Текст книги "Тупик"

Автор книги: Сара Парецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Я взглянула на часы – непривычно видеть их на правом запястье. Половина пятого. Пейдж, должно быть, в театре. Я позвонила ей и оставила сообщение на автоответчике.

Около пяти появилась Лотти. Она удивленно приподняла черные брови, глядя на разбросанные бумаги и скомканные простыни.

– Пациентка из тебя – хуже некуда, дорогуша. Врач сказал, что ты отвергаешь все лекарства... Если не хочешь, чтобы тебя пичкали болеутоляющими, – твое дело. Но антибиотики нужно колоть обязательно. Не хватало еще, чтобы рука у тебя воспалилась.

Лотти несколькими ловкими движениями поправила мне постель. Люблю смотреть, как она работает – все у нее получается быстро, эффективно и аккуратно. Потом Лотти села на постель рядом со мной. Тут как раз в палату вошла медсестра – принесла ужин. Увидев, что Лотти сидит на постели, мегера неодобрительно нахмурилась, но ничего не сказала. Докторам позволяется делать то, что запрещено простым смертным.

Лотти посмотрела на поднос.

– Все проварено до потери всякого вкуса. Отлично. Значит, проблем с несварением у тебя не будет. – Она злорадно усмехнулась.

– Хочу пиццу, – захныкала я. – Спагетти. Вино!

Лотти засмеялась:

– Ничего, ты идешь на поправку. Выдержи еще денек, а в понедельник я заберу тебя домой. Можешь несколько дней пожить у меня, пока окончательно не поправишься.

Я сосредоточенно нахмурилась:

– Лотти, у меня срочная работа. Я не могу валяться в постели две недели, дожидаясь, пока плечо заживет.

– Не нужно на меня давить, Вик. Ведь я не какая-нибудь глупая медсестра. Когда я пыталась оторвать тебя от работы? Никогда – даже если ты вела себя как затравленный пес.

Я возмутилась:

– Затравленный пес? Это я – затравленный пес? Что ты хочешь этим сказать?

– Иногда ты бываешь, как пес, которого обложили со всех сторон, и он начинает цапать всех подряд – и друзей, и врагов.

Я расслабилась:

– Ты права, Лотти. Извини. Спасибо, что предложила мне пожить у тебя. Ценю.

Она поцеловала меня в щеку и куда-то исчезла, но вскоре вернулась, притащив с собой мою любимую пиццу – с анчоусами и луком.

– Но ни капли вина, пока получаешь антибиотики.

Мы съели пиццу и немного поиграли в джин[10]10
  Джин – карточная игра.


[Закрыть]. Выиграла Лотти. Дело в том, что большую часть Второй мировой войны она провела в бомбоубежище, где единственным развлечением была игра в джин. Поэтому справиться с ней практически невозможно.

В воскресенье утром я позвонила Пейдж, но не застала ее дома. Зато в середине дня балерина появилась собственной персоной. В зеленой кружевной блузке и черно-зеленой гватемальской юбке она смотрелась просто потрясающе. Пейдж впорхнула в комнату этаким волшебным видением, благоухающим весной. Видение грациозно поцеловало меня в лоб.

– Пейдж, очень рада вас видеть. Спасибо за цветы. С ними палата стала смотреться куда веселее.

– Вик, меня очень расстроила авария, в которую вы попали. Слава Богу, травмы оказались не очень тяжелыми. На автоответчике было сообщение, что вы звонили. Я решила, что приду сама и посмотрю, как у вас дела.

Я спросила, как идут репетиции «Менуэта для наркомана». Пейдж рассмеялась и стала рассказывать про готовящуюся премьеру. Мы несколько минут поболтали о том о сем, а потом я объяснила, что пытаюсь восстановить последние дни жизни Бум-Бума.

Пейдж сразу же недовольно сдвинула бровки.

– Все еще идете по следу? Вик, вам не кажется, что уже пора оставить мертвых в покое?

Я постаралась улыбнуться как можно безмятежнее, чувствуя, что выгляжу довольно паршиво – немытые волосы, больничный халат...

– Об этом попросил меня Пьер Бушар, старый товарищ Бум-Бума.

Оказывается, она знает Пьера. Он очень милый. Что же именно он хочет узнать?

– Например, не видели ли вы в последнее время Говарда Мэттингли?

На лице Пейдж промелькнуло какое-то непонятное выражение.

