Текст книги "Похищение Софи"
Автор книги: Сара Гэбриел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
– Ах, как наша девочка любит своего лорда. – нараспев произнес Родерик. – Теперь, когда он женился, она станет ревновать.
Коннор ласково провел рукой по костлявой спине ивыступающим ребрам коровы.
– Здорово ты отощала за зиму. Будем надеяться, в этом сезоне наберешь вес Фиона, познакомься с миссис Макферсон, – добавил он, обращаясь к корове. – Когда ты в следующий раз надумаешь удрать, девочка моя, думаю, эта леди сбежит вместе с тобой, – шепнул он, поглаживая мохнатую голову Фионы. – Ну же, поздоровайся, малышка.
– Привет, – сказала Софи и тут же поняла, что Коннор обращался не к ней. Большие и кроткие темные глаза Фионы смотрели на нее из-под густой рыжей челки. Корова засопела, раздувая широкие коричневато-розовые ноздри. До Софи донеслось ее теплое дыхание, и девушка невольно попятилась.
– Смелее, погладьте ее. Она это любит, – ухмыльнулся Родерик.
Софи робко протянула руку и погладила торчащий хохолок между ушами Фионы. Ее пальцы коснулись косматой шерсти там, где только что гладил ее Коннор. Девушка улыбнулась и что-то тихо шепнула корове. Софи было немного страшно, но спокойная и ласковая рыжая громадина все больше нравилась ей.
Брат Родерика, все еще сжимавший в руках веревку, обвязанную вокруг шеи коровы, не смог удержаться от смеха.
– Смотрите-ка, все не так уж плохо, – весело заметил он. Софи взглянула на него и удивленно округлила глаза. У Падрига были ярко-голубые глаза, черные волосы, румяные щеки и знакомая ослепительная улыбка.
– Вы копия Родерика!
– Вот еще! Это он моя копия, – возмутился Падриг. – Я родился раньше. Падриг Мюррей к вашим услугам, мистрис.
– А я Софи Маккарран, – представилась Софи, оглянувшись на Коннора.
Пока близнецы обсуждали с Коннором, как лучше заделать пролом в крепостной стене, Софи прислушивалась к их разговору, поглаживая косматую голову Фионы. Троих мужчин связывал дух веселого товарищества. Софи в их компании было легко и свободно. Когда близнецы рассказывали ей увлекательную историю о первом неудавшемся побеге Фионы, девушка смеялась вместе с ними. В этот миг она ощущала себя настоящей женой лэрда, а не его пленницей.
Видя открытую улыбку Коннора, слыша его беззаботный смех, невозможно было поверить, что этот милый человек – разбойник и опасный мятежник. Софи с удивлением обнаружила, что в роли простого фермера и друга Макферсон привлекает ее еще больше.
– Фиона – мохнатая корова хайлендской породы, крепкая и выносливая. Таких веками выращивали в Шотландии, – рассказывал девушке Падриг.
Софи посмотрела на Коннора.
– У моего отца были такие же коровы, как эта. Когда я была маленькой, стадо насчитывало немало голов.
Братья Мюррей с одинаковыми сияющими улыбками повернулись и отправились на задний двор.
– У Данкриффов великолепное стадо, лучший племенной скот, – кивнул Коннор. – Помнится, одно время ваш отец держал пестрого быка. Чудесное животное! Фиона – его внучка.
Софи удивленно подняла брови:
– Вы видели стадо моего отца?
– Нуда. – Коннор погладил косматую морду Фионы.
– Я любила сидеть на холме рядом с Данкриффом, наблюдать за стадом и смотреть, как коровы бродят по холмам и вересковой пустоши, – призналась Софи. – В жаркие дни они иногда забредали хлебнуть воды из нашего озерца. У нас выращивали коров нескольких мастей: рыжих, как Фиона, золотистых, черных, коричневых в пятнах и серебристо-серых. Но я никогда не приближалась к ним. Отец считал, что его дочерям это не подобает. Он хотел вырастить из нас образованных женщин, а не коровниц. Хотел, чтобы каждая из нас смогла сделать блестящую партию.
