Текст книги "Год наших падений (ЛП)"

Автор книги: Сарина Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Качнув головой, я выдал своей новой соседке стеснительную улыбку.

– У нее дома такие дела выполняет прислуга.

По лицу Кори было видно, что она не может понять, шутка это была или нет. Однако я не шутил.

Да, Стася была той еще штучкой. Но она была моей той еще штучкой.

Глава 3

Мебельный джинн

Кори

– Как прошел твой первый день? – спросила Дана, когда я во второй половине дня вернулась домой. Она сидела на нашем широком подоконнике и красила ногти.

– Хорошо, – сказала я. – С первой же попытки нашла все три своих класса. А у тебя?

– Тоже неплохо! И мне очень понравился наш преподаватель истории искусств.

– Он секси? – Я шутливо поиграла бровями.

– Ну, если тебе нравятся семидесятипятилетние старички, то да.

– Кто сказал, что они мне не нравятся? – Я сделала крутой разворот в коляске, потому что никакой мебели у меня на пути не было. Стол Даны стоял у стены, как и ее чемодан. В комнате еще было эхо.

– Ой! А так не опасно? – спросила она.

– Неа. – Я повторила свой трюк. Откинулась назад, так что передние колесики задрались, и сделала полный оборот. – Только голова начинает кружиться.

– А бывает баскетбол в инвалидных колясках? – спросила Дана, дуя на свои ногти.

– Наверное, – уклончиво ответила я. Из-за моего спортивного прошлого мне уже человек десять задавали этот вопрос. Но до несчастного случая я никогда баскетболом не увлекалась. И тем более меня не интересовала подобная адаптивная хренотень. Почему людям казалось, будто это звучит увлекательно? Можно подумать, все инвалиды должны обожать баскетбол.

Дана закрутила крышечку лака.

– Короче… я сегодня собираюсь на джем. Хочешь пойти?

– Что такое джем?

– Это концерт. Прослушивание групп а-капелла. Может, и ты попробуешься?

Я покачала головой.

– Я была в хоре, но в восьмом классе бросила, потому что не успевала из-за хоккея.

– Тебе необязательно петь слишком уж хорошо, – возразила Дана. – Там десять групп, и общения столько же, сколько и музыки.

– Тогда пошли на твой джем, – сказала я. – Поглядим, что там такое.

– Отлично! Он начинается после ужина. Сейчас я посмотрю, где тут концертный зал… – Вскочив на ноги, она выудила из своей сумки карту кампуса.

– Классный телек, дамы, – раздался со стороны открытой двери сексуальный голос.

Я оглянулась и увидела прислонившегося к дверному косяку Хартли.

– Спасибо, – сказала я, и мой пульс чуть-чуть подскочил.

– Но что вам на самом деле нужно, так это диван. Вот здесь. – Он кивнул на пустую стену около двери. – Во Дворе Новичков продаются подержанные.

– Мы видели, – ответила Дана. – Но не придумали, как призвать мебельного джинна, чтобы он перенес его вместо нас.

Хартли поскреб свою великолепную челюсть.

– Думаю, двое калек и одна девчонка его не дотащат. Ладно, придумаю что-нибудь во время ужина. – Он взглянул на часы. – …Который начинается прямо сейчас. Пойдете?

– Давай, – сказала Дана. – Я еще не была в столовой Бомона.

– Тогда пошли, – сказал Хартли, разворачивая свои костыли к выходу из МакЭррина.

Мы с Даной выбрались вслед за Хартли на улицу. Корпус факультета Бомон во всей своей готической красоте находился за большими железными воротами. Дана помахала удостоверением перед картридером, и замок на воротах, щелкнув, открылся. Она придержала створку сначала для Хартли, а потом для меня.

Парад инвалидов – с Хартли на костылях и с осторожной мной – продвигался небыстро. Плиты дорожки лежали неровно, и у меня не было желания попасть в трещину колесом и шлепнуться наземь. Было и так тяжело называться Девушкой в Инвалидной Коляске. Я не хотела становиться еще и Девушкой, Которую Выбросило из Инвалидной Коляски.

