Текст книги "Любовный спектакль"

Автор книги: Сара Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Сара Морган
Любовный спектакль

Глава первая

– Ангелос, я нашел ее. Она… гм… Да чего уж там, она – богиня! – раздались радостные возгласы отца.

Ангелосу Зувелекису пришлось поспешно извиниться и прервать беседу с греческим послом во Франции.

Удивляясь собственному терпению, он подошел к отцу и подчеркнуто мягко спросил:

– Кого ты нашел, пап? Какую богиню?

Хотя ответ на вопрос не имел для него никакого значения. Следовало порадоваться уже тому, что у отца оказалось достаточно моральных и физических сил появиться этим вечером в обществе. Еще несколько месяцев назад он жаловался на то, что чувствует себя совершенно разбитым и подавленным, и наотрез отказывался покидать пределы своей виллы, чем немало тревожил сына, а все из-за последствий своего уже второго скандального развода, процедура которого растянулась на долгих шесть лет, совершенно истощив старика.

– Сынок, я нашел, да-да, не смейся, нашел идеальную женщину… для тебя, – подойдя вплотную к Ангелосу, полушепотом поделился он сокровенными сведениями и хитро улыбнулся уголками губ и глаз. – Уже несколько лет я был занят тем, что присматривал для тебя подходящую женщину, и вот оно, наконец, свершилось. Я нашел ее! – торжественно возвысил голос пожилой грек. – Поверь, она не просто красавица. Красавиц много… Она сама грация. Совершенное подобие Афродиты… Идем же со мной, сынок, брось эту скуку!

Ангелос не пошевелился и лишь досадливо скривил рот.

– Папа…

– В чем дело, Ангелос? Или ты не мой сын?

– Отец, при всем моем уважении, я не могу с тобой согласиться. То, что ты зовешь скукой, чрезвычайно важно для моего бизнеса. Не могу я оставить этих людей и бежать с тобой разглядывать длинноногих милашек. Со многими из здесь присутствующих я обязан обстоятельно переговорить, такой удобный шанс выдается не так уж часто. У меня сегодня в доме ежегодный благотворительный прием, и если я пропущу собственное мероприятие, вряд ли это встретит понимание среди приглашенных… Ты же прекрасно знаешь: мне предстоит вытянуть как можно больше денег из кошельков собравшихся здесь бизнесменов и всяких знаменитостей, – доверительно шепнул Ангелос пожилому мужчине на ухо.

– Бизнес, бизнес, бизнес… – недовольно пробурчал старый грек. – Куда, спрашивается, подевались приличные люди с нормальными потребностями? Все, о чем должен думать состоятельный молодой человек и к чему устремлять все свои помышления, – дом, семья, дети. А этому не бывать без жены. Не бывать! Ты меня слышишь?! Или ты не мужчина?! Ангелос, к чему тебе такое состояние, если ты ни с кем не делишься радостью от своих удач? Неужели все, что тебе требуется, – это занудные партнеры и их капиталы? А я, например, абсолютно уверен в том, что моему сыну необходима жена. И именно такое сокровище я для тебя и нашел.

Ангелос беспомощно опустил руки и невольно огляделся: несколько любопытных физиономий украдкой поглядывали на их эмоциональную парочку. Некоторые ухмылялись, видимо услышав рассуждения старика.

– Сегодня вечером я делаю деньги, – тоном, не терпящим возражений, процедил Ангелос Зувелекис, склонившись к отцовскому уху. – Оставайся и наслаждайся праздником, отец, но я с тобой никуда не пойду. И у меня к тебе огромная просьба, причем я очень рассчитываю на понимание с твоей стороны: позволь мне самому разобраться с личной жизнью. Не ищи мне жену, а уж тем более – идеальную.

– Я мог бы согласиться с твоими словами, если бы ты сам занимался устройством своей личной жизни. Но нет же, тебе лень палец о палец ударить, а мне стыдно за собственного сына, который пренебрегает единственно важным делом – созданием семьи. И хочешь ли знать мое мнение, сынок?