Слова слетели с ее языка раньше, чем она успела осознать их смысл. Софи густо покраснела и принялась гладить мохнатый лоб Фионы. Животное довольно засопело, раздувая розовые ноздри. Теплое дыхание коровы коснулось лица Софи. Девушка сморщила нос и заметила хмурый взгляд горца.
Софи мгновенно догадалась, о чем он думает. Ее неосторожное замечание задело Коннора.
– А вы? Вы хотели стать коровницей или светской дамой? Или, может, монахиней?
Коннор выжидающе поднял брови. Его лицо выражало любопытство, а не обиду.
– Честно говоря, я хотела заниматься садоводством. Когда я была ребенком, моя мать наняла опытного садовника, настоящего художника. Он приехал в Данкрифф из Франции, создавал великолепные висячие сады, лабиринты и розарии. Я любила наблюдать, как садовники ухаживают за цветочными клумбами и розовыми кустами. Мне выделили отдельный уголок в саду. Там я сажала семена и выращивала анютины глазки, настурции и разноцветные гвоздики. Бархатцы и водосборы я держала в теплице, а потом высаживала в почву. Я любила свой маленький садик, а цветы у меня так хорошо росли, что садовник устроил в центре фонтан и превратил мой уголок в часть общей композиции сада Данкриффа. Но отец не позволял мне копаться в земле сколько заблагорассудится. Он считал, что его дочери пристало выращивать розы, а остальное – неподходящее занятие для леди.
– Похоже, у вас какой-то особый дар растить цветы. Я признателен вам за попытку очистить огород, но, боюсь, в этом нет особого смысла.
Софи пожала плечами и прикоснулась к кристаллу у себя на груди.
– Я люблю возиться с землей. И, кажется, у меня это неплохо получается. Но когда отца выслали из Шотландии, он отправил всех нас учиться, и мне пришлось поступить в монастырскую школу в Брюгге. После смерти отца мама вновь вышла замуж, а Кейт и Роберт вернулись в Шотландию. Они стали жить с родственниками в Данкриффе, я же осталась в монастыре, чтобы закончить образование.
– Так вы ученая девушка, – усмехнулся Коннор. – Как насчет греческого и латыни, поэзии и арифметики? Истории и философии?
Софи рассмеялась:
– Ничего похожего, хотя я люблю поэзию и с удовольствием провожу время за книгой. В монастыре я работала в саду вместе с одной пожилой монахиней, которая всю свою жизнь выращивала цветы. Вопреки желанию отца я занималась тем, что мне нравилось, и жила там, где хотела. А жила я в настоящем райском саду.
Коннор понимающе кивнул:
– Ну да, вы говорили, что привезли с собой из Фландрии тюльпаны в горшках. – Он нерешительно замолчал. – Ваш отец умер в изгнании, во Франции. Мне очень жаль.
– Отиа заставили покинуть Шотландию из-за его сочувствия мятежникам. Он так и не смог вернуться на родину. Отец отказался сдать оружие и не стал отбирать его у своих арендаторов.
– Я знаю, – прошептал Коннор. Софи удивленно посмотрела на него:
– Вы знали моего отца?
– Нет, но мой отец хорошо его знал. Он тоже отказался сдать оружие, как и лорд Данкрифф. Но отец зашел еще дальше и во время восстания якобитов спрятал оружие для повстанцев.
– Так вашего отца тоже изгнали?
– Его казнили три года назад. По обвинению в государственной измене. – Коннор повернулся и зашагал в глубь двора, ведя за собой Фиону на веревке.
Глава 18
Коннор шел не оборачиваясь. Он спиной чувствовал взгляд Софи. Взгляд, полный сочувствия и доброты. Мгновение спустя Коннор услышал торопливые шаги девушки, но так и не обернулся.
– Коннор Макферсон, – окликнула она мужа, – мне очень жаль.
Он кивнул, не поворачивая головы.
– Возвращайтесь в замок. Скоро снова пойдет дождь. Видите вон те облака?
Зеленые склоны холмов купались в лучах солнца, но далеко на горизонте темнели грозовые тучи, а под ними очертания гор скрывались в пелене дождя. Софи прикрыла глаза ладонью от солнца.
– Похоже, гроза довольно далеко, – заметила она.
