Текст книги "Две жизни Николь"

Автор книги: Сара Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Сара Роуз
Две жизни Николь

1

Одним далеко не прекрасным утром в рабочем кабинете Николь Энвар раздался телефонный звонок. Она привычно подняла трубку и услышала приглушенный и какой-то гнусавый женский голос с «доброжелательными» и невыносимо слащавыми, хоть водой запивай, нотками. Голос быстро проговорил:

– Миссис Энвар, у вашего мужа родился сын, поздравляю!

Это было как обухом по голове.

Николь застыла на месте, переваривая услышанное. Когда она наконец пришла в себя от потрясения, в телефонной трубке уже слышались гудки отбоя.

Странное предчувствие беды предопределило весь ее рабочий день. Она никак не могла сосредоточиться на работе. В голове, словно молотом по наковальне, назойливо стучала убийственная новость, в которую Николь никак не хотела верить. Но, тем не менее, голос «доброжелательницы» преследовал ее целый день. Знакомый голос. Очень знакомый. Где-то я его уже слышала, думала она.

Где? Где? Где?

В сознании с бешеной скоростью проносились отдельные фрагменты ее общения со знакомыми, клиентами, просто случайными людьми. Калейдоскоп голосов. Иногда ей казалось, что она вот-вот узнает этот мерзкий голос. Вот-вот… Но воспоминание ускользало…

Этот звонок перевернул ее жизнь. Все, что происходило с ней дальше, не могло присниться даже в самом кошмарном сне.

Вечером она как ненормальная летела домой в своем роскошном «шевроле»… Скорее. Поговорить с мужем. И забыть об этой нелепости.

Эту красивую машину подарил ей Марк к тридцатилетию. Странно… Раньше он никогда не делал подобных подарков. Но Николь была так счастлива, что ей и в голову не пришло спросить, с чего это ее муж так расщедрился. Ее лучшая подруга и сотрудница Анна Покэ откровенно завидовала:

– Господи, какая же ты счастливая. И почему одним достается все, а другим ничего. У тебя потрясающая галерея. Такой муж… Такое авто под окном… – вздыхала девушка, выглядывая в окно, под которым красовался перевязанный огромным блестящим бантом шикарный подарок.

А потом она вдруг сообщила Николь, что увольняется. Сказала, что нашла более интересную работу. Какую именно? Нет, она пока не будет об этом говорить. Чтобы не сглазить.

– Ты должна понять, Николь, вдруг у меня не сложится. А мне так хочется добиться высот, – проворковала Анна, чмокнула подругу в щеку и добавила: – И еще выйти замуж за богатого и преуспевающего мужчину… такого, как твой Марк.

Ей было только двадцать четыре. Но, наверное, прямо с рождения Анна четко знала, чего хочет от этой жизни. Порой даже казалось, что она рассчитала свою жизнь на сто лет вперед. Ей не везло только в одном: она никак не могла выйти замуж. Вернее, не могла найти богатого жениха. Ее заветной мечтой было выйти за преуспевающего бизнесмена.

Почему бы и нет? Правда, Анна не была красавицей. Она была симпатична, не более. Зеленые глаза, густые русые волосы, полноватые губы… и способность притягивать к себе мужчин, словно у нее был магнит вместо сердца. Вот только этот магнит притягивал всех особей мужского пола без разбору. Поэтому ей приходилось тщательно их сортировать. И, к сожалению, после сортировки в отходах оказывались практически все. Ничего действительно стоящего до сих пор не попадалось.

– У тебя все впереди. Ты симпатичная, умная. Все еще будет, – утешала ее Николь.

– Нет уж, дорогая. Мне некогда ждать. Надо поторапливаться. Женская красота не вечна, а умом мужчины интересуются мало, – со знанием дела, безапелляционно заявляла Анна.

