Текст книги "90-е: Шоу должно продолжаться 13 (СИ)"

Автор книги: Саша Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

На экране интервью сменилось общим видом помещения. Столиками со свечками. Сцена-помост. Сэнсей, играющий на гитаре. Хм, а вот так, на маленьком экране черно-белого телевизора, все это очень даже круто выглядит. Прямо великосветский раут, не меньше. Обшарпанные стены теряются в тени, а лица людей, выхваченные крупным планом, выглядят весьма респектабельно.

Надо будет попросить запись…

– Вы же записываете на кассету? – спросил я.

– Неа, – помотал головой Жан. – Это вообще повтор, программа вчера была.

– Да уж, вчера мы ничего не могли посмотреть и записать, – засмеялся я. Журналисты «Африки» прилипшие к экрану, тут же на меня зашикали. Так что продолжил я шепотом. – И никто не записал?

– Понятия не имею, – пожал плечами Жан. – Я сам не с начала смотрел, нам просто в редакцию один из читателей позвонил насчет вчерашнего эфира, а мы тут ни сном, ни духом. Ну я сбегал к Наталье Ильиничне за телеком, и вот…

– А Ира где? – спросил я, но потом махнул рукой. Мол, риторический вопрос, можешь не отвечать.

– Я могу позвонить на телевидение и попросить запись эфира, – подала голос Лариса. – Если это про вас передача, значит они не откажут.

– О… – Жан посмотрел на Ларису и поморгал. Потом стянул с головы кепку, которую он теперь вообще носил, не снимая. Нда, забавно. Кристина ему придумала образ для вот этой самой телепрограммы, а он в него как влез, так теперь и не снимает. Хороший имиджмейкер у нас. Каким-то шестым чувством понимает, что кому на самом деле нужно. – Подожди… А ты же та Лариса, с которой наши на гастролях познакомились? Ты же вроде позже должна была приехать?

– Ну…– она пожала плечами. – А приехала раньше. Так мне заняться этой программой или нет?

Глава 3

– Мы как будто поменялись местами, да? – Сэнсэй кривовато улыбнулся. Не то грустно, не то сакастично. И потянулся за сигаретами. Вообще мы с Евой не курили, но вот конкретно для этого разговора и для конкретного Сэнсея сделал исключение. И даже пепельницу поставил. Благо, в комплект с квартирой входила. Своих гонял на улицу курить.

– Знаешь, сейчас вдруг подумал, что шутки шутками, но в тебе и правда есть что-то… демоническое, – серьезно сказал Сэнсей, выпуская струю дыма. – Совсем недавно ты был какой-то пацан, который звезд фестиваля до туалета провожал. И вот я уже униженно помахиваю хвостом и прошу тебя принять себя в свою свиту.

– Брось, – усмехнулся я. – Ты же знаешь, что все совсем не так.

– В каждой шутке, о проницательный мой демон, есть только доля шутки, – без улыбки отозвался Сэнсей. – За эти полгода ты как будто расправил крылья. А я потерял. По собственной глупости все разрушил.

– Жизнь – штука непредсказуемая, – я пожал плечами. – Всякое случается. Ты же не мог знать заранее, что такое эта твоя скво. Уверен, я бы тоже повелся.

– Да не в ней дело, – поморщился Сэнсей. – Она просто поставила… гм… точку. С парнями и до нее было не все в порядке. Просто я был слеп. И не хотел видеть то, что творится у меня под носом.

– Не скажи, – я покачал головой. – Кристина тут высказала предположение, что Аня прицепилась к тебе весьма даже прицельно. Чтобы вбить клин между тобой и «Папоротником».

– Но для чего? – приподнял бровь Сэнсей. – Какой смысл?

– Это только предположения, конечно, – проговорил я. – Но скажи, а кроме нее рядом с тобой не появлялось последнее время какого-нибудь душевного человека, искреннего поклонника твоего таланта?

– Хм… – Сэнсей с прищуром посмотрел на меня. – Продолжай.

– Схема простая, Сэнсей, – сказал я. – Устроить так, чтобы твоя группа с позором тебя изгнала, потом подобрать тебя в душевном раздрае, всячески обласкать, засыпать лестью, под это дело заключить кабальный договор и отправить тебя чесом по городам и весям, выжимая бабки из твоей популярности. Музыкантов можно и новых найти. А вот нового Сэнсея, очаровывающего любую публику своими пронзительными балладами и историями – нет.