Коннор остановился, и Фиона уткнулась голевой ему в плечо. Макферсон ласково взъерошил шерсть на морде короны и погладил забавный хохолок между ушами. Фиона высунула розовый язык и лизнула ладонь Софи. Девушка вздрогнула от неожиданности, но протянула руку и погладила корову за ухом, задумчиво глядя на Коннора.
Коннор неожиданно заметил маленький кулон на шее девушки. Оправленный в серебро кристалл висел на цепочке между хрупкими, изящными ключицами Софи и мерцал, словно звезда. «Колдовские чары», – подумал Коннор. Если бы волшебный талисман помог вернуть то, что все они потеряли из-за проклятого мятежа… Но чудес не бывает.
– Киннолл… Родерик назвал вас Кинноллом! – внезапно воскликнула Софи. – Мой брат указал это имя в своей записке, а потом зачеркнул Вы сказали, что вас иногда называют так, и именно так обращаются к вам друзья. Но почему? Ваша семья как-то… О! Макферсоны из рода Кинноллов!
Коннор обернулся. Рано или поздно ей следовало рассказать об этом.
– Мой отец был лордом Кинноллом. Его владения располагались по другую сторону Глен-Карран. Но наши земли отошли короне, когда отца… обвинили в измене.
– Простите. Мне очень жаль. Я не знала.
Коннор безразлично пожал плечами:
– Вам нет нужды извиняться.
– Я искренне сочувствую вам. Так вы выросли вблизи Глен-Карран? Я вас не знала, хотя хорошо помню лорда и леди Киннолл. Очень красивая пара. Они всегда были добры ко мне, маленькой застенчивой девочке. Но с вами мы ни разу не встречались. Я запомнила бы.
– Мы не были знакомы. Я бы не забыл вас, – мягко подтвердил Коннор, любуясь девушкой. В лучах вечернего солнца ее золотистые волосы сияли, словно пламя свечи.
Софи с любопытством посмотрела на мужа:
– Ваш отец был сильным и добрым. Высокий мужчина с низким звучным голосом… Однажды он приходил в Данкрифф, в гости к отцу. Он тогда еще снял с дерева котенка моей сестры.
Коннор невольно усмехнулся:
– Да, бросить все и кинуться кому-то на помощь – это в его духе.
– А ваша матушка… вы очень на нее похожи, – склонив голову набок, заметила Софи. – Такие же темные волосы и зеленые глаза. И еще у вас ее линия рта.
Коннор смущенно отвел глаза. Его глубоко тронули слова Софи. В последние годы гонения на мятежников в горной Шотландии ужесточились. Одна расправа следовала за другой, и у Коннора почти не осталось родных. Одиночество стало постоянным спутником Макферсона, но в обществе Софи боль понемногу начинала отступать.
– Вы бы ей очень понравились, – тихо проговорил Коннор. – Мою матушку убило горе. Казнь отца разбила ей сердце. Она не отличалась крепким здоровьем, часто болела и угасла вскоре после смерти мужа.
– Ох, Коннор! – горестно выдохнула Софи. Макферсон поблагодарил ее легким кивком.
– Я был единственным наследником отца, но потерял все права на земли, когда наши владения отписали короне.
Софи нахмурилась:
– Теперь сэр Генри Кэмпбелл – хозяин Киннолл-Хауса.
– Он лишь арендует замок, – возразил Коннор. – Владения Киннолла принадлежат британской короне. Но Кэмпбелл не терял даром времени и прибрал к рукам все имущество.
– Значит, мебель, спинет, книги – все… – Софи бросила взгляд на башню.
– Ковры, посуда, собаки, кухонная утварь, – продолжил Коннор, – доставлены сюда из Киннолл-Хауса. Как видите, кое-что мне все же удалось вывезти из дома, прежде чем сэр Генри два года назад захватил замок. В Глендуне не хватило бы места для всех вещей, а подступы к этим развалинам слишком затруднены. Некоторые предметы просто невозможно было доставить. Но все, что вы видите здесь, принадлежит мне.
– Фиона тоже?
– А вас не проведешь! – восхищенно улыбнулся Коннор. – Фиона досталась моему отцу в подарок от вашего. Великолепная годовалая рыжая корова хайлендской породы с безупречной родословной. Отец надеялся получить от нее первоклассное потомство, лучший скот в Пертшире. – Макферсон горько усмехнулся. – Я увел ее однажды ночью прямо из-под носа у сэра Генри, пока он сидел в моем доме и накачивался вином из моих запасов.
