Текст книги "Любовный спектакль"

Автор книги: Сара Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава седьмая

Когда Шанталь проснулась и сладко потянулась, Ангелоса рядом с ней уже не было. Она прислушалась к тихим звукам, доносившимся с улицы… Все чужое и непонятное.

Шанталь привстала, поискала глазами часы.

Не нашла. Однако яркие и жаркие солнечные лучи подсказали ей, что близится полдень. Девушка поднялась, обернулась простыней и вышла на веранду, с наслаждением ступая босыми ногами по теплому мрамору плит. Снизу доносился плеск воды. Вряд ли это плавала сиделка или вечно занятая экономка, да и больной Костас сразу же выпадал из «списка подозреваемых»! А это значит – сердце девушки сразу забилось быстрее, – внизу находится Ангелос! Шанталь подошла к балюстраде и, перегнувшись, действительно увидела в бассейне любимого мужчину. Улыбнувшись и помахав ему рукой, она вернулась в комнату, чтобы поскорее принять душ и одеться, охваченная радостным ожиданием событий нового многообещающего дня.

Тело еще не забыло прошедшей бурной ночи. Господи, как хорошо!

Она все понимала: и то, что без ума от Ангелоса, и то, что ее положение в доме сделалось более чем двусмысленным, и то, что ее сближение с молодым греком получилось слишком стремительным и вряд ли приведет к чему-либо хорошему, но утро выдалось таким солнечным, ленивым и прекрасным, что ей совершенно не хотелось портить себе настроение мыслями о завтрашнем дне. Собственная покорность судьбе ее, правда, смущала, но разве самую малость, так… в качестве пикантной приправы к восторгу перед ожидающими ее удовольствиями наступившего дня.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Ангелос, когда Шанталь появилась на веранде. – Я выпил целых три чашки кофе, не говоря уже о том, что вынужден был позавтракать без тебя.

Его голос звучал как-то по-особенному. Он был звучен, насыщен полутонами, а главное, казался ласковым. А еще свидетельствовал о высшей степени довольства собой, как и в тот вечер, когда они познакомились на балу.

Шанталь присела за столик вполоборота к молодому хозяину дома, стараясь не смотреть в его сторону, иначе ей вряд ли удалось бы сдержать свои чувства восторга по отношению к нему, поднесла чашечку кофе к губам и сделала маленький глоток, любуясь тем, как блики солнца с ветром на пару расцвечивают мелькающими пятнами буйные купы деревьев.

Ангелос украдкой наблюдал за женщиной. Он был полностью расслаблен и безмерно горд собой, за что должен был благодарить свою соседку, хотя ему пришлось немало потрудиться в ночную пору, чтобы это блаженство стало возможным для них обоих. Единственное, что немного ему отравляло сладостный момент, было, как ни странно, молчание женщины. Он сам не мог понять, чего он от нее хотел, то ли каких-то знаков внимания, толи приглашения куда-то, то ли выражений восторга по поводу его мужских талантов… – разве поймешь? Но он явно ждал шага навстречу от этой весьма непредсказуемой женщины… Возможно, ему казалось, что если он заговорит первым, то тем самым как бы продемонстрирует свою заинтересованность в ней, а значит, и зависимость.

Он вальяжно вытянул перед собой длинные ноги. Руки занес за голову и сцепил пальцы в замок. Глаза его, скрытые солнцезащитными очками, внимательно следили за каждым движением молодой женщины, пробовавшей здешние сочные фрукты. Казалось, она не замечает его присутствия. За все это время она не произнесла ни звука, даже почти не смотрела в его сторону, только ела себе да попивала сок и кофе.

Когда Ангелос уже начал терять терпение и был готов взорваться, Шанталь, будто почувствовав смену его настроения, вытерла губы и пальцы льняной салфеткой, откинулась на спинку плетеного кресла и небрежно проговорила:

– Ты прав, я несколько припозднилась… Прости… Ты из-за этого дуешься?

– И вовсе я не дуюсь. Глупости какие! С чего ты взяла?! – по-мальчишески раздражаясь, проговорил он.

– Вот и отлично! – удовлетворенно заключила Шанталь.