Из маленького мощеного дворика мы попали во дворик побольше, который входил во все официальные экскурсии по колледжу. Мой брат Дэмьен как-то пожаловался на то, что ему приходится ходить на занятия сквозь толпы туристов с фотоаппаратами. Но такова была цена за проживание в гранитных и мраморных исторических стенах, и меня она устраивала.

В конце дворика Хартли остановился.

– Черт, – сказал он, окинув здание взглядом. – Столовая-то на втором этаже. Я забыл про лестницы.

– Знаешь, этой столовой на моей карте нет, – сказала я. – Я тогда попробую какую-нибудь другую. – Я уже запомнила, в каких корпусах были столовые на первом этаже.

Навалившись на ручки своих костылей, Хартли покачал головой.

– Я тоже не заберусь. Но… как сюда попадают продукты? Не по лестнице же их поднимают. – Он свел брови на переносице. – Поверить не могу, что я ел здесь два года, но ни разу не задумывался об этом. – Он повернулся к другим воротам, ведущим на улицу. – Дана, встретимся внутри. Здесь должен быть служебный вход. За мной, Каллахан.

С порозовевшим лицом я поехала вслед за Хартли к переулку, который уходил за корпуса факультетов Бомон и Тернер.

– Вот он, наверное, – усмехнулся Хартли. Он доковылял до серой металлической двери с интеркомом и нажал на кнопку.

– Да! – отозвался голос.

Он оглянулся на меня, показав ямочку на щеке.

– Доставка!

Через мгновение серая дверь отворилась. За ней оказалась тускло освещенная кабина служебного лифта, где нельзя было даже выпрямиться в полный рост.

– Шикарно, – сказал Хартли. – Ну что ж, рискнем. – Он чуть не споткнулся о невысокий порожек, но все-таки сумел занырнуть внутрь, и, пока я задним ходом заезжала в кабину, придерживал двери. Когда они, скрежеща, закрылись, мне стало страшно. Неужели меня ждал тот самый момент? Когда впоследствии ты оглядываешься назад и не можешь понять, зачем последовала за горячим парнем в дребезжащий трясущийся лифт? Но Хартли только хмыкнул негромко.– Надеюсь, у тебя сильные легкие – на случай, если нам придется кричать «помогите».

Кабина поднималась так медленно, что я оставалась в напряжении до тех пор, пока двери со скрипом не разъехались в стороны. Когда мы появились в залитой светом кухне, тип в поварском колпаке нахмурился, а несколько его помощников в белых передниках обернулись на нас.

– Только не говорите, что не забронировали нам столик, – пошутил Хартли, оглядываясь по сторонам. – Сюда, Каллахан. – Я поехала за ним через кафельный пол, обогнула стеклянную витрину и наконец оказалась в толпе студентов, которые стояли в очереди с подносами в руках.

– Вот вы где! – сказала Дона, освобождая нам место. – Как вы сюда поднялись?

– На служебном лифте, – ответил ей Хартли. – Все прошло как по маслу. Дана, не принесешь нам еще поднос?

– Конечно, бери мой. – Она убежала и скоро вернулась со вторым подносом и двумя наборами столовых проборов.

Очередь постепенно ползла вперед, и в конце концов мы стали следующими.

– Тебе видно, что там? – спросил меня Хартли.

Нет – как обычно.

– Что выглядит лучше всего? – спросила я.

– Булка с тефтельками. Рыба выглядит немного пугающе.

– Тогда выбор очевиден.

– Две порции тефтелек, пожалуйста, – сказал Хартли.

– Ребята, вам помочь что-нибудь донести? – спросила Дана, а Хартли ответил:

– У нас с Каллахан есть система.

Когда он отвернулся, Дана многозначительно выгнула в мою сторону бровь, и я, пряча усмешку, закусила губу.

***

Когда мы взяли нашу еду, Хартли указал костылем на стол в центре зала, где было несколько незанятых мест.

– Вон туда, дамы.

Когда мы приблизились к столу, нам помахал парень с темно-рыжимы волосами.

– Хартли! Господи, ты только посмотри на себя.

– Ты всегда знаешь, что сказать, Бридж.

Рыжий поднялся и обошел стол, чтобы рассмотреть монументальный гипс Хартли.

– Чувак, это серьезно. Дико тебе сочувствую.

