Текст книги "Боевой Топор [Искупление Путника]"

Автор книги: Сара Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

– А теперь нам надо кое-что обсудить. На нашем сборе присутствует ахарка Азур, дочь Хагена, Хранителя Плуга из Смиртона. Азур, подойди, пожалуйста, ко мне.

Сердце у девушки сжалось, живот свело от нервного напряжения. Она встала и на подгибающихся ногах подошла шаману. Мирболт взяла ее за руку и медленно обвела вокруг дерева, чтобы все присутствующие на сборе ее рассмотрели. Остановившись, Мирболт сказала:

– Эта девушка помогла Рауму и Шире бежать из тюрьмы, куда они попали после того, как их схватили ахары. Однако, помогая нашим друзьям, Азур совершила насилие, которое привело к смерти ее отца и ранению лейтенанта топороносцев. Азур боится возвращаться домой и хочет остаться с нами. На нашем сборе мы должны решить ее участь. Но прежде послушаем Раума. Он лучше знает Азур.

Раум, успевший вернуться на свое место, снова подошел к Древу Жизни и, шагая вокруг него, начал рассказывать:

– Возвращаясь от Матери, нас с Широй в окрестностях Смиртона схватили ахары, которые без всякого разбирательства бросили нас в тюрьму, где мы подверглись побоям и истязаниям. Нам грозило сожжение на костре, и мы бы погибли, если бы не Азур. Увидев нас – избитых и павших духом – в тюрьме, она пожалела нас и решила спасти. Ей хотел помешать отец, но, набросившись на Азур, он напоролся на свой же собственный нож и сразу же умер. За этой жуткой сценой следила Шира. И вот, когда Хаген упал, произошло неожиданное. Шира смочила пальцы пролившейся на пол кровью, вывела на лбу у Азур три полоски и произнесла: «Принята!». Не берусь сказать точно, но, возможно, Шира решила, что Азур принесла Хагена в жертву, и эта жертва принята Матерью. Это надо учесть, – проходя мимо девушки, Раум ободряюще улыбнулся и продолжил, шагая дальше по кругу: – Да, Хаген умер, но он был грубым, безжалостным человеком. Сначала он третировал собственную жену, а когда та убежала, не выдержав истязаний, взялся за дочь. Все последние годы он ее систематически избивал. Я видел следы этих побоев. Они ужасны, – Раум замолчал, собираясь смыслями, а затем, сдвинув брови, продолжил дальше: – Да, Азур напала на лейтенанта топороносцев, ударив его камнем по голове, но чтобы освободить меня из тюрьмы, у нее другой возможности не было. И это тоже надо учесть. А теперь послушаем, что скажет Азур, – Раум подошел к девушке и снова ободряюще улыбнулся.

Азур растерялась: она не ожидала, что ей предоставят слово. Однако молчать было нельзя, и, преодолев робость и замешательство, она сказала дрожащим голосом:

– Я очень, очень признательна вам за то, что вы позволили мне присутствовать на вашем сборе. Я хочу остаться с вами и дальше. Я ахарка, и мне известно, что мои соплеменники причинили аварам немало зла. Я сожалею об этом. Я и сама совершила насилие, но, прошу мне поверить, меня побудили к тому чрезвычайные обстоятельства. Обещаю, я не причиню вам вреда. Пожалуйста, оставьте меня у себя. Мне нельзя возвращаться в Смиртон. Я уже месяц живу у аваров из клана Тенистого Дерева и полюбила их всей душой. Мне нравятся ваши обычаи, дарующие радость, спокойствие. Пожалуйста, оставьте меня у себя.

– Спасибо, Азур, – сказала Мирболт. – А теперь тебе придется чуточку подождать. Кланы обменяются мнениями. А пока… – шаман перевела взгляд на Раума. – Раум, займи Азур. Мы и без тебя обойдемся, – Мирболт улыбнулась. – Твое мнение и так хорошо известно.

Раум подошел к девушке и взял ее за руку.

– Раум, меня оставят? – спросила Азур, заглядывая шаману в глаза.

– Потерпи, скоро узнаешь. А пока подойдем к Древу Жизни. Я тебе расскажу о нем.

Подойдя к дереву, Азур снова подивилась его размерам: обхватов в пятнадцать-двадцать! А как высоко, как развесисто! Она дотронулась до ствола и неожиданно ощутила, что дерево отозвалось, отозвалось теплой волной. Казалось, что оно дышит.