– Я не знаю, кто это.

– Один из игроков второго состава. Бум-Буму он не нравился, поэтому он вряд ли вас с ним познакомил. А куда вы ездили в прошлую субботу? Может быть, вы видели Мэттингли там?

Пейдж пожала плечами и бросила на меня весьма выразительный взгляд – дала понять, что я жуткая зануда. Я терпеливо ждала.

– Вы элементарно грубы, Вик. Это был мой последний день с Бум-Бумом. Я хотела бы оставить воспоминания для себя.

– Как, ведь вы говорили, что виделись с ним в понедельник?

Пейдж вспыхнула:

– Вик! Я знаю, что вы детектив, но это уже чересчур. У вас какой-то нездоровый интерес к вашему кузену. По-моему, вам нестерпима сама мысль о том, что он мог общаться с какой-нибудь женщиной, кроме вас!

– Пейдж, я не спрашиваю вас, каким Бум-Бум был в постели и не прошу описывать какие-нибудь интимные стороны вашей личной жизни. Я всего лишь хочу знать, где вы были в субботу и виделись ли вы с ним в понедельник... Давайте не будем устраивать сцен. Вы мне симпатичны. Не звонить же мне вашему режиссеру, вашей матери, всем вашим знакомым, чтобы получить информацию? Вот я и спрашиваю непосредственно вас.

На медовых глазах выступили слезы.

– Вы мне тоже нравитесь, Вик. Вы напоминаете мне о Бум-Буме. Но даже он, хоккеист, не был таким агрессивным... В субботу мы плавали на яхте. Вернулись к четырем часам. Мне нужно было успеть на репетицию. Кажется, Бум-Бум остался в Лейк-Блаффе. Впрочем, точно не знаю. А в понедельник вечером мы вместе ужинали. В ресторане «Джипси». С тех пор я его не видела. Теперь вы удовлетворены? Выяснили, что хотели? Или по-прежнему собираетесь звонить моей матери и всем знакомым?

Она встала и вышла из палаты. Голова у меня снова заболела.

Глава 13
Бокал шерри в Вальгалле[11]11
  Вальгалла – в скандинавской мифологии жилище павших в бою храбрых воинов.


[Закрыть]

В понедельник утром Лотти сняла гипс, объявила, что опухоль спала и все идет хорошо, так что я могу освободиться от оков. После этого мы отправились в ее аккуратную квартирку.

Лотти водит свой зеленый «датсун» очень лихо, пребывая в твердой уверенности, что другие автомобили непременно должны освобождать ей путь. Вмятина на правом крыле и длинная царапина на дверце свидетельствуют о том, насколько это верно. Я сидела в машине, зажмурив глаза. Открыла их лишь на Эдисон-стрит и тут же пожалела об этом: сворачивая направо, к Шеффилд, Лотти как раз «подрезала нос» огромному автобусу.

– Лотти, если ты и дальше собираешься водить машину в таком духе, купи себе самосвал. Тот остолоп, который отправил меня в госпиталь, выбрался из передряги без единой царапины.

Лотти выключила двигатель и выскочила из машины.

– Главное, Вик, – это уверенность в себе. Потеряешь уверенность – и на улицу лучше не выезжать.

Разговаривать с ней было бесполезно, и я сдалась.

По дороге мы заехали ко мне домой, и я захватила чистую одежду, а заодно бутылочку «Блэк лэйбл». Лотти не держит дома виски. Еще я захватила свой «смит-и-вессон», который держу в запертом ящике у себя в спальне. После того как меня пытались размазать по асфальту, я не собиралась гулять по улице безоружной.

Лотти уехала в свою клинику, а я устроилась в гостиной поудобнее и села на телефон. Надо было побеседовать со всеми подозреваемыми. Головная боль прошла, и я уже не испытывала приступов бешенства, но зато целеустремленность значительно окрепла.

С третьей попытки я дозвонилась любезной секретарше в компанию «Полярная звезда». Ничего утешительного она мне не сообщила. «Люселла Визер» доставила груз в Буффало и теперь направляется по озеру Эри к Детройту, чтобы загрузиться там углем. После этого корабль еще некоторое время должен был курсировать по озерам. В Чикаго он вернется лишь в середине июня. Если дело срочное, диспетчер может связать меня с кораблем по радио. Я подумала, что интересующие меня проблемы по радио не выяснишь – нужно поговорить с членами экипажа вживую.