В этот момент на террасу вышел Костас Зувелекис.

– Пришел посмотреть, как вы тут, не скучаете ли без меня! – объявил он, улыбнувшись. – Надеюсь, я вам не помешаю?

– Нет, отец, конечно же, нет, – поспешил заверить его сын.

– Если я тут лишний, то прямо так и скажите, – покачал головой больной, осторожно усаживаясь в свободное кресло.

– Какие глупости! Это же твой дом. Скорее нам пристало беспокоиться о том, как сказывается на тебе наше присутствие здесь, – отозвался Ангелос.

– В таком случае ты позволишь мне немного побеседовать с твоей невестой, сынок? – спросил Костас.

– Мне уйти? – полушутя полусерьезно спросил отца Ангелос.

– Если очень хочется, можешь остаться, – в тон ему ответил Костас. – Знаете ли вы, что вам оказана огромная честь? Вы первая из подруг моего сына, которую он решился не только мне представить, но и поселить под крышей родного крова, – насмешливо обратился он к Шанталь.

– Да, Ангелос мне говорил об этом, – простодушно отозвалась молодая женщина.

– И это дает мне основание утверждать, что вас с ним многое связывает.

– Как вам известно, знакомы мы не так давно, – Шанталь старалась выдержать нейтральную позицию, оставляя возможность для лавирования.

– Ну, какое значение может иметь время, когда бушуют такие страсти! – проговорил пожилой мужчина. – Меня больше волнует, что будет, когда они отбушуют, а ведь это рано или поздно обязательно произойдет.

– Этого не знает никто, отец! – торжественно объявил Ангелос Зувелекис.

– Не скажи… У человека должна быть цель, сын. Настает время, когда недостаточно радоваться сиюминутным удовольствиям, но нужно брать штурвал в свои руки и править кораблем в неспокойном море жизни.

– Очень поэтично, отец. Я запомню этот афоризм.

– Не дерзи, Ангелос, – сердито проговорил отец, то тут же смягчился: – Я уверен, ты знаешь, что делаешь. Шанталь производит впечатление благоразумной девушки и вряд ли, не имея никаких гарантий, согласится довериться такому оболтусу, как ты. Я прав, милая?

Шанталь лишь растерянно пожала плечами.

– Вы не обязаны передо мной отчитываться, дитя мое, – поспешно произнес хозяин виллы, после чего так же медленно и осторожно, как и усаживался, поднялся из кресла и удалился.

– Тебе есть чем заняться сегодня в мое отсутствие? – спросил ее Ангелос, когда отцовские шаги стихли в глубине дома. – Мне нужно уехать в Афины по делам. Если вздумаешь отправиться в город за покупками, попроси Янниса, он доставит тебя на катере. В любом магазине города можешь делать покупки за мой счет.

– Нет, мне ничего не нужно, – посерьезнев, проговорила Шанталь.

– Я тебе точно говорю. Покупай себе все, что хочешь. От этого меня не убудет.

– Нет, спасибо. Не настаивай. Я уже сказала, – сурово повторила молодая женщина.

– Неужели тебе ничего не нужно? Ну, там разных женских мелочей, штучек, о которых я даже представления не имею? Я дам тебе кредитную карточку.

– Нет, Ангелос, – в очередной раз отказалась она.

– Не понимаю, почему ты упрямишься, Шанталь. Имей в виду, я оставлю кредитную карточку Яннису, на случай, если передумаешь…

– Я не передумаю, Ангелос.

– И все-таки… И поешь еще что-нибудь, моему отцу больше по нраву плотные и дородные женщины, – пошутил он. – В худышках он разочаровался. Если увидит, что ты хорошо питаешься, это положительно отразится и на его здоровье, и на настроении.

– Я никогда прежде не задумывалась всерьез над тем, какие формы мне больше к лицу. Но согласись, порой попадаются такие вкусности, такие дивные лакомства, что не попробовать их невозможно, как бы ты ни мечтал сохранить стройность, – хитро проговорила Шанталь и испытующе посмотрела на Ангелоса.

– Согласен, – ответил он с конфузливой поспешностью и, попрощавшись, отправился собираться к отъезду.

