Текст книги "Небо цвета Измены (СИ)"
Автор книги: Саша Девятова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
глава 42
(от лица Гара)
Смотрю на то, как она спит и понимаю, что сам себя ни фига не понимаю. Зачем привёз. Думал, так будет легче, веселее, время скоротаем, на природе погуляем. Я хотел показать ей глубинку, показал, не спорю, вот только что-то всё время идёт не так.
Я же мужик, считаю себя сильным, уверенным, у меня всё под контролем, во всяком случае, я так думаю. Но нет, оказывается не совсем всё так. Я держался, не подавал виду, улыбался, шутил, я не хотел её расстраивать, но правду не скроешь. Если я уверял в том, что не сравниваю её с Мариной, сравнили другие. Блин, что наделал, как теперь исправлять ситуацию.
Я понимал, что голова у Маши разболелась не просто так, и то, что она сама предложила мне остаться у друзей, тоже оценил. Она всё правильно сделала, это я не должен был вести себя как дурак.
Стягиваю с себя джинсы, заваливаюсь на диван и смотрю в потолок. Я не думал, что так всё будет. Я хотел переключиться. Мне Маша понравилась, очень понравилась, я в принципе готов с ней прыгать в долгое семейное плавание, потому что уверен, потому что возбуждает, потому что она такая простая и хорошая, что сразу видно – жена из неё выйдет самая лучшая. А ещё она русская и москвичка, чёрт, опять ищу отличия.
Вспоминаю отдых в Сочи, куда рванул, чтобы спастись от тоски по Маринке и Лизе. Девок там тьма готовых на всё, внешность у меня что надо, впечатлю любую, вот только не хотелось тогда этого. И вдруг она. Я прямо почувствовал, что ей тоже не хотелось, как маячок над головой мигал, в глазах тоска и разочарование, огрызается, на вопросы отвечает скомкано. У меня дико засвербело от этого, решил во чтобы то ни стало добиться расположения.
Добился, а сейчас так легкомысленно сливаю. Нет, нельзя было оставаться у Стрешневых, нужно было её успокаивать, наговорить целую кучу приятностей, показать, что она мне дорога, что хочу быть с ней и не собираюсь жить прошлым.
Чертыхаюсь, ворочаюсь с боку на бок, сюда раньше всегда с женой и дочкой ездил, не смогу уснуть один. Дом словно живой, дышит, поскрипывает, какие-то шорохи слышатся.
Встаю с дивана и тихо иду к комнате Маши.
– Спишь? – не могу понять, вроде не шевелится, дыхание ровное, не отвечает.
Подхожу ближе, вижу очертания её тела под тонким одеялом, если аккуратно прилечь на краешек, я даже вмещусь, и может, не разбужу, хотя нет, разбужу точно, в этой комнате кровать старинная на пружине-сетке, от любого движения своеобразно скрипит.
В комнате тишина, в окно светит фонарь с улицы, я стою, как дурак и слишком долго взвешиваю возможные варианты.
– Если хочешь, можешь лечь рядом, – она лежит лицом к стене, и я не ожидая второго приглашения, скорее укладываюсь на скрипучий матрас, подсовывая ей руку под голову, а второй крепко обнимаю.
Сразу так хорошо, тепло, спокойно.
– Извини, что разбудил, никак не мог заснуть, – ощущаю себя пятнадцатилетним пацаном, куда делась вся уверенность?
Она рядом, я её касаюсь, обнимаю и слышу дыхание, но вместо страсти чувствую нежность и желание просто держать в руках, как сокровище.
– Зачем я тебе?
Такой неожиданный вопрос вводит меня в ступор.
– Почему ты спрашиваешь? – медленно накручиваю на палец прядь её светлых волос, а она, как каменное изваяние.