Итак – фиаско номер один. Потом я позвонила в «Юдору Грэйн» и попросила Жанет. Когда та подошла к телефону, принесла мне подобающие случаю соболезнования, выразила удовлетворение темпами моего выздоровления, я спросила, не знает ли она, где живет Филлипс. Намерение у меня было такое: нанести неожиданный визит жене вице-президента и разузнать, во сколько он вернулся домой в день аварии с моей машиной.

Нет, Жанет не знает, где живет Филлипс. Где-то в северной части города. Но если это так важно, она может попробовать выяснить. Очень важно, заверила я ее и оставила номер телефона Лотти.

Ожидая звонка Жанет, я выяснила у Майрона Фэкли телефон Говарда Мэттингли. Интересно, в каком таком странном месте Бум-Бум видел Говарда? Скорее всего где-нибудь в Лейк-Блаффе, когда плавал на яхте вместе с Пейдж в субботу. Так или иначе, надо это выяснить.

Говарда дома не оказалось, но Элси, его бессловесная жена была на месте. Я напомнила ей, что мы встречались раньше, на нескольких хоккейных сборищах. Конечно-конечно, защебетала Элси. Она отлично меня помнит.

– Мой двоюродный брат говорил, что видел вашего мужа двадцать третьего. На озере. Вы были вместе с ним?

Нет, в тот день Говард уехал куда-то один. Дело в том, что она, Элси, беременна и очень быстро устает. Она даже не знает, плавал ли он на яхте. Говард ничего об этом не говорил. Да-да, Говард обязательно мне перезвонит. Элси распрощалась со мной, даже не спросив, почему я задаю ей такие вопросы.

Лотти вернулась домой пообедать. Я приготовила тосты с сардинами, огурцами и помидорами, а Лотти сварила густой венский кофе – без него она не может жить. Если бы я употребляла такое количество кофеина, то по ночам бегала бы по комнатам. Я ограничилась апельсиновым соком и половинкой тоста. Голова все-таки побаливала и аппетита не было.

После обеда позвонила Жанет. Она воспользовалась перерывом, чтобы порыться в личных делах служащих. Филлипс жил в Лейк-Блаффе, на Харбор-роуд. Я рассеянно поблагодарила Жанет, думая уже о другом: что-то слишком часто в этой истории мне попадается Лейк-Блафф. Про него упоминал Грэфалк. Там выросла Пейдж. Филлипс, оказывается, тоже оттуда. К тому же двадцать третьего апреля Бум-Бум и Пейдж плавали там на яхте. Я даже не заметила, что Жанет повесила трубку, – так и сидела, уставившись в пространство.

Положив трубку, я отправилась к себе в комнату и оделась. Предстояла поездка в северный пригород. Шла уже вторая неделя мая, а холода все держались. Мой отец любил говорить, что в Чикаго всего два сезона – зима и август. Стало быть, зима еще не кончилась.

Я надела голубой пиджак от «Шанель», белую блузку и белые шерстяные слаксы. Вид у меня был элегантно-профессиональный. Лотти соорудила для меня перевязь, на которой полагалось держать раненую руку. Я решила, что в машине, так и быть, посижу с перевязью, а подъезжая к дому Филлипсов, сниму ее.

Комната, которую Лотти предоставила в мое распоряжение, обычно выполняла у нее функцию кабинета. Я порылась в письменном столе, выудила оттуда несколько листков бумаги и ручку. Там же я обнаружила небольшую кожаную папку, положила туда свои письменные принадлежности, а заодно и револьвер. Теперь я готова к любой неожиданности.

Страховая компания «Аякс», пока рассматривалось дело о компенсации, предоставила в мое распоряжение автомобиль «шеветт» с невероятно тугим рулем. Я даже подумала – не воспользоваться ли «ягуаром» Бум-Бума, но с одной рукой мне не справиться с рычагом скоростей. Надо будет попросить «Аякс», чтобы вместо «шеветт» мне дали другую машину с более легким управлением. Пока же придется обходиться тем, что есть.

Доехать до Лейк-Блаффа оказалось совсем непросто. Каждый поворот руля отзывался болью в левом плече. Да и мускулы шеи отчаянно ныли. К тому времени, когда я съехала с платного шоссе Трай-Стейт на Сто тридцать седьмую дорогу, у меня ломило всю спину, а чудесная белая блузка вымокла под мышками.