Шанталь все-таки воспользовалась услугами Янниса, который на белом катере повез ее в город. Вскоре перед ней появилась береговая линия со строениями, вкрапленными в сочную зелень. Она с наивной радостью изумлялась яркости и разнообразию красок стен и крыш, столь непохожих на привычный серокаменный, стекольно-бетонный, богемно-туманный облик Парижа. Именно о таком месте она и мечтала, когда работала не покладая рук в кафе. Махнув рукой в сторону берега, она закричала Яннису, перекрывая шум двигателя:

– Причаливай!

Тот удивился.

– Зачем? Это же простая, ничем не примечательная деревня. Давай-ка лучше я довезу тебя до Афин. Тут не очень далеко. Я проведу тебя по шикарным магазинам. Хозяин…

– Не надо! – не дав договорить, бросила женщина, не отрывая взгляда от берега. – Мне хочется сюда! Пожалуйста! – еще раз попросила женщина.

– Ну, смотри. Разумеется, причалим, если тебе хочется. Только учти, такси ты здесь не найдешь. Я пойду с тобой, – крикнул мужчина. – И какие планы?

– Я проведу здесь день, – решительно проговорила Шанталь. – Возвращайся за мной, скажем, в пять… Да-да. Будь на этом самом пирсе в пять вечера, – подтвердила она, отказавшись от его любезного предложения сопровождать ее.

Когда они минут через пять причалили, она уверенно зашагала к деревне, жадно глядя по сторонам.

Что касается Ангелоса, то его решимость полностью отдаться работе ни к чему не привела. Ничего у него не вышло.

Он весь день думал не о делах, а о своей любовнице. Чем занимается она? Гуляет, дремлет, загорает, плавает в море или в бассейне? Он несколько раз тянулся к телефону, чтобы набрать номер виллы, поговорить с отцом и как бы невзначай спросить у него или у Марии, где Шанталь. Каждый раз он смирял свое желание, но потом все же не выдержал и сдался, а когда услышал голос экономки, не стал наводить тень на плетень и спросил прямо то, ради чего звонил.

– Яннис подбросил ее на катере до ближайшей деревни, где она попросила его причалить. Вернется за ней к пяти. Так договорились, – сообщила ему Мария.

Теперь Ангелос знал ответ на мучивший его вопрос, да только долгожданного облегчения это ему не принесло. Как он думал о Шанталь, так и продолжал думать.

К пяти часам вечера Шанталь уже сидела, усталая, на пирсе и ждала Янниса, который прибыл за ней ровно в назначенное время и без промедления доставил на виллу. Наскоро перекусив, она легла в шезлонге на тенистой террасе, вытянув подуставшие ноги, и стала слушать в легкой полудреме трогательные рассказы Костаса Зувелекиса о маленьком Ангелосе, об Ангелосе повзрослее и почти ничего о молодом Ангелосе.

– …такой азартный и заводной. Всегда стремился побеждать.

Шанталь улыбалась историям, равно как и своим мыслям.

– Я, пожалуй, пойду, прилягу перед ужином, – понизив тон, проговорил Костас.

Шанталь покивала головой, проводила его взглядом, а затем тоже немного вздремнула и вздрогнула от неожиданности, когда над самым ее ухом страстным шепотом прозвучали слова Ангелоса:

– Боже! Как же я скучал без тебя!

Шанталь открыла глаза, и радостная улыбка заиграла на ее губах.

– Скучал по мне? – игриво спросила она.

– Безумно, – запальчиво уверил ее мужчина, прижимаясь к ее груди.

– Ты вообще-то работал сегодня? – насмешливо спросила его женщина, увидев в его ласках любовный голод.

– Пытался… Но, увы. Только о тебе и думал, милая, сладкая, желанная… Ты устала?

– Устала? – удивилась женщина.

– Мы ведь очень поздно уснули, да и день был длинный.

– Что ты хочешь этим сказать? – хитро насторожилась любовница.

– Просто ответь, – ласково попросил мужчина.

– Ответить что? – Она потрепала его по волосам.

– Прекрати повторять, как попугайчик, – отмахнулся Ангелос. – Ответь, устала?

