Текст книги "90-е: Шоу должно продолжаться 13 (СИ)"

Автор книги: Саша Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8

– Да он вас разводит, – почти уверенно сказал Ян. Потом чуть менее уверенно. – Не ведитесь, это точно липа. Велиал просто мне хочет поднасрать… – Ян переводил взгляд с одного «цеппелина» на другого. На нас с Сэнсеем он не смотрел. Бобу вообще старался игнорировать. – Да не верьте вы им, это трындеж все!

– Реально, большие гастроли? – спросил один из «цеппелинов».

Сэнсей открыл рот, но передумал говорить вслух и просто кивнул.

– Парни, вы серьезно? – Ян подскочил к своему соло-гитаристу, который как раз в этот момент поднялся со стула, и тряхнул его за плечи. – Саня, да они прикалываются…

– Тебя кто спрашивал ваще? – Боба, ощерив зубы в жутковатой улыбке, оттер Яна от музыкантов.

И тут «цеппелинов» прорвало. На Сэнсея посыпались всякие технические и личные вопросы и просто возгласы в воздух. Ну да, сразу несколько шокирующих новостей, которые еще пока не успели взорвать инфопространство. Сэнсей расстается с «Папоротником». Сэнсей переезжает в Новокиневск. Сэнсею нужны новые музыканты.

– … есть пара условий, – терпеливо объяснял Сэнсей, отвечая поочередно на все вопросы. – Контракт на один год жесткий и эксклюзивный, и второе…

Я посмотрел на Яна. Он стоял каменным столбом. Бледный такой, что мне даже на секунду стало его жалко. Я дождался, когда его блуждающий взгляд упадет на меня и мотнул головой в сторону двери. Мол, отскочим-побормочем.

Он понял меня и деревянно так направился к выходу. Боба чука пометался, ему явно хотелось остаться рядом с Сэнсеем. Но он себя поборол и вышел на улицу вместе со мной и Яном.

Хмурый Ян вытащил из кармана мятую пачку сигарет. Дрожащими руками выбил из нее одну, сунул в зубы и принялся щелкать зажигалкой. Она не слушалась, искрила, пламя затухало, не успев появиться. А когда держалось пару секунд, Ян не мог попасть в него кончиком сигареты. Боба не выдержал его мучений, отобрал у Яна зажигалку, встряхнул, щелкнул.

Ян выпустил изо рта дым и шмыгнул носом.

– Ну и чо ты как этот самый? – Боба встал рядом с Яном у перил крыльца и толкнул его в бок локтем. – Раскис, как баба, сопли-то подбери. Честную обратку получил, нефиг тут обиженку из себя строить.

– Много ты понимаешь, – буркнул Ян.

– А чо ты знаешь про меня, чтобы тут такими заявами разбрасываться, а? – Боба бесцеремонно выбил из пачки Яна сигарету и тоже закурил. – Фу, не стремно тебе такую сушеную лебеду курить? Кислятина…

Сморщился, но снова затянулся.

– Слушай сюда, – Боба доверительно приобнял Яна за плечи. Блин, зрелище – просто атас! Боба росточком ниже Яна почти на голову. И в плечах тоже поуже. Но Ян рядом с ним смотрелся скорее увеличенным в масштабе ребенком, чем здоровенным мужиком.

– Короче, я клинья подбивал к одной телке, – начал вдруг рассказывать Боба. – И, понимаешь, не только потому что она мне как-то в душу запала, а закусился. Нет, телка зачетная, сиськи-задница, все дела. Просто мне один чел сказал от нее отвалить, а я закусился. Фигли, мол… Ну да ладно. Короче, а это была телка Германа. Знаешь Германа? Хотя, откуда тебе? Но важно, что я знал, чья эта телка. И все равно оглобли не развернул, хотя и предупреждали.

Тон Бобы звучал легкомысленно так, будто он анекдот рассказывает. Ян сначала стоял, чуть не упершись лбом в перила и сосредоточенно курил, делая вид, что не слушает. Но потом начал поглядывать в сторону Бобы. А когда тот замолчал, спросил:

– И дальше что было?

– Да ничего, мля… – Боба сверкнул золотым зубом. – Отмудохали меня в мясо, я три месяца в больничке чалился, думал, что всю жизнь на костылях буду ходить.

