Текст книги "Похищение Софи"
Автор книги: Сара Гэбриел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 27
– Только не с вами, – прошептал Коннор.
Он протянул руку и коснулся влажных волос Софи, откинув золотистые пряди с ее лба. Девушка вздохнула и закрыла глаза. Коннор нежно погладил ее по щеке, но Софи внезапно вздрогнула и выпрямилась.
– Нет, мы не должны. Вам нужен покой. Рана кровоточит. Я достану бинты и чистую рубашку…
– Замолчи, – шепнул он, притягивая ее к себе. Его захлестнуло чувство, которому он не мог противиться, каким бы глупым и безрассудным оно ни было. Ему хотелось обнять Софи, коснуться ее кожи, волос. – Замолчи и иди ко мне.
Коннор наклонился к ней, жадно прижался губами к ее губам, погрузив пальцы в густую массу ее волос, все еще влажных после купания. Оторвавшись от губ жены, он принялся осыпать страстными поцелуями все ее лицо. Девушка застонала, потянулась к нему и едва не упала в чан с водой.
Коннор обхватил жену за талию, перебросил через край чана и усадил к себе на колени. Его усталые мышцы и рана на боку тотчас отозвались болью, но теплая вода ее смягчила. Вода окутала Софи и выплеснулась из чана на каменный пол. Коннор крепко прижал девушку к себе.
Софи обвила руками шею мужа и крепко поцеловала его, отчего жажда Коннора лишь усилилась. Его язык скользнул по ее губам. Никогда прежде Коннор не испытывал такого всепоглощающего желания, никогда прежде страсть не затмевала его разум. Все его существо жаждало Софи. Он готов был овладеть ею немедленно, вопреки доводам рассудка, и она отвечала ему с той же отчаянной, безрассудной страстью.
Коннор погладил мокрое шелковое платье Софи, залез руками под рубашку и обхватил ее грудь. Софи тихонько застонала, когда муж нащупал пальцами ее сосок. Вода выплескивалась из чана, рубашка и платье девушки промокли насквозь, но влюбленные ничего не замечали.
Мокрая одежда мешала Коннору, и он сорвал с жены платье, стянул рубашку, бросив на пол рядом с чаном. Теперь обнаженная грудь Софи с возбужденными сосками, нежными, как две жемчужины, касалась его кожи. И Коннор почувствовал такой ошеломляющий восторг, который раньше никогда не испытывал, когда Софи выгнулась и застонала в его руках, желание стало почти нестерпимым.
Софи скользила руками по его коже под водой, слегка касаясь плеч, груди, живота, бедер, гладила и ласкала, даря неимоверное наслаждение. Когда ее пальцы обхватили восставшую плоть Коннора, он замер.
Приникнув губами к его губам, Софи слегка шевельнула бедрами, и сердце Коннора едва не выскочило из груди. Он хрипло застонал. В следующий миг Софи резко выпрямилась и отпрянула, словно ее окатили ледяной водой.
– О Господи, мне так жаль! Боже, мне очень жаль! – Она поспешно выскочила из чана, расплескав воду и оцарапав бедро о край. Обнаженная и прелестная в своей наготе, она торопливо схватила мокрую рубашку, прикрылась ею и опустилась на колени рядом с чаном. – Пожалуйста, простите меня.
– За что? – Коннор перегнулся через край чана, держась рукой за бок. Боль от раны терпеть было намного легче, чем жгучее желание, которое могла утолить лишь одна-единственная женщина.
Увидев в воде его возбужденную плоть, Софи тихо ахнула и бросила в чан рубашку.
Коннор рассмеялся. Он с улыбкой оглядел Софи, протянул руку и коснулся ее лица.
– Господи! – Его ладонь ласкающим движением скользнула, по плечу Софи и замерла на ее груди. – Ты так прекрасна, девочка. Ты опьяняешь, словно виски со сливками и медом. Я не могу устоять. Не могу насытиться. Это мне следует извиниться перед тобой, – взял ее за руку, поднес к губам и поцеловал ее нежные пальцы, а потом прижался губами к ее ладони. По телу Софи прошла дрожь, а Кон нора снова пронзило желание. – Я не могу утолить свою жажду.