– Гар, я не заменю тебе Марину, как только мы сюда приехали, ты какой-то другой. Не знаю, как это объяснить, но я вижу, что ты смотришь на меня, а вспоминаешь её. Мне это не нравится, я не буду бороться за твоё внимание с воспоминаниями о той семье, и в гости к твоим друзьям тоже больше не пойду, и вообще, я хочу уехать, мне здесь некомфортно.
– Маш, ну ты чего, не горячись, – я не ожидал такого поворота. – Про друзей я с тобой согласен, плохая затея была, но уезжать зачем. Завтра сделаем дело, переночуем ещё ночку и обратно.
– Завтра ты народу полный двор созвал, каждый посчитает своим долгом напомнить мне, чьё место я заняла, не хочу, я ни у кого тебя не уводила, а эти пристальные взгляды, словно грязью на меня брызгают, знаешь, как неприятно, – я чувствую, как напряжена её спина, переживает. – Я не заставляю тебя срываться и везти меня в Москву, я просто спрашиваю, как я сама могу отсюда уехать.
– Прости, – до меня, наконец, начинает доходить масштаб произошедшего, она не просто на меня обижается, ей здесь плохо, среди людей плохо, среди их необоснованной критики и косых взглядов. – Маш, прости, что сразу это не понял. Я сделаю так, что они даже смотреть в твою сторону не будут, обещаю, а уж с осуждением тем более не рискнут посмотреть, договорились? Останешься ещё на день?
Расслабляется, доверилась, целую её в макушку и вдыхаю нежный женский аромат. Да, что-то я расслабился, нужно собраться и защитить свою женщину от нападок местных. Проведу убедительную беседу, думаю, никто даже и не подумает противиться.
– Пойдём ко мне на диван, там удобнее вдвоём спать, – приглашаю Машу предпочесть комфорт удалённости этой комнаты.
– Там бабушка рядом, – шепчет она. – Мы будем ей мешать спать.
– А мы шуметь не будем, ляжем потихонечку, и сразу заснём, завтра день трудный, нужно хорошенько отдохнуть, чтобы сил больше было. Пойдём?
Она соглашается, заворачивается в одеяло и как приведение шагает по коридору в сторону моего спального места. Да, здесь реально гораздо удобнее. Укладываемся, я прижимаю её спину к своей груди, утыкаюсь носом в шею и закрываю глаза, какая же она уютная.
глава 43
(от лица Маши)
После ночного разговора с Гаром, стала легче. Душу не тянула недосказанность, я увидела его отношение, приняла извинения и решила пока посмотреть, что будет дальше.
Завтракали мы с бабушкой вдвоём, Гар спозаранку укатил на строительный рынок, спустя примерно час двор начал заполняться мужчинами, подтаскивающими брёвна и доски от грузовика, остановившегося возле ворот. Работа закипела.
– Вот ведь шельмец, – бабушка Аня смотрела на работников и довольно улыбалась, одновременно покачивая головой. – Ведь показывала ему, что нужно поправить, а он сносить собрался, вот упрямый.
– Так ведь ваш сарай совсем дряхлый был, что там латать, правильно он решил перестраивать, – защищаю я Гара.
– Это правильно, всё так, так ведь и я дряхлая, как этот сарай, меня ж не починишь как его, помру и смысл от нового дровника? Сюда же никто жить не приедет. Дом зарастёт, как многие, крыша рухнет, и стены в землю врастут. Никто и не вспомнит, что здесь баба Нюра жила, – она тяжело вздыхает, и я замечаю в уголках глаз блеснувшие слезинки.
– Бабуль, да когда это будет-то, перестаньте на себя наговаривать. Вы ещё пару десятков осилите, – пытаюсь я поддержать старушку.
– Да ну тебя, удумала, пару десятков, я уже хожу еле-еле, глаза плохо видят, сердечко пошаливает, а что через пару десятков со мной станет? Буду лежать на лавке тряпочкой, а чужие люди из под меня…, – на этих словах она шмыгнула носом и отвернулась.