Боба снова жизнерадостно улыбнулся и подмигнул Яну. От чего того прямо отчетливо так передернуло.

– Да не ссы ты, не буду я тебя бить, – снова сказал Боба. – Я тебе только втолковать хочу, что мужиком надо быть, понял? Нормальным мужиком. Протрепался? Получи в торец. А как ты хотел? Чтобы по-другому было? Жизнь – она, братан, справедливая штука, ты уж мне поверь. Она просто так никого не мудохает. Как ты живешь, то и получаешь. Сечешь, белобрысый?

* * *

– Алло, – сказал я в трубку, еще толком не проснувшись.

– Владимир Викторович, сегодня четверг, половина десятого утра, – раздался голос ответственной Ларисы. – Вы готовы воспринимать информацию?

Теперь каждое мое утро так начиналось. Я сначала пытался убедить своего референта, что имя-отчество – это слишком официозно для нашего маленького медиа-холдинга, но проиграл этой не в меру серьезной барышне. Точнее, внял ее аргументам. Она сказала, что все нормально, она готова, может и будет называть меня на «ты», когда мы лично общаемся. Но вот этот утренний плановый созвон должен состоять из одного сплошного официоза. Чтобы настраивать на серьезный лад и работать как пароль или что-то вроде.

На самом деле, звучало интересно, так что я согласился с ее доводами, и теперь каждое мое утро начиналось с ее звонка.

– Нормально, я в сознании, – ответил я. – Слушаю тебя, Лариса.

– Сначала важное и срочное, – сказала Лариса. – Нужно заехать в типографию и забрать исправленный тираж фестивальной газеты.

– Исправленный? – переспросил я. – Мы же вроде решили, что и так сойдет.

– Ошибка в заголовке – это был целиком и полностью их косяк, – в голосе Ларисы появились металлические нотки. – Они ничего переделывать не хотели, пытались отделаться скидкой, но время и ресурсы перепечатать у них было? Так что пришлось немного надавить, но они согласились, что никому не нужны репутационные потери. Сейчас только позвонили и сказали, что исправленный тираж готов, можно забирать.

Второе…

«А вообще она права, – подумал я, делая пометки в блокноте рядом с телефоном. – Реально настраивает вот это вот 'Владимир Викторович, я разделила все дела на важные и срочные, просто важные и дела, про которые вам просто нужно знать».

Она просыпалась в какую-то несусветную рань, пока мы с Евой еще дрыхли без задних ног. Тихонечко одевалась и мчалась в «Буревестник». Там подбивала список дел, некоторые из них сразу делала. И в половине десятого звонила мне. Обычно я в это время уже не спал. Просто вчера мы с Сэнсеем заболтались до сегодня. Вот я и прилег снова, после того, как мы с Евой позавтракали, и она умчалась по своим делам.

– Есть еще кое-что, но я пока не решила, к какой категории это дело отнести, – сказала Лариса. – Завтра после обеда приезжает группа «Тарантас» и группа «Сливовый пирог». Я разговаривала по телефону с кем-то из них, в общем, они сказали номер поезда и вагон. До фестиваля еще неделя, нужно ли нам заниматься организацией их проживания?

– Де юре мы этого делать не должны, – задумчиво сказал я. – Мы заранее всех предупреждали, с какого числа можем всех заселить…

– Значит, не будем ничего делать? – спросила Лариса.

– Кончно, будем, – засмеялся я. – Гостеприимными нужно быть. Раз приехали раньше, значит по-другому не получалось.

– У меня есть идея! – тут же отозвалась Лариса. – Можно в рок-клубе сделать «горячую точку», собрать там адреса и телефоны у тех, кто может приютить кого-то из гостей. И посадить ответственного дежурного, чтобы он это все регулировал. А рок-клуб хорошее место, потому что от вокзала недалеко.

– Отлично, делаем, – я кивнул и заглянул на кухню.

– Если вам неудобно заезжать в типографию, то я могу сейчас… – деловито затараторила Лариса.

– Удобно-удобно, – быстро ответил я.