Коннор резко встал и потянул за собой Софи, заставив ее подняться на ноги. Потом переступил через край чана и замер, любуясь восхитительными округлыми формами Софи, ее стройной, изящной фигурой. Притянув к себе девушку, он сжал ее в объятиях. Их бедра соприкоснулись, и Коннора будто опалило огнем.
– Ваша рана… – выдохнула Софи. – Вдруг она откроется? – Софи испуганно оттолкнула мужа, отступив на шаг, потом достала из чана рубашку и бросила ее Коннору.
Мокрая ткань вместо живой горячей плоти мгновенно охладила его пыл. Нет, совсем не этого он хотел.
«Что ж, по крайней мере, у одного из нас достало здравого смысла», – подумал Коннор, разглядывая струйку крови, сочившуюся из раны. Он зажал рану ладонью и выпрямился. Неглубокая и неопасная, но рана все же причиняла сильную боль и страшно мешала, особенно в эту минуту.
– Тогда возьмите бинты, и мы займемся раной, – предложил Коннор.
Не в силах удержаться, он снова притянул к себе Софи и поцеловал. Эта женщина была создана для него. Никогда и ни с кем не испытывал Коннор ничего подобного.
Ее губы раскрылись навстречу его губам, и Коннора охватила дрожь.
– Это безумие. Что же мы делаем? – в ужасе прошептала Софи.
– Если вы не знаете…
– Я знаю, что вам нужно немедленно перевязать рану, – пролепетала Софи.
– Мне нужно нечто большее чем перевязка, женщина! – прорычал Коннор. – И немедленно.
Софи высвободилась из объятий мужа, и Коннор окинул ее восхищенным взглядом. Она смущенно потупилась, но, казалось, совсем не возражала, что разглядывают ее нагое тело. Очаг по-прежнему горел, отдавая тепло, и в отблесках пламени кожа Софи отливала золотом. Голодный взгляд Коннора выдавал переполнявшее его желание, но завораживающая утонченная красота Софи заставила его замереть от восторга.
В следующий миг она схватила льняную простыню, поспешно завернулась в нее и заметалась по кухне в поисках бинтов, горшочка с мазью и кружки с виски. Коннор стоял и ждал, сгорая от желания.
– Поднимите руки и стойте смирно, – скомандовала Софи.
Коннор молча повиновался. Озорные искры в его глазах вызвали застенчивую и ласковую улыбку Софи, но не заставили ее отложить в сторону бинты и отбросить простыню, как хотелось бы Коннору.
Софи оторвала кусок полотна, пытаясь приложить к ране, и Коннор невольно содрогнулся. Она молча протянула ему кружку, он сделал глоток, и виски приятно обожгло горло. Она взяла кружку из его рук и глотнула сама, а затем окунула в виски кусок тряпицы.
– Эй! – запротестовал было Коннор, но Софи проворно промокнула рану тряпицей. Киннолл с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы и отвернулся, пытаясь побороть жгучую боль.
Софи приложила к ране мазь, и в кухне тотчас запахло миндальным маслом, базиликом и лавандой. Взяв самый длинный кусок полотна, Софи ловко обмотала им живот мужа, соорудив крепкую удобную повязку, а затем завязала и подогнула концы.
– Ну вот, – улыбнулась она, встав рядом с Коннором. – А теперь для вас главное – это хорошо себя вести.
– Позже, – хрипло выдохнул он, взял жену за плечи и поцеловал. Шея ее выгнулась, грудь приподнялась. Коннор не смог спокойно на это смотреть. Он принялся осыпать поцелуями ее лицо, шею, плечи, а потом нетерпеливо сорвал с жены простыню и швырнул ее на пол. Тело его запылало.
Ноги Софи подгибались от слабости, но она нашла в себе силы взять мужа за руку и подвести к деревянной скамье рядом с очагом. Она хотела, чтобы Коннор сел и отдохнул, но тот вовсе не собирался этого делать.
Прислонившись спиной к теплой от огня каменной стене, Коннор потянул за собой Софи, обхватил ее за талию и усадил к себе на колени. Теперь она сидела к нему лицом, широко разведя длинные стройные ноги. Коннор гладил ее спину, целовал и ласкал грудь, а Софи, трепещущая от блаженства, тихо стонала в его объятиях. Нежный запах ее тела смешался с запахом лаванды, доводя Коннора до исступления. Ему хотелось наброситься на Софи и овладеть ею, но он ждал, пока Софи захочет этого всем сердцем, всей душой. А чтобы это получить, надо было запастись терпением и нежностью. При мысли об этом по телу Коннора пробежала сладостная дрожь предвкушения.
