Текст книги "Бейсболист (ЛП)"

Автор книги: Сара Ней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Хорошая вещь? – Я чертовски хочу рассмеяться.

– Действительно хорошая. Спасибо. – Люси делает еще один трудный глоток, демонстрируя, насколько вкусным ей кажется вино. – Ммм.

– Если не хочешь, не пей.

– Нет! Это хорошо. Видишь? – Еще один глоток, еще одно кислое выражение лица, которое она ужасно скрывает.

– Люси, какого черта ты заказываешь вино, если оно тебе не нравится? – Я делаю паузу, протягиваю руку за стаканчиком. – Хочешь я схожу за пивом?

Она колеблется, оглядывается на барную стойку, которая сейчас полностью заполнена людьми. Если я вернусь за еще одним пивом, это займет еще полчаса, и я пропущу весь концерт Скотти.

– Не беспокойся об этом. Все нормально.

Я делаю большой глоток из бутылки и протягиваю ей.

– Хочешь выпить со мной?

Она поднимает руку, протестующе машет.

– Нет – нет, все в порядке, не волнуйся.

– Я не волнуюсь, но если ты хочешь пива, я могу поделиться. Не то чтобы мы раньше не обменивались слюнями.

Освещение здесь дерьмовое, но клянусь Богом, Люси покраснела. Должно быть так и есть, по тому, что она опускает голову, не в силах встретиться со мной взглядом.

На сцене начинает прогуливаться группа Скотти, занимая свои места, проверяя звук. Барабанщик осматривает свой набор; гитаристы настраивают свои струны. Вокалист нажимает на микрофон, поднимая и опуская его, затягивая винт, чтобы удерживать его на нужной высоте.

Когда он это делает, мой соседский парень поднимает голову, замечает меня, бросает знак мира, в то же время он раскачивает своим черным ремешком бас-гитары вокруг шеи, как будто он делал это сотни раз.

Скорее всего, так и есть.

Хорошо натренированный, двигающийся с легкостью, Скотти совсем не выглядит нервным. На самом деле, подростковое дерьмо дерзко мне подмигивает, когда они начинают разминку, тренируя свои беспокойные руки.

Одетый в поношенную футболку другой популярной группы и рваные джинсы, Скотти сгибает колени, бренча, волосы уложены в крошечные шипы.

Их первые связки оптимистичны.

Первые слова, в унисон.

Флюидно.

Вскоре я замечаю, что моя голова качается в такт музыке. Люси и я передаем пиво взад и вперед между нами, отпивая его. Оно идет вниз холодным и гладким, но этого недостаточно для двоих.

Я снова хватаюсь за него, готовясь сделать еще один глоток.

– Подожди! Разве это не чертовски вкусно? Боже, как я люблю, когда оно холодное.

Ее глаза закрываются, когда она сглатывает.

Ее бедра покачиваются, когда начинается музыка.

Это чертовски здорово.

***

Амелия

Я не ожидала, что следующая песня будет медленной, точно так же, как я не ожидала, что мое тело будет раскачиваться, бедра мягко покачиваться в такт музыке.

Я выпила немного, но этого достаточно, чтобы расслабиться и забыться, хотя бы на несколько мгновений. Достаточно, чтобы я наслаждалась компанией и большими теплыми ладонями, которые скользят вокруг моей талии.

Сегодня полный зал, душно.

– Está bien? – Это нормально? – Извини, что я все время натыкаюсь на тебя, но этот придурок позади нас все время врезается в меня. – Его ровный голос говорит мне в ухо, богатый звук его испанского поражает все нервы в моем позвоночнике. – Te sientes diferente – una diferencia buena.

«Ты чувствуешься по-другому, – говорит он. – Хорошая разница.»

Поскольку я притворяюсь своей сестрой-близнецом, которая не знает ни слова по-испански, я не признаю этих слов, слабо киваю, не выдавая себя.

В реальности? Все мое тело находится в полном и абсолютном хаосе.

Я могу понять его – прекрасно.

Я не хочу, чтобы Дэш говорил мне на ухо по-испански, шепча слова, предназначенные для кого-то другого. Я не хочу, чтобы Дэш прикасался ко мне – не потому, что он мне неприятен.

А совсем наоборот.