– Тогда… – в трубке зашуршало, потом голос Ларисы снова стал отчетливым. – Владимир Викторович, вы готовы записывать? Я составила маршрут…

«Шикардос», – подумал я, когда разговор был закончен. Все четенько, грамотно и по полочкам. Если заморочиться и поставить в офис и домой факсы, то можно будет еще и от руки не записывать. Но это уже баловство.

Лариса вовсе не была профессиональным референтом-ассистентом. Просто ей чертовски хотелось быть полезной, и в этом своем стремлении она проявляла прямо-таки дьявольский энтузиазм. А еще у нее была почти маниакальная склонность к порядку. Она все записывала и систематизировала, вела списки и таблички. И когда я на пальцах ей идею чек-листов объяснил, пришла от нее в восторг.

Вписалась, в общем. Моментально нашла общий язык со Светой, немного опасалась Наташу, а на Ирину смотрела, как на идеал, с обожанием и благоговением.

Далеко идущие выводы насчет нашего нового приобретения делать было еще рано, но уже сейчас было ясно, что со своей обязанностью «причесать» все наши мелкие текущие дела, вчерашняя школьница справляется на отлично.

Маршрут, пожалуй, я чуть иначе построил бы, но это она пока просто город знает не очень хорошо.

Я оделся и двинул в гараж за машиной. Начался новый день.

* * *

– Вот смотри, такой вариант я придумал, – сказал Бес, раскладывая передо мной на столе несколько кожаных вещиц. – Ну, то есть, я сначала попробовал сделать фигурки, чтобы можно было вертикально поставить. Но это как-то уж совсем непрактично. Так что можно сделать вот такие штуки… Это получится типа открыток, но можно их приспособить как обложку на паспорт, а вот эти браслеты…

– Отлично смотрится, – я натянул на руку один из кожаных браслетов, больше похожих на короткие фэнтезийные наручи. – И сколько времени потребуется, чтобы такие штуки сделать?

– Ты сказал, что нужно двенадцать призов, – пожал плечами Бес. – Я думаю, что успею. Первые три места – это будут такие комплекты из книжечки, браслетов и вот такой вот штуки. Браслетов на всех хватит, это быстро…

– За неделю успеешь? – уточнил я.

– Успею, – кивнул Бес. – У меня тут как раз парочка учеников теперь есть, так что запросто.

– Ага… – я затянул шнурок и отставил в сторону руку, разглядывая, как смотрится это произведение кожевенного искусства. Вот что значит – талант, а! Вроде несложно сделано. И не сказать, чтобы кожа какая-то там хитрозамороченная.

– Можно вот тут еще граверу надпись заказать, – сказал Бес и ткнул пальцем в кожаный ободок. – Ну, там, чемпион фестиваля «Рок-Виски-Браво» или что-то подобное.

– А ты сам не можешь? – спросил я.

– Могу, но долго возиться буду, – пожал плечами Бес. – Быстрее и дешевле будет зайти в любой универмаг и в ларьке у гравера заказать.

– Понял, – кивнул я. Стянул с руки браслет и вернул обратно Бесу. – Кстати, ты уже со своими говорил насчет театралки в парке?

– Забросил удочку, ага, – кивнул Бес. – Эланор сказала, что они подписываются, все будет.

– Вот и ладушки, – я снова кивнул. – Сильно занят? Прогуляемся посмотрим, что там у нас в будущей «Африке» делается?

– А что бы нет? – Бес собрал образцы будущих наград для наших рокеров. – Сейчас команды раздам своим мурзилкам, и пойдем.

Я присел на подоконник. Судя по деловитой суете, количеству людей и жизнерадостному щебету, дела у коллаборации швейного цеха моей мамы и кожевенной мастерской Беса шли отлично. «Надо будет после фестиваля вдумчиво изучить ассортимент и заказать себе… всякого», – подумал я.

«После фестиваля» – это теперь стало рефреном для вообще всего. Дела нашего массового мероприятия заняли сейчас вообще все мое время. Да и не только мое, прямо скажем. Казалось, что весь Новокиневск сейчас охвачен «предфестивальной» лихорадкой.

