Текст книги "Похищение Софи"
Автор книги: Сара Гэбриел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 23
Взойдя на вершину холма и увидев внизу дожидавшуюся его Софи, Коннор испытал огромное облегчение. В глубине души он боялся, что Софи сбежит. Она сидела на траве, прислонившись к валуну, а легкий ветерок играл золотистыми прядями ее волос. Сердце Коннора взволнованно забилось. Он торопливо зашагал вниз по косогору. Издалека доносился приглушенный лай собак, охранявших стадо.
Высоко на гребне холма выстроились в ряд три барана. Они стояли неподвижно, словно несли почетный караул. Остальные овцы бродили по склону, пощипывая вереск, или терпеливо сгоняли в кучу потомство. Новорожденные ягнята тыкались мордочками в густую овечью шерсть.
С бешено бьющимся сердцем Коннор подошел к Софи. Тихая ночь была наполнена шелестом ветра, шорохом трав, шепотом ручья. Мелодичные трели кроншнепа мешались с тонким блеянием ягнят. Коннор молча притянул к себе Софи и поцеловал, охваченный непривычным волнением. Ему страстно захотелось обнять Софи, почувствовать вновь, как отзывается на ласки ее тело. Он вдыхал ее аромат так же жадно, как только что вбирал в себя горный воздух и мерцающий свет звезд. Здесь, вдали от развалин замка, служившего ему временным пристанищем, вдали от жизни, которой он жил, и жизни, которую потерял, Киннолл был всего лишь пастухом, простым фермером. Не разбойником и не мятежником, желавшим отстоять справедливость и добиться правды. Здесь он был самим собой, и рядом с Софи это ощущение только усиливалось, наполнялось особым смыслом.
Коннор обхватил ладонями лицо Софи и приник губами к ее губам. Она обвила руками его шею, прижалась к нему всем телом, а он сдавил ее в своих объятиях. Целовал он ее страстно, неистово и жадно. Потом скользнул рукой по спине Софи, коснулся плеча и нежно обхватил грудь. Девушка запрокинула голову, отвечая на поцелуй. Их губы и тела сплелись воедино.
Робость и неуверенность оставили Софи. Ее переполняло желание, и тело Коннора мгновенно отозвалось на этот страстный призыв. Сердце Софи отчаянно колотилось под ладонью Коннора, рождая ответное биение в его груди, такое же частое и взволнованное.
Ни он, ни она не произнесли ни слова. Им не нужны были слова. Софи приникла к мужу, ловя его прикосновения. Лаская рукой грудь девушки, Коннор ощутил, как затвердел ее сосок, и волна желания захлестнула его с новой силой.
Они опустились на покрытый вереском склон, упали в мягкую густую траву, и заросли вереска сомкнулись над ними. Невдалеке блеяли овцы, лаяли собаки, шуршал листвой ветер, но Коннор их не слышал.
Сгорая от желания, он притянул к себе Софи. Его сотрясала дрожь, все тело пылало огнем. Софи обняла мужа. Ее ладони, теплые и нежные, нетерпеливо скользнули под грубую ткань пледа и коснулись спины Коннора. Он поспешно отстранился. «Нет, не сейчас, только не сейчас!»
Неистовая жажда слиться с Софи, погрузиться в ее плоть, дать выход своей страсти была настолько велика, что Коннор едва совладал с собой. Желание жгло его изнутри, словно раскаленные угли. Он с жадностью приник к губам Софи, и ее губы отвечали ему с тем же жаром, с той же яростью.
Темное полотняное платье легко застегивалось спереди, и пока Коннор поспешно расстегивал пуговицы, Софи торопливо нащупала шнуровку, так что вскоре ткань распахнулась и скользнула в сторону, обнажив стройное тело девушки, прикрытое лишь рубашкой и корсетом. Мгновение спустя остатки одежды отправились в траву вслед за платьем.
Коннор раскрыл булавки, снял с себя плед и укрылся им вместе с Софи. Он нежно прижал к себе девушку, наслаждаясь ее чудесной кожей, похожей на бархат. Коннор закрыл глаза и блаженно замер, испытывая бесконечную благодарность судьбе за то, что Софи здесь, рядом, на поросшем вереском склоне. Не в замке, где он держал ее пленницей, не на кровати, украшавшей когда-то его родительский дом.