– Древо Жизни существует испокон веку, – сказал Раум. – Авары верят, что пока оно живо, их род не исчезнет. Говорят, во время Войн Топора, когда ахары преследовали аваров, Древо Жизни чуть не засохло. С той поры прошла тысяча лет, но Древо Жизни до сих пор полностью не окрепло. Но мы верим, наступит время, и дерево возродится.

– Оно обязательно возродится, – отозвалась Азур. Разговор прервала Мирболт.

– Азур! – позвала она.

Девушка вздрогнула, повернулась и подняла глаза на шамана в надежде на благоприятное сообщение.

– Дорогая, – сказала Мирболт, – мы рассмотрели твою просьбу. Кланы решили, что ты можешь остаться с нами, но только гостьей, а не членом сообщества. Извини.

На глаза Азур навернулись слезы.

– Я понимаю, – прошептала она. – Спасибо.

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Во имя Артора

– За Горгрила! – раздался зловещий шепот.

Борнхелд всмотрелся в туман, держа меч наготове. Вот он, скрелинг: светящиеся глаза над разинутым хищным ртом, из которого капает омерзительная слюна. Борнхелд изловчился и пронзил скрелингу глаз. Из глазницы потекла кровь. Герцог потянул меч на себя, и почти в тот же миг что-то упало в снег и откатилось немного в сторону. Борнхелд вгляделся: голова скрелинга, щелкающая зубами в предсмертной агонии.

Герцог огляделся по сторонам. Скрелинги атаковали патруль около получаса назад, а бой все еще продолжается. Хорошо, что солдаты не пали духом. Головы скрелингов валяются там и сям, но и патруль поредел. Борнхелд вздохнул. Как это Аксис обходится без потерь? Еще не было случая, чтобы он потерял хотя бы одного человека.

Размышления Борнхелда прервал Готье, осадивший рядом взмыленного коня.

– Туман рассеивается, – прохрипел лейтенант. – Скрелинги отступают.

– Сколько мы потеряли людей?

Готье не успел ответить. Его опередил подъехавший Тимозел.

– Восьмерых, и еще двое ранены.

Борнхелд кивнул, оценил Тимозела взглядом. Возмужал, держится молодцом. В бою за спины других не прячется. А главное – предан, предан ему, не Аксису.

– Милорд, каковы будут распоряжения? – подал голос Готье.

– Продолжим патрулирование. Мертвых и раненых заберем на обратном пути. Собирай людей.

Через несколько минут патруль двинулся дальше, на север, углубляясь в Горкен-проход.

Скрелингов видно не было. Царившая кругом тишина дала другое направление его мыслям, и Борнхелд вспомнил о Фарадей. Верная, преданная жена. Любит его без памяти. А с каким презрением она относится к Аксису! Не удостаивает его даже взглядом. Вот только будет ли она в безопасности в Горкен-форте? Йорг советует отправить ее к отцу. Да нет, в Горкен-форт скрелингам не проникнуть. Скрелинги! Оказалось, что монахи правы. Не отверженные, а скрелинги во главе с Разрушителем напали на королевство. Те самые существа, о которых говорится в пророчестве. Да только во всем остальном это дьявольское пророчество наверняка нагромождение лжи. Скорее всего, целенаправленный вымысел коварных отверженных, а Горгрил и скрелинги – их мерзостные наемники, прокладывающие им путь для вторжения в королевство. Отверженные – вот кто истинные враги. Об этом ясно и убедительно говорится в Книге Поля и Борозды. Но даже если они не в сговоре с Разрушителем, союз с ними категорически исключен. Он справится и без них, одержит победу во имя Артора, спасет королевство. Артор не оставит его своим покровительством.

Размышления Борнхелда прервал громкий возглас:

– Так и будет!

Борнхелд встрепенулся. Тимозел! О чем он? Да еще не испросив дозволения обратиться. Герцог нахмурился.

– Я видел сон, ниспосланный Артором, – продолжил восторженно Тимозел, не обращая внимания на раздраженный вид Борнхелда. – Под твоим руководством, милорд, мы одержим блистательные победы. Ты пошлешь меня в бой, и я поведу за собой огромное войско. Враг будет наголову разбит. А после битвы мы усядемся у костра и станем пить изысканное вино. С нами будет и Фарадей.