– Да не расстраивайтесь вы, бабушка, всё будет хорошо. А дровник Гар новый делает, потому что любит вас, заботится.
– Да понимаю я всё, не обращай внимания на старую, что-то тоска подкралась неожиданно. Ничего, сейчас мы её с тобой прогоним. Давай мужикам обед стряпать, сейчас поработают, проголодаются, мы их и накормим.
Я с удовольствием начинаю помогать старушке готовить по её рецептам. Поражает простота продуктов в кастрюлях и одновременно аппетитные запахи. Уверена, что кроме внешнего вида, вкус стряпни тоже порадует.
Ближе в обеду бабаня накрывает на стол, режет толстыми ломтями хлеб, ставит в цент корзинку с зеленью, вынимает из печки наваристый борщ.
– Иди зови, а я пока всем разолью, – отправляет она меня на улицу, и я нервно выдыхаю.
Сейчас снова эти оценивающие взгляды терпеть. Иду. Спускаюсь по ступенькам с крыльца, направляюсь в сторону дровника.
– Уважаемые строители, объявляется обед, прошу всех к столу, – я старалась изо всех сил изобразить радушную улыбку на лице, а внутри всё замерла в ожидании колких взглядов.
– Хорошо то как!
– Спасибо, хозяюшка!
– Это мы с удовольствием!
Пятеро мужчин разных возрастов вместе с Гаром покидали место стройки. Мой богатырь первым поравнялся со мной, крепко обнял и при всех смачно чмокнул в щёку.
– Пойдём, мужики, рукомойник здесь, Маша, принеси полотенце, пожалуйста, – его щека была испачкана в чём-то чёрном, на лбу меткие капельки пота, в глазах усталость.
Я быстро попросила у бабушки полотенце для рук и подала тому, кто только что умылся.
– Спасибо, Машенька, хорошую себе Гарыныч девчонку сыскал, если б не моя Лизка, увёл бы, точно увёл.
– Не по тебе шапка, Степаныч, – раздаётся дружный хохот. – Такая красавица на тебя старого не клюнет.
– А что сразу старый, мне всего-то пятьдесят стукнуло, мужчина в полном расцвете сил, – Степаныч тоже смеётся, возвращает мне полотенце и идёт в дом к столу.
За ним следом проходят ещё трое мужчин, последним умывает руки и лицо Гар.
– Ну как, никто тебя не обидел? Ты, если косо глянули, скажи, я сразу перевоспитаю, – улыбается, обнимает и прижимает к своей широкой груди.
Запах пота перемешенный с запахом свежеструганной древесины так глубоко закрадывается в душу, что я замираю, желая продлить это ощущение полной защищённости и спокойствия. Может всё-таки всё получится. Бывшая бывшей, а у нас сейчас настоящее. Вон он как ластится, после того, как я всё по полочкам разложила.
С другой стороны, как бы он узнал, что меня беспокоит, если бы я сама ему не сказала. Плотнее прижимаюсь к его груди щекой, показывая, что больше не злюсь, а он заявляет:
– Машунь, я, конечно, понимаю, что у нас с тобой любовь, но кушать тоже хочется, – вместе смеёмся и идём за общий стол.
После обеда все отдыхают, а закончив недолгую передышку, снова принимаются за работу. К вечеру общими усилиями снесён старый и поставлен абсолютно новый дровник. Бабушка охает рядом, ругая Гара за пустые растраты. Мужики на ужин не остаются, довольные и получившие оплату за труд, они уходят в свои дома, мы снова втроём.
За всей этой суматохой я только сейчас вспоминаю, что целый день не видела Барса. Где эта серая шкурка, куда запропастился.
– Да не волнуйся ты за него, вон он на подоконнике дрыхнет, – улыбается бабуля, отодвигая занавеску и показывая мне котёнка.
Барс даже не открывает глаз, смотрю на его надутое пузо и понимаю, что это бабушка постаралась и сытно накормила этого пройдоху.