– После ночи с тобой? – Шанталь будто нарочно изводила его своим непониманием.

– Да, именно это мне и хотелось знать! – раздраженно процедил он сквозь зубы.

– Это приятная усталость, милый, – прошептала она.

Он присел на шезлонг и стал медленно целовать ее тело, одновременно поглаживая ей бедра и ноги.

– Более чувственного рта мне пробовать не доводилось, – объявил он некоторое время спустя. – Если тебе не хочется сейчас разговаривать, я готов заменить беседу сексом.

Шанталь не только быстро закивала в ответ, демонстрируя полное согласие, но и тут же начала расстегивать рубашку мужчины.

– Ну, не здесь же, в самом-то деле, бесстыдница моя, – ласково пожурил ее Ангелос. – Поднимемся в спальню?

– Нет, – ответила она, поцеловав его в губы.

– Нет? – искренне изумился он.

– Нет, пока мы не проясним ряд крайне важных вопросов по моему списку! – строго заявила она.

– И что же это за вопросы такие, которые не могут подождать? Если тебя волнует проблема контрацепции, то я, разумеется, предприму все необходимые меры. Обещаю, того, что случилось в первый раз, больше не повторится.

– Нет, к контрацепции это никакого отношения не имеет, – отрицательно покачала она головой.

– Деньги?

– Забудь про деньги, – решительно отмела идею Шанталь.

– Уже забыл. Тогда что?

– Это особый разговор, – интригующе произнесла она.

– До ужина подождет? Я попросил Марию приготовить что-нибудь особенное, чтобы и отец не капризничал, и нас с тобой побаловать…

– Я хотела лишь сказать, – перебила его женщина, – что ты меня интересуешь не из-за твоего состояния, положения в обществе, влияния. Хотя, без сомнения, все это ценно и соблазнительно. Но не твои деньги влекут меня к тебе, Ангелос. Я хотела, чтобы ты это знал, четко сознавал и не подвергал сомнению. Мне необходимо знать, что между нами все ясно. В противном случае наша близость – это все та же игра, чтобы произвести должное впечатление на твоего отца. Но, по-моему, мы слишком далеко зашли в наших играх, и поэтому, мне кажется, следует отделить притворство от истинного желания. Я настаиваю.

– Послушать тебя, Шанталь, только ты и имеешь представление о честности, – обиженно бросил Ангелос.

– Ты разве всегда откровенен со мной? – упрекнула его женщина.

– А, по-твоему, нужно с ходу лепить ярлыки? А я не готов. Знаю только, что нахожусь под сильнейшим воздействием.

– О чем ты?

– Ладно, выражусь яснее: я нахожусь под влиянием твоих женских чар, – признался он. – И не думаю, что на этой территории могут действовать какие-то правила.

– Только одно-единственное правило, – отозвалась Шанталь. – Никаких финансовых отношений, никаких кредитных карточек, подношений и чаевых.

– Ты расцениваешь мою заботу о тебе как подкуп? Но как же мне еще отблагодарить тебя за то, что ты делаешь для моего отца?

– Не для тебя, для него.

– Обидно такое слышать, – проговорил Ангелос.

– У меня и в мыслях не было обижать тебя. Но и ты должен меня понять. Если мы станем переводить наши отношения в деньги, то… – она замолчала.

– То что? – нетерпеливо спросил он.

– Так… Ничего особенного, потеряла нить мысли. – Она махнула рукой. – В общем, я сказала то, что хотела. И мне неловко оттого, что я вынуждена здесь жить за твой счет.

– Шанталь, ты гостья этого дома. Не покажется ли тебе абсурдным, если по окончании каждый трапезы Мария, отец или я будем брать деньги с тебя по счету за каждое съеденное тобой блюдо? Это и глупо и обидно для меня как для хозяина. Надеюсь, ты не станешь воспринимать секс как плату за гостеприимство. Поверь, мне искренне хочется хоть чуть-чуть побаловать тебя. Но ты не позволяешь мне сделать этого, отказываешься пользоваться моей кредитной карточкой.

– Откуда вдруг возникло это желание побаловать меня? – настороженно спросила его женщина.