Хартли отмахнулся от него, словно не желая об этом слышать. Такая реакция была знакома и мне. Иногда даже самые вежливые вещи, которые говорят люди, только напоминают о том, насколько все плохо.

– Не выкинешь один из стульев для Каллахан? – спросил Хартли.

Бриджер одним движением пальца отодвинул тяжелый деревянный стул в сторону. Он тоже был первоклассным спортсменом – с широкой грудью, обтянутой футболкой с логотипом студенческой хоккейной команды, и бугристыми, покрытыми веснушками бицепсами. Бриджер был почти таким же красивым, как Хартли. Когда Хартли представил нас, как своих соседок, он усмехнулся.

– Так вот кому я сбагрил Хартли. Мы с ним должны были быть соседями. Если вдуматься, я мог неосознанно столкнуть его с той стены, чтобы заполучить себе сингл.

– Как мило, – сказал Хартли. – Слушай, можешь после ужина оказать нам услугу? Этим дамам нужно купить диван в Старом кампусе. Нести совсем близко, по лестнице подниматься не надо. И ты сможешь заценить мое модное инвалидное обиталище.

– Хорошо. Кстати, а что ты делаешь вечером?

Хартли покачал головой.

– Что решит Стася. Завтра утром она уезжает.

– Ясненько. – Брови Бриджера приподнялись. – Чувак, только побереги ногу. Оставь акробатические позы на следующий раз. – Когда Хартли бросил в него скомканной в шарик салфеткой, Бриджер только расхохотался. – Тебе дают нормальные болеутоляющие?

– Да, но меня от них выворачивало, так что я оставил их дома. Есть старый добрый адвил, его я горстями и ем.

К нам подсел еще один парень – стильный блондин с прилизанной стрижкой.

– Нога так сильно болит? – спросил он.

– Болит абсолютно все, – сказал Хартли. – Здоровая нога из-за двойной нагрузки, бедро из-за гипса. Даже подмышки болят.

– У тебя ручки на костылях опущены слишком низко, – проговорила я, вытирая салфеткой рот.

– Серьезно? – оживился Хартли.

– Серьезно. Подними их на деление выше, а на подмышечники больше не опирайся.

Он показал на меня палочкой жареной картошки.

– Ты очень полезный сосед, Каллахан.

Я покачала головой.

– Если б существовала телеигра на тему физиотерапии, я бы дошла до финала.

Блондин бросил на меня странный взгляд. Но я к таким взглядам привыкла. И потому вместо того, чтобы расстроиться, доела свою булку с тефтельками. Она была очень вкусной.

***

После ужина мы с Даной заплатили сорок долларов за подержанный диван не слишком уродского оттенка синего цвета, а Бриджер и блондин, которого они называли Фэйрфакс, доставили его к нашей комнате.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – воскликнула Дана, крутясь перед ними и открывая дверь. Дверной проем в комнате для инвалидов был настолько широким, что им даже не пришлось укладывать диван на бок, чтобы занести его внутрь.

– Симпатичная комната, – произнес Бриджер, опуская свой край дивана. – Давай теперь посмотрим твою, Хартли.

С открытыми настежь дверями мне было слышно, как друзья Хартли восхищаются его комнатой. У Хартли не было общего пространства, как у нас, но я заметила, что его комната тоже большая.

– Двуспальная кровать? Офигеть.

– Как невовремя твоя девушка решила уехать, – хмыкнул Фэйрфакс. – А где она, кстати?

– В торговом центре? В салоне? Короче, в каком-нибудь дорогом месте, – ответил ему голос Хартли. – Неважно. Кто хочет пива, пока она не вернулась?

***

Вдоволь навосхищавшись нашим новым предметом мебели и уложив перед ним в качестве журнального столика Данин чемодан, мы отправились через весь кампус на джем а-капелла. В концертном зале нам выдали по программке. Там было перечислено десять групп, каждая из которых должна была исполнить две песни.

– Они раздают их, чтобы желающие прослушаться могли запомнить, кто что поет, – объяснила Дана, пока мы пробирались к месту для инвалидов, где мое кресло не торчало бы из прохода.

У всех групп были забавные названия, вроде «Херувимов Хакнесса» и «Нежных Нот». Когда верхний свет погас, на сцену вышла первая группа – двенадцать парней в одинаковых футболках и шортах хаки. Я заглянула в программку. Выступали «Музыкальные Мародеры».