– Балуете вы его, – говорю старушке, – чем я потом в городе буду его кормить? Он же после вашей сметанки, наверняка, ничего другого не захочет.
– А ты его мне оставляй, мне кажется, ему здесь понравилось. А как соскучишься, в гости приезжай.
– И правда, Маш, бабуле не так скучно будет, оставляй Барса здесь, а мы с тобой будем навещать его, как тебе идея, – поддержал свою бабаню Гар.
– А вам не будет трудно за ним ухаживать? – уточняю я, в принципе согласная с доводами в пользу деревенской жизни котика.
– А что за ним ухаживать? Чем кормить знаю, спать сам ляжет, где понравится, а ещё мышей мне погоняет, а то скоро осень, эти серые в подпол побегут, как оголтелые.
– Ну, раз так, то я не против, сама вижу, как ему здесь хорошо, – ставлю я точку на этом вопросе, и с лёгкой руки бабы Нюры, мой кот обретает новый, такой желанный для него дом.
глава 44
Перед отъездом бабушка обнимает нас, и по морщинистым щекам старушки катятся две блестящих слезинки.
– Бабуль, ну ты чего расклеилась? Отставить мокрое дело, через пару недель снова приедем, надо будет проверить как наше строение стоит, – стискивает её в объятиях Гар, а Баба Нюра аж крякает.
– Удушишь, шельмец, – улыбается она, – ты на слёзы внимания не обращай, я старая уже, они сами текут.
– Может тебя на обследование свозить, – с готовностью предлагает Гар.
– Да ну тебя, обследование какое-то придумал, сколько бог даст, столько и протопаю, а ты приезжай, как время будет, и Машеньку привози.
Мы грузимся в машину, машем ей на прощание и трогаемся в обратный путь. До Москвы долгих четыре часа, от деревни простая двухполоска, особо не разгонишься, времени много, можно и поговорить.
– Гар, скажи честно, ты со мной замутил, чтобы от Марины остыть? – я понимаю, что ему будет неприятно это обсуждать, но мне ужасно хочется докопаться до сути.
Я тоже с ним познакомилась после расставания, у нас у двоих свои причины и обстоятельства, мне просто нужно понять, действительно ли он относится ко мне так, как говорит, или это всё фарс и неправда.
– Хочешь честных признаний? – вижу, что улыбается, но выражение лица грустное.
– Хочу, – уверенно отвечаю ему.
– Зачем они тебе? Маш, ты ж не глупая, всё понимаешь, хочешь удостовериться? Проверить свои догадки?
– А я что, не имею на это права?
– Имеешь, конечно, только я тебе честно скажу, что ты мне реально нравишься, отпускать тебя я не собираюсь, ну а с личными тараканами, как-нибудь сам справлюсь. Просто мне немного больше времени нужно. Там непростая ситуация. Если б Маринка мне изменила или сотворила бы какую-то неведомую дичь, мне было бы гораздо проще, понимаешь?
– Намекаешь на Эда? – усмехаюсь я, вспоминая своего бывшего.
– По-моему достойный пример, – кивает головой он. – Этот чудик сделал тебе больно, резанул по чувствам, предал, унизил, можно так сказать. Что с твоей любовью стало? Она растоптана, уничтожена, на месте её только ненависть и обида, правильно?
Теперь я киваю, он прав, Эда я в первые дни ненавидела, потом это чувство поутихло, осталась обида и мерзкое послевкусие предательства. Ещё и эти его выходки подливали масла в огонь. У меня к моему бывшему не осталось ничего хорошего, один негатив.
– Вот, а теперь представь, что было у меня, хотя нет, лучше не представляй. Зря я тебя этим гружу. Маш, ты просто будь уверена, что я тебя не предам, ты моя женщина, я твой мужчина, мы вместе, а то, что у меня сейчас на душе – пройдёт, рассосётся, стопроцентно, обещаю.