Борнхелд опешил. Неужто Тимозел помешался? А может, он говорит по вдохновению свыше? Вполне вероятно. Стоило ему самому подумать об Арторе, и он отозвался божественным откровением.

– Артор время от времени ниспосылает мне вещие сны, – доверительно пояснил Тимозел. – В этих снах ты неизменно одерживаешь победу над неприятелем. Помяни мои слова, милорд, именно ты спасешь Ахар от Разрушителя и отверженных. Поверь мне.

Борнхелд выпрямился в седле.

– Я верю тебе, Тимозел, – напыщенно сказал он. – Я, и никто иной, спасу королевство. И разобью гнусное войско Горгрила, не вступая в союз с отверженными. Пусть с ними якшается Аксис. Он уже опустился до тесного общения с помешанными монахами, несущими ересь, и скоро докатится до измены.

– Мы обойдемся без Аксиса, – подхватил Тимозел. – И победим, потому что будем сражаться во имя Артора!

В тот день скрелингов они больше не встретили.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
У Матери

– Сейчас самое время, Ир, – убежденно произнесла Фарадей, расхаживая в ночной рубашке по спальне. – Борнхелд уехал на патрулирование и вернется не скоро, – она подошла к большому железному сундуку и вынула из него деревянную чашу, подарок Серебристого Рогача.

– Не забудь снять рубашку, – подала голос Ир.

Фарадей кивнула. Раздевшись, она налила в чашу воды, а затем взяла нож и провела лезвием по большому пальцу левой руки. Склонившись над чашей и выдавливая из пореза на пальце кровь, она прошептала:

– О Всемогущая Мать, пусть эта кровь утолит твою жажду. Прими меня в свои благостные объятия.

И едва Фарадей произнесла эти слова, как чаша засияла изумрудно-зеленым светом, и свет этот стал разрастаться, словно туман, подымаясь все выше и выше и заполняя собою комнату. Ее очертания расплылись. Потолок исчез, стены распались.

Но вот туман стал рассеиваться, и Фарадей увидела, что идет по мягкой траве. Посмотрела наверх – небо, а на нем яркие звезды. Впереди показались вековые деревья – тот самый дремучий лес, за которым находилась Священная роща. Фарадей быстро нашла тропинку и углубилась в чащобу. Мрачные, толстые, в несколько обхватов деревья постепенно сменялись веселыми тонкими деревцами. Священная роща!

Внезапно Фарадей услышала музыку, нежную музыку ритмических переливов, раздававшуюся без внешнего звука, но легко и ясно воспринимаемую, ибо она передавалась струнам сердца. Фарадей охватило чувство восторга. Она почувствовала, как по телу разливается умиротворяющее тепло, а на душе становится радостно и светло.

Но вот и поляна. Фарадей улыбнулась: ее уже ждут. На другой стороне поляны она увидела Серебристого Рогача.

– Друг Леса, мы заждались тебя, – степенно произнес он.

Рогач подошел к Фарадей и, обняв ее за плечи, потерся щекой о ее щеку.

– Мне было не вырваться, – смущенно ответила Фарадей. – Я как-то раз собралась, но мне помешали.

– Нам известно об этом. Ты служишь пророчеству. Утебя много дел. Но сегодня твой день. Ты встретишься с Матерью. Иди по этой тропе, – Серебристый Рогач показал рукой на тропинку и внезапно исчез.

Фарадей удивилась: откуда взялась тропинка? Она могла поклясться, что когда впервые оказалась в Священной роще, тропа была лишь одна – та, что вела сюда из дремучего леса.

Фарадей пожала плечами и пошла между деревьями. Но вот впереди, в дальнем конце тропинки, забрезжил смутный блекло-голубой свет, и в этом призрачном свете отчетливо возникла фигура женщины. Всемогущая Мать! Фарадей пришла в возбуждение. Ее дыхание участилось, губы дрогнули, на глаза навернулись слезы. Она ускорила шаг. С каждым шагом становилось светлее. Но вот стало слепить глаза, пахнуло жаром. Фарадей заморгала, зажмурилась.

– Дочь моя, – послышался женский голос.