– Нет, не хочу, – Ангелос попытался пресечь поток взволнованного отцовского красноречия, но тщетно.

– Так вот, если ты так жаждешь знать мое мнение, то пожалуйста: никогда, да-да, никогда ты не найдешь себе стоящую спутницу жизни, потому что представления не имеешь, что такое настоящая женщина. Каким чистым, величественным и волнующим созданием она может и должна быть, – энергично жестикулируя, заключил пожилой грек.

– Я не собираюсь спорить с тобой, отец. Сейчас не самое подходящее для этого время, но, поверь, женщины, с которыми я имею дело, вполне отвечают мировым стандартам и каждая по-своему хороша.

– Ха! Не смеши меня! – резко произнес старик, чем привлек к их разговору еще несколько пар заинтересованных глаз и навостренных ушей. – Знаю я твоих избранниц. Я даже не рискну назвать их приличными дамами!

– Поосторожнее, пожалуйста! Мы не одни, отец, – раздраженно предостерег своего собеседника Ангелос, сильно сдавив отцовское предплечье.

Костас Зувелекис нахмурился, сурово взглянув на сына.

– Ты не будешь счастлив ни с одной из них, сын! Такие никогда не станут вкусно готовить и холить тебя, не станут кормить грудью твоих детей. Женщины, которых ты привечаешь, – жадные и склочные создания, занятые собой, и только собой. Они щеголяют длинными ногами и выбеленными волосами, а нутро их черно, и нет в нем любви. И ты будешь конченым человеком, если свяжешься с какой-нибудь из них узами брака.

– Моя жена не будет для меня готовить, на это у меня есть кухарка. Холить меня тоже не надо. Я не конь. Что касается детей, то ты забегаешь вперед, собственно как и в отношении брака. Этот разговор не актуален, отец. И давай прекратим его или хотя бы отложим. Сейчас не время, да и не место. Ты понимаешь…

– Ну да, ну да, – перебил сына Костас. – Понимаю, ты уже взрослый человек и можешь сам разобраться в собственных проблемах. Однако я хочу, чтобы это все же произошло при моей жизни. Тебя тридцать четыре, а мне и вовсе – страшно сказать! – семьдесят пять. И я был трижды женат. Трижды! Но что с того, я помру в одиночестве… если ты не подаришь мне внуков!

– Отец, ты напрасно разыгрываешь эту трагедию передо мной, ведь мы оба прекрасно знаем, что Ариадна уже дважды сделала тебя дедушкой, – внезапно развеселившись, произнес Ангелос.

– Не путай, сын. Дети дочери совсем не то же самое, что дети сына.

– Слышала бы сейчас тебя Ариадна, пап. Наверняка не порадовалась бы такому противопоставлению.

– Нет, послушай. Я хочу застать первенца своего сына. Запомни это и поспеши.

– Отец, – строго произнес младший Зувелекис. – Я женюсь только тогда, когда сочту нужным, на той, которую сам определю себе в жены. И ни о какой спешке в таком серьезном деле не может быть и речи.

Он решительно взял отца под локоть и повел его через весь зал в направлении балкона.

– Твоему выбору я отказываюсь доверять, Ангелос. Ты не способен отличить дурную женщину от достойной, ты покупаешься на внешний лоск, но все это слишком далеко от требований, которым должна соответствовать хозяйка дома Зувелекисов. И почему ты все больше и больше времени стал проводить в Париже? Почему не мог устроить благотворительный бал в Афинах? Чем тебе плохи Афины, Ангелос?

– Мир не ограничивается пределами Греции, отец. Дела требуют моего постоянного присутствия в Париже. И именно из этих соображений в Париже дается бал. Но мои деловые интересы простираются намного дальше матушки-Европы. Таков нынешний мир, отец. Тот, кто не осваивает континенты, обрекает себя на неуспех.

– Ты мне лекций не читай! – раздраженно бросил Костас Зувелекис. – Я знаю множество людей, что делают миллионы, не выходя из своих кабинетов.