– Пение а-капелла немного ботанистое занятие, – шепнула мне Дана. – Но в хорошем смысле.

Через несколько минут я поняла, что склонна с ней согласиться. Один парень в дальнем конце достал камертон и издал одну ноту. Одиннадцать его друзей с закрытыми ртами подхватили ее. Затем лидер убрал камертон и поднял обе руки. Когда он их опустил, группа завела разложенную на четыре голоса «Up the Ladder to the Roof». Каким-то образом у них получилось сделать по-настоящему классной песню, которая играла по радио, когда мои родители были детьми. Я всегда считала, что предпочитаю спортсменов. Но сейчас была вынуждена признать, что дюжина зажигающих на сцене парней тоже выглядят довольно-таки привлекательно.

– Потрясающе, – прошептала я.

Дана кивнула.

– Они должны стать лучшей мужской группой.

Дальше выступала группа, где были и парни, и девушки. Они пели очень задорно, но им не хватало безупречности «Мародеров».

– А теперь… – прошептала Дона. Объявили следующую группу – под названием «Что-то с Чем-то», – и она, стиснув мое запястье, сказала: – Вот, куда я хочу попасть.

Девушки встали на сцене в идеально ровный кружок, взялись за руки и начали исполнять очаровательную версию «Desperado» Eagles.

Когда песня закончилась, их наградили бурными аплодисментами.

– Вау, – произнесла я. – Они очень крутые.

– Я знаю, – вздохнула Дана. – А ты заметила, какие они блондинистые? Вряд ли это чистое совпадение. Может, тебе все-таки прослушаться, Кори? У тебя почти нужный цвет.

– Ни за что, – на автомате ответила я, притрагиваясь к своим выгоревшим на солнце волосам.

Я задумалась о том, почему Дана не видит изъян в своей логике. Если «Что-то с Чем-то» настолько пеклись о своем внешнем виде, то представляете, как будет выглядеть среди их хорошеньких улыбающихся лиц некто в инвалидной коляске или на костылях? Неужели Дана искренне полагала, что любая из этих групп будет смотреться нормально со мной, припаркованной в центре?

Мне понравился джем, однако я знала, где мое место. В инвалидной коляске.

Глава 4

Думаешь, ты такая хитренькая?

Кори

На следующей неделе, пока мы с Даной сидели, погрузившись в конспекты, в нашу дверь постучали.

– Открыто, – крикнула я.

Деревянная дверь распахнулась, и из-за нее показался Хартли и его костыли.

– Приветик, – сказал он. – Все упорно трудятся, да? Я тогда зайду в другой раз.

Дана захлопнула свой учебник.

– Я через полчаса ухожу на прослушивание. Что такое?

– У меня есть одна странная и эгоистичная просьба.

– Интересно, – ответила Дана. – Я бы даже сказала – многообещающе.

– Ты умная девушка, Дана. – Он сверкнул своей ямочкой, и я почувствовала, что подпала под его чары еще чуточку глубже. От этой улыбки могло расплавиться даже стекло. – Короче. У меня есть «квиркбокс». Но нет телека. У нас с Бриджером была неплохая команда – но телевизор был его, а не мой.

– «Квиркбокс» это игровая приставка? – спросила я, и он кивнул.

– В общем, если вам когда-нибудь захочется поиграть, я могу подключить ее здесь. Дело одной секунды.

– Так неси, – сказала я. – Давай попробуем прямо сейчас.

– Ты лучше всех. – На его лице вспыхнула радость. – Скоро вернусь.

Дверь закрылась, и мы услышали, как костыли Хартли застучали по коридору.

– Увлекаешься видеоиграми? – спросила Дана.

– Нет. – Я усмехнулась. – Хотя…

Она расхохоталась.

– Думаю, с этого момента мы будем называть его Сердцеед. Ладно, мне пора собираться на прослушивание. – И она ушла к себе, чтобы впасть в модный кризис.

***

– Я просто посмотрю. Видеоигры, в общем-то, не мое, – сказала я Хартли, пока он возился со шнурами, подключая приставку. С дивана открывался неплохой вид на его зад.