Он – полная противоположность тому, кем я его себе представляла. Ради моего здравомыслия, и чтобы помочь мне пройти через этот фарс фальшивого свидания, я отчаянно надеялась, что парень, входящий в дверь моей сестры, будет придурком.

Тупой качек.

Я молилась, чтобы он был стереотипом, карикатурой на то, что я воспринимаю как среднестатистического студента-спортсмена в нашем университетском городке. Моя сестра охотится на джерси, а не я.

Помпезный.

Грубый.

Эгоистичный мудак.

Дэш Амадо – ничего из этого.

Он спокойный. Добрый. Представительный.

Каждый джентльменский жест Дэша был искренним. Его рутина хорошего парня – это не игра, это то, кто он есть.

Мама правильно его воспитала.

И меня это так смущает.

Я не была готова к тому, что он будет таким.

Черт возьми! Меня не должен привлекать парень моей сестры – парень, с которым встречается моя сестра – независимо от того, насколько это серьезно, независимо от того, насколько он красив.

Честно? Я вроде как ненавижу себя прямо сейчас.

Узел вины скручивается в моем животе, в то же время руки Дэша расслабляются вокруг моей талии, скользя по моей грудной клетке, слегка сжимая меня. Если бы мне пришлось говорить, я бы ни за что не смогла составить связное предложение.

Узел становится все тяжелее, туже, отягощая меня. Я худший в мире близнец.

Худшая сестра в мире.

– Весело проводишь время? – Его баритонный голос поразил мой мозг, ударные волны нашли свой путь вниз ко всем моим лучшим девчачьим частям. – Я действительно думал, что они будут звучать как полное дерьмо – слава Богу, они этого не делают.

У меня сдавило горло, и мне пришлось прочистить его, прежде чем я смогла заговорить.

– Я действительно впечатлена – я не могу поверить, что они в средней школе.

Сколько бы раз я ни говорила себе, что постараюсь влезть в туфли Люси на высоком каблуке на этом свидании, я терплю неудачу – полный провал. Я так отчаянно хочу быть собой. Я хочу, чтобы мое чертово тело перестало реагировать на Дэша Амадо. Я хочу, чтобы мое чертово сердце перестало биться так дико, что, кажется, вот-вот вырвется из груди.

Если бы только мои щеки не раскраснелись, а ладони не вспотели.

Я в полном беспорядке.

Гигантские лапы ловца Дэша сжимают мое тело, свободно упираясь в бедра, большие пальцы зацепились за передние карманы джинсов Люси.

Он опускает голову, мягко кладет подбородок мне на плечо, периодически касаясь губами обнаженной кожи моего подбородка, и смотрит прямо перед собой, наблюдая за Скотти.

Я позволила своим векам закрыться, позволяя ресницам задержаться на моих скулах на самую короткую секунду, давая себе этот единственный момент.

Вот как это было бы, если бы мы были парой.

Это слишком хорошо.

Он чувствуется хорошо.

Так хорошо.

– Tan bueno, – говорю я, забывшись и бормоча вслух. – Tan bueno.

Дэш замирает.

– Que es tan bueno? – Его рот прямо здесь, губы касаются моей шеи. Что так хорошо? – хочет он знать.

Господи, это сводит меня с ума – испанский, его одеколон, его дыхание и жар его тела. Даже волосы на его руках вызывают у меня мурашки, маленькие тонкие пряди щекочут кожу моих предплечий, когда его большие пальцы мягко впиваются в мои бедра.

– А? – Ошеломленно спрашиваю я.

– Ты сказала: «так хорошо».

– Ммм, нет. Не думаю.

– Да, это так. – Его губы скользят по раковине моего уха, говоря на иностранном языке, который я изучала годами. – Я слышал тебя, и ты сказала это по-испански.

– Я сказала?

– Hablas español, Lucy? – Ты говоришь по-испански?

Что, черт возьми, я должна сказать на это? Моя сестра не знает ни слова.

– Эм…?

– Qué más no me estás diciendo? – Что еще ты мне не рассказываешь? – Будь честной.

– Ничего. – Черт, я только что ответила ему снова.

Он отстраняется, поворачивает меня лицом к себе, легонько кладет свои массивные ладони на мои обнаженные плечи, пальцы скользят по моей коже, гарантированно оставляя за собой следы ожогов.

Его пальцы убирают волосы с моей ключицы.

– Puedes entenderme? – Ты понимаешь меня?

