Текст книги "Оракул (СИ)"

Автор книги: Саймон Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Глава 1. Последняя ночь

" Жизнь – это миг. Ее нельзя прожить сначала на черновике,

а потом переписать на беловик. "

Антон Павлович Чехов

– Кондратьев, к Денису Владимировичу! – орут с другого конца склада.

Мой бритоголовый напарник тяжело вздыхает.

– Кондратьев то, Кондратьев это. Задолбали, честное слово! Даже в ночную смену нельзя спокойно поработать.

Саша бросает рулон с наклейками и, сняв перчатки, вскоре исчезает в лабиринте стеллажей. Я остаюсь наедине с шестьюдесятью коробками, стоящими на прямоугольном поддоне так, что достают мне до носа. Это новый приход "Turtle Inc.". Всего здесь 360 единиц продукции (по 6 в каждой коробке). Какие-то моющие средства для автомобиля. Моя работа заключается в том, что я добавляю на них наклейку нашей компании, которая импортирует эту прелесть в Беларусь – "ЮниПорт". Не могу сказать, что работёнка пыльная, но и не из лёгких тоже. Хотя бы каждый день переставлять коробки с одного поддона на другой чего стоит! Не удивлюсь, если окажется, что за день я суммарно поднимаю больше килограмм, чем профессионалы в тренажёрном зале.

– Проститутка шашлычная, ты где?!

Видимо, наш комплектовщик потерял водителя погрузчика. Есть всё-таки своя романтика в такой работе.

Я достаю из нагрудного кармана комбинезона телефон и смотрю на время: 4:30. Эх, ещё два часа работать. Ну, ничего страшного, завтра уже четверг, а это значит, что последний день. У нас расписание устроено так, что ночная смена не работает в ночь с пятницы на субботу. Но зато батрачит с воскресенья на понедельник. Я обречённо вскрываю новую коробку и вытаскиваю оттуда баллончик моющего средства. Натренированным движением пальца отсоединяю наклейку от ленты и приклеиваю её на продукцию "Turtle Inc".

***

Через двадцать минут по всему складу эхом раздаётся голос начальника смены:

– Перерыв!

Саша до сих пор не вернулся. Наверняка, ему поручили какую-то левую работу по типу убрать мусор вокруг склада, а то завтра приедет начальство. Хотя я бы сейчас с радостью поменялся на такое. Если честно, то пахать мне здесь осталось не больше двух недель, то бишь до конца месяца. Надоела такая однотипная работа и сил уже просто не хватает на то, чтобы заставлять себя просыпаться и ехать сюда. Не понимаю, как люди всю жизнь проводят на ненавистных им местах. Заявление об уходе по собственному желанию я уже написал, так что осталось только дождаться окончания июля. Ещё не решал, куда пойду дальше, но, скорее всего, устроюсь консультантом или официантом.

Прохожу ряды наполненных доверху металлических стеллажей и выхожу на улицу. Тёплый ветер приятно дотрагивается до лица и лёгким движением огибает его. Ночное небо плавно сменяется светлым голубым оттенком. Наряду с тысячей мерцающих звёзд, загораются и несколько сигарет. Я достаю свою пачку синего "Winston" и закуриваю. Вокруг ни звука, не считая редких шипений сгорающих сигарет. Склад находится в 15 километрах от города, так что здесь не слышно даже машин. С одной стороны расположилась небольшая деревушка, где все ещё спят, а с другой – лес.

– Где Саня пропал? – спрашиваю я, не найдя своего коллегу-маркировщика.

– Его Денис к "моликам" послал. Надо там им чем-то помочь, – отзывается стоящий рядом комплектовщик. "Моликами" у нас называют находящуюся рядом компанию "Moly Standart".

– Слушай, Климов, ты ж последний месяц работаешь? – прокуренным голосом обращается ко мне мужик лет пятидесяти. Даже в относительной темноте заметно, что его опухшее лицо до сих пор не отошло от пьянки. – Что ж тебя не устраивает? Тут все ништяки есть: и премия, и зарплата ля нормальная, да и коллектив хороший!

– Не могу я так, Костя, – говорю я и делаю затяжку, чтобы выиграть время и сформулировать ответ. – Не могу целыми днями стоять и клеить наклейки. Никакого разнообразия. Как с утра придёшь, станешь возле нужного прихода, так там до конца смены и стоишь, лишь во время перерывов с вами общаясь. Боюсь, что у меня скоро шизофрения появится.