– А ты как думаешь? Побаловать красивую и милую женщину представляется мне вполне нормальным желанием мужчины, Шанталь.

– То есть, получается, ты сам считаешь свои денежные и прочие подношения своеобразной платой за секс? – возмутилась она.

– Наш разговор, по-моему, ходит по кругу и не приносит ничего, кроме взаимного подозрения и раздражения! – нервно воскликнул Ангелос.

– А мне вообще неприятен этот разговор, – резко парировала Шанталь.

– Но не я же его начал, – удивился грек.

– Позволь напомнить тебе, что еще вчера ты считал меня охотницей за состояниями. А теперь ты обижаешься, что я отказываюсь пользоваться твоей кредиткой.

– Во-первых, раньше я имел дело с дамочкой по имени Изабелль, а во-вторых, я же не мог знать заранее, что ты настолько щепетильна! – принялся оправдываться Ангелос Зувелекис. – К твоему сведению, мне представляются одинаково неприятными обе ситуации: и если женщина поселяется в кошельке мужчины, и если она категорически и воинственно противится любому проявлению щедрости с его стороны. В этом есть что-то ущербное! – гневно заключил он.

– А я не считаю, что удовольствие или неудовольствие мужчины вообще следует считать критерием оценки женщины! – резко парировала Шанталь и поднялась с шезлонга, оттолкнув мужчину от себя.

– Ты права, – неожиданно согласился Ангелос. – Ты совершенно права, – тихо повторил он.

Она остановилась и настороженно на него посмотрела.

– Да, я искренне так считаю, – подтвердил мужчина. – И даже готов отныне во всем с тобой соглашаться, если тебя это порадует и позволит расслабиться и получать наслаждение от жизни. Что скажешь?

– Ты понимаешь, о чем говоришь? – нахмурившись, спросила она его. – Это что, ирония? Решил таким образом посмеяться надо мной?

– Я отлично понимаю, о чем говорю, и уверяю, это вовсе не ирония и не насмешка. Мои слова абсолютны серьезны. И поверь, я прекрасно понимаю, в какое неудобное положение поставил тебя, привезя в отцовский дом. Как и то, что еще вчера заблуждался в отношении тебя. Мне очень хотелось бы исправить совершенные мною ошибки. Но ты отвергаешь все мои попытки наладить с тобой отношения, а поэтому я готов сделать что угодно, лишь бы доставить тебе удовольствие и тем самым искупить свою вину. Только скажи, как я могу это сделать? Сам бы я хотел уединиться с тобой и поцелуями уладить все наши разногласия, а потом, быть может, и прийти к какому-то общему решению. И если на этот момент других острых вопросов больше нет, то не могли бы мы отправиться в спальню, милая?

Глава восьмая

Тремя днями позже Ангелос Зувелекис вышагивал взад-вперед по своему кабинету, одна из стен которого была стеклянной и выходила в сад. Как он ни пытался сосредоточиться на работе, у него ничего не получалось. И где его хваленое умение концентрироваться, где аналитическое мышление, где рационализм и прагматизм? Все эти свойственные ему и достойные, на его взгляд, наивысших похвал качества куда-то улетучились. И не нужно долго ломать голову, чтобы понять, кто в этом виноват.

Только три часа назад он покинул любовное ложе, а все, о чем он мог сейчас думать, – как бы поскорее вернуться в спальню. И что самое удивительное – он мечтал вовсе не о том, чтобы вновь предаться безудержности страсти, что можно было бы легко списать на гормоны, на физиологические особенности здорового мужского организма, а о том, чтобы просто полежать и понежиться рядом с любимой женщиной, неспешно поговорить о пустяках, полюбоваться красотой ее обнаженного тела, посмотреть в глубину ее то нежных, то потемневших от страсти, то хитрых, то таких вдумчивых и понимающих глаз… Короче он мечтал о том, чтобы просто побыть рядом с Шанталь! И это при том, что врозь они в последнее время почти не бывали. Ангелос перевез на виллу многие документы афинского офиса, а поработать толком ему все никак не удавалось.