Дерьмо.

– Sí. – Я в отчаянии отвела глаза.

Это слишком интенсивно.

Что-то меняется в выражении его лица; он изучает меня под огнями сцены, красные, синие и зеленые мерцающие стробы отбрасывают сияние на его кожу.

Через мою.

Дэш не может меня понять, и я не виню его; я веду себя так, будто у меня несколько личностей. Как я могу позволить этому испанцу ускользнуть? Люси гарантированно разозлится, как только узнает об этом.

Люси, которая едва справлялась со своими английскими заданиями в старших классах.

Я не моя сестра.

Даже близко нет.

И назовите меня сумасшедшей, но на какое-то мгновение, пока Дэш стоит и смотрит на меня, обдумывая мои слова, его брови опускаются и поднимаются, он сосредотачивается на моем лице, читая каждую линию, запечатленную там, его глаза путешествуют по моей груди, волосам и лицу.

Уголку моего рта.

В одно мгновение он все понимает.

Он просто не знает, что знает.

И он в замешательстве.

– Давай. – Теперь он наклоняется и говорит громко. – Нам нужно поговорить. Пойдем выпьем еще пива.

– Где? – Кричу я в ответ.

Он пожимает своими гигантскими плечами.

– Как насчет бара? В дальнем конце комнаты? Мы сможем лучше слышать друг друга.

– Окей. Конечно. – Думаю, я последую за ним куда угодно.

Дэш без колебаний берет меня за руку, не спрашивая разрешения, проталкивая нас сквозь толпу, и я следую за ним, крепко сжимая его пальцы.

Мой спасательный круг.

Он сжимает их, сплетая вместе, оглядываясь на меня через свои широкие плечи. Именно тогда я понимаю: я не обращаю внимания на то, куда иду; я просто наблюдаю за ним.

Мышцы его сильной спины сокращаются, когда он пробирается сквозь толпу. Его толстая, жилистая шея, сексуальная. Мне всегда нравилась эта часть тела парня, я всегда находила ее привлекательной.

Мужественной.

Мои голодные глаза скользят вниз по его спине, вниз по его узкой талии, по его упругой заднице, и я позволяю себе роскошь любоваться каждой его частью, притворяясь, что эти большие руки и внушительные формы, тянущие меня, принадлежат мне.

Притворяюсь, что он мой.

Мы подходим к бару, где толпа значительно поредела с тех пор, как заиграла музыка, звуки группы Скотти прорываются через сабвуферы и динамики, заглушая любой смех и громкую болтовню.

Дэш заказывает нам пиво, ледяную воду.

Пока мы ждем, он смотрит на меня, положив одну руку на стойку бара.

Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы осознать тот факт, что я говорю по-испански.

А пока он, кажется, доволен тем, что стоит здесь в окружении зрителей, громкой музыки и моего тихого общества. Если ему покажется странным, что мне, как Люси, наконец нечего сказать, он будет прав. Моя сестра всегда болтает без умолку, и сейчас она бы тоже болтала без умолку.

Единственное, о чем я могу спросить Дэша – это личное; я хочу знать о нем больше, хочу знать вещи, которые меня не касаются.

У него есть братья или сестры?

Откуда он родом?

Какая у него специализация? Кем он хочет стать, если не будет играть в бейсбол после окончания школы?

Говорили ли они уже с моей сестрой об этом?

Мы стоим у бара, глядя друг на друга, его холодный черный взгляд ласкает мои обнаженные плечи. Я отвечаю на это, хладнокровно поднося бутылку пива к губам и делая еще один глоток жидкой храбрости, надеясь избежать его смущающего взгляда.

Я не знаю, что это такое, но Дэш – это тот, кого я хочу узнать больше, кого я хотел бы знать, если бы обстоятельства были другими.

Я вздыхаю.

Дело в том, что сегодня вечером я не должна быть самой собой.

И я делаю действительно дерьмовую работу, будучи моей сестрой.

– Так ты не хочешь рассказать мне, что с тобой происходит?

– Что ты хочешь знать?

Глава 4

Данте

Люси говорит по-испански.

И не «я должна была изучать его два года в средней школе» версия. Она на самом деле знает, как черт возьми свободно говорить на нем.