Софи хмуро кивнула. Коннор повел Фиону на задний двор, к коровнику, и с радостью заметил, что девушка идет рядом, несмотря на раскисшую землю, лужи и мелкую изморось.
Платье и туфли Софи покрылись грязью, но она, казалось, не придавала этому значения. Эта женщина обладала удивительной стойкостью. Она готова была терпеть любые лишения, храбро встречала дурные вести, не жалуясь и не теряя присутствия духа Коннор украдкой бросил на нее восхищенный взгляд.
– Сэр Генри забрал Киннолл у вашего отца? – удивленно переспросила Софи.
– Местный мировой судья обязан выполнять приказы короны. Хотя я бы не особенно удивился, если бы выяснилось, что он приложил к этому руку. Отца изгнали по приказу короля.
– Ваш отец вместе с владениями потерял и титул лорда Киннолла?
– Этот титул переходит лишь от отца к сыну. Его носили наши предки последние двести лет. Мой отец был виконтом. А теперь я, его наследник, по праву называюсь лордом Кинноллом, хоть меня и лишили владений. Так что и вы, девочка моя, считаетесь теперь леди Киннолл. – Коннор насмешливо поклонился и с вызовом взглянул на Софи поверх костлявой спины Фионы, над которой вились назойливые мошки.
Софи задумчиво склонила голову набок.
– Лорд Киннолл.
«Эта женщина держится с достоинством королевы и обладает ангельским терпением, – подумал Коннор. – Она стоит в грязи вместе с нищим бродягой-мужем, украденной коровой, но, кажется, ее это нисколько не смущает».
– Мы с вами лорд и леди, хотя у нас нет ровным счетом ничего, – с горечью проговорил Коннор.
– Кое-что у нас с вами все-таки есть, Киннолл. – Софи обвела рукой развалины. – У замка Глендун древняя и славная история. Ничего, что стены кое-где разрушены. Их можно восстановить. Двор я садовые постройки легко будет отстроить заново. Если очистить сад от сорняков и посадить новые растения, он зацветет вновь. Комнаты в замке заполнены дорогими для вас вещами. У вас есть преданные арендаторы, здоровый скот, знатный титул и наследие ваших предков. И еще у вас есть… жена.
– Это правда? – прошептал он.
– Хотя еще неизвестно, кого вы выберете… и кто останется с вами. – Коннор смотрел на Софи, не отрывая глаз. Он уже знал, с кем хотел бы остаться, – Но несмотря ни на что, здесь у вас есть дом, Киннолл, – Софи.
Макферсон презрительно фыркнул.
– У вас очаровательная манера наводить глянец на самые мрачные вещи, мадам. Будьте осторожны! Можно так увлечься полировкой, что стереть всю правду.
– Тогда что, по-вашему, правда?
– У меня нет дома, – холодно отчеканил Коннор. – И вам ни к чему весело щебетать о том, какое это чудесное место, чтобы сделать мне приятное.
Софи пришлось прибавить шагу, чтобы успеть за горцем.
– Я просто пытаюсь быть вежливой, а в ответ встречаю одну лишь угрюмость. Если бы меня не похитили разбойники, возможно, я держалась бы любезнее. А Глендун действительно замечательное место. Я люблю развалины. Они величественны и живописны. Здесь все дышит древностью. Да, тут водятся привидения, – быстро добавила она.
Внезапно Коннору стало смешно. Ему отчаянно хотелось запрокинуть голову и от души расхохотаться. Это так редко случалось с ним, что Макферсон смутился и поспешил подавить в себе странный порыв. Подняв глаза к небу, он заметил, как сквозь серую изморось пробиваются лучи солнца.
– Солнце и буря, леди Киннолл, – прошептал он. – Вы переменчивы, как ветер. Да, девочка моя? А теперь идите в замок. В любую минуту может хлынуть ливень. Вы погубите свое платье.
– Оно уже погибло. А от дождя ткань потемнеет, и это только пойдет ей на пользу. Янтарный цвет слишком яркий для меня. О… мы с вашей коровой одного цвета! – в ужасе воскликнула Софи.