Мозгом я понимал, что это иллюзия, скорее всего. Наверняка до нашего феста никакого дела не было старшему поколению. И всяким там ОПГ и прочим криминальным кругам. А еще тем, кто рок-музыку никогда не слушал, а предпочитал всякие «белые розы – белые козы». Но весь окружавший меня Новокиневск натурально так встал на дыбы. Название «Рок-виски-браво» звучало из каждого утюга, подмигивало с афиш на всех доступных вертикальных поверхностях и постоянно слышалось в разговорах прохожих. Даже здесь, в швейном цехе моей мамы парочка кумушек рок-фестиваль обсуждали. Правда, всего лишь в контексте, что их дети на нем помешались, и что проходка на все дни стоит конских каких-то денег, но все-таки…

– Все, я готов, – Бес напялил на голову джинсовую панаму, и мы направились к цеху будущей «Африки».

– О, вывеску уже приделывают, круто, – Бес одобрительно хмыкнул. – Только лев на ней выглядит как-то… гм…

– Да уж, креативненько… – засмеялся я. Вывеску мы несколько дней назад обсуждали в том ключе, что нужно бы что-то повесить, чтобы люди не путались. Но я представил себе баннер-времянку просто с буквами, а получилось… вот так. Причем даже критиковать как-то неудобно. Старались же люди.

Во-первых, эта наша временная вывеска была циклопических каких-то размеров.

Во-вторых, кроме названия «Африка», как-то условно стилизованного под шрифт названия журнала, неведомый художник изобразил несколько пальм, солнце с рожей на ярко-голубом небе и сидящего льва. С таким выражением на морде, будто он какает.

– Наверное, он раньше афиши для кинотеатра рисовал, – усмехнулся Бес.

– Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень, – заржал я. И почему-то вспомнил Павла Ивановича. Да уж, до изобретения интернета и системы отзывов, работа с подрядчиками всегда содержит в себе небольшой сюрприз. Вот, например, такой.

Мы нырнули в сумрачное и прохладное нутро цеха. Там пахло клеем, деревом и почему-то сиренью. Впрочем, последняя загадка довольно быстро решилась. Неподалеку от зиккурата-сцены стоял стол, на столе – трехлитровая банка, а в ней – здоровенный букет сирени, над которым склонились две Ларисы – моя сестра и мой ассистент, и азартно искали пятилепестковые цветочки.

– Ты видел нашу гениальную вывеску? – с непередаваемым выражением лица сказала Наташа.

– Тебе тоже показалось, что лев какает? – усмехнулся я.

– Да блин! – Бельфегор покраснел до корней волос. – Это все Виталя!

– Какой Виталя? – спросил я.

– Художник, – объяснила Наташа.

– Ну, Влад сказал, что нужно быстро сделать временную вывеску, а мама предложила, чтобы Виталя нарисовал. Он художник-оформитель у них в театре. Ему сказали, что нужно просто буквы. Но он решил, что просто буквы – это скучно. И намалевал целую картину.

– А Влад что сказал? – уточнил я.

– Влад еще не видел, – угрюмо проговорил Бельфегор.

– И что делать? – Наташа склонила голову набок. – Можно снять и просто на стене краской написать «Африка». И стрелку на дверь еще. Чтобы точно не ошиблись.

– А по-моему симпатично получилось, – сказала Лариса. Которая мой ассистент. – Похоже на иллюстрацию из детской книжки.

– Только у нас ночной клуб, – насупился Бельфегор.

– Ну можно взять краску и подписать внизу «временная вывеска», – Лариса изобразила рукой, будто она что-то рисует на стене. – А уже потом вместо нее повесить неоновые штуки всякие.

– Ооо… Неоновые штуки… – повторила Наташа и глаза ее затуманились. Будто она мысленно представила себе, как на скучной бетонной стене цеха сияют неоновые пальмы и подмигивает неоновым глазом какающий лев.

Хех.

А на самом деле, что-то в этом есть. Во всяком случае, это точно все запомнят. В прошлом-будущем этот какающий лев точно появился бы во всех соцсетях.

– Сударыня, мы кажется не представлены, – сказал Бес в неожиданно повисшей тишине. – Меня зовут Илья, а вас?

– Лариса, – сказала моя ассистентка, и щеки ее вспыхнули. В глазах Беса засветился знакомый уже огонь влюбленности с первого взгляда.

