Текст книги "Измена. Няня для мужа (СИ)"

Автор книги: Саша Киндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 12

– Давай следующую часть своего рассказа без подробностей, – задумчиво попросил Эксаль, – хотя бы без того, где и кто кого зажимал.

– Я сказала про коридор только потому, что нас там распугал Хьюго, – напомнила ему, – и я не стала говорить, как именно ты меня зажимал, – только подумала сама.

Из-за чего почти вся покраснела.

– Долли, я настаиваю на чём-то вроде краткого «Восемнадцатилетие, ночь, случайность». На этом всё, – под смешок своей сестры, – да, Карина, тебе можно снова держать своего мужа вместе с мамой. Ты справилась со своей задачей, пусть и слегка не так, как было нужно.

– Ответчик, со свидетелями общаюсь я, а не вы, – осуждающе поджала губы судья, – как и приглашаю и отпускаю, – тяжёлый вздох, – однако… это всё, что вы хотели сказать, свидетель?

Карина усиленно думала.

– Вы можете сесть на кресла позади вас, а когда будете готовы, подайте мне знак, – судья.

Девушка кивнула, зыркнула на меня и сделала как сказали. Она терпеть меня не могла.

– Следующий вопрос, – снова судья, – к-хм… ответчик. Ваши слова. «Восемнадцатилетие»?

Эксаль расплылся в ехидной улыбке.

– Преступления в моих действиях не было, – широко улыбался он, – можно считать, что успел начаться новый день. Времени было несколько позже полуночи.

Женщина строго на него смотрела.

– Знаете, ответчик, я ежедневно встречаю в этом зале плохих людей. Не обязательно мужчин – женщины иногда поступают невыносимо, однако… вы же понимаете, в чём именно вы виноваты. За что вас нужно судить по правде.

– Это я, – пробурчала я, – он ко мне не подходил, как тогда в коридоре.

– И впервые мне не хочется спорить, – кивнул муж, – вернее, я официально признал бы случившееся случайностью.

Судья закатила глаза.

– Ещё более важным следует обозначить то, что в вашем рассказе, истец, и в комментариях ответчика всё идёт невероятно гладко, – помотала головой она, – слаженно. Между вам нет ничего, что привело бы вас сюда с теми претензиями, которые есть у вас сейчас друг к другу. А значит… что стало камнем преткновения?

Мы переглянулись. Кто, а не что. Его мама. И мы знали это оба, но сколько бы не обсуждали – он убегал от правды, а я продолжала терпеть. Сейчас сил это делать уже не осталось.

– Переписка, – Эксаль напомнил присутствующим о листках в его руках, – Хьюго начинает диалог, ты пытаешься отказаться от беседы. И, – смешок, – я, конечно же, успею надавать ему по шее за то, что он ни разу не говорил про меня подобного мне же, но тут смысл в другом, Долли. Ты молчишь. Не отвечаешь ему, когда он рассказывает тебе про твою «плохую» жизнь в браке со мной. Что не так?

Я поджала губы.

– Он не писал, что ты плохой, а… – «то, как ты поступаешь со мной иногда».

Неприятно.

– Если я говорила тебе, что мне что-то не нравится, то ты меня игнорировал, – прошептала я, – не всегда, но часто. Меня это обижало, а ты делал вид, что ничего не случилось.

– Например? – скрестил на груди руки мужчина, – Долли, подумай теперь насколько всё вышло хм… «обижающе» для меня: ты обсуждаешь наши проблемы с каким-то придурком, в то время как я даже не знаю об этих проблемах! Когда ты пыталась со мной что обсуждать? Напомни.

Зубы скрипнули.

– Я перестала это делать, потому что ты бы ничего не ответил, – пробурчала я, – тебе было всё равно, а я не хотела расстраиваться сильнее.

Он постучал пальцами по своей стойке.