Скользнув пальцами по гладкому бедру Софи, он нашел ее лоно, влажное и теплое. Софи вскрикнула и выгнулась дугой. Вцепившись в плечи мужа, она рванулась вверх и погрузилась в густую гриву его волос. Коннор обхватил нежный розовый сосок, и Софи вся затрепетала, а бедра ее раскрылись, умоляя.
Коннор подхватил жену и исступленно рванулся ей навстречу. Их тела слились и начали двигаться в страстном, бешеном ритме. Коннору казалось, что в жилах его течет расплавленный огонь. Кровь стучала в висках, дыхание с хрипом вырывалось из груди.
Софи обвила руками шею мужа, обхватила ногами его торс, выгибаясь и замирая, уступая его натиску и нападая, качаясь на волнах наслаждения, взмывая вверх и погружаясь вниз. Неимоверное блаженство затопило Коннора. Его тело продолжало двигаться в древнем магическом танце любви, наполняя душу восторженным изумлением. Потрясенный силой этого чувства, он со всей ясностью понял, что нашел свою любовь и хотел бы остаться с ней навсегда.
И вот он снова вернулся к тому, с чего начал, сел на скамью, прислонившись спиной к каменной стене, и держал на руках свою ненаглядную жену, нежную и трепещущую после упоительной близости. Но что-то неуловимо изменилось в нем. Коннор знал, что никогда уже не станет прежним.
Склонив голову к Софи, он долго так сидел, задумчивый и молчаливый. Для него уже не было пути назад, да он и не хотел возвращаться к тому горькому и одинокому существованию, которое еще совсем недавно составляло его жизнь.
Коннор наклонился к Софи и почувствовал, что боль в боку немного утихла. И тогда он потянулся к ней, ласковой, любящей, нежной. Сейчас она была похожа на чудесный огонек, сияющий во тьме и освещающий ему путь.
Прикосновение смычка к струнам несло покой и умиротворение. Коннор почувствовал, как музыка заполняет его и течет легким и вольным потоком. Он начал играть, и мелодия, сотканная из темноты ночи, завладела им, подчинила себе. Казалось, музыка обладает собственной душой, а руки Коннора, скрипка и смычок лишь помогают ей явиться на свет и наполнить радостью этот мир. Музыка дарила Коннору очищение. Как туманная дымка, прошлое таяло, а настоящее начинало играть яркими красками, и будущее казалось вполне возможным.
С закрытыми глазами Коннор видел сейчас перед собой лицо Софи, ее улыбку, смех, слезы. Это чувство часто приходило к нему, особенно когда он играл печальные мелодии и элегии. Коннор любил и был любим.
Он не думал о нотах. Руки его двигались сами собой, мысли текли легко и свободно. Музыка накатывала волнами, звуки неслись куда-то ввысь, подобно порывам ветра, взмывали к высоким горам и опадали в сумеречную глубину долин.
Коннор играл, прислушиваясь к неспешному, плавному напеву, рождавшемуся в его душе. Софи царила в его мыслях, и пленительная мелодия спешила рассказать о восхитительных округлостях ее тела, гладкой линии бедра, упоительному изгибу спины, нежной выпуклости груди, изящной хрупкости шеи. Коннор касался смычком струн так же нежно и самозабвенно, как ласкал бы тело Софи. Он целиком растворился в своей игре и забыл обо всем, отдаваясь блаженному чувству единения с музыкой.
Когда затихли последние звуки, Коннор отложил смычок и скрипку и обернулся. Софи стояла на ступенях лестницы и смотрела на него во все глаза. Ветер играл ее золотистыми волосами.
– Так это ты? – прошептала она. – Призрак Глендуна? – Коннор кивнул. Он остался стоять у перил, пока Софи поднималась к нему. Ветер надувал рукава его рубашки, развевал складки пледа, трепал темные волосы. – Это было прекрасно! – восторженно выдохнула Софи. – Мелодия оживает, когда ты играешь.
Коннор смущенно пожал плечами:
– Я прихожу сюда и играю, чтобы отпугнуть нежданных гостей. Только и всего.