Здесь, на ночных холмах, в полном одиночестве, они принадлежали друг другу, свободные в своем выборе. Здесь они могли безоглядно отдаться страсти, которую, возможно, так и не сумели бы выразить в развалинах старого замка, там, где разбиваются мечты и гаснут надежды.
Желание овладеть Софи, сделать ее своей стало почти нестерпимым. Она отвечала исступленными поцелуями и ласками. Она так же страстно жаждала близости, как и Коннор. Она дарила ему бесконечную нежность, радость и восторг, и Коннору хотелось вернуть ей хотя бы малую часть этих сокровищ.
Он хотел бы высказать Софи слова сочувствия, ведь ей пришлось потерять брата, а ее клану грозила опасность. Коннор остро чувствовал свою вину перед ней. Он причинил Софи боль и горечь, заставил испытывать страх, а ведь хотел всего лишь защитить ее, оградить от опасности и сдержать слово, данное Роберту.
Прохладный ветер покачивал вереск над их головами, а твердая земля была им ложем. Коннор прижал к себе Софи, нежно провел языком по ее губам, скользнул руками по гладкой коже девушки, лаская соблазнительные изгибы ее обнаженного тела.
Кинноллу пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить. Он понимал, что должен произнести эти слова, хотя заранее знал ответ, ведь дрожь предвкушения уже охватила их сплетенные тела.
– Если мы хотим подтвердить святость нашего брака, и… – Он замолчал, лаская грудь Софи, не в силах оторваться от нее. – Если мы хотим отстоять твое право наследования и защитить твой клан…
– Тогда мы должны продолжить.
– Если ты хочешь. – Мысли Коннора путались, кровь бешено стучала в висках, сердце бухало как кузнечный молот.
– Коннор, – ласково шепнула Софи, и никакое другое разрешение уже не требовалось.
Он прижал ее к себе, она тихо застонала, закрыв глаза. Коннор блаженно вздохнул: «Софи по-прежнему доверяет хотя бы в этом».
Он склонился над ней и приник губами к шее, покрыл поцелуями грудь, нежно коснулся языком соска. Софи вскрикнула и выгнулась дугой, дыхание ее участилось.
В его объятиях она казалась такой миниатюрной, хрупкой и маленькой. Рукой Коннор скользнул вниз, лаская бархатистую кожу. Губами он нащупал сосок, тугой и упругий, и у Софи перехватило дыхание. Она мягко провела руками по спине Коннора, коснулась его бедра, продолжая гладить и ласкать пальцами его тело. Она пыталась познать, изучить, открыть для себя его тайны.
Коннор с шумом втянул в себя воздух. Его охватила дрожь. Желание стало почти нестерпимым. Рукой Софи ласкала его плоть, заставляя его замирать от наслаждения. Коннор хрипло застонал и уткнулся головой в живот Софи. Его пальцы нашли ее лоно, и тело девушки затрепетало в его руках.
Коннор чувствовал, как огонь желания разгорается в ней, как учащается дыхание. Он приподнялся, упираясь ладонями в землю – холмистую шотландскую землю. С детства он привык черпать из нее силы. Страсть сжигала его, и все же он ждал, склонившись над Софи, любуясь ею.
Она была прекрасна. Никогда не встречал он подобной красоты. Охваченная жаждой, она показалась ему еще желаннее. Софи раскрылась навстречу мужу и притянула его к себе, обхватив рукой его плоть.
Коннор ждал этого знака. Ошеломляющая радость заполнила его целиком. Он закрыл глаза, отдаваясь потоку блаженства, двигаясь в его ритме. Их тела слились, повинуясь древней первобытной силе. Тихие стоны Софи мешались с хриплым дыханием Коннора.
Потом на смену страсти пришло умиротворение, словно свежий и чистый воздух после грозы. Коннор опустился на землю рядом с Софи. Его кожа блестела от пота. Плед, будто кокон, накрывал их обоих. Софи обняла мужа за талию и уткнулась лицом ему в плечо. Лаская ее, покрывая поцелуями ее волосы, Коннор испытывал удивительное, щемящее чувство. Не страсть, а желание баюкать Софи в своих объятиях, оберегать ее, заботиться о ней.