Николь не спорила. В сказанном присутствовала непреложная истина. Когда она смотрела на себя в зеркало, то чувствовала себя просто счастливой, что в свое время ей так удачно подвернулся Марк, за которого она, не думая ни о чем, тут же выскочила замуж. Она сильно подурнела с тех пор. В то время, десять лет назад, она была стройной и привлекательной. Очень привлекательной. Длинные ноги, узкая талия. Глаза цвета зрелых вишен, чувственные губы, густые вьющиеся волосы до пояса… Но после родов все куда-то исчезло. Талия расплылась, ноги пополнели. Глаза стали казаться меньше. Рот расплылся. Неизменными остались только густые и блестящие каштановые волосы.

Ее муж Марк Энвар был преуспевающим бизнесменом. Он владел одной из самых больших юридических компаний Лос-Анджелеса. Правда, своему успеху он был полностью обязан Николь.

Марк был родом из небогатой семьи. Его отец занимался страховым бизнесом, но как-то неудачно. Деньги постоянно куда-то утекали, словно дождевые ручьи, и в конце концов семья начала брать в долг. Сначала это были небольшие суммы. Но эти небольшие суммы росли, как маленькие дети, – совершенно незаметно. И к тому моменту, когда Марк вырос, его отец умудрился обанкротиться. Но как раз в это время Марк встретил Николь. Она влюбилась в него сразу. Трепетно. Непомерно. Умиротворенно.

Они поженились.

Марк не был красив, но в нем было что-то такое, что привлекало к нему женские взгляды. Средний рост, голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, ямочка на подбородке и… лысина. Марк Энвар был совершенно лысый, как бильярдный шар. Когда к тридцати годам он начал лысеть, то пришел к выводу, что в его случае самая отличная прическа – полное ее отсутствие. И он тщательно брил голову, выставляя напоказ безукоризненную форму черепа.

Он очень любил себя. Холил и лелеял. Бассейн, тренажерный зал, солярий, массажист. Без этого он не мог прожить и дня.

Николь всем этим не увлекалась.

Марк женился на ней и по любви, и по расчету одновременно. Николь была хорошенькой, она его волновала. Марк мечтал, чтобы она родила ему сына. Но родилась дочка. И с ее рождением его любовь к жене постепенно угасла. Особенно после того, как та начала поправляться. Но еще оставался расчет. Николь была богатой наследницей. Ее дядя, бездетный вдовец, нефтяной магнат, очень любивший свою единственную племянницу, скоропостижно умер и оставил ей многомиллионное наследство. И Марк, с разрешения Николь, запустил туда руку, развивая свой юридический бизнес. А когда достиг достаточных высот, потерял к жене всякий интерес. Но Николь не замечала этого.

Она любила дело, которым занималась.

И уходила в него с головой.

Она обожала дочку.

Она любила мужа ровной, спокойной любовью.

И ей не приходило в голову не доверять ему.

Да и Марк вел себя достойно, умело создавая иллюзию семейного благополучия. Он часто вместе с женой ходил в театры и на вернисажи. Они устраивали у себя приемы, куда приглашались друзья и партнеры по бизнесу. Растили дочку и вместе наслаждались ее обществом… Со временем Марк полюбил дочь по-настоящему. Да ее нельзя было не любить. Она была чудесна. Красивая. Смышленая. Забавная. Непосредственная.

Была…

Темнело рано. Мягкая, теплая зима властвовала в городе, куда триста солнечных дней в году и постоянный океанический бриз привлекали миллионы отдыхающих, туристов, деятелей кино и пенсионеров, которые приезжали сюда на постоянное жительство, словно торопясь оказаться в раю еще при жизни.

Наконец Николь подкатила к дому. Привратник встретил ее у дверей.

– Сэм, мой муж уже вернулся? – поинтересовалась она.

– Да, полчаса назад, – ответил привратник, закрывая ворота за хозяйкой.

Прежде чем зайти в дверь своей роскошной виллы, расположенной на самом берегу океана, Николь остановилась. Предчувствие. Дурное предчувствие на миг сковало ее душу. Сердце сжалось, превратившись в болезненный комочек. К горлу тоже подкатил ком. Он не давал дышать. Что это?

Страх.

Николь чего-то вдруг испугалась. И в этот момент перед ней мимолетно возник образ дочери с раскинутыми в стороны руками. Она словно преграждала ей дорогу. Николь встала как вкопанная.

– Мэри, доченька, – невольно проговорила она вслух.