И тут свет померк, а жара сменилась прохладой. Фарадей открыла глаза. Перед ней в пятне желтого света стояла миловидная женщина, чуть старше среднего возраста, с голубыми глазами и каштановыми волосами, собранными в корону. На ней было длинное лиловое платье, перехваченное широким цветистым поясом.

– Фарадей, – сказала она, – Всемогущие Рогачи зовут тебя Другом Леса. Борнхелд называет женой, Аксис – возлюбленной, а я стану звать тебя дочерью.

– Спасибо, – чуть слышно ответила Фарадей.

– Пойдем, дитя мое, погуляем. Посмотришь мой сад.

Внезапно ночь сменилась ярким солнечным днем, и Фарадей увидала ухоженные дорожки, посыпанные золотистым песком, ряды причудливых клумб с фантастическими цветами всех тонов и расцветок, раскидистые деревья с сочными привлекательными плодами. По саду летали птицы с ослепительно ярким оперением. Стрекотали цикады. Женщина повела Фарадей по берегу извилистого ручья, с веселым журчанием низвергавшегося небольшими уступами к миниатюрному озерцу. Дойдя до этого водоема, окруженного живописными валунами, женщина предложила:

– Давай искупаемся.

Ответом послужила радостная улыбка. Женщина сняла платье и вместе с Фарадей вошла в воду, держа в руке кусок душистого мыла. Оказалось, что мыло для Фарадей. Ее тело намылили и стали нежно массировать.

– Как приятно, – отозвалась Фарадей.

– До сих пор ты чувствовала грубые прикосновения Борнхелда, проявление похоти, а сейчас тебя касаются руки матери, несущие умиротворение и любовь, – ответила женщина.

– У меня к тебе просьба.

– Какая?

– Я не хочу ребенка от Борнхелда. Сделай так, чтобы я от него не зачала.

Женщина нагнулась и поцеловала Фарадей в лоб.

– Не тревожься. У тебя будут дети только от любимого человека.

– Спасибо, – лицо Фарадей расцвело в улыбке.

– Ты чувствуешь себя лучше?

– Намного.

– Тогда давай еще погуляем, но сначала оденься. На берегу, рядом с моим, лежит еще платье. Это мой подарок тебе.

Платье пришлось впору. Оно было сшито из мягкой ткани, переливавшейся всеми цветами радуги. Фарадей поблагодарила и пошла рядом с Матерью.

– Это платье следует надевать только в особых случаях, – улыбнувшись, сказала женщина. – В каких – узнаешь потом. Храни его.

– Это твой подарок, – взволнованно ответила Фарадей. – Я стану беречь его.

– У меня для тебя есть и другой подарок. Остановись на минуту.

Женщина зажала руками голову Фарадей и пронзила ее пламенным взглядом.

– Я передала тебе заряд силы. Эта сила поможет тебе выполнить свое великое предназначение. Как ею пользоваться, также узнаешь со временем. Прислушивайся к голосу сердца, – женщина отвернулась, насторожилась, а затем тревожно продолжила: – Борнхелд возвращается. Тебе пора в Горкен-форт.

– Неужели он уже возвращается? – растерянно произнесла Фарадей.

– Ты у меня три часа. Я рада, что тебе не наскучила. Мы еще увидимся, Фарадей. Если у тебя дрогнет сердце, если тебя охватит отчаяние, позови меня, и я помогу тебе. Если над тобой нависнет нешуточная опасность, если ты растеряешься, позови меня, и я помогу тебе. Ты моя дочь. А теперь запомни стихи:

 
Меня окутал мрак кромешный,
И нет просвета впереди.
О Мать, прошу тебя, не мешкай
И мне на выручку приди.
 

Женщина ободряюще улыбнулась и попросила:

– Повтори эти стихи.

Фарадей прочла стихи без запинки. Женщина удовлетворенно кивнула и мягко произнесла:

– Не забудь их. Они тебе пригодятся.

– Я не забуду, – уверила Фарадей и… оказалась у себя в спальне.

– Куда ты запропастилась? – в сердцах воскликнула Ир. – Я думала, ты уже не вернешься. Борнхелд во дворе, а тебя нет и нет, – Ир всплеснула руками. – А откуда на тебе платье? Снимай сейчас же, вот-вот придет Борнхелд. Да не ходи нагишом – это же неприлично. Надень ночную рубашку и залезай в постель. Притворись спящей.