В будний день, в полтретьего дня, Лейк-Блафф выглядел вымершим. Это пригород богачей, находящийся к югу от военно-морской учебной базы на озере Мичиган. В Лейк-Блаффе, конечно, есть и маленькие домики с крошечными участками, но большинство жителей проживает в великолепных усадьбах. Хилое весеннее солнце освещало ухоженные газоны и начинавшие зеленеть аллеи.

Я свернула на Грин-Бэй-роуд и некоторое время поплутала, прежде чем отыскала Харбор-роуд. Как я и думала, Филлипс жил на самом берегу озера. Сначала я проехала здоровенный дом из красного кирпича, вокруг которого раскинулось целое поместье, акров на десять, – сквозь кусты я разглядела несколько теннисных кортов. Летом, когда все вокруг покроется листвой, корты скроются за непроходимой живой изгородью. Еще через три дома я обнаружила обиталище Филлипса.

Его дом выглядел менее шикарно, но местоположение было великолепное. Сразу за домом плескались волны озера Мичиган. Вице-президент «Юдоры Грэйн» жил в двухэтажном деревянном особняке, увенчанном черепичной крышей, которая многим кажется верхом изысканности. Дом был белый, оконные рамы выкрашены в серебристый цвет. На первый взгляд комнат десять, не меньше. Ухаживать за таким внушительным жилищем, конечно, непросто, но энергичная хозяйка может справиться и сама, без прислуги. Если, конечно, не ходит на работу. Возле гаража на три машины стоял темно-синий «Олдсмобил-88» самой последней модели. Должно быть, хозяйка дома.

Я позвонила. Через какое-то время дверь открылась, и я увидела женщину лет сорока: ухоженные волосы, обманчиво-простая приталенная блузка. По-моему, от фирмы «Массандреа». В модном магазине «Чарлз А. Стивенс» такая тянет минимум долларов на двести пятьдесят. Несмотря на будний день и рабочее время, хозяйка была во всеоружии: прическа, косметика, все как полагается. Врасплох такую не застанешь. В ушах – золотые серьги с бриллиантами.

Она окинула меня ледяным взглядом и спросила:

– Да?

– Добрый вечер, миссис Филлипс. Я Элен Эдвардс из исследовательского центра «Трай-Стейт». Мы проводим опрос среди жен руководителей различных компаний. Хотелось бы поговорить и с вами. Не найдется ли у вас несколько минут? А если вы сейчас заняты, назначьте мне, пожалуйста, удобное для вас время.

Несколько секунд она смотрела на меня не мигая, потом спросила:

– Кто вас прислал?

– Центр «Трай-Стейт». Ах, вы имеете в виду, как я узнала ваше имя? Ну, мы изучили все крупнейшие компании в районе Чикаго. И филиалы больших компаний – вроде «Юдоры Грэйн». Составили список всех руководящих сотрудников.

– И что, результаты будут где-то опубликованы?

– Мы не будем называть вас по имени, миссис Филлипс. Опрос охватывает пятьсот женщин. Нас интересует общая картина.

Миссис Филлипс немного подумала и в конце концов неохотно согласилась. После чего провела меня в дом – в комнату, откуда открывался прекрасный вид на озеро Мичиган. Я увидела, как в двадцати ярдах от берега загорелый и мускулистый юноша пытается справиться с восемнадцатифутовой парусной яхтой.

Мы сели в кресла, каждое из которых было накрыто покрывалом ручной вышивки оранжево-сине-зеленого цвета. Хозяйка закурила «Кент». Мне она сигареты не предложила. Правда, я все равно не курю, но, по-моему, это как-то не очень вежливо.

– Вы можете водить яхту, миссис Филлипс?

– Нет. Никак не научусь. Это мой сын, Пол. Он только что приехал на летние каникулы из Клэрмонта.

– У вас есть и другие дети?

– Две дочери, обе старшеклассницы.

Какое у миссис Филлипс хобби? Она любит вышивать. Понятно – значит, уродливые покрывала на креслах являются плодом ее творческих усилий. И еще миссис Филлипс обожает теннис. Недавно они с мужем вступили в «Загородный морской клуб», а теперь можно круглый год играть с настоящими профессионалами.