– Ну, это другая специфика… – хотел было пуститься в рассуждения Ангелос, но отец прервал его:

– Молчи! Ты просто ее не видел!

– Кого?

– Эту богиню. Совершенство. Прекраснейшую из женщин, которая должна стать твоей женой. Уж я об этом позабочусь. Ты женишься на ней, Ангелос! Или ты мне не сын! – запальчиво подытожил Костас.

– Я и впрямь заинтригован, отец. Теряюсь в догадках, кто мог привести тебя в такое волнение, с легкой иронией отозвался младший Зувелекис.

– Потому и настаиваю, чтобы ты шел со мной и убедился лично. Нежнейшее из созданий. Она неизъяснимо мила, а ее юное тело безупречно. Поверь моему опыту: эта девочка станет славной матерью. Какая грудь! Да и не в одной груди дело, сын. Там все! Идем, сам увидишь… Я уже представляю ее с младенцем на руках у очага…

– У очага?!

– Фигурально…

– Но нынешние женщины не стремятся обречь себя на домашние тяготы, с детьми ли, у плиты ли, – возразил сын.

– Те женщины, которых выбираешь ты, – ввернул отец. – Поверь мне, эта крошка – существо иного порядка, чем те, к которым ты привык.

– Вот как? Ты это понял, лишь раз взглянув на нее… вернее, на ее грудь кормилицы? – ухмыльнулся Ангелос.

– Не дерзи.

– Ну, коль она пришлась тебе по нраву, то и возьми ее себе. Но настоятельно прошу тебя, отец, ограничь общение спальней, не веди ее к алтарю, как делал это всякий раз прежде. Еще одного развода тебе не пережить.

– Ты все о сексе! Стыдно! Я с тобой серьезен. И не пристало мне вязаться к такой девушке… Она сама любовь и нежность.

– Отец, ты неисправим, – обреченно констатировал Ангелос.

– Нет, сын, я учусь на своих ошибках. Оба моих последних неудачных брака преподали мне хороший урок. Я понял, в чем была причина неудач. Те женщины не были довольны собой и вряд ли когда-нибудь будут. Вечно они-то на диету садятся, то в салоны красоты бегут… Меняют облик как хамелеоны. Когда я вновь… то есть если вновь соберусь жениться, то выберу себе женщину тихую и кроткую и с хорошими формами, а не полупрозрачную красотку.

– И где же тут хоть слово про любовь? Или ты сам разуверился в реальности такого чувства? – поддел отца Ангелос.

– Конечно, в любовь я верю. Верю, несмотря ни на что.

– Люби, пожалуйста, папа. Но не женись, – просительно проговорил младший Зувелекис.

– Мои матримониальные планы касаются только меня одного, – пресек разговор Костас.

– Равно как и мои не должны касаться тебя. Тем более что у меня уже есть подруга, – парировал Ангелос.

– Ты должен был меня с ней познакомить, сын. Кто она?

– Ее зовут Николь. Здесь, в Париже, она директорствует в отделе по связям с общественностью. И в унисон твоей теории Николь вполне довольна собой, на диетах не сидит, а, наоборот, любит поесть.

Улыбка, спокойно, улыбка, без паники…

Наверное, так себя чувствует человек, понимающий, что находится на мушке у снайпера. Хотя откуда ей знать, каково это? Но сравнение напрашивалось само собой.

И потом эти то и дело всплывающие привязчивые, пугающие своими не потускневшими подробностями воспоминания, а ведь столько лет прошло, а все по-прежнему живо и глубоко ранит. Ее прошлое всегда неотступно было с ней.

Не следовало надевать красное, винила себя Шанталь, яркое всегда вызывает нездоровое любопытство.

Уверенность – это когда подбородок выше, взгляд бесстрастен и походка летящая? Или когда ничего внутри не трепещет, не ноет, не съеживается от ужаса? Конечно, последнее, но окружающим невдомек, каково там у нее внутри, и, да будет так! Никто о ней ничего не знает. Пока не знает. Сама она себя не выдаст. Высокая, стройная, миловидная, собранная, добросовестная официантка и горничная, просто женщина. Это все, что доступно их пониманию. Главное – ни на ком не задерживать взгляд, чтобы потом не вздрагивать испуганно.