– Так, а что ты хочешь? Приметил уже что-нибудь?

– Нет пока что.

– Ну и дурак ты, Климов, – вставляет вдруг Олег Кравчук – наш второй комплектовщик. – Зря из универа ушёл. Всю жизнь себе испортил. А ведь потерпел бы пару лет и мог бы куда хочешь устроиться.

Я виновато опускаю глаза:

– Мог бы. Но не хотел. Да и сейчас не хочу. Можешь смеяться, но я до сих пор верю, что поступил правильно. Да, будет тяжело. Но, а что поделать? В этой жизни ничего просто так не происходит.

– Какой же ты ещё наивный, – продолжает Олег. – О родителях бы хоть подумал. Ты представляешь, как им больно и страшно за тебя? Хотя откуда ж тебе знать, у тебя детей-то ведь нет… Но попытайся представить, что твой ребёнок уходит с протоптанной дорожки и идёт в какие-то непролазные дебри. Разве будет тебе от этого хорошо?

– Не знаю, – резко отвечаю я и бросаю недокуренную сигарету. Внутри всё начало вскипать. Лучшим вариантом будет закончить неприятный разговор и уйти. Именно так я и поступаю.

Но не успеваю до конца открыть железную дверь на склад, как слышу мужской крик:

– Горит, твою ж мать! Пожар! Валим отсюда!

По носу бьёт противным запахом гари и химикатов. Я поднимаю голову: на дальней от меня стороне склада вспыхивает высокий язык пламени и, ударившись о потолок, изгибается и падает вниз.

– В том конце Ильдар остался! Мужики, он не отвечает! Идём со мной к нему! – орёт изо всех сил Денис Владимирович – начальник нашей смены. – Климов, бегом сюда!

Я не успеваю ничего сообразить, но ноги сами несут меня к Денису. Какое же это безрассудное решение, кретин. Здесь целый склад наполнен взрывоопасными веществами. Стоит одной бочке взорваться и оглядеться не успеешь, как всё взлетит на воздух. Надо самому подальше уносить ноги, а не других спасать! Хотя стою ли я того, чтобы быть спасённым? У Ильдара есть дочка с сыном, жена. А у меня кто? Кот? Перевес очевиден. Как бы я ни хотел думать иначе, никто, кроме родителей, о моей смерти жалеть не будет. Что ж, если и умирать, то только кого-то при этом спасая.

– Климов, бежим! – сорокалетний Денис Владимирович бьёт меня по плечу и бежит в лабиринт стеллажей. Я молча гонюсь за начальником. – Ильдар, сукин ты сын, отзовись!

Но никто не отзывается. То место, куда мы бежим, повсюду уставлено многолитровыми бочками с маслами и другими вещами, готовыми взорваться при первой удобной возможности. Будто предвидя что-то неладное, я мысленно извиняюсь перед всеми, кому сделал больно: перед родителями, чьи надежды не оправдал; перед друзьями, от которых отстранился и предал; перед глухонемой девочкой, которую задирал в начальной школе. Так вот в чём дело… Ноги несут меня не из геройских побуждений спасти Ильдара, а из-за желания спасти себя от этого мира. Или же – этот мир от себя?

Раздаётся невероятно громкий хлопок и земля под ногами содрогается с такой силой, что я не выдерживаю и падаю на бетон. Успеваю выставить руки вперёд и это спасает мой нос. Смотрю вперёд: Денис Владимирович уже вскакивает с колен и, оглянувшись на меня, снова бежит вперёд. Я следую его примеру и резко вскакиваю с пола. Наш начальник – это святой человек. Его несложно принять за отпетого и бездушного мудака, но так кажется только сначала. Когда начинаешь с ним работать, то понимаешь, что он за своих подчинённых готов горой стоять. Если у кого-то из нас возникает проблема, то начальник всячески пытается помочь. Другими словами, это настоящий шеф – грозный и строгий, но в то же время справедливый и отзывчивый.