– Народ, вы бы перешли в ту часть зала, – задумчиво сказал незаметно приблизившийся к нам Борис. Ангел-хранитель моих «ангелочков» оказался незаменимым на скоростном переоборудовании цеха в концертный зал. Уверенно так взял на себя общее руководство, гонял рабочих, чтобы балду не пинали, следил, чтобы делали все на совесть. Ну и сам тоже работал, не без этого.

– Привет, Борис, – я пожал ему руку. – А что такое?

– Нам осталось только пол линолеумом застелить, – сказал он и хмуро посмотрел на Беса. – И потом концерты можно будет уже проводить. А настоящий ремонт уже после фестиваля начнем.

«После фестиваля…» – эхом отозвались мои мысли.

Глава 9

«В правом углу ринга – Борис и Лариса, – подумал я. – В левом углу ринга – Лариса и Борис».

Офигенная ирония, конечно. Моя сестра Лариска как раз в этот момент подошла к Бельфегору, так что картинка была ну очень показательная. Правда, наши «гастрольные» приобретения вроде бы в пару еще не сложились. Просто у Бориса обостренное чувство ответственности, вот он и напрягся. Хех, у него такое выражение лица сейчас, что мне поневоле вспомнилась, как мы в моем прошлом-будущем ездили на дачу к одному моему приятелю. А у него была собака, суровая взрослая дама породы стаффордширский терьер. Железные мускулы, адские челюсти и взгляд убийцы, вот это все. Но гостей своего хозяина она как-то сразу взяла под свою грозную опеку. Пересчитала, принюхалась. И всю пьянку следила, чтобы все было в порядке. Когда кто-то вдруг надолго отлучался, она сначала спешила проверить, куда этот бесполезный кожаный мешок делся. И если он, по ее мнению, слишком уж надолго засел в уличном сортире, то она мчала к хозяину и тащила его за штаны к источнику ее беспокойства. Мол, проверь, там этот твой гость в яме не утоп.

Так и Борис сейчас. Безошибочно отсек источник опасности и встал в стойку. Где-то даже боевую. Набычился, вытирая руки какой-то ветошью, и смотрел на Беса исподлобья. Красноречиво так.

Почти минуту Бес с Борисом сверлили друг друга взглядами. Потом Бес отступил. В прямом смысле. Сделал шаг назад, улыбнулся чуток рассеянно. Обвел всех взглядом.

– Слушайте, а где Астарот? – принужденно-легкомысленным тоном спросил он. – Я тут придумал еще пару интересных штук для сценического костюма.

Самое смешное в этом всем, что Лариса кажется даже не поняла, что стала только что предметом «дуэли». Или поняла, но никак этого не показала. Напряжение развеялось, все снова расслабились, заговорили и начали неспешное перемещение во второй зал, тот, который со столиками.

Я задержался и подошел к Борису.

– Что-то так замотался, что все спросить забываю, – сказал я. – Тебе как здесь вообще, в Новокиневске? Не жалеешь, что из дома уехал?

– Да не, нормально все, – уверенно кивнул Борис. – Саню с Кристиной убедил, что надо ремонт дома затеять. А то в ванной труба протекает, каждый раз как помылся, приходится с тряпкой ползать, воду с пола выгребать. Да и вообще…

– Денег нужно подкинуть? – спросил я, машинально сунув руку в карман за кошельком.

– Да не, – мотнул головой Борис. – Я с хозяйкой это дело обговорил, она согласна нам зачесть ремонт в счет квартплаты, так что…

– Ты не стесняйся, Борис, – усмехнулся я. – Квартира Астарота у нас в каком-то смысле витрина. Саня там всех наших друзей принимает. Так что ремонт – это, считай что, представительские расходы.

– А, ну понял, – кивнул Борис. – Я тогда посчитаю, что там потребуется, и тогда сразу тебе… О, кстати! Я же как раз хотел тут поговорить!

– Ммм? – я с интересом посмотрел на его засветившееся энтузиазмом лицо.

– Да про машину же! – Борис хлопнул себя по лбу ладошкой. – Тут, в общем, у завода в гараже несколько машин без дела простаивают. Я покалякал с местным куркулем, который мастерскую тут держит, он говорит, что ему они не сдались, головняк один.

– Ну-ну, продолжай! – подбодрил я Бориса, который к концу фразы стал каким-то неуверенным.