– Мэри говорила, что призрак, который поселился здесь, заставляет солдат держаться подальше от замка. Но твоя музыка такая чудесная. Она должна заманивать сюда любопытных, которым не терпится послушать еще.
– Внизу холмов голос скрипки превращается в ужасный кошачий визг, если верить Нейлу и Эндрю, – криво усмехнулся Коннор. – Шум водопада искажает звук, придает ему что-то призрачное.
– В голосе твоей скрипки действительно есть что-то призрачное. Но меня притягивает этот звук. В стенах замка он вовсе не кажется таким пугающим. Напротив, твоя музыка невыразимо прекрасна. Каждый раз, услышав ее, я испытывала желание подняться сюда, но ни разу так и не осмелилась. И вовсе не музыка, а боязнь наткнуться на настоящее привидение гнала меня в постель.
Коннор ласково улыбнулся:
– Значит, я нашла в себе мужество, хотя, как мне кажется, ты всегда была храброй. – Он нежно погладил жену по щеке и уже поднял скрипку, чтобы убрать ее в футляр, но Софи взмолилась:
– О, пожалуйста, сыграй еще! Мне так хочется послушать. Ты можешь сыграть рил или джигу? Тебе когда-нибудь приходилось такое играть на вечеринках с музыкой и танцами?
– Приходилось, но не часто. Пожалуй, для меня скрипка – форма уединения. – Коннор снова приложил к плечу инструмент, взмахнул смычком, а потом начал легко выстукивать ногой такт, ожидая, когда придет мелодия. Он выбрал для Софи джигу с простым и веселым ритмом. Девушка сразу заулыбалась, раскачиваясь и хлопая в такт музыке. Коннор сделал несколько шагов, ступая по обломкам камней, и повернулся, чтобы взглянуть сквозь пролом в стене на предрассветное свинцовое небо, тяжело повисшее над горами. Когда песня закончилась, он опустил скрипку и посмотрел на жену.
Она улыбалась, обхватив себя руками. Дамасский шелк ее платья красиво развевался на ветру.
– Где ты научился играть? В Париже, когда ходил в школу? Или к тебе специально приглашали учителя музыки?
Коннор отрицательно качнул головой.
– учился импровизировать и подбирать музыку на слух у дяди, а тот учился играть у своего отца, печально известного Джеймса Макферсона, моего двоюродного деда. Ты никогда не слышала о нем? Нет? В его жилах текла цыганская кровь. Он был хорошим скрипачом, а также прославленным разбойником и вором. Тебе доводилось слышать «Похоронную песнь Макферсона»? – Он сыграл для Софи несколько тактов печальной трогательной мелодии и снова опустил смычок. – Джейми Макферсона поймали и приговорили к повешению за разбой. Накануне казни он написал эту песню и сыграл ее для толпы, собравшейся, чтобы увидеть, как его повесят. Он растрогал всех до слез, предложив отдать скрипку тому, кто покажет свою храбрость и возьмет ее из его рук, но никто не отважился. За несколько мгновений до того, как палач должен был накинуть петлю ему на шею, Джейми разломил скрипку пополам. По Иронии судьбы беднягу помиловали, но приказ не успели доставить вовремя. Главный судья, заклятый враг Джейми, заметил приближающегося всадника и велел перевести городские часы на несколько минут вперед. Вот так Макферсон умер за несколько минут до известия о помиловании.
Софи изумленно ахнула:
– Так у вас в роду полно разбойников!
– Только одна ветвь нашего рода состояла сплошь из грешников, а остальные – обыкновенные скучные люди. – Коннор весело подмигнул Софи, и она рассмеялась в ответ. – Мой отец отличался той же дерзостью и отвагой, хоть и носил титул. Думаю, и мне досталось немного его храбрости.
– Уж это точно!
Коннор снова взял в руки смычок и заиграл нежную мелодию, которую сочинил для Софи, для нее одной. Она закрыла глаза и принялась медленно танцевать под музыку. Киннолл играл и улыбался своим мыслям. Его переполняла любовь, и вместе с чарующими звуками, как бывает, когда лишь музыка идет от самого сердца, нежность окутывала Софи.