Образ исчез. Мгновенное видение, проникшее откуда-то из другого мира. Где ты сейчас, доченька? О чем хочешь предупредить?

Николь невольно приложила руку к груди, словно пытаясь унять неунимаемую боль.

Потом глубоко вздохнула, сделала над собой усилие и открыла дверь.

Марк стоял рядом с баром и наливал себе в низкий стакан ром. Последнее время он все чаще прикладывался к спиртному.

Николь остановилась. И поняла, что не знает, как рассказать Марку о странном звонке.

– Привет… Николь, дорогая, ты какая-то странная. За тобой гнались? – повернулся к ней муж. Его лицо просто-таки излучало счастье.

И эти лучи были настолько горячи, что Николь чуть не обожгла о них истерзанную душу.

– Да, гнались, – зачем-то сказала она одними губами.

– Кто мог за тобой гнаться? Хулиганы?

– Тени…

– Какие еще тени? Ты случайно не перегрелась?

– А ты случайно не стал отцом? – выпалила она неожиданно для себя и пристально посмотрела на мужа.

В его глазах метнулся страх, сменившийся недоумением.

– С чего ты взяла! – вскричал он.

Эмоции подвели его. Он себя выдал с головой.

– Марк, мне сегодня позвонили и поздравили с рождением твоего сына… – Голос Николь сорвался.

– Кто? – Марк смутился было, но мгновенно взял себя в руки.

Он оценивающе посмотрел на жену.

Она стояла перед ним маленькая, пухленькая, как свежевыпеченная булочка. Какой же жирной она стала, с отвращением подумал он.

– Как раз это я хотела услышать от тебя. – Николь еле сдерживала эмоции, бушевавшие в ней.

– Извини… – пробормотал он. – Я думал, что все это откроется как-то иначе…

Нет смысла ничего скрывать, все равно она узнает об этом рано или поздно, подумал Марк, видя настрой жены. Она выглядела жалкой и растерянной, но явно была настроена узнать правду во что бы то ни стало.

Услышав его признание, Николь ощутила, как ее ноги превращаются в бесчувственную вату. Она села на диван, чтобы не упасть. Взгляд ее красивых вишневых глаз начал леденеть. Кровь в венах замедлила свой разбег, и Николь на какие-то доли секунды вдруг показалось, что ее жизнь останавливается. Ей стало душно. Воздуха не хватало…

Нет. Нет. Нет. Еще не хватало упасть в обморок.

Она сильная. Она не должна…

Николь Энвар изо всех сил боролась с волной мучительной боли, которая захлестывала ее и накрывала с головой.

– Как ты мог! – только и выдохнула она.

– Я этого не хотел, – пробормотал Марк. – Я собирался подготовить тебя, чтобы не было так болезненно…

– Ты думаешь, что к такому можно подготовить?.. – Еще чуть-чуть, и она не выдержит, заплачет. Нет. Разрыдается в голос. – Мне звонила она?

– Наверное…

– Как ее зовут? – Николь хотела знать имя своей соперницы.

– Анна Покэ. – Марк, секунду поколебавшись, назвал имя ее подруги. – Прости. Но наш брак изжил себя. Я больше не люблю тебя.

Николь смотрела на мужа широко раскрытыми глазами. Больно кольнуло в душе, словно ее пронзили острой ядовитой иглой.

Больно…

В голове забарабанили тысяча барабанщиков. Заглушая голос разума, не давая принять и осмыслить услышанное…

Все мысли текли в никуда.

Потом все стихло. Тишина. До звона в ушах.

Николь никак не могла поверить в это двойное предательство. Все это ей казалось дурным сном. Она хотела побыстрее проснуться и вернуться в реальность. Но ее разум, душа и тело онемели. Руки и ноги словно сковали железными цепями. Ни двинуться с места, ни пошевелиться.

Первым очнулся ее мозг. Он словно компьютер методично заработал, ища правильный выход, но не находил его. Поэтому заставил ее задать беспомощный вопрос.

– И что теперь?

– Мы с тобой должны расстаться. Я женюсь на Анне… Ты же понимаешь, там у меня родился сын…

А здесь он потерял дочь…

Они потеряли дочь.