– Да я вот что подумал, – Борис потоптался на месте, покрутил руками. – Парням с собой приходится много всего возить. И если в твоей машине, то все не влезают, часть пешком топает. А вот если под это дело буханку приспособить, то все будет в ажуре. Никаких накладок, все вместе едут, кучей.

«Да, точняк, у меня была мысль наложить лапу на буханку из гаража», – подумал я.

– А ты ко всем своим талантам, еще поди и машину водишь? – усмехнулся я.

– А кто не водит? – развел руками Борис. – Я умел, когда еще ноги до педалей не дотягивались. А права получил сразу после школы. И в армии тоже баранку крутил.

– Заметано, после фестиваля… – начал я, но прервался. – Так, стоп. Никаких после. Если «ангелы» станут лошадными на фестивале, нам же будет лучше, так ведь, Борис?

– Это точно, – кивнул он. – Я каждый раз, когда парни обсуждают, куда и сколько раз им нужно будет на фестивале успеть, за голову хватаюсь. Как же без машины это сделать-то? Ты-то ведь занят по уши будешь, как пить дать…

– Тогда давай прямо сейчас с этим разберемся, – предложил я. – Или у тебя линолеум сейчас в приоритете?

– Да не… – Борис неожиданно засмущался и даже покраснел. – Мне просто нужно было… ну… это… Я когда увидел, что тот хитрожопый к Ларке лыжи намылил, меня как током ударило. Знаю таких типов, им лишь бы девку завалить. А Ларке семнадцать всего. Вот я и…

Тут он совсем уж густо покраснел и замолчал.

– Ты молодец, – серьезно сказал я. – Ну и раз ты свободен, пойдем попробуем машину выкружить. Не насовсем, так хоть временно.

Удивительное все-таки время сейчас, в девяностые. Особенно когда дело касается разнообразной собственности. Самым большим спецом по искусство «тащить, что плохо лежит» среди моего окружения был Колямба. Вот уж кто натуральный куркуль! Нужно-не нужно – потом разберемся! Бесхозное лежит, и никто на это не претендует? Тащим на склад! У нас вся «Фазенда» этим его талантом обставлена, можно сказать.

В принципе, ситуация понятная, конечно. Рухнула одна система, вторая еще не построилась. С имуществом в СССР все было сложно, а сейчас стало еще сложнее. За самое «вкусное» разные воротилы сцепились, а всякое непонятное валялось бесхозной кучей. Этически неоднозначный момент, на самом деле. Взять из этой кучи что-нибудь – это ведь воровство, получается? А с другой стороны, если никто это не заберет, то все это бесхозное имущество просто сгниет безо всякой пользы…

А с тремя буханками в гараже НЗМА было, в общем-то, все понятно. Тем, кто имел к этому гаражу доступ, эти конкретные машины оказались нафиг не нужны. Ну, это же не директорская волга и не практичный зилок. Ну да, все грузовики и легковушки под шумок автопарк завода уже покинули. А вот буханки остались. Видимо, ни охотников, ни рыболовов среди руководства, не тяготящегося вопросом «а что, так можно было что ли⁈» не оказалось.

Мы с Борисом подключили к проблеме мою маму, обрисовали ей ситуацию. Та нас выслушала, задумалась. Предложила несколько вариантов. Самый сложный – это переоформить одну из машинок на себя, самый простой – оформить Бориса на ставку водителя задним числом. И второй путь обойдется нам в коробку хороших конфет и бутылку шампанского. Правда, чинить машины придется как-то самостоятельно, потому что…

Ну, потому что они для стоящего завода – бесхозный хлам, и никто не будет этим заниматься.

Бориса такой расклад полностью устроил. Особенно его порадовал тот факт, что у него будет настоящее и честное устройство на работу. Мол, сейчас его пожилые родители не понимают, чем он тут занимается. Для них он увязался за какими-то бездельниками и болтается без дела в Новокиневске. А тут можно будет предъявить честную и понятную должность – шофер на заводе. Завод, конечно, стоит. И зарплату давно не платит. Но вот в эти подробности можно уже не вдаваться. Раз нормальная работа есть, значит родственники спокойны.