Ни одна другая интимная связь не выбивала Ангелоса так надолго из привычного седла. По своему опыту он знал, что обычно такая рассеянность характерна для периода ухаживания и завоевания женского сердца или точнее – тела, но стоило ему добиться от женщины благосклонности, как тотчас рвение в делах возвращалось к нему, тем более что и долго обхаживать женщин ему никогда не приходилось. Гораздо чаще красотки сами пытались залезть к нему в постель.

И вот появилась Шанталь… Она не только поглотила все его свободное время и даже большую часть рабочего, но и заставила его самого измениться до неузнаваемости. С несвойственной ему одержимостью он грезил наяву, думая о ней. Причем это не были сексуальные фантазии в чистом виде. С не меньшим наслаждением он раздумывал над каждым ее, словом или поступком. Он мог долго, забыв о времени, вспоминать походку, жесты, интонации голоса любимой женщины, взгляд, движение губ в беседе… Правда, потом, опомнившись, он начинал корить себя за рассеянность, полагая такую сентиментальность признаком приближающейся старости. Он все больше и больше напоминал себе собственного отца, который становился восторженным, болтливым и небрежным в делах, стоило ему встретить красивую женщину. Но сам Ангелос таким никогда не был! Прежде.

До встречи с Шанталь.

Ангелос был одержим этой таинственной женщиной, о которой он по сути дела почти ничего толком-то и не знал. А ведь еще недавно он и представить себе не мог, что сыщется причина, способная оторвать его от управления корпорацией. Ангелос всегда ревностно следил за качеством выполнения работы, поскольку не верил в трудолюбие и сознательность наемных служащих. И, тем не менее, вот уже пол недели он не показывался в офисе и не звонил в зарубежные филиалы. И вообще не делал ничего из того, что составляло смысл его жизни последние полтора десятилетия.

Уединившись в рабочем кабинете, он почти сразу начинал думать о том, как бы поскорее закончить срочные дела, чтобы увидеться с Шанталь, перехватить на лету ее поцелуй, обменяться многозначительными намеками о планах на грядущую ночь, а затем вновь отправиться в кабинетную тишь, предвкушая вечернюю с ней встречу. И знал, что в это время предмет его дум находится в обществе Марии или отца, которые неизменно забалтывают ее историями о его, Ангелоса, детстве и юности. Ему нравилась мысль, что, когда он думает о ней, она тоже, пусть и вынужденно, думает о нем.

А выходя под вечер из своего кабинета, он был преисполнен желания поразить ее воображение какой-нибудь новой эротической задумкой. Мечтал воплотить жизнь ее чувственные желания, опасаясь, что иначе он наскучит своей молодой и невероятно страстной любовнице. Эта мысль почему-то пугала его, хотя заключенный между ними договор не предполагал каких-либо длительных отношений. Ангелос никогда прежде не ощущал потребности в них. И вдруг… такая с ним разительная перемена! Да, тут есть о чем подумать. Навязчивый страх, что они могут скоро расстаться, становился с каждым днем все сильнее и определеннее.

Шанталь обслуживала столик, занятый группой туристок из Англии.

– Вот, пожалуйста, вы заказывали большой греческий салат, – объявила она, поставив огромное блюдо посреди стола. – Желаете еще что-нибудь?

Был такой знойный день, что любое физическое усилие давалось с трудом, а работа официантки одна из самых тяжелых. Шанталь то и дело с тоской вспоминала бассейн и шезлонг в доме Зувелекисов.

Английские туристки были так заняты разглядыванием чего-то у входа в таверну, что оставили ее вопрос без ответа.

– Нет, вы поглядите, какая роскошь, – сказала одна из них. – Не машина, а мечта. Великолепнейший дизайн, а начинка наверняка и того лучше!

– Машина – что, мне больше нравится ее владелец, – отозвалась другая девушка. – Какое безупречное тело! Высокий, красивый, сексуальный… Классический грек! Может быть, попробовать познакомиться?

– Не трать время попусту! Такие лапочки никогда не бывают одинокими. Но переспать разок, наверное, можно…

Шанталь не стала слушать дальше их разговор и, повернувшись, пошла между столиков к стойке. И лишь когда раздался звук открывающейся двери, по привычке обернулась посмотреть на нового посетителя.

Ангелос!