Я не знаю, что делать с этой странной новой информацией. Это, конечно, меняет игру; я никогда не встречался ни с кем, кто мог бы поговорить со мной на любом языке, кроме английского, и это действительно чертовски сексуально.

Мы бочком подходим к бару, моя рука лежит на лакированной деревянной поверхности, я подбираю голову локтями, пока изучаю ее.

Заинтересовано изучаю ее в новом свете.

Эта Люси не просто хорошенькая мордашка.

Эта Люси не просто хваткая охотница за спортсменами.

У этой Люси есть слои.

Эта версия восхищает меня больше, чем две версии, которые были до нее.

Ее полосатая голубая рубашка выглядит сдержанно, но сексуально, волосы все еще падают свободными волнами, несмотря на растущую влажность от всех горячих тел в этом переполненном концертном зале.

Неуверенно покачиваясь на высоких каблуках, она прислоняется к стойке, подражая моей позе, подражая тому, как я позволяю своему взгляду скользить по ней, возвращая услугу.

Она изучает меня с головы до ног, выражение ее лица непроницаемо.

Это так чертовски выбивает из колеи.

Lo amo. Мне нравиться это.

– Так ты не хочешь рассказать мне, что с тобой происходит?

– Что ты хочешь знать?

– Я думаю, ты знаешь, о чем я говорю. Я никогда не встречал ни одного человека в этом кампусе, который говорил бы по-испански так же хорошо, как ты, кроме других латиноамериканцев.

– Я провела семестр в Мексике, преподавая английский язык в школе погружения.

В этом нет никакого гребаного смысла. Люси специализируется на моде – зачем ей вести занятия в Мексике?

– Почему ты так на меня смотришь?

Бутылка пива ударяется о мою нижнюю губу, и я опрокидываю ее. Делаю глоток.

– Я пытаюсь понять тебя.

– Я знаю, – печально отвечает она. – Пожалуйста, не надо.

– Ты намеренно пытаешься уклониться от ответа?

– Я не играю с тобой в игры, обещаю, но это сложно.

Бармен наконец добирается до нас, ставя на стойку две новые бутылки. Люси тянется к одной, делает изящный глоток, тонкие пальцы обхватывают длинное горлышко бутылки. Ногти выкрашены в нежно-голубой цвет, предпоследний – в блестящий серебристый.

– Знаешь, Люси, я чертовски занят школой и бейсболом, так что я не часто хожу на свидания, и вот почему: я терпеть не могу драмы.

– Я тоже, – огрызается она в ответ. – Может быть, я просто не очень хороша в этом, ты когда-нибудь думал об этом?

– Не очень хороша в чем?

– В отношениях. Я никогда не встречалась с одним парнем больше двух недель.

– Что ж, приятно это знать.

Ее глаза драматично закатываются к потолку.

– Это только твое третье свидание – я даже не могу поверить, что мы это обсуждаем.

Это только твое третье свидание? Это странный способ выразить это.

– Кроме того, – продолжает она, – разве вы, игроки в бейсбол, не хотите немного развлечься между сезонами?

– Я не общепризнанный стереотип, но спасибо.

Выражение ее лица мрачнеет.

– Я не это имела в виду. Я просто… мне неудобно сейчас разговаривать с тобой об этом.

– Почему же?

– Потому что я… это…, – она неохотно заканчивает фразу. – Это личное.

– Знаешь, Люси, отношения обычно не складываются, когда один человек что-то скрывает. – Господи, ну почему я так стараюсь с этой девчонкой? Я терпеть ее не мог в последний раз, когда мы встречались, и я с ней здесь сегодня вечером, только что бы мне не пришлось приходить одному.

– Что-то скрывает? – Ее глаза широко раскрыты. – Что заставило тебя так сказать?

– Ты либо очень хорошо притворяешься, либо понятия не имеешь, чего хочешь.

Я не могу описать выражение ее лица прямо сейчас, не смог бы, даже если бы попытался, даже за миллион гребаных баксов. Это нечто среднее между удрученным и странно очарованным… пораженным, но надеющимся?

Как будто ей хочется плакать и смеяться одновременно.

Так странно.

– Почему ты так на меня смотришь?

Люси сглатывает комок в горле, глаза ее сияют.

– Я буквально только что спросил тебя о том же, так как же я смотрю на тебя?

– Как будто тебе до смерти хочется что-то сказать.