– Как тебе больше нравится. – Через минуту большой экран ожил, и на льду появилась команда невероятно реалистично нарисованных хоккеистов в форме «Брюинз».

Я непроизвольно подалась вперед.

– Это же Антон Ходобин! У них даже лица есть?

Хартли хмыкнул.

– Ага, но я помню, что видеоигры, в общем-то, не твое. – Балансируя на костылях, он встал с джойстиком в руках перед экраном. После гудка произошло вбрасывание, которое выиграл нападающий Хартли. Его команда пошла в атаку на ворота «Айлендерс», и Хартли сделал пас своему левому вингеру.

Последовал напряженный момент: защитник «Айлендерс» перехватил шайбу. Но Хартли с удовлетворенным возгласом отобрал ее и, готовясь забить, покатил вперед. Вратарь ринулся к нему, но тут Хартли сместился в сторону, и его плечи загородили от меня телевизор. Не думая, я оттолкнулась от дивана, чтобы обойти его.

И упала.

За долю секунды до столкновения с полом я поняла, в чем состояла моя ошибка. Такое по-прежнему случалось время от времени – в моменты, когда я по-настоящему отвлекалась. Я забывала, что больше не могу стоять без опоры, и в итоге растягивалась на полу.

Я грохнулась с глухим «бум» и вдобавок ударилась локтем о наш импровизированный журнальный столик.

Голова Хартли крутнулась ко мне.

– Черт, ты цела?

– Конечно, – с пылающим лицом ответила я. – Просто… неуклюжая, вот и все. – Я потерла ушибленный локоть. – Смотри. – Я кивнула на экран, где завладевшие шайбой «Айлендерс» прорывались к воротам Хартли. Когда он отвернулся, я быстро усадила свою задницу на диван.

Он поставил игру на паузу, потом обернулся и пристально уставился на меня.

Я опустила глаза на свои руки.

– Так, – сказал Хартли. – Внимание. – И, когда я на него посмотрела, бросил мне джойстик. – За какую команду будешь играть? – Он одарил меня широченной улыбкой – той самой, от которой у меня все размякало внутри.

– За «Питтсбург», – не раздумывая, ответила я.

– Отличный выбор, Каллахан. – Он подхватил второй джойстик и вызвал на экране меню. – Секунду, только настрою. А потом ты будешь учиться у мастера.

Я бы много чему хотела бы поучиться у «мастера». Но сегодня вечером удовлетворилась игрой под названием «Реальные клюшки».

***

К следующему визиту Хартли я была уже подготовлена.

– Помнишь, на что нажимать? – спросил он, вручая мне джойстик.

– Вроде бы.

На этот раз мы сели рядышком на диване. Уложив свой гипс на журнальный столик, Хартли нажал «играть», и двое наших с ним игроков в ожидании вбрасывания уставились друг на друга. Цифровой судья уронил между нами шайбу, и я подхватила ее своей клюшкой. А потом, сделав пас вингеру, помчалась к воротам.

Впереди показался вратарь Хартли. Я направилась к нему, целясь в правый верхний угол ворот. Игрок Хартли сместился, прикрывая его. Тогда я сделала обманное движение влево, а когда вратарь на экране, как по команде, вильнул вслед за мной, вновь перевела шайбу вправо и забила гол.

Я хихикнула под рев ненастоящей толпы.

– Каллахан, какого хрена? – Хартли поставил игру на паузу. – Ты обвела моего вратаря? – Медленно-медленно его удивленное лицо расплылось в хулиганской усмешке. – Погоди-ка… Да ты же тренировалась!

Я сражалась с улыбкой.

– А ты бы на моем месте не стал?

– Ну все, ты за это заплатишь! – С молниеносностью какого-то ниндзя он наклонился, поднял мою руку вверх, и, не успела я опомниться, как его пальцы уже щекотали меня подмышкой.

– Хартли! – взвизгнула я, отпихивая его руку и прижимая к боку свою.

– Думаешь, ты такая хитренькая? – Он снова потянулся к моей руке, но то была просто уловка. Выросшая со старшим братом, я знала все эти трюки и, когда его ладонь, изменив направление, нырнула к моей талии, дернула локоть вниз, защищая себя. Но тогда Хартли привстал на здоровой коленке и набросился на мою уязвимую левую сторону. Я опять взвизгнула, а он прижал к дивану мое плечо и свободной рукой нашел сразу два щекотных места.