– Заблокируй его, – сузил глаза Эксаль, – прямо сейчас. Давай. Я жду, – смешок, – мы оба знаем на кого именно ты должна была мне жаловаться, но прими и мой вариант развития событий – моя любимая жена, стоило ей забеременеть, стала… как бы выразиться помягче… хм… капризной. Решила устроить перестановку, накупила множество вещей, – он рассмеялся, – начала гнездоваться. За что естественно была похвалена и поглажена по голове не менее сотни раз. А вот после занятия для бурной деятельности закончились, поэтому она решила слегка повоевать с моей мамой. Случилось – с кем не бывает. Однако тут сошлись два камня. И никак не могли разойтись, а значит с моей стороны был несдвигаемый компромисс для вас двоих. «Ничего не ответил»? Я стоял меж двух огней! Контролировал вас двоих, пока в ход не пошла тяжёлая артиллерия, и вы обе не стали делить дом, меня, деньги и чёртов город! Так давай, – он подался в мою сторону, – скажи мне ещё раз, что я ничего не делал. Подожми губки, сострой бровки и скажи, насколько тебе было тяжело терпеть безразличного мужа.

Я опустила взгляд к полу.

– Ты этого не рассказывал, – ответила ему.

– Давай ещё честнее, Долли, – он устало хмыкнул, – до восемнадцати лет воспитателем и примером для подражания для тебя была моя мать. После я понял, что тебе необходим воздух и немного уверенности. Случилось грандиозное комбо! Ты вопьёшься в меня клыками, стоит мне слегка дать слабину! Пусть неосознанно, но всё же. Вспомни шум, который что я поднял из-за тех дурацких обоев в детской, – он кивнул, – я только через сутки понял, что твои заплаканные глазки заставили меня почти орать на мою мать, Долли. Кричать. Просто потому, что вы обе хотели командовать, а конкурентка не давала.

Я была с ним несогласна. Альба тогда вообще никого не спрашивала кто что хочет – делала, как ей вздумается. А там был мой выбор!

– Нужно было съезжать уже тогда, – я отвернулась от него.

Эксаль кивнул.

– Не спорю, – он опёрся на свою стойку, – так же, как и ты не должна была не споришь с моей правдой о тебе. Я не виню тебя в том, что ты мило пробираешься ядом в чьё угодно сердце и контролируешь его, – смешок, – тут я внёс огромную лепту. Но давай ты хотя бы признаешь это. Я признаю, что был с тобой мягким до прискорбия, а ты тайно командовала.

Я возмущённо на него посмотрела.

– Это неправда, – сообщила ему, – я просто не хотела, чтобы мной помыкала Альба!

А она лезла во всё и всегда. Вот кто проникал в чужие сердца.

– Да что ты говоришь, любимая, – смешок от мужчины, – а она хотела того же с твоей стороны. Но смысл в том, что между вами застрял я.

Я не знала, что ответить. Теперь я чувствовала, будто ничего сама не видела. Казалось, что ему всегда было всё равно. А тут…

– Мама не даст вам ужиться, – довольно покивала Карина, – и я рада, что у неё открылись глаза на эту змею, – она хмыкнула, – осталось понять и тебе, брат.

– А я понимал это сразу, – хмыкнул Эксаль, – и волна твоего ехидства только подкрепляет моё решение – мы переезжаем в любой выбранный Долли город. На тебе остаётся развлечение нашей матери, Карина. Так уж и быть финансовая сторона вопросы будет на мне.

Из коридора послышался шум. Кажется, Альба пыталась пробежать мимо охранников в зал.

– Как видите, мама под впечатлением, – рассмеялся Эксаль, – Долли, давай договоримся на перемирие. Твои условия?

– Я хочу дождаться всех свидетелей, – огорошила его, – чтобы услышать полную историю со всеми… фактами, – я скисла под его суженными глазами, – понимаешь, я тебе верю, – пока он поднимал бровь, – и, наверное, больше потому, что мне страшно и одиноко, а ещё я тебя люблю, поэтому в голову лезут всякие мысли, которые тебя оправдывают и я… я очень хочу чтобы всё было правдой, но мы… да, ты решаешь проблемы, которые у нас были, но… главную ты пропускаешь мимо ушей.

Он внимательно меня разглядывал.

– Ты начинаешь что-то решать, только когда я совсем уже… – мой выдох, – устала. И ушла, пытаюсь развестись или начинаю… плакать.

Мужчина медленно и задумчиво кивнул.

– Ладно, – неожиданно спокойно согласился он, – семейный психолог, ты и я. Решение всех проблем, – смешок, – хотя у меня всё ещё есть уверенность, что переезд подальше от «раздражителей» избавит тебя от терзаний.