Повисло тяжелое молчание. Как огромный булыжник. Оно давило, прессовало, не давало дышать. Николь собрала все свои силы и проговорила:

– Теперь я понимаю, почему Анна скрывала от меня свою новую работу… Ее новая должность теперь будет называться «жена»…

Марк смущенно пожал плечами и ничего не ответил. Николь, взглянув на мужа, удивилась сама себе:

– Господи, ты изменял мне с моей подругой, а я ничего не знала! – Анна обхватила руками голову и почему-то спросила: – Если ты хотел уйти от меня, зачем сделал мне такой подарок ко дню рождения?

– Это из-за ребенка. В этот день я узнал, что Анна беременна, и захотел это отметить. Мне хотелось, чтобы все были счастливы…

Это был конец.

2

У меня родился сын. У меня родился сын. Я женюсь на Анне… – стучали в висках слова мужа.

Николь стремительно неслась к машине. Она не слышала, как муж кричит ей вслед, чтобы она остановилась и не делала глупостей. Она ничего не слышала. В голове было одно: ее дочь погибла, а его сын родился…

Марк, ее Марк смотрел на нее холодными, чужими глазами и говорил жестокие вещи. Еще сегодня утром – самый близкий и родной… Отец ее ненаглядной Мэри… Они вместе пережили счастье ее рождения и боль потери… А теперь она теряет и его… Уже потеряла… Ее боль удвоилась в тот момент, как он от этой боли освободился. И эта невыносимая двойная боль заставила ее сорваться с места и выбежать из дома…

Туфли на высоких каблуках мешали бежать, и она на ходу скинула их, продолжая свой путь босиком.

Она не помнила, как завела ненавистный теперь подарок мужа, вдавила со всей силы педаль газа. Автомобиль дико взревел, словно тоже почувствовал боль, и резко взял с места. В эту минуту Николь остро ненавидела эту машину. Машину, купленную ей мужем в честь рождения сына от другой женщины. В то время как она, Николь, потеряла единственную дочь, после рождения которой стала бесплодна. Все, к чему она прикасалась в «шевроле», казалось ей липким и противным. Она хотела уничтожить эту машину.

И ненавидела себя.

Злополучную.

Несчастливую.

Сломленную.

Глаза сосредоточенно смотрели вперед, но ничего не видели. В эту минуту ей было все равно, что с ней может произойти. У нее пропал интерес к жизни. Теперь уже окончательно. Совсем недавно она потеряла любимую дочь, а теперь и мужа… В мыслях то и дело всплывало то счастливое лицо мужа, то лукаво улыбающееся лицо подруги. Слезы бесконечным потоком катились по лицу. Сейчас ей хотелось только одного – умереть.

Николь пролетала мимо многочисленных коттеджей и нефтяных вышек, сама не понимая, как ей удается маневрировать в автомобильном потоке. На город покрывалом опустились ранние зимние сумерки. На иссиня-черном небе зажглись первые звезды… На улицах загорелись многочисленные фонари и засветились неоновыми огнями рекламные вывески… Она уже неслась мимо набережных и пляжей с уютными кафе. С океана дул легкий бриз и доносился приветливый шелест пальм. Но ей было не до красоты своего любимого Лос-Анджелеса, города, в котором она родилась и выросла.

Ей было больно дышать, казалось, что сердце переселилось куда-то в горло. На месте сердца горел огонь, который пожирал душу и корежил тело.

Убитая горем, она не заметила, как вылетела на дорогу, ведущую в Санта-Монику. Но, почувствовав свободу, только сильнее вдавила педаль газа и теперь неслась со скоростью ветра в никуда. Мимо нее со свистом проносились встречные автомобили, ненадолго освещая ее лицо, искаженное горем и отчаянием. Скорость была такая, что шоссе, тянувшееся вдоль берега, проносилось под колесами черной лентой. Пальмы, растущие по обочинам, слились в одно целое. Но Николь не смотрела по сторонам. Сейчас ее не интересовал пригородный пейзаж. Она потонула в своих пасмурных мыслях, растворяясь в нежданном новом горе.