Давно ли семья проживает в Лейк-Блаффе? Пять лет. Перед этим они жили в южном Парк-Форесте. Оттуда, конечно, до порта гораздо ближе, но в Лейк-Блаффе жить куда приятнее. Отличный район, где можно без боязни растить детей, да и ей самой здесь нравится.

Я сказала, что главная тема нашего опроса – преимущества и недостатки положения супруги большого начальника. В преимущества, разумеется, входит высокий уровень жизни. Живет ли семья на одну зарплату или у нее есть независимые источники дохода?

Миссис Филлипс чуть деланно рассмеялась:

– Нет, мы не похожи на большинство проживающих здесь семей. Все до последнего гроша зарабатывает Клейтон. Правда, и нашим соседям приходится здорово крутиться, чтобы заработать себе на жизнь...

Она хотела сказать что-то еще на эту тему, но передумала.

– Большинство женщин, с которыми мы говорили, считают главным недостатком чрезмерную занятость своих супругов. Женщинам приходится в одиночку заниматься детьми, проводить массу времени наедине с собой. Руководитель ранга вашего мужа наверняка часто задерживается после работы. Тем более что отсюда до порта – путь неблизкий.

Действительно, добраться по платной дороге до 94-го шоссе – пара пустяков. Главное – прорваться через запруженный потоком машин центр. Она думает, у Филлипса на дорогу уходит часа полтора, не меньше.

– Когда обычно ваш муж возвращается домой?

– По-разному, но обычно часам к семи.

Тем временем юный Пол сумел поднять паруса и приготовился пуститься в плавание. Мне показалось, что яхта для парня великовата, но миссис Филлипс по этому поводу, похоже, не тревожилась. Она даже не посмотрела, как ее сын удаляется в водные просторы. Наверное, не сомневалась в навигационных способностях своего отпрыска. А может быть, ей просто наплевать. Я сказала, что неплохо бы представить себе, как проходит обычный день в семье Филлипсов. Возьмем, к примеру, прошлый вторник. Во сколько они встали, что ели на завтрак, как хозяйка провела день, когда муж вернулся домой с работы и так далее. Мне пришлось выслушивать массу скучных подробностей про жизнь богатой домохозяйки – жизнь, лишенную всякого смысла: теннисный клуб, салон красоты, поход по дорогим магазинам и тому подобное. Но в конце концов я получила информацию, которой добивалась. В тот день Клейтон вернулся домой лишь в десятом часу. Миссис Филлипс запомнила это очень хорошо, потому что на ужин она приготовила жареное мясо. Ей и девочкам пришлось сесть за стол, так и не дождавшись мистера Филлипса. Но хозяйка не могла вспомнить, выглядел ли мистер Филлипс расстроенным или усталым, а также были ли у него на одежде пятна машинного масла.

– Машинного масла? – переспросила миссис Филлипс. – Зачем вашему исследовательскому институту такие вещи?

Тьфу ты! Я забыла, кого изображаю.

– Меня просто интересует, сами ли вы стираете или пользуетесь прачечной? А может быть, у вас есть горничная?

– Мы пользуемся прачечной. На горничную у нас не хватает денег. – Миссис Филлипс кисло улыбнулась: – По крайней мере, пока, в следующем году наскребем.

– Что ж, спасибо за то, что уделили мне время, миссис Филлипс. Когда наш опрос будет завершен, мы пришлем вам копию. Думаем, это произойдет в конце лета.

Миссис Филлипс опять повела меня по дому. Мебель дорогая, но не слишком элегантная. Сразу видно, что покупали люди богатые, но не имеющие вкуса. Должно быть, все покупки совершала сама хозяйка. А может быть, ей помогал и Филлипс. На прощание я с небрежным видом спросила, кто живет в шикарном кирпичном дворце, со всех сторон окруженном теннисными кортами.

На лице хозяйки появилось смешанное выражение подобострастия и зависти.

– Грэфалки. Вот с кем вам надо бы поговорить. Муж хозяйки владеет одной из крупнейших компаний в Чикаго, пароходством. У них есть и горничные, и шофер, все что угодно.

– Вы часто с ними встречаетесь?

– Как вам сказать... У них своя жизнь, у нас своя. Они составили нам протекцию, когда нас принимали в «Морской клуб». Нилс иногда берет Пола и Клейтона покататься на яхте. Но жена у него – особа довольно надменная. Для того чтобы она удостоила вас благосклонным вниманием, нужно как минимум входить в состав Симфонического оркестра.