– Но мне хочется тебе помочь, – проникаюсь я его словами, – может после того, как ты мне полностью откроешься, тебе станет легче?
– Не думаю, – Гар смотрит на дорогу и хмурит брови, впереди нас затор из машин и похоже авария. – Пойду посмотрю, что там, не уходи никуда, хорошо?
Провожаю его взглядом, уверенным шагом идёт между рядами машин. Мне отсюда ничего не видно, просто жду, а мозг тщательно переваривает полученную информацию, убеждая меня в том, что Гар всегда будет сравнивать меня со своей бывшей женой. Выдержу ли я это? Даже если он не будет внешне этого показывать, он будет вспоминать её внутри себя.
На защиту мужчине встаёт второй голос в моей голове. А кого ты хочешь найти? Девственника, у которого вообще не было отношений? Тебя всегда будут сравнивать, и ты будешь сравнивать, это нормально, это жизнь.
Ага, мысленно отзываюсь в ответ, только вот я буду сравнивать с плохим, видя хорошее, а меня с чем будут сравнивать? Увидит он во мне отличия в положительную сторону?
Гар возвращается обратно и кратко описывает то, что случилось на дороге.
– ДПС уже в пути, пострадавших нет, просто дорога узкая и с обеих сторон кюветы, придётся ждать. А ты чего такая задумчивая? Маш, я тебя очень прошу, не фантазируй на тему с моей бывшей женой. Если тебе это действительно важно, давай всё обсудим, только не придумывай лишнего, а то я вас знаю, вам слово скажешь, а вы уже столько всего мысленно сделали…
– В смысле? – не очень поняла я то, что он имеет в виду.
– В прямом, мужское и женское мировосприятие очень сильно отличается друг от друга, и если мне скажут «чёрное», то я просто проверю и пойду дальше, а если «чёрное» сказать тебе, то ты скорее всего не ограничишься только проверкой, начнёшь анализировать, придумывать ситуации, «что бы было, если…». Так понятнее.
– Вообще запуталась, – улыбаюсь я, но кажется основную нить всего, что он сказал, я уловила.
– Это очень непростая тема. Вот смотри: тебе изменил Эдик, ты что думала в этот момент?
– Именно в тот момент, когда застала его на измене?
– Да, именно тогда, прямо в моменте.
А он оказывается, не так прост, как кажется. Интересно, куда заведёт нас этот разговор?
– Я злилась, мне было больно и обидно, я хотела прибить его на месте, – перечисляю я воспоминания о том вечере.
– Но ведь это не всё? Скорее всего, ты ещё соотносила его действия со своими поступками, правильно? Наверняка думала, о том, когда же ты упустила, что делала не так, как могла бы поступить, чтобы этого не произошло, так?
– Ну, да, – соглашаюсь я, не понимая, к чему он клонит.
– А вот если бы мне изменила женщина, я бы просто удостоверился в этом и принял решение простить или разойтись. Я сейчас про то, что вы много лишнего думаете. Вот эти мысли: а если бы я тогда не познакомила его со своей подругой, то может быть он мне и не изменил бы… Твоя подруга тут вообще не причём, и то что ты их познакомила тоже. Если он захочет изменить – изменит.
– Блин, Гар, у меня сейчас мозг закипит, – я пытаюсь вникнуть, но видимо мужская логика мне не слишком хорошо даётся. – Зачем ты мне сейчас всё это говоришь?
– Машуль, я хочу, чтобы ты поняла, Марина в прошлом, она не вернётся в мою жизнь, но след ещё есть и пока полностью не рассосался. Мне сложно, но ты очень мне помогаешь, просто от того что есть и рядом. Ты не вместо её, не заменяешь, я вас не ставлю на один уровень. Поэтому успокойся и не ищи в моих действиях никакого подтекста, договорились?
– Я постараюсь, – улыбаюсь, а Гар кладёт мне руку на колено.