Сверху на меня смотрели его смеющиеся карие глаза, и, заглянув в них, я ощутила прилив тепла, а потом – чего-то еще. Внезапно выражение его лица изменилось, стало более серьезным. Почти голодным.

Хихиканье замерло у меня на губах.

– Что здесь происходит? – Из соседней комнаты, застегивая сережку, вышла Дана.

Хартли отпустил меня и, откинувшись на свою половину дивана, подобрал джойстик.

И момент был нарушен. А может, и не было никакого момента. Может, я все себе напридумывала. Пока Дана улыбалась, глядя на нас, я покосилась на Хартли, но он выглядел как обычно.

– Кое-кто продул, – проговорила я, чтобы спрятать смущение, – и потерял самоконтроль.

– Кое-кому следует преподать урок, – отпарировал Хартли, включая игру.

– Запускай, – ответила я.

Дана накинула куртку.

– Мне что, вызвать няньку? Никаких драк, ясно вам?

Но мы ничего не ответили, потому что игра уже началась. На сей раз вбрасывание выиграл Хартли, и отобрать у него шайбу я не смогла. Однако моему вратарю каким-то чудом удалось упасть на нее и остановить.

– Уф, – сказала я. – Чуть не попал. – Я оглянулась, но Дана уже ушла. – Ну что, счет по-прежнему один-ноль, «Питтсбург» ведет.

– Ты еще и хвастаешься? – изумился Хартли. – Сейчас я сотру эту улыбочку с твоего лица.

Тут проснулась моя маленькая крылатая фея надежды. Я даже знаю несколько способов, как это сделать, многозначительно шепнула она.

***

Видеоигра «Реальные клюшки» стала нашей с ним темой, а соперничество «Брюнз» с «Пингвинами» переросло в мою любимую одержимость. Мы порой садились по-быстрому сыграть перед ужином даже в будние дни. Дана только качала головой и называла нас наркоманами. Увы, но наше веселье нередко прерывал сотовый Хартли. Он ставил игру на паузу и отвечал, потому что в это время суток Стася только-только готовилась отправиться спать.

– Извини, – сказал он, когда это произошло в первый раз. – Просто позже я не смогу ей перезвонить. У них там уже одиннадцать.

– Без проблем. – Вот только я говорила неправду. Потому что эти телефонные звонки были мучительными.

– На выходные в Рим? Здорово! – говорил Хартли. Тот потакающий тон, которым он с ней разговаривал, был ему не к лицу. – Мне уже жалко твою кредитку. Не забудь купить там парочку дополнительных чемоданов, а то не сможешь привезти домой все свои дизайнерские трофеи.

Я терпела эти разговоры со стиснутыми зубами. Они не только мешали моему новому любимому увлечению, но и уводили мои мысли в совершенно нежеланную степь. «Привет, секси», – так частенько отвечал на звонок Хартли. Или: «Привет, малыш». Сложно сказать, которое из этих ласковых обращений беспокоило меня больше всего. Потому что меня саму никогда так не называли.

История заключалась в том, что под влиянием вспыхнувшего влечения к Хартли я начала сопоставлять себя с такими девушками, как Стася. До несчастного случая я полагала, что рано или поздно мне на пути обязательно встретится страстный роман. Но теперь мне резало слух то, как Хартли забрасывал свою роскошную девушку комплиментами. Существовал ли на свете парень, который смог бы назвать свою прикованную к инвалидному креслу подругу «секси»?

Я в этом сомневалась.

***

Частью сделки, которую я заключила с родителями, было обещание продолжить в Хакнессе курс физиотерапии. Моим физиотерапевтом оказалась женщина спортивного вида в кепочке «Патриотов».

– Зови меня Пат, – сказала она, пожимая мне руку. – Я все выходные изучала твой файл.

– Извините, – проговорила я. – Скучное, наверное, было чтиво.

– Вовсе нет, – улыбнулась Пат. Я заметила, что она вся в веснушках. – Твои инструкторы нашли тебя довольно-таки интересной.

Я рассмеялась.

– Если «интересная» это эвфемизм для стервозины, то я, может быть, и поверю.