Она сама диктует себе, какую роль играть. Почему бы, например, не представить себя обедневшей баронессой… Нет, лучше оклеветанной и отлученной от наследования короны принцессой, для которой однажды настанет день торжества справедливости. Вот только нужно этого дня дождаться. Ничего, она сможет. Терпения у нее хватит!

– Шампанского? – раздался рядом басовитый голос, мигом развеявший все ее фантазии. Видимо, прочитав удивление и вопрос в ее глазах, мужчина сразу добавил: – Я думал, что знаю в лицо всех приглашенных на бал.

– Вы полагаете, что это возможно – знать всех? Или вы особо оговариваете, с кем придет каждый из ваших гостей? – спросила девушка.

– Не всегда получается, но в основном да, – небрежно бросил мужчина.

– Не любите неожиданностей?

– Стараюсь оставлять для них поменьше места… Так будете пить шампанское?

Шанталь утвердительно кивнула и взяла с ближайшего подноса бокал.

– Порой неожиданности оказываются приятными, – заметила она, пригубив.

– Я предполагал, что вы это скажете, видимо, и себя, отнеся к числу приятных неожиданностей… Но я все, же люблю знать хоть что-то о человеке, с которым общаюсь.

– Сытый голодного не разумеет, – игриво проговорила девушка.

– А вы голодны, значит?! Хм… Не удивлен. У нас есть канапе. Хотите?

– Выбирать не приходится.

Он подвел ее к высокой стойке с огромным выбором холодных закусок.

– К ним, похоже, никто не притронулся. Может быть, все это бутафория? Уж очень красиво выложено! – пошутила Шанталь.

– Все съедобно. Это уже далеко не первый поднос, предыдущие все опустошили. Отведайте, хотелось бы услышать ваше мнение.

– Благодарю, – кивнула девушка и взяла маленькую шпажку с блюда. – На вкус не хуже, чем на вид. Сказочно, – сказала она через несколько секунд. – Такое объедение, что еще возьму.

– Ни в чем себя не ограничивайте, – тоном хозяина отозвался мужчина. – Пожалуй, я тоже отведаю. Еще не притрагивался… О да, вы совершенно правы, – заметил он. – Гармония формы и содержания. Ну, вот теперь, когда вы уже не умираете от голода, может быть, расскажете о себе?

– Не самая захватывающая тема, – скромно заметила девушка.

– И все же хоть что-нибудь, хоть полунамеком, – попросил он, не отказываясь от игры. – Начните с имени.

– Представимся друг другу?

– Будучи гостьей на этом балу, вам бы следовало знать мое имя, – насмешливо проговорил высокий брюнет.

– Увы, но это не мой случай, – отозвалась девушка.

– Так, значит, я для вас загадка?

– Да, можно и так сказать, – согласилась Шанталь, слегка насторожившись. Разговор явно затягивался.

– Отлично. Обойдемся без имен. Так даже интереснее. Я не прочь поиграть в таинственную принцессу.

– Как странно, – чуть слышно пробормотала она, поднося бокал с шампанским к губам. Только недавно представила себя принцессой, и вот – пожалуйста!

– Оставим имена. Скажите только, кто вы? – спросил мужчина.

– А это важно?

– Княжна, богатая наследница, директор корпорации, светская львица? Здесь в основном такие.

– Я просто женщина, – смущенно произнесла Шанталь. – Из тех, что не приемлют ярлыков и стереотипов. Надеюсь, вы знаете, что есть и такие.

– Тогда к чему все эти игры в духе соблазнительниц полусвета? – прямо спросил он.

Шанталь чуть заметно нахмурилась и промолчала.

– Вы обязаны рассказать мне о себе! – настаивал собеседник.

– Неужели? А с какой стати? – высоко приподняв красивую бровь, удивилась девушка. В ее голосе прозвенел металл.