За дверью раздались тяжелые шаги. Ир схватила платье, снятое Фарадей, и поспешно положила его в сундук. Едва она захлопнула крышку, как вошел Борнхелд.

– Поди прочь! – гаркнул герцог, свирепо взглянув на Ир.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
Утро Йула

Наступило утро седьмого дня третьей недели Снежного месяца, и если бы ахары продолжали, как в стародавние времена, отмечать те же праздники, что и икарийцы с аварами, для них пришло бы время Йула. Но если бы даже ахары не отказались от Йула, защитникам Горкен-форта и Горкентауна в этот день было бы не до праздника.

Вот уже неделю мела метель, сопровождавшаяся лютыми холодами, непривычным явлением при длительном снегопаде. Подвоз топлива и продовольствия со складов, вытянувшихся цепочкой от столицы до Горкентауна, прекратился. Солдаты мерзли, недоедали. Борнхелд отменил патрулирования, сосредоточив все свои мысли на обороне форта и города. Он опасался нападения Разрушителя.

В это утро Аксис, граф Йорг и лорд Магариз стояли на крыше самой высокой башни и, ежась от холода, всматривались в мутную мглу, сквозь которую летели белые хлопья снега.

– Если скрелинги нападут, придется стрелять вслепую, – мрачно произнес Магариз.

– Вряд ли это поможет, – не менее мрачно ответил Йорг. – Попасть стрелой скрелингу в глаз можно только случайно.

– Можно воспользоваться и маслом, – добавил Магариз, кивнув на стоявший у ограждения большущий закопченный котел с топкой под днищем.

– Сомневаюсь, что скрелинги станут карабкаться по стене, – угрюмо возразил Аксис. – Они могут напасть на форт сверху, воспользовавшись нисходящим потоком воздуха. Кроме того, у части скрелингов имеются крылья.

– Похоже, мы сами ничего не решим, – сказал Магариз. – Пошли к Борнхелду. Пусть и он пошевелит немного мозгами.

Командир форта заковылял к лестничному проему. Аксис и Йорг последовали за ним.

– Что нового? – спросил Борнхелд, склонившись над камином и потирая над огнем руки. Невдалеке от него стояли Готье, Роланд и Велиар. Все были в кольчугах и латах.

– Метель не утихает, милорд, а мороз все крепчает, – ответил Магариз. – Не сомневаюсь, это происки Горгрила. Непрекращающаяся метель наводит на солдат ужас, а мороз холодит не только тела, но и души. Солдаты теряют мужество. Надо что-то предпринимать.

– Что предпримешь в такую погоду? – угрюмо произнес Борнхелд. – Вылазка не поможет. Не пройдет и пяти минут, как все солдаты замерзнут.

– Пожалуй, сейчас и Горгрил не решится на энергичные действия, – задумчиво сказал Аксис. – Как я заметил, духи активизируются в тихую, маловетреную погоду.

Магариз кивнул.

– Мы не раз патрулировали в ненастье, правда, не в такую метель, как сейчас, и ни разу не подверглись нападению неприятеля. Возможно, Аксис, ты прав, и Горгрил пока не будет атаковать.

– Тогда зачем Разрушитель наслал эту дьявольскую метель? – нахмурившись, спросил Роланд.

– Горгрил хочет посеять панику среди наших солдат, а заодно показать и свою силу, – ответил Йорг.

– А может, просто беснуется, пестует свою ненависть, – предположил Боевой Топор. – Вероятно, бросит в бой скрелингов только после метели.

– Не станем гадать, когда нападет на нас Горгрил, – угрюмо сказал Борнхелд. – Наша задача – быть постоянно во всеоружии. Горгрил должен получить по заслугам, а для этого Разрушителю должны противостоять боеспособные воины, а не окоченелые трупы. Готье, распорядись, чтобы в городе во всех нежилых домах выломали деревянные переборки, а вместе с ними и двери. Пустите их на дрова.

– Слушаюсь, сэр, – повиновался Готье.