И тут Коннор не смог удержаться от смеха. Внезапно ему захотелось поцеловать Софи, оттолкнуть в сторону корову и заключить в объятия эту непостижимую женщину, монашку с непредсказуемым, необузданным нравом. Желание было таким сильным, что Коннору стоило огромных усилий сдержать себя.
Ему хотелось стоять рядом с ней и покрывать поцелуями ее лицо. Мысленно он сорвал с Софи атласное платье и накинул на ее плечи жемчуга и шелк. Он представил себе, как склоняется над ней, целуя ее плечи, шею, грудь… как ласкает ее тело, такое желанное и недоступное.
Губы Коннора дрогнули.
– Этот цвет вам идет, так же как и Фионе. Но вы, девочки, не слишком-то похожи, если не считать желания вырваться на свободу.
– Я не пыталась сбежать, хотя и могла бы. Мне просто пришлось выйти за ворота из-за собак.
Коннор снова улыбнулся.
– Огонь, солнце и причудливый атлас. Теперь вы виконтесса. Ваш отец этого хотел.
Софи твердо встретила его взгляд.
– Он хотел бы того же и для Кейт.
– Да. Это верно.
Глаза Софи потемнели от гнева. Из голубых они вдруг стали серыми, словно небесную лазурь закрыла грозовая туча.
– Пожалуй, я пойду в дом, Киннолл. Кажется, дождь усиливается.
Она подхватила юбки и побежала. Коннор стоял и смотрел, как леди Киннолл пересекает двор. Когда Софи исчезла за дверью кухни, ему показалось, что свет внезапно померк. Он видел лишь серую пелену дождя.
* * *
Коннор покинул Глендун вечером, не перекинувшись и двумя словами с женой. Софи тихо поужинала с Мэри, Родериком и его братом Падригом. Она попыталась расспросить семейство Мюррей о Конноре и его таинственном прошлом, но Мэри и ее сыновья промолчали о подробностях появления Коннора в Глендуне, хотя и не поскупились на похвалы молодому лорду.
– Коннор – хороший лорд, – заявила Мэри. – Он всегда заботится о благополучии своих арендаторов. Не только мы в Глендуне, но и фермеры на землях Киннолла считают его истинным лордом и каждый год платят ему ренту.
– А разве они не платят ее сэру Генри? – удивленно спросила Софи.
Мэри кивнула:
– Да, и ему тоже. Они выплачивают двойную ренту. Вот почему наш лорд отказывается брать деньги. Ведь это такая обуза для бедных арендаторов. Но они боготворят его, а он даже не догадывается, как они его обожают. – Миссис Мюррей улыбнулась и бросила взгляд на сына.
– Киннолл – человек чести, – подхватил Родерик. – Даже в наши дни, когда кругом царит несправедливость, он защищает свободу и помогает восставшим отвоевать свои права. И еще он всегда держит слово.
– Я знаю, – кивнула Софи. – Ему было трудно выполнить просьбу моего брата, но все же он это сделал.
– И без единой жалобы, – вмешался Падриг. – Он всегда держит свои мысли при себе. Таков уж наш Киннолл. Он никогда не сделает ничего дурного. Коннор должен быть уверен, что поступает правильно, – невозмутимо добавил юный горец, глядя на Софи.
Макферсоны, как удалось узнать Софи, вели свою родословную от древнего шотландского рода, где перемешались аристократы и жулики. По словам Мюррея, Макферсон без колебаний похищал коров и овец с пастбищ, если подступала нужда, но и с той же легкостью бросался на защиту стада от разбойников на других пастбищах. Как всякий горец, он отличался слепой преданностью Стюартам и не раз рисковал жизнью ради мятежников. Подобно многим шотландцам, он разделял убеждение, что единственным законным претендентом на шотландский престол может считаться только Яков Стюарт, а после него права на трон наследует его сын Карл Эдуард. Киннолл, как и другие, наивно верил, что если английский трон займет круглолицый германский принц[6]6
Имеется в виду Георг II (1683—1760) – английский король (с 1727), представитель Ганноверской династии.
[Закрыть], это не заденет Шотландию и ее народ. Но последствия оказались ужасными, и жизнь горцев изменилась навсегда. У Коннора Макферсона хватило мужества выразить свой протест. Семья разделяла его преданность Стюартам, но ей пришлось пострадать из-за своих убеждений.