– Я верю, что у тебя получится, и в свою очередь не молчи и не обижайся, если тебе кажется, что я поступаю как-то неправильно. Всегда можно обсудить и решить разногласия, и лучше делать это сразу, а не долго вынашивать внутри себя. Хочешь пить?
Он предлагает мне бутылку минералки. Боржоми. Грузинский. Отказываюсь.
глава 45
На въезде в Москву становлюсь свидетелем явно неприятного для него разговора по телефону.
– Слушаю, – отвечает он, предварительно долго изучая номер, отобразившийся на экране его мобильника.
В динамике кто-то что-то долго говорит, я не слышу, но по мимике Гара понимаю, что разговор ему очень не нравится. Через пару минут, он паркует машину на обочине, прямо на трассе и выходит на улицу, со злостью хлопнув дверью.
Я сижу тихо, честно говоря, такое поведение меня пугает, я даже представить себе боюсь, каким он может быть в гневе, мне кажется, что он запросто сорвёт автомобильную дверь с петель и не заметит.
Наблюдаю, как он ходит вперёд-назад по обочине, яростно размахивая руками, он не говорит, кричит, по губам определяю нецензурную брань, последней точкой кипения становится полёт телефона в кювет на бетонные плитки. Становится ещё страшнее и непонятнее, кто и чем мог довести его до такого состояния.
Не свожу с него глаз, жду, Гар застыл, как каменное изваяние. Пойти к нему? Попробовать успокоить? Может получиться? А если это не моя тема, не зря он ушёл из машины, не просто так хлопнул дверью, он зол, даже слишком зол, я бы сказала, разъярён, как дикий зверь. К такому приближаться опасно. Выжидаю.
Через пару минут он лезет в кювет и достаёт оттуда свой мобильник, медленно идёт в машину, бросает разбитый смартфон в бардачок, заводит мотор. Молча. Без единого звука. Я тоже боюсь нарушить это безмолвие. Может что-то личное, после того, что я увидела, задавать вопрос «ты в порядке?» считаю глупым. По нему видно, что он не в порядке. Был бы спокойным – не швырялся телефоном.
Выруливаем на шоссе и набираем скорость.
– Спасибо, – благодарит он меня, а за что мне не понятно.
– Пожалуйста, а за что? – тихо отвечаю я, хотя ни черта не понимаю, как себя вести в таком случае.
– За то, что не пристаёшь с вопросами. Маш, можно тебя попросить об одном одолжении?
– Попробуй, – осторожничаю я, кто его знает, о чём он будет меня просить.
– Поехали сегодня ко мне, пожалуйста, мне очень нужно, чтобы ты была рядом, просто рядом, просто вместе со мной в моей квартире, поедешь? – сосредоточенно смотрит на дорогу, но ответа ждёт, я вижу крепко сжатые пальцы на руле, ему явно трудно, но причём здесь я.
– Я смогу тебе помочь если соглашусь? – судорожно начинаю вспоминать что планировала на этот день по работе, что смогу сделать, не возвращаясь домой, а что придётся отодвинуть на завтра.
– Да, – коротко отвечает он и до боли закусывает нижнюю губу.
Он сдерживает себя, чувствуется, как ему хочется кричать, но он молчит, лишь тяжело вздыхая и перехватывая руль побелевшими от напряжения пальцами.
– Хорошо, – соглашаюсь я, мысленно ругая себя за это легкомыслие, но мне не хочется ему отказывать.
Случилось явно что-то серьёзное. Не факт, что он мне об этом расскажет, но ему нужен человек рядом, что ж, надо поддержать.
Кивает, выдыхает с облегчением, катит по шоссе, маневрируя в потоке машин. Мы почти на кольцевой, вот развязка, поворот, ещё поворот, катим дальше. Строгино уже проехали, интересно, где он живёт, я же даже не знаю.
