцать назад он находился во владении одного рыцаря-англичанина, тоже из Ордена. Он умер там, на Мальте, до того как успел передать тот документ по назначению. Так вот, насколько нам известно, документ все еще там. Ваша задача – уяснить, что он действительно находится в пределах острова, изъять его и переправить мне – или же уничтожить, если иной возможности попросту не останется.
– Если я и впрямь его найду, что помешает мне ознакомиться с тем документом?
– На нем печать. Если над ней кто-нибудь колдовал, я сразу же это замечу. Впрочем, искать сам документ будет не вашей задачей. Этим займется другой человек. С собой на Мальту вы прихватите некоего эсквайра, [28]28
Эсквайр (от лат. scutarius – щитоносец) – в Средневековье оруженосец рыцаря.
[Закрыть]который на самом деле будет нашим осведомителем. Поскольку он будет состоять при вас якобы оруженосцем, то внимания к себе не привлечет. Его задачей и будет найти документ. Если вам, вдвоем или порознь, суждено пережить осаду, в Англию вы возвратитесь с документом на руках. Ну а если Мальта окажется взята, последнему из вас, кто окажется в живых, надлежит уничтожить документ, прежде чем он попадет в руки врагу. Я не скрываю, сэр Томас, – заключил Сесил, – что задание это крайне рискованное. Но наши ставки чрезмерно высоки, а вам выпадает честь послужить своей стране, своей вере и спасти при этом множество жизней. Ну вот. Теперь мы ждем от вас встречные вопросы, если таковые имеются.
– Безусловно, имеются, сэр Роберт, – подтвердил Томас. – Прежде всего, если этот документ настолько важен, то почему он до сих пор не обнародован и вообще не упомянут ни в каких источниках? Далее. Орден подотчетен королю Испании. Я не поверю, чтобы Филипп Второй не использовал этот документ в свою пользу, если он, как вы говорите, угрожает интересам Англии.
– Справедливо замечено, – одобрил Сесил. – По нашему предположению, все это потому, что Орден попросту в неведении насчет того, чем располагает.
– Как такое может быть?
– Документ покинул Англию, находясь в распоряжении английского рыцаря сэра Питера де Лонси.
– Помню его, – Томас хмуро кивнул. – Человек достойный.
– Более чем. Через несколько лет после того, как вы покинули Мальту, сэру Питеру был дан отпуск в связи со скорой кончиной отца. А вскоре по возвращении на Мальту сэр Питер утонул, сорвавшись с борта галеры. Из внимания ускользнуло то, что во время пребывания рыцаря в Англии тот документ вверил ему на хранение король Генрих, наказав строжайшим образом беречь его. Старый Медный Нос [29]29
Старый Медный Нос – прозвище короля Генриха VIII.
[Закрыть]был тогда уже болен и не знал, суждено ли ему поправиться. Если да, то сэру Питеру надлежало возвратить документ ему. Ну а если нет – как оно, собственно, и обернулось, – тогда документ предназначалось доставить в Рим и вручить Папе. Но вышло так, что и сэр Питер на Мальте, и Генрих Восьмой у себя в Лондоне почти одновременно ушли из жизни. О документе тогда знала лишь горстка ближайших королевских советников, раскрывшая тайну его существования только под принуждением.
– То есть под пыткой.
– Ну да, – не стал упорствовать Сесил. – Таким образом, документ до сих пор остается на Мальте, где его должен был в надежном месте сохранить сэр Питер. Вы должны приложить все старания, чтобы его найти. Точнее, наш… назовем его «поверенный». Есть ли еще какие-то вопросы, сэр Томас?
– Есть. Вы, судя по всему, преисполнены уверенности, что я за это дело непременно возьмусь. Ну а если я отвечу отказом?
– Вы рыцарь как нашего королевства, так и Ордена Святого Иоанна. А это накладывает на вас определенные обязательства. Вы человек чести, слова. Сама мысль о том, что вы своим служением можете отвратить от нашей страны великую беду, должна преисполнять вас готовности проявить свою доблесть, если только я в вас коренным образом не заблуждаюсь. Это одна из причин. Вторая из них в том, что вы католик и живы-здоровы лишь милостью королевы-протестантки и ее министров, из которых я, кстати, по значимости первый. Так что разъяснять вам ваше положение просто нет смысла. Достаточно одного моего слова, что я по исполнении этого задания берусь вас всячески опекать. Если же вы откажетесь…
Томас сдержанно покачал головой:
– Не нужно мне угрожать.
– Ни в коей мере. Однако вам все равно не мешает знать, что выбора у вас как такового нет. Пусть это будет вам небольшим утешением во всех предстоящих невзгодах.
– Спасибо за заботу, – кивнул с едкой ухмылкой рыцарь. – Но у меня еще один вопрос. Кто же он, этот ваш осведомитель, которому предстоит сделаться моим оруженосцем? Уж не тот ли человек, что ждет сейчас в приемной?
– Значит, вы уже знакомы, – с улыбкой ответствовал Сесил. – Юный Ричард – один из самых благовоспитанных моих людей. Вероятно, из-за того, что я взял его сиротой. Своих родителей он не знает и потому, видно, всю преданность обратил на меня. Весьма многообещающий молодой человек, и для него это первая серьезная проба сил. На французском, испанском и итальянском он изъясняется как на своем родном; с мальтийским тоже в ладах.