– Кристина – это же та ослепительная блондинка? – уточнил Сэнсей. – Девушка Астарота?

– Ты же вроде давно ее знаешь, – хмыкнул я.

– Ммм… просто поверить не могу, что у этой куколки в голове такой зловещий калькулятор, – засмеялся Сэнсей.

– Думаешь, она не права? – спросил я.

– Напротив, – Сэнсей затушил в пепельнице недокуренную сигарету. – Скорее всего, на все сто права. И сейчас я очень отчетливо это понимаю. Значение всего этого… гм… нездорового движняка.

– Какого движняка? – я подался вперед.

– Ты же сам все только что расписал, – криво ухмыльнулся Сэнсей. – Душевный человек из одного сплошного почитания. Который как бы случайно все время оказывался на моем пути. Особенно в тех местах, куда меня то и дело таскала Аня. Забей. Права твоя блондинка. А я дурак. Но теперь уже ничего не исправишь.

Я промолчал. Ну да, разговор Сэнсея с кем-то из «Папоротника» я слышал. С его стороны, разумеется. Даже если специально не прислушиваться, все равно было понятно, что с той стороны Сэнсея агрессивно и зло послали. И никакие меры убеждения, никакое красноречие и даже извинения не сработали.

– Можно еще раз поговорить с твоими ребятами, когда они остынут, – предложил я. – Объяснить, что имел место рейдерский захват, что ты повелся, а теперь…

– Нафиг, – Сэнсей поморщился и махнул рукой. – Я накосячил, точка. Но, знаешь… Мне тут вчера на свадьбе один ваш увлеченный странным хобби приятель рассказал одну штуку. Про викингов. Было у древних скандинавов такое понятие «недопустимые речи». Можно очень по-разному было отреагировать. И мне наговорили такого, что, пожалуй, я сам теперь не очень хочу воссоединяться.

Он поморщился так, будто хотел сплюнуть. Но вовремя вспомнил, что находится в квартире, а не на улице, и не стал.

– На хрен, – снова повторил он. – Забудь. Будем считать «Папоротник» пройденным этапом. Вчерашним днем. А поговорить я хотел о будущем. Нашем совместном, если тебя от такого словосочетания не коробит. Ну так что, демон-искуситель, примешь меня в свою свиту?

– Хм… – я изобразил зловещую улыбку. – Сейчас мне полагается извлечь из воздуха длиннющий свиток и потребовать от тебя расписаться кровью, да?

– Вот ты не поверишь, я бы даже не удивился, если бы что-то подобное произошло, – сказал Сэнсей.

– Хорошенького же ты обо мне мнения, – засмеялся я.

– Есть в тебе что-то демоническое, – снова повторил он.

«А ведь ты не так уж далеко от истины, – подумал я. – Чужой разум в каком-то смысле можно ведь считать и демоном…»

– Меж тем, в роли демона-соблазнителя сейчас выступаешь как раз-таки ты, – хмыкнул я.

Сэнсей бросил на меня удивленный взгляд.

– Сам подумай, – продолжил я. – Ты сидишь тут, на моей кухне, как бедный родственник. И просишь принять тебя в мою свиту. Готовая звезда. Прямо настоящая. Можно тебе все лето расписать концертами по городами и весям. И стричь бабки практически газонокосилкой.

– Да какие там деньги… – отмахнулся Сэнсей.

– Ха, – я покачал головой. Так-то мы буквально недавно проехались с небольшими гастролями «Ангелов С» и «Цеппелинов». Так что я уже очень хорошо представлял, о каких именно деньгах идет речь в случае с Сэнсеем. Ну а то, что сам он плохо себе это представляет… То этому может быть несколько объяснений. Нынешний продюсер «Папоротника» лох и вообще толком не занимается концертами и гастролями. Или его вообще может не быть. И популярность «Папоротника» из-за этого активно идет на спад. В агонии мечется, можно сказать. Либо у Сэнсея может просто быть настроение такое. Когда что-то подобное происходит, мир принципиально видится такой штукой, в котором ничего хорошего по определению нет. Ты накосячил и поссорился со старым другом и компаньоном, а тебе чудится, что об этом уже не просто знает весь мир, а активно так знает. И уже даже стаскивает дрова для костра, на котором тебя планируют сжечь.