Спустя несколько поворотов я замечаю, что всё вокруг уже покрыто густым дымом. Тело ноет из-за невероятно высокой температуры, а лёгкие бьют тревогу по причине нехватки кислорода. Острые языки пламени то и дело выскакивают с разных сторон, так и норовя укусить. Цепная реакция уже запустилась, и даже ежу понятно – склад не спасти. У нас есть не больше двух минут.

– Вот он! – останавливается и вскрикивает передо мной Денис, тыча пальцем в лежащий в конце ряда силуэт. – Давай, Климов, последний рывок!

Я изо всех сил напрягаю ноги и мчусь к лежащему на бетоне товарищу. Чем ближе к нему приближаюсь, тем отчётливее вижу то, что ставит крест на всех наших с начальником стараниях. Такого не может быть! Я ускоряюсь. Чёрт! Под торсом Ильдара расплывается тёмно-багряное пятно, в чьём отражении танцуют столбы огня. От такого проглатываемая слюна попадает не туда, и я начинаю кашлять. Только этого ещё не хватало.

– Господи, – произносит стоящий позади Денис Владимирович.

Начальник делает несколько быстрых шагов вперёд и падает на одно колено перед Ильдаром. Денис прикладывает пальцы к горлу подчинённого и пытается нащупать пульс, но по выражению его лица видно, что всё тщетно. Мужчина переводит взгляд на торс Ильдара и спустя пару секунд впадает в ужас.

– Эта рана… Его ударили… Ножом… – выдавливает из себя слова начальник. – Валим отсюда!

Денис оборачивается ко мне и уже готовится бежать, как вдруг резко замирает. Его взгляд направлен куда-то мне за спину.

– Ты…

Я мигом разворачиваюсь. Какого…

– Саша?! – вырывается из меня.

Мой напарник стоит посреди полыхающего ряда. Ноги расставлены на ширине плеч, голова опущена, в правой руке нож.

– Вы довольны, Денис Владимирович? – не поднимая взгляд, спрашивает Саша. – Я выплатил долг?

– Что ты, чёрт побери, несёшь? – дрожащим голосом спрашивает начальник.

Саша приподнимает голову. Уголки его губ едва заметно поднимаются вверх.

– Так вот оно как… Вы даже не помните? – на лице напарника появляется улыбка. Его глаза, словно невидимой ниткой, привязываются к Денису. Такое чувство, что меня Саша не видит. – Три года назад. Я. Случайно. Разбил партию бочек. "Роснефть". 210 литров в одной бочке.

– Господи, так ты про это, – выдыхает начальник. – Ну было и было.

С лица Саши в миг исчезает улыбка, а взгляд становится расфокусированным и наполняется безумством.

– Было и было? И десять тысяч долларов долга тоже просто были и были? Я здесь уже несколько лет работаю за гроши, чтобы просто отдать этот сраный долг! – напарник переходит на крик. – Конченый кусок дерьма, ты представляешь, что мне приходится без выходных пахать на нескольких работах, чтобы прокормить семью? Я не понимаю! Не понимаю, почему для компании, чей месячный оборот составляет далеко не десять долбаных тысяч долларов, так важна одна партия масла? Почему из-за одной ошибки я должен жить, как никчёмное животное?

– Слушай, я всего лишь такой же работник, как и ты, – Денис Владимирович выставляет руки вперёд и показывает подчинённому успокоиться. – Уверен, мы сможем что-нибудь придумать. А пока нужно выбираться отсюда. Если не поторопимся, то задохнёмся раньше, чем сгорим. Подумай о семье. У тебя ведь такая красавица дочка…

– Уже нет, – резко обрубает Саша. Он опускает голову. – Уже никого нет. Я не хотел, чтобы она с Таней страдали после того, что я сделаю. У меня не было выбора.

– О чём ты… – вставляю я, отгоняя ужасную мысль назад.

– Скоро я снова с ними встречусь, – игнорируя мой вопрос продолжает Саша. – То, что я здесь делаю – это протест против капиталистической машины, которая готова сожрать всё на своём пути. Пусть это послужит примером другим загнанным в угол людям, которые вынуждены бороться за существование из-за жирных ублюдков, которым всё никак не хватает денег!

– Климов, – шёпотом обращается ко мне Денис Владимирович. – Разговоры здесь бесполезны. На счёт два – бежим на него. Я подставлю руку под нож. Это наш единственный шанс выбраться отсюда, пока лёгкие ещё не отказали. Готовься.