– А мне интересно. Начните с малого. Вы богаты?

– Богата? Это понятие может наполняться разным смыслом, – витиевато отговорилась девушка. – Признаться, моя жизнь весьма богата событиями. Скучать не приходится. А что до прочих богатств, то меня это мало волнует, – сказала девушка, понимая, что она все-таки кривит душой.

– Я имел в виду всего лишь презренный металл… И большинство людей меня именно так бы и поняли, – с широкой улыбкой заметил он.

– Вот опять мы вернулись к проблеме стереотипов и неожиданностей, – пожала плечами Шанталь. – Как-то это все удручает, вы не находите? – спросила она.

– Мне так не кажется, – сухо ответил мужчина, ему не понравилось, что кто-то осмеливается давать ему оценку.

– Возможно, вы вращаетесь не в тех кругах? – нахально предположила собеседница, рассердив его этим еще больше. – Или отбираете себе друзей по толщине бумажника?

– Скорее это они выбирают меня, а не я их, – резко ответил он.

– И есть за что?

– А вы-то как думаете? – раздраженно спросил собеседник.

Разговор постепенно начал его затягивать, по всему было видно, что незнакомка определенно выбивалась из блистательного ряда знакомых представительниц прекрасного пола.

– Почему все так пристально смотрят на нас? – доверительно приблизившись к нему, шепотом спросила женщина.

– Потому что вы со мной, – тоже вкрадчиво ответил он.

– А, понятно… – глубокомысленно протянула Шанталь. – Значит, вы не так просты, как кажетесь, – добавила она.

– А я кажусь вам простым? – чуть не с обидой спросил хозяин бала.

– Я просто подумала, что всему виной мое платье. Оно слишком броско, вот люди и смотрят.

– Оно вам идет, – ответил он.

– Ничего удивительного… Сшито специально для меня, и учтены все нюансы моего тела, – фривольно отозвалась она.

– Ваши нюансы с каждой минутой нравятся мне все больше.

– Вот поэтому я и решила, что смотрят на меня, а не на вас.

– Смотрят на нас… Повторяю: на нас, – прошептал, еще немного приблизившись, мужчина. – Хотя… я не уверен в этом. Кажется, мужская половина гостей мне просто завидует, а женская… та завидует вашей беззастенчивой красоте.

– Моей беззастенчивой красоте? – залилась серебристым смехом девушка. – Всегда забавно наблюдать за людьми, которые уверены, что не могут ошибаться. Они мне кажутся по-детски трогательными.

– Полагаю, вы сказали это обо мне?

– Хм…

– Музыка…

– Слышу, – отозвалась Шанталь и тут же испуганно вскричала: – Что? Что это вы делаете?!

Рука мужчины легла ей на бедро.

– Ничего особенно, собираюсь танцевать с вами вальс, – ответил он, как ни в чем не бывало, ведя ее к центру зала.

– Но вы даже не спросили, хочу ли я! – упрекнула его собеседница.

– Обмен любезностями пора закончить. Наступила новая стадия наших с вами отношений. Многообещающая… И советую запомнить, своих женщин я редко о чем-либо прошу.

– Ужасная фраза! Вы себя ведете просто возмутительно, – фыркнула девушка.

– Ну что поделаешь, если я таков. И правила жизни не изменить, – усмехнулся мужчина.

Оба оказались достойными друг друга партнерами. Но вот музыка закончилась, и Шанталь сделала движение в сторону.

Мужчина удержал ее.

– Вы всегда должны носить красное, – шепнул он ей на ухо, уводя с танцпола. – Подождите меня здесь, только не уходите, пожалуйста. Я принесу нам что-нибудь выпить.

И быстрым шагом удалился. Через несколько секунд к ней подошла какая-то дама.

– Простите, но не могли ли мы с вами прежде где-нибудь встречаться? Зовут меня Марианна Киллингтон-Форбс. Ваше лицо мне кажется знакомым, – произнесла она с ленивым аристократическим выговором.