Коннор повернулся на бок, прижимая к себе жену. Никогда прежде не испытывал он такого покоя, такого полного счастья. Опьяненный любовью, он хотел сейчас лишь одного – держать Софи в своих объятиях.
Наслаждаясь тишиной и безмятежностью, Киннолл закрыл глаза и уснул.
Коннор проснулся от громкого блеяния. Холодный овечий нос уткнулся ему прямо в ногу. Коннор проснулся, дрожа от холода, поднял голову и обнаружил, что ночь уже прошла. Занимался рассвет. За вершинами холмов небо заметно посветлело. Коннор огляделся, стараясь не потревожить Софи. Она мирно спала, положив голову на вытянутую руку мужа.
Рядом с ними щипала траву овца, а два маленьких ягненка пристроились у них под боком. Киннолл согнул колено, чтобы овца смогла достать понравившийся ей зеленый пучок травы.
Собаки спали, сбившись в кучу. Теплая спина Юны касалась бедра Коннора. Господи, как холодно! Горец зябко поежился.
Софи лежала на боку и сладко спала. Во сне она завернулась в плед, так что спина и плечо мужа оказались открыты. Коннор осторожно потянул плед, но Софи крепко держала его, не желая выпускать.
Усмехнувшись про себя, Коннор тихонько вытянул свободный конец пледа и теснее прижался к жене. Теперь плед прикрывал их обоих, и Киннолл перестал дрожать. От Софи исходило приятное тепло. Собаки придвинулись ближе, негромко ворча во сне. Где-то вдали на холмах закуковала кукушка.
Коннор закрыл глаза, чтобы поспать еще хоть немного, совсем немного. Никогда в жизни ему не было так хорошо. Никогда!
Глава 24
– Сегодня утром я собрала в курятнике больше дюжины яиц! – похвасталась Мэри на следующее утро. – Может, вам это и не покажется странным, но, поверьте мне, девочка, раньше эти три курицы и одного яйца в день не приносили. Я уж было подумала сварить из них суп, если они не начнут зарабатывать себе на пропитание.
– Яйца! Вот и прекрасно, – радостно откликнулась Софи, разглядывая миску. – Что вы с ними будете делать?
– Ха! Уж я найду, что из них состряпать, – усмехнулась Мэри. – Овсяный пудинг! Киннолл его обожает, но у нас вечно не хватает на него яиц. Тут требуется овес и густые сливки, щепотка соли, немного сахара, корица и еще кое-какие специи, но главное – яйца. Коннор будет рад увидеть этот пудинг на столе.
Софи улыбнулась. После тайного ночного приключения тело немного побаливало. Сказывалась ночь, проведенная на холодной жесткой земле. Но Софи не испытывала ни капли сожаления. Что бы ни случилось, она всегда будет вспоминать с восторгом эту восхитительную ночь. Узнав печальные вести о брате, она больше всего хотела остаться одна. Но Киннолл, как всегда, оказался прав, взяв ее с собой на холмы. Пьянящее чувство свободы и любовь Коннора служили ей куда лучшим утешением, чем вечер, проведенный наедине со своими печальными и тревожными мыслями. Минувшей ночью ей так нужны были объятия Коннора!
Но они были нужны ей и сейчас.
– Не сомневаюсь, пудинг выйдет на славу. – Софи с улыбкой взглянула на Мэри. – А как насчет сливок? Коннор говорил, что коровы почти не дают молока.
– О, сливки у нас есть! – радостно встрепенулась Мэри. – Нынче утром Фиона всех нас поразила. Сегодня в Глендуне творятся чудеса! А вы видели, как выросли ваши дивные цветочки? Это просто удивительно. – Миссис Мюррей подошла к буфету, достала овес, соль, сахар и специи и выложила все на стол, где стояла миска с яйцами. – Слышала, вы уже знакомы с нашей Фионой?
– Да, – кивнула Софи. – Похоже, Киннолл очень ее любит.
– А как он ее оберегает, как заботится о ней!
– Он боится, что ее могут украсть в отместку за похищенный им самим скот?
– Никто не осмелится украсть корову у Киннолла. Он хорошо обращается с Фионой. Прежде всего это его любимица, а уж потом дойная корова. Коннор хотел пустить ее на племя, получить приплод, да все неудачно. Думаю, теперь она уже не принесет нам теленка. Да Киннолл тоже потерял надежду. Ио время от времени она перебирается через пролом в стене и удирает на соседнее поле к своему бычку. Это не наш бык, не глендунский, но, видать, чем-то он покорил ее сердце, раз она так к нему стремится.