Она пролетела мимо знака, указывающего на сужение дороги, словно его не было в помине. И не задумалась, отчего впереди стало плавно замедляться движение машин по всем четырем полосам. Она не обратила внимания, что автомобили постепенно вливаются в две свободные от ограждения полосы. Она ничего не видела. Николь своим «шевроле» просто-напросто распихивала поток автомобилей, словно быстроходная яхта волны… И даже не заметила, как перед ней оказался огромный, разрисованный рекламой рефрижератор, развозивший кока-колу…

Она не успела свернуть в сторону.

Она не успела затормозить.

Она не успела…

Все произошло в мгновение ока, как вспышка света в ночи.

В это мгновение ей показалось, что ей снится кошмар. Стоит сделать усилие, и она проснется. И тогда все встанет на свои места…

Николь услышала визг тормозов. Потом ощутила удар. И полное отключение от происходящего.

Удар был немыслимой, чудовищной силы. Ее «шевроле» просто вонзился в рефрижератор и тут же, кувыркаясь, отлетел в сторону метров на пять. Машины практически не осталось. Она превратилась в груду дымящегося металлолома.

Николь непостижимым образом выбросило из салона, и она оказалась под колесами старенького «мустанга», которым управлял какой-то молодой человек…

…Юноша почти не пострадал, не считая ушибов и испуга, и сейчас сидел за рулем с выпученными, непонимающими глазами и не мог прийти в себя от леденящего душу ужаса.

Оглушительный вой сирен, полицейские, оцепившие район и оградившие место происшествия красно-белой пластмассовой лентой, врачи «Скорой помощи»…

Повсюду витал запах бензина, крови, машинного масла и гари…

Медики в униформе со сверкающими серебряными полосами делали свое дело четко и слаженно.

Изуродованную женщину, находящуюся в бессознательном состоянии, осторожно переложили на носилки. На то, что осталось от ее лица, надели кислородную маску, от которой к какому-то прибору тянулись провода и трубки. Один человек стоял рядом с носилками и держал на весу прозрачный мешочек, откуда по трубке в руку пострадавшей капала прозрачная жидкость. Другой слушал ее сердце. Оно билось. Слабо, но билось.

То, что она не умерла на месте, было настоящим чудом.

3

Кома длилась почти неделю. У врачей с каждым днем оставалось все меньше и меньше надежды, что Николь придет в себя.

Марк Энвар узнал о том, что произошло, в тот же день. Но не сразу. До него долго не могли дозвониться, потому что он следом за женой сел в машину. Но не для того, чтобы догнать Николь, а чтобы навестить любовницу, на которой он собирался жениться.

– Дорогой, я позвонила твоей жене и поздравила ее с рождением твоего сына, – сладким голоском проговорила Анна, обнимая Марка за шею.

– Зачем ты это сделала? – мрачно спросил он, отстраняясь от женщины. – Я же тебе говорил, что ее надо подготовить… Она только что похоронила ребенка!

– Ну и что! – надулась Анна. – Ты тоже потерял ребенка, – напомнила она.

– Дура! Нашла с кем сравнивать! У нее никого не осталось. Совсем. Родители умерли. Дочка умерла. Я ухожу. После того, как она родила Мэри, врачи сказали, что она больше никогда не сможет иметь детей. А у меня родился сын! – металлическим тоном проговорил Марк. Его любовь к жене прошла давно, но уважение и тепло остались. – Потом, у нее проблемы на работе… Галерею вот-вот закроют. Ей и без того тяжело, я хотел ее осторожно подготовить, а ты…

– Почему ты так со мной разговариваешь? Что я такого сделала? – не дослушала Анна и скорчила обиженную мину.

– Хватит изображать из себя идиотку!

– Ты такой злой, потому что она устроила тебе истерику? – Слово «она» Анна выделила ударением.

– Она устроила истерику себе, – коротко ответил Марк.

– Как это? – удивилась Анна и вскинула на возлюбленного глаза, в которых блеснул хитрый огонек.

– Села в машину и на бешеной скорости куда-то понеслась, – коротко бросил он.