Шанталь бросила на нее быстрый взгляд и сразу поняла: виделись, вне всяких сомнений, и не раз.

– Я… – неуверенно начала, было, девушка, приготовившись к неминуемому разоблачению. Впрочем, вряд ли дама высшего света станет запоминать лица официанток и горничных. Так, лишь смутное чувство чего-то знакомого.

К ее счастью, именно в эту минуту к ней пришел на помощь мужчина, вернувшийся с двумя бокалами вина. Он извинился перед навязчивой дамой и быстро увел Шанталь в сторону.

Девушка заметно расстроилась после этой встречи. Разумеется, она с самого начала допускала возможность разоблачения, но вечер длился так гладко, что невольно забыла об осторожности, как вдруг…

– Что с вами? – спросил внимательно наблюдавший за ней мужчина.

– Со мной все в порядке… – поспешила сказать Шанталь, натужно улыбнувшись, – разве только тут немного зябко… – Она хотела привести еще несколько доводов оправдания своей бледности, но ничего не придумала, а потому откровенно и с признательностью спросила: – Почему вы это сделали?

– Я заметил, что вам неуютно. Не знаю, по какой именно причине. Но я счел нужным спасти вас.

– Уверяю, это только от неожиданности. Я здесь никого не знаю, а эта женщина… она обратилась ко мне так, словно мы знакомы… В любом случае я признательна вам за чуткость.

– Но пора бы вам уже оправиться, – покровительственно проговорил мужчина, – вы все еще бледны.

– Ну… быть может, это лишь эффект освещения, – широко улыбнувшись, предположила Шанталь.

– Не думаю, – строго сказал он, проницательно взглянув на нее, но в следующее мгновение небрежно махнул рукой: – Но, да бог с этим!

– И мне, пожалуй, время уходить, – тихо произнесла девушка.

– Я только что спас вас, поэтому рассчитываю на ответную благодарность. Останьтесь ненадолго, составьте компанию вон тому пожилому господину, – небрежно попросил он, указав в сторону отца, который постоянно поглядывал в их сторону.

– Но почему? – удивленно спросила она.

– Потому что это мой отец, ему будет очень приятно. Вы ведь самая красивая женщина на балу… Только не нужно скромничать! Будто вы сами этого не знаете, – воскликнул он, увидев ее протестующий жест.

Имен так и не было произнесено. Он лишь подвел ее к пожилому господину, смотревшему на девушку с нескрываемым восторгом, вручил каждому по бокалу вина и, не говоря ни слова, удалился.

– Ужасное сборище. Вы тут единственная отрада для глаз, – проговорил пожилой мужчина.

– Но почему тогда вы здесь? – спросила его Шанталь.

– Ради сына, – коротко ответил тот. – Он волновался, что я давно не бывал в приличном обществе… Смешно, он называет это сборище скучных толстосумов приличным обществом, – съязвил он, обведя рукой зал, не отрывая взгляда от девушки. – Я любовался вами. Вами обоими… Вы прекрасно танцевали вальс. Так могут танцевать только любовники, которых многое связывает, не только хорошее, но и дурное.

– Но мы едва знакомы, – возразила слегка шокированная Шанталь. – Мы даже не сочли нужным представиться друг другу.

– Почему?

– Это излишне. Мы сейчас расстанемся и, скорее всего, никогда больше не увидимся.

– «Никогда» – это слово не для такой юной особы, как вы, дорогая, – назидательным тоном заметил мужчина. – Вы так рассеянны, что я нисколько не сомневаюсь: вы только и думаете, что о вашем новом знакомом.

– Не понимаю, о чем вы… – проговорила Шанталь, подавив смущение.

– Я старый человек. Меня не так-то просто обмануть, милая леди… И то, что вы ссылаетесь на недолгое знакомство, совершенно ни о чем не говорит. Для ослепительной вспышки чувств много времени не требуется. Достаточно одного мгновения. А вы определенно ошеломляюще подействовали друг на друга.