Обычно в музыке Коннор искал уединения, но теперь он играл для Софи, единственной и любимой. Только она была способна слушать и чувствовать музыку так же, как и он. Она осветила его жизнь своей улыбкой, своей страстностью, открытым нравом и волшебной властью над растениями. И только теперь, когда Софи подобрала ключ к душе Коннора, его временное прибежище стало хоть немного походить на настоящий дом.
Она исцелила Коннора от одиночества, согрела его холодную постель и навсегда завладела его сердцем. Коннор никогда не думал, что такое может случиться. Поначалу он даже сопротивлялся неожиданной власти, которую вдруг обрела над ним эта золотоволосая красавица. Но чудо произошло, и теперь Коннору хотелось лишь быть рядом с Софи.
Закрыв глаза, он играл, вплетая в волшебный узор музыки свои мысли, воспоминания, тревоги и надежды.
Дул прохладный утренний ветерок. Высоко над горами, над замком занимался розовый рассвет.
– Смотри! – Софи указала пальцем на горы вдалеке. – Ты разбудил солнце своей игрой.
– Ужин готов, – позвала Мэри, торопливо семеня по садовой дорожке навстречу Софи. – Киннолл и Нейл уже на подходе, и наверняка голодные. Если я вам больше не нужна, мистрис, я бы вернулась в Болнавен вместе с Нейлом. Или мне лучше остаться и накрыть на стол? Странно, но я не нашла ни одной оловянной кружки. И куда они все подевались? И почему чудесные бокалы для вина, принадлежавшие матушке Коннора, посажены в землю? – Мэри в замешательстве оглядела стройный ряд зеленых стеклянных бокалов, опрокинутых вверх дном и зарытых краями в свежевскопанную землю.
– Я использую их вместо колпаков, – объяснила Софи. Она выпрямилась и вытерла руки о передник, который обычно надевала для работы в саду. – Они защищают молодые побеги и сохраняют тепло, пока погода не установится. Надеюсь, вы не против?
– Голубушка, все в этом замке принадлежит теперь вам, – всплеснула руками Мэри. – И все же мне интересно, что могло случиться с оловянными кружками? Может, Киннолл и остальные пили из нихэль и где-то оставили? Ну что ж, если я вам больше не нужна, то, пожалуй, пойду.
– Спасибо, Мэри. Идите, пожалуйста, домой. – Софи подхватила юбки и направилась вместе с Мэри к воротам. – Я сама тут за всем присмотрю.
– Спасибо, мистрис. Я вернусь через день-другой. У меня есть кое-какие дела дома.
– Приходите в любое время. Я справлюсь и с готовкой, и с остальным хозяйством.
– Уж вы сумеете превратить этот старый замок в дом, который понравится нашему лорду. Вы нужны ему здесь. Да да, так и знайте!
Софи чуть не задохнулась от счастья.
– Спасибо.
Еще недавно она и не подумала бы благодарить за «новость», что нужна разбойнику-горцу, но сейчас Софи точно знала, что этот разбойник нужен ей самой.
– Ох, да и мой Нейл нуждается во мне больше, чем показывает. В последнее время мы почти не бываем вместе. – Щеки Мэри вспыхнули нежным румянцем, глаза оживленно сверкнули. После долгих лет супружества Мэри все еще так сильно любила мужа, что мысль о его возвращении вызывала у нее радостное волнение. И не важно, сколько длилась разлука, их любовь оставалась прежней.
Именно об этом и мечтала Софи. Любовь уже расцвела в ее сердце, но девушку терзали сомнения. Кто знает, выдержит ли их с Коннором поспешный брак испытание временем? Начало оказалось слишком бурным. Придут ли на смену тревогам долгие годы счастья и покоя?
Задумчиво вертя кулон на цепочке, Софи направилась к двери на кухню, а Мэри свернула к главным воротам. Поравнявшись с огородом, где уже поднимались из земли молодые ростки, Софи остановилась, нерешительно оглянулась и последовала за миссис Мюррей.
Коннор и Нейл вошли в ворота и оказались во дворе, где их уже дожидалась Мэри. Коннор поднял голову и замер, глядя на Софи. Казалось, он охвачен той же нерешительностью, что и она.
Дрожащими пальцами Софи отвела со лба непослушную прядь, разгладила юбки, а потом торопливо зашагала к воротам.
Глава 28
– Как тебе наши хорошие новости, Киннолл? Что скажешь? – окликнул друга Падриг, таща за собой на веревке Фиону.