Анна, изобразив на лице виноватость, снова подошла к Марку. Прильнула к его груди, обняла за талию и тихонечко, заискивающе проговорила, глядя в пол.

– Но ведь все равно пришлось бы ей все рассказать… – Она подняла на Марка виноватые глаза и жалобно пролепетала: – Ну поругай меня, дуру, за мою невыдержанность… Я так люблю тебя…

От ее жалостливого голоса Марк подобрел. Ему больше не хотелось упрекать мать своего сына, а про ее коварство он и не догадывался.

– Ладно уж, что случилось, то случилось, – снисходительно проговорил он. – Пойдем к сыну. Я хочу на него взглянуть.

Анна с гордостью посмотрела на Марка Энвара, улыбнулась восхищенной улыбкой и, уверенно взяв его за руку, повела в детскую. Она достигла намеченной цели. Сумела-таки добиться любви богатого человека. И даже более того, собиралась выйти за него замуж в самое ближайшее время. Ее неотступное упорство в достижении намеченной цели было вознаграждено. И ее совсем не беспокоило, что тем самым она разрушила чью-то жизнь. Наоборот, это особенно ее радовало. Она давно и мучительно завидовала Николь самой наичернейшей завистью только лишь потому, что та родилась в золотой колыбели. Потому что с самого рождения ей не приходилось думать, как заработать денег. У нее все было. А у Анны ничего. И за это одно она ненавидела свою подругу и благодетельницу…

Анна родилась в бедной семье. Дом ее родителей находился рядом с консервным заводом, на котором они оба и работали. И это обстоятельство ее крайне тяготило. Она мечтала о богатстве. О роскошной вилле на берегу океана. О возможности бездельничать и купаться в роскоши. И теперь, когда ей удалось заполучить богатого мужчину, она больше не желала возвращаться в прошлую жизнь.

Комната ее сына располагалась на втором этаже. Они поднялись по деревянной лестнице и, пройдя по освещенному светильниками коридору, очутились в детской. Карапуз безмятежно спал в своей кроватке. Он был похож на отца как две капли воды. Сходство усиливалось тем, что малыш тоже был совершенно лысым. Марк склонился над ним, чтобы лучше рассмотреть. Он не мог не увидеть сходство с собой в младенческом возрасте. И, чтобы удостовериться окончательно, достал из кармана свою детскую фотографию, которую вынул из семейного альбома специально для сравнения. На снимке ему было два месяца. Маленький Марк Энвар в трогательных полосатых ползунках был запечатлен спящим в коляске.

Марк не спеша взглянул на фото, потом на сына, снова перевел взгляд на фотографию. На его лице непроизвольно заиграла восхищенная улыбка. Он уже не помнил о том, что Анна позвонила его жене и ему пришлось во всем признаться. И что из-за этого жена, находясь в совершенно невменяемом состоянии, умчалась на машине в неизвестном направлении. Марк даже и не задумывался куда, и его не беспокоило, что жена в ту минуту находилась в состоянии потрясения. Сейчас, склонившись над сыном, он все забыл. Анна подошла к нему сзади и обняла за талию, взглянув на фотографию через его плечо.

– Дорогой, неужели это ты! – воскликнула она. На ее лице отразилась гордость за себя и сына. – Ну прямо копия нашего Тедди! Просто две капли воды! Тебе будет невозможно отказаться от сына. Глядя на вас обоих, не требуется никаких анализов ДНК.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь отказаться от сына? – повернул он голову к Анне.

– Ты меня даже не поцеловал сегодня! – тут же изобразила из себя обиженную Анна, поймав удачный момент – Марк Энвар был растроган.

– Ну-ну, малыш, не обижайся. Лучше посмотри, что я тебе принес. – Марк извлек из кармана брюк длинную бархатную коробочку.

– Что это? Это мне? – быстро заговорила Анна. Глаза ее заблестели любопытством. Ее быстрые пальчики мгновенно приподняли крышечку и… – Ма-а-арк… – протянула она в восхищении. – Боже, какая прелесть! Это что, колье? Сапфиры, да? Они настоящие?