Я едва заметно киваю. Денис прав. Мои лёгкие уже жгут невероятно сильно.

– Раз, два… Три!

Немного жду, когда начальник достигнет меня и тогда тоже начинаю бежать вперёд. Мы оба мчимся прямо на Сашу. По нему видно, что он явно такого не ожидал, но мужик сумел быстро собраться и принял защитную стойку с выставленным вперёд ножом.

А ведь это мой шанс… Шанс умереть достойно.

До Саши остаётся несколько шагов. Я со всей силы подаюсь вправо и отталкиваю Дениса Владимировича. Сам же, уже не контролируя траекторию, лечу прямо на напарника.

Боль.

– Климов! – слышится отдаляющийся голос начальника.

Я смотрю прямо в глаза Саши. Он разинул рот от изумления, а обезумевший взгляд сменился искренним удивлением и растерянностью.

– Артём… Зачем ты… – тихо произносит Саша.

– Потому что хочу, – я говорю и чувствую, как каждый новый звук даётся всё труднее и всё сильнее отдаёт болью по всему телу. Опускаю взгляд: нож прямо в солнечном сплетении. – Потому что я хочу умереть.

Я сдерживаюсь, чтобы не закричать от боли. Странно, в фильмах героическая смерть выглядела полегче. Чувствую, как нож неспешно вылезает из меня. В этот раз не получается сдержать крик. "Ну, ты ж хотел умереть. Вот теперь и умирай". Колени подкашиваются и я падаю на них. Вижу, как Денис Владимирович кидает на меня взгляд и скрывается за поворотом. Всё-таки молодец он, понял моё решение и не наделал глупостей.

Слева, а затем и справа раздаётся взрыв. Я, как маятник, раскачиваюсь из стороны в сторону и, наконец, падаю подбородком на бетон. Из последних сил направляю взгляд на стоящего передо мной Сашу. Он дрожащими руками держит у горла нож. Удивительно, но от того безумного мужика почти ничего не осталось. Теперь это снова мой обычный напарник.

Веки тяжелеют с каждой секундой. Не в силах больше их сдерживать, я…

Глава 2. Пришелец

" – Я всегда думал, что умру, спасая кого-то…

– Эй, никто не выбирает, как это случится. "

Время Приключений (Adventure Time)

Я стою в бескрайнем поле, усеянном белоснежными цветами с красной серединой и светло-зелёными листочками. Вместо неба здесь густой серебряный туман. Неужели это тот самый рай? Если это и правда так, то он действительно прекрасен. Я вытягиваю правую руку вперёд: удивительно, но тело чувствуется ровно так же, как и раньше. Как правило, в книгах описывается, что ты становишься словно фантом и телесные ощущения пропадают. Но в данный момент я всё ещё чувствую, как мои лёгкие то увеличиваются, то уменьшаются. Но что важнее всего – бьётся сердце. Ровно и размеренно. Однако, всё же есть одно отличие: я не чувствую ни холода, ни тепла.

Смотрю на свою руку. От кисти протягивается кристально-белый рукав рубашки. Так и есть. Я одет в выглаженную белую рубашку, чёрные деловые брюки и такие же начищенные туфли с острым носком. Неужели в такой одежде меня похоронили? Подумать только: последний раз я так официально выглядел на выпускном в школе. Вот уж не думал, что следующий раз надену костюм лишь по причине своей кончины.

Откуда ни возьмись появляется лёгкий, приятный ветерок и колышет рукав рубашки на моей вытянутой руке. Чего же я добился за свою жизнь? Закончил школу хорошистом; отучился два с половиной года в университете, делая ровно то, что требовали; наивно бросил его, не в силах терпеть такое бесполезное занятие; пару месяцев прогонял балду, пытаясь найти себя; когда ничего не получилось, устроился на работу и целый год клеил наклейки. Никаких особых достижений так и не заработал. И это всё, что можно рассказать после двадцати лет жизни?

До боли сжимаю кулак на вытянутой руке. Какой же я всё-таки ничтожный. Всегда пытался бежать от проблем вместо того, чтобы решать их. Всегда обвинял других в своих неудачах вместо того, чтобы попытаться исправиться. Обидно, что понимаю я это лишь теперь, когда уже слишком поздно. Интересно, что меня ждёт дальше? Навсегда исчезну и даже не пойму этого? Или, как того требует вера, попаду на Страшный суд? Как было бы здорово, если бы мне выпал второй шанс. Шанс не прожить отведённое время в роли бесполезного члена общества, так ничего и не добившегося.