– Кстати, если ты и правда считаешь, что можно расписать мои гастроли и получить с этого каких-то денег, то я совсем даже не против, – сказал Сэнсей. – Ну, скажем так, готов к переговорам о процентах, количестве рабочих часов и все вот это прочее. А ты ведь серьезно?

– Отчасти, – кивнул я. – Понимаешь, моя философия насчет денег довольно простая. Их должно быть столько, чтобы о них не думать. И деньги сами по себе не стоят того, чтобы убиваться до кровавых соплей. Особенно сейчас.

– Да уж… – Сэнсей многозначительно хмыкнул.

– Вот как мы поступим, – сказал я, положив на стол открытые ладони. – Сейчас ты ляжешь спать и продрыхнешь честно до завтрашнего утра. Без полуночного самоедства, философии и всего такого прочего. А завтра я посажу тебя в машину, свеженького и протрезвевшего, и сдам на руки Василию. Концертный чес – это по его части.

– Василий хороший человек, – серьезно кивнул Сэнсей. – Как я понимаю, вы сработались?

– Вполне, – я пожал плечами. – Команды у нас разные, но мы, можно сказать, дружим семьями.

– Но ты же понимаешь, что если на повестке дня встанут деньги, то… – Сэнсей многозначительно приподнял бровь.

– Вот когда встанут, тогда и разберемся, – легкомысленно отмахнулся я.

Чертовски соблазнительно было ухватить за шкирку так удачно подвернувшегося Сэнсея и реализовать вот ту самую стратегию, частью которой была его скво Аня. Даже если «Папоротник» сейчас где-то на излете популярности, выжать из этого можно ого-го какие суммы. Вот только… В голове тут же возник список дел. Найти музыкантов, устроить тотальный обзвон, составить план гастролей, афиши, билеты, рекламная кампания… А еще и, я уверен, все это будет подогреваться и сопровождаться скандальными публикациями о распаде группы. Что с одной стороны сыграет этим самым гастролям на руку, с другой – обязательно повлечет и всяческие конфликтные ситуации. В список дел тут же добавился пункт «охрана и безопасность», которыми я пока что легкомысленно пренебрегал. Но гастроли Сэнсея – это уже «большой шоу-бизнес», а значит – дополнительная головная боль. И весь этот ворох дел обязательно вынудит меня отказаться от того, чем я сейчас занимаюсь. «Ангелочки», наш медиа-холдинг, будущая модная площадка «Африка»… В общем, стопудово потребуется положить совочек и формочки новокиневской «песочницы», засучить рукава и начать черпать… гм… всякое. Полной ложкой.

Хочу я этого?

Сложно сказать.

Какая-то часть меня азартно выкрикивала с дальних рядов подсознания: «Да-да-да! Это же офигенный шанс! Рви вверх, докажи всем, что ты самый крутой в этой части света!»

Я посмотрел на Сэнсея. Он улыбался, но выглядел все еще потерянным. Будто в голове как заполошные белки носились друг за другом пара мыслей, и обе они были вовсе не о грядущем успехе на много денег.

«Хороший человек Сэнсей», – подумал я и ободряюще похлопал его по плечу. Здесь в девяностые он оказался одним из тех людей, на которых я, можно сказать, равнялся. Точнее, не совсем так. Он как-то всегда очень вовремя появлялся и говорил нужные слова. Настало время отдавать кармические долги.

Да нет же, черта с два!

Сэнсей всегда был тем человеком, которого я воспринимал как друга и наставника что ли. Не самого, может быть, близкого, в силу разных городов. Просто он не был «моим птенцом», как я думал про «ангелочков». Но точно был тем человеком, которому я бы точно помог спрятать труп.

Ну да, ну да. Тот самый мем, от которого меня неизменно бомбило. «Настоящий друг – это тот, кто поможет тебе спрятать труп». И начинается измерение линейкой всех окружающих друзей на «настоящесть». Подготовил ли пилу, есть ли у него три пакета… Корявая история. Настоящий друг – это не тот, кто тебе что-то там должен. Настоящий друг – это тот, которому ТЫ поможешь спрятать труп.