Мужчина в тот же миг увидел Шанталь и в считанные секунды оказался рядом ней.

– Так и знал, что встречу тебя здесь в эту жару, – пылко проговорил он. – Что будешь пить, дорогая?

– Я работаю, – прошептала ему Шанталь.

– Работаешь? – вопросительно повторил он, явно ничего не понимая, и только потом, оглядев ее униформу официантки, удивленно присвистнул: – И что означает этот маскарад?

– Почему маскарад? Я работаю здесь. Сегодня мой первый рабочий день.

– Но… Но позволь, зачем тебе это? – никак не мог справиться с изумлением Ангелос Зувелекис.

– Как зачем? Чтобы зарабатывать себе на жизнь, – ответила она. – Мне еще повезло, что хозяин заведения позволил мне поработать у него временно. Так что не мешай мне, пожалуйста, – строго попросила его женщина.

– Я ничего не понимаю, милая, – бессильно проговорил Ангелос. – Я был уверен, что на вилле у тебя есть все необходимое для комфортной жизни и даже сверх того. Шанталь, дорогая, чего тебе не хватает?

– Самой малости… Мне не хватает денег и независимости. Я не желаю зависеть от твоей щедрости, Ангелос.

– Ты – феноменальное создание, Шанталь, – развел руками грек. – Нам необходимо срочно поговорить.

– Мне нужно работать, Ангелос. Я не могу сейчас с тобой беседовать. Давай отложим все разговоры до вечера.

– Я настаиваю, – процедил он, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться.

– Настойчивость здесь не поможет. Мы и так привлекаем к себе слишком много внимания. Управляющий вряд ли оценит мои беседы с посетителями.

– В таком случае мы просто выйдем наружу. Отправимся домой, в конце-то концов. Тебе вообще нечего здесь делать, тем более в таком виде. – Он пренебрежительно кивнул на ее униформу.

– Вот тебе точно здесь делать нечего, Ангелос. А мне нужна эта работа. Так что оставь меня, прошу, или я обращусь за помощью к охраннику, – предупредила Шанталь.

– Вот, дожил. Моя же любовница мне и угрожает!

– Тише, Ангелос! Не будем устраивать скандал, – сдавленным голосом попросила женщина. – Ну вот, ты добился своего, – тяжело вздохнув, указала она движением головы в сторону приближавшегося к ним владельца заведения.

– О, если бы я только знал… – с неожиданно любезной улыбкой проговорил тот, обращаясь к Шанталь, после чего почтительно пожал руку Ангелосу Зувелекису и повторил: – Если бы я только знал… Столик на двоих, подальше от других? – услужливо предложил он.

– Да, если это возможно, – сухо отозвался Ангелос.

– Безусловно, возможно! Почему нет, – проговорил хозяин таверны, ведя пару в тихий уголок зала. – Вас немедленно обслужат, – заверил он и быстро удалился.

– Что все это значит: «если б я только знал»? Знал что? – недоуменно спросила женщина.

– То, что ты моя женщина! – охотно ответил на ее вопрос Ангелос. – И пойми: моя женщина никогда не будет обслуживать посетителей.

– Но такова моя работа.

– Ты здесь больше не работаешь! – сурово пресек все дальнейшие споры грек.

– Но мне нужна эта работа. Мне нужны деньги, заработанные собственным трудом, я не могу жить на твои подачки.

– Давай лучше поговорим на другую тему. Или просто помолчим. Ты ведь не хотела публичных сцен? Мне они тоже ни к чему. Давай продолжим наш разговор, когда останемся вдвоем. А сейчас тебе достаточно будет усвоить лишь то, что ты здесь больше не работаешь. Ты вообще не будешь работать.

– Буду, Ангелос. Иначе как же еще я смогу жить?

– Я позабочусь о тебе, милая, – тотчас пообещал он.

– Я не твоя содержанка, – прошептала Шанталь.

– А кто ты?

– В каком смысле?

– Кем ты себя видишь? Вечной официанткой? Ты к этому стремишься? Такова твоя цель жизни?

– Уж точно я стремлюсь не к тому, чтобы жить у тебя на содержании.

– Я, кажется, попросил тебя обсудить эту тему попозже.