– Разве это плохо? Вам ведь хочется иметь побольше коров и быков, верно?
– Любому фермеру хочется. Лучше выращивать свой скот, чем воровать чужой. Но Фиона недонашивает телят. Грустно видеть, как она долго ходит такая тяжелая, и раз за разом все зря. А ведь Киннолл делает все возможное, чтобы сохранить малыша. Бедняга, он всякий раз страшно переживает потерю теленка.
Софи задумчиво слушала Мэри.
– Он растит их с любовью.
– Да. Наш лорд предпочитает выращивать коров, а не воровать. А если и ворует, то только с земель Киннолла. Это его собственный скот. О! Мри лепешки, они сейчас сгорят! – Мэри метнулась к печи и принялась доставать овсяные лепешки с помощью широкой деревянной лопатки. – Вы небось привыкли к хорошему пшеничному хлебу? – сочувственно протянула она. – Но у нас тут слишком мало муки. А вот овса хватает с избытком, вот мы им и запасаемся. Временами, когда с едой бывают перебои, только овес и помогает нам продержаться.
– Я очень люблю овсяные лепешки, особенно ваши. – Софи взяла из стопки чистое полотенце и прикрыла горячие лепешки, чтобы сохранить их свежими. – Кажется, я слышала ваше привидение, – призналась она. – Это похоже на музыку, красивую и печальную. Она обычно звучит поздно ночью или перед самым рассветом.
– Ах, это привидение… Вам лучше спросить о нем Киннолла.
– Так он его видел? Коннор мне никогда не говорил.
– Это привидение держит солдат на расстоянии. Они ни за что не полезут на холм, стоит им только услышать зловещую музыку призрака. – Мэри хитро подмигнула и рассмеялась. На мгновение Софи показалось, что она видит улыбку Родерика или Падрига.
– Так в замке действительно водятся привидения?
– Если и так, с овсяным пудингом в доме нашего лорда станет намного веселее. Разбейте-ка яйца в эту миску, дорогуша.
– Хотела бы я, чтобы овсяный пудинг и впрямь принес Кон-нору удачу.
– И я бы этого хотела. В этих развалинах ему живется далеко не так славно, как когда-то. Киннолл прихватил с собой кое-какие вещи, принадлежавшие его семье, но что ему на самом деле нужно, так это обзавестись настоящим домом.
– Он не считает Глендун своим домом?
– Нет, – вздохнула Мэри. – Уж я-то знаю.
Немного позже Софи встретила Родерика, который всегда крутился во дворе, неподалеку от дома. Добрый малый готов был следить за каждым шагом девушки, если бы она ему позволила.
– Пойдемте со мной, – попросила Софи. – Есть работа. Нам понадобятся лопата и грабли.
– Фу, только не это! Неужто снова? – Он смущенно пригладил волосы рукой. – Я думал, мы уже покончили с огородом.
– Ну да, так и есть. Пора начинать расчищать большой сад, – улыбнулась Софи. – И мне нужна ваша помощь.
– Но там настоящие дебри! Их в жизни не расчистишь. Потребуется год, чтобы только выдернуть один плющ.
– Мы справимся быстрее, хотя прежде нам придется извиниться перед садом.
– Извиниться?
– Ну конечно. Если отнестись к нему с уважением, он будет цвести и расти именно так, как нам захочется.
– Мистрис, – покачал головой Родерик, – вы, видать, слишком долго гуляли по этим развалинам.
Софи весело рассмеялась.
– Принесите еще и косу, если вам не трудно.
– Косу? – Родерик растерянно заморгал. – Я не кошу траву. Падриг охотно берется за такую работу, а не я.
– Тогда попросите Падрига прийти с вами вместе.
– Падриг сейчас на пастбище.
– Так позовите его, когда он вернется. – За разговором Софи незаметно привела Родерика в сад. Подойдя к низкой садовой стене, она приподняла юбки и перелезла через ограду. – Да, нам еще может понадобиться топор и острый кухонный нож. В саду много веток и побегов вьюна, которые придется обрезать.