Софи так и не удалось узнать, что пришлось пережить самому Коннору.
– Он не привык делиться своими бедами, – объяснила Мэри. – Киннолл не любит обсуждать свою жизнь, предпочитает держать при себе свои секреты. И мы уважаем его' нежелание говорить о себе.
После ужина Падриг отправился провожать мать, а Родерик пообещал остаться охранять замок. Софи же так устала, что поднялась в спальню.
Немного поспав, она проснулась и обнаружила, что по-прежнему одна. Коннор так и не вернулся. Она то забывалась коротким тревожным сном, то снова просыпалась, а часы медленно ползли. Как там Коннор? Не ранен ли он? Или он столкнулся с солдатами, которые ищут ее, и ему пришлось бежать и запутывать следы?
Софи свернулась клубком под одеялом, Ей было безумно одиноко в огромной постели без Коннора. Софи не хватало его силы, его веселых шуток, доброты и даже его сердитого ворчания. Она с удивлением призналась себе, что с нетерпением ждет возвращения мужа.
«Это просто смешно», – сказала она себе, яростно взбивая подушку. Какие-то нелепые фантазии. Она прекрасно обойдется без него.
Позднее, проваливаясь в сон, Софи вдруг поняла, что не слышит таинственной музыки. Неожиданно она поймала себя на том, что почти скучает по ней. Почти, потому что Софи отнюдь не улыбалось остаться в старой башне наедине с привидением, которое наигрывает печальные и трогательные мелодии. Те, что разбивают сердце.
Глава 19
Софи нагнулась и раздвинула густые заросли бурьяна. Вдоль тропинки, ведущей к двери на кухню, тянулись неряшливые кусты, увитые высохшим плющом. Среди листвы и пожухлой травы торчали молодые сорняки. Софи заметила остатки отцветших трав и цветов, когда-то украшавших этот клочок земли. Это были сероватые кусты сухой лаванды, остроконечные листья ирисов, хрупкие головки прошлогодних бархатцев. Нежно погладив растения, она отодвинула в сторону поросли плюща и увидела свернувшиеся листья розмарина, тимьяна, мяты и других трав. Софи сорвала несколько сухих листов и осторожно размяла пальцами. Они все еще хранили свой изысканный аромат.
Коннор сказал, что в Глендуне ничего не растет, но Софи видела повсюду буйно разросшуюся зелень. Разбросанным в беспорядке растениям просто требовался уход. Кто-то должен был вдохнуть жизнь в заброшенный сад Глендуна.
Немного помедлив, Софи приняла решение. Она нащупала застежку и сняла с шеи цепочку с маленьким серебряным кулоном, с которым никогда не расставалась. Она зажала цепочку так, чтобы сверкающий кристалл свободно повис, затем сделала несколько взмахов над садовой дорожкой, где уже уследи завянуть побеги бархатцев и лаванды. Сверкая к переливаясь в лучах солнца, талисман стал раскачиваться.
Софи закрыла глаза, потом медленно провела рукой по воздуху над крошечными ростками, над клочком земли, где вороны склевали молодые побеги, над коричневатыми зарослями засохших растений и голыми проплешинами сухой земли. Светящийся камень плавно раскачивался в ее руке. И Софи ощутила, как сквозь нее течет поток магической силы.
То было знакомое и привычное чувство Волшебный дар помогал Софи исцелять растения, возвращать их к жизни. Временами в ней пробуждалась особая сила, Софи и сама не смогла бы объяснить ее природу. Но за долгие годы, проведенные в саду, среди цветов и трав, она научилась вызывать ее и управлять ею.
Изящный маленький талисман помогал Софи почувствовать свое могущество. Девочкой она привыкла считать кулон лишь символом волшебного происхождения, которым так гордилась ее семья. Ей нравилось носить его, вспоминая древние фамильные предания. Но позднее Софи убедилась, что иногда кристалл сверкает и переливается особенно ярко. Тогда он становился теплым или холодным на ощупь, словно какая-то сила заключена в нем самом. Однажды она обнаружила, что талисман обладает способностью усиливать ее власть над растениями, когда раскачивала кулон над клумбой с тюльпанами.