Я чувствую, как отнимаются ноги и исчезает контроль над телом. Медленно, но уверенно некая сила тянет меня назад и вниз. Горизонт из волшебных цветков становится всё ниже, пока и вовсе не исчезает из поля зрения. Теперь видно только бесконечную пелену тумана, но и она постепенно отдаляется. Затылок касается мягких белых лепестков, и мне становится так комфортно, что пропадает всякое желание изменить неизбежное. Сквозь пальцы на всё ещё вытянутой руке в меня бьёт ослепительный поток серебристого света. Всё вокруг неспешно растворяется в лучах этого света. Вот и конец. Прощай.

***

– Проснись, Артём.

Что?!

Я резко открываю глаза и делаю глубокий вздох. Не успев ничего сообразить, вскакиваю, хотя правильнее будет сказать, падаю с кровати. Окружение расплывчато, и лишь с третьей попытки у меня получается сфокусировать взгляд. Я лежу на ковре, от которого смердит совком и кошачьей мочой. Что-то холодное и склизкое проходится по моей левой щеке. Поворачиваю голову в ту сторону:

– Мяу.

Именно такой ответ последовал от незаметно подкравшегося нарушителя покоя. Знакомьтесь, Фимка – мой кот. Рыжая с оттенками коричневого шёрстка, видимо, была совсем недавно вымыта, ибо такую пушистость мне удавалось застать довольно редко. Этого мальца мне подарили родители ещё в классе девятом после успешной сдачи экзаменов. Кот, словно вертолёт на радиоуправлении, – ему будут рады в любом возрасте. Только отличие в том, что первый – не игрушка, которая может со временем надоесть, а полноценный член семьи. После того, как переехал на съёмную квартиру, забрал его с собой, хоть хозяйка сначала и была против. Но благодаря силе убеждения, которая у меня, на удивление, высока, мне удалось поселить своего давнего друга вместе со мной. Так мы с ним вдвоём до сих пор и живём в однокомнатной квартире в спальном районе Минска.

Я опираюсь на руку и поднимаюсь с пола. Сомнений нет – это моя квартира. Не помню, как сюда добрался. Стоп.

Дыхание замедляется, и в голове всплывают воспоминания вчерашней ночи. Тут же всё вспомнив, я дрожащими руками скидываю с себя футболку и хватаюсь за солнечное сплетение. Не может такого быть. На том месте, где должно быть ножевое ранение, ничего нет. Ни шрама, ни даже царапины. Неужели всё это было сном? Взглядом нахожу телефон, лежащий на деревянной тумбочке возле кровати, и рука сама его хватает.

16 июля 2018. Четверг. 09:46.

Ничего не понимаю. Именно сегодня ночью произошло всё то, что я помню. Но слишком многое не сходится. Во-первых, как я оказался дома? Во-вторых, почему я жив?!

– Ну почему мне достался такой сопляк? – отовсюду послышался голос девушки.

А! От неожиданности я роняю телефон, и грохот от падения в до этого тихой комнате больно бьёт по ушам. Мигом оборачиваюсь на 180 градусов и машинально отпрыгиваю к стене, чтобы видеть всё помещение. Фимка от такого внезапного действия подпрыгивает и без оглядки несётся в другую комнату, чуть не врезаясь в приоткрытую дверь. Нащупываю руками стену и опираюсь на неё.

– Кто здесь?! – еле выдавив, кричу я.

– Не ори, тупица! – снова раздаётся голос девушки. Он звучит одновременно со всех сторон.

Ноги, одна за другой, против моей воли делают шаги вперёд. В голове мутнеет, и хочется закричать со страха. Дыхание перехватывает, и всё, что у меня получается сделать – это схватить на стоящей рядом тумбочке кружку и со всей силы ударить ей по правой ноге. Получилось! Контроль над конечностью вернулся. Но не успеваю я этим воспользоваться, как теперь рука с кружкой поднимается и с размаха кидает кружку в дальнюю стену к двери. Моя любимица на полной скорости врезается в стену и разлетается на куски.