Я пожала плечами. Мне было страшно от того, что он так легко шёл на мои просьбы. Даже казалось, что он врал.

– Однако, больше интриги в том, что ты жаждешь услышать слова свидетелей, – Эксаль кивнул, – и дело явно не в криках ярости от моей мамы, так? – он снова махнул в руках листками с нашей с Хьюго перепиской, – он писал тебе, что «знает о твоём муже всё». Грехи, да? Это смешно, Долли. Он пытается убедить тебя, будто я делал то, что делал он. Как тогда в коридоре, помнишь? Не смог втолковать мне и принялся за тебя. По крайней мере это единственная адекватная версия происходящего, которую я могу выдать. В остальных я пытаюсь понять, какого хрена он так активно настаивает на общении с моей женой, пока его собственная об этом не знает, – смешок и поворот к креслам, – да, Карина. Есть желание прочесть и удостовериться в виновности твоего благоверного?

Он даже подошёл к ней, чтобы отдать бумаги.

– Может ему стало её жалко? – пробормотала девушка, – он же не видит, что она та ещё сволочь. Как и ты, брат, повелся на её смущение и слёзки. Тьфу!

Она продолжила ворчать уже тише, читая переписку с листов. Эксаль же как-то странно улыбался.

– А я не против свидетельства Хьюго, – пожал плечами он, – мне крайне интересно, что он скажет про меня. Вернее, про мои деньги – его только это волновало. Не твоя «жестокая обманщица судьба», а именно деньги. Причём мои, твои и наших детей, – он воспрял от мысли, – Долли, идея! Не хочешь няню? Отлично, это не обязательно. Выберем для Франко детский сад, с посещением, когда нам будет удобно. Я буду отвозить его и привозить, а ты решать проблемы с его адаптацией.

Я была в ужасе.

– Он очень плохо к такому отнесётся, – помотала головой, – он же ещё маленький и…

– Обговорим это после заседания, – он был доволен.

А значит уже всё решил. Я нахмурилась. И хотела бы подумать о малыше, вот только над головой висела другая проблема. Ещё и Эксаль снова был уверен, что ничто и никогда нас не сможет разлучить. Я, если честно, сама в этом уже сомневалась.

– Отличные планы, ответчик, – кивнула судья, – но вернёмся к заседанию. Свидетель высказал нам свою точку зрения, поэтому я с чистой душой могу настоять на продолжении истории от вас, истец. Итак. Восемнадцатилетие, – косой взгляд на Эксаля, – как бы прискорбно это не было. Что вы помните об этом дне?

Я кивнула. Я помнила многое. И больше, конечно же, по эмоциям, но самое главное… если Эксаль тогда сказал, что понял, что хочет жениться на мне, то я… как бы злобно это не звучало, поняла, что преграды в виде Инес, мнения Роба, странностей Альбы и ещё чего-то вообще не важны по сравнению с тем, что я к нему чувствую. Да, только восемнадцать. Да, девять лет разницы, но… у меня уже тогда несколько месяцев как перед глазами была розовая пелена любви.

«С самого утра капал дождик. Мерзкий такой, но удивительно приятный, потому что Альба уехала с самого утра за тортом, на столе в комнате Инес лежала кучка подарков, чтобы Франко не принял их за свои игрушки, а мы с малышом рисовали цветными карандашами на стопке листков, пытаясь не делать это на стенах и на мне. Выходило красиво и красочно, а ещё весело. Разрисовывать няню было одним из любимейших занятий Франко.

В соседней комнате упал стакан, отчего мы с малышом посмотрели друг на друга и встали почти враз.

– Посидишь в кресле? – спросила у него, пока он хмуро подходил к закрытой сейчас двери.

Он не любил ту комнату. Тёр носик от запаха лекарств и… болезни, а ещё боялся Инес. Словно она была для него каким-нибудь монстром из-под кровати, только на ней.

А сама девушка чаще всего молчала, почти не шевелилась и почти всегда спала. Сейчас её призыв меня был очень странным.

– Пить, – прошептала она.

Обычно с ней сидел её врач, но сегодня он должен был уехать на пару часов.

– Да, сейчас, – взяла ещё один стакан взамен разбитому я, – Франко, только не ходи сюда – здесь везде стекло.

Он бы и не пошёл. Не знаю зачем я это сказала.