В монастыре она пользовалась кристаллом тайно, каждый раз испытывая чувство вины. Софи понимала, что монахини никогда не поймут ее. Однажды, когда она раскачивала цепочку с талисманом над цветами, к ней подошла сестра Берта.
– Как хорошо, – улыбнулась добрая маленькая монахиня. – Ты возносишь молитву над цветами. Я тоже так делаю. И молитва помогает им расти, совсем как волшебство. – Она весело подмигнула Софи и пошла дальше. – В конце концов, это просто любовь. Только любовь. Она нужна всему живому.
В конце концов, это просто любовь. Софи завершила тайный ритуал и надела на шею серебряную цепочку с кулоном. Возможно, капелька любви и волшебства заставит заброшенный сад в Глендуне зацвести вновь. Кто знает?
Софи выпрямилась и отряхнула руки. Не слишком ли многого она хочет? В Глендуне царит полнейшее запустение. Замок превратился в разбойничье логово. Это временное прибежище, а не дом. Так утверждает Коннор, хотя в комнатах Глендуна хранятся сокровища его семьи.
Услышав отдаленные окрики, Софи повернулась и обвела глазами холмы за крепостной стеной. Она заметила Коннора и еще одного горца. «Должно быть, это Нейл или Эндрю», – решила девушка. Спаниель Тэм держался рядом с мужчинами, а терьеры неслись впереди. Невдалеке перед ними сбились в кучу овцы.
Утром Софи не видела Коннора, но его неожиданное появление среди дня обрадовало ее. Ночью он так и не пришел к ней в спальню, и Софи проснулась с чувством тоски и разочарования. Она чувствовала, что ей не хватает Коннора, но пыталась твердить себе, что все это ерунда.
Старый волкодав неспешно подошел к Софи и разразился глухим лаем.
– Привет, Колла. Ты почуял, что хозяин подходит к дому? – Софи наклонилась и потрепала пса по косматой голове. Холодный собачий нос уткнулся ей в ладонь, серый волкодав довольно заворчал.
Коннор и его спутник уже достигли гребня холма и пробирались между сгрудившимися овцами. Софи вдруг подумала, что узнала бы Коннора где угодно. Его гордую осанку, слегка размашистую походку и темный плед, перекинутый через плечо. Она легко различила знакомый поворот головы, темные волосы, которые блестели в лучах солнца. Коннор остановился, настороженно огляделся и обратил лицо к Глендуну.
Софи почувствовала на себе его взгляд, словно Коннор мог увидеть ее на заднем дворе замка. По спине ее пробежала дрожь, щеки вспыхнули от волнения. Воспоминание о пережитом наслаждении и предвкушение нового кружили ей голову.
Софи коснулась рукой мягких полей широкой соломенной шляпы, которую нашла в сундуке, принадлежавшем матери Коннора. Нынче утром она сдалась и взяла из сундука простое и удобное будничное платье из голубого полотна с цветочным узором. Оно легко застегивалось лишь на талии. Не сшитые между собой полы открывали льняную рубашку и нижнюю юбку.
Софи подобрала себе крепкие кожаные туфли, хотя они были немного великоваты, и белые шерстяные чулки. Девушка с радостью сменила оборванное и грязное атласное платье на чистую одежду.
День выдался солнечный. Широкополая соломенная шляпа пришлась как нельзя кстати. В сундуке Софи нашла кожаные перчатки, а в коробке для шитья – стальные ножницы. Она так и не решилась воспользоваться ими, хотя и понимала, что Коннор не стал бы возражать. Перебирая вещи в сундуке, Софи испытала удивительное чувство покоя и умиротворения, словно соприкоснулась с духом матери Коннора и получила от нее благословение.
– Мистрис!
Софи обернулась и увидела приближающегося Родерика.
– О, Родерик! А я думала, вы ушли вместе с лэрдом.
– Вот еще, я не пасу коров или овец, – презрительно фыркнул юный Мюррей. – Я здесь, чтобы сторожить вас. – Он горделиво расправил плечи и ослепительно улыбнулся. Софи не смогла сдержать улыбки.
– Хорошо, – весело откликнулась она. – Сегодня у меня для вас найдется работа.
Родерик удивленно поднял брови:
– Работа?
– Да. У вас есть лопата и топор?