Ее подбородок приподнимается, маленькая ямочка на нижней губе привлекает к себе внимание, отпечатывается на коже.

Мои глаза фиксируются на ней, сужаясь.

– Я вовсе не идиот. С тобой происходит что-то странное, и я хочу знать, что именно.

– Ничего странного не происходит. – Ее ноздри раздуваются, глаза становятся яркими. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Значит, так и будет, да?

Она скрещивает руки на груди.

– Что ты считаешь странным?

– Чтобы избежать риска почувствовать себя гребаным идиотом, я бы предпочел не поднимать эту тему, ладно?

Теперь она в моем пространстве, растопырив пальцы на моем предплечье.

– Скажи мне.

– У тебя другие волосы, – выпаливаю я.

– Какие?

Господи, это будет звучать так глупо.

– Они длиннее… и темнее. – Я иду ва-банк. – И клянусь, когда мы виделись в последний раз, у тебя этого не было.

Я протягиваю руку, кладя палец на это идеальное место у ее рта. Ее темные губы приоткрываются.

У Люси перехватывает дыхание. Что-то в ее глазах…

– Что еще? – Шепчет она.

– Твоя… – мой взгляд падает на ее грудь, потом снова поднимается. Я такой гребаный пошляк. – Неважно.

Позади нас группа Скотти прерывается, беря еще один аккорд, его подростковый голос каркает в микрофон:

– Сегодня вечером это все для вас, красотки и джентльмены. Последняя композиция перед большим шоу. Наслаждайтесь, и желаю вам отличной ночи.

Медленные переливы гитар продолжают звучать в толпе.

Продолжает и Люси.

Ее губы самодовольно изогнуты.

– Ты собирался сказать, что мои сиськи выглядят больше?

Из этого не выкрутиться; она полностью поймала меня, проверяющего ее сиськи, которые я едва вижу под ее проклятым топом.

– Возможно.

– Что если бы ты был прав? – Слова слетают с ее губ прежде, чем она успела сомкнуть их. – Пожалуйста, забудь, что я это сказала.

Неа… без вариантов.

Люси прочищает горло.

– Так мы должны…

– Потанцевать? Конечно.

А почему бы и нет, черт возьми? Как и все остальные вокруг.

Никто из нас не улыбается, но она позволяет мне взять ее бутылку пива и поставить ее на стойку бара, вести к краю зала, где собирается концертная толпа, пары танцуют под зажигательный гаражный оркестр маленького Скотти.

Мои руки ловят кожу, когда они скользят вокруг талии Люси, случайно скользя выше пояса ее джинсов. Я позволяю своим пальцам погладить кожу ее грудной клетки, прежде чем они начинают себя вести, спускаясь вниз к выпуклости ее обтянутых джинсами бедер.

Ее руки неуверенно пробегают по моей черной футболке; за сегодняшний вечер она прикасается ко мне уже второй раз, и ее теплые ладони с красивыми синими ногтями делают что-то очень хреновое с моим либидо, когда ложатся мне на грудь.

Она поднимает подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Ты понимаешь, что закончил мое предложение раньше, а я – твое?

– Мы это сделали?

– Да. Никто никогда не делает этого со мной, кроме моей сестры.

Мне нечего добавить к этому.

– Скотти замечательный. – Она нарушает молчание, играя пальцами с хлопком моей футболки. – Он часто бывает у вас дома?

– Да, почти каждую неделю. Он играет в мяч, и он слегка одержим нашим питчером, Роуди Уэйдом.

– Роуди, Дэш – у вас у всех есть прозвища?

– Мы называем некоторых парней по фамилии.

– И ты получил свое, потому что ты быстрый? – Утверждение. – Но ты же ловец… как это работает?

Неужели она ничего не знает о бейсболе?

– У всех в команде есть очередь на биту, и когда моя бита соединяется с мячом, я бегу как черт.

Песня, которую играет группа Скотти, на самом деле чертовски западает в память. Красивая.

Как и Люси.

Мои руки двигаются от ее бедер к талии, притягивая ее так, чтобы мы были на одном уровне, ее ладони скользят вниз от моих грудных мышц, гладят меня по плечам, смахивая воображаемую пушинку. Я хочу поцеловать ее, и мы оба чертовски знаем это; я умираю от желания прикоснуться губами к ее ямочке.

Я в этом.