* * *

Гога с Валероном перехватили меня на крыльце рок-клуба. Я заскочил на минуточку просто по дороге, сообщить Варваре пару организационных моментов. Отметил, что из фойе рокеров-тусовщиков медленно, но верно выдавили. Но откочевывать от ДК профсоюзов они пока что не спешили. Патлатая братия переместилась на крыльцо и окрестности. Благо, лето. Новой директрисе такое положение вещей не очень нравилось, но она, судя по всему, была дамой последовательной. И не торопилась решить все проблемы сразу.

В общем, я вышел на крыльцо и собирался уже топать домой, как меня окликнули эти двое.

Гога с Валероном музыкантами не были. Просто тусовщики. Люди бесполезные, но общительные, позитивные, и у них всегда имеется ворох всяких удивительных историй и свежих новостей. Так что я их даже по именам запомнил. И общался периодически.

– Слушай, Велиал, вот у меня какой вопрос назрел, – с чрезвычайно важным видом начал Валерон. Что-то недавно случилось с его прической. Одну половину головы у него все еще покрывал длинный нечесанный хаер, а вот на второй волосы были неровно обстрижены почти под самый корень. Но следов побоев вроде не наблюдалось, так что вряд ли его так гопники какие-нибудь обкарнали. Скорее уж волосы сам поджег на какой-нибудь пьянке случайно.

– Я весь внимание, – отозвался я, останавливаясь.

– О, так ты не торопишься! – обрадовался Гога. – Пиво будешь?

– Нет на оба вопроса, – подмигнул я. – Так что там за дело, Валерон?

– Короче, меня ребята из «Железного идола» просили узнать, – Валерон стрельнул глазами куда-то в сторону, как бы показывая направление. Типа, я должен был знать, что такое этот «Железный идол». – К участию в конкурсной программе фестиваля допускаются только члены одного рок-клуба? Или другим тоже можно?

– Другим группам? – спросил я.

– Да не, другим рок-клубам, – Валерон тряхнул половиной своей гривы.

– А, кстати, да, я недавно с Кэти разговаривал, она тоже возмущалась, что как-то несправедливо получается, – включился Гога. – Типа, рок-фестиваль для всех, но выступать только свои могут.

– Так, стопэ, – прищурился я. – Какие еще другие рок-клубы? У нас их что, несколько?

– Ха, так ты правда что ли ничего не знаешь? – удивился Валерон.

К нашему разговору начали подтягиваться другие тусовщики.

– Вообще в Новокиневске еще как минимум три рок-клуба!

– Эй, в каком смысле – три? Только я четыре знаю!

– «Железный идол», «Убежище», «Рокбург», а четвертый какой?

– «Индуска» еще!

– И «Морг»!

– «Индуску» выселили! Там Герка в армию ушел, а остальные тупят. Так что их можно не считать.

Из хлынувшего на меня внезапно потока информации мне удалось вычленить более или менее связную картину. Подпольные рок-клубы начали появляться уже довольно давно на самом деле, еще до того, как Союз распался. И точно до моего здесь появления. Сама по себе идея, что членами рок-клуба можно стать, только пройдя через прослушивание и голосование, была неплоха. Если ты прошел. А если тебя отшили на прослушивании? Куда потом деваются эти «отбракованные»? Идут больше репетировать, чтобы стать лучше и в следующий раз пройти? Ха.

Ну, то есть, кто-то так действительно делал. Но нашлись и другие. Которые сказали: «А мы сделаем свой рок-клуб, с блэкджеком и… и еще чем-нибудь». И образовывались такие организации довольно регулярно. Просто жили обычно недолго, и исчезали столкнувшись с первыми же организационными трудностями.

Но некоторые выжили. Два таких партизанских рок-клуба даже больше года уже продержались.

– А что они молчали? – удивленно спросил я, выслушав очередной экскурс в рок-историю Новокиневска. – Мои контакты все знают, я не кусаюсь. Могли бы позвонить, пообщаться.

– Чтобы вы их послали? – заржал Гога.

– Почему это? – нахмурился я.

– Ну, типа, без бумажки – ты какашка! – неопределенно пожал плечами Валерон.

Все заговорили разом, размахивая руками и выдвигая собственные аргументы. Кто-то говорил, что они пытались. Кто-то считал, что меня просто боятся. Кто-то уверял, что там царит одно сплошное уныние. А кто-то был уверен, что на эти отбросы можно вообще не тратить времени.