И вот сейчас я смотрел на Сэнсея и понимал, что вот он как раз и есть тот человек.

И что пофиг мне, сколько там прибыли извлечет из него хитрожопый и оборотистый Василий, и достанется ли из этого потока хоть что-нибудь мне.

Но вот в чем я точно был уверен, так это в том, что Василий в дело Сэнсея включится со всем возможным рвением.

– Ты замолчал, – прервал повисшую паузу Сэнсей. – Сложные мысли?

– Уже нет, – покачал головой я и подмигнул. – План все еще остается в силе. Ты сейчас идешь в спальню, накрываешься одеялом и засыпаешь. А утром я довожу тебя до Василия и оставляю вас наедине. Обсуждать проценты, рабочие часы и прочие важные и нужные вещи.

– А ты? – спросил Сэнсей.

– А меня уже ангажировала Наташа, у нее там какая-то сумасшедшая идея, которую нужно срочно-немедленно обсудить, иначе мир рухнет, – засмеялся я.

– Ты же понимаешь, что я тоже в деле? – серьезно спросил он. – Люблю сумасшедшие идеи и все такое… А то у меня создалось ощущение, что ты… как бы это сказать? Пытаешься от меня отделаться.

– Как раз наоборот, – улыбнулся я. – Ты сегодня уже задевал тему денег и дружбы. Я все взвесил и понял, что ты мне больше нравишься другом, а вовсе не курицей, несущей золотые яйца. Так что буду не против, если всю прибыль из твоей сложной жизненной ситуации извлечет Василий. А я буду втягивать тебя в сумасшедшие идеи, трепаться о высокой философии на кухне и заниматься прочими вещами, которыми обычно занимаются друзья. Как-то так, если по-простому.

– Я ведь уже говорил, что в тебе есть что-то демоническое, да? – Сэнсей расправил плечи и расслабленно откинулся на спинку стула.

* * *

– Луна-парк сюда приезжал, – сказал Бегемот, пиная валяющийся на дорожке фантик. – Мне лет семь тогда было, что ли. Или меньше…

– Да, точно, – Света остановилась рядом со статуей пионерки с собакой. Почти целой еще, только рука отломана. – Жвачки «Педро», комната страха. Конфетки эти странные, кисленькие.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказала Наташа.

– Серьезно? – удивился Бегемот. – Мне кажется, что в луна-парке тогда вообще все были! У нас весь двор туда точно ездил, и пацаны, и девчонки. И взрослые тоже, хоть и делали вид, что только из-за детей сюда едут!

– А, понятно, – Наташа хмыкнула. – Меня в такие места не водили никогда.

– А я там колечко выиграла, – Света погладила пальцем ствол старого дерева, на котором когда-то давно вырезали ножом «Любка+Сережа». Здесь явно раньше стояла скамейка. Но в этот раз ее или не вынесли со склада. Или увезли в какое-то другое место. – Там был такой аттракцион, где нужно было шарики бросать. Много шариков сразу. Они попадали в лунки с номерами, а потом ведущий смотрел, что выиграла эта комбинация. Обычно были пакетики вот с теми самыми квадратными кисленькими конфетками или жвачка. Но там еще стояли игрушки всякие. А мне выпало колечко с розовым камешком. Мне все девчонки во дворе завидовали. До сих пор дома хранится…

Парк «Юбилейный» от нашего «Буревестника» был совсем даже недалеко. Пацаном я там неоднократно был, и среди моих тогдашних друзей этот парк котировался выше остальных. Он был здоровенный, диковатый, там было полно укромных полянок и непролазных джунглей. Ну и карусели всякие тоже были, не без того. Только вот этой весной он так и не открылся. Карусели так и остались стоять неподвижно, их даже на зиму никто не потрудился законсервировать. Никто не озаботился всякими мероприятиями и народными гуляниями на праздники. В общем, забросили его. И, насколько я знаю, таким он и простоит до начала двухтысячных. Заново за него возьмутся уже где-то в две тысячи десятом только. Вернут ему былую славу, блеск и величие.