– Откуда это вдруг взялось? – Поддразниваю я, поднимая руку, чтобы провести большим пальцем по крошечному углублению, туда-сюда, нечаянно задевая атласную плоть ее нижней губы. – Клянусь, в прошлый раз этого не было.

– Я… я не думаю, что мы должны это делать, – протестует она против моего пальца, веки трепещут, когда мой большой палец ласкает ее щеку. – Может, нам стоит вернуться в бар и допить пиво?

– Эй, все в порядке. – Мои брови поднимаются. – Мы просто танцуем.

Мои пальцы скользят по ее подбородку, скользят к затылку, перебирают мягкие волосы. Ее глаза встречаются с моими, я знаю, что она хочет сказать мне тысячу слов, но я ничего не услышу вслух. У этой девушки есть секреты, которые она не хочет, чтобы я узнал, и я хочу знать, что это такое.

Я опускаю голову, намереваясь…

– Не думаю, что тебе стоит меня целовать.

Я отстраняюсь, недоуменно сдвинув брови.

– Почему же?

– Потому что я хочу, чтобы ты это сделал, – шепчет она, словно признаваясь.

– В этом нет никакого смысла.

– Я знаю, – жалобно стонет она.

– Ты хочешь поцеловать меня, но не можешь – понял. – Я нежно поглаживаю ее кожу ладонью, мозолистые подушечки изучают контуры ее лица. – Тебя не волнует, что я пока не сделаю это, да? Пока ты не передумаешь?

– Я не собираюсь менять свое мнение.

Опустив свое лицо к изгибу ее шеи, я провожу носом вверх по её сладкой коже, позволяя моему рту следовать за собой. Мой влажный язык встречается с ее плотью, и я хочу нежно пососать, но не делаю этого.

– Так нормально? Никаких поцелуев в губы, – шепчу я ей на ухо. – Прямо как в «Красотке».

– Л…л… – заикается она. – Ладно. Конечно, как угодно. Только не в губы.

Какой маленький чудик.

Мой смеющийся рот находит пульс в тонкой колонне ее шеи, и я удовлетворен, когда она наклоняет голову набок, волосы водопадом падают на ее плечо, давая мне весь доступ, который я хочу и в котором нуждаюсь.

Схватив ее руку, мои пальцы слегка трепещут по всей длине ее руки, прежде чем я поднимаю ее, целую внутреннюю сторону ее запястья, бледная кожа резко контрастирует с моей собственной.

Провожу губами по гладкой коже ее предплечья, вверх и вниз по внутренней стороне локтя. Люси стоит совершенно неподвижно.

– Todavía no quieres que te bese en los labios? – Все еще не хочешь, чтобы я поцеловал тебя в губы?

Она резко покачала головой.

– Нет?

Еще одно движение. Нет.

– Господи, Люси, ты убиваешь меня здесь, – бормочу я ей в губы, наши губы в дюйме друг от друга, так близко, что наши дыхания смешиваются. Хотел бы я, чтобы и наши языки были такими же.

– Меня это тоже убивает. Извини.

Это уже второй раз, когда она извиняется, поэтому я целую кончик ее носа, наклоняясь, чтобы прошептать:

– Не стоит.

– Господи, Дэш, не делай этого, – шепчет она в ответ, гладя меня по затылку и накручивая мои черные волосы на палец.

Грудь вздымается, ее руки неторопливо порхают вверх и вниз по моим бицепсам, грудь прижимается к моей груди, когда она придвигается ближе.

Это нецелование, наполненное сексуальным напряжением лучше, чем любой гребаный поцелуй, который у меня когда-либо был на губах, это точно. Это дает мне неистовый стояк, тело твердое, как камень, когда она выгибает спину.

– Не делать чего? – Мой невнятный вопрос заставляет ее вздрогнуть. По ее коже пробегают мурашки.

– Не будь таким… – Люси раздумывает, подбирая слова.

– Неотразимым?

– Конечно, так и скажем.

Мы улучили момент, чтобы посмотреть друг на друга, и я клянусь Богом, это как будто мы видим друг друга в первый раз. Мои руки обнимают ее подбородок, а ее пальцы сжимают мои запястья.

– Люси.

Воздух между ними напряженный, натянутый.

Гудит.

Бурлит.