– Ты не так плоха, как я думала, – она медленно пила, пока я собирала куски стекла, – а я никогда бы не подумала, что буду завидовать тебе.

Я удивилась. И промолчала.

– Терпеть не могу детей, – шептала она, – даже своего… не смогла принять. А ты такая заботливая, – она кашляюще посмеялась, – что ко мне, что к нему, что к… моему мужу.

Она сузила на мне глаза. Я подняла голову от пола. Сердце быстро колотилось в груди.

– Камеры, – объяснила она, – вчера планшет с ними ты оставила у меня, – смешок, – ты заняла моё место.

Франко хмурился на нас с кресла в углу.

– Мама? – позвал меня он, заставив Инес усмехнуться.

– Всё хорошо, – выдохнула я, – я сейчас.

Девушка с кровати снова стала уставшей и темнолицей собой.

– И знаешь, что самое мерзкое? – протянула она, – мне стало не плевать только сейчас. Теперь у меня нет этого, а когда было – я не думала, что оно мне нужно.

Ведро было полно осколками. Нужно будет сказать горничным быть аккуратнее, когда будут убирать мусор.

– Любили бы они меня так, как тебя, – пробормотала Инес, – хотя, я бы и тогда не была счастлива.

– Тебя и сейчас всё любят, – ответила ей я.

Она снова засмеялась.

– Ой, не ври, – она закатила глаза, – я та, кто мешает моему мужу жениться на тебе.

Я подавилась.

– Не делай вид, что ты не знала, – продолжила она, – я слышу ваши разговоры через стену. Особенно когда сюда приходит Альба, – смешок, а после кашель, – она женила бы вас уже сейчас. Но… – она задумалась, – и можешь позволить ему тянуть к тебе руки. Тебя же это останавливало? Я так и знала. Значит, считай, что я ему никто. Всегда такой была. Если тебя утешит это, то я его тоже никогда не любила. Наверное.

Я поднялась, поставила мусорку обратно в туалет и спросила:

– Тебе нужно что-то ещё?

Она дернула щекой.

– Я хочу поменяться с тобой телами и начать жить новую жизнь, – какой-то сумасшедший смех, – уж эту я не бы просрала, как прошлую. А вот ты просрёшь.

Я поджала губы.

– Мы пойдём, – я дошла до двери и протянула Франко за руку, – и… Инес? – я смотрела в её пустые глаза, – прости меня. За него.

Сердце почти ломало ребра.

– Да пожалуйста, – снова смешок, – а вот за то, что не хочешь поменяться местами, не прощу.

Она залилась хриплым хохотом. А мы вышли в другую комнату, где уже нервный Франко попросился на ручки для успокоения. И я его понимала – мне самой было страшно.

– Мультики? – села на диван.

– Кино! – обрадовался Франко.

Если он так говорил, то скорее всего хотел спать. Он всегда ложился на дневной сон под документальные фильмы про каких-нибудь животных или море. Эксаль его приучил. В выходные они засыпали так вдвоем, пока я спускалась вниз к Альбе. Но сегодня был мой день рождения. Поэтому мужчина должен был быть уже где-то на первом этаже, уехав с работы пораньше, пока Альба его использует как помощника.

Но это вообще никак не было похоже на тот огромный праздник для самой Альбы, который был в этом году! Ресторан, салют, куча гостей, тамада и танцы. Я тогда впервые танцевала с Эксалем. Франко тоже понравилось – он висел на ноге отца и визжал от радости. Это было весело, и у меня даже осталось то вечернее платье, которое купила Альба – тёмно-красное с вырезом и облегающее. Его похвалил и Эксаль, который ну очень сильно хмурился, когда меня кто-то звал танцевать из мужчин.

Вечер приблизился быстро – и это был уже второй мой такой праздник. Тёплый и семейный. С большущим тортом и теми, кого я люблю. Мы даже позвали Сару, папу и младших, которые весь вечер смешно округляли глаза и разглядывали дом. Я же чувствовала себя весело не только из-за праздника, но и потому, что я впервые согласилась немного выпить. Чем воспользовался хитрый Эксаль, который после того как все разошлись, принёс в детскую бутыль и бокалы, где хмельная я пыталась смотреть телевизор.

– Теперь у меня есть официальный напарник по алкоголю, – мужчина упал рядом на диван.