– Мистрис, это безнадежное дело.
– Вы уже помогли мне спасти огород, – напомнила Софи. – И теперь он чудо как хорош. Вы прирожденный садовник, просто не знаете об этом. – Она одарила Родерика ослепительной улыбкой.
Родерик свирепо кивнул и отправился за лопатой и граблями. Софи ступила на выложенную плитняком извилистую дорожку, едва различимую в траве, и побрела в глубину заброшенного сада. Там когда-то были разбиты клумбы, а сейчас плотным ковром расстилался плющ. С трудом пробравшись сквозь цепляющиеся за платье колючие заросли ежевики, девушка направилась к яблоням, что росли в дальнем конце сада. Там, рядом с рябиновым деревом, жалобно тянувшим вверх голые ветви, теснились кусты смородины и малины. Софи радостно улыбнулась. На непомерно разросшихся и увитых плющом кустах уже показались первые ягоды. Стоит дать кустам немного воздуха, света и простора, как к лету они будут увешаны ягодами.
Софи невольно задумалась. Останется ли она в Глендуне, чтобы это увидеть?
Кусты сирени покрылись цветами. Мелкие и невзрачные кисти источали чудесный аромат. Софи медленно прошла мимо них к розарию.
Когда-то здесь было настоящее царство роз, кустовых и вьющихся, садовых и диких. Они тянулись на многие акры и живописно обвивали стену. Теперь же повсюду торчали лишь голые колючие стебли, слишком длинные, чтобы на них могли появиться цветы. И все же внимательный уход и забота могли бы возродить эти розы к жизни.
«Увижу ли я, как они зацветут?»
Она как раз закончила осмотр сада и вернулась к воротам, когда появился Родерик с лопатой, граблями и мотыгой. Юный горец немного поворчал, но с готовностью бросился помогать Софи расчищать заросли бурьяна, выдергивать плющ, сорную траву и разросшиеся стебли земляники. Выполотые сорняки и срезанные ветки они складывали в кучи, которые Родерик увозил потом на старенькой тачке.
После нескольких часов усердного труда Софи встала и выпрямилась, потирая поясницу. Садовые клумбы стали выглядеть намного аккуратнее. Обозначились цветники, газоны и садовые дорожки, расположенные кругом и составлявшие рисунок старого сада. Земляника и плющ заметно поредели, а розовые кусты и заросли шиповника обрели форму. Неожиданно стали видны садовые скамейки, прежде затянутые плетьми дикого вьюна. Предстояло еще немало работы, но начало было уже положено.
«Это достойная награда за наши старания, – довольно улыбнулась Софи. – Нужно будет вырастить рассаду в ящиках и держать их в башне на окнах, там больше солнца».
Она уже думала о будущих клумбах и семенах, планировала устроить теплицы для растений.
Взглянув на небо, Софи заметила, что солнце уже садится. Она испуганно хлопнула себя по щеке. Ногти ее стали черными, волосы выбились из прически и свисали спутанными прядями, напоминая заросли вьюна, с которыми она так ожесточенно боролась. Все тело ломило, а ноги подгибались от усталости. Грязная и измученная, Софи была совершенно счастлива.
Тревога оставила ее, а боль в натруженной спине вытеснила душевную боль. Приводя в порядок сад, пропалывая сорняки, выдергивая и обрывая листья, Софи сумела успокоиться и привести в порядок свои мысли.
Она обвела глазами сад, пытаясь представить, каким он станет, когда склон холма покроется россыпью ярких душистых цветов, когда зажурчит фонтан и на цветущих ветвях фруктовых деревьев запоют птицы. Софи закрыла глаза и увидела этот чудесный сад, почувствовала его благоухание.
Теперь она точно знала: когда распустятся цветы и сад предстанет во всем своем великолепии, в буйстве красок и смешении ароматов, когда на кустах повиснут спелые ягоды, а ветви яблонь и груш прогнутся под тяжестью плодов, она захочет быть здесь, чтобы увидеть все это вместе с Коннором.
Глава 25
– Солдаты! – шепнул Коннор, глядя на Нейла и остальных.
Коннор и Нейл стояли на гребне холма рядом с Эндрю и его младшим братом Томасом. Стояли в сотне футов над дном долины, надежно скрытые от чужих глаз отвесным склоном. После команды Коннора все четверо поспешно опустились на плотный жесткий ковер коричневатого вереска и легли ничком.