– Дэш, пожалуйста, не надо. – Я не слышу ее слов, но вижу их, и этого достаточно, чтобы остановить себя от того, чтобы сделать что-то действительно чертовски глупое, например, зацеловать ее до потери сознания, что требует некоторого самообладания супергероя с моей стороны.

Она двигается первой, уткнувшись головой мне в грудь, когда музыка заканчивается, толпа вокруг нас сходит с ума, скандируя и подбадривая группу Скотти, ребенка, который тренируется в гараже своих родителей и пытается тусоваться с парнями, слишком старыми для него.

– Нам пора идти, – доносится ее приглушенное бормотание. – Мне нужно идти.

Надо идти.

Мы неохотно расступаемся. Я мог бы наслаждаться ей всю гребаную ночь напролет.

Вместо этого я отпускаю ее.

– Хорошо. Давай отвезем тебя домой.

Глава 5

Амелия

Бззз. Бззз.

Бззз.

Едва пробило шесть тридцать утра, как мой телефон начал жужжать, вибрируя на прикроватной тумбочке, за целый час до того, как я должна была встать, чтобы добраться до своей учебной группы.

Я тянусь к нему, вслепую ища пальцем кнопку «отмена», но случайно нажимаю «принять». Черт возьми, почему моя сестра звонит так чертовски рано?

В последний раз она разбудила меня в этот час два Рождества назад, когда они с нашим братом Декстером встали на рассвете, как дети, чтобы открыть свои подарки.

Мои братья и сестры, благослови их Господь, рано встают.

Я, однако, нет.

– Люси? – Мой голос хриплый, звучит устрашающе, как будто кто-то задыхается в последний раз. – Все в порядке?

– Нет, все не в порядке. Ты все еще в постели? – Это обвинительный тон, на который у меня просто не хватает терпения в этот час проклятого дня.

Я моргаю от солнечного света, только начинающего проникать в окно моей спальни, поднимаюсь, чтобы сесть, прислонившись к изголовью кровати. Встревожившись, я кошусь на часы.

– Что случилось? Почему ты звонишь так нечестиво рано? Что-то случилось с мамой или папой?

– О боже, не надо так драматизировать. – Я слышу звук ветра, бьющего в микрофон ее телефона, признак того, что она снаружи, вероятно, готовится к пробежке или чему-то столь же ужасному.

Успокоившись, что ничего не случилось, я плюхаюсь обратно на бок, притягивая колени к животу. Ворчу:

– Чего ты хочешь?

– Как все прошло вчера вечером?

– Нормально?

– И?

– И ничего. Все прошло нормально.

– Мои свидания никогда не заканчиваются «нормально». Они либо фантастические, либо ужасные. Так что же это было?

– Я сейчас даже не могу функционировать. Почему ты такая бодрая?

– Почему ты не отвечаешь на вопрос? – Клянусь, я слышу, как она останавливается как вкопанная. – Ты чего-то недоговариваешь?

Мое тело замирает.

– Почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Интуиция близнецов. – Она шмыгает носом в трубку. – Я почувствовала это прошлой ночью, когда был с Хадсоном.

Хадсон. Я до сих пор не могу забыть это имя.

– О Господи.

– Тебе было весело, не так ли? Ты так и не написала мне вчера вечером, так что я волновалась. – Через линию, она беспокоит свою нижнюю губу, черта, которая всегда выдавала нас; Люси всегда жевала свою нижнюю губу, когда на нас кричали, как она делает сейчас. – Он ведь не был придурком, правда?

Несмотря на то, что я не в себе, мои брови поднимаются.

– Он обычно придурок?

– Нет?

– Почему ты говоришь так, будто это вопрос? Разве ты не знаешь?

– Я встречалась с ним всего два раза, Амелия. Я думаю, он может быть каким-то мудаком, когда он со своими друзьями? – Я представляю, как она наклоняется, чтобы завязать шнурки. – Значит, он был одним из них?

– Нет.

Вовсе нет. Он был само совершенство.

– Да, я знаю. Я просто хотела посмотреть, что ты скажешь. – Похоже, она довольна. – Я это почувствовала.

– Честное слово, может, ты прекратишь это говорить? – Она иногда так раздражает, особенно до семи утра. – Ты сводишь меня с ума.

Она игнорирует меня.

– Как долго ты спала?

– Не знаю, кажется, я вернулся домой около часа.