Я старалась не смотреть на него, концентрируя внимание на телевизоре. Какое-то странное кино.

– Франко это не понравится, – улыбнулась Эксалю, – я смогу играть с ним только лежа.

Он подал мне бокал. Вино в нём было красным и вкусно пахло. Оно не было для меня тем самым спиртным, которое пила мама. Мне казалось, что Эксаль совсем другой, а значит и его выпивка точно не превращает его в алкоголика. Словно он делал всё лучше только потому, что сам был лучше.

– Ты права, – отпил мужчина.

Он казался совершенно погруженным в свои мысли.

– Я последние полгода… – произнёс он резко, – пытаюсь заглушить сам себя в голове. Выходит, если помнишь, плохо, – он усмехнулся, – а иногда даже наоборот.

Это он про тот раз у стены? Мне казалось, что тогда я тоже была пьяна, хотя ничего не пила.

– Я сегодня говорила с Инес, – начала я.

– О, тебе она тоже проповедь провела, – хмыкнул он, – она поравнялась в счёте с Кариной, называя меня подлецом.

Я поджала губы. Говорили мы явно о разном.

– Их с Робом потрясающая риторика винить меня в том, что раньше они совершали сами… – он допил до дна, – словно мое «бездушие», как они его называют, резко стало ещё хуже, стоило мне понять, что я тебя люблю, – он хмыкнул, пока я округляла глаза, – будто я могу это контролировать. Ха! Избегать тебя. Да, пожалуйста! – смех, – когда-нибудь завтра, когда эта дрянь перестанет давить, а все вокруг резко прекратят мне напоминать насколько я ничтожен либо потому, что смею думать о тебе, либо потому, что не успеваю «использовать» тебя, «подделать под себя» и хм… «воспитать». Я похож на садиста? Или учителя для… кого бы то ни было?

Я всё ещё удивлённо смотрела на него. А он мило улыбнулся, пьяно поднёс горлышко бутылки к моему бокалу и спросил, будто ничего до этого не говорил:

– Как тебе праздник? Достаточно для совершеннолетия? – он пьяно звякнул стеклом о стекло.

Я разглядывала его мутные от алкоголя глаза, пока он хмурился.

– Планшет с камерами всё ещё у Инес? – спросила у него.

Мужчина не понял к чему я, но помотала головой.

– Вон он, – указал на столик у дивана Эксаль, – Франко играл на нём во что-то малышковое.

А я кивнула, подалась вперед, под трепещущее страхом и влюбленностью сердце и… губы прижались к его уже слегка колючей щеке. Мужчина замер, лишь только положил свою руку на мою, пока я опиралась на его колено.

– Спасибо тебе за всё, – отстранилась от него.

Но недалеко. С ним было тепло даже в такую дождливую ночь.

– Та-ак, – протянул он, – мне точно пора спать. Иначе в моём воображении ты уже начала говорить совсем другие слова и… с другим смыслом.

Я откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу.

– Например? – стало интересно мне.

– Я не настолько пьян, чтобы растрепать тебе то, о чём ты меня осудишь, – он хмыкнул и поднялся на ноги, – самое сносное там было… – он хихикнул, – ну нет – оно тоже… за гранью добра. Хм… а если… – он задумчиво оглядел меня сверху, – не-а, я пошел. Гамак и… на этом всё.

– Спокойной ночи, – сказала ему вслед, – пусть тебе приснится то, о чём ты не стал мне говорить, – я рассмеялась, – и не храпи, пожалуйста.

Он обернулся уже у двери на террасу.

– Ага, – он явно хотел сказать что-то другое, но решил промолчать, – куплю громкоговоритель, чтобы ты тоже страдала… – удаляющееся ворчание от него, – б-р-р… холод тут в тему. И в голове так ясно сразу. Может сразу под дождь?

Я упала головой на то место, где он еще несколько секунд назад сидел. Он меня любит. Сам сказал, пускай и не понял этого. Не запомнил, наверное. А я… а я всё ещё стучала сердцем так же громко и только для него. Будто я могла делать это для кого-то другого так же сильно.

– Выключай свет, – сквозь шум усиливающегося дождя услышала от Эксаля.

Хорошо, что у него плотный тент над головой. Но только там теперь ливень, под который я бы не смогла уснуть, а он… пьяный же. Может уже вырубился.