– Жутковато тут, – сказал Бегемот, когда мы дошли до перекрестка двух асфальтовых дорожек, рядом с которыми была клумба с еще одной скульптурной композицией в центре. Тут было три пионерки. И пострадали они гораздо больше, чем та, первая. Так что может третья пионерка – это вовсе даже пионер. Просто макияж им нанесли одинаково вульгарный, кто-то постарался и раскрасил статуи в духе, так сказать, падших женщин. Помада красная, глаза до ушей, чулки сеточкой.

– Ой, я тебя умоляю! – скривилась Наташа. – Ты еще вспомни всякие рассказки про то, что по ночам здесь статуи ходят по дорожкам и пьют кровь случайных прохожих.

– Я не слышал ничего такого, – Бегемот на всякий случай убрал руку от одной из статуй. И сделал шаг назад.

– Серьезно? – Наташа посмотрела на него своими инопланетными глазами, и губы ее едва заметно дрогнули. – А между прочим, это правда! У нас один препод жил на Глушкова, а мама его – на старых Черемушках. И ему удобнее всего было ходить к ней и от нее через парк. Однажды она ему позвонила поздно вечером, что-то ей плохо стало. Он подорвался и побежал. А уже темно было, парк тогда еще закрывали на ночь. Он через забор перелез, потому что обходить получилось бы очень долго. А там на заборе табличка висела «Проход через парк в ночное время опасен для жизни». И вот на этом самом перекрестке слышит он детский голос: «Дяденька, проводи меня к выходу, я потерялась!» Он смотрит, а там девочка-пионерка, вся белая, будто ее мукой обсыпали. Ему стало девочку жалко, он говорит: «Ну ладно, пойдем, только быстрее, а то я к маме тороплюсь…»

Наташа остановилась и критически осмотрела открывшуюся нам площадку со сценой и лавочками. Эстрада была жизнью побитая, конечно, но на вид вполне целая. Доски не сгнили, даже краска еще не совсем облупилась.

– А дальше что было? – нетрепеливо спросил Бегемот.

– Что дальше? – Наташа посмотрела на него недоуменно. Потом хлопнула себя по лбу ладошкой. – А, дальше! Ну, его сожрали, конечно. Вот те три пионерки. А утром, когда дети пришли в парк кататься на каруселях, они увидели, что у всех трех красные-красные губы. Вот как сегодня.

Последнюю фразу Наташа произнесла таким тоном, будто размышляла она вовсе не о судьбе несчастного препода, сожранного кровожадными пионерками, а прикидывала, подойдет эта вот парковая эстрада для ее идеи или нет.

– Это правда была такая история? – Бегемот опасливо оглянулся на оставленную за спиной скульптурную композицию.

– Блин, Дюша, ну конечно же нет! – выдержав паузу, прыснула Наташа. – Я только что все придумала.

– Наташа, блин! – с облегчением выдохнул Бегемот. – С тобой не соскучишься…

– Да и вообще сейчас день, так что не бойся, статуи пионерок боятся солнечного света, – немного подумав, добавила она. – Видишь, даже мамаши с колясками их не боятся.

Бегемот снова напрягся, но потом мы все вчетвером рассмеялись. Заставив вздрогнуть мамочку, катившую мимо нас своего малыша.

– Вообще я вас по делу сюда позвала, а не страшные истории рассказывать, – заявила Наташа и решительно направилась к сцене.

Глава 4

– А нас отсюда поганой метлой не погонят? – спросил Бегемот.

– А за что? – спросила Наташа и пожала плечами.

– Ну… – неопределенно покрутил руками Бегемот. – Вроде как, разрешение на такие штуки нужно какие-то брать.

– Я поговорю с Грохотовым, – кивнул я. – Чтобы все бумажки были в порядке.

– Билеты проверять будет трудновато… – вздохнула Света. – Входов в парк несколько, и через забор еще дыры всякие…

– Да и ладно, – задумчиво проговорила Наташа. – Сколько-то людей их купят, потом сарафанным радио расскажут кому-то еще. Кто-то просто глазами заметит. Получится движ. И сделаем отсюда репортаж для «Генератора».

– Мне нравится, – энергично кивнул я. – Есть в этом что-то такое… Андеграундно-элитарное. Как в том концерте в заброшенном ДК в Питере.