О том, что солдаты мерзнут, недоедают, ему было известно не хуже, чем Борнхелду, но в отличие от него, он был осведомлен и о том, что вопреки запрету главнокомандующего, солдаты то и дело обсуждают пророчество, высказывая при этом противоречивые мнения. Одна часть солдат по-прежнему считала своими первейшими врагами жестоких вероломных отверженных, полагая, что скрелинги – их мерзостные наемники, прокладывающие им путь для вторжения в королевство. Эти солдаты верили в Борнхелда, считая, что только он может спасти Ахар. Зато другие солдаты, узнав, что «отверженными» называют аваров и икарийцев, которые в стародавние времена жили в мире с ахарами на территории одного государства, а затем стали жертвами безжалостного гонения со стороны Сенешаля, не только перестали относиться к отверженным как к врагам, но и стали сочувствовать им, рассудив, что в прошлом те незаслуженно пострадали, а теперь находятся в не меньшей опасности, чем ахары. Эти солдаты верили в Звездного Человека, который, объединив ахаров, аваров и икарийцев, сможет победить коварного Разрушителя. Особняком стояли топороносцы. Они тоже сочувствовали аварам и икарийцам, но считали, что к победе над Разрушителем их приведет Боевой Топор.

Стоит ли рассказать о настроениях солдат Борнхелду? Готье не раз размышлял об этом, но всякий раз откладывал тягостный разговор, приходя к неприятной мысли, что окажется единственно виноватым. Не уследил за солдатами! Не пресек крамольные разговоры! Вот и сейчас лейтенант решил, что разумнее промолчать. Зачем нарываться на неприятность?

Размышления Готье прервал Борнхелд.

– Ясно одно, – сказал герцог, – от сражения не уйти. Горгрил не двинется в глубь Ахара, оставив у себя за спиной неприятельскую крепость с четырнадцатью тысячами солдат. Поэтому готовьтесь к сражению, и да поможет нам Артор.

Азур и Золотое Перо, закутавшись в шерстяные шали, сидели у ярко пылающего костра. Поведя зябко плечами, Золотое Перо сказала:

– Не помню, чтобы в Аваринхейме на Йул было так холодно.

Азур безучастно кивнула. Она думала о своем, в который раз горестно сожалея, что авары оставили ее у себя только гостьей, а не членом сообщества. Впрочем, Золотое Перо и не рассчитывала на пространный ответ. Она тоже думала о своем, с нетерпением ожидая Юлу и Повелителя Звезд, которые вместе с двадцатью-двадцатью пятью соплеменниками должны были присоединиться к аварам на предстоявшем празднике Йул.

Золотое Перо нахмурилась. До начала торжеств остаются считанные часы, а икарийцев все нет и нет. Куда они подевались? Что могло задержать их?

В томительном ожидании прошло около часа. Но вот Золотое Перо встрепенулась и, тронув девушку за рукав, возбужденно произнесла:

– Посмотри на небо, Азур!

На небе появились какие-то точки, они приближались, росли на глазах.

– Это птицы? – спросила Азур.

– Это икарийцы, – пояснила Золотое Перо, стремительно поднимаясь. – Они – крылатые люди.

Вокруг раздались возбужденные голоса. Авары приветствовали друзей.

– Икарийцы! Икарийцы! Слава Матери, прилетели!

Но вот гул толпы потонул в шуме крыльев, и икарийцы стали опускаться на землю.

– Ты где, Повелитель Звезд? – вскричала Золотое Перо.

Ей ответили благозвучным выразительным голосом:

– Я здесь, моя дорогая.

Золотое Перо подобрала юбки и побежала на голос. Подбежав к Повелителю Звезд, она повисла на его шее. Он обнял ее, сомкнув руки и крылья.

Азур еще никогда не видела икарийцев и сейчас, отойдя на несколько шагов от догорающего костра, рассматривала их с нескрываемым любопытством, остановив в конце концов взгляд на Повелителе Звезд.

Это был высокий, стройный, мускулистый мужчина с продолговатым лицом, высоким лбом и длинными золотистыми волосами, которые, ниспадая на плечи, постепенно меняли цвет, становясь сначала бледно-янтарными, затем серебристыми и, наконец, ослепительно белыми, такими же, как и крылья. Он был обнажен по пояс, и всю его одежду составляли золотистые панталоны, заправленные в мягкие кожаные сапожки.

Подивившись внешнему виду Повелителя Звезд и насмотревшись на всеобщее оживление, Азур приуныла, почувствовав себя посторонней среди шумного сборища. Она вернулась на место и, подбросив в костер несколько сухих веток, предалась горестным размышлениям.