– Долли, Франко хватит и ночника, а ты можешь спать и под телевизор, – напомнил мне мужчина.

Ох и ворчливый. А ещё вредный и… ему явно было одиноко там – на террасе. Я и сама иногда лежала в гамаке с Франко, когда было тепло. Но сейчас там прохладно из-за ветра и высоты – мы же находились на втором этаже.

– Кто из нас пьян? – вернулся в комнату Эксаль, – Долли, шагай переодеваться в пижаму и… или совершеннолетние девушки не спят в шортах с львятами? – его глаза тоже улыбались.

Я медленно села.

– Прости, я задумалась, – подошла к нему, – спят. Так что иди и ты спи.

И закрыла створки дверей перед его носом. Когда стояла у двери, то задумчиво кусала губы. Может нужно было его позвать на диван? Там на улице начиналась гроза.

– Пижама, – прошептала я и пошла её переодевать, – и сегодня с котятами.

А после выключила свет, телевизор, легла и накрылась одеялом с головой. Там на террасе был ураган. Такой же, как сейчас в моей душе. Громыхающий, ливневый и способный унести кого угодно своими потоками.

– Плед, – пробормотала я.

Эксалю точно нужен был ещё один плед. У него явно был и свой, который предназначался для нежарких ночей, но я была уверена, что ему точно нужен второй. Он был в детском шкафу. Тёплый и… я открыла дверь, проскользила тапочками по полу, вцепилась в один из столбов гамака и положила плед рядом с мужчиной. Он явно спал – его глаза точно были закрыты. Потому поскользнувшаяся в который раз я, сама закуталась в этот несчастный плед, залезла на гамак и прижалась к тёплому боку Эксаля.

– Боюсь представить, что ты здесь делаешь, – пробормотал открывший глаза мужчина, крепко схватив меня и прижав к себе.

– Я пришла тебя согреть, – призналась ему.

И приняла решение сделать то, что задумала – накрыла его пледом. Но так как мне самой тоже было холодно, то и пришлось поступить… как пришлось. В общем теперь лежали на Эксале мы с пледом вместе.

– Долли, – выдохнул мне на ухо он.

– Я обратно не пойду, иначе меня смоет в сад, – хихикнула и смутилась, – прости. Я не подумала.

Над головой громыхнуло. На секунду от молнии стало светло, как днем. Я смогла разглядеть его теплый взгляд на мне, когда его рука скользила по моей щеке вниз, притягивая меня ближе, а горячее дыхание еще едва касалось губ. И, наконец, прикосновение – ласковый поцелуй, заставивший замереть сердце и прижаться к нему в ответ, впиваясь пальцами в жёсткие плечи. Его руки вжались в мою спину, медленно скользя вниз и не давая не вжиматься в его грудь и живот с силой.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала в самые его губы.

Только отпустившие меня из своего плена. Нежные и приятные, как я и представляла. И ставшие почти каменными, когда он впился ими в мои, вызвав волну жара по телу и следом дрожь, забравшуюся куда-то глубоко в грудь. Горячая волна же обосновалась в животе, покалывая, давя и прося. Вынуждая подавлять стоны до того момента, пока мужчина не перевернул меня рывком, подминая под себя, впился губами в шею и потянул тонкую маечку вверх.

Его руки на моём обнаженном животе. Ярко и горячо, не смотря на ледяной ветер вокруг. Выдох в мои губы, пока я пытаюсь сделать с ним хоть что-то, что делает он. Я тоже хочу под его футболку – туда, где жарко, приятно и скоро станет моим.

Твёрдые цепкие пальцы на бедрах… колене, внутренней стороне бедра… шортики с котятами, да?

Умопомрачительный поцелуй в губы. Сминающий и проникающий глубже, чем его пальцы под моим бельем. Его руки обжигают, оставляют после себя пылать все тело. Заставляют выгибаться ему навстречу, прижиматься бедрами к нему… позволять снять совсем эти никому не нужные шорты… и застонать, прижавшись к нему всем телом.

– Б-больно, – прошептала ему на ухо я.

– Долли… – его шёпот в ответ.