– А зачем? – подозрительно прищурился Родерик.
– Для работы в саду. Еще нам понадобятся грабли и садовый совок. Я хочу очистить огород. Часть сорняков я уже выполола, но там еще придется поработать лопатой.
– Фу, мистрис Софи, – ужаснулся Родерик. – Огород – это занятие для женщин.
– Вовсе нет. Мне потребуется пара сильных рук и крепкая спина, чтобы справиться с бурьяном, выдернуть весь плющ и подровнять растения, которые стоит сохранить. Думаю, за лето мы сумеем вырастить здоровый урожай. – Софи лукаво склонила голову набок. – Вы предпочитаете гоняться за мной по холмам или видеть меня занятой огородом?
– Уж лучше огород, – нехотя согласился Родерик. – Вы уже дважды пытались сбежать.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Софи. – Мне хотелось бы еще взглянуть на сад. Я видела его из окна библиотеки. – Она направилась в другой конец двора, а Родерик поспешно последовал за ней.
– Большой старый сад? Ради Бога, мистрис, не просите меня перекопать его для вас. Это займет целую вечность. В одиночку с ним не справишься. Вам понадобится несколько человек.
Софи устремилась к куче грубо обтесанных камней, от которой начиналась садовая стена с провалившимися воротами.
– Сегодня я прошу вас очистить не старый сад, а всего лишь огород. Я помогу, если у вас найдутся свободные грабли.
– Что ж, тогда ладно. От помощи я не откажусь. Говорите, что мне делать, мистрис.
– Бурьян выдернуть, а разросшиеся растения подровнять, особенно плющ и плети земляники. Они опутали почти все вокруг. Тропинку к кухне нужно будет расширить. Думаю, мы разобьем грядки в четыре фута шириной по обеим сторонам дорожки. По две грядки на каждой стороне. И сделаем между ними проходы в два фута.
– Ха, тут я управлюсь за пару дней. Попрошу Падрига мне помочь, когда он вернется с пастбища. Наш Падриг любит возиться в земле.
Софи согласно кивнула. В дальнем конце двора девушка заметила, как шесть или семь цыплят важно вышагивают, вытянувшись в ровную шеренгу. Софи не смогла удержаться от смеха, до того потешно выглядела процессия. Внезапно серый волкодав заворчал и кинулся вперед. Цыплята с писком бросились врассыпную, а Родерик торопливо отогнал собаку.
– Фу, эти глупые птицы болтаются везде и всюду, а собаки этого не любят, – проворчал он. – Киннолл приучил своих собак не трогать кур, но куры об этом не знают. Я схожу за лопатами и граблями. – Родерик скрылся в глубине двора, прогнав цыплят в сторону обветшалого сарая.
Софи направилась к саду, а Колла потрусил за ней. Поравнявшись с покосившимися воротами, девушка осторожно вышла за ограду и огляделась. Заброшенный и дикий сад все еще хранил следы былой красоты. Спутанные растения покрывали стены, стволы деревьев, камни и почву под ногами. Тропинки скрывались за густыми зарослями ежевики и папоротника. Камни, деревья и зелень сплелись в тугой узел. Вьюн и дикий виноград чудовищно разрослись, превращая кусты и деревья в гигантские бесформенные клубки. Сквозь кустарник пробивались стебли сорной травы, а жадный плющ поглотил все, до чего смог дотянуться. Широкие каменные ступени, ведущие вверх на гребень холма, проглядывали сквозь буйную зеленую поросль, словно кости скелета.
«Хорошо бы испробовать волшебную силу камня в этом заброшенном саду и заставить его расцвести вновь», – подумала Софи, нащупав на груди цепочку с талисманом. Казалось, старый сад бросает вызов ее чудесной власти над растениями.
Софи заметила небольшой пруд, едва различимый за путаницей ветвей, а рядом с ним каменную скамью, полностью заросшую плющом. За прудом виднелись запущенные яблони, вишни, грушевые деревья и нежные кусты боярышника. Несорванные плоды падали с веток и сгнивали в густых зарослях бурьяна.
Наружную стену плотной сетью покрывали плети шиповника. Голые колючие стебли причудливо переплетались и упрямо тянулись вверх, изгибаясь и провисая на согретых лучами камнях.