Тут миссис Филлипс, очевидно, решила, что сболтнула лишнее, и поспешно распрощалась со мной.

Я вырулила на Харбор-роуд и проехала мимо владений Грэфалков. Стало быть, вот где живет наш викинг. Неплохо устроился. Я притормозила и стала бороться с искушением – не предпринять ли набег на хозяйку дома. Пока я раздумывала, из ворот выехал новехонький «бентли» и свернул на шоссе. За рулем сидела стройная женщина средних лет с седеющими черными волосами. На меня она даже не взглянула – должно быть, здесь привыкли к завистливым зевакам. Хотя, с другой стороны, возможно, это была не сама хозяйка, а кто-нибудь из гостей. Из правления Симфонического оркестра, например.

В ста ярдах от ворот Харбор-роуд поворачивает на запад, к Шеридан. «Бентли» набрал скорость и исчез за углом. Я хотела было уже сесть ему на хвост, но в это время мне навстречу из-за поворота вылетел темно-синий спортивный автомобиль. Он шел со скоростью миль пятьдесят, и я едва успела нажать на тормоз – иначе не избежать бы столкновения. «Феррари», заскрежетав тормозами, чуть не налетел на каменные столбы, отмечавшие въездной путь, развернулся и замер.

Прежде чем я успела дать газ, из автомобиля выскочил сам Нилс Грэфалк. Нечего было и думать пудрить ему мозги опросом общественного мнения или чем-то в этом роде. Судовладелец был одет в коричневый твидовый пиджак, белую рубашку с открытым воротом; лицо его раскраснелось от гнева.

– Какого черта вы здесь делаете? – заорал он, направляясь к моей машине.

– То же самое я хотела бы спросить у вас, – парировала я. – Вы когда-нибудь замедляете скорость на повороте?

– Интересно, что вы делаете перед моим домом? – От гнева Нилс Грэфалк не сразу разглядел, с кем имеет дело. Теперь же разъярился еще больше. – Ах, это вы, детектив в юбке! Что вы здесь вынюхиваете? Хотите застать меня или мою жену в компрометирующей ситуации?

– Нет, просто любуюсь видом на озеро, Я и не знала, что поездка по северным пригородам – такое опасное дело.

Я хотела дать газ, но Нилс Грэфалк сунул руку в открытое окно и схватил меня за левое плечо. Я чуть не задохнулась от боли и нажала на тормоз.

– Хотя нет, вы ведь разводами не занимаетесь, верно?

Синие глаза смотрели на меня не то гневно, не то возбужденно – трудно было понять. Грэфалк разжал пальцы, и я выключила двигатель. Пришлось массировать левое плечо. Но я не стала слишком усердствовать, чтобы Грэфалк не понял, что сделал мне больно. Как бы нехотя, подчиняясь магнетизму Грэфалка, я вылезла из машины. Все-таки, что ни говори, он был личностью притягательной.

– Вы разъехались с вашей женой.

– Знаю – видел ее на дороге. А теперь объясните мне, зачем вы шпионите за моим домом.

– Мистер Грэфалк, я – честный индеец, никогда не шпионю за белыми людьми. Если бы я за вами шпионила, то не торчала бы перед воротами. Так спряталась бы, что вы меня ни за что не обнаружили бы.

Огонь в синих глазах слегка поугас, и Грэфалк засмеялся.

– Что же вы здесь делаете?

– Просто проезжала мимо. Мне сказали, что вы живете в этом доме, и я остановилась поглазеть. У вас тут настоящий дворец.

– Значит, Клейтона вы дома не застали?

– Клейтона? Ах, вы о Клейтоне Филлипсе. Насколько я понимаю, в понедельник днем он должен быть на работе, разве нет?

Не следует отрицать, что я была у Филлипса, хоть бы даже и под вымышленной фамилией. Грэфалку ничего не стоит это проверить.

– Стало быть, вы разговаривали с Жанин. Что вы о ней думаете?

– Хотите взять ее к себе на работу?

– Что-что? – удивился Грэфалк и снова засмеялся. – Может быть, выпьем? Или частные детективы не пьют на работе?

Я взглянула на часы. Почти половина пятого.

– Хорошо. Только уберу с обочины машину, пока какой-нибудь другой обитатель Лейк-Блаффа не расколошматил ее. Машина не моя, и я бы не хотела, чтобы с ней что-то случилось.