– Новости? – Коннор остановился, обвел глазами двор и обеспокоено нахмурился.
После ужина Эндрю и Нейл отправились на задание. Они должны были проследить за солдатами в долине и доложить обо всем Коннору, но до сих пор не вернулись. После кражи бочонка с порохом следовало держать ухо востро и вести себя крайне осторожно.
– Куры, – пояснил Падриг, подходя ближе. – Они опять несутся. Матушка собрала больше дюжины яиц и приготовила нам тот чудесный овсяный пудинг. А я только что нашел еще шесть штук.
– Да, Мэри говорила. Действительно странно! – Коннор недоверчиво хмыкнул. – Интересно, с чего это они начали нестись?
– А на огороде уже появились зеленые ростки, там, где мистрис Софи еще недавно сажала свои семена, ты видел?
– Бурьян, – отмахнулся Коннор. – Сорная трава. Апрель на дворе.
– Ничего подобного. Это фасоль и сладкий горошек, можешь мне поверить. Растут не по дням, а по часам. А вдоль дорожки выросли желтые нарциссы и лютики, да так много, в жизни столько не видел. И еще какие-то лиловые цветы. Весь двор ими усыпан. Ты заметил?
– Да, – неуверенно пробормотал Коннор. – Может, это из-за дождя? И потом… сейчас весна, вот все и цветет. – Он украдкой взглянул на огород, где в последний раз видел Софи.
– А может, древнее проклятие Глендуна больше не действует? – ухмыльнулся Падриг.
Коннор угрюмо нахмурил брови:
– Эти старые развалины превратились в пустыню задолго до моего появления. Земля здесь бесплодна. Я пытался сажать овес и ячмень, но почти все посевы погибли. Да ты и сам знаешь. Прошлое лето выдалось холодным. – Он пожал плечами. – Мне и самому хочется поверить, что давнее проклятие утратило силу, но я не стал бы делать поспешных выводов только потому, что у нас появились первые цветы да куры снесли чуть больше яиц, чем обычно. Будь так добр, отведи Фиону в стойло. Как у нее с молоком? Удалось хоть что-то выдоить?
– Это еще одна странность. Матушка сказала, что надоила сегодня большое ведро.
– Целое ведро молока? – Коннор изумленно поднял брови. – Она не давала и половины ведра, с тех пор как умер теленок. Славная девочка, – ласково шепнул он Фионе и потрепал свою любимицу по широкой спине, прежде чем Падриг увел ее в сторону коровника.
Обернувшись, Коннор заметил Эндрю Макферсона и его брата Томаса. Они мчались вдоль крепостной стены, а за ними вприпрыжку бежал Родерик, отчаянно размахивая руками, чтобы привлечь внимание Коннора.
– Что случилось? – коротко спросил Киннолл.
– Кэмпбелл! – выпалил Эндрю, задыхаясь от волнения. – На мосту! Красные мундиры появились, когда мы закладывали порох между камнями…
– Но мы ведь собирались дождаться ночи? – перебил его Коннор.
– Это я виноват, Киннолл, – признался Томас. – Я решил действовать в одиночку и первым подобрался к мосту. Эндрю и Нейл отправились за мной.
– Он уже заложил заряды между камнями, – добавил Эндрю.
– Так дело сделано? – нахмурился Коннор.
– Остается только подпалить фитили. Этот парень потрудился на славу. Мы помогли ему. – Эндрю понурился. – Мы собирались отправиться за тобой, чтобы взорвать мост сегодня ночью, но когда уже уходили, появились трое драгун, сопровождавших пленника. Они взошли на мост. Он еще не закончен, но перейти реку по нему было можно. Солдаты схватили Нейла и Томаса.
– Схватили Томаса? – недоуменно переспросил Коннор. Томас повернулся другим боком и показал расплывающийся под глазом лиловый кровоподтек..
– Кэмпбелл отпустил меня, – пристыжено сознался он. – И велел передать тебе кое-что.
Коннор протянул руку и погладил мальчишку по щеке. Его душила ярость.
– Что именно?
– Ты должен встретиться с ним на мосту, если хочешь, чтобы Нейл остался в живых. – Томас опустил глаза. – Ты должен взять с собой жену.
– Он сказал, чего хочет?