– Да, точно! – обрадовался Бегемот. – А я-то думал, что мне это все напоминает…

– Надо толкиенистов позвать, – предложил я. – Чтобы они тут театралку замутили, мечами помахали.

– То есть, тебе правда нравится? – Наташа посмотрела на меня внимательно.

– Конечно, – кивнул я. – А ты сомневалась? На рок-фестиваль много народу съедется. И глупо будет их не переопылить вот так друг с другом. Было бы у нас ресурсов побольше, можно было бы таких «тайных площадок» сделать несколько…

– Еще один концерт в планетарии замутить, а? – встрепенулась Света.

– Там же между двумя фестами будет перерыв, можно его заполнить, – активно включился в процесс Бегемот.

Идея Наташи была довольно простой. Стадион и «котлы» – это официальные места проведения «Рок-виски-браво». Там будет куча народа, судя по скорости продажи билетов – очень большая куча. Но по большому счету, мы на самом фесте не особо «звезданем». Особенно на фоне того «созвездия» рок-коллективов, которые туда приезжают. И она предложила в тени вот этого всего блистательного устроить этакий опен-эйр для своих в практически заброшенном «Юбилейном». Не только с выступлением музыкантов, но и всякой еще движухой, типа той, которую мы устраивали в «Фазенде». С конкурсами, соревнованиями в странных видах спорта и прочей активностью. И вот для этого она нас сюда и привела в таком небольшом составе. Обкатать, так сказать…

– Толкиенисты… – задумчиво повторила она и изобразила руками несколько фехтовальных движений. – Толкиенисты…

– Можно устроить что-то типа рыцарского турнира, – продолжил Бегемот. – Чтобы ставки делали на своих любимчиков. Или чтобы вообще сами могли мечами помахать. Велиал, Бес же согласится на такое. Велиал, ау! Ты чего молчишь?

– Прикидываю список дел, – сказал я и достал из кармана записную книжку и ручку. – Вообще, интересно получается. Мы буквально сегодня утром с Василием обсуждали всякие организационные моменты. Короче, со звездами – все понятно, их мы селим в гостиницах, уже даже договоренности все подписаны. Но кроме звезд на нас посыпался миллион какой-то заявок от всяких разных коллективов. Там народу тьма просто, у нас гостиниц во всем Новокиневске не хватит их разместить. Так что Василий под это дело арендовал ДК и школу. Все равно каникулы, они пустые стоят. И вот эти самые места и можно использовать, как точки продажи билетов на наше с вами секретное действо…

– А со звуком что будем делать? – спросила Света. – Тут электричества нет.

– Решим, – кивнул я. – Думаю, Василию идея тоже понравится.

– О, смотрите! – лицо Бегемота просияло. – Тогда же очень прикольно получится! Можно днем сделать концерт здесь, а потом, через тот выход, дальний, который на Глушкова, переместиться в «химики» и устроить там ночное продолжение…

– А утром все проснутся и с ясной головой отправятся в «котлы», ага, – засмеялась Света.

– Ой, да ладно, все равно будут бухать! – махнул рукой Бегемот. – Тогда пусть хоть со смыслом это делают.

– И репортаж на «Генераторе»… – добавила Наташа. – Прямо теневой рок-фестиваль получится.

Мозг потихоньку начал вскипать. Чем ближе был фест, тем больше становилось количество необходимых телодвижений. И непонятно было, куда в это грядущее расписание впихнуть сон. «Как мы будем справляться без мобильников?» – подумал я.

А потом сам себе ответил: «Ну до этого же справлялись как-то…»