Красные щеки, наше тяжелое дыхание и поцелуи, пока я впиваюсь пальцами в его спину по футболкой и думаю только о том, как я люблю его. Горячие объятья, его рука под моим коленом… всхлип и… взгляд глаза в глаза. Мы застыли так на несколько молчаливых минут, пока приходили в себя и думали о том, что произошло.

– Хорошо, что ты тогда не выбросила презерватив, – снова нежный поцелуй от него.

Я смущенно улыбнулась. Я сейчас с ним..! Что?!

– Альба наотдавала мне их на целую упаковку, – пробормотала я, пока он садился, а я прикрывалась в тот самый плед.

Он и в самом деле его согрел.

– Значит, нам повезло, – хмыкнул счастливо он, – доползи сюда, я тебя донесу до ванной.

Я помотала головой. Он сгрёб меня в охапку сам.

– Кто-то жаловался, что не сможет пройти обратно, – промурчал он мне на ухо, – разве нет?

В ванной меня поставили сразу в душ.

– Плед? – протянул руку, снимающий футболку Эксаль, – Долли, в нём помыться вряд ли получится, – он рассмеялся.

– Иди отсюда, – пробормотала я, а после исправилась под его поднятой бровью, – пожалуйста.

– А намылить спинку? – усмехнулся он.

Я помотала головой.

– Сама намылю, – совсем залилась краской.

Он склонился ко мне неожиданно быстро. Уносящий мысли поцелуй, тёплые объятья и смешок мне в ухо после:

– А вот я не справлюсь, Долли, – шёпотом, пробирающим до мурашек, – больно я тебе больше не сделаю, обещаю. Но пощупать успею.

Кожа лица горела.

– Ты сам сказал, что в пледе н-не получится, – напомни ла ему, – а без него я… у-умру.

Эксаль захохотал.

– Гибель от смущения? – был доволен он, – ладно, в таком случае я схожу в ванну соседней комнаты. Не торопись, Долли, – он попятился к двери, не забывая разглядывать меня, – и отправь плед в стирку, – смешок, – нам же нужно скрыть следы преступления.

Он вышел, а я выдохнула так сильно, что села на кафельный пол душевой и пыталась отдышаться. Мылась я в таком же шоке. Выходило плохо, однако здесь висел мой халат, так что я вышла в комнату, собравшись с мыслями и полностью закутанной.

– Я был готов идти спасать тебя от самой себя через две минуты, – улыбался Эксаль, – сразу спать или обсудим?

Я помотала головой.

– Значит, спать, – указал на диван мне он, – свет выключу я, ложись, Долли.

Спорить с ним у меня не хватило бы сил. Мне казалось, что меня трясёт. А когда в детской стало темно, а горячее мужское тело прижалось к моей спине в объятьях, то я вздрогнула и замерла.

– Как ты себя чувствуешь? – поцелуй в плечо от него.

– П-пойдёт, – ответила одними губами.

– Съездим завтра к врачу, – решил он.

Я помотала головой снова.

– Странно, а не… плохо, – выпалила быстрее, чем поняла, что сказала.

– М? – ещё один поцелуй, только уже в шею сзади, – надеюсь, не страннее, чем мне, потому что ты – лучшее, что было у меня за всю жизнь, Долли.

Я почти не дышала. А ещё я призналась ему в любви. Вот я… бесстрашная.

– И я сделаю всё, чтобы не испортить то, что мы с тобой создали, Долли, – добавил мужчина, – я с тобой. Поняла?

Я медленно кивнула.

– Повернёшься ко мне? – хмыкнул он.

Я зажмурила глаза. И… если ему так нужно, то… лицом к лицу. Тёплый поцелуй от него в… нос. Он в темноте не видит? Точнее в полумраке? Не тянуться же мне к нему с-самой?

– Теперь действительно спокойной ночи, – прижал меня к своей груди он, – хотя… если ты ещё пару десятков раз скажешь, что любишь меня, то… нет, ты права – спокойной она перестанет быть.

Губы сами по себе растянулись в улыбке. Я была счастлива, взволнована и… еще куча всего, что мучало меня до самого сна. В его руках.

Разбудил меня Франко, проползший между нами с его отцом, что бы лечь между нами и начать обниматься.

– Не разбуди маму, – прошептал и зевнул Эксаль, – дай ей хоть одно утро выспаться.

– Неть, – хихикнул Франко, – мама… моя!

Хрюк Эксаля разлетелся по комнате.