Коннор посмотрел сквозь ветви кустарника вниз и тихонько выругался.
– Пришло время что-то делать с этой дорогой.
Даже в сумерках на буром фоне отчетливо выделялись красные мундиры копошившихся внизу солдат Уэйда.
«Дорога сама по себе уже таит угрозу, – с тревогой подумал Коннор. – Но мост, который вот-вот появится всего в полумиле от того места, где сейчас трудится отряд генерала, может стать настоящим бедствием».
– Если существует способ их остановить, значит, пора браться за дело, – продолжил Эндрю Макферсон.
Он встретил Коннора и Нейла, когда пересекал Глен-Карран вместе со своим младшим братом Томасом, долговязым детиной с легким пушком на подбородке. Томас держался нелюдимо и большей частью угрюмо молчал, но бил без промаха из любого оружия. В меткости ему не было равных. Коннор с досадой заметил на боку у Томаса едва прикрытое пледом кремневое ружье.
Коннор уткнулся подбородком в сложенные ладони и напряженно задумался. Дорога Уэйда, прямая как стрела, пересекала ущелье и врезалась в земли Киннолла, где сейчас возились с лопатами солдаты. Каменная дорога тянулась вдоль русла реки, через вересковую пустошь к Киннолл-Хаусу. Река петляла, и кое-где дорога подходила к самому берегу.
Каменщиков разбили на несколько отрядов. Всего их насчитывалось больше сотни. Работали в основном солдаты, но нанимали и местных жителей, чаще тех горцев, кто отчаянно нуждался в заработке. Трудились они на совесть. Стучали топорами, вгрызались в почву лопатами, а комья земли и камни перевозили на тачках. Сначала раскапывали землю под основание дороги, потом слоями выкладывали камни: крупные на самое дно траншеи, затем камни помельче, а сверху гравий.
– Наш добрый генерал – неплохой инженер, – хмуро заключил Коннор. – Надо отдать должное его умению четко организовать дело, но художественного вкуса ему явно недостает. К строительству дорог у него сугубо математический подход. Он хочет свести мир к простейшим геометрическим формам, но Шотландия – не геометрическая фигура. Эти горы и долины совершенны в своей красоте, и даже инженер должен относиться с бережным почтением к каждому ручью, к каждому изгибу холма.
Нейл и Томас смотрели на Коннора с сочувствием, как на слабоумного, а Эндрю и вовсе его не узнавал.
– Да, эта дорога прямая, – осторожно согласился Нейл.
– Уэйду нет никакого дела до рельефа земли, возвышенностей и впадин. Он их не чувствует, – заявил Эндрю, немало удивив Коннора. – Эта земля и холмы на ней сродни женскому телу. Люби ее нежные округлости и ласкай их, тогда будешь жить в мире и радости. А если переть напролом и бороздить землю где ни попадя, она превратит твою жизнь в ад.
Нейл одобрительно хрюкнул, а Томас удивленно разинул рот.
– Это верно, – кивнул Коннор. – Но генерал прокладывает военные дороги. Если прямая линия приведет его войска из форта Уильям в форт Джордж или из долины Грейт-Глен в Пертшир, он не станет терять время на то, чтобы обходить холмы, приноравливаясь к рельефу.
– Что бы ни попалось ему на пути – скала, холм или болото, – подтвердил Нейл, – он взрывает все к чертям собачьим и идет дальше. Поглядите-ка вон на ту повозку! Там полным-полно бочонков с порохом.
– А может, там виски? – засомневался Томас.
– Немного виски им было бы в самый раз, – мечтательно протянул Эндрю. – Если б они все упились, мы незаметно спустились бы, забрали у них порох и разнесли эту дорогу к чертовой матери. – Он бросил взгляд на Коннора. – Раньше мы такое проделывали, но только ночью, когда нас никто не видел. К тому же там не было столько солдат. И еще… в долине Грейт-Глен полно деревьев, за которыми мы укрывались.
– Они собираются отвезти эти бочонки на склад, в лагерь Уэйда, к северу отсюда. – Нейл многозначительно хмыкнул. – Глядите, они снова впрягают вола в телегу. Пора нам на что-то решаться, так я думаю.