Рука снова под моим управлением. Однако, ноги подкашиваются, и я падаю на кровать, стукнувшись при этом затылком об стену.

– Неуклюжий, тупой да ещё вдобавок трусливый, – в голосе девушки слышится раздражение и разочарование.

– Где ты, чёрт побери?! – ноги всё ещё не подконтрольны мне, так что приходится просто сидеть на кровати.

Передо мной, стоя на полу, возникает расплывчатый силуэт девушки с тёмно-серебристыми, можно даже сказать, пепельными, волосами до плеч. Она одета в чёрную байку с надписью «Life is love», тёмные джинсовые шорты, которые едва прикрывают её ягодицы, и… Девушка стоит босая. Даже в таком состоянии могу отметить, что она довольно привлекательна. И это несмотря на отсутствие какого-либо макияжа.

– Вот она я, – девушка засовывает руки в карманы байки. На её лице читается презрение и неохота разговаривать. – Позволь тебе кое-что показать.

Всё вокруг становится расплывчатым, и я будто впадаю в сон.

***

Лежу на бетоне. Всё мутно. Огонь повсюду. Что-то ползёт прямо передо мной. Оно заползает в нос. Хочется сопротивляться, но нет сил.

Как же больно… Открываю глаза: окружение забито непроглядным дымом так, что не видно ничего дальше метра. Лицо обдаёт удушливым жаром, и я откашливаюсь. Подо мной находится что-то липкое и тёплое. Опускаю взгляд: я лежу посреди багряного пятна, что расплылось на бетонном полу. Последнее воспоминание – я прыгаю на нож и падаю. Неужели я не умер? Саши здесь нет, а значит, он не смог завершить задуманное.

Собрав всю волю в кулак, я переворачиваюсь на спину. Не могу понять почему, но с каждой секундой у меня появляется всё больше сил. Поднимаю голову и пытаюсь нащупать рану.

Рука натыкается на шершавость, которая прямо на глазах становится меньше, пока и вовсе не исчезает. А ведь это именно то место, куда вошёл нож. Почему я так спокоен? Нет вообще никаких эмоций.

Лёгкие неожиданно отдают дикой болью, словно в них воткнули сотни иголок. Тело само, без моей команды, вскакивает с пола одним лёгким движением. Такое чувство, что я всю жизнь занимался спортом. Бам! Успеваю заметить, как на меня летит кусок падающей крыши, и сразу же отпрыгиваю в сторону. Нахожу наверху только что образовавшееся отверстие. Странно, но, кажется, будто все действия происходят не по моей воле. Даже сейчас: это не по собственной инициативе я смотрю на крышу.

Чувствую, как всё тело становится словно пружина. Колени сгибаются, а затем в мгновение ока я подпрыгиваю. Поднимаюсь всё выше и выше, пока не вылетаю, как пуля, из отверстия в крыше. Вот это вид! Подо мной полыхающий склад, который на фоне ночного неба выглядит невероятно красиво, а… Почему я так об этом думаю? Там же только что погиб человек, которого я неплохо знаю. Но мне почему-то абсолютно всё равно. Но ещё удивительнее то, что происходящее с моим телом я воспринимаю абсолютно нормально. Такое чувство, будто все смертельные раны затягиваются и все люди прыгают на высоту в несколько этажей.

Моё тело взлетело не просто вертикально, а с наклоном. Благодаря этому, мне удалось по параболе перелететь склад, и теперь я падаю уже за его пределы. В лес. Мне бы следовало побеспокоиться, как пройдёт приземление с такой высоты и с такой скоростью, однако результат уже откуда-то известен. Ноги, словно прирождённые амортизаторы, с лёгкостью принимают удар об землю и тут же выпрямляются.

Ай! Подбородок начинает ныть. Точно, я же упал именно на него. Почему же боль появилась только сейчас?

Со стороны склада слышны отчаянные крики. Интересно, куда подевался мой напарник? Со склада есть только один выход. Если бы Саша пошёл через него, то обязательно был бы встречен другими рабочими. Уверен, Денис Владимирович успел им всё рассказать. Неужели напарник всё осознал, понял свою неправоту и решил сдаться? Даже звучит смешно. Но и не думаю, что человек, убивший (если ему верить) свою семью, не смог покончить с собой. Или же всё-таки расстаться с собственной жизнью гораздо страшнее, чем отобрать её у другого? Неужели страх перед смертью настолько велик, что ты выбрал жизнь взаперти за решёткой?