– Вместе с тем он не вполне англичанин, – высказал наблюдение Томас. – Говорит с акцентом, и по виду можно подумать, что из латинян.
– Англичанин он такой же, как вы и я. И я полностью ему доверяю. Что советую и вам для успешного выполнения задачи.
– Доверие, сэр Роберт, зарабатывается. Подобная вещь не достается даром.
– Тогда вам не мешало бы узнать Ричарда поближе, и как можно быстрее. Сэр Фрэнсис, приведите его.
От бесцеремонного тона начальника глаза Уолсингема раздраженно сверкнули; тем не менее он быстро встал и пересек пространство кабинета. Текучая гибкость походки придавала ему сходство с кошкой; уместная манера поведения для того, кто караулит и убивает добычу без тени сострадания.
В минуту паузы, когда Уолсингем исчез в дверях, Томас, подавшись вперед, негромко сказал:
– В эсквайре я не нуждаюсь. Поручить это дело лучше мне одному. Я готов дать слово, что доставлю вам документ непрочитанным. Вы же можете оставить своего шпиона при себе, в безопасности.
Сесил, улыбнувшись из-под бровей глазами, покачал головой.
– Предложение весьма великодушное. Вам, быть может, оруженосец и в самом деле не нужен, но мне-то иметь там пару надежных глаз и ушей отнюдь не помешает. Так что соблаговолите взять Ричарда с собой, и кончим разговор.
Прежде чем Томас успел что-либо сказать, послышались шаги, и в помещение возвратился Уолсингем в сопровождении уже виденного Томасом молодого человека. Они оба подошли к столу, и Уолсингем занял свое место на стуле, а соглядатай Сесила встал в сторонке.
– Ричард, – радушным голосом сказал Сесил, – я так понимаю, вы с нашим гостем уже познакомились?
– Да так, обменялись парой фраз, хозяин.
– Ну, значит, пора познакомиться официально. Сэр Томас, представляю вам эсквайра Ричарда Хьюза, вашего оруженосца.
Томас встал и, приблизившись к молодому человеку, остановился на расстоянии вытянутой руки, впервые подробно его оглядывая. Высокий, широкоплечий. Камзол в обтяжку, но без всяких там жабо и разрезных рукавов с рюшами. Аккуратно подстриженные волосы без присыпок и помад, модных нынче среди лондонской дворцовой молодежи. Похвально.
Томас посмотрел эсквайру в глаза и встретил твердый немигающий взгляд, в котором было что-то помимо обычной дерзости. Холодность вкупе с кипучей строптивостью.
– Каковы бы ни были данные тебе указания, для меня ты прежде всего оруженосец, и никто более. Это понятно?
– Понятно, сэр.
– Мои приказания исполняются беспрекословно, как и полагается любому оруженосцу.
– Да, сэр. Если они не идут вразрез с наставлениями сэра Роберта.
– Я слабо представляю, о чем тебя наставляли, но если мы хотим убедить рыцарей Ордена, что мы те, за кого себя выдаем, то ты должен твердо усвоить: мое слово для тебя закон. Я так понимаю, ты уже наслышан насчет того, что тебе предстоит быть при мне оруженосцем?
– Да, сэр.
– В самом деле? – Томас поднял бровь. – Это когда же сэр Роберт упредил тебя о круге твоих предстоящих обязанностей?
Взгляд молодого человека, дрогнув, скользнул Томасу через плечо, в сторону господина.
– Говори правду, – кивнул Сесил.
– Два дня назад, сэр.
– Понятно. И ты уже освоил все тонкости своего нового поприща?
– Меня эти дни муштровал оруженосец одного из стражей королевы, сэр. Остальное я могу освоить по дороге в Мальту. Под вашим руководством.
– Задействовать этого человека считаю опрометчивым, – обернувшись, высказал свое мнение Томас.
– И тем не менее вы его возьмете, – настойчиво сказал Уолсингем. – И обучите всему, что ему нужно знать и уметь. Ваша привередливость начинает меня порядком утомлять. Не будь вы единственным, кто подходит на это нужное нам назначение, я бы уже с охотой выбрал другого. На Мальту вы отправитесь вместе с Ричардом в качестве оруженосца. Вопрос решен.
У Томаса взыграла кровь. Мелькнул соблазн осадить этого Уолсингема, взять и отказаться от всего, что ему сейчас навязывают, и будь что будет. Упоение собственным отказом, желание сбить с чернорясника спесь – если надо, то и клинком, – что могло быть слаще?
– Мы уже обо всем договорились, – вклинился Сесил. – И не нужно больше никаких слов, а уж тем более гневных. Ведь все мы делаем одно дело. Сэру Томасу остается лишь уладить дела и передать на время отсутствия управление своим имением в чьи-то руки. Срочность дела такова, что время на подготовку к грядущему походу у него, боюсь, достаточно ограничено.
– А сколько мне отводится времени?
– Два дня, – играя мертвенной улыбкой, сообщил Уолсингем. – В Гринвиче под погрузкой стоит голландский галеон, который через двое суток отплывает в Испанию. Вы с Ричардом должны быть на его борту.
– Желаю удачи, – добавил Сесил. И с чувством напутствовал: – И да храни вас Бог!