– Он хочет заполучить мистрис Софи, – хмуро бросил Эндрю. – Он не шутит, Коннор. Я еще никогда не видел этого коротышку в такой ярости. Кэмпбелл вне себя от злости. Я бы на твоем месте поостерегся.
Глаза Коннора сузились.
– А если я не приду?
– Тогда он убьет Нейла Мюррея и другого пленника.
– Кто он? Один из Маккарранов?
– Сам Данкрифф. Коннор изумленно застыл.
– Ты видел его?
– Мы оба его видели, – кивнул Томас. – Кэмпбелл держит у себя Нейла и Данкриффа. Он хочет получить твою жену в обмен… на Нейла. Не на ее брата.
– Я пойду с тобой, – заявил Родерик.
– Мы тоже, – добавил Эндрю. – Конн, Кэмпбелл сказал, у него есть приказ о твоем аресте за похищение девицы Маккарран. Он собирается арестовать и ее кузенов. Судья уверен, что они вступили с тобой в сговор и помогли похитить сестру. Он утверждает, что она по праву его нареченная невеста.
– В таком случае Кэмпбелл – рогоносец. – Коннор недоверчиво прищурился. – Но это только повод. У него на уме что-то другое…
– Он уже заполучил Данкриффа, – заметил Эндрю, – а теперь хочет заманить тебя и захватить девушку. Кого же из вас троих он собирается использовать в своих целях? И кто окажется в его власти?
– Кэмпбелл охотится за Софи. Если он разделается с нами и женится на ней, то сумеет прибрать к рукам весь клан Карран.
– И волшебную силу Данкриффов, – добавила Софи. Коннор обернулся.
Девушка стояла в нескольких шагах от него. Должно быть, она появилась из-за угла и слышала весь их разговор. Коннор пристально вгляделся в ее лицо. И тут тревога за жену вытеснила все остальные чувства. Софи казалась смертельно бледной, ее руки судорожно цеплялись за платье.
– Я иду с вами, – объявила она.
– Нет! – решительно возразил Коннор.
– Мой брат жив. – Софи взволнованно стиснула руки. – Я должна его видеть.
– Я приведу его сюда, – пообещал Коннор.
– Нет, я пойду с тобой, – упрямо стояла на своем Софи. – Я хочу его видеть. Хочу знать, где он скрывался все это время.
– Думаю, нам надо спросить об этом сэра Генри.
– Сэр Генри с самого начала задумал что-то недоброе! – нетерпеливо воскликнула Софи. – Наш брак был его идеей. Он сам подал эту мысль моему отцу много лет назад, и отец уступил, дал обещание в обмен на поддержку Кэмпбелла, которую так и не получил. Если теперь Кэмпбелл стремится заполучить меня и прибрать к рукам мой клан, значит, он хочет добраться до волшебного кубка Данкриффа и овладеть магией.
Коннор раздраженно фыркнул:
– Ерунда! Ему нужно кое-что посущественнее, а не какие-то глупые мечты и фантазии. Сэр Генри жаждет приобрести политический вес в Пертшире. Он легко достигнет своей цели, если женится на тебе и уберет с дороги твоего брата. А теперь еще и твоего мужа…
– Может, он думает, что с помощью магии сумеет добиться еще большей власти? Судья расспрашивал меня о семейных преданиях Маккарранов, когда мы с ним обедали. Он интересовался старинными легендами и пристально разглядывал мой волшебный талисман.
– Наверное, ему просто хотелось подобраться к вам поближе, мадам. – Коннор повернулся к друзьям: – Вперед, нам нужно спешить.
– Я пойду с вами, – взмолилась Софи.
– Нет, – резко бросил Коннор и взял жену за руку, чтобы отвести на кухню. Он шел так быстро, что Софи едва поспевала за ним. Коннор невольно вспомнил ночь похищения, когда он тащил за собой в горы упирающуюся девушку. Тогда ей пришлось призвать на помощь всю свою храбрость, но то, о чем Коннор собирался попросить ее сейчас, могло потребовать еще большего мужества.
– Но ведь это касается и меня, – не желала сдаваться Софи.
– Я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать. Ты будешь ждать меня здесь. – Он втолкнул девушку в кухню.
– Ты предлагаешь мне сидеть и ждать, пока сэр Генри убьет тебя и моего брата!