– Ну так вот, – вполголоса проговорил Коннор, – считаю, лучше взорвать мост, а не дорогу.
– Мост? Пусть будет мост. – Эндрю согласно кивнул. – Так вот почему ты послал меня за Нейлом?
– Я запросто достану вон тот бочонок с порохом, – заявил Томас, вытаскивая пистолет. – Хотите, я разнесу на куски этих солдат? – Он прицелился в бочонок.
Коннор схватил юношу за запястье, прежде чем тот успел нажать на курок.
– Томас Макферсон, я знаю твою мать. Она не могла произвести на свет такого дурака.
– Точно. – Эндрю выхватил у брата пистолет.
– Я принесу вам этот порох, – не унимался Томас. – Дайте мне спуститься, и я его добуду. Вы могли бы взорвать мост ночью, когда красные мундиры уйдут.
Коннор обменялся взглядами с Нейлом.
– Да, могли бы. – Коннор кивнул.
– Но парнишку не стоит отправлять одного, – покачал головой Нейл.
– Зачем нам долго ждать? – Томас нетерпеливо дернул плечом.
– Мы не станем спускаться с холма у всех на глазах, а будем ждать столько, сколько понадобится, чтобы забрать этот порох без лишнего риска, – отрезал Коннор.
– А я вот думаю, если мы взорвем опоры, они просто отстроят их заново. – Нейл указал рукой на мост.
Со своего наблюдательного пункта на гребне холма Коннор мог как следует разглядеть остов будущего моста. Оба береговых устоя уже стояли на своих местах, а у самой воды вздымались русловые опоры, так называемые «быки». «Мост почти готов. Скоро они будут закладывать замковый камень», – подумал Киннолл. Но пока еще на мосту лежали доски, по которым туда-сюда сновали солдаты.
Как помнилось Коннору, река в этом месте сужалась примерно до тридцати футов. Одного каменного арочного моста вполне достаточно для армейских нужд. В мирные времена в этом самом месте возводили не один мост, но раз за разом их разрушали весенние паводки. Скорее всего генерал Уэйд ничего не слышал об этом. Каменный мост ждала та же участь, но прежде чем его смоет разлившаяся река, тысячи солдат пройдут по нему, чтобы вторгнуться в самое сердце Шотландии.
– Верно, – согласился Коннор. – Но если разрушить готовый мост, они примутся искать другое место, чтобы начать все сначала.
– И уже подальше от Киннолла, – ухмыльнулся Нейл.
– На это я и надеюсь. – Коннор прищурился. – Мы подождем. Взорвем мост, когда замковый камень встанет на место.
– Похоже, ждать осталось немного. – Эндрю кивнул в сторону моста. – Но как ты собираешься это сделать?
– Поздно ночью, втихомолку, – вмешался Томас. – Я сам все сделаю.
– Ничего ты не сделаешь! – оборвал его Эндрю. – Нам надо будет набить порох в трещины между камнями. Но как? Выковырять известковый раствор и всыпать порох туда?
– Это ничего не даст. – Томас возмущенно фыркнул. – Я кое-что знаю о ружейном порохе. Нужно его во что-то поместить, а иначе он весь просыплется.
Коннор одобрительно кивнул:
– Томас прав. Нам нужно куда-то заложить порох. Пергамент тут не годится, кожа тоже, а вот чашки будут в самый раз.
– Как насчет оловянных кружек из Глендуна? – предложил Нейл. – Они бы нам сгодились.
– Набор германских оловянных кружек моей матушки? – ворчливо отозвался Коннор. – Да, они подойдут.
– Мы расковыряем известь между камнями. – Нейл озабоченно нахмурился. – Нам надо достать долота. Томас, ты сможешь помочь, если будешь действовать с умом?
– Ладно. – Томас гордо приосанился.
– Фитили, – напомнил Коннор. – Не забудьте про фитили. Понадобится хорошая веревка, и надо будет ее как следует натереть воском, а не то она отсыреет рядом с рекой. И берите веревку подлинней. Мы должны успеть отбежать как можно дальше, прежде чем мост взлетит на воздух.
– Я попрошу Мэри помочь с веревкой, – сказал Нейл. Коннор внимательно огляделся и заметил троих солдат в красных мундирах, карабкавшихся вверх по соседнему склону. Один из них тащил на себе геодезический прибор, другой – треножник. Проворно установив прибор на треножнике, они принялись по очереди прикладываться к нему, в то время как третий солдат делал записи.