– Неужели так поздно? – Ее одобрительный вид вполне осязаем. – Что-то еще?

– Ну, я имею в виду, что после того, как он высадил меня у тебя, мне пришлось идти домой пешком. – Я звучу с упреком. – В темноте.

– Да, конечно. Он пытался нас поцеловать?

Иисус.

– Вроде.

– Мы ему позволили?

– Нет, но это была довольно жесткая увертка и уклонение. – И я также очень сильно хотела его. Мы обе молчим, ожидая моего продолжения. – Есть кое-что, что я должна тебе сказать. – Я делаю глубокий вдох и признаюсь, – я случайно заговорила с ним по-испански вчера вечером.

Десять баксов за то, что Люси бы наморщила нос, глядя на меня.

– Он говорит по-испански?

– Ты что, издеваешься надо мной? Да, он говорит по-испански – он латиноамериканец. Ты обращаешь внимание на кого-нибудь, кроме себя?

– Подай на меня в суд за то, что я не знаю, черт возьми. Расскажите мне, что было сказано и как это относится ко мне, и сделай это быстро – я еще не начала свою пробежку, и я замерзаю здесь.

– Я разговаривала с ним по-испански, Люси. – И все это было так чертовски сексуально. Слова, слетающие с его языка… глубокий тембр его акцента…

– Подожди минутку. – Мой близнец делает глубокий вдох, чтобы отдышаться. – Неужели ты забыла тот маленький факт, что я не говорю по-испански! Боже, Амелия, зачем ты так поступила со мной? – Моя сестра кричит в трубку. Я отодвигаю её подальше от уха, нажимая на кнопку регулировки громкости.

– Это просто выскользнуло! Извини, я увлеклась моментом.

– Увлеклась моментом? Какого черта вы там делали? Я думала, вы ходили на концерт – на концертах никто не разговаривает!

– Мы действительно ходили на концерт! Но он что-то говорил, и это было так мило, что казалось естественным отвечать по-испански, а потом одно перешло в другое, и это просто выскользнуло.

– Я не понимаю, как это могло просто выскользнуть, – саркастически произносит она.

Я закатываю глаза.

– Сомневаюсь, что мне нужно объяснять, насколько он притягателен, Люси. Ты встречалась с ним дважды – ты винишь меня? – Черт, это было совершенно неуместно. – Извини, я не хотела этого сказать.

– Э-э…если тебе нравится этот парень, просто скажи мне, Амелия.

– С чего ты взяла, что он мне нравится? – Я хочу сама подставить ладонь под наковальню.

– Ты только что сказала, что он был притягателен. Кто использует такие слова?

– Я.

– Хм.

– Ты разбудила меня – что ты хочешь, чтобы я сказала?

Дело в том, что моя сестра, какой бы легкомысленной, тщеславной или эгоистичной она ни была, всегда хочет для меня самого лучшего. Я знаю, что не засну, пока мы не поговорим об этом.

– Все то время, что я была с Хадсоном прошлой ночью, я продолжала получать эти раздражающие вибрации, – начинает она медленно, выговаривая каждое слово. – Типа, все это чертово время. Я едва могла сосредоточиться на своем свидании.

Ненавижу, когда она так делает.

Ненавижу, когда она права.

Это жутко.

– Твой радар близнецов не прав.

Я лгу, и мы оба это знаем.

– Ты знаешь, – задумчиво начинает она, – он писал мне с прошлой ночи, потом снова сегодня утром, и теперь я знаю, почему половина из них была на испанском. Я не смогла понять большинство из них, и я не собираюсь переводить текстовый разговор в Google.

– О? Он тебе написал? Это хорошо. – Я умираю внутри, изо всех сил стараясь казаться беспечной, несмотря на это бешено бьющееся сердце.

Линия замолкает.

– Люси? Что он написал?

– Как всегда.

Она заставит меня работать на нее.

– Что именно? Я понятия не имею, что такое как всегда.

– Ну, во-первых, и пожалуйста, никогда не повторяй этого, Дэш никогда не писал мне раньше. Обычно это я посылаю ему сообщения, что так раздражает. Ненавижу, когда парни такие. Терпеть не могу, когда мне первой приходится посылать им сообщения. Я признаюсь тебе в этом только потому, что ты моя сестра и я заставила тебя пойти с ним на свидание.