Тем временем Золотое Перо, оглядевшись по сторонам, спросила у мужа:

– А где Юла?

– Она прилетит чуть позже, вместе с Отважным Соколом, – сказал Повелитель Звезд, посмотрев на небо.

Золотое Перо погладила его по щеке и тихо произнесла:

– Я хочу тебе кое-что сообщить. Ты удивишься, обрадуешься.

– Чему? – светло-желтые брови Повелителя Звезд поползли вверх.

– Наш сын не умер, он жив. Джейм, Морисон, да и повивальные бабки, обманули меня.

Повелитель Звезд недоуменно посмотрел на Золотое Перо. Он давно забыл о мертворожденном ребенке, и неожиданное известие привело его в замешательство. Наконец он провел по лицу рукой, словно снимая с глаз паутину, и, запинаясь, сказал:

– Наш сын… жив? Как это может быть? Ты же мне сама говорила, что он умер при родах.

– Он не умер, его украл Джейм, и теперь наш сын – командир воинов Сенешаля, Боевой Топор.

Повелитель Звезд отступил на шаг. Его лицо исказилось от ужаса.

– Наш сын – Боевой Топор? Этого быть не может.

– Это правда, – раздался рядом уверенный голос Раума. – Я встречался с Боевым Топором. Он называл себя сыном Ривки.

– Вероятно, этот топороносец злонамеренно выдавал себя за нашего сына. Видно, действовал по наущению Сенешаля, чтобы с какой-то преступной целью втереться в доверие к икарийцам, а заодно и к аварам.

– Ты ошибаешься, Повелитель Звезд Парящее Солнце. Боевой Топор, несомненно, твой сын. Он похож на тебя. Кроме того, у него душа икарийского чародея. Он при мне пел нашей девочке Шире, которая была при смерти, Песню Оздоровления, и только благодаря этой песне девочка выжила.

Повелитель Звезд безмолвствовал. Он стоял, тяжело дыша и слегка пошатываясь. Его лицо то бледнело, то заливалось краской, выдавая душевную бурю, борьбу досады и недоверия с радостью и надеждой.

– Это правда, любовь моя, – сказала Золотое Перо. – Я сама видела нашего сына, но, к сожалению, не признала его, – она разрыдалась. Затем полными слез глазами она взглянула на мужа и потерянно прошептала: – Что же нам делать? Как вернуть сына? Ему не место в воинстве Сенешаля.

Лицо Повелителя Звезд осветилось слабой улыбкой. У него есть сын!

На этот раз на встречу с аварами прилетели только наиболее именитые икарийцы во главе со старшим братом Повелителя Звезд, Мудрым Вороном Парящее Солнце, Великим Когтем и главнокомандующим Ударными Силами, состоявшими из двенадцати стай, в каждой из которой имелось двенадцать крыльев, каждое из двенадцати стрелков, как мужчин, так и женщин.

Встретив восторженными криками икарийцев, авары вскоре пришли в замешательство, заметив, что многие икарийцы – те, что служили в Ударных Силах, – прилетели на праздник вооруженными. У каждого воина на плече висел лук, а на спине между крыльями – колчан, полный стрел. От икарийцев ждали вразумительных объяснений, однако никто из аваров не решился обратиться к Зоркому Глазу, командиру стаи Ударных Сил, когда тот, отыскивая кого-то глазами, прокладывал себе путь сквозь толпу.

Оказалось, что Зоркий Глаз искал Повелителя Звезд, который все еще разговаривал с Раумом и женой.

Подойдя к ним, Зоркий Глаз сказал:

– Повелитель Звезд, Великий Коготь вместе с главным шаманом аваров в роще у Древа Жизни устраивает военный совет. Он просит тебя прийти, – Зоркий Глаз перевел взгляд на Раума. – На совете ждут и тебя. Нам следует кое-что обсудить перед началом религиозных обрядов, если только эти обряды вообще состоятся.

Раум ответил тревожным взглядом. Справившись с волнением, он сказал:

– Зоркий Глаз, Повелитель Звезд только что получил ошеломляющее известие, и его тоже нужно обсудить на совете. Пошли, Повелитель Звезд. Золотое Перо, пойдем с нами. Вероятно, к тебе будут вопросы.