– Что это? – шепнул Томас. – Маленькая пушка? Нейл отрицательно качнул головой.
– С помощью этой своей геометрии они измеряют землю.
– А зачем им черный порох? – не отставал Томас. – Там внизу ведь одна равнина.
– Видишь, далеко впереди за мостом, там, где река резко изгибается, возвышается холм? – Коннор вытянул вперед руку, указывая направление. – Они собираются проложить туда свою дорогу.
– Солдаты! – прорычал Эндрю, тыкая пальцем влево.
Рядом на холм взбирался целый отряд в полном боевом облачении. Коннор разглядел красные мундиры, черные треуголки, сапоги и башмаки с гетрами, мушкеты и штыки. Внезапно один из солдат остановился, что-то крикнул остальным, потом вытянул руку, указывая на залегших в своем убежище горцев. Солдаты повернулись и вскинули мушкеты. Коннор похолодел.
– Нас заметили! Уходим! Быстрее! – Он толкнул Томаса к заднему склону холма. Эндрю и Нейл стремглав бросились следом, а сам Коннор, сбегая вниз по каменистому косогору позади своих товарищей, нарочно немного отстал. Убедившись, что друзья в безопасности, Коннор повернулся и осторожно скользнул в узкую темную расщелину между двумя холмами, стоявшими почти вплотную друг к другу. Прижавшись к скале, Коннор вытянул шею, вглядываясь в сгущающиеся сумерки.
Двое солдат грузили в повозку черный порох вместе с другими припасами. Они готовились тронуться в путь, несмотря на приближающуюся ночь. Каменщики тоже собирались уходить. Они сворачивали работу и складывали инструменты. Желая узнать, куда отправится повозка, Коннор неподвижно застыл в тени расщелины.
Шорох за спиной заставил его обернуться и вздрогнуть от неожиданности. К расщелине крадучись приближался Томас. Поравнявшись с Коннором, он внезапно рванулся вперед, к дороге, прежде чем Коннор успел его остановить. Томас проворно покатился вниз с холма, на середине пути шмыгнул в сторону и спрятался за валуном.
Вслед за ним у расщелины появился Эндрю, и Коннор яростно сгреб его в охапку.
– Я сам обо всем позабочусь, – сердито прошипел он, проскользнул в расщелину и помчался вниз. Но стоило ему приблизиться к Томасу, как его юный кузен побежал дальше.
Коннор тихонько выругался и огляделся, ища глазами красные мундиры. Внимание солдат по-прежнему было приковано к другому склону холма. Здесь оставался заприметивший заговорщиков отряд. Никто из каменщиков или надзиравших за ними офицеров не смотрел вверх и не видел горцев прямо у себя над головой, но это могло случиться в любую минуту.
– Томас! – Отчаянный шепот Коннора смешался со свистом ветра и скрипом телег, утонул в грохоте камней и окриках каменщиков. – Томас!
Парнишка не слышал ничего. Поглощенный своей безрассудной целью, он скользил вниз по склону, прячась за валунами и укрываясь в зарослях утесника. Коннор бесшумно следовал за ним, жалея о том, что под рукой нет веревки, чтобы набросить петлю на глупого мальчишку, поймать его и оттащить в безопасное место.
Наконец Томасу все же удалось спуститься в долину. Сумерки стремительно сгущались, и каменщики торопливо собирали свои инструменты. Коннор знал, что строители никуда ничего не оставляют на дороге. Инструменты могли украсть или сломать враждебно настроенные местные жители. Кроме того, на ночь солдаты всегда выставляли охрану, чтобы предупредить возможные диверсии.
Но Коннора и его друзей это не останавливало. Они пользовались любой возможностью, чтобы причинить урон ненавистным англичанам. Ломали все, что могли, выворачивали из земли камни, опрокидывали в реку повозки и телеги. Иногда им удавалось добыть немного ружейного или черного пороха из запасов Уэйда. Они старались расходовать его осмотрительно, разрушая большие участки дороги. Однажды они взорвали склон уже опустошенного англичанами холма, и тонны земли обрушились на только что отстроенную дорогу, перекрыв проход.