– А я вёе думал, зачем ты говоришь мне это так часто, – мужчина пригладил волосики на голове сына, – я теперь тоже могу тебе говорить: «Мама моя».

Я покраснела.

– Неть! – звонко рассмеялся Франко, чем точно должен был меня разбудить, поэтому Эксаль приподнялся, поставил голову на локоть и начал разглядывать меня.

– Доброе утро, – смотрел на меня с довольной улыбкой он, – как спалось? М! – вспомнил он, – я тебя люблю, – смешок, – так, вдруг ты забыла.

Я открыла рот и… закрыла его.

– Уто! – исковеркал слово «утро» Франко, сползая по кровати на пол и неся мою руку за собой, – уто, уто, уто…

Собирались мы втроем – Франко терпеть не мог одеваться, поэтому пытался сбежать. От Эксаля это сделать у него не получалось.

А когда мы спустились вниз, усадив Франко на стульчик для кормления и рассевшись сами, то… ничего не произошло. Только розовая я изредка поднимала глаза на поглядывающего на меня с улыбкой Эксаля, пока Альба ворчала о каких-то расходах для дома.

– Да, – вспомнил мужчина, – мама, найми мастера для террасы. Долли вчера практически… уплыла в сад, гонимая потоками дождя.

Я покраснела сильнее. Эксаль усмехнулся и сделал глоток кофе.

– Сад? – обрадовался Франко, будто его туда позвали играть, – сад, сад, сад!

– Хочешь добавить маме мороки с твоим отмыванием? – Эксаль донёс до рта малыша ложку с кашей, – пусть высохнет хотя бы трава.

– Мы в песочницу, – улыбнулась ему, – там уже жарко? – спросила у Роба.

– Влажно и куча луж, – отвлекся от телефона водитель, – как вчера уснула, алкоголичка?

– Идите сразу после завтрака, – нахмурился Эксаль.

Я смотрела исподлобья на Роберто.

– Нормально, – закусила губу я, – только гроза мешала.

И неудобный твердый Эксаль, который ещё и стал горячим под утро.

– Ох, не то слово! – всплеснула руками Альба, – гремело и в самом деле где-то совсем над нами! – она рассмеялась, – это всё ты виновата, Долли! Твой же день рождения был.

Я округлила глаза, пытаясь дышать спокойно. Я боялась того, что все они скажут обо мне, когда узнают.

– Богиня грома и молний, – усмехнулся Эксаль, – да, Долли? Чистой воды Зевс.

Я краснела сильнее, когда он так на меня смотрел.

– Синьора Еррера, могу я вас… позвать? – высунулась голова горничной из двери на кухню, – это очень важно.

Альба сверкнула глазами со злостью и ворчливо ушла в ту сторону, пока Роб сунул телефон в карман и, сделав глоток кофе, сказал:

– Пять минут до выезда, – напомнил о времени Эксалю, – пойду покурю.

Мы остались втроём. Франко был сразу же отпущен на пол, а для меня помахали рукой, подзывая.

– Приеду сегодня пораньше, – притянул меня и усадил к себе на колени мужчина, – возьмём сына и уедем поужинать, хорошо? – его губы скользнули теплотой по моей щеке к виску, – что-нибудь с детским залом, – он хмыкнул, – возможности остаться наедине у нас крайне малы.

Словно в ответ его словам Франко деловито забрался между нами, сел, впившись пальчиками в наши руки, и запрокинул голову вверх, разглядывая близко находящихся нас. А мы будто были для него двумя стенами домика, прикрывающего его от всего на свете.

– А Роб? – коснулась его носа своим я, – он же…

– Говорил вам не делать этого, и естественно никто не стал меня слушать! – ворчал водитель, пока стоял у двери в эту комнату.

Я дёрнулась.

– Заткнись, черт тебя дери! – рыкнула Альба с другой стороны, – я тебе для чего маяковала не говорить? Ну-ка брысь обратно в гараж!

Тут я уже совсем испугалась, схватила Франко и почти побежала с ним на улицу. Он же хотел в сад!

– Стоять! – притормозила меня Альба, – отпусти ребенка и… иди сюда, моя дорогая! – пропела она.

Я сглотнула. И просяще посмотрела на Эксаля, пока тот беззаботно допивал свой кофе уже стоя над столом.