Она покачала головой.

– У тебя был очень непростой год, Кори. Все это понимают. Ну что, давай начнем?

Первым делом Пат сделала мне растяжку. Именно с этого всегда начинались занятия – с выбивающего из колеи ощущения, как с моим телом возятся, будто с тряпичной куклой. Пат разработала мне тазобедренные суставы, затем колени и щиколотки. Прежде чем попросить меня сесть, она, поколебавшись, спросила:

– Можно взглянуть на твою кожу? Никто не увидит.

Я огляделась. Дверь в кабинет была плотно прикрыта, а в окне никаких лиц не наблюдалось.

– Только быстро, – сказала я.

Пат оттянула резинку моих леггинсов и заглянула за край белья. Дело в том, что от постоянного сидения в кресле у меня могли появиться пролежни.

– Там никаких проблем.

– Я не в группе риска, – сказала я. – Это родители попросили вас проверить, да?

Она улыбнулась.

– Ты же не станешь винить их за то, что они заботятся о тебе?

Я, вообще-то, могла бы.

– Если у нас получится поднять тебя из этого кресла, – Пат дернула большим пальцем в сторону вышеупомянутого объекта, – то никто об этом волноваться больше не станет. Сколько часов в день ты проводишь на костылях?

– По-разному, – уклончиво ответила я. Если честно, я пока не придумала, как встроить костыли в свое учебное расписание. – Я еще не разобралась, насколько далеко все корпуса.

– Ясно, – проговорила она. – Но если ты планируешь принимать участие в студенческой жизни, то тебе придется научиться подниматься по лестницам. Или выбрать колледж, построенный в семидесятых. Так что давай немного поделаем жим ногами.

Я старалась не сильно ворчать. Но год назад я выжимала удвоенный вес своего тела. А сейчас… Пат поставила всего фунтов шесть (25 кг – прим. пер.), но мне все равно приходилось давить на бедра руками, чтобы платформа сдвинулась с места. У первоклассника и то получилось бы лучше.

Серьезно, какой вообще в этом был смысл?

Но Пат мое паршивое представление не смутило.

– А теперь поработаем над твоим корпусом, – сказала она. – Сильное туловище – это ключевое условие для удержания равновесия на костылях. – Ничего нового для себя я не услышала. Пат брала свои реплики из того же сценария, что и все прочие мои физиотерапевты. А их было немало.

К сожалению, ни в одном из этих сценариев не говорилось о том, что тревожило меня больше всего. Пат знала, что делать, когда мои бедра начинали вилять во время планки. Но никто и никогда не учил меня, как справляться со странными взглядами, которые люди бросали на меня при виде инвалидного кресла. Иногда я замечала в их глазах неприкрытую жалость. Это не помогало, но было хотя бы честно. Еще были Большие Улыбки. Обычно люди не разгуливают, ухмыляясь, будто маньяки, всем, кто попадается на пути, но со мной они считали своей обязанностью выдать Большую Улыбку. Это было словно утешительный приз. Твои ноги стали почти бесполезными, так что на тебе Большую Улыбку.

Конечно, вслух я ни о чем подобном не жаловалась. Это прозвучало бы гадко. Но последние девять месяцев стали для меня одним сплошным унижением. Раньше, когда парни пялились на мою грудь, я обижалась. Теперь я могла об этом только мечтать. Потому что, когда они смотрели на меня, то ничего, кроме инвалидного кресла, не видели.

– Еще четыре раза, Кори, – сказала Пат. – И мы закончим.

Я посмотрела в ее решительное лицо и оторвала верхнюю часть тела от пола. Но мы обе знали, что это не закончится никогда.

Глава 5

Пьяный жираф на ходулях

Кори

Сентябрь быстро сменился октябрем, и жизнь была хороша. Я успевала по всем своим курсам и с каждым днем все легче перемещалась по кампусу. Дана находилась в разгаре изматывающего процесса по вступлению в одну из групп а-капелла. Для прослушивания она выбрала «Hey There» Делайлы, и после всех ее репетиций я начала слышать эту песню во сне.