Сворачиваем на Варшавское шоссе, Гар всё ещё молчит, я тоже не высовываюсь. Подожду, пока сам будет готов рассказывать. Машина останавливается возле известного всем сетевого универмага.
– Суши любишь?
Не понимаю связь между Пятёрочкой и азиатской кухней, но киваю.
– Я сейчас зайду попить возьму, а из дома поесть закажем, хорошо?
Снова киваю, через минут десять Гар грузит на заднее сиденье пакет с чем-то звенящим, скорее всего там бутылки.
– Уже почти приехали, устала?
– Немного, – говорю так, чтобы не перетягивать на себя внимание, пусть он лучше сначала успокоится, расскажет, что там у него стряслось, а потом уже будь, что будет.
– Ничего, сейчас отдохнёшь, – он улыбается губами, а в глазах тоска.
Проезжаем дворы, пару раз заворачиваем и оказываемся у длинной панельной девятиэтажки. Он вылезает из машины, достаёт сумки, помогает выйти мне, ведёт за руку к подъезду. Я как в прострации, так неожиданно, так волнительно, но с другой стороны, я не могу его сейчас одного оставить, он сам попросил меня об этом, ему это нужно, мне его искренне жаль.
Старый подъезд ударяет в нос настойчивым запахом свежевыкрашенных стен, видимо недавно ремонт делали. Поднимаемся на лифте на седьмой этаж и выходим на площадку. Гар достаёт из кармана ключи, отпирает дверь и приглашает меня внутрь.
Хорошо, что кота бабушке оставили, сейчас бы ему несладко было, после такого долгого пути опять в незнакомое место. Как он там интересно? Наверняка бабуля его хорошо накормила и он лениво дрыхнет во дворе на крылечке. Улыбаюсь, представляя себе пушистую мордочку Барса.
– Вот тут я и живу. Там кухня, туалет и ванна в той стороне, здесь большая комната, а спальня там.
– А там что? – указываю на комнату, дверь в которую закрыта.
– Там рабочий кабинет, ничего интересного, бумажки, кой-какие вещи, в общем, там ещё что-то типа склада.
– Понятно, – отвечаю я, обводя любопытным взглядом его жилище. – Можно я туда?
– Да, конечно, не стесняйся и будь как дома, я пока сумки разберу, – отправляется он на кухню, а я иду к туалету.
После того, как организм избавился от накопленного во время долгой дороги, иду помыть руки, и ожидаю увидеть хоть какие-нибудь следы от присутствия женщины в этом доме, но не нахожу. В ванной всё по спартански. Полотенце возле раковины, кусочек мыла и мочалка на маленьком крючке в душевой. Улыбаюсь, значит она действительно в прошлом, раз не хранит вещи.
Выхожу и вижу Гара, наливающим в бокалы что-то тёмно-красное.
– Я днём не употребляю, – извиняющимся тоном озвучиваю я свою принципиальную позицию.
– Я тоже, – подмигивает он, – это сок гранатовый, вкусный, не отказывайся.
Ах вот, что у него там гремело.
– Хорошо, от сока не откажусь, а что за повод, обычно сок в стаканы наливают, а ты бокалы достал, – я действую осторожно, подбираю слова, чтобы не спрашивать в лоб и не вымучивать ответ.
– Сегодня я хороню свою прошлую жизнь и начинаю новую, – он протягивает мне прозрачный бокал и касается его стенки своим, – поздравь меня.
– Звучит как-то не весело, но поздравляю, если ты просишь. Расскажешь подробнее, или пока не готов?
– А что тут рассказывать, к нотариусу приглашают, добровольный отказ подписывать. Я не думал, что до этого дойдёт. Нет, я уже смирился, хотя нет, ни хрена я не смирился, – он шумно выдыхает, закрывая своей большой ладонью глаза, потирает переносицу и приглаживает рукой свою русую бороду. – Но теперь я стану никем.
Он грустно усмехается, ловя мой недоумевающий взгляд.