* * *

– О, а вот и Велиал! Давай к столу, у нас как раз тост за тебя! – громогласно объявил Ян, поднимая стакан. Народу в квартиру набилось человек, наверное, тридцать. Сами «цеппелины», половина «пинкертонов» и россыпью музыканты из прочих новокиневских групп. Этакий филиал рок-клуба в одной отдельно взятой квартире. Когда Ян мне позвонил и стал заманивать на их афтепати после концерта на шинном заводе, я сначала хотел отказаться. День был длинный, несколько долгих замороченных разговоров, беготня по кабинетами с бумажками и презентами для хозяев этих самых кабинетов. Презенты собрал и упаковал со знанием дела Василий. И на всякий случай подписал кому что, взяв с меня обещание, что я эти самые ярлычки снять с пакетов не забуду. Некоторые пакеты позвякивали, некоторые шуршали. И к концу дня у меня лицевые мышцы уже ныли от постоянных улыбок. Тяжелый день, в общем. Но результативный. Нужные разрешения были получены, благо, ничего сверхъестественного не требовалось. Зато теперь идея Наташи с парком была полностью легальна. И нам пообещали даже дежурную милицейскую машину в течение всего мероприятия. Чтобы оперативно отреагировать в случае чего. И как раз когда я зашел домой, позвонил Ян со своим приглашением. Весьма настойчивым таким. И я бы точно отказался, если бы квартира, где они праздновали, не была в соседнем дворе.

Мне не дали даже разуться, втянули к столу и сунули в руку стакан с какой-то алкогольной жижей.

– За вас, парни! – я отсалютовал всем.

– Ни фига! – запротестовал Ян. – Этот тост за тебя! Если бы не ты, хрен бы у нас состоялся этот концерт!

Все зашумели, зазвенели стаканами, меня несколько раз хлопнули по плечу. Я привычно сделал вид, что пью.

– Так что, хорошо получилось? – спросил я, когда шум немного стих.

– О-фо-на-ри-тель-но! – заверил Ян, обнимая и притягивая к себе какую-то незнакомую невысокую девицу. – Вот натурально, я до конца не верил, что там все так получится. Какой-то там актовый зал, завод…

– Нас еще и на проходной обыскали, – подхватил один из «цеппелинов» снова разливая выпивку по стаканам. При этом из закуски на столе были только бутеры с килькой в томате и соленые огурцы в трехлитровой банке. Неприхотливая все-таки публика эти рокеры…

– А девчонка прямо молодец! – восхищенно добавил третий. – Танюшка, которая. Она за нами на проходную пришла, вахтерам внушение сделала, чтобы нас не мурыжили.

– Очень вовремя пришла! – засмеялся Ян, подняв вверх палец. – Если бы они мою сумку открыли, то бутылки бы эти упыри точно заставили отдать!

– Танюшка – это Таня Мироненко? – уточнил я. Сам я с ней был не знаком, Иван в разговоре упомянул, когда я с ним мимоходом этот концерт обсуждал. Типа, не пойти ли с «цеппелинами», проследить, чтобы все нормально было. На что Иван сказал, что всем будет заниматься эта самая Таня, которая была заводским комсоргом, а потом называться так перестала, но по сути – осталась в прежней должности.

– Не знаю фамилию, – пожал плечами Ян.

– Черненькая такая, – пояснил один из «цеппелинов».

– Да неважно, – махнул рукой я. – Концерт-то как прошел?

«Цеппелины» заговорили одновременно. Размахивая руками и всеми прочими способами выражая положительные эмоции.

– … даже петь еще не начали, а зал уже на взводе!

– … и орут: «Давай про коней еще раз!»

– … и когда Ваня запил выдал, свет вырубается, прикинь⁈

– … а в первом ряду стоят такие мужики суровые и старательно козами машут!

– … а я микрофон в зал направляю, вообще ни на что не надеясь, а зал подпевает!

Из всех этих обрывочных фраз я воссоздал более или менее цельную картину того, как прошел концерт «Цеппелинов». Парни пришли на проходную в изрядном таком пессимизме. Типа, как-то там отыграем, все-таки, оплачено, так что никаких претензий. Но в актовом зале их ждал охрененный сюрприз. Даже несколько, но все они были одного примерно порядка.

– Ты понимаешь, Велиал, – Ян доверительно, очень так по-приятельски, обнял меня за плечи. – Я потом с несколькими работягами на банкете покалякал…

– Еще и банкет вам устроили? – засмеялся я.

– Да вообще красавчики, я же говорю, – широкая рожа Яна сияла, как начищенный таз. – Так вот, ты прикинь чо? Им перед этим концертом целый инструктаж устроили!

– В каком смысле – инструктаж? – не понял я.