– Даже не знаю, что сказать на это, – заметила Шанталь, начиная серьезно прислушиваться к тому, что говорил ей пожилой господин.

– Конечно, вы можете еще этого не осознавать. На постижение подобных истин требуется время. Но событие уже состоялось, и этого не изменишь. Запомните этот день, милое создание. Ведь он окажется самым важным в вашей жизни, – проникновенно проговорил он.

Шанталь изумленно посмотрела на человека, который показался ей полубезумным стариком в своей восторженной убежденности, и не смогла сдержать снисходительной улыбки. А он явно заметил это, поскольку его глаза плутовато сощурились.

– Вы ведь уже чувствуете к моему сыну что-то? – прямо спросил он.

Шанталь решила быть предельно откровенной, ей показалось, что так будет легче защищаться.

– Ваш сын, безусловно, привлекательный мужчина и умеет привлечь к себе внимание женщин. Кроме того, он показался мне весьма обходительным, хотя и не лишенным самонадеянности.

– Вы ощущаете некоторое возбуждение? – неожиданно спросил старик, заставив Шанталь нахмуриться.

– То есть?

– Вы считаете, моего сына сексуально привлекательным? – подсказал тот.

– Странный разговор у нас с вами, однако, получается, – недовольно заметила девушка. – Но я, тем не менее, отвечу на ваш вопрос, раз вы по какой-то причине докапываетесь до истины: скорее да, чем нет. Но, мне кажется, точно так, же чувствовала бы себя и любая другая женщина в этом зале.

– Не скажите! То, что произошло сейчас между вами, весьма необычно! Поэтому не следует ждать дни, месяцы и годы. Раздумья и колебания способны разрушить любое волшебство. В некоторых вопросах промедление опасней спешки.

– Вы подталкиваете меня к беспутству? – с улыбкой спросила девушка.

– Вы улыбаетесь и отшучиваетесь, – покачал головой мужчина. – А это означает, что вы сердитесь. Мне нравится, что вы не впадаете в гнев оскорбленной невинности. Это говорит о том, что у вас есть вкус.

– Вы не ответили на мой вопрос, – холодно констатировала Шанталь.

– Мужчина вроде моего сына никогда – ни самому себе, ни тем более другому – не признается, что влюбился как юнец с первого взгляда. Так и со мной было, когда я встретил его мать. И я как никто другой знаю, насколько это редкостное везение, потому что все мои последующие попытки оказывались грубым суррогатом, как бы ни старался я выдавать желаемое за действительность… Но когда я встретил любовь всей своей жизни, свою единственную, я боролся с собой долгие недели. Мне казалось в ту пору, что мужчина добровольно оглупляет себя влюбленностью. Я демонстративно игнорировал избранную моим сердцем девушку, хотя в то же время привечал дамочек совершенно мне безразличных. А все потому, что в них не содержалось для меня никакой опасности. Но от судьбы не убежишь. И я сдался. И мы жили вместе сорок лет, а пятнадцать лет назад я овдовел.

– Мне очень жаль…

– Я наивно надеялся найти свою вторую половинку вновь. Поймите, милая леди, я – человек, привыкший к женской нежности и заботе, к домашнему уюту, к тихим разговорам. Я дважды пытался обрести семейное счастье, но эти отношения, несмотря на стремительное и многообещающее начало, очень скоро превращались в постыдный фарс, в насмешку над истинной любовью. А потом и вовсе становились для меня разорительными… Вы догадываетесь, что я имею в виду, не так ли?

– Полагаю, что да, – отозвалась Шанталь, которая заметила, что стала очень чутко прислушиваться к словам своего старшего и опытного собеседника, увидев, что тот делился с ней самым сокровенным, а она всегда это ценила.

– Надеюсь, вы не откажете старику в медленном танце? – неожиданно спросил он ее.

– Если вы будете вести так же умело, как и ваш сын, то с удовольствием, – в тон ему отозвалась девушка.

– Вы смелое и дерзкое создание, дорогая. И вы мне нравитесь, – проговорил он, взяв ее за руку.