– Ему это не удастся, любовь моя. Мы сами уладим это дело.
– Как? Ведь горцам даже не разрешают носить при себе оружие!
– Нас и раньше это не останавливало. И когда ты успела превратиться в воинственную маленькую монашку? Иди в дом, пожалуйста.
– Но ты даже не успел залечить рану. Позволь мне пойти с тобой. Я уговорю сэра Генри.
Коннор горько рассмеялся.
– И что ты ему скажешь?
– Что я никогда не собиралась выходить за него замуж. Что я хочу остаться с тобой.
– Правда? – прошептал Коннор. – К сожалению, у тебя не будет возможности сказать ему это. Оставайся здесь и не показывайся.
– Но он хочет, чтобы я пришла, а иначе вам всем грозит опасность. – Глаза Софи напоминали потемневшее море перед штормом.
– Со мной все будет хорошо. Ты должна дождаться меня. – Он нежно взял ее за подбородок. – Дождешься?
– Так ты опять собираешься держать меня здесь взаперти? – Голос Софи зазвенел от гнева.
– Если ты предпочитаешь остаться с сэром Генри Кэмпбеллом, я отвезу тебя к нему позже. Не сейчас, – возразил Коннор ледяным тоном, с трудом сдерживаясь.
– Кажется, ты хотел жениться на моей сестре. Не на мне. Так какое тебе дело, кого я предпочту?
Его сердце на мгновение замерло. Софи была для него всем, а он так и не сказал ей об этом. Горькое чувство вины заставило Коннора до боли сжать кулаки.
– Я ухожу, а ты остаешься, и спорить тут больше не о чем.
– Не рискуй жизнью ради меня. Я должна помочь своему брату и своему клану, Коннор. Пожалуйста, пойми, – прошептала Софи.
Он взял ее руки в свои, и его затопила волна блаженства. Одно прикосновение заставило его вспыхнуть от желания, а ведь у Коннора не было времени даже на мысли об этом.
– Я хочу, чтобы ты осталась. – Голос его звучал твердо: – Нам с друзьями еще многое предстоит сделать.
– Слышала. Так какой мост вы имели в виду?
– Мост к моему сердцу. Боюсь, он разрушен.
– Коннор, я должна пойти с вами, – отчаянно повторила Софи.
– Нет, милая. – Он наклонился, чтобы поцеловать жену. На мгновение ему показалось, что она отвернется, но Софи потянулась к нему и нежно прижалась губами к его губам. И Коннор готов уже был забыть обо всем: о том, что нужно спешить, об ожидавших его друзьях и о прижатом к боку пистолете.
Сердце бешено стучало, по телу разливалось приятное тепло. Он почувствовал, будто в его душе открылась потайная дверь, которая долгие годы оставалась запертой и ждала, когда же ее откроют.
– Падриг останется с тобой. Не выходи из замка ни под каким предлогом. Ты меня слышишь?!
– Я ничего не могу тебе обещать.
– Разве в монастыре тебя не научили послушанию?
– Я не обязана повиноваться тебе. К тому же я знаю, что права.
– А я и не требую от тебя повиновения. Давай вести себя разумно. Твой брат доверил тебя мне, и мы оба хотим, чтобы ты была в безопасности. Все будет хорошо, я обещаю:
Она подняла свои прекрасные сияющие глаза.
– А ты всегда держишь слово, Киннолл?
– Всегда, видит Бог:
Он повернулся, вышел во двор и присоединился к друзьям, дожидавшимся его у огорода, утыканного бледно-зелеными ростками и расцветающими бутонами, словно появившимися из ниоткуда.
Горцы шли очень быстро. Их крепкие ноги привыкли отмеривать милю за милей, ступая по холмам Шотландии. При каждом движении рана в боку у Коннора все еще отзывалась жгучей болью, но ловко наложенная повязка ее смягчала. Впрочем, Коннор не обратил бы сейчас внимания на рану, будь она куда серьезнее.
Друзья спускались по склону, удаляясь прочь от Глендуна. Вырвавшись вперед, Коннор на ходу настороженно оглядывал холмы. Приближались сумерки. Небо потемнело, тени удлинились, но, сколько ни вглядывался Коннор в сгущающуюся мглу, он не заметил ни одного красного мундира. Эндрю, Томас и Родерик бесшумно двигались за своим лордом.