Мною овладело единственное желание – желание добраться домой. Из-за этого возникнет множество проблем и вопросов, на которые я сейчас не могу придумать ответа. Если у меня спросят: "Почему ты спокойно убежал домой после такого события?", то придётся что-то выдумывать и косить под дурачка. В любом случае, я не виноват и меня не в чем обвинять. А если вдруг и смогут найти, к чему придраться, то свалю всё на шок.

И я бегу.

***

– Именно так ты и добрался домой, – девушка прикрывает рот рукой и зевает. – Так что нет – это был не сон.

Я всё ещё не могу отдышаться. Такое чувство, что всё сейчас увиденное происходило в данный момент. Ни одно воспоминание нельзя восстановить настолько точно. Порой не получается вспомнить даже то, что происходило пару десятков минут назад. А здесь всё было абсолютно точно: температура, запахи, ощущения, мысли. Я прищуриваюсь и смотрю на девушку.

– Кто ты? – спрашиваю уже почти спокойным голосом.

Незнакомка делает шаг ближе.

– Не хочу всё размусоливать, поэтому расскажу кратко и по существу. Можешь называть меня Люси. Судя по твоему словарному запасу, я являюсь пришельцем.

– А по…

– Молчи, – девушка бросает на меня грозный взгляд, словно учительница на непослушного мальчика. – То, что ты сейчас видишь перед собой – лишь проекция твоего воображения. Это означает, что на самом деле никого, кроме тебя, в комнате нет. Я просто посчитала, что такой способ общения будет привычнее и проще. Не выдерживаю и спрашиваю: "Проще, чем что?"

– Проще, чем общаться с голосом у тебя в голове.

– Так я чокнулся, да? Надышался вчера угарных газов и слетел с катушек? Приехали, блин.

Девушка делает ещё шаг вперёд и становится уже почти у самой кровати. Я смотрю на неё снизу вверх. Она тяжело вздыхает.

– Помнишь, как что-то заползло в твой нос? Это была я. К сожалению, в твоём мозге нет подходящего слова, чтобы описать, как выглядит моя настоящая форма. Хотя это и не особо важно. Значение имеет другое, а именно – ты до сих пор жив только благодаря мне. Я есть твоё сердце.

– Поясни-ка, – проглатываю слюну.

– Тебя убили ударом ножа в сердце. Ты действительно умер, но время на спасение ещё было. В отличие от имеющегося тогда у меня выбора: либо умереть в огне, либо попытаться тебя реанимировать, мне не оставалось ничего, кроме как заменить тебе ставшее непригодным сердце.

– Каким образом?

– Я его съела.

Повисла тишина.

– Съела? – подняв брови, спрашиваю я.

– Именно. Надо отметить, что оно было не слишком вкусным. Ты бы получше за здоровьем следил, а то в таком возрасте иметь такое сердце… У многих животных и то поаппетитнее будет. Хотя, может, все человеческие сердца имеют такой странный вкус? Так-с, что-то меня не в ту степь уже понесло. Продолжим.

Я потерял дар речи после информации про сердца.

– На чём это я остановилась? Ах, да. Съев твоё сердце, у меня появилась возможность соединиться с телом посредством становления новым главным органом. Именно так всё и произошло. Я срослась с твоим организмом, и мы стали единым целым во всех смыслах этого слова. Теперь мы не сможем выжить друг без друга: ты без сердца, а я без носителя, ведь, войдя с тобой в симбиоз, потеряла возможность трансформации.

– Так это ты ночью управляла моим телом?

– Конечно. Если бы не мои способности и умение мыслить, мы бы так и остались лежать на том бетонном полу. Естественно, на утро нас бы нашли под завалами, но всё равно вариант такой себе, так ведь?

Голос Люси изменился: теперь он уже звучит не укоризненно, а даже наоборот, дружелюбно.

– Артёмка, у нас гости, – девушка поворачивает голову к двери.

Раздаётся противный звук дверного звонка.

– Может, ты ещё знаешь, кто это? – обращаюсь я к Люси.

– Милиция.