Когда Зоркий Глаз, Повелитель Звезд, Раум и Золотое Перо пришли к Древу Жизни, их уже ждали. Перед собравшимися на поляне икарийцами и аварами на небольшом возвышении из камней сидели два икарийца и главный шаман аваров Мирболт.

Одним из икарийцев, сидевших на возвышении, был Мудрый Ворон Парящее Солнце, Великий Коготь. Он унаследовал этот титул от своего отца, Грозного Облака, умершего более пятидесяти лет назад. Мудрый Ворон был высоким мускулистым мужчиной с продолговатым лицом, высоким лбом и волевым подбородком, но на этом его сходство с Повелителем Звезд заканчивалось. В отличие от брата, у него были черные волосы, фиолетовые глаза и иссиня-черные крылья.

Рядом с ним сидел его единственный сын – Отважный Сокол Парящее Солнце. От отца Отважный Сокол унаследовал фиолетовые глаза, а вот цветом волос и крыльев он пошел в дядю. Как и у Повелителя Звезд, его золотистые волосы, ниспадая на плечи, постепенно меняли цвет, становясь на кончиках такими же ослепительно белыми, как и крылья.

Подождав, пока все рассядутся, Мудрый Ворон откашлялся и сказал:

– Друзья, у меня скверные новости. Наши разведчики обнаружили в Горкен-проходе большое скопление скрелингов и других неизвестных нам страшных существ. Похоже, они собираются атаковать Горкентаун, который покрыла невиданная метель. Но это не все. Духи стягиваются и к северной границе Аваринхейма, куда перемещаются и снежные облака. Я опасаюсь, что скрелинги могут вторгнуться в эти рощи, – Мудрый Ворон обвел руками пространство, – в любую минуту.

– Но этого быть не может, – возразила Мирболт. – Скрелинги боятся деревьев.

– Возможно, уже не боятся, – поднявшись, произнес Раум. – Кто знает, может быть, Горгрил вдохнул в них новые силы, – шаман перевел взгляд на Великого Когтя: – Позволь, Мудрый Ворон, сказать мне несколько слов, прежде чем ты продолжишь свое сообщение, – Великий Коготь кивнул. Шаман перевел дыхание и мрачно сказал: – Стало сбываться пророчество о пришествии Разрушителя.

Мудрый Ворон резко поднялся на ноги. Его лицо исказилось от ужаса. Справившись с потрясением, он глухо сказал:

– Откуда тебе известно, что это ужасное предсказание стало сбываться? Говори!

И Раум рассказал о встрече с блюстителями пророчества, объявившимися в Тенсендоре, и о знакомстве с ахаркой по имени Фарадей, которая не только была представлена Матери, но и была принята Всемогущими Рогачами, признавшими в ней долгожданного Друга Леса. Затем он перешел к рассказу о пребывании в плену у ахаров, подробно описав необыкновенный поступок командира воинов Сенешаля, который спас Ширу от смерти, спев ей Песню Оздоровления.

В заключение Раум сказал:

– У Боевого Топора душа икарийского чародея. Но, может, объяснение этому поразительному обстоятельству даст Повелитель Звезд?

Повелитель Звезд медленно встал, рассеянным взглядом обвел поляну, а затем, в упор взглянув на Мудрого Ворона, размеренно произнес:

– Боевой Топор – мой сын. Ривку обманули, сказав, что младенец мертворожденный. Мальчик не умер при родах, и его украл Джейм, нынешний Брат-Наставник религиозного братства ахаров. Я сам только что об этом узнал.

Не усидел на месте и Мудрый Ворон. Он снова резко вскочил и гневно воскликнул:

– Как может икариец служить презренному Сенешалю?

– Икариец может принести пользу и в стане ахаров, если направит их на путь истины, – возразил Раум. – Кроме того, как я уже говорил, Боевой Топор проявил удивительные способности, спев Песню Оздоровления. К тому же он влюблен в Друга Леса. Все это, мне кажется, неспроста. По моему разумению, Боевой Топор не кто иной, как Звездный Человек, который объединит народы Тенсендора и победит Разрушителя. Боевого Топора зовут Аксис.

Повелитель Звезд встрепенулся, его лицо осветила улыбка.

– Но согласно пророчеству, – продолжил шаман, – Горгрил и Звездный Человек – братья по одному из родителей, и тогда Повелитель Звезд еще и отец Разрушителя.