Я сама общественной жизнью пока не обзавелась, но, возможно, на это требовалось какое-то время. Моим любимым развлечением в пятничные и субботние вечера была, без вариантов, игра с Хартли в «Реальные клюшки». С началом хоккейного сезона его приятели стали появляться все реже. Они или были на тренировке, или тусовались на вечеринках в таких уголках кампуса, куда Хартли было попросту не забраться. В такие вечера он плюхался рядом со мной на диван, и мы несколько раз играли в хоккей, а после иногда смотрели кино.

– Знаешь, ты слишком полагаешься на своего капитана, – сказал как-то вечером Хартли, когда я проигрывала.

Я не собиралась ему признаваться, но причина, по которой я в тот вечер проигрывала, имела очень мало отношения к моему центральному нападающему, и очень много – к тому факту, что Хартли был без футболки. Последние полчаса я провела, стараясь не пускать слюни на его пресс.

Он открыл бутылку пива и предложил ее мне, но я, махнув рукой, отказалась.

– Дигби неплох, но на льду есть и другие игроки.

– Но он такой симпатичный, – сказала я, отложив в сторону джойстик. И то была правда – мое сердце пускалось вскачь даже от цифровой версии капитана «Пингвинов». Он был почти самым горячим хоккеистом из всех, что я знала. Самый горячий сидел на диване рядом со мной.

Хартли фыркнул в свое пиво.

– Ты серьезно? – Он рассмеялся, что дало мне возможность снова полюбоваться его улыбкой. – Каллахан, я думал, ты настоящая фанатка. Я не знал, что ты одна из «пак-банниз».

Я возмущенно выдохнула.

– А я не знала, что ты засранец.

Не отпуская бутылку, он примирительно поднял руки вверх.

– Эй, я же шучу.

Пытаясь унять раздражение, я закусила губу. «Пак-банниз» было уничижительным термином для женщин, которым хоккеисты нравились намного больше хоккея. Меня еще никто так не называл. Самые счастливые мгновения моей жизни прошли на площадке, а не за ней.

Хартли уложил свою сломанную ногу на столик и, точно золотистый ретривер, склонил голову набок.

– Задел за живое? Прости.

Дотянувшись до Хартли через диван, я отняла у него бутылку и сделала глоток пива.

– Мне, наверное, стоит начать разрисовывать свою физиономию и орать на судью. Раз уж я такая большая фанатка.

Я протянула бутылку обратно, но он ее не забрал. Он просто сидел и смотрел на меня – так пристально, что впору было задуматься, не научился ли он читать мои мысли.

– Каллахан, – проговорил он медленно. – Ты что, играешь в хоккей?

С минуту мы просто моргали, уставившись друг на друга. Я всегда играла в хоккей – с пяти лет. А теперь была в лучшем случае просто фанаткой. И это было по-настоящему больно.

С трудом сглотнув, я ответила на вопрос.

– Играла. Ну, до того… До того, как перестала. – Я ощутила за веками жжение. Но плакать перед Хартли в мои намерения не входило, и я сделала глубокий вдох через нос.

Он облизнул губы.

– Ты говорила, что твой отец – школьный тренер.

– Он был моим школьным тренером.

– Да ладно? – Не прерывая зрительного контакта, Хартли открыл новое пиво. – На какой позиции ты играешь?

Играла. Прошедшее время.

– В центре, естественно. – Я знала, о чем на самом деле он спрашивал. – Капитан. Чемпионка штата. Предложения от колледжей и все такое. – Было так тяжело рассказывать ему, что именно я потеряла. Чаще всего люди не хотели это выслушивать. Они меняли тему и спрашивали, не планирую ли я заняться вязанием или увлечься шахматами.

Но Хартли только дотянулся до меня и чокнулся своей бутылкой пива с той, которую я все еще держала в руке.

– Знаешь, Каллахан, я сразу понял, что ты мне понравишься, – сказал он. После этих слов бороться со слезами стало еще сложнее. Но я сделала долгий глоток пива и все-таки одержала над ними верх. Повис еще один момент тишины. – Ну так что… – наконец прервал молчание Хартли, – полагаю, это значит, что я обязан научить тебя, как переключать ракурс, чтобы ты всегда видела, где у тебя защитники. Двигай сюда.

Радуясь перемене темы, я переместилась поближе к нему, и Хартли одной рукой обхватил меня, чтобы мне был виден джойстик, который он держал передо мной.