Грэфалк уже не сердился или, по крайней мере, спрятал свой гнев под маской вежливости и стал таким, каким я видела его в порту на прошлой неделе. Прислонившись к воротам, он подождал, пока я отогнала автомобиль в сторону. Потом повел меня к дому, покровительственно положив руку мне на плечо. Я деликатно вывернулась.

До дома, сложенного из того же кирпича, что и въездные столбы, было примерно ярдов двести. По обеим сторонам аллеи росли деревья, и я оценила размеры здания, лишь когда мы вышли на лужайку, раскинувшуюся перед фасадом.

Трава уже вовсю лезла из земли. Еще неделя – и придется ее подстригать. На деревьях распускались листья, на газонах расцветали тюльпаны и ирисы. Повсюду весело щебетали весенние птички. Должно быть, радовались, что нашли приют в таком шикарном поместье. Впрочем, не думаю, чтобы они свысока относились к воробьям, живущим на крыше моего жилища. Я не скупилась на комплименты, выражая восторг по поводу владений Грэфалка.

– Дом построил отец в двадцатые годы. Конечно, он слишком помпезный на мой вкус, но жене нравится. Поэтому я оставил все как было, ничего не стал перестраивать.

Мы вошли в боковую дверь и оказались на застекленной веранде, откуда опять-таки открывался вид на озеро. На берегу находился песчаный пляж с небольшой хижиной и разноцветными зонтами. В воду уходил деревянный причал, но яхты я не увидела.

– А где же вы держите вашу яхту?

Грэфалк снисходительно улыбнулся. Думаю, он был не таким демократичным, как птички, проживавшие на его землях.

– Дело в том, что дно здесь очень пологое. Яхту с глубокой осадкой к берегу не подведешь.

– Значит, где-то в Лейк-Блаффе есть гавань?

– Ближайшая гавань для публики находится в Уокегане. Но там такая грязная вода... Слава Богу, комендант военно-морской базы, контр-адмирал Йергенсен, – мой давний друг. Он позволяет мне держать яхту там.

Очень удобно, подумала я. Военно-морская база находится в северной части Лейк-Блаффа. Интересно, где Грэфалк будет держать свою яхту, когда контр-адмирал уйдет в отставку? Что поделаешь, у богатых людей – свои проблемы.

Я села в бамбуковый шезлонг. Грэфалк распахнул окна, потом направился к бару, встроенному в стену, и зазвенел там стаканами и кубиками льда. Я попросила шерри. Майк Хаммер из телесериала – единственный детектив, который умеет пить виски, не утрачивая способности рассуждать. Ну, не рассуждать – так, по крайней мере, двигаться. Думаю, секрет успеха в том, что он не утруждает себя рассуждениями.

Возясь с коктейлями, Грэфалк сказал:

– Если вы шпионили не за мной, то, значит, за Клейтоном? Ну и что вам удалось выяснить?

Я положила ноги на расшитую цветами подушку, прикрепленную к бамбуковому креслу.

– Так-так... Вы хотите знать, что я думаю о Жанин и что я выяснила о Клейтоне. Если бы я занималась разводными делами, то заподозрила бы вас в том, что вы спите с Жанин и боитесь Филлипса. Но вы не похожи на человека, опасающегося мужа своей любовницы.

Грэфалк откинул голову и громко расхохотался. Он подал мне бокал в виде тюльпана, где плескалась желтоватая жидкость. Я отхлебнула. Шерри был действительно хорош – как жидкое золото. Зря я не попросила виски. Должно быть, виски миллионеров – чистый нектар.

Грэфалк сел в кресло и обернулся ко мне.

– Наверно, я захожу слишком издалека, мисс Варшавски. Я же знаю, что вас на самом деле интересует порт. Если вы оказались здесь, значит, узнали что-то интересное про Филлипса. У нас с «Юдорой Грэйн» давние деловые связи. Если у них что-то нечисто, я хотел бы об этом знать.

Я отхлебнула еще шерри и поставила бокал на столик, обратив внимание на то, что пол покрыт итальянскими изразцовыми плитками ручной росписи. Столик – в цвет полу, такой же желто-красно-зеленый.

– Если вас беспокоят дела компании «Юдора Грэйн», обратитесь к Дэвиду Аргусу. Меня же занимает сейчас одно – кто пытался меня убить в четверг вечером.