– Разумеется, настоящие. Давай-ка я помогу надеть…

Анна изящными движениями приподняла волосы, обнажив белую шею. Марк надел украшение, защелкнул застежку, нежно поцеловал эту соблазнительную шею и, чувствуя свою значимость, немного отошел в сторону, наблюдая за реакцией Анны Покэ.

Реакция последовала мгновенно. Как только она подошла к зеркалу и увидела блеск камней на своей шее.

Необузданные эмоции вырвались наружу, как джинн из бутылки.

Анна пару раз крутанулась на месте, как волчок, прижимая камни обеими руками, словно боясь, что они слетят, взвизгнула от удовольствия, а потом стремительно бросилась на шею Марку. Эмоции били из нее ключом. Она целовала его в щеки, лоб, губы, всюду…

Анна была счастлива.

Марк был доволен собой.

– Тебе нравится, – торжествующе произнес он.

Он видел, что подарок пришелся по душе, но хотел услышать дифирамбы в свой адрес.

– Восторг! Мне еще никто и никогда не делал таких подарков! – произнесла она, когда немного успокоилась. Улыбнулась чарующей улыбкой и в этот же момент распахнула свой шелковый халатик и многообещающе проворковала: – Я готова подарить тебе еще и дочку…

Взору Марка открылось потрясающее зрелище. Он застыл, забыв о месте и времени. Забыв о сыне. Забыв обо всем. Сейчас он видел только это белоснежное тело с приятными округлыми формами.

Тело, жаждавшее любви.

Тело, готовое подарить любовь.

Зовущее. Чувственное. Сладострастное…

Бледно-матовая, томная, упругая грудь с взволнованными сосками влекла его бесстыдный взгляд…

Его охватило неудержимое желание.

Анна поманила его пальцем, и через мгновение они очутились в ее спальне. Там она грациозно скинула с себя халатик и с пластичностью кошки окунулась в прохладу шелка, расстеленного на кровати. Ее тело, приняв соблазнительную позу, уже готово было принять любовь. Ее руки скользили по собственному обнаженному телу, гладили живот, ласкали возбужденные, крупные и темные, как две большие смородины, соски. Нега… Анна лежала с закрытыми глазами, и сладостные приглушенные стоны разносились по спальне. Она с приятностью чувствовала, как разливалась ласковая теплая влага между ног и они, повинуясь придуманным природой инстинктам, самопроизвольно раздвигались…

Марк не заставил себя долго ждать. В нем мгновенно проснулось животное. Самец. Дерзкий. Вызывающий. Бесчувственный.

Он был груб.

Накинулся на Анну словно зверь, на ходу стягивая с себя одежду. Он хотел сию минуту овладеть этой женщиной, этой аппетитной самкой, лежавшей перед ним в соблазнительной позе. И он овладел ею.

Без слов. Без нежности. Без чувств.

В постели Марк всегда был таким. Он не обременял себя глубинной чувственностью. Он считал это уделом женщин и слабаков, и Анна знала это, поэтому не требовала от него большего. И не потому, что это ее устраивало, а потому, что когда она занималась с ним любовью, то мысленно представляла себе его огромный счет в банке. И это возбуждало ее сильнее самых изысканных ласк.

Она хотела быть богатой. Любой ценой. Да. Деньги волновали ее тело, сердце и душу гораздо больше, чем мог бы ее взволновать любой, даже самый красивый и сексуальный мужчина в мире.

Когда их пыл остыл, они тут же разняли объятия и теперь оба молча лежали на кровати. Без эмоций. Без желаний. Чувствовалась лишь усталость.

Обыденность.

Было уже далеко за полночь. Анна начала зевать. Марку спать не хотелось, и он дотянулся до пульта от телевизора и нажал на кнопку. Просто так.

Потому что говорить не хотелось.

Потому что спешить было некуда.

Марк не торопился домой. Теперь это уже было ни к чему. Жена все знала, и оттого, что он вернется под утро, в их отношениях уже ничего не изменится. Он не жалел о случившемся. Он и сам собирался все рассказать, его останавливала лишь недавняя смерть дочери. Уважение к женщине, которая помогла ему в жизни подняться так высоко, не позволяло Марку нанести ей еще один удар. Он ждал подходящего момента.