До дома я шел в задумчивости. Надо же, альтернативная рок-тусовка. А я-то думал, что уже всех неформалов Новокиневска знаю.

Я поднялся на свой этаж, привычно уже в полутьме вставил в замочную скважину ключ. Зимой я несколько раз вкручивал лампочку, но неведомый лампочный воришка ее неизменно тырил. Так что я просто взялся носить с собой фонарик. А сейчас, в июне, стало вообще не принципиально. Светло было чуть ли не до полуночи.

В квартире пахло свежей шарлоткой, а с кухни доносились веселые голоса Евы, Сэнсея и Ларисы.

– … что провожающие должны покинуть вагон, – вещал Сэнсей. – А у нас на шестерых всего два билета. И проводница вот-вот дойдет. План был такой – самые мелкие по двое ныряют в ящики для багажа. Ну, значит, мы отработанным движением полки откидываем, а там в одном отделении мужик какой-то спит. Одеялом прикрылся и храпит, натурально!

– Привет! – я зашел в кухню, придвинул к столу еще один табурет и сел. – Ты продолжай, продолжай!

– Ага, – кивнул Сэнсей. – Я рассказываю, как мы в Крым ездили на гастроли.

– Я когда такие истории слушаю, каждый раз думаю, что я что-то упускаю, – засмеялся я. – Всегда у меня все по билетам, подготовлено и посчитано. Никаких удивительных приключений. Скучный я человек!

– Ха, хотел бы я быть таким скучным! – фыркнул Сэнсей. – Мы тогда аванс и деньги на билеты уже пропили, а ехать было надо.

– Так что дальше-то? – нетерпеливо потормошила Сэнсея Лариса.

– А, да, – кивнул Сэнсей. – Подходит проводница, видит вот это все дело. А мужик этот из ящика начинает скандалить. Мол, спать мешаете, кто свет включил? Валите вообще отсюда все. И обратно пытается полку закрыть. Проводница в ауте. Она молоденькая еще такая, ресницами хлоп-хлоп. Тут поезд трогается, она опомнилась и давай кричать, что сейчас милицию позовет. Мужик из ящика вылез и давай ей корочками в лицо тыкать, мол, он и есть милиция. А от самого выхлоп такой, что у всего вагона похмелье началось… Нда…

– И как вы добрались? – спросила Ева.

– Ну… Остальное я уже плохо помню, – усмехнулся Сэнсей. – Но с поезда нас так и не ссадили, что странно. Велиал, а ты что такой задумчивый?

– Да у меня тоже есть… история, – тут мой взгляд упал на остатки шарлотки на тарелке. Я сцапал один из кусков и принялся жевать. И параллельно рассказывать, что мне только что поведали тусовщики у ДК профсоюзов.

– Никогда про такие не слышала, – покачала головой Ева. – А ты адреса этих клубов взял?

– Ясен пень, – кивнул я.

– А почему задумчивый? – спросил Сэнсей. – Размышляешь, стоит ли эта игра свеч?

– Вообще я уже решил, что стоит, – кивнул я.

– Слушай, а мне непонятно, – Ева склонила голову. – Судя по тому, что тебе рассказали, в этих подпольных рок-клубах нормальных музыкантов вообще нет. Сам же рассказал, что они там сидят в своих берлогах, громко возмущаются и в твой адрес, и на Банкина гонят. Но сами ничего не предпринимают.

– И такие мысли у меня тоже были, – кивнул я. – Собственно, я в первую очередь именно это и подумал. Но потом вспомнил Вадима. Которого мы нашли как раз на такой вот тусовке. Из отбросов. А сморщили бы нос и не пошли… Ну, вы понимаете…

– Аргумент… – медленно кивнула Ева.

– Нужно сделать им приглашения, да? – тут же оживилась Лариса. – Я могу на печатной машинке завтра напечатать, официальнее чтобы смотрелось. Дай я запишу, как они называются…

Лариса вскочила, выбежала из кухни и через пару секунд вернулась с тетрадкой и ручкой. Старательно переписала названия пяти «партизанских» рок-клубов. Два были сомнительные, конечно, никто толком был не уверен, в каком месте они квартируют. Но тут дело такое…