– Ангелос, можешь ли ты представить, как долго мне пришлось уговаривать хозяина таверны, чтобы он дал мне эту работу?! – взволнованно проговорила Шанталь. – Если я сейчас покину это заведение, то он не примет меня назад ни при каких условиях.

– Ну и отлично, – заключил Ангелос.

– Ты разве не понимаешь, что если я не смогу здесь работать, то мне придется уехать из вашего дома? Ты этого хочешь?

– Нет, эта мысль мне столь же неприятна, как и та, что моя женщина бегает с подносом, ублажая всех этих людей, – объявил мужчина.

– Речи пещерного человека, – заметила она.

– Я такой и есть, милая. А ты что же, феминистка? – насмешливо спросил Ангелос Зувелекис.

– Да, я за равенство, – убежденно отчеканила Шанталь.

– Равенство между мужчиной и женщиной недостижимо, милая, – снисходительно ответил он. – Мы разные, и равными никогда не будем. Будь иначе, разве я нуждался бы так в тебе, дорогая? – решительно произнес он.

– То, что мы разные, это понятно, Ангелос. Но для того, чтобы мы могли быть вместе, я должна чувствовать свою финансовую независимость от тебя, – проникновенно проговорила женщина.

– Мне странно, что в твоем сознании эти обстоятельства так увязаны. Мы вместе, потому что нам хорошо. И я гарантирую тебе полный комфорт и достаток, потому что в силах обеспечить тебя всем необходимым и не только, не считая это затруднительным для себя и сколько-нибудь разорительным. Мы с тобой уже не раз говорили об этом. Я не плачу тебе за секс и покорность. Это не в моих правилах, дорогая. Уверяю тебя, Шанталь.

– Даже если ты и искренен, Ангелос, это не имеет никакого значения. Потому что мои принципы…

– Ах, вот в чем дело?! – перебил ее мужчина. – Все дело в принципах!

– Что ты находишь дурного в следовании принципам? – настороженно спросила его Шанталь.

– Дурного? Нет-нет, ничего. Просто меня сюда привели совершенно иные мотивы. В этом дело, – ответил Ангелос Зувелекис.

– Какие же, например?

– Желания, чувства…

– Все это рано или поздно проходит, Ангелос. И мне придется как-то существовать, когда причины для твоего радушия и щедрости исчезнут, – холодно парировала женщина.

– Ты должна понимать, Шанталь, что я привез тебя на этот остров не для того, чтобы пользоваться тобой. Ты стала гостьей нашего дома из благородных побуждений. Я считаю себя обязанным заботиться о тебе уже на том основании, что ты сочла необходимым в меру своих возможностей способствовать скорейшему выздоровлению моего отца. И, конечно же, у меня не было намерения соблазнить тебя. Но так случилось, о чем я нисколько не жалею. Поэтому не следует смешивать наши отношения с условиями твоего проживания на вилле.

– Ангелос, но ведь сам-то ты работаешь каждый день с тех пор, как мы сюда приехали. А я остаюсь одна и не знаю, куда себя деть. И разные мысли невольно лезут мне в голову, – призналась она.

– С тех пор, как мы сюда приехали, я еще ничего толком не сделал. В основном лишь делаю вид, что работаю. А все потому, что не могу не думать о тебе, милая, – не менее откровенно ответил он. – Именно по этой причине я сейчас здесь…

– Я тоже постоянно думаю о тебе. Полагаю, это нормально в таких отношениях.

– Быть может. Но такая ситуация очень нетипична для меня. И я, признаться, не знаю, как быть. И ты обязана помочь мне разобраться в моих чувствах.

– Каким образом, Ангелос?

– Мы должны срочно вернуться на виллу. Поднимемся в нашу спальню…

– Об этом не может быть и речи, – возразила Шанталь.

– Не перебивай, пожалуйста, – мягко попросил ее Ангелос и продолжил: – Поднимемся в нашу спальню, закроемся ото всех и обстоятельно обо всем поговорим.

– Это мы можем сделать и вечером. Я сейчас я должна вернуться к работе. Так что не обессудь, – проговорила женщина, поднимаясь из-за столика.