По кабельному телевидению передавали ночные новости. Темнокожая диктор отработанным до совершенства грудным голосом рассказывала о произошедших в Лос-Анджелесе за день событиях. Марк флегматично слушал ее, не выпуская из рук пульта. Картинки менялись быстро и четко. И вдруг Марк услышал:

– Два часа назад в районе Санта-Моники случилась автомобильная авария. На огромной скорости «шевроле» врезался в рефрижератор, перевозивший кока-колу. За рулем машины находилась Николь Энвар. Женщина сильно пострадала. Она в состоянии комы доставлена в Лос-Анджелесский медицинский центр… – На телеэкране под звуки сирен замелькали полицейские, медики, представители службы «девять-один-один».

Больше Марк ничего не слышал. Он резко сел и почему-то никак не мог сообразить, что произошло.

Анна все сообразила сразу. И ей тотчас стало так легко и радостно, словно она получила известие о крупном выигрыше. Она еле сдержала свои неуместные эмоции и только молча посмотрела на Марка Энвара.

Тот встал и замотал себя простыней. Потом, не говоря ни слова, вышел из спальни и спустился в гостиную. Подошел к бару, достал бутылку коньяка, налил больше половины стакана и выпил залпом. Анна, надевая на ходу свой легкий халатик, прямо босиком моментально сбежала следом и теперь стояла посередине комнаты и молча наблюдала за ним.

– Это ты виновата! – грубо буркнул Марк, как только та появилась перед ним.

– Ну убей меня за это! – неожиданно крикливым голосом проговорила Анна. – Убей за то, что ты меня соблазнил, за то, что я родила тебе сына взамен погибшей дочери. Убей меня, убей! – истерично кричала Анна.

У нее это вышло само собой. Она и сама не поняла, чего это она вдруг раскричалась.

Марк оторопел. Он не привык к истерикам. Его жена была всегда уравновешенной, спокойной и никогда не устраивала ничего подобного. За все десять лет их совместной жизни он ни разу не слышал, чтобы она кричала подобным образом.

– Успокойся, ненормальная! – Марк плеснул в стакан еще коньяка и залпом выпил. – Видишь, что произошло?! Мне надо ехать в больницу, – заявил он, больше не обращая на ее поведение внимания.

Он не собирался ссориться с Анной. Он ее любил. А после рождения сына намеревался на ней жениться.

Она тоже не собиралась ссориться с Марком. Она хотела за него замуж. И от этого шага ее практически уже ничего не отделяло.

Анна Покэ и сама не поняла, как это она не сдержала своих взрывных эмоций. И вдруг испугалась за себя. А вдруг Марк пожалеет свою жену? Вдруг она выживет? Ведь она, скорее всего, останется инвалидом на всю жизнь… Не дай бог, в Марке проснется благородство и он посовестится бросать больную жену… Анна на миг испугалась. Она, решив загладить свою оплошность, как кошка подошла к Марку. Налила в его стакан еще немного конька и елейно произнесла:

– Прости меня, родной… – Она сделала ударение на слове «родной».. – Хочешь, ударь меня… – и преданно заглянула ему в глаза. – Хочешь, обзови как-нибудь… Хочешь…

– Все. Считай, что проехали, – перебил он ее, выпив содержимое стакана. Он немного начал хмелеть. – А теперь мне надо одеться…

Было начало четвертого утра, когда Марк оказался в медицинском центре, где лежала Николь. Он торопливо вошел в недавно отремонтированное здание центра и сразу же направился к стойке, где за столом сидела полная немолодая женщина с безбровым лицом.

– Моя фамилия Энвар. Марк Энвар, – заговорил он вздрагивающим голосом, обращаясь к ней. – Мою жену привезли сегодня к вам…

Он не успел договорить. Женщина подняла на него уставшие глаза.

– Да. Николь Энвар поступила к нам в тяжелом состоянии. Сейчас ее оперируют. И сколько продлится операция, сказать сложно.

– С ней все будет в порядке? Она будет жить? – Марк вдруг испугался за жену.

Никакого вразумительного ответа он так и не дождался. И ему пришлось ждать окончания операции.