– Да в прямом, блин! – заржал Ян. – Собрали тех, кто с билетами, и разъяснили, как себя положено вести на рок-концертах. Прямо вот по пунктам, прикинь? Пункт первый. Перед сценой должны находиться только те, кто заранее выучил припевы песен. Пункт второй – коза. Складывать пальцы вот так вот и махать в ритм. Пункт третий – никаких унылых рож, кто будет нудеть и гундеть – лишим премии.

– Даже так? – фыркнул я. – Нда уж, гениально…

Рука сама собой потянулась за записной книжкой, чтобы записать весь этот занимательный бред.

– Ну, не факт, что именно так, – Ян потряс патлатой головой. – Но что-то примерно в этом роде. Мол, у вас тут первый рок-концерт происходит, и чтобы перед музыкантами в грязь лицом не ударить, нужно подготовиться.

– Им видео показывали, прикинь? – включился другой «цеппелин». – С концерта «Нирваны». Вот, мол, вам образец, как себя вести.

– Офигеть, – восхитился я.

– Это все эта самая Таня, – добавил Ян. – Натуральный такой комсорг, хоть и без комсомола.

– Так это еще неизвестно, кто перед кем выступал, получается? – усмехнулся я.

– Ну! – покивал Ян. – Я потом эту Таню в коридоре отловил и спрашиваю, мол, что за фигня такая у вас? А она мне говорит, что…

– Вот бы везде так к концертам готовились! – сказал один из «пинкертонов», который явно уже слышал эту историю не в первый раз.

– Ага, методички напечатать еще! – добавил второй.

Все радостно заржали и снова потянулись за своими стаканами.

Я посмотрел на часы. Пожалуй, скоро можно будет покинуть этот гостеприимный дом.

– Велиал, слушай какое дело, – понизив голос, сказал мне Ян. – Отойдем на кухню, поговорим.

«Методичка по поведению на рок-концертах… – мысленно повторил я. – Забавная идея. Нужно будет сочинить такую мозговым штурмом, к фестивалю даже успеем напечатать».

– Слушай, ты извини, если я фигни какой про тебя когда-то наговорил, – доверительным тоном сказал Ян, когда прикрыл дверь кухни. Тут царил полнейших хаос, в раковине громоздилась гора немытых тарелок, мусорное ведро было погребено под ворохом всяких бумажек, оберток и упаковок. Будто гулять в этой квартире начали не пару часов назад, а с прошлого вторника, как минимум.

– А чья это квартира, кстати? – спросил я, пропуская мимо ушей увещевания Яна и его уверения в дружбе и преданности.

– Это Ленка ее снимает, – пренебрежительно махнул рукой Ян. – Я тебя вот о чем спросить хотел. Насчет наших следующих концертов…

– Позже, Янчик, – я покачал головой. – Сейчас у нас на повестке дня сплошной фестиваль. Так что сорян…

– Да-да, я все понимаю, – Ян вытащил из-под стола единственную оставшуюся на кухне табуретку и предупредительно пододвинул мне. – Насчет фестиваля у меня тоже есть разговор…

Заискивающий Ян был даже каким-то неожиданным. Такой приторный, аж зубы сводит. Что это он вдруг? Переоценка ценностей или…

– А что за гадости ты такие наговорил, что теперь так нервничаешь? – усмехнулся я, сделав выводы.

– Слушай, ну ты же сам понимаешь, мы же как бы… – замялся он. – Насчет Евы, ну и… всякое другое. Я пьяный был, даже не помню, что там мог наговорить, вот и на всякий случай решил тебе сказать. Если кто вдруг решит тебе на уши присесть и рассказать.

– Переигрываешь, – сказал я без улыбки. – Валяй уж выкладывай, что случилось.

– Да понимаешь… – Ян зажмурился, ссутулился и сразу стал занимать сильно меньше места. Теперь не казалось, что крохотная кухня захламленной хрущобы этой самой неведомой Лены жмет ему в плечах. – Я же когда узнал, что концерт на заводе, я думал, что там будет что-то типа тряпки. Я же не знал, как все получится. Ну и… В общем, правда, ты извини, ладно? Я ничего такого не думал…

– Знаешь, Вов, я бы на твоем месте его лесом послала, вот что, – раздался из-за приоткрытой двери голос Евы.

– Ева? – вздрогнул Ян, оглядываясь. – А ты здесь как? Велиал же один пришел.