– Убить? – поднял Грэфалк свои кустистые брови. – Вы не похожи на истеричку, но заявление звучит диковато.

– В прошлый четверг кто-то испортил руль и тормоза моего автомобиля. Я лишь чудом спаслась от столкновения с самосвалом на шоссе.

Грэфалк допил свой напиток, по-моему, это был мартини. Настоящий консервативный предприниматель – никакого белого вина, никаких французских штучек.

– И у вас есть веские основания полагать, что это сделал Клейтон?

– Во всяком случае, такая возможность у него была. Не знаю, был ли мотив. С тем же успехом моей смерти могли желать вы, Мартин Бледсоу или Майк Шеридан.

Грэфалк, направившийся было к бару, остановился и посмотрел на меня.

– Их вы тоже подозреваете? Вы думаете, что... хм... диверсия произошла в порту? Может быть, это просто выходка каких-нибудь хулиганов?

Я отпила шерри.

– Возможно, но я в это не верю. Почти всякий, хоть чуть-чуть разбирающийся в технике, может испортить тормозные цилиндры. Но мало кто из хулиганов таскает с собой газовый резак и гаечный ключ – просто так, на всякий случай: вдруг попадется какой-нибудь подходящий автомобиль? Хулиганы обычно прокалывают шины, снимают колпаки, разбивают окна.

Грэфалк подлил мне еще из бутылки. Я сделала вид, что пью такие напитки каждый день, и даже не взглянула на этикетку. Все равно я никогда не смогу позволить себе такой шерри. Какая мне разница, как он называется?

Грэфалк уселся с новой порцией мартини и внимательно посмотрел на меня. Он явно что-то обдумывал.

– Много ли вы знаете про Мартина Бледсоу?

Я насторожилась.

– Мы пару раз встречались. А что?

– Когда вы с ним ужинали в четверг, он не рассказывал вам историю своей жизни?

Я громко брякнула дорогим бокалом о столик.

– Скажите-ка, мистер Грэфалк, кто за кем шпионит – я за вами или вы за мной?

Он рассмеялся:

– Порт – это большая деревня, мисс Варшавски. Сплетни распространяются быстро. Должен вам сказать, что с тех пор как умерла его жена – примерно шесть лет назад, – Мартин впервые пригласил женщину поужинать. Новость моментально разнеслась вокруг. О вашей аварии тоже все знают. Я слышал, что вы попали в больницу, но не предполагал, что кто-то намеренно испортил ваш автомобиль.

– "Геральд стар" отвела этому событию довольно большой кусок на первой полосе. Там был запечатлен мой несчастный «линкс» и изложены все подробности... Что же касается сплетен насчет Бледсоу, очевидно, они зарыты довольно глубоко. Никто не сказал о мистере Бледсоу ничего такого, что заставило бы меня насторожиться.

– Такие вещи не афишируются. Я никому раньше об этом не рассказывал, даже когда Мартин ушел от меня и я не прочь был бы ему навредить. Однако, если речь идет о преступлении, о покушении на вашу жизнь, думаю, вы должны об этом знать.

Я молчала. Солнце клонилось к закату – тени на пляже удлинялись прямо на глазах.

– Мартин вырос в Кливленде. Бледсоу – это фамилия его матери. Отца у парня не было. Им мог оказаться любой пьяный матрос из порта.

– Это еще не преступление, мистер Грэфалк. И даже не его вина.

– Верно. Просто я хотел дать вам представление о его семье. В пятнадцать лет Мартин сбежал из дома, прибавил несколько годков, подписал контракт и начал плавать по Великим озерам. В те годы, для того чтобы стать матросом, не требовалась специальная подготовка. Да и кораблей на озерах... куда больше, чем сейчас, морякам не приходилось месяцами ждать на бирже, пока подвернется работа. Умеешь натягивать трос и поднимать двухсотфутовые мешки – получай работу без лишних вопросов. А Мартин для своего возраста был парнем крепким. – Грэфалк отхлебнул из бокала. – Мальчишка он был толковый, и вскоре на него обратил внимание один из моих помощников. Этот человек любил помогать толковым ребятам. В девятнадцать лет Мартин уже работал в нашей толедской конторе. У него хорошие мозги, жаль было использовать его на тяжелой физической работе, с которой может справиться любой